Текст книги "Седрик. 11 (СИ)"

Автор книги: Борис Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Да. Я писал эту главу больше года, герои очень не хотели идти на похороны. Но я взялся и всё же сделал это. Надеюсь и дальше обойтись без столь длительных стазисов.

Лавров Борис

Лавров Борис

Седрик. 11

I.

Наверное, если бы тело Динго было человеческим, мы бы его и похоронили так, как обычно хоронят людей. Но хоронить тело пса – это отдавало каким-то закапыванием домашнего питомца на заднем дворе, и мы все понимали, что ему это не подходит. А поскольку сами мы других вариантов не знали – инициативу взяли маги.

Они начали прибывать буквально через две минуты после того, как... Это произошло. Мы бегали по тесной от обилия народу кухоньке, как-то хлопотали вокруг коченеющего тела друга – ещё не понимая, не осознавая, что всё кончилось. Это слишком отличалось от всего, что происходило в последние месяцы: увлекательные приключения, волшебные превращения – и вдруг смерть. И лишь когда мы, тяжело дыша, более-менее вынырнули из первой паники и оглянулись по сторонам, неожиданно оказалось, что бывшее тесным помещение стало ещё теснее. Вокруг стояли люди, знакомые и незнакомые, и скорбно смотрели на лежащее тело нашего друга.

– Мы опоздали? – медленно произнесла высокая светловолосая женщина в белом брючном костюме.

Мистер Роман молча кивнул. В руках он всё ещё держал тот огромный меч, только теперь он не светился никаким светом. По всему полу была раскидана жареная картошка с полосками бекона, наполовину затоптанная, но никому не было до неё дело.

– Керваг, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала женщина. – Ну а вы-то где были? Никто не успел ему помешать?

– Всё произошло за пару секунд... – потерянным тоном ответил Джулиан.

– Он успел помешать ему, – заговорил я, не узнавая свой голос: он то ли сел, то ли охрип. – Керваг целился в меня.

Снова повисла тишина, во время которой все окружающие не знали, куда деться и деть глаза. Айлин и Падди тихо плакали. У меня не было слёз, но всё внутри меня сжималось в какую-то огромную пружину, и мне приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы не взорваться всем спектром эмоций.

Неожиданно меня пронзила мысль о том, что, возможно, надежда ещё есть. На самом-то деле! После всех чудес, которые мы видели, после всего...

– А вы не... – я вскинул голову, глядя на женщину в белом, как-то интуитивно понимая, что если кто-то здесь и сможет ответить положительно на мой вопрос, то только она. – Вы...

– Нет, – она покачала головой. – Мёртвых нельзя воскресить. По крайней мере, людям нельзя.

Время шло; мы медленно поднялись на ноги, понимая, что просидеть весь остаток дня вот так, на коленях, нельзя, что нужно что-то делать. Тело перенесли на мою кровать и закрыли простынёй. Проверив что-то специфическое – сейчас мне было не до того, чтобы интересоваться этим – большинство магов исчезло, в прямом смысле слова. Лет сорока (на вид) мужчина и женщина лет на пять моложе о чём-то тихо говорили с Марком Романом, качая головой. Кажется, это были те самые Толмсуорты. Я уловил пару фраз:

– Господи. Я надеюсь, он не знал об этом.

– Понятия не имею, Марта.

– Одно дело, если он решил побунтовать и поиграть в злого волшебника – в его четырнадцать всякое возможно. Но если он и правда знал о том, что собираются сделать те двое, и продолжал им помогать...

Дальше я не слушал, вернувшись на кухню.

Там из магов оставались Джулиан, мистер Саймонс, тот рыжий паренёк – кажется, он был здесь не слишком нужен, просто не хотел уходить отдельно от Саймонса, кем бы тот ему не приходился – и женщина в белом, в которой очевидно угадывалась та самая легендарная Бьянка де Бланш. Она и говорила в тот момент, когда я зашёл.

– Вы оба вели себя неправильно, Джулиан. Оба. Марк включил свою вечную паранойю – но, как мы видим теперь, она была обоснованной. А ты, напротив, сразу же недооценил противника. Решил, что раз слабый маг, то и опасаться не стоит? Как волшебник он и правда не среди лучших, но по хитрости и изворотливости многих переплюнет.

– Я... – Джулиан открыл рот, видимо, чтобы как-то оправдаться, но тут же махнул рукой. – А, что и говорить, ты права. Я всё сделал не так.

