Текст книги "Московская история (СИ)"

Автор книги: Борис Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

   1

   Все счастливые семьи счастливы одинаково. Все несчастные несчастны по своему.

   Все смешалось в доме Арбениных. Муж узнал, что жена изменяет ему с заезжим таксистом и был этим страшно уязвлен.

   Тем более что со стороны жены все это было тайно, нечистоплотно и мелко.

   И сразу же об этом узнали все знакомые, и родственники, и соседи.

   Сергей Арбенин, тридцатичетырехлетний сметчик строительной подрядной организации узнал об измене своей жены от соседки.

   – Смотри, Сергей, – сказала ему Вера Тигунькова, – к твоей жене приезжает какой-то хлыщ, каждый день ездит! Каждый день к ней какой-то мужик ездит. Ты сам хоть знаешь об этом?..

   – Какой мужик?.. – спросил Серегей. – Ничего я не знаю.

   – Может у тебя он там какие-то работы делает в твоей квартире?

   – Нет, – сказал Сергей, – ничего в квартире мы не делаем. А кто он такой?..

   – Таксист. Каждый день ездит. Машину вон там оставляет, у шестнадцатого дома, около угла, ее из моего окна хорошо видно. Машину там оставляет, а сам идет к ней, прямо в твою квартиру. Из моей квартиры все хорошо видно.

   И Верка затащила Сергея в свою квартиру, в коридор, и в глазок из своей двери показала ему, как ей из своей квартиры все хорошо видно.

   – Раньше твоя Анна днем никогда не бывала дома, а теперь каждый день в половине первого приходит. Я сначала думала: или у нее на работе что сменилось?.. А потом узнала: нет!

   – А что за мужик-то? – растерянно спросил Сергей.

   – А я и не знаю! Знаю только, что таксист! Приезжает на желтой машине «Логан», сверху у нее такой фонарик с черными шашечками. Сам он черноволосый высокий мужчина лет тридцати. Заходит к ней, и они закрываются. И он у нее часа два или полтора сидит. Каждый день ходит, каждый день!

   – И давно он так ездит? Уж не врешь ли ты, Верка, не сочиняешь?.. Что-то тут не так.

   Вера Тигунькова схватила Сергея за рукав и притянула его к себе:

   – И не сомневайся Сережа, и не сомневайся! Уж целый месяц ездит! Я давно тебе хотела об этом сказать! Сначала я сама так-то подумала: может у него какие дела к ней? А теперь вижу: что-то тут не так. Потому что если бы какие дела у него к ней были, ты бы, Сережа, все знал. А так ты ничего не знаешь!

   Глядя на простую наивную физиономию Верки Тигуньковой, на которой отражалось любое ее непосредственной чувство, Сергей вдруг и сам осознал, что тут что-то не так.

   Вера Тигунькова была его старая соседка по лестничной площадке, и жила в его доме давно, с 1971 года, с момента получения квартиры. Она жила в этом доме в своей трехкомнатной квартире с самого начала его заселения и хорошо знала всех соседей в доме, и хорошо знала и помнила Сережину мать.

   В трехкомнатной квартире Веры Тигуньковой с утра до вечера шли какие-то баталии, слышались крики скандала, раздавались стуки кухонной посуды и шумы. В этой квартире кроме Верки Тигуньковой и ее мужа, шофера городского коммунального хозяйства Володи и их дочери, и двух внуков от разных дочерей, жил еще их зять Коля уклонявшийся от армии. Где он работал и как вообще подрабатывал было неизвестно.

   В эту квартиру к Тигуньковым очень часто из деревни приезжали родственники, так что там было весело.

   Несмотря на такое коммунальное разнообразие, жили Тигуньковы дружно.

   Вера Тигунькова была верная жена, а теперь уже и бабушка, свято преданная своей семье и мужу, так что в ней можно было не сомневаться.

   – Иж, змея, что делает! – сказала вдруг Верка, – Змея подколодная!

   Она тут же вздрогнула, взглянув на Сережу, и опять схватила его за рукав.

