Текст книги "Первые цветные ПТС. Воспоминания главного конструктора"

Автор книги: Борис Певзнер

Разработка комплекса ПТС

Специфика вопроса явно требовала совместной параллельной разработки и самого автобуса, и входящей в него телевизионной аппаратуры, и задача увязки и согласования этих работ легла в основном на нашего конструктора B. C. Месса и его молодого помощника Валентина Ефимова.

Надо было добиться не только того, чтобы оборудование разместилось на своих местах и все отверстия совпали, но и чтобы весовые нагрузки на колеса не превосходили допустимых значений. Мы с Мессом долго трудились над рациональным размещением аппаратуры, которое было связано со многими факторами: от технологии ведения передач до звукоизоляции рабочих мест режиссеров звука и видео; от того, хорошо ли видны видеоинженеру мониторы на стеллаже, до весовых нагрузок. Для решения этой задачи надо было долго и спокойно посидеть, что на работе ни мне, ни ему не удавалось. И как‑то, после множества неудачных прикидок, мы засели у Месса дома в выходной день и разработали, наконец, оптимальную компоновку.

В английской ПТС приборные шкафы с аппаратурой стояли вплотную к боковой стенке автобуса, чтобы освободить перед ними место для пульта видеоинженера, а когда нужен был доступ к шкафам сзади, где был весь монтаж, их отодвигали вручную. Снаружи автобуса надо было крутить специальную рукоятку, и длинный ряд шкафов начинал медленно отъезжать от стенки. Нас такое решение не устроило (и, действительно, в дальнейшем оно больше не встречалось), мы сразу оставили проход между шкафами и стенкой, а сдвигать стали лишь панель (столешницу) пульта видеоинженера, что было несравненно проще.

Один параметр, однако, нам обеспечить так и не удалось – нагрузка на передние колеса оставалась выше допустимой. Двигатель автобуса и два кондиционера, размещенные над кабиной водителя, почти полностью съедали всю норму, и, как бы мы ни сдвигали нашу аппаратуру к задней оси, передняя оставалась перегруженной. Пришлось сделать "заплату" – инженеры ЛИАЗа расположили специальный противовес, стальную болванку, под полом у задней стенки автобуса, и она сняла требуемую часть нагрузки с передней оси. А задняя ось, с ее двумя парами колес, оставалась недогруженной.

B. C. Месс и я немало поездили в Ликино, обеспечивая согласованную разработку их автобуса и нашей аппаратуры, а В. А. Ефимов сидел там месяцами в течение полутора лет. Сначала работа велась в зале КБ, где на огромных столах выполнялись чертежи автобуса в натуральную величину, потом переместилась в просторные цеха завода, где изготовлялись одновременно два первых образца. Заключительным этапом работы было предъявление автобусов приемной комиссии с участием представителей ГАИ (Госавтоинспекции) – обязательная процедура для каждой новой модификации автомобиля. По положению, председателем комиссии назначался представитель заказчика, так что я оказался во главе комиссии, включавшей майора ГАИ. Это меня чрезвычайно позабавило, так как, будучи рядовым автолюбителем, я в любом старшине ГАИ привык видеть грозного начальника. Работа комиссии прошла успешно, автобус приняли, и майор предложил отвезти меня в Москву на своей служебной машине с мигалками.

Я, конечно, согласился, решив, что прокачусь с ветерком, вместо того чтобы ехать на электричке, однако получилось наоборот – мы несколько раз останавливались, чтобы поучаствовать в разборе происшествий, а потом и вовсе заблудились в темноте, свернув не на ту дорогу. К Ленинградскому вокзалу подкатили в обрез, незадолго до моего поезда.

Передающие камеры и их создатели

В рамках заказа «Лотос» разрабатывались и новые передающие камеры, чему предшествовала серьезная борьба между двумя институтами. Первые цветные камеры были сделаны в МНИ–ТИ, однако все это были опытные образцы и работали они на трубках типа суперортикон. СВ. Новаковский и его специалисты настаивали на том, чтобы серийная цветная камера создавалась в МНИТИ, но работа эта была профильна ВНИИТу, у которого к тому же был опыт разработки всех серийных черно–белых камер, имелись сильная конструкторская база и опытный завод. Вопрос этот взял на себя Эдуард Иосифович Сакс, начальник телевизионного главка МПСС, в который входили оба института, – человек энергичный и решительный. Главк много потерял, когда через несколько лет его сняли с работы и направили мастером в цех (после взрыва с человеческими жертвами на Минском телевизионном заводе, находившемся в его ведении). Сакс поручил обоим институтам сделать опытные образцы камер и провести их сравнительные испытания с его участием. По результатам этих испытаний он решительно выбрал камеру КТ-116, разработанную во ВНИИТе Б. А. Берлиным.