– Это наша вина, – всхлипнула Айлин. – Если бы мы все успокоились, когда вернулись из Мейдстона, а не рванули сразу туда, в школу... То ничего бы и не произошло!

– Погодите-погодите, в какую такую школу? – удивился мистер Саймонс. Из всех нас, сидящих здесь, он один казался не огорчённым, а скорее каким-то жизнерадостным, но, кажется, он просто не умел выглядеть иначе.

– В школу Динго... бывшую, – вытирая залившие лицо слёзы, пояснила Айлин. – Нам надо было поговорить с Австралийцем...

– Носителем старого тела Дика, – пояснил Джулиан.

– Ага, – она кивнула, снимая очки. – С этого момента всё и пошло наперекосяк. Сначала поссорились в Австралийцем, потом нарвались на Марлинга, а теперь... Теперь...

– Ясно, – Бьянка де Бланш постучала пальцами по столу. – Ну а что вам там понадобилось-то?

– Когда мы с Динго, – я сглотнул, – были в тайнике Марлинга, то подслушали его телефонный разговор. Он говорил, что у него есть юные осведомители... И нам нужно было убедиться, что он говорил не про Австралийца.

– И так было понятно, что это не он, – снова перехватила инициативу Айлин. – Но мы все так разволновались, что неизвестно что себе навоображали, и вот...

– Нужно его похоронить, – глухо произнёс Падди. – По-человечески.

Джулиан кивнул, а вот вошедший в комнату Марк Роман – он был один – возразил:

– Где?

– Что значит – где? – даже не удивился, а возмутился я. – На кладбище, и...

– Мы сможем устроить похороны незаметно, это да, – сказал он. – Но мы уйдём, и у людей, которые за это отвечают, возникнут вопросы – что эта за могила, откуда она здесь и взялась и кто в ней похоронен?

– Но... – я собирался что-то возразить, однако великан продолжал.

– А хоронить вашего друга где-то на безлюдном месте – как-то недостойно.

Мы все трое молчали, понимая, что он прав. С каждой секундой в нас всё росло осознание того, что это нашему погибшему другу как-то не подходит, и не только по причинам, которые высказал мистер Роман, но и по тем, о которых я говорил вначале. Тут-то и включился в разговор рыжий парнишка по имени Эрик.

– Нужно сложить погребальный костёр, – сказал он.

– Сжечь тело? – испуганно посмотрела на него Айлин. Действительно, в таком варианте это звучало как-то... Не так.

– Да, – тем не менее, кивнул Эрик. – Это – почётный уход для любого, кто жил достойно. О вашем друге ведь можно так сказать?

Мы переглянулись.

– А он прав, это хорошая идея, – неожиданно поддержал предложение мистер Роман. – Погибших в бою часто сжигали на погребальных кострах – иногда в тех случаях, когда не было возможности похоронить, а порой и просто так, потому что считали такой способ более торжественным.

– А Динго разве погиб в бою? – как-то испуганно отозвалась Айлин.

– А разве нет? – парировал Марк. Он вообще выглядел как-то иначе, расслабленно, что ли. Позже, прокручивая всю эту сцену снова и снова, я понял, чем это было вызвано: все последние месяцы мистер Роман жил осознанием того, что стоит ему дать слабину – и тут же произойдёт самое худшее. А тут... самое худшее уже произошло. И пусть его не исправить – хотя бы не нужно больше жить в напряжении и ждать очередной подлянки из-за угла.

– В бою, – признал я, чувствуя, как снова и снова отдаётся в сердце мысль о том, что Динго теперь мёртв.

На том и порешили. Об игре или каких-то других вещах нам в тот вечер никто не напоминал – так же, как и на следующих, до окончания похорон.

II.

Сколько времени я знал Динго?

Раньше этот вопрос не приходил мне в голову. И в этот момент, когда я стоял перед его безжизненным телом, накрытым простынёй, мне почему-то казалось, что всю жизнь. На самом деле – меньше полугода, конечно. Но это были самые живые и насыщенные полгода в моей (не такой уж долгой) жизни... И, чего уж таить, Динго стал мне самым близким другом, которого я когда-либо имел. Другом, о котором можно только мечтать... И которого я воспринимал как должное. О подобном не задумываешься, пока не случится что-то непоправимое.

