Текст книги "О России между будущим и прошлым. Избранные статьи"
Автор книги: Борис Пушкарев
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
О причинах неудачи Белого движения написано много – в первую очередь его же вождями, Деникиным и Врангелем. Белые наступали разрозненно, с периферии – с Дона и Кубани, из Сибири, из Прибалтики, из Архангельска… У Троцкого же было преимущество центральной позиции, царских военных складов, центральных железнодорожных узлов, жестко централизованного командования, беспощадного и безоглядного. Но это, отчасти, только метафора. Не менее серьезной была раздробленность политическая и социальная, наследие тех терзавших общество разрывов, которые привели к крушению империи в Февральской революции. Крайне правые монархисты, во главе с депутатом Думы Марковым, не хотели иметь дела с Белым движением, видя в нем «февралистов». Левая же «революционная демократия», видя в лице белых генералов только «реакцию» и «диктатуру», выдвинула якобы принципиальный, но на деле гибельный лозунг «Ни Ленин – ни Колчак». Крестьянская масса в большинстве своем хотела только одного: чтобы ее оставили в покое и не втягивали в Гражданскую войну. В условиях полной политической разноголосицы в стране генерал А.И. Деникин полагал, что во имя единства армии последняя должна оставаться вне политики. То есть большевиков надо победить военной силой, а потом уже любое свободно избранное Законодательное собрание будет решать политические вопросы. Отсюда позиция «непредрешенчества»: во избежание внутренних споров не предрешать болезненный вопрос «республика или монархия». В данном случае эта позиция понятна, но она со временем распространилась и на другие вопросы, решения по которым проще всего, казалось, отложить.
Но гражданская война – война политическая. От политики зависит, на чью сторону человек станет – на твою или на сторону противника. Потому в ней армию от политики отделить невозможно. Армия Деникина наступала, ее встречали как освободительницу цветами и благодарственными молебнами. Потом армия шла дальше, а в ее тылу начинался хаос, спекуляция, реквизиции, самоуправство. Ни административных кадров, ни органов самоуправления подготовлено не было, смесь из царских чиновников и эсеров не всегда получалась работоспособной. В теории все белые правительства – и в Сибири, и на Юге и, в особенности, Северо-Западное и Северное, в разной мере признавали захват крестьянами помещичьих земель, происшедший в 1917–1918 гг. Ни одно из них не ставило себе задачу возвращения помещикам их имений. Но соответствующее законодательство разрабатывалось слишком медленно, чтобы иметь практическое значение в быстротекущих военных событиях. Тем временем на местах порой процветало самоуправство, идущее наперекор официальной политике. Так что крестьянам эта политика вовсе не была ясна – они не знали, чего ожидать от белых. Закон Врангеля от 25 мая 1920 г. закреплял за крестьянами в их личную собственность все земли, фактически находившиеся в их «распоряжении», при условии ежегодной выплаты государству части урожая зерновых. Крестьяне, закрепившие землю в собственность, освобождались от власти общины. Увы, закон Врангеля был принят в то время, когда у Врангеля было слишком мало территории и крестьяне уже не верили в прочность белого правительства. Такой закон мог решительно изменить обстановку двумя годами ранее, когда началась первая волна крестьянских восстаний против ленинских продотрядов и продразверстки в Центральной России и Поволжье. Но тогда в Добровольческой армии, вернувшейся из Первого кубанского похода, некому было думать об аграрной политике.
Логично дополнявшим закон о земле был закон Врангеля о волостном земстве, призванный заменить народным самоуправлением на местах как безвластие, возникавшее после упразднения Советов на занятой белыми территории, так и произвол случайно назначенных, некомпетентных чиновников. Ведущая идея Врангеля выражена в его известных словах: «Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа». Но, опять же, осуществлять этот замысел летом 1920 г., когда Красная армия достигла многократного численного перевеса, было уже поздно.
Неспособность белых армий своевременно, авансом, а не в неопределенном будущем, «после победы», решать насущные политические вопросы правопорядка и устройства повседневной жизни в тесном союзе с крестьянским большинством населения по праву можно считать одной из главных причин крушения Белого движения. Она объясняется как унаследованным от прошлого недостатком гражданского политического опыта, так и практической трудностью осуществления гражданских реформ в быстро меняющихся военных условиях.