   – А ты не спеши, Сережа! Разберись сначала. Может, я чего-то и не знаю, и не понимаю. Может что-то и не так. Ну что я вижу?.. Вижу, что какой-то мужик к ней ходит. Я же не знаю, чем они там делают, чем занимаются. Ты, Сережа, разберись сначала.

   – А и что тут разбираться? – раздался голос из глубины квартиры, и в коридор вышла Надя, дочь Верки Тигуньковой, – Что разбираться-то тут?.. Здравствуйте, Сергей Сергеевич!

   – Тут и разбираться нечего, – продолжала Надя, сияя добродушным полным лицом, – Я с ребенком дома сижу, мне все хорошо и видно и слышно. Я-то каждый день дома, а мать когда еще из своего музея придет! Ее ведь не каждый день днем домой отпускают, там в музее бывает и сделать что-то нужно. А я каждый день дома сижу. Мне все хорошо и видно и слышно. Вот когда этот мужик к ней в прошлый раз приходил, я специально сразу к ней пошла, в квартиру постучала, хотела у нее соли или спичек попросить. Так она мне так и не открыла! Я наверное десять минут стучала! Я хотела у нее спросить: кто хоть это к тебе ходит? А она не открыла! Правильно мы с тобой, мама, говорили: к ней этот мужик на ебки ходит!

   – У, змея подколодная!

   Верка уперла руки в бедра и покачивая ими, и глядя Сергею в лицо, продолжала:

   – У, стерева! У... стерва! Вот скажи же, Сережа, вы ее пригрели, поселили в Москве, в своей квартире ее твоя мама прописала, в своей собственной, в двухкомнатной, а она вот что теперь вытворяет! Живет теперь твоя Анька в своей двухкомнатной квартире в Москве, мужик у нее такой хороший, – ты же хороший мужик, Сережа! я тебя сколько лет знаю! – и такие дела она вытворяет. Вот змея подколодная! А попробуй теперь ее выпиши из квартиры, ни за что не выпишешь!

   – Все е***ься им хочется, – вставила Надя, – не насытилась еще, не нагулялась. Молодость вспомнила.

   – Вот змеюка!.. Вот змея!

   В этот момент щель входной железной двери приоткрылась и в нее просунулась круглая кудлатая голова с подбитым глазом. Вслед за головой прошла и ее обладательница Маринка Шевцова, местная жительница из первого подъезда.

   – Ты, Сережа, прижучь эту стерву, свою Аньку! Проучи, – сказала она, – Учить ее надо!

   Маринка огляделась , и , видя, что в ее присутствии беседа не продолжается, отвела Верку Тигунькову в глубь квартиры.

   – Слышь, Вера, мне только 500 рублей нужно. Я вместе с Гафирой Камаевой пришла, она подтвердит, она тебе 500 рублей с получки отдаст, если я не смогу сама тебе отдать, можешь у нее спросить, вон она на площадке стоит.

   – Ни, ни, ни, ни-ни... – замахала руками Верка, – И не проси! Ни копейки денег нет. Я в музее получку уже целый месяц не получала. Да и какая у меня получка, у уборщицы?.. Сама знаешь. И ни копейки денег нет!

   – А пенсия?.. Ты же пенсию получаешь.

   – И с пенсии ничего не осталось. Да и какая моя пенсия?.. И то и это купить нужно. То ребенку в школу деньги нужны , сколько им там теперь нужно! – сама знаешь! – то долги отдать. Вот ничего и не осталось. Вот все денежки и разбежались.

   Маринка подбежала к входной двери и открыла ее. Прямо напротив двери стояла Гафира Камаева с шваброй, с большим черным ведром и с половой тряпкой. Она тоже, как и Маринка Шевцова, радостно улыбалась.

   – Смотри, кого я привела! У нее скоро получка, она тебе с получки отдаст! Скажи, Гафира! Подтверди, Гафира!

   – Да, – сказала Гафира, радостно улыбаясь.

   – Нет, нет, нет, нет, нет!.. – твердила Верка, вежливо выставляя соседку на лестничную площадку, – Нету денежек, и не проси!

