Текст книги "Я приду плюнуть на ваши могилы"

Автор книги: Борис Виан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

XIII

После нашего долгого разговора я почти не говорил с Лу до тех пор, пока мы, то есть Декс и я, не поднялись к себе. Наши комнаты находились на втором этаже с той же стороны, что и комнаты девушек. Родители занимали другое крыло. Остальные разошлись по домам. Я сказал, что родители занимали другое крыло, но в то время они как раз находились в отъезде: в Нью-Йорке, или на Гаити, или еще где-то. Первой по коридору располагалась моя комната, затем шли по порядку комнаты Декстера, Джин и, наконец, комната Лу. Не слишком удобное размещение для набегов.

Я разделся, принял душ и хорошенько растерся перчаткой из конского волоса. Я смутно слышал сквозь стену, как Декстер передвигался по своей комнате. Потом он вышел, вернулся минут через пять, и я различил булькающий звук наполняемого стакана. Он только что совершил небольшую фуражирскую экспедицию, и я подумал, что это весьма неплохая идея. Я легонько постучал в дверь, соединявшую его комнату с ванной, которая находилась между нами. Он сразу же подошел.

– Эй! Декс, – сказал я через дверь. – Мне приснилось или я действительно слышал звон бутылок?

– Сейчас я поделюсь с тобой одной из них, – сказал Декс. – Я запасся двумя.

Это был ром. Нет ничего лучше, чтобы поскорей уснуть или, наоборот, приятно пободрствовать, смотря по тому, как вы собираетесь провести время. Лично я не собирался засыпать слишком скоро, но немного погодя услышал, как Декс лег. Он сделал иной выбор.

Я выждал с полчаса и тихонько вышел из комнаты. На мне были только трусы и верх пижамы. Я не выношу пижамных брюк, это абсолютно невозможная штуковина.

В коридоре было темно, но я знал, куда идти. Я продвигался вперед без особых предосторожностей, так как ковер вполне мог заглушить даже шум бейсбольного матча. Я тихонько постучал в дверь Лу.

Я услышал, как она подошла; вернее, почувствовал ее приближение, и ключ повернулся в замочной скважине. Я проскользнул в спальню и быстро запер за собой лакированную створку.

На Лу был надет восхитительный белый пеньюар, который она, должно быть, слизала с какой-нибудь Варгас Гёл. Под ним ничего не было, кроме кружевного бюстгальтера и маленьких трусиков ему в пару.

– Я пришел взглянуть, сердитесь ли вы все еще на меня, – сказал я.

– Не оставайтесь, пожалуйста, здесь, – взмолилась она.

– Зачем же тогда вы мне открыли? Кто, по-вашему, еще это мог быть?

– Я… я не знаю! Может быть, Сюзи…

– Сюзи давно спит, и остальная прислуга тоже. Вы это прекрасно знаете.

– Зачем вы пришли?

– Вот за этим.

Я схватил ее одним рывком и как безумный стал осыпать поцелуями. В этот момент моя левая рука не знала, что делает правая. Но Лу отбивалась яростно, и тут я схлопотал одну из самых увесистых оплеух, какие до сих пор мне только доводилось получать в этой жизни. Я выпустил ее.

– Вы дикарь! – сказала она.

Ее волосы, с пробором посередине, были причесаны как обычно и волнами ниспадали на плечи. Это был действительно лакомый кусочек. Но я оставался спокоен. В этом мне помог ром.

– Вы слишком шумите, – ответил я. – Джин, несомненно, услышит вас.

– Между нашими спальнями ванная комната.

– Прекрасно.

Я снова приступил к делу, и мне удалось расстегнуть ее пеньюар. Я успел сорвать с нее трусики, прежде чем она снова смогла ударить меня. Тут я перехватил ее запястье и завел ей руки за спину. Обе они вполне сносно поместились в моей правой ладони. Она боролась бесшумно, но ожесточенно и пыталась нанести мне удар коленом, но я просунул свою левую руку между ее ног и крепко прижал ее тело к себе. Она старалась укусить меня сквозь пижаму. Но мне самому все еще никак не удавалось освободиться от этих чертовых трусов. Я резко выпустил ее и оттолкнул к кровати.

– В конце концов, – сказал я, – вы, кажется, до сих пор неплохо жили и без меня. Зачем мне затруднять себя подобной ерундой.