Но эта неспособность вовсе не означает, что у Белого движения «не было политической программы», кроме как приносить свою жизнь в жертву за Россию. Разработки программы политических действий велись почти всеми белыми правительствами, но не успели получить широкой огласки. Причем характерно то, что, несмотря на разное происхождение, они шли, более или менее, в одном и том же направлении. Подобно земельной реформе Врангеля, они в разной мере узаконивали «черный передел», но не на основе «социализации земли», как Ленин и возглавлявшееся Черновым Учредительное собрание, а на основе частной собственности на землю. Они подчеркивали важность местного самоуправления при временной верховной диктаторской власти в центре. Они признавали необходимость созыва Законодательного собрания, но только не партийного, не такого, как собравшаяся в январе 1918 г. «Учредилка». Они, вопреки лозунгу о «Единой и неделимой», видели необходимость федеративных отношений. Отвлекаясь от вынужденных мер военного времени, они видели важность свободной торговли, рыночных цен и частного владения предприятиями. Они признавали роль профсоюзов, но отрицали нарушающие управление предприятиями фабзавкомы. Признавали, особенно на Севере, в Сибири и в казачьих областях, важность опоры на кооперативное движение.
Через десять лет после крымской эвакуации все эти идеи были суммированы в «идеологических положениях» Национального Союза Русской Молодежи, собравшегося на свой первый съезд в Белграде и ныне известного как НТС – Народно-Трудовой Союз российских солидаристов. Полный текст этого документа приведен в «Посеве» № 7 за 2000 г., а дальнейшее развитие программных положений НТС дано в книге «НТС: Мысль и дело 1930–2000». Прямая преемственность этих положений от разработок белых правительств явствует не только из сравнения текстов, она была и персональной. Так, один из вдохновителей раннего НТС, экономист А.Д. Билимович, служил начальником Управления землеустройства и земледелия при генерале Деникине и был автором проекта земельной реформы, которую генерал так и не успел провести. Другой – юрист ГК. Гинс, который ввел термин «солидаризм» в обиход зарубежной русской общественной мысли, служил секретарем Кабинета министров при адмирале Колчаке.
По большей части, белые правительства не успели осуществить свои идеи или даже огласить их. Прицел был на время «после победы над большевиками». Но вот прошло три четверти века, в 1993 г. советская власть пала, была принята ныне действующая российская конституция. Элементы исторической преемственности в новое государство вошли: историческое имя, национальный флаг, двуглавый орел, Государственная Дума… Но не будем забывать и тот образ будущей России, который видело Белое движение.
Белая Россия: от прошлого к будущему
(Посев. 2000. № 12, декабрь)
Октябрьский переворот и победа красных в Гражданской войне 1917–1922 гг. смели устои российской государственности, разрушили Церковь, право, быт и нравственные основы общества. Результатом 70 лет насилия стали не только огромная потеря населения и ресурсов, но и глубокое взаимное отчуждение людей, утрата гражданской солидарности и национального самосознания. Падение тоталитарного режима поставило задачу построения России на новых началах. Но каких?
Коммунисты нынче стараются обновить свои отвергнутые жизнью идеи апелляцией к «державному» прошлому, ставя в один ряд святых Древней Руси и массовых убийц большевистского периода. Тревогу вызывает новейшая кампания за восстановление коммунистических символов.
С другой стороны, многие демократы и коммерческие круги, не знавшие из-за советской информационной блокады собственного прошлого, ищут панацею в безоглядном подражании Западу. Чего стоят одни только названия многих нынешних коммерческих фирм!
Мы, т. е. «Посев» и НТС, следуем третьему пути – мы видим «источник вдохновенья» в положительном наследии нашего собственного прошлого, в «деяньях Сечи и Петра», как поется в песне, т. е. в этике свободы и служения, в реформах Сперанского, Александра II и Столыпина, в 70-летнем сопротивлении коммунизму от генерала Корнилова до академика Сахарова.
Мы далеки от идеализации дореволюционного прошлого. В нем сильны были волны реакции, затормозившие развитие страны, сильно было и разрушительно-революционное начало: Ленин был наследником не только Маркса, но и Нечаева и Ткачева. Однако между крайностями реакции и революции развивались свободолюбивые, конструктивные начала, на которые можно опереться.