Я опустился на колени перед кроватью и заплакал. Кажется, с момента смерти Динго прошло уже два, а то и три часа, но слёзы начали литься из моих глаз только сейчас – непроизвольно и неудержимо. В другой ситуации я бы попытался их остановить или хотя бы озаботился тем, чтобы никто не увидел, как я плачу, но сейчас это волновало меня в последнюю очередь. Впрочем, никто и так не входил в комнату, и ещё полчаса я оставался предоставлен только самому себе, мёртвому телу лучшего друга и слезам.

А затем, совершенно опустошённый, встал и, не вытерев лица, пошёл обратно на кухню. Я не знал, зачем и что мне там надо. Есть я сейчас бы не смог в любом случае – кусок в горло не лез. Разговаривать? Тема для разговоров была бы только одна, и ничего хорошего она бы не принесла ни мне, ни собеседникам. На кухне я лишь бросил краткий взгляд на Падди и Айлин, сидящих за столом с таким же отсутствующим видом, какой, наверное, был и у меня; на Марка Романа, который подпирал стену, сохраняя обычное мрачно-нейтральное выражение лица... Больше никого здесь не было, очевидно, Джулиан и остальные маги покинули дом или находились в задних комнатах. За окном было темно и холодно – в самый раз к тем мыслям, что царили у меня в голове в этот момент. Потом я тоже сел, не сказав никому ни слова.

Не знаю, сколько мы так сидели там – в тишине и неподвижности, ушедшие каждый в себя. Наконец, я так и заснул – сидя на стуле.

Разбудили меня чьи-то тихие, осторожные шаги. Первые две-три секунды нового дня стали самым лучшей его частью, а затем я вспомнил о том, что произошло вчера, и желание не жить вернулось вместе с этим воспоминаем. Я протёр глаза и встал.

По кухне ходил Джулиан. Увидев меня, он как-то неловко поставил на стол чашку с кофе – словно стеснялся заниматься чем-то таким будничным и приземлённым в моём присутствии. Марка в комнате не было, а Айлин и Падди спали там же, где сидели вчера, накрытые непонятно откуда взявшимся большим шерстяным одеялом (второе было накинуто на меня). Голова Айлин повалилась на плечо Падди, и на какую-то секунду я позавидовал им – они ещё не помнили о случившемся. Но потом лицо Падди исказилось, и он издал тихий, жалостливый стон:

– Динго!..

Я понял, что был совсем неправ на этот счёт. Воспоминания и во сне не отпускали их. По крайней мере, одного из них. Чтобы хоть как-то нарушить атмосферу беспросветной тоски, я спросил у Джулиана:

– Часто он так?

Голос вышел не только приглушённым, но и хриплым – в горле пересохло, как бывает всегда, когда засыпаешь в одежде.

– Каждые полчаса, может, чаще... – пожал плечами Джулиан, глядя в стену. – И не только он. Все вы...

Снова стало тихо, даже птиц за окном не было слышно.

– Где мистер Роман? – меня это не волновало, но я отчаянно пытался ухватиться хоть за какую-то мысль, не связанную со смертью Динго.

– Пошёл вместе с Саймонсами искать место, где можно... – Джулиан замолчал, не зная, как поделикатнее обозначить то, что мы собирались сделать. Но я понял.

– Место для костра, – закончил я. Нет, этот разговор в любом случае был обречён сводиться к одному и тому же.

Утро так и прошло – в тишине, изредка прерываемой какими-то отдельными фразами. Падди и Айлин вскоре проснулись, но они были так же вымотаны случившимся, как и я. Время шло к полудню, ни Марк Роман, ни кто-то из его спутников не возвращался, когда вдруг Айлин потёрла переносицу, сняв очки, и тихо сказала:

– Надо, наверное, сообщить... Австралийцу.

– Нет! – Падди аж подскочил вверх, на какое-то мгновение обретя былую живость. – Он же... Он во всём себя обвинит! Ведь это после вчерашней ссоры с ним всё произошло. И Керваг не добрался бы до нас, если бы мы не наткнулись в школе на Марлинга!

– А что ты предлагаешь – скрыть это от него? – Айлин подняла глаза на ирландца. – Это не менее жестоко. А так он хотя бы будет знать правду.

– Просто... Не надо вдаваться в подробности, – посоветовал я, помешивая ложечкой давно остывший чай. – Не надо говорить о том, как и почему всё случилось.

Конечно, мы все понимали, что как только Австралиец узнает жуткую новость – он сам вцепится в нас и не отступит, пока не вытянет каждую подробность. Можно, конечно, как-то избежать... Но Падди был прав – он обвинит себя в любом случае.

Но молчать, тем не менее, было нельзя.