Она едва не плакала, но глаза ее сверкали от гнева. Она даже не попыталась одеться, и я пожирал ее глазами. Тугие черные завитки у нее на лобке лоснились и блестели, как каракуль.

Я повернулся кругом и направился к двери.

– Спите спокойно, – сказал я – Простите, что привел в беспорядок ваше белье. Не решаюсь предложить вам восстановить все это на прежнем месте, но надеюсь, вы вышлете мне счет.

Трудно было выказать себя большим хамом, однако это входило в мои планы. Она ничего не ответила, но я увидел, как судорожно сжались ее кулаки. Она кусала себе губы. Вдруг она резко повернулась ко мне спиной, и я застыл еще на мгновение, чтобы полюбоваться на нее и с этой стороны тоже. И правда, было очень жаль. Я вышел, чувствуя себя несколько нелепо.

Не церемонясь, я открыл следующую дверь, дверь Джин. Она не была закрыта на ключ. Я не спеша направился к ванной и повернул никелированную задвижку.

Затем я снял с себя куртку пижамы и скинул трусы. Спальня была освещена нежным рассеянным светом, а розовые обои еще больше смягчали обстановку. Джин, совершенно голая, делала маникюр, лежа животом вниз на своей невысокой кровати. Увидев, что я вошел, она повернула голову и провожала меня глазами, пока я запирал двери.

– А вы нахал, – сказала она.

– Да, – ответил я. – А вы только меня и ждали.

Она засмеялась и перевернулась на своей постели.

Я сел рядом с ней и стал ласкать ее ляжки. Она совсем не знала стыда, как малышка десяти лет. Она села и пощупала мои бицепсы.

– Ты силач!

– Нет-нет, я совсем слабенький. Как только что родившийся ягненок, – сказал я.

Она потерлась об меня и поцеловала, но вдруг отпрянула и вытерла губы.

– Вы пришли от Лу. От вас пахнет ее духами.

Я совсем не подумал об этой чертовой штуковине. Голос Джин дрожал, и она избегала смотреть мне в глаза. Я крепко взял ее за плечи.

– Не дури.

– От вас пахнет ее духами.

– Видишь ли… Я должен извиниться, – сказал я. – Я ее только что обидел.

Я подумал, что Лу, может быть, еще стоит полуголая в своей спальне, и это меня еще больше возбудило. Джин заметила это и покраснела.

– Это тебя смущает? – спросил я.

– Нет, – прошептала она. – Я могу тебя потрогать?

Я вытянулся перед ней на постели и уложил ее рядом с собой. Ее руки робко перебегали по моему телу.

– Какой ты сильный, – сказала она совсем тихо. Теперь мы лежали на боку лицом друг против друга. Я тихонько подтолкнул ее и перевернул на другой бок, затем придвинулся к ней. Она слегка раздвинула ноги, чтобы освободить мне проход.

– Сейчас ты сделаешь мне больно.

– О! Конечно нет, – сказал я.

Я не делал ничего особенного, только ласкал пальцами ее груди, поднимаясь от их основания к кончикам, и чувствовал, как вся она дрожит. Ее круглые и теплые ягодицы расположились вплотную ко мне чуть выше моих ляжек, и она часто дышала.

– Хочешь, погашу свет? – прошептал я.

– Нет, – сказала Джин. – Мне больше нравится так.

Я высвободил из-под нее левую руку и откинул ей волосы за правое ухо. Многие не знают, что можно сделать с женщиной, целуя и покусывая ей ушко. Это замечательный фокус. Джин извивалась, как угорь.

– Ах! Не делай со мной этого.

Но стоило мне остановиться, как она вцепилась мне в запястье и сжала его с неожиданной силой.

– Сделай еще!

Я приступил к делу более обстоятельно и почувствовал, как вся она вдруг напряглась, потом обмякла, и голова ее упала на подушку. Моя рука скользнула вниз вдоль живота, и я понял, что она кое-что испытала. Едва касаясь, я пробегал по ее шее быстрыми поцелуями и видел, как натягивалась кожа, когда я приближался к горлу. Затем, нежно-нежно, я взял свой член и вошел в нее – так легко, что не знаю даже, почувствовала ли она это, пока я не стал двигаться. Ну да, все дело в подготовке. Но она высвободилась легким движением своих круглых ягодиц.

– Я тебе не наскучил? – спросил я.

– О! Ласкай меня еще. Ласкай меня всю ночь.