Питирим Сорокин писал, что «под железной крышей самодержавия жило 100 000 крестьянских республик», имея в виду сельский сход и его демократические традиции. Земское и городское самоуправление в последние полвека империи показало пример действенной гражданской инициативы и солидарного сотрудничества классов, а не классовой борьбы. Российский пореформенный суд после долгих десятилетий «неправды черной» подлинно стремился быть «скорым, правым и милостивым». Монетаристская политика, которую задолго до изобретения этого термина вел С.Ю. Витте, создала в России на 20 лет твердый рубль и бездефицитный бюджет. Частное владение землей (которое предшествовало насаждавшейся по приказу государства поземельно-передельной общине) распространилось, после реформы Столыпина, на половину пахотных земель. Кооперативное движение, охватившее до революции половину крестьянства, основывалось на взаимопомощи, а не на стяжательстве.
Правда, многие из положительных начинаний последнего полувека перед революцией так и остались незавершенными. Сегодня не мы одни вспоминаем о земстве как о почвенной, российской форме самоуправления, достигшей больших успехов в деле образования и в народном хозяйстве. Но ведь «здание земства», как выражались в ту пору, так и не было «увенчано» общероссийской палатой наверху, не получило основания – волостного земства – и охватило лишь часть страны. Да, нам надо восстанавливать правосудие на началах судебной реформы 1864 г. Но ведь эта реформа уже через 25 лет была искажена контрреформами Победоносцева, в частности, упразднением мировых судей на селе, так что многие крестьяне так до конца империи ничего, кроме административного произвола, и не увидели. Подобное можно сказать и про Церковь, реформы которой смог провозгласить лишь Собор 1917–1918 гг., когда уже было поздно. Этот перечень можно продолжить: говорить о незавершенной аграрной реформе Столыпина, о незавершенных планах в образовании и в науке. Так что, если мы хотим добиться исторической преемственности, нам надо зачастую создавать заново то, что только должно было стать, осуществлять замысел той России, контуры которой ко времени революции были только намечены как бы пунктиром…
В этом году исполняется 80 лет со дня конца крымской эпопеи генерала П.Н. Врангеля. Мы эту годовщину недавно отметили конференцией по Белому движению в Севастополе. Конец белого Крыма не был концом Гражданской войны – народные восстания длились еще 2 года и завершились частичной победой: Ленин был вынужден провозгласить НЭП. Но Крым при Врангеле важен потому, что он стал наиболее зрелым прообразом той пореволюционной России, которая бы вышла из Гражданской войны в случае победы над красными. Ни о какой «реакции» или «реставрации» у Врангеля речи не шло. Он стремился «закладывать основы Новой России». Это его слова. Именно потому его наследие актуально для нас сегодня.
Врангель во многом старался исправить ошибки первых этапов Белой борьбы. Он наводил порядок в тылу. Отказавшись от упрощенного лозунга «единой и неделимой России», он искал федеративных отношений с Украиной и с народами Кавказа. Он узаконил захват крестьянами зимой 1917–1918 гг. помещичьих земель, но не на основе «социализации» земли, как Ленин и Чернов, а на основе частной собственности на землю, при условии выплаты определенной доли урожая государству. Его аграрную реформу проводил А.В. Кривошеин, ближайший сотрудник П.А. Столыпина. Логично дополнявшим закон о земле был закон Врангеля о волостном земстве, призванный заменить народным самоуправлением произвол чиновников или безвластие. Врангель понимал, что самоуправление – прерогатива собственников, а не арендаторов и не иждивенцев. Сохраняя за собой в военное время диктаторские полномочия, он признавал необходимость созыва в будущем Законодательного собрания, но только беспартийного, не такого, как Учредительное собрание 1918 г. Весьма характерной для экономики при многих белых правительствах – особенно на Севере, в Сибири и в казачьих областях – была опора на кооперативное движение, уцелевшее и даже окрепшее в буре войны и революции. Программно-политическими разработками для Новой России занималось не только правительство Врангеля – их вели и другие белые правительства, но условия Гражданской войны не позволили их воплотить в жизнь, а порой даже и огласить. Многие разработчики этих реформ, как, например, экономист А.Д. Билимович или юрист ГК. Гинс, стали в 1930-е гг. в эмиграции учителями НТС, основоположниками идей российского солидаризма.