   – Да, – продолжала она, уперев руки в бока, – вот какая. Сережа, стерва у тебя жена оказалась. Змею на своей груди пригрели! Ты только, это, смотри, Сережа, ты ее только не убивай. Посадят тебя в тюрьму, что хорошего?.. А она будет жить в твоей квартире и радоваться. Ты ее не убивай, Христа ради, Сережа, не убивай! Плюнь на нее, на эту стерву! Взбучки ей дай хорошей, но не убивай!

   – Другую себе найдет! – сказала Надька, – вон их сколько, женщин незамужних, везде.

   – А квартира?.. А ребенок?.. А девочка?...Нет, ты Надя не встревай. Сами разберутся. Разойтись легко, а дальше что?.. Тут еще сто раз подумать надо. Тут еще сто раз нужно подумать. Ты, это, Надя, еще молодая, не понимаешь, тут дело серьезное, тут семья, тут еще сто раз подумать нужно.

   2

   Трудно передать как Сергей Арбенин был поражен и возмущен этим неожиданным известием.

   Сначала Сергей надеялся, что здесь какая-то ошибка или накладка, – что всего этого не может быть, и что произошла какая-то путаница, и что его его жена Анна ни в чем не может быть виновата.

   Их семейная жизнь продолжалась уже одиннадцать лет. Сергей женился на Анне по любви. Он долго ухаживал за ней, и не раз встречал ее около общежития Московского государственного университета пищевых производств и провожал, и переживал, и страдал. Когда она согласилась стать его женой, это была большая радость.

   Правда, перед свадьбой Анна призналась Сергею, что у нее до него был другой парень, что она с ним встречалась один год, и что это был тихий интеллигентный мальчик, которого она знала с детства и теперь уже забыла.

   Сергей не придавал этому случаю большого значения, ведь у него самого до этого были девушки и женщины.

   Семейная жизнь протекала спокойно, можно сказать без больших нюансов. Вовремя родилась дочка Лена, которой теперь было 10 лет. Поэтому Сергей не понимал что произошло.

   Он не понимал, как теперь, после 11 лет супружеской семейной жизни, жена ему изменила. Зачем ей это понадобилось, и как такое вообще может быть?.. У Сергея не было в голове такого места, которым он мог бы это понять.

   Все это так противоречило всему, и семье, и их с Анной отношениям, и налаженному и давно уже устроенному быту, что Сергей просто ничего не понимал. А главное, что его душа и сердце не хотели и не могли принимать и предполагать такого известия.

   То есть, он иногда думал и предполагал что такое может быть, что такое возможно, что жена ему, может быть, когда-то и изменит, ведь за ним самим водились грешки, но это известие так было для него неожиданно и, главное, тяжело, и неприемлемо, что как будто какой-то снежный корм или кирпич упал ему сейчас вдруг на голову.

   И как все хорошо до этого складывалось в его жизни! Была и хорошая работа, и семья.

   Сергей Арбенин не имел высшего образования. Он закончил колледж коммунального хозяйства, или, проще говоря, техникум, по строительной специальности, но уже так долго работал в строительстве и настолько хорошо изучил технологию строительных работ, что вот уже три года как работал сметчиком, то есть как строитель имел высокую квалификацию и соответствующий высокий заработок.

   Он пока еще не купил себе автомашину, хотя она ему уже давно была нужна по работе, и даже не откладывал денег на новую квартиру, но материально они с Анной жили хорошо, ездили каждый год на юг, на Азовское море, а один раз в Турцию, за границу. Жена Анна тоже работала, – недалеко от дома, в проектной муниципальной государственной организации.

   И все в семейной жизни Сергея складывалось неплохо, и его мама в свое время хорошо приняла его молодую жену, и дочку они вовремя отдали в ближний детский сад, когда его мама стала прихварывать и не смогла за ней ухаживать. И до смерти мамы и после ее смерти все складывалось хорошо и все было нормально.

   Правда Сергей не был современным человеком, иначе говоря он не был крутым, продвинутым и даже не претендовал на это.

   Он никогда не покупал своей жене билеты в Большой Театр или на эстрадный концерт, или хотя бы в театр имени Станиславского, – это по его характеру ему даже и не могло придти в голову. Он никогда не был с женой в Москве нигде дальше Красной площади, – но он был предан своей семье, всегда приносил все деньги домой и проводил все праздники дома.