– Как раз это я и собираюсь делать, – сказал я.

Я снова овладел ею, на этот раз грубо. Но я вышел из нее раньше, чем она достигла пика удовольствия.

– Ты сведешь меня с ума… – прошептала она.

И она перевернулась на живот, зарывшись головой в подушку и положив ладони на затылок. Я поцеловал ее в поясницу, потом в ягодицы и затем приподнялся над ней на коленях.

– Раздвинь ноги, – сказал я.

Она ничего не ответила и мягко раздвинула ноги. Я скользнул рукой ей между ляжек и снова ввел член, но на этот раз я ошибся дорогой. Она не уступала, но я настаивал.

– Я не хочу, – прошептала она.

– Привстань на колени, – сказал я.

– Я не хочу.

Затем она выгнула поясницу, и колени ее подогнулись. Она продолжала закрывать голову руками, упираясь локтями в постель, а я медленно продвигался к своей цели. Она ничего не говорила, но я ощутил, как, сокращаясь от верха к низу, стал сжиматься ее живот и участилось дыхание. Не выходя из нее, я упал на бок, увлекая Джин за собой, и, когда я попытался заглянуть ей в лицо, из ее закрытых глаз текли слезы, но она сказала, чтобы я остался.

XIV

Я вернулся в свою комнату в пять часов утра. Джин не шевелилась, когда я ее оставил. Она действительно дошла до предела. У меня немного тряслись поджилки, но мне все же удалось покинуть постель в десять часов. Думаю, что ром Декса помог мне в этом. Я встал под холодный душ и попросил его прийти меня поколошматить. Он колотил меня как оглашенный, и это привело меня в равновесие. Интересно, в каком же состоянии Джин, подумалось мне. Декс же явно переусердствовал со своим ромом, от него разило на два метра. Я посоветовал ему выпить литра три молока и сыграть партию в гольф. Он рассчитывал найти Джин на теннисном корте, но она, естественно, еще не вставала. Я спустился к завтраку. Лу сидела за столом совсем одна. На ней была плиссированная юбочка выше колен, а под замшевой курткой – блузка из светлого шелка. Мне действительно хотелось эту девочку. Но сегодня утром я чувствовал себя спокойнее. Я поздоровался с ней.

– Добрый день.

Тон ее был холоден. Нет, скорее грустен.

– Вы сердитесь на меня? Приношу вам свои извинения за вчерашний вечер.

– Думаю, что вы иначе не можете, – сказала она. – Таким уж вы уродились.

– Нет. Таким я стал.

– Меня не интересуют ваши похождения.

– Вы еще не в том возрасте, когда мои похождения могли бы вас заинтересовать…

– Ну, Ли, я заставлю вас еще пожалеть о том, что вы мне только что сказали.

– Хотел бы я посмотреть, каким образом.

– Ладно, не будем больше об этом. Хотите сыграть один сет со мной?

– Охотно, – ответил я. – Мне нужна разрядка.

Она не могла удержать улыбку, и, как только закончился завтрак, я вышел за ней во двор. Эта девчонка не могла злиться долго.

Мы играли в теннис где-то до полудня. Я уже не чуял под собой ног, и у меня потемнело в глазах, когда с одной стороны подошла Джин, а с другой явился Декс. Они были в таком же плачевном состоянии, как и я.

– Привет! – сказал я Джин. – Кажется, вы в прекрасной форме.

– Посмотрели бы лучше на себя, – огрызнулась она.

– В этом виновата Лу, – утверждал я.

– Я так же виновата в этом, как и в том, что старина Декс словно лимон проглотил! – возразила Лу. – Все вы сильно перебрали, вот и все. Ох, Декс. От вас несет ромом на пять метров.

– Ли сказал мне – на два метра, – бодро отозвался Декс.

– Неужели это я сказал вам такое?

– Лу, – сказал Декс. – Идите играть со мной.

– Это нечестно, – сказала Лу. – С вами должна играть Джин.

– Увы! Это невозможно! – сказала Джин. – Ли, прокатите меня разок вокруг дома до завтрака.

– Но в котором часу здесь завтракают? – возмутился Декс.

– У нас нет определенного часа, – сказала Джин. Она взяла меня под руку и потянула в сторону гаража.

– Возьмем машину Декса? – сказал я. – Это удобнее, она стоит первой.