Будущее, на которое работали все эти люди, наступило в 1991–1993 гг. Советская власть пала, была принята ныне действующая конституция. Элементы исторической преемственности в новое государство вошли: историческое имя, национальный флаг, Государственная Дума. В наследство от Временного правительства мы получили обстоятельную трактовку гражданских прав. От Учредительного собрания 1918 г. унаследовали принцип федеративной структуры государства. Но где идеи, которые стремились развивать белые правительства?
1. Почему частная собственность на землю встречает столько препятствий?
2. Где кооперативное движение, обеспечивающее крестьян-хозяев кредитами и техникой, дающее им выход на рынки?
3. Где волостное самоуправление, обеспеченное собственными доходами?
4. Где беспартийное представительство в законодательных палатах?
О последнем стоило бы подумать особо. К нему стремилось Белое движение, чтобы избежать разлагавшего страну «яда партийности», этой темой занимался и НТС. Сегодня мы, напротив, жалуемся, что настоящие партии у нас не складываются. Так, может быть, это и к лучшему? Может быть, именно этим и надо воспользоваться, а не создавать партии в командно-административном порядке?
И последнее. Теперь, когда и Московская патриархия канонизировала убитых большевиками мучеников за веру, вовсе нетерпимым становится оставление на картах страны и в названиях городов имен их убийц. На компромиссах со злом прошлого твердого порядка не создать. Требуется не «очернение» советского прошлого, а осуждение зла и обеление тех, кого незаслуженно очерняли. Не только мучеников за веру, но и гражданских мучеников за Россию. Когда просветлится облик положительных героев России, нетерпимее станет нравственное уродство наших дней. Дело касается не только географии имен, названий улиц и персонажей памятников. Дело касается всей образовательной политики, свободного развития негосударственной системы образования и воспитания, направленной на развитие подлинно национальных ценностей, содержания средств массовой информации, всего культурного климата страны. Почву под ногами мы обретем только в собственном положительном прошлом.
Российское сопротивление
Выступление на конференции по поводу Дня скорби и непримиримости 7 ноября 2001 г. в Москве (Посев. 2001. № 11, ноябрь)
Когда в наше время говорят о «Сопротивлении», то обычно имеют в виду французское сопротивление немецкой оккупации в 1940–1944 гг. Кое-кто даже знает, что его зачинателями были русские эмигранты, поскольку коммунисты в 1940 г. против немцев выступать не могли. Немецкое сопротивление нацизму приобрело мировую известность благодаря покушению на Гитлера 20 июня 1944 г. И то, и другое Сопротивление – весьма популярный предмет исторических исследований во Франции и в Германии. По масштабам и по длительности с ними несравнимо 74-летнее российское сопротивление власти Коммунистической партии – но в учебниках даже такого раздела не существует. И историки мне задавали вопрос: у нас сопротивление? Какое сопротивление? Отчасти, быть может, потому, что на протяжении нескольких поколений оно принимало очень разные формы, в нем участвовали очень разные люди, органы госбезопасности старались порвать какую-либо преемственность. Но они сохраняли термин «контрреволюция» в Уголовном кодексе до своих последних дней, и, концептуально, сопротивление единым потоком действительно было. Оно привело к победе над коммунистической диктатурой. В коротком докладе можно лишь отметить его основные этапы.
Октябрьская революция, несмотря на свои, действительно «всемирно-исторические» последствия, начиналась очень неприметно. Тихий захват правительства в Зимнем дворце, поздней ночью, без всякого штурма, через задние двери, поначалу мало кто принимал всерьез: в Питере нормально работали предприятия, ходили трамваи, шли представления в театрах и даже акции на бирже не упали! Пресса полагала, что «безумная авантюра» – «мыльный пузырь, который скоро лопнет». Один только В.В. Розанов предвидел, что «новое здание, с чертами ослиного в себе», повалится лишь «в третьем – четвертом поколении».