– Да как вы не понимаете... – растерянно проговорил Падди, понимая, что спор уже проигран. – Они же с Динго больше, чем просто друзья. Они даже не братья. Они... Одно целое! Были...

Джулиан молчал, стоя в стороне и ожидая, пока мы закончим разговор. Он предпочитал не вмешиваться, понимая, что этим сейчас не поможет. Затем, после того, как мы пришли к согласию, он протянул мне мобильный телефон (уголком мозга я отметил, что это модель по меньшей мере пятнадцатилетней давности. Кажется, нелюбовь к новой технике у магов – это общее). Я набрал номер и стал ждать, считая гудки.

На самом деле, я не знал, как и что буду говорить. Вчера мы расстались с Австралийцем после разговора на весьма повышенных тонах, и мне было бы тяжело подобрать первые слова даже в обычной ситуации. А уж говорить о таком...

Он взял трубку через полминуты.

– Алло? – голос был серьёзен и слегка насторожен. Я молчал, пытаясь найти то самое верное слово, которое поранит его меньше прочих.

– Что за шутки? – подозрительные нотки в голосе Австралийца прорезались ещё сильнее. Я сообразил, что звоню с незнакомого для него номера, и, чтобы он не бросил трубку, спешно сказал:

– Алло... Это я, Рик. Я... – и замолчал, снова наткнувшись на ту невидимую стену, что мешала мне сообщить Австралийцу правду. Ну как сказать кому-то о таком?

Но говорить и не потребовалось. Видимо, моё молчание было красноречивее всяких слов, а может, между ним с Динго и правда была какая-то ментальная связь, сохранившаяся даже сейчас, но он всё понял.

– Мне... куда-то подойти? – я не видел лица друга в этот момент, но по голосу казалось, что из него вынули стержень. Там смешались и растерянность, и страх, и боль, и какая-то робкая надежда, что он ошибся и я звоню совсем не поэтому...

– Приехать, – тихо выдохнул я, руша эту надежду. – Записывай адрес.

И всё. Больше ни слова, кроме быстрого "ага, буду" от него. Я протянул телефон обратно Джулиану, и тот взял его, не глядя.

За окном что-то зашумело, но мне было настолько всё равно, что я почти не обратил внимания. А вот Падди, напротив, сильно вздрогнул от внезапного звука. Глядя на него, я неожиданно поймал себя на мысли, что он самый младший из нас. А ещё – что теперь я любому монстру и любому убийце глотку зубами порву, лишь бы не дать чему-то случиться с ним или с Айлин.

Именно так и поступил Динго в отношении меня. Он был хранителем нашей команды, а теперь им должен стать я. Потому что – а кто ещё?

Хлопнула входная дверь. Звук за окном оказался звуком подъехавшей машины, и теперь Марк Роман, Саймон Саймонс и Эрик входили в дом. На Саймоне была толстый зимний пуховик; Эрик надел поверх обычной одежды лишь большой шерстяной свитер, а Роман и вовсе обходился тонкой весенней курточкой – скорее для вида, чем для тепла.

– Едем? – спросил он нас, переступая порог кухни.

III.

Я сглотнул и покачал головой.

– Рано. Австралиец должен подойти сюда, нужно дождаться его.

– Понял, – не споря, Марк Роман прошёл к кухонному шкафу и начал копаться на верхних полках. Достав несколько банок без надписей, он обернулся к Джулиану:

– Чёртов перец есть?

– Всегда ношу с собой немного, – Джулиан немного порылся в карманах и достал небольшой полотняный мешочек.

– Отлично, спасибо, – мистер Роман вынул из холодильника три больших лимона и, порезав их на несколько крупных частей, закинул в блендер – прямо вместе с кожурой. Когда лимоны были превращены в однородную массу, он поочерёдно высыпал в неё содержимое каждой из банок, а затем добавил крошечную щепотку загадочного "чёртова перца". Готовый продукт – неаппетитную жёлто-бурую массу – он разлил по трём стаканам.

– Я бы мог потратить час на то, чтобы уговорить вас поесть, – обратился он к нам. – Но предпочту сэкономить своё время. Поэтому просто выпейте эту смесь.

Мы переглянулись. Жижа грязноватого оттенка доверия не вызывала. Но у нас тоже не было ни сил, ни желания спорить, поэтому я первым протянул руку и взял свой стакан.