   И хотя ему никогда не приходило в голову сделать своей жене какой-нибудь неожиданный подарок, но он ее по-своему любил и в ее просьбах ей почти никогда не отказывал и о ней заботился. Конечно, он не был человеком высокого полета, ничего не понимал ни в стихах, ни в политике, ни в искусстве, и никогда этими вопросами не интересовался. Ему было глубоко начхать на войну Алой и Белой Розы. Ему было глубоко безразлично, что происходит и в Азии, и в Америке, и в Европе, ему только было главное, чтобы Россия и Белоруссия соединились в одно государство и чтобы какая-нибудь бомба не взорвалась в подъезде его дома.

   Поэтому он не знал, как подойти теперь к Анне с этим известием, как он к ней подойдет и что он ей теперь скажет.

   Приготовившись к разговору с Анной, Сергей хотел зайти в квартиру со спокойным, внешне бесстрастным лицом, как будто бы еще ничего не зная.

   Но как только он открыл дверь и увидел Анну стоящую посредине комнаты, его лицо сразу напряглось, передернулось и изменилось. Анна взглянула на него и все поняла.

   3

   Анна Арбенина стояла перед своим мужем, замерев и растерявшись. Она не ожидала его прихода в эту минуту.

   Тысячи чувств и мыслей отразились на ее лице. До этой минуты она ни разу не думала о последствиях своего поступка и даже не вспоминала о муже. Ей почему-то казалось что и Сергей и никто ничего и никогда не узнают. Она почему-то считала и думала, что то, что к ней ездит этот армянин, касается и интересует только ее одну.

   Она не знала как поступить и что сказать. Поэтому она стояла и молчала.

   Со все возрастающим изумлением Сергей Арбенин наблюдал, что его жена и не думает оправдаться и хоть что-то ему объяснять..

   « Так значит все это правда! Правда!.. Правда!..» билась в его мозгу ужасающая мысль.

   Он увидел что все это было, произошло, и что все это оказалось правдой.

   Сергею не верилось что Анна, – его Анна! – которую он так любил, такая красивая, с ее гордой легкой черной всегда чуть-чуть откинутой головой, – его Анна, которая всегда казалась ему такой недоступной, нежной, хорошей и родной, лежала в постели с другим мужчиной, – и даже не важно с каким мужчиной! – и ублажала этого мужчину. И хотя сам Сергей Арбенин уже давно не хранил верности своей жене и имел других женщин, но сама одна мысль о возможной измене ему его женой казалась ему и ужасной и невыносимой. Анна! Его Анна!.. Его Анечка!..

   И вспоминались ему теперь самые нежные и самые детские чувства, которые он к ней испытывал.

   И вот эти самые светлые и нежные чистые чувства были так безжалостно попраны. И кто их попрал?.. Анна! Сама Анна!.. Как она могла наплевать в самое святое, плюнуть в самую душу?..

   – Анна!.. Анна!.. – простонал он, – Как ты могла... Ты совсем меня не понимаешь... Как ты могла!

   Анна растерянно молчала.

   Она ожидала в эту минуту от мужа крика, ругани, может быть даже побоев, скандала, но не такого мучительного переживания и нытья. Ей казалось, что ее муж Сергей специально так себя ведет, присев в кресло, и не глядя на нее, и опустив на руки голову. Что он ее давно не любит, и ведет себя так, играя для нее, чтобы просто показать, как он переживает и как ему больно, как артист в театре играет на публику. А может быть, ей очень хотелось в эту минуту чтобы так было. Сочувствовать в эту минуту мужу она была неспособна. Так тянулся этот мучительный для обоих разговор, из которого не было выхода.

   Наконец Анна, нервно поправила легкий газовый шарфик, шагнула в коридор и ушла на работу.

   На улице она думала о том, что произошло, и как же ей теперь поступить. Она даже была рада что Сергей в тяжелую минуту оказался такой рохля, и что вечером она сможет вернуться домой.

   Анна с раздражением эгоистически думала в эти минуты только о себе, не понимая, что слабость ее мужа была вызвана глубокой душевной болью.