При всеобщей апатии и нежелании начинать гражданскую войну сопротивление все же началось уже в день переворота. Первую его волну возглавила так называемая «революционная демократия» – партии демократических социалистов. Уйдя с протестом со II съезда Советов, они создали «Комитет спасения», организовавший всеобщую забастовку госслужащих и неудачное юнкерское восстание в Петрограде. В Москве вооруженное сопротивление большевикам длилось неделю, а во многих городах – Воронеже, Иркутске, Калуге, Новгороде – власть Временного правительства держалась местными усилиями до декабря 1917 г. В декабре – январе «революционная демократия» организовала массовые мирные шествия в защиту Учредительного собрания, но тщетно. После его разгона демократические социалисты обратились к рабочей среде и выборам в местные Советы. Движение уполномоченных фабрик и заводов весной и летом 1918 г. охватило десяток городов митингами и забастовками, требуя отставки Совнаркома и отмены политики военного коммунизма. В 23 крупных городах Европейской России на выборах в местные Советы весной и летом 1918 г. победила оппозиция – меньшевики и эсеры. Но строптивые Советы были разогнаны ЧК, а фракции меньшевиков и эсеров объявлены нелегальными.
Набирала силу вторая волна сопротивления — Белое движение. Оно опиралась на подпольные офицерские организации по всей России – «Белый крест», «Белый легион» и др. С середины ноября 1917 г. его центром стал Дон, отказавшийся признать советскую власть. Здесь генералы М.В. Алексеев, Л.Г Корнилов, А.И. Деникин, С.Л. Марков формируют Добровольческую армию. После того, как в январе 1918 г. красная волна захлестнула Дон и атаман А.М. Каледин покончил с собой, четырехтысячная Добрармия ушла в степи, в свой легендарный Ледяной поход, чтобы сохранить «хоть одну светлую точку среди охватившей Россию тьмы». В бою под Екатеринодаром убит Корнилов, командование принимает Деникин. В апреле казаки восстают против советской власти, в мае вместе с Добрармией и ген. М.Г. Дроздовским занимают Новочеркасск и Ростов.
В мае – июне совместными усилиями чехословацкого легиона и местного офицерского и эсеровского подполья упразднена советская власть в Поволжье, на Урале и в Сибири. Волна крестьянских восстаний проходит по центральной России, в июле вспыхивает Ярославское восстание, в августе восстают рабочие Ижевска и Воткинска, белый отряд кап. 2-го ранга Г.Е. Чаплина открывает путь высадке Антанты в Архангельске, народный социалист Н.В. Чайковский возглавляет правительство Северной области. В сентябре самарский Комуч и Сибирская областная дума создают временное правительство, которое в ноябре возглавит адмирал Колчак. В конце 1918 г. Добровольческая армия и казаки Дона, Кубани и Терека объединяются в рамках Вооруженных сил Юга России.
Весной 1919 г. сибирская армия Колчака между Оренбургом и Вяткой продвигается к Волге, в июне Врангель берет сильно укрепленный Царицын, в сентябре – октябре Деникин занимает Курск, Воронеж и Орел, Юденич стоит в Пулково под Петроградом. Но на последний бросок малочисленным войскам белых не хватает сил; к концу года они отступают на всех фронтах. В ноябре 1920 г. после пятимесячных боев в Северной Таврии Врангель эвакуирует 145 000 человек из Крыма в Турцию, а остатки армии Колчака через Манчжурию уходят в Приморье.
Поднимается третья волна сопротивления — стихийных народных восстаний. С августа 1920 г. разгорается Тамбовское крестьянское восстание, известное также как Антоновское, которое держало контакт с армией Врангеля в Крыму и было подавлено лишь год спустя Тухачевским с помощью бронетехники и авиации. С начала 1921 г. разгорается Западно-Сибирское восстание, охватившее огромную территорию от Тюмени до Акмолинска и Омска, создавшее Временное правительство, которое держится три месяца. В марте 1921 г. вспыхивает восстание кронштадтских матросов. Всех их роднит лозунг – «советы без коммунистов». В марте 1921 г. Ленин объявляет НЭП, но сопротивление на Дальнем Востоке продолжается до ноября 1922 г.
Годы НЭПа характеризуются партизанской деятельностью на окраинах, боевыми вылазками эмигрантов, протестами политзаключенных на Соловках, выступлениями прихожан в защиту Церкви.