Здесь я хочу воспользоваться возможностью, чтобы воздать должное выдающемуся инженеру Борису Абрамовичу Берлину, скончавшемуся в 2003 г. Камера – самый сложный блок телецентра, включающий в себя, так сказать, все телевидение "от света до света". Для ее создания надо объединить усилия многих организаций: разработчиков передающих трубок, вариобъективов, цветоделительной оптики, специальных транзисторов и микросхем, малошумящих сервомоторов, очень тихих вентиляторов, камерных кабелей, камерных штативов и многого другого. От всех этих организаций Берлин требовал самого высокого качества продукции, не шел ни на какие уступки и всегда добивался своего. Для первой модели камер он сумел "пробить" закупку зарубежных плюмбиконов и вариобъективов. Но это было лишь полдела, надо было разработать саму камеру, и здесь ему не было равных, так как он был прекрасным радиоинженером. Его нередко приглашали другие инженеры, когда не могли справиться с неполадками, и он, разобравшись в чужом изделии, методично отыскивал неисправность; он охотно отзывался на такие просьбы, ему это было интересно.

С начала 1950–х годов Берлин разрабатывал черно–белые камеры, внедрял их в производство на заводах, и на цветное ТВ смотрел как на нечто, лежащее в стороне от главной дороги и практически не важное. Но когда дошло дело до перехода к цвету в серийных разработках, и особенно после командировки в Париж, где уже была действующая цветная аппаратура, он решительно перестроился и неожиданно для всех быстро овладел основами цветного ТВ. Характер у него был нелегкий, он имел репутацию человека, с которым работать очень тяжело, иногда бывал резок и груб, но эти стороны его натуры, быть может, и помогали ему добиваться своего в непрерывной борьбе, которой была его сложная работа. Помню, как профессор М. И. Кривошеее, ознакомившись с его камерой КТ-116, сказал: "…теперь я понимаю, что Берлин просто по характеру своему не может выпустить плохого изделия". За разработку следующей модели камеры КТ-132 для московской Олимпиады-80 и телецентров 3–го поколения Б. А. Берлин получил Государственную премию и премию Совмина СССР.

Конструкция передающей камеры намного сложнее обычного радиоэлектронного блока. Большинство камер совместно с Берлиным делал замечательный конструктор Лев Ефимович Саравайский. Чтобы пояснить его уровень, скажу, что еще молодым человеком он восстановил после войны знаменитые часы "Павлин" в Эрмитаже. Остроумные конструктивные решения, которые он находил для камер, были на таком же уровне. Еще одним прекрасным специалистом, работавшим с Берлиным, была И. А. Воробьева. Я уже говорил о ней в разделе о ПТС–ЦТ. Начав с радиоламп и осваивая для каждого нового поколения аппаратуры новую технику (транзисторы, микросхемы), она более тридцати лет разрабатывала камерные каналы почти для всех цветных камер ВНИИТа и МНИТИ. Однажды, когда мы демонстрировали ПТС "Лотос" на телецентре в Останкино, директор МНИТИ СВ. Новаковский пришел к нам в автобус. Довольный увиденным и слегка навеселе после приема в дирекции телецентра, он полуобнял за плечи Воробьеву и сказал нам: "Эта маленькая женщина может делать то, чего не может сделать весь наш институт!"

Камера КТ-116, которую Берлин разработал для "Лотоса", давала отличную цветопередачу, и в этом была заслуга молодой колориметристки Галины Семеновны Королевой. Скромно и незаметно, с помощью ею же созданной компьютерной программы, она провела всю работу по расчету спектральных характеристик оптического узла камеры, которые корректировали несовершенства характеристик передающих трубок и объектива, и организовала изготовление соответствующих стекол на стороне. Она работала с Берлиным еще много лет, над всеми его последующими камерами. Другими его многолетними сотрудниками были Юлия Андреевна Занина (видеоканал), Валентин Валентинович Однолько (камера) и Владлен Данилович Золотовский (камера).

Рождение «Лотоса»

После того как наш шофер–виртуоз Коля Попов пригнал первый 12–метровый спецавтобус из Ликино, началась сборка и настройка ПТС, а вскоре привели и второй автобус. Все работы велись в Красном Селе, на второй площадке ВНИИТа, и чтобы попасть туда с основной площадки, надо было пересечь весь город с севера на юго–запад. Институтские автобусы совершали эти рейсы дважды в день, а с ними и большие группы тех, кто работал на ПТС. Моей основной помощницей по телевизионному комплексу «Лотоса», как и по всем дальнейшим работам, которые я вел во ВНИИТе, стала молодой талантливый инженер Татьяна Моисеевна Ляхова. В дальнейшем она была главным конструктором первого в мире цифрового АСБ 4–го поколения и до сих пор продолжает разработки современной аппаратуры для телецентров.