Жидкость пахла не то чтобы неприятно, но как-то резко и остро, мне захотелось чихнуть. Зажмурив глаза, я собрался с духом и в три глотка выпил весь стакан. Кисло-жгучий вкус наполнил весь мой рот, и я закашлялся. Коктейль, для чего бы он не предназначался, пробирал до пяток. Однако практически сразу ушла противная усталость и мыслям в голове стало немного свободнее.

– Это стимулятор? – спросил Падди, разглядывая свой стакан.

– Что-то типа того. Только привыкания не вызывает, – отозвался мистер Роман.

Я вспомнил, что нечто такое готовила для нас перед дуэлью старуха Лесли Уж. Затем я вспомнил, что тогда с нами был Динго... И снова прикрыл глаза, пытаясь – не прогнать, нет, они были для меня теперь слишком драгоценными! – временно отложить эти воспоминания и сосредоточиться на текущих делах.

Впрочем, какие там дела? Если я правильно понимал, то сейчас наша единственная забота – не сорваться, пережить это и понять, как двигаться дальше. А затем – дождаться Гортензии и трогаться в путь; но я надеялся, что у той хватит тактичности не трогать нас хотя бы в этот день.

Встав, я подошёл к раковине и помыл свой стакан; движения я совершал механически, даже не думая, о том, что делаю. Затем я подошёл к окну, но высокий забор не давал мне увидеть, не приближается ли кто-нибудь к дому. Помотав головой, я раскрыл окно.

Свежий холодный воздух подействовал не хуже, чем чудо-коктейль великана. Сделав глубокий вдох, я отошёл обратно к столу, оставив окно открытым. Никто не возражал.

– Этот Керваг, – начал я. – Кто он такой? Точнее – что он такое?

– Я уже говорил вчера, – Джулиан блеснул очками. – Свартальфар. Или тёмный эльф. Впрочем, это не имеет ничего общего с теми эльфами, которых вы могли видеть в кино или компьютерных играх. Этих существ создают из людей... Создаёт. Это делает только Игрок.

– Из людей? – поднял голову Падди.

– А какая разница? – посмотрела на него Айлин, но а глазах ирландца проснулась какая-никакая, а жизнь.

– Погоди, Рик прав. Если мы узнаем, кто он такой, мы сможем ему противостоять.

– Он больше за вами не придёт, заметил мистер Роман, скрестив руки на широкой груди. – Его целью был только один из вас.

Я встретился взглядом с Падди и понял, что наши мысли в этот момент полностью совпадают.

– Мы придём за ним, – твёрдо пообещал я, стискивая столешницу. – Как только убедимся, что наших сил хватит на это.

Трое магов взволнованно переглянулись.

– Если бы это было так легко, – заговорил Саймон Саймонс, – мы бы давно их уничтожили. Свартальфары уже давно не люди, и убить их необычайно сложно. К тому же, если вы убьёте одного – Игрок легко сделать себе новых, и всё с начала. Уж чего-чего, а душ у него в достатке; не понадобится даже охотиться за ними, как он это делал в прежние времена.

– Нам не будут нужны новые, – отрезал Падди. – Нам нужен именно Керваг.

Маги снова переглянулись.

– Ты уверен, что оно вам надо? – спросил Саймонс. – Это... Очень большой риск. Они...

– Мальчишки правы, – неожиданно заметил мистер Роман. Мы трое удивлённо посмотрели на него, а он добавил:

– Вам легче, у вас есть имя. Моих друзей убили несколько безымянных свартальфаров, и я бы всё отдал за то, чтобы поквитаться с ними.

– Спокойно, – Падди поглядел на оторопевших Джулиана и Саймонса с каким-то вызовом и даже зло усмехнулся. – Мы же не сейчас к нему собираемся. А только когда будем готовы.

– А когда будете готовы – позовите меня, – неожиданно отозвался Эрик Саймонс. – Так уж вышло, что у меня с Кервагом тоже есть счёты, хоть и не такое большие, как у вас.

Всё это было сказано без малейшей капли иронии или насмешки. Эрик говорил просто и серьёзно.

– Позовём, – кивнул я ему.

Тут заскрипела калитка.

– Австралиец, – я наконец-то выпустил столешницу и быстрым шагом направился к двери. Меня никто не останавливал.

Когда я открыл входную дверь, Австралиец как раз собирался постучать.

– Я пришёл, – сказал он вместо приветствия. – А...

Кажется, последняя надежда у него всё ещё оставалось. Мне ужасно не хотелось заставлять его пережить то, что пережили – и продолжали переживать – мы, но иначе было нельзя.