С началом коллективизации разгорается «вторая крестьянская война», подлинные размеры которой мало изучены. За один только 1930 г. ГПУ насчитало 13 700 выступлений и «массовых демонстраций», в которых участвовало до 3 млн крестьян. В 170 случаях выступления были вооруженными. Главные очаги – те же, что и в крестьянской войне 1918–1922 гг. Новая волна крестьянского сопротивления пришла в 1931 г: убийства активистов, уничтожение колхозного имущества. В 1932 г. войска ОГПУ ведут борьбу с повстанцами на Алтае, в Западной Сибири, на Кубани (станица Тихорецкая). В воинских частях происходят бунты. Голодной весной 1932 г. беспорядки и забастовки ширятся среди рабочих в Ивановской области, в Донбассе. Протест против стахановщины вызывает новую волну выступлений в 1935 г. Распространяются листовки политического характера.
Отчуждение рабочих и крестьян от «рабоче-крестьянской» власти в 1930-е гг. явно способствовало тому, что за первые шесть месяцев войны 3,8 млн красноармейцев сдались в плен, и многие деревни встречали немцев с цветами, не веря в их злые умыслы. С сентября 1941 г. из Смоленска и других оккупированных городов к немцам поступает поток предложений создать русское национальное правительство и освободительную армию. На них фельдмаршал фон Браухич ставит резолюцию: «Считаю решающим для исхода войны». Гитлер смещает Браухича. Но с осени 1941 г. немецкие фронтовые части начинают стихийно обрастать «добровольными помощниками» из военнопленных и гражданского населения, в конце 1942 г. их числится 800 000, уже частично сведенных в батальоны. В июле 1942 г. на Волховском фронте в плен попадает ген. А.А. Власов, в январе 1943 г. от его имени на фронте распространяется «Смоленское воззвание» о создании Русской Освободительной Армии (РОА). Цель авторов – поставить Гитлера после Сталинградской битвы перед свершившимся фактом. Но Гитлер непреклонен, допускает лишь создание в марте 1943 г. школы пропагандистов РОА под русским руководством. В ноябре 1944 г., когда Власову наконец дают возможность огласить в Праге свой Манифест и создать три русские дивизии и авиацию, военно-психологическая обстановка оставляет мало шансов на успех. Тем не менее Манифест встречает горячий отклик среди сотен тысяч русских рабочих и военнопленных в Германии, а в конце войны казачьи и другие русские части стремятся к объединению под командой Власова. В трагических условиях Второй мировой войны Освободительному движению удалось четко выразить чаяния широких кругов русской антисталинской оппозиции, и в этом его историческая заслуга.
В послевоенные годы оппозиция проявляется четырьмя путями, наметившимися уже во время войны. Это: 1) партизанское движение, 2) восстания в концлагерях, 3) побеги на Запад и 4) скрытое вольнодумство интеллигенции.
Партизанское движение, особенно литовских «лесных братьев» и украинской УПА, приняло широкий размах с 1944-го до середины 1950-х гг.: по архивным данным советской госбезопасности, в борьбе с так называемым «бандитизмом» погибли 13 000 военнослужащих карательных отрядов и 15 000 советских чиновников; было убито более 200 000 повстанцев. Считается, что около 10 % населения Прибалтики и Западной Украины подверглось репрессиям, в частности депортации.
Репрессированные пополняли население ГУЛАГа. Известно восстание в Воркуте в 1942 г. За ним следовали восстания на Колыме, в Устьвымлаге и Джезказгане (1946 г.), в «Арзамасе-16» (1947 г.), на Печоре (лето 1948 г.), в Нижнем Атуряхе и Эльген-Угле на Колыме (1949–1950 гг.), в Салехарде и Тайшете (1950 г.), Краслаге и Джезказгане (1951 г.), голодовка в Экибастузе и повторное восстание на железной дороге Лабытанги – Игарка (1952 г.), в Норильске, на Колыме, в Воркуте и в Караганде (май – июнь 1953 г.), наконец, 42-дневное восстание в Кенгире и волнения во многих лагерях в 1954 г., незадолго до их ликвидации.
Побеги на Запад видных советских функционеров и простых граждан, имевших такую возможность, известны с 1930-х гг. – Бармин, Дмитриевский, Раскольников, затем Кравченко во время войны. После войны, до постройки Берлинской стены в 1961 г., на Запад бежали многие сотни военнослужащих советских оккупационных войск в Восточной Германии.