Огромную работу провели наши настройщики радиоаппаратуры, мастерством которых я всегда восхищался. Эти рабочие 6–го и 7–го разрядов, не имея высшего, а часто и среднего технического образования, справлялись со своим делом лучше большинства инженеров и, несомненно, обладали природным талантом. Лучшие из них, как Дима Коновалов или Павел Коршунов, имели личное клеймо ОТК, т. е. сами гарантировали полное соответствие настроенных ими блоков техническим условиям. Они помогали нам и при комплексной настройке аппаратуры в целом.

Из двух первых "Лотосов" один был направлен на Ленинградский телецентр, где его освоила смена во главе с Олегом Лунеговым. Второй пошел, естественно, в Москву, где у нас было три задачи:

– предъявить и сдать ПТС Гостелерадио;

– провести несколько передач;

– продемонстрировать новинку высокому начальству.

Гостелерадио СССР только что отстроило специальный Центр передвижных технических средств телевидения во Владыкино, там и были проведены испытания "Лотоса". Хозяйкой там была Лия Ильинична Бухман, энергичная и властная дама, а принимала наше изделие начальник цеха цветных ПТС обаятельная Марина Абрамовна Сальман. Она работала с передвижками уже не один год, принимала несколько импортных цветных ПТС, которыми и был тогда оснащен ее цех, и знала эту технику лучше нас всех. Многочисленные замечания и полезные пожелания сотрудников Центра помогли нам усовершенствовать ПТС "Лотос". В целом станция понравилась и была принята с оценкой "отлично". В этой работе участвовали молодые инженеры Центра С. Д. Буневич и В. Л. Механик, которые в дальнейшем стали крупными фигурами на Центральном телевидении.

Среди нескольких демонстраций ПТС, которые мы провели в Москве, наиболее важным был показ нашему министру В. Д. Калмыкову. Оставшись доволен, он организовал показ заместителю председателя Госплана СССР, фамилию которого я, к сожалению, не помню. Тот, все осмотрев, сказал Калмыкову: "А почему бы вам не показать Алексею Николаевичу? Шокин свое все показывает. Покажите и вы". Речь шла о председателе Совмина СССР Косыгине, и наша группа получила указание остаться в Москве и ждать команды. Далее каждый день начинался с того, что я звонил секретарю начальника главка и узнавал какие будут распоряжения, и каждый день получал ответ: "Пока ждите". Так прошло дней пять–семь, и наконец трубку взял сам Э. И. Сакс и дал нам отбой: "Можете уезжать в Ленинград". Видимо, организовать показ А. Н. Косыгину министерство не смогло.

Надо сказать, что во всех показах большой интерес привлекали новые передающие камеры, которые Б. А. Берлин демонстрировал лично. Таких камер, на современном мировом уровне, как и такой ПТС в специально сконструированном автобусе, в стране еще не было.

1 мая 1971 г. мы показывали парад с Красной площади. ПТС поставили в ограде храма Василия Блаженного, и за дни подготовки к передаче мы успели осмотреть все, что было доступно в этом уникальном соборе. Он всегда интересовал меня, тем более, что я любил поэму Дмитрия Кедрина "Зодчие":

 
Был диковинный храм богомазами весь размалеван,
В алтаре, и при входах, и в царском притворе самом.
Живописной артелью монаха Андрея Рублева
Изукрашен зело византийским суровым письмом…
 

Но, увы, ни следа от «сурового византийского письма» не осталось, я увидел голые кирпичные стены и своды, а все осыпавшееся сверху покрывало толстым слоем полы, превратив их в ухабистую землю. Развал и запустение царили внутри собора. Но, спасибо, его внешний вид сохранялся хорошо.

Интересно, что там сейчас, сорок лет спустя, у него внутри?

Еще дважды мы своими силами показывали парады с Красной площади, а потом это взяло в свои руки Гостелерадио. Хочу упомянуть также показ международных соревнований по фигурному катанию на коньках из Дворца спорта в Лужниках, где блистали молодые виртуозы Белоусова и Протопопов и прелестная американка Пегги Флемминг. Не помню, чтобы в этих передачах возникали какие‑либо серьезные технические проблемы.

В заключение

Заводом по производству новых ПТС был определен Шяуляйский телевизионный завод в Литовской ССР (он же изготовлял и студийную аппаратуру для телецентров). ПТС «Лотос» серийно производилась в течение шести лет (в 1976 г. была награждена Золотой медалью ВДНХ), но в этом я уже участия не принимал. Внедрение «Лотоса» в серийное производство было поручено инженеру ВНИИТа Людмиле Борисовне Господиновой. Успешно завершив эту работу, она стала главным конструктором следующей модели ПТС «Магнолия» и выполнила этап ее проектирования. А меня вернули на НИРовские заказы и поручили разработку ГОСТов на систему цветного ТВ и на параметры видеотрактов телецентров и ПТС, а затем – составление прогноза развития телевизионной техники (НИР «Прогноз»). В семитомном отчете по этой НИР, выпущенном в 1975 г., было впервые указано, что аппаратура телецентров 4–го поколения должна быть цифровой.