Она не ответила, а крепко вцепилась мне в руку и намертво прилепилась ко мне. Я изо всех сил старался болтать обо всякой ерунде, но она по-прежнему ничего мне не отвечала. Джин выпустила мою руку, только чтобы сесть в машину, но едва я устроился за рулем, как она снова приклеилась вплотную, но так, чтобы не очень мешать мне вести. Я дал задний ход, развернулся и одним рывком проскочил въездную аллею. Решетка была открыта, и я повернул направо. Я не знал, куда ведет эта дорога.

– Как тут выехать из этого городишки? – спросил я Джин.

– Все равно как… – прошептала она.

Я взглянул на нее в зеркало. Глаза ее были закрыты.

– Ответьте же, наконец, – настаивал я. – Вы слишком много спали и слегка одурели от этого.

Она метнулась ко мне как безумная и схватила мою голову обеими руками, чтобы поцеловать меня. Я благоразумно затормозил, так как это значительно уменьшило видимость.

– Ну, поцелуй же меня, Ли!..

– Подожди хоть, пока мы не выедем из города.

– Ах! Мне все равно. Люди?.. Пусть все узнают об этом.

– А как же твоя репутация?

– Можешь не беспокоиться. Поцелуй меня.

Поцеловать… Это ничего, если продолжается пять минут, но я не могу делать это не переставая. Спать с ней и вертеть ее в разные стороны – согласен. Но не целовать. Я с трудом высвободился.

– Будь благоразумной.

– Ли! Ну, поцелуй меня. Пожалуйста.

Я снова прибавил скорость и свернул в первую же улицу направо, потом налево – я пытался хорошенько встряхнуть ее, чтобы она отцепилась от меня и занялась чем-нибудь другим, но с этим «паккардом» ничего нельзя было поделать. В нем абсолютно не трясло. Она воспользовалась заминкой, чтобы снова оплести руками мою шею.

– Можешь быть уверена, что в этом местечке о тебе будут рассказывать презабавные вещицы.

– Пусть их себе рассказывают хоть в пять раз больше. До чего они будут раздосадованы, когда…

– Что – когда?

– Когда узнают, что мы скоро поженимся.

Честное слово, быстро же продвигалось дело с этой девицей! Встречаются ведь некоторые особы, на которых это действует, как валерьянка на кота или дохлая лягушка на фокстерьера. Им хочется повиснуть на вас на всю оставшуюся жизнь.

– А мы скоро поженимся?

Она наклонилась и поцеловала мою правую руку.

– Можешь быть уверен.

– Ну и когда?

– А прямо сейчас.

– Только не в воскресенье.

– Почему? – спросила она.

– Нет. Это идиотизм. Твои родители не дадут согласия.

– Мне все равно.

– Но у меня нет денег.

– Нам хватит на двоих.

– Мне едва хватает одному, – сказал я.

– Мои родители нам помогут.

– Не думаю. Твои родители совсем меня не знают. Да и ты, впрочем, знаешь меня немногим больше.

Она покраснела и спрятала голову у меня на плече.

– Нет, я знаю тебя, – прошептала она. – Я могла бы описать тебя по памяти всего, с ног до головы.

Мне захотелось проверить, как далеко это у нее зашло, и я сказал:

– Немало женщин могли бы описать меня таким манером.

Она не отреагировала.

– Мне все равно. Теперь они больше не смогут этого сделать.

– Но ты же ничего не знаешь обо мне.

– Я ничего не знала о тебе…

И она принялась напевать песенку Дюка, которая начинается этими словами.

– Ты и сейчас знаешь обо мне не больше, – уверял я.

– Ну, тогда расскажи мне, – сказала она, перестав петь.

– В конце концов, – сказал я, – не вижу, каким образом я мог бы помешать тебе выйти за меня замуж. Если только я не уеду. А у меня нет никакого желания уезжать.

Я не прибавил «пока не овладею Лу», но слова мои значили именно это. Джин приняла все за чистую монету. Я крепко держал эту девочку в руках. Теперь надо было ускорить осаду Лу. Джин положила голову мне на колени и втиснула свое туловище на остаток сиденья.

– Так расскажи мне, Ли. Я тебя прошу.

– Хорошо, – ответил я.

Я наплел ей, что родился где-то в Калифорнии, что мой отец приехал из Швеции и поэтому у меня белокурые волосы. У меня было трудное детство, так как родители были очень бедны, и в возрасте лет девяти – это было во времена Великой депрессии – я уже играл на гитаре, чтобы заработать себе на жизнь; а затем, лет в четырнадцать, мне посчастливилось встретить одного типа, который заинтересовался мной и взял с собой в Европу, в Великобританию и Ирландию, где я и провел с десяток лет.

Все это было сплошное вранье. Я действительно провел десять лет в Европе, но совсем не так, как рассказывал, и всем, чему я выучился, я был обязан только самому себе да еще библиотеке того парня, у которого работал лакеем. Ничего я не рассказал ей и о том, как этот тип обращался со мной, зная, что я черный; ни о том, что он делал со мной, когда его маленькие друзья не приходили его проведать; ни о том, как я расстался с ним, когда вынудил его подписать чек, чтобы оплатить мое обратное путешествие, прибегнув при этом к некоторым особым знакам внимания.

Я выдумал для нее кучу чепухи про моего брата Тома, про Малыша, про то, как он случайно погиб и как предполагали, что тут замешаны негры (эти типы всегда были ей подозрительны, это раса лакеев, и ее тошнило от одной мысли, что какой-нибудь цветной может к ней подойти).

Итак, я вернулся и увидел, что дом моих родителей продан, что мой брат Том живет в Нью-Йорке, а Малыш лежит в земле; тогда я стал искать работу и устроился в книжную лавку благодаря одному из друзей Тома – последнее было правдой.

Она слушала меня как оракула, и я продолжал; я сказал ей, что не думаю, чтобы ее родители дали согласие на наш брак, так как ей нет еще двадцати лет. (Ей только что исполнилось двадцать, и она могла обойтись без их согласия.) Но я зарабатываю мало денег. (Она предпочитала, чтобы я сам честным трудом зарабатывал деньги, а ее родителям я наверняка понравлюсь, и они подыщут мне работу поинтереснее – на Гаити, на одной из своих плантаций.)

Пока она говорила, я старался сориентироваться и наконец наткнулся на дорогу, по которой мы с Дексом приехали.

На какое-то время я должен буду вернуться к моей прежней работе, а она заедет ко мне через недельку; нужно будет все уладить и хорошенько сговориться, чтобы удрать на юг и провести несколько деньков в каком-нибудь местечке, где никто не будет нам докучать; а потом мы вернемся уже обвенчанными, и дело в шляпе.

Я спросил, собирается ли она рассказать об этом Лу. Она ответила, что да, но не о том, чем мы занимались с ней вдвоем. Заговорив об этом, она снова пришла в возбуждение. К счастью, мы уже приехали.

XV

Вторую половину дня мы провели, занимаясь неизвестно чем. Погода, правда, была не такой хорошей, как накануне. Настоящая осенняя погода. Я старательно избегал играть в бридж с приятелями Джин и Лу – я хорошо помнил советы Декса; неподходящее было время, чтобы швырять на ветер те несколько сотен долларов, что мне удалось скопить. И правда, этих типов совершенно не волновало, лежит у них в кармане на пять или шесть сотен больше или меньше. Единственное, чего они хотели, – это убить время.

Джин без всякого повода не переставая глазела на меня, и я ей посоветовал, воспользовавшись минутой, когда мы остались наедине, чтобы она была чуточку поосторожнее. Я опять танцевал с Лу, но она держалась недоверчиво, и мне никак не удавалось навести разговор на интересную тему. Я уже не чувствовал никаких последствий ночных похождений и снова начинал возбуждаться каждый раз, как только видел ее грудь. Она все же позволяла себя слегка потискать во время танца. Как и накануне, их знакомые ушли не слишком поздно, и мы снова остались вчетвером. Джин едва не валилась с ног, но хотела чего-то еще, и мне стоило неимоверного труда убедить ее, что благоразумнее будет немного переждать; к счастью, усталость сделала свое дело. Декс продолжал налегать на ром. Мы поднялись наверх около десяти, и я почти сразу опять спустился, чтобы захватить какое-нибудь чтиво. У меня не было ни малейшего желания возобновлять это дело с Джин, и мне не так хотелось спать, чтобы я мог сразу же уснуть.

Когда я вернулся в свою комнату, то обнаружил там Лу, которая сидела на моей постели. Она была в том же пеньюаре, что и накануне, и в новеньких трусиках. Я даже не прикоснулся к ней. Я закрыл на ключ входную дверь и дверь ванной комнаты и улегся в постель, как будто Лу здесь и не было. Но я слышал, как участилось ее дыхание, когда я скидывал с себя свое барахло. И лишь очутившись в кровати, я решил с ней заговорить.