При всей жесткости рамок официально дозволенного к печати вольнолюбивый дух в среде интеллигенции, в том числе студенчества и офицерства, сохранялся. Многие, от Аркадия Белинкова до Александра Солженицына, за него пострадали, другие, как Эрнст Неизвестный, избежали ареста. Пастернак свидетельствует: «Хотя просветление и освобождение, которых ждали после войны, не наступили вместе с победою, как думали, но все равно, предвестие свободы носилось в воздухе все послевоенные годы, составляя их единственное историческое содержание».
После смерти Сталина, в июне 1953 и в октябре 1956 г., состоялись две репетиции падения советского режима: восстание рабочих в Восточной Германии и Венгерская революция. Советская армия отнюдь не была бездумным инструментом подавления: за отказ стрелять в восставших было казнено 18 военнослужащих под Магдебургом (имена троих из них сохранились) и 23 под Берлином. В Венгрии было много случаев перехода военных на сторону восставших, им выразил особую благодарность кардинал Миндсенти. Все их имена следовало бы восстановить для истории!
После XX съезда КПСС в 1956 г. расширилось общественное оппозиционное движение, в литературе началась оттепель. К этому времени относится деятельность группы Краснопевцева в МГУ, групп Пименова, Молоствова, Трофимова. В 1956–1959 гг. действует «Всероссийский НТС» Дивнича, Оксюза и Ковальчука, осужденных на закрытом процессе в Москве в 1959 г. Ранее, в 1955 г., за связь с зарубежьем были выявлены группы НТС Левина в Ленинграде и Троицкого в Перми. В 1961–1963 гг. идут рабочие волнения и забастовки во многих городах; самой известной стала расстрелянная 2 июня 1962 г. демонстрация в Новочеркасске. К 1964–1967 гг. относится конспиративная деятельность «Всероссийского Социал-Христианского Союза Освобождения Народа», за которую к суду был привлечен 21 человек. В среде офицеров Балтфлота в 1968–1969 гг. действовал тайный «Союз борцов за политическую свободу». В ноябре 1975 г. капитан Балтийского флота Валерий Саблин поднял восстание на противолодочном корабле «Сторожевой».
Однако в новых политических условиях растет стремление к переходу от конспиративных форм работы к открытым выступлениям, не за «свержение», а за «совершенствование» советского строя. В 1959 г. начинается вольное чтение стихов у памятника Маяковскому, 5 декабря 1965 г. в Москве разворачивается лозунг «Уважайте собственную конституцию» – возникает правозащитное движение.
Весной 1966 г. идут протесты ученых и деятелей культуры против осуждения писателей Синявского и Даниэля, в 1968 г. – в защиту Галанскова и Гинзбурга. В апреле 1968 г. в самиздате выходит первый номер правозащитного бюллетеня «Хроника текущих событий», затем «Размышления о прогрессе, сосуществовании и интеллектуальной свободе» А.Д. Сахарова. Все эти материалы сразу же переиздаются «Посевом» на Западе, передаются в страну западными «радиоголосами». Задействованный «Посевом» с 1960 г. «тамиздат» играет все большую роль в обратной связи со страной.
В августе 1968 г. восемь человек проводят на Красной площади демонстрацию против оккупации Чехословакии. В мае 1969 г. формируется Инициативная группа по защите гражданских прав в СССР, в 1970 г. Сахаров, Твердохлебов и Чалидзе создают Комитет прав человека. В 1973 г. А.И. Солженицын, к тому времени уже лауреат Нобелевской премии, издает в Париже «Архипелаг ГУЛАГ», в следующем году его высылают из страны.
Возникают новые правозащитные организации: Группы по наблюдению за выполнением Хельсинкских соглашений и Христианский комитет защиты прав верующих (1976 г.), Рабочая комиссия по вопросу об использовании психиатрии в политических целях (1977 г.), Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся (СМОТ, 1978 г.). Но одновременно КГБ усиливает свой нажим как арестами, так и высылками за границу. Открытая оппозиционная деятельность постепенно теряет смысл, если не служит средством уехать за границу. Помимо числа эмигрантов, растет и число невозвращенцев: артистов, художников, спортсменов, работников разведки.
Перелом наступил в 1986 г., когда Чернобыльская катастрофа заставила всерьез принимать гласность. Стихийно вышедшая за рамки дозволенного, она быстро превратилась в свободу слова. Десятилетиями запрещенные темы и литература в следующие пять лет наводняют страну.