   4

   Когда Сергей Арбенин впервые встретил Анну ей было восемнадцать лет. Это было в конце октября 2002 года. Она училась на первом курсе университета, она была студенткой. Тогда стояла светлая осень.

   Сергей был старше Анны на пять лет и казался ей почти стариком, взрослым мужчиной, чужим человеком.

   Он впервые увидел ее в поликлинике, где она была с другими девочками. Сергей присел с ней рядом на узкий кожаный диванчик и сказал : «Здравствуйте. Как вас зовут?..» – и стал с ней разговаривать. Вдруг она после нескольких минут разговора, вскочила, прижалась к своей подружке и заплакала. Так она среагировала на то, что к ней пристает взрослый и незнакомый мужчина.

   Как много с ней было связано всего хорошего! Анна Стрижевская! Аня... Анна... Анечка!..

   Как она тогда, в тот день, первого декабря 2002 года, когда вдруг ударили первые сильные морозы, и спортивная площадка за зданием общежития замерзла и была залита водой, и на ней мальчишки начали играть в хоккей, а по краям поля катались на коньках дети, и она тоже вышла покататься на коньках.

   И когда она увидела, что к ней туда пришел и к ней подходит Сергей, опять, этот взрослый и незнакомый ей мужчина, который покушается на нее, на всю, и хочет иметь ее, и забрать ее куда-то с собой, всю, сделать, может быть, своей супругой, она растерялась; и когда увидела его, два раза ударила носком конька о лед, и вскрикнула:

   – Нет!.. Нет!..

   И быстро отъехала от него, хотя Сергей ей еще не успел сказать ни одного слова. Какая же она была красивая в своей синей шапочке!

   Господи! Какое же всегда было радостное воспоминание об этом...

   И вот теперь... После одиннадцати лет семейной жизни...

   Хотя Сергей и прожил с Анной больше десяти лет, его первое чувство к ней сохранилось. Он все так же любил ее. И ничего с тех пор в не изменилось. Ничего! Ничего не изменилось в нем. Абсолютно. Поэтому он так сильно страдал и переживал.

   Вновь и вновь он прокручивал это неожиданное событие, ничего не понимая. Ему хотелось узнать: кто же этот таксист? Кто этот мужчина, кто этот человек, кто он такой?.. Почему Анна изменила ему именно с этим таксистом, как она с ним познакомилась, и нет ли у нее с этим мужчиной еще каких-то других планов? Может быть, она хочет уйти к нему?.. Может быть, у нее с этим мужчиной есть какие-то расчеты на совместную жизнь?..

   Но Анна молчала, и Сергею ничего не удалось узнать. Как только Сергей пытался заговорить с ней, она тут же впадала в ступор, как будто на нее нападал столбняк. Она чувствовала, что если скажет хоть одно слово, то будет еще хуже.

   Самое плохое было то, что это мучительное положение между супругами продолжалось уже не один день. Осложняло это положение также и то, что они продолжали жить в одной квартире. Они оба понимали, что так вечно продолжаться не может, но никто не знал как найти выход из этого состояния и что нужно сделать.

   5

   Сергей Арбенин не мог преодолеть нервного возбуждения, которое охватило его, как только он узнал о измене своей жены. Он не мог ничего понять, и не мог как-то объяснить поступки Анны, тем более что Анна с ним не разговаривала.

   Сергей все время вспоминал сцены и минуты прежней счастливой семейной жизни. Как они вдвоем с трехлетней дочкой Леной дома всегда лечили маму, делали ей «уколы», играя в доктора, а она лежала, улыбаясь, довольная, на диване. Или как они вдвоем с Леночкой измеряли ее длину клеенчатым портняжным метром, а Анна опять лежала на диване, не мешала им и улыбалась. И каждый раз эти измерения не сходились. То длинна ее тела была 1 метр 52 сантиметра, то 1 метр 72. То голова мешала измерениям, то ноги. Это были самые счастливые минуты в жизни Сергея. Именно тогда, в те первые годы, он жил самой счастливой и наполненной жизнью. И вот теперь он ничего не понимал. Что произошло? Почему?.. Что случилось?..