– Динго погиб, – коротко сказал я. – В меня стреляли, и он закрыл меня собой.

На лице Австралийца страшно заиграли скулы, но он не издал ни звука. Спустя пару секунд, он тихо выдохнул и спросил:

– Где тело?

– Там, – я отодвинулся, давая ему пройти, и указал рукой на нашу комнату. – Мы ждали тебя, чтобы ехать его...

Хоронить? Сжигать? Кремировать? Я не знал, как сказать так, чтобы это не стало новым и добивающим ударом для Австралийца.

– Чтобы предать тело огню, – раздалось сзади. Я обернулся – Эрик Саймонс стоял в дверном проходе, ведущем на кухню, и в его серьёзных глазах светился холод. Не равнодушие, нет – я почему-то точно знал, что это злость на Кервага, всё-таки сделавшего то, зачем он пришёл.

К моему удивлению, Австралиец ничем не возразил. Напротив, он кивнул и произнёс:

– Да. Так будет правильно.

Затем он помедлил пару секунд и решительно шагнул в нашу комнату. Сначала я хотел последовать за ним, но потом решил, что лучше дать ему побыть одному, в последний раз наедине с Динго.

Когда Австралиец вышел, на его лице не было ни слезинки, и ничего, что выдавало бы горе... Если не считать мертвенно-бледного цвета этого самого лица. Зайдя на кухню, он быстро оглядел всех собравшихся и коротко сказал:

– Едем.

– Едем, – подтвердил Марк Роман, снимаясь с места и выходя из дома.

Снаружи стоял небольшой тёмно-синий фургончик. Саймон Саймонс сел за руль, мистер Роман рядом с ним, а все остальные разместились в задней части машины. Тело Динго, по-прежнему накрытое простынёй, лежало на какой-то большой доске, которую держал Джулиан. Я хотел взять её у него, но понял, что если сделаю это – то могу не справиться с эмоциями. Кажется, остальные подумали то же самое.

Саймонс повернул ключ зажигания, и мы поехали.

IV.

Пожалуй, за всё сегодняшнее утро это был самый гнетущий момент – сидеть настолько близко от мёртвого тела друга и ждать, ждать неизвестно чего... Мистер Роман, кажется, это понял, и гнал так быстро, как только мог, но всё равно секунды тянулись мучительно долго. Айлин и Падди прикрыли глаза – то ли для того, чтобы не смотреть на тело, толи просто от всего, что нахлынуло. Мы же с Австралийцем смотрели на простыню практически неотрывно.

– Кто это был? – я не мог сказать, сколько времени мы уже едем, но Австралиец прервал тишину далеко не сразу.

– Какой-то тёмный эльф по имени Керваг, – я пожал плечами. – И Марлинг. Не он стрелял, но он виноват.

– Что он сделал?

– Привёл Кервага в наш дом, – я постарался избежать всех подробностей, которые могли натолкнуть Австралийца на мысль о его вине, хоть и понимал, что рано или поздно тот попытается выпытать из нас всё.

– А правила? – внезапно очнулся Падди. – Джулиан, вы с Романом вчера говорили Марлингу о правилах. Разве он не нарушил их?

– Нет, – Джулиан покачал головой, – Он ничего не сделал сам, а только помог Кервагу. А тот... Тот не то чтобы вне правил: он просто их часть. Маги, хоть добрые, хоть злые – сторонние лица в Игре, преследующие свои интересы, тогда как Керваг – одно из препятствий в Игре.

– Ясно... – взгляд Падди опять потух, и он опустил голову.

Ещё через пять минут машина остановилась, и мистер Роман вышел наружу.

– Приехали, – мрачно (хотя и не мрачнее обычного) сказал он, хлопая дверью. Мы все выбрались из машины, и я огляделся. Место, на которое мы прибыли, казалось не то пустырём, не то даже каким-то перелеском. На деревьях, окружающих пустое пространство, лежал снег, но место в центре было расчищено, и там уже находился... Костёр? Наверное, да. Большое возвышение из кучи толстых веток, невероятно тесно переплетённых между собой. Я не знал, может ли это загореться, но доверял в этом вопросе магам.

Машина остановилась с самого края пустыря, и мы медленно, тихо прошли к сооружению из веток. Никто не проронил ни снова, только снег хрустел под ногами. Мысли, которые проносились сейчас у меня в голове, было трудно вообразить и ещё труднее передать. Вот сейчас, ещё немного – и Динго уйдёт навсегда из моей жизни. Останутся воспоминания, останутся