– Вам не спится этой ночью, Лу? Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?

– Так я по крайней мере буду уверена, что вы не пойдете сегодня ночью к Джин, – ответила она.

– Что вас навело на мысль, что я был вчера вечером у Джин?

– Я вас слышала, – сказала она.

– Вы меня удивляете… Насколько я помню, я совсем не шумел, – усмехнулся я.

– А почему вы закрыли обе двери?

– Я всегда закрываю двери, когда ложусь спать, – сказал я. – Мне вовсе не улыбается, проснувшись, увидеть в постели рядом с собой неизвестно кого.

Она, наверное, облилась духами с головы до ног. От нее благоухало за километр, и макияж ее был безупречен, волосы, как и вчера, разделены пробором. Казалось, мне достаточно протянуть руку, чтобы сорвать ее, как срывают созревшее яблоко, но оставался еще один маленький счет, который надо было с ней уладить.

– И все-таки вы были у Джин, – настаивала она.

– В любом случае, вы выставили меня за дверь, – сказал я. – Это все, что я помню.

– Мне не нравятся ваши манеры, – сказала она.

– Как раз сегодня я особенно корректен, – сказал я. – Приношу свои извинения, что был вынужден раздеться в вашем присутствии. Впрочем, я уверен, что вы не смотрели.

– Что вы сделали с Джин? – настаивала она.

– Послушайте, – сказал я. – Сейчас я вас сильно удивлю, но не могу поступить иначе. Пусть уж лучше вы узнаете правду. Она все время бегает за мной, после того раза, как я поцеловал ее.

– Какого раза?

– Когда я помогал ей протрезвиться у Джики.

– Я так и знала.

– Она заставила меня почти силой. Вы ведь знаете, что я тогда тоже немного выпил.

– А вы целовали ее по-настоящему?..

– Как?..

– Как меня… – прошептала она.

– Нет, – сказал я просто, стараясь казаться чистосердечным, что вышло у меня вполне удовлетворительно. – Лу, ваша сестра – прилипала. Это о вас я мечтаю. Я поцеловал Джин как… как я поцеловал бы свою мать, а ее теперь ничем нельзя удержать. Я не знаю, как отвязаться от нее, и боюсь, что мне это не удастся. Она еще вам скажет, конечно, что мы вот-вот поженимся. Это нашло на нее сегодня утром в машине Декса. Она мила, но я ее не хочу. Мне кажется, что она слегка спятила.

– Ее вы поцеловали раньше, чем меня.

– Нет, это она меня поцеловала. Вы ведь знаете, конечно, что всегда чувствуешь благодарность к тому, кто возится с тобой, когда ты с похмелья…

– Вы жалеете о том, что поцеловали ее?

– Нет, – сказал я. – Я жалею только об одном. О том, что в тот вечер не вы были на ее месте.

– Ты можешь поцеловать меня теперь, – сказала она.

Она не двигалась и сидела, уставившись в одну точку. Должно быть, ей чего-нибудь да стоило сказать это.

– Я не могу тебя поцеловать, – сказал я. – С Джин это не имело значения. Но с тобой… с тобой я становлюсь сам не свой. Я не притронусь к тебе, прежде чем…

Я не докончил фразы и издал неясный отчаянный всхлип, перекатившись на другую сторону кровати.

– Прежде чем что? – спросила Лу.

Она слегка развернулась и положила руку мне на предплечье.

– Нет, это глупость! – сказал я. – Это невозможно…

– Скажи мне.

– Я хотел сказать… прежде чем мы будем женаты, Лу, ты и я. Но ты слишком молода, а я никогда не смогу избавиться от Джин, и никогда она не оставит нас в покое.

– Ты всерьез об этом думаешь?

– О чем?

– О том, чтобы жениться на мне?

– Как я могу думать всерьез о том, что невозможно, – ответил я. – Но что до моего желания, то клянусь, что желаю этого более чем серьезно.

Она встала с кровати. Я остался лежать, отвернувшись лицом к стене. Она ничего не говорила. Я также не сказал ни слова, но почувствовал, как она вытянулась на постели.

– Ли! – позвала она через мгновение.

Сердце мое колотилось так часто, что, казалось, слегка подрагивала кровать. Я повернулся. Она сняла пеньюар и все остальное и, закрыв глаза, лежала на спине. Я подумал, что Говард Хьюз снял бы дюжину фильмов только для того, чтобы показать грудь этой девочки. И… и я не прикоснулся к ней.

– Я не хочу делать это с тобой, – сказал я. – Эта история с Джин мне отвратительна. До того, как вы меня узнали, вы прекрасно ладили между собой. И у меня нет желания разделять вас тем или иным образом.

Кажется, у меня не было другого желания, кроме как вдуть ей, желания, от которого меня просто корчило, так что я забыл про все свои другие чувства. Но мне удалось сдержаться.

– Джин влюблена в тебя, – сказала Лу. – Это очевидно.

– И я ничего не могу с этим поделать.

Она была гладкая и изящная, как травинка, и благоухала, как парфюмерный магазин. Я сел и склонился над ее ногами, и я поцеловал ее между ляжек, в то место, где кожа у женщин такая нежная, как птичий пух. Она сжала колени, а потом почти сразу снова раздвинула их, и я передвинулся немного повыше. Ее курчавый и блестящий подшерсток на лобке ласкал мою щеку, и я принялся нежно-нежно ласкать ее легкими движениями языка. Губы ее влагалища, горячие и влажные, казалось, пружинили под моим языком, и мне захотелось укусить ее, но я выпрямился. Она одним рывком села и схватила мою голову, чтобы прижать ее к тому же месту, но я наполовину высвободился.

– Не хочу, – сказал я. – Я не хочу до тех пор, пока не закончится эта история с Джин. Я не могу жениться на вас обеих.

Я покусывал кончики ее грудей. Она все еще держала меня за голову, и глаза ее были закрыты.

– Джин хочет женить меня на себе, – продолжал я. – Почему? Я не знаю. Но если я откажусь, она наверняка все подстроит так, чтобы помешать нам видеться.

Она молчала и выгибала грудь под моими ласками. Моя правая рука скользила вверх и вниз вдоль ее ляжек, и Лу раскрывалась, как цветок, на каждое точно рассчитанное прикосновение.

– Я вижу только один выход, – сказал я. – Я могу жениться на Джин, а ты поедешь с нами. И тогда мы, конечно, найдем способ, чтобы встречаться.

– Я не хочу, – прошептала Лу.

Голос ее прозвучал неровно, и я мог чуть ли не играть на нем, как на музыкальном инструменте. Интонация менялась при каждом новом прикосновении.

– Я не хочу, чтобы ты делал с ней это…

– Никто меня не заставит делать это с ней, – сказал я.

– О! Сделай это со мной, – сказала Лу. – Сделай сейчас!

Всем своим телом она отзывалась на каждое движение моей руки. Я скользнул головой к ее коленям и, перевернув спиной к себе, раздвинул ей ноги и погрузил туда, между ляжек, свое лицо. Я взял в свои губы губы ее влагалища. Она вдруг напряглась и почти сразу же расслабилась. Я пососал ее немножко и отодвинулся. Она лежала ничком.

– Лу, – прошептал я. – Я не возьму тебя. Я не хочу делать это, пока мы не будем спокойны. Я женюсь на Джин, а потом мы от нее отделаемся. Ты мне поможешь.

Она одним движением перевернулась на спину и почти исступленно поцеловала меня, так что ее зубы клацнули об мои. Я погладил ее ниже поясницы. Потом обнял за талию и поставил на пол.

– Иди спать, – сказал я ей. – Мы наговорили много глупостей. Будь умницей и возвращайся в свою постель.

Я тоже встал и поцеловал ее в глаза. К счастью, я так и не снял свои трусы и сохранил пристойный вид.

Я помог ей надеть бюстгальтер и трусики; вытер ей между ног своей простыней и наконец накинул на нее прозрачный пеньюар. Она позволила все это сделать, не говоря ни слова, мягкая и теплая в моих руках.

– Додо, моя маленькая сестренка, – сказал я ей. – Я уезжаю завтра утром. Постарайся выйти к завтраку, мне очень хочется тебя увидеть.

Потом я вытолкал ее наружу и вновь закрыл дверь. Теперь уж точно обе они были у меня в руках. Я почувствовал у себя в груди такую радость, что Малыш мог бы перевернуться под своими двумя метрами земли. Ну что ж, я протянул ему свою лапу. Это что-нибудь да значит – пожать руку брату.