   Когда Сергей сам изменял жене, а как правило это и происходило при первом подвернувшемся случае, он и не думал находить какие-то оправдания или объяснения, настолько все это казалось ему и естественным, и простым, и понятным.

   Но сама мысль о возможной измене ему его женой казалась и бесчеловечной и невозможной.

   Сергея очень волновала и тревожила мысль: с кем и как изменяла ему его жена. Путем простого анализа он пришел к выводу, что этим таксистом может быть только тот таксист, который работает где-то недалеко от их квартиры, от их дома, а именно среди тех таксистов, которые постоянно стоят около станции метро «Домодедовская».

   Потому что его жена Анна работала рядом с домом и практически никогда не покидала своего района. Она не пользовалась метро, не ездила в другие районы Москвы, жила и работала только в своем районе. У нее даже не было проездного билета для проезда на общественном транспорте.

   Поэтому Сергей был уверен что этот таксист находится где-то тут, рядом, что его стоянка расположена рядом с метро «Домодедовская» среди других таксистов.

   Хотя Сергей понимал, что этот таксист после такого дефолта должен был на несколько дней исчезнуть из их района, но вряд ли больше чем на три дня. Ведь все места возле станций метро и вокзалов битые, все давно занятые, другого такого места в Москве любому таксисту трудно добиться и найти, потому что таксистская мафия не пустит на стоянку чужую машину. Этот таксист, наверняка сразу же был предупрежден его женой, и , конечно, больше возле их дома не появлялся.

   И хотя Сергей прекрасно понимал, что этот таксист был предупрежден его женой, что она ему наверняка сразу же позвонила, как только пришла на работу, но одна только мысль о том, что Анна знает телефон таксиста, и не один раз разговаривала с ним по этому телефону, то есть близко и хорошо его знает, и это означает что он является ей близким человеком; – сама мысль об этом была Сергею страшна и трудно переносима.

   Вновь и вновь он анализировал и переживал это воспоминание, тяжело страдая. Он бродил по опустевшей квартире, и ему казалось что его жена не просто ушла на работу, а навсегда покинула это помещение. И хотя Сергей продолжал жить вместе с женой и с дочерью, ему казалось что он остался в квартире один.

   Десятилетняя дочь Лена не вмешивалась в разлад родителей, она сразу как-то притихла и сразу стала незаметной. Иногда на кухне она говорила тихим голосом:

   – Ну что вы, ну перестаньте.

   Но так как говорила она это очень тихо и нерешительно, то ничего не менялось.

   В школьной комнате дочери на стене висели два больших продолговатых картонных портрета: Льва Толстого и Пушкина.

   Лев Толстой в белой рубахе и с большой белой бородой добродушно улыбался Сереже и, как ему показалось, весело ему подмигнул.

   На кровати дочери лежала книга Александра Сергеевича Пушкина «Сказка о попе и его работнике Балде», раскрытая на первой странице:

   Жил-был поп,

   Толоконный лоб.

   Пошел поп по базару

   Посмотреть кой-какого товару.

   На встречу ему Балда

   Идет, сам не зная куда.

   "Что, батька, так рано поднялся?

   Чего ты взыскался?"

   Поп ему в ответ: "Нужен мне работник:

   Повар, конюх и плотник.

   А где найти мне такого

   Служителя не слишком дорогого?"

   6

   Подойдя по Ореховому бульвару к метро «Домодедовская» Сергей стал внимательно разглядывать шоферов на стоянках такси. Этих стоянок всего было две, и машин на стоянках было мало. Ни один таксист не подходил под описание. Они как на подбор были или люди старшего возраста, или низкорослые и толстые, или худые и маленькие, а в одной машине таксистом вообще оказалась женщина.

   Таксисты отъезжали и через некоторое время опять возвращались.

   Через три часа наблюдения Сергей убедился что на этих двух стоянках около станции метро «Домодедовская» действительно работают одни и те же шоферы. Поняв, что так он не найдет нужного ему человека, Сергей решил поговорить с кем-нибудь из таксистов, распросить его и узнать про нужного ему молодого тридцатилетнего шофера.

   Но так как ни один таксист просто так разговаривать с тобой не станет, а еще не дай бог и насторожится, то Сергей сообразил, что ему нужно сначала сесть в какую-нибудь машину под видом простого пассажира и потом под каким-нибудь предлогом распросить обо всем шофера, который должен знать всех таксистов на этой стоянке. Известно что шоферы такси любят в дороге поговорить.

   Он подошел к стоянке такси на самом краю Орехового бульвара, недалеко от выходов из станции метро «Домодедовская» чтобы нанять машину.

   Но как назло, машины не подходили. Они куда-то исчезли.

   То их на этом месте постоянно стояло по две автомашины, а тут в течении пятнадцати минут не подошло ни одной. Наконец, когда уже прошло почти полчаса, и Сергей совсем начал отчаиваться и терять терпение, к нему подкатила желтая машина «Логан» с черными квадратными таксистскими шашечками на дверях и на фонаре на крыше машины.

   Подкатила машина, и шофер славянской национальности, с круглым добродушным лицом, похожий на артиста Жарикова, приоткрыв дверцу, крикнул ему:

   – Ну что, хозяин, поехали?..

   – Конечно, конечно, – сказал Сергей, суетливо залезая в машину.

   Как только Сергей сел в эту автомашину, он сразу почувствовал знакомый запах профессионального таксистского места, это был запах кожи и дешевого одеколона. Каждая вещь в салоне, и стопка дорожных карт, небрежно торчащая под лобовым стеклом, и помятая пачка сигарет «Кэмел», лежащая рядом с ручкой передач на передней полочке между сидениями, и кожаная таксистская кепочка с лакированным маленьким черным козырьком, и черная мягкая короткая куртка из искусственной кожи, и тонкая золотая поддельная печатка, все выдавало в нем профессионального таксиста. На лобовом стекле была приклеена карточка с номером таксиста и его именем: Балда Федор Иванович.

   – Куда?

   – Метро «Орехово».

   – Ну, так это совсем рядом! Поехали. Триста рублей.

   – Ну так это же дорого, – сказал Сергей, – на короткие расстояния двести рублей, по моему.

   – Мил человек, так это же когда было! – отвечал шофер, выруливая машину, – Двести рублей теперь одна посадка стоит.

   «Не надо так быстро гнать! – лихорадочно думал Сергей, наблюдая мчащуюся машину, – Куда тебя черт несет!?..»

   Но внешне он приосанился, устроился поудобнее и начал разговор:

   – Я думал что вы, таксисты, пассажиров отсюда только до аэропорта «Домодедово» возите.

   – Мы повсюду возим, по всей Москве.

   – А я боялся, что если нужно куда попасть, от «Домодедовской» на такси никуда не уедешь, что вы только до аэропорта пассажиров берете, поэтому вы тут и стоите часами.

   – Нет, мы, мил человек, по всей Москве пассажиров возим, а так если без работы стоять, то всю жизнь простоишь. Те шоферы, которые на Домодедово работают, они дальше, на углу стоят, у них надпись: «аэропорт». Но я, конечно, тоже могу до аэропорта пассажира подвезти.

   – А вы этих шоферов хорошо знаете?

   – Конечно. Я тут не первый год работаю. Я в такси, мил человек, девятнадцать лет отработал. Так что всю Москву объездил и в любое место тебя довезу. Вам куда на Ореховой нужно?..

   – Да мне до самого метро и нужно. Там меня должны ждать. А не знаете ли вы одного шофера, он тоже на «Домодедовской» таксует, черноволосый такой парень, лет тридцати, высокий, на южанина похож, черный, вот забыл как его зовут...

   – Алик, что ли?.. Да нет, Алик татарин. А других у нас и нет таких. Алик на своей машине работает, на «Татре». Он?..

   – Нет, не он.

   – А других таких тут нет.

   – Точно?

   – Точно.

   Машина встала у метро «Орехово». Сережа начал копошиться, доставая из карманов деньги. Кошелька у него никогда не было, да и ненадежное это дело: кошелек. Обязательно оставишь где-нибудь на стойке во время расчета. Вынимать деньги из бокового кармана брюк было неудобно.

   – Да вы не спешите, – сказал таксист.

   – Слушай, давай я тебе дам сто пятьдесят рублей, ты же меня тут совсем недалеко подвез, у меня больше нет денег, – сказал Сережа, пересчитывая мятые рубли. – Смотри, шеф, у меня две пятидесятки, десятка и мелочь. Как раз сто пятьдесят рублей.

   – Э, нет! Так мы не договаривались. Как же ты в машину садился, если у тебя нет денег? Поищи, посмотри спокойно.

   – Правда, шеф, – говорил Сережа, лихорадочно выворачивая карманы, – Правда! Сам удивляюсь. Вот влетел, так влетел. Самому неудобно перед тобой. Ну что я за дурак!?..

   Водила внимательно посмотрел на Сергея.

   – А ты не спеши. Внимательно посмотри. Ты не торопись.

   Сергей вышел из машины и начал суетливо осматривать карманы. Он все осмотрел, и в куртке, и даже в карманах рубашки посмотрел, куда он деньги обычно никогда не клал. Денег не было. Сережа растерялся.

   – Знаешь, шеф, у меня сейчас такой бардак в жизни, такое случилось, что все путается.

   – А что такое случилось?

   – Жена загуляла. Сучка! Всю жизнь она мне испортила, всю жизнь. Если бы ты только знал, какой у меня сегодня тяжелый день. У тебя, наверное, таких тяжелых дней не бывает.

   – У меня сегодня день рождения. День хороший. Буду его сегодня отмечать.

   Сергей опять сел на пассажирское сиденье.

   – Сто пятьдесят рублей, больше у меня денег нет.

   – Ну ладно, – сказал водила, забирая деньги, – Пусть будет сто пятьдесят рублей. Придется пойти тебе навстречу. Как тебя звать-то?

   – Сергей.

   – Не расстраивайся Сергей. Держи себя в руках.

   – Спасибо тебе, шеф, что ты меня понял. Что ты мне поверил.

   – Мы, таксисты, тоже люди. Бывают у людей такие вот обстоятельства. Приходится идти им навстречу.

   – Не держи на меня зла.

   – Да нет, Сергей, у меня сегодня не такой день чтобы злиться. Смену я сейчас заканчиваю, и сейчас поеду домой отдыхать, буду праздновать. Сегодня у меня круглая дата, день моего рождения. И поэтому хочу, я, Сергей, тебе сказать что желаю и тебе хорошего настроения, и чтобы у тебя все было хорошо. И чтобы ты знал, что никакого зла я на тебя не держу, возьми вот эту бутылку коньяка, и выпьешь за мое здоровье. Чтобы ты знал, что никакого зла у меня на тебя нет.

   И водила, перегнувшись, вытащил откуда-то пузатую полулитровую бутылку коньяка с узким длинным белым прозрачным горлышком и с коричнево-красной наклейкой. По краям этой наклейки сияли серебряные медали.

   – Ну, спасибо, шеф! – сказал обрадованный Сергей.

   Он вышел из такси и подошел к станции метро «Орехово». Подходя к вестибюлю метро с большой красной вывеской в виде буквы "М", он вдруг вспомнил что у него нет денег и на метро, и автоматически засунул правую руку в маленький задний карман брюк. Там он неожиданно обнаружил, небольшую пачку сложенных тысячных купюр, деньги, которые до этого он почему-то не нашел. Сергей зашел в вестибюль метро «Орехово» и возле окошечка кассы пересчитал тысячные купюры. Их было пять штук.

   7

   Раньше, после прихода из армии, еще когда Сережа не был женат, он любил встречаться и проводить время со своим другом Игорем Репниным. У Сережи тогда был старый кассетный магнитофон «Маяк» с огромным ворохом катушечных записей, лежащих на антресолях, оставшихся от отца. Потом Сережа понял, что все эти записи были высококачественные и редкие, отец собирал их всю жизнь. Понял все это Сережа поздно, когда однажды он дал о них объявление в «Барахолку», решил их продать, и думал, что за этими старыми кассетными записями никто не придет, никто на это объявление не откликнется. Потому что уже были новые записи и цифровые носители. Поэтому Сережа был уверен что его предложение никого не заинтересует. Он даже хотел сначала отнести эти записи на помойку, потому что уже и катушечный магнитофон ему был не нужен.