Текст книги "Веселый купец"
Автор книги: Борис Житков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Житков Борис Степанович
Веселый купец
Борис Степанович Житков
Веселый купец
Жил-был моряк Антоний. У него был свой собственный двухмачтовый корабль. Антоний был итальянец, и корабль его ходил по всем морям. Корабли у других хозяев назывались важно. То "Святой Николай", то "Город Генуя" или "Король Филипп", а Антоний назвал свой корабль "Не Горюй".
Бывало, нет в море ветру, стоит корабль. Всем досадно. Антоний глянет на паруса и скажет весело:
– Стоит "Не Горюй"!
Раз положило ветром корабль совсем боком, все перепугались, Антоний как крикнет:
– Лежит "Не Горюй"!
У всех и страх прошел, и побежали матросы на мачты убирать паруса. И все говорили:
– Разобьет нас о камни, все равно капитан крикнет свое: "Пропал "Не Горюй"!"
А надо сказать, что везло Антонию во всем: стоят корабли в гавани, везти нечего, хозяева злые по берегу ходят. А гляди – Антоний наберет всякой дребедени и чуть не по самую палубу загрузит корабль.
– Мне всегда счастье будет, – говорил Антоний. – Имя у меня такое – все Антонии счастливые. А которые несчастные Антонии, так это значит дураки. Дурака как ни назови, все равно за борт свалится.
Все к Антонию служить набивались. Понятное дело: коли хозяину везет, значит и матросам больше перепадает. Да и весело у веселого служить. Так все в порту и звали Антония – Веселый Купец.
Стоял Антоний со своим кораблем в речном порту. И как назло уж вовсе никакого грузу нельзя было достать. Антоний по городу бегает – нечего везти. Пришел в порт, дымит трубочкой, торопится по пристани. А с других кораблей хозяева поглядывают, подмигивают, локтем соседей подталкивают – кивают на Антония.
– Кажись, невеселый идет.
Один крикнул:
– Эй, Антоний! Грузу-то много ли?
Антоний стал, обернулся и крикнул, чтобы всем было слыхать:
– Полон корабль, по самую палубу загрузим. Завтра в море ухожу.
А ему рукой машут – врешь, значит, хвастаешь.
А к вечеру едут в порт подводы одна за другой, вереницей, еле лошади тянут. И все к Антонию. Повыскакивали с кораблей на берег люди, щупают на ходу, что в мешках. Смешное какое-то: крупа не крупа. Один и ткнул ножом, а из мешка песок.
И все стали кричать:
– Песок! Песок! Вот дурак, с реки песок в море возит!
Антоний только на матросов покрикивает:
– Грузи "Не Горюй" под самую палубу!
Люди над матросами смеются:
– Кашу варить будете? Или на муку молоть повезете?
А матросы поплевывают:
– Дело хозяйское.
– Для форсу, – решили моряки, – для форсу грузится.
А Антоний хлопочет:
– Туда клади, сюда неси.
Под утро загрузили корабль – дальше уж некуда. Потянул ветерок, и все видели, как вытянулся "Не Горюй" на середину реки, поставил паруса и ушел в море.
А Антоний и вправду не знал, куда с этим песком деваться. Вышел в море и не знает, куда курс держать.
"Эх, – думает Антоний, – есть одна гавань, и город там богатый – давно там не бывал я. Была не была, пойду я туда, а там видно будет".
Набил трубочку, вышел на палубу. Надулись паруса пузырями, идет судно попутным ветром. Солнце с неба светит, веселая вода за бортом плещется, и от палубы смоляной горячий дух поднимается. Везет "Не Горюй" полное брюхо песку, тянет, везет, куда хозяин ведет. Тяжело на волне переваливается. Матросы в тень забрались и в карты шлепают. Один рулевой стоит и правит, куда велел Антоний.
Наутро стали подходить к берегу. Что такое? Узнать Антоний не может: как будто и тот город стоит, куда шел, да берега не узнать: где раньше деревянные сваи из воды забором торчали, черные, как старые зубы, – тут уж стена каменная стоит, загораживает гавань от зыби. А на пристани народу как муравьев, и натыкано чего-то, нагорожено.
Приказал Антоний отдать якорь. Не вошел в гавань, а поставил судно перед каменной стенкой.
– Спускай, – говорит, – ребята, шлюпку: я на берег еду.
Гребут молодцы, наваливаются, Антоний правит. Вот проход в стене оставлен. Прошел в проход Антоний, гребут к пристани. Батюшки! Пристать некуда! Все разворотили, всю пристань заново строят.
– Сюда! Сюда! – кричат с берега и показывают, где есть удобное местечко. Выскочил Антоний на берег – еле пройти, протиснуться. Рабочих, каменщиков! Стучат, камень тешут. Мастера бегают:
– Не спи, – кричат, – поторапливайся.
И все, как мукой, каменной пылью засыпаны.
– Не ко времени, – говорят Антонию, – не ко времени пришел, брат. Тут у нас и стать негде. Видишь, что делается. Ни одного корабля в гавани нет. Иди дальше со своим судном.
И никто на Антония и глядеть не хочет.
"Ну, – думает Антоний, – не стыдно и уйти: нельзя никому здесь выгружаться, не я один".
И пошел в город.
"Куплю, – думает, – бочонок вина, сам выпью и ребят угощу. Все равно весело будет".
Вдруг подходит к нему старик – тамошний купец.
– О, – говорит, – Антоний, Веселый Купец. Здорово! Гляди – и тебе не повезло. А товар-то дорогой, должно?
Антоний рассмеялся:
– Да просто песок.
– Речной? – старик крикнул и присел даже.
– С реки, – говорит Антоний.
– Да милый ты мой! Да хороший ты мой! Песку-то тут и надо. К нам король приезжает, нам три недели осталось, а песку-то проклятого не хватает на постройку. За сорок верст возим. Да не шутишь ли?
– Да я знал, – говорит Антоний, – о чем вы плачете, – вот и привез песку. Цена-то вот только хороша ли?
А тут уж народ обступил, и все кричат:
– Песок! Песок привез! Самолучший.
И наперебой гонят цену – крик подняли.
– Много ли?
– Полно судно!
Антоний и в город не успел сходить.
– Гони, – кричат, – судно сюда, к самой постройке.
Засмеялся Антоний, в землю плюнул.
– Тьфу ты, – говорит, – вот поди: даром я Антоний, что ли?
Нагнали народу выгружать Антониев корабль. Песок горой на пристань высыпают, Антоний сидит да деньги считает. Матросам бочонок вина поставил. Сидят выпивают и песни горланят.
Снялся утром Антоний, а куда – матросы не спрашивают. Так уж заведено было: хоть к черту на рога. А ведет Антоний судно – значит, не горюй. Капитан знает!
Скрылся за кормой город – легкой полоской лежит на горизонте берег, будто прочеркнут легкой черточкой. Бежит по воде "Не Горюй", полощется белым пузом, порожнем бежит. Прыгает, как утка, на волне. Веселый ветер играет в море. Надулись паруса, напружились мачты. Антоний выколачивает трубочку о борт. Кричит:
– Давай мне, ребята, кружку вина!
Пьет Антоний вино из ковшика, и несет в лицо свежую пену из-за борта. Летняя погода – веселая. Синяя вода в Средиземном море, синяя, будто синька распущена. И зыбь завивается большими гребешками, и средь зыбей белым лебедем переваливается корабль на всех парусах.
А в реке, в порту на кораблях последний табак докуривают. Стоят все корабли хмурые, и голые мачты с реями торчат, как кресты на кладбище. Хозяева злые ходят по пристани и уж друг на друга глядеть не могут. И вдруг крикнул кто-то:
– Гляди – не Антоний ли?
Все глянули – и верно: валит в порт "Не Горюй" напротив воды, тужится против теченья, раздулись, как щеки, паруса с натуги, и вечернее солнце ударило в них красным пламенем.
Вышел на пристань Антоний.
– Что, – говорят, – на зубах не хрустит?
Антоний веселыми ногами в город спешит, трубкой дымит, посмеивается.
– Тебя как звать? – спрашивает одного.
– Филипп.
– Вот здесь и прилип! А тебя?
– Герасим.
– Погоди, завтра покрасим! А я Антоний – не горит, не тонет.
Пошли капитаны Антониевых матросов спрашивать: куда ходили, чего там хозяин накуролесил?
А те все в одно слово:
– За морем были, весь товар сбыли.
Наутро глядят капитаны – опять Веселый Купец песок грузит.
Одни говорят:
– С ума сошел от форсу.
А другие продали последние веревки и наняли подводы, чтоб им тоже песок возили. Загрузился Антоний песком. Вышел в море, оглянулся – три корабля сзади.
И направил Антоний свой корабль прямо в море. Глядит – и все три корабля за ним повернули. Идут следом, как на веревке привязанные.
А Антоний посмеивается:
– Иди, иди, по воде следу нету, дай срок.
Стих ветер. Лежит море как скатерть шелковая, и на нем три белых корабля, а впереди четвертый, Антониев. Вечер упал. И прикрыло море черным небом – только звезды на небе горят, колыхаются. И тут задышал ветерок. Встрепенулся "Не Горюй", выпучились паруса, зашептал ветер в снастях, зажурчала вдоль бортов вода.
Оттолкнул Антоний рулевого, сам взялся за руль и повернул корабль, куда надо.
– Так и веди, – сказал Антоний, – а огня на судне – чтоб ни-ни, чтоб и трубки на палубе не зажгли.
А три корабля все шли туда, вперед, как повел их Антоний, – всю ночь шли. Наутро глянули – нет Антония. Ушел "Не Горюй" – и загоревали. Надул Веселый Купец, удрал. А по воде следу нету. Озлились и пошли назад. Дорогой песок в море сыпали. Пропади он пропадом!
В третий раз сходил Антоний, и уж никто за ним не гнался.
– Куда ж ты возил? – спрашивают.
– А на мельницу, – говорит Антоний, – на муку мололи. Приходи нонче ко мне блины есть.
Денег стало у Антония – куча. И привязалось к нему счастье – хоть поленом гони. И уж все на него сердиться забыли. Придут капитаны погостить на судно – Антоний вина не жалеет.
Вот раз идет Антоний в море и видит – дым идет из моря. Что за чудо? Не горит ли корабль на воде? И направил на дым. Добежать бы скорей, спасти хоть людей.
Он к дыму, а дым от него. Что за притча? Достал Антоний медную трубу и стал в трубу глядеть. Матросы сзади стояли – ждали, что капитан увидит.
– Ничего не пойму, – сказал Антоний, – кухня по морю плывет. Черная труба торчит, а оттуда дым валит.
И отдал матросам трубку. Все глядели. И один сказал:
– Слыхал я про это. Это – пароход.
– Сам знаю, – сказал Антоний, и первый раз капитан нахмурился и ушел в каюту.
– А здорово прет проклятая пекарня, – сказали матросы.
А ночью не было ветра. "Не Горюй" стоял, и паруса отдыхали. Как усталые повисли на реях. И вдруг мимо прошумел пароход и махнул на корабль вонючим дымом. Прошел мимо корабля – и слышно было в тихой ночи, как ворочается, урчит машина в утробе, ворчит, наворачивает...
Выскочил Антоний на палубу, глянул вслед пароходу:
– Как еще вода эту жаровню держит! – и плюнул за борт: – На тебе на дорогу.
Старый матрос подошел к Антонию, кивнул вслед пароходу:
– А ведь самый-то лучший груз они подбирают.
– Плевал я, – засмеялся Антоний, – пусть дураки везут им мешки да бочки. Да на этой жаровне и ладан серой провоняет! А много ли их, пароходов-то?
– Да слыхал, что уж два их в нашем море завелось.
Ушел старик спать. Антоний долго глядел вслед пароходу и видел, как уходит вдаль огонек, все меньше, меньше и вот уж совсем не стало.
– Ишь устилает, – сказал Антоний. – Погоди! – и погрозил кулаком пароходу вслед.
С полночи заиграл ветерок, скрипнули мачты, проснулся "Не Горюй" и пошел полным ветром через море, на ту сторону.
А на той стороне был город на море. И прямо пройти к этому городу нельзя было. Под водой лежала каменная гряда. Каменные горы стеной стояли, острые, как пики, и только порожним кораблям можно было проскользнуть поверх этих пик, а груженые корабли делали крюк, большой дугой обходили эти мели и камни.
Антоний не спал ночью, поджидал, когда надо свернуть и пойти вдоль страшных каменьев.
"Волчьи зубы", – говорили моряки про эти каменья.
Стало светать, и уж близко должны быть Волчьи зубы. Глядит Антоний вперед – что за чудо? Будто вышел зуб из воды и торчит черным пеньком. Присмотрелся – что за дьявол? Никак пароход стоит. Стоит как раз на "зубах".
– Ребята! – крикнул Антоний, – попала кузница волку в зубы.
Все вскочили, все через борт глядят, глаза со сна протирают.
– Верно! Сел пароход на каменья.
А на пароходе флаг на мачте и флаг узлом завязан: просит пароход флагом помощи.
Антоний направил корабль к пароходу, а с парохода к нему шлюпка идет, гребут гребцы изо всех сил. Приехал сам капитан.
– Антоний, – говорит капитан, – будь, Антоний, другом, спаси ты нас.
– А езжайте все ко мне, – говорит Антоний, – я гостям всегда рад.
– Нет, – говорит капитан, – нет, Антоний. Дай ты мне один свой парус. У меня дырка в боку. Я твой парус подведу, растяну за четыре угла, и он мне как пластырем дыру мою залепит. Дойду как-нибудь до порта.
– Тебе пластырь надо? – говорит Антоний. – У меня не аптека!
– Антоний, – взмолился капитан, – видишь, стоит мой пароход, а ты мимо идешь...
– Я тоже стоял, а ты мимо шел, – смеется Антоний, – я ж не плакал.
– Так ведь потонет пароход! – закричал капитан.
– А зачем кузнице по морю плавать? – сказал Антоний. – Бросай свой утюг, вези всех людей сюда. А не хочешь – я дальше пошел. Решай: раз и два.
Озлился капитан, чуть не заплакал. Однако поехал назад и всех людей перевез к Антонию на корабль.
– Пошел "Не Горюй"! – крикнул Антоний и пустил корабль в обход вдоль "зубов".
А капитан стоял на борту и все глядел, как тонул его пароход.
– Все равно другой остался, – шепнул старик Антонию в ухо.
А на другом пароходе был ловкий капитан. Осторожный моряк, изворотливый. Бегал, рыскал его пароход по всем портам. Только Антоний сунется за товаром, – глядь – уж пароход перехватил и увез куда надо.
Товарищи-капитаны смеются.
– Что, – говорят, – вози песок, Веселый Купец.
– Всему время будет, – говорит Антоний. – Чего вы пароходом пугаете? Да плевал я на это чучело, коли я Антоний! Чем пароход грузится?
– Да не для тебя это, – говорят капитаны. – Маслом прованским грузится – новое масло, брат, а за морем его нет. Сейчас какую хочешь там цену дадут – приди только вперед парохода. А уж опоздаешь – никто и бочки одной не возьмет. Повезешь домой.
– Плевал я, – сказал Антоний, и побежал в город. Накупил масла на все деньги, что были. На пароход бочки катают, спешат, а на Антониев корабль и того хлеще: вся команда в поту. И закатывают, закатывают, как орехи в мешок сыпят.
Управился Антоний раньше парохода. Скорей ставь паруса, пошел в море.
Как двинул ветер с берега – еле мачты держат, зыбь в корму шлепает, подгоняет.
– Не горюй! – кричит Антоний. – А что, ребята, не Антоний я?
Уж вот-вот он, берег. Еще немного. Спадать тут стал ветер, не дотянул. Ах, чуть-чуть бы – вон и город видать, рукой подать. Оглянулся Антоний и видит: дымит сзади пароход. Вот уж видать, как торчит черной папиросой труба из моря, а вот и весь пароход видно стало. А у Антония нет ветру в парусах, нет совсем, хоть сам дуй. Совсем нагоняет Антония черный пароход, и черным змеем далеко-далеко уходит дым, виснет над морем.
Прошумел мимо пароход и первым пришел в порт.
Все матросы оглянулись на Антония.
– Не горюй, – сказал Антоний, – все равно наша возьмет.
Только к ночи притащился Антоний в порт. Про товар никто и не спрашивает. У всех купцов полно масла.
– А куда, – спросил Антоний, – пароход пошел?
– Да сейчас, – говорят, – только вышел. Разве не встретили? Туда, знаешь, пошел – за Волчьи зубы, там масла нет. Цена, сказывали, как на золото.
– Ставь паруса! – крикнул Антоний.
Сорвался Антоний из порта, и побежало судно в море.
И снова двинул прежний ветер. Крепкий, ровный.
– Откуда снова взялся? – говорят матросы.
– Это он обедать ходил, – кричит Антоний. – Что он вам поденщик, что ли? Поспал, теперь свое возьмет. Не горюй, молодцы!
Ночь была темная, тьма густая стояла, только вода белыми гребнями вспыхивала, и птицами летала белая пена через Антониев корабль. Никто на корабле не спал, и сам Антоний на руле стоял. И как раз тут, вот уж скоро, должны быть рядом Волчьи зубы.
Вдруг Антоний повернул корабль – и все поняли, что направил прямо на Волчьи зубы. Да с такого хода!
Старик подбежал к Антонию:
– Хозяин! Что делаешь? На каменья правишь!
– Не горюй! – орет Антоний. – Открывай трюм, ребята, кидай бочки за борт, пока не крикну баста. Живо!
Бросились матросы, открыли трюм и давай валить бочки за борт. С ума сошел хозяин. Да все равно – не горюй!
– Вали, вали! – кричит Антоний, – живо!
Половину груза вывалили матросы. А каждый в уме путь мерит: вот-вот уж скоро Волчьи зубы.
А "Не Горюй" всплыл выше, легче стало судно, и совсем на бок положил его ветер. А на самые на Волчьи зубы напрямик к порту гонит свой корабль Антоний.
И вот они, буруны, белеют во тьме над "зубами", ревом ревет вода, пенится. В самые буруны гонит Антоний судно, со всего ходу. Матросы глаза зажмурили. Ждут, как треснет с ходу, как полетят на палубу мачты, как горшок об камень, разлетится вдребезги судно.
Влетел Антоний в пену и крикнул:
– Антоний идет! Держись!
Затрясся в пене корабль и прошел дальше. Матросы друг на друга глядят стоят мокрые и понять не могут: на том ли, на этом свете? А корабль полугруженый лежал боком и сидел в воде как порожний. Бежит дальше.
Ветер давит паруса, трещат снасти. Вот уж два паруса выдавило; как лист по ветру унесла погода белые клочья в черную ночь. Прет Антоний прямо в порт – вон огни по берегу рассыпались, переливаются, дышат как уголья. Влетел в порт Антоний и отдал якорь.
А к судну уж шлюпка тащится.
Кричат:
– Не с маслом ли?
И часу не прошло – полна палуба купцов у Антония. Набивают цену – дай только хоть баночку.
– А парохода, – спрашивают, – не видали?
– А не знаю, – говорит Антоний, – раньше нас вышел, видать, не к вам пошел.
Продал Антоний в тот же час все масло, что у него осталось, – и такую цену дали ему, что и не снилось Антонию.
А наутро пришел пароход. Антоний капитану шляпой машет.
И ни бочки не взяли с парохода. Повернул пароход и задымил сердито.
А Антоний пришел домой.
– Нет, – говорит, – не буду я счастья моего до донышка высасывать. Переехала мне дорогу плавучая кузница!
Продал корабль, матросов всех деньгами одарил.
– Спасибо, – говорит, – за службу, ни разу меня не выдали, ребята.
И открыл Антоний на берегу корчму "Не Горюй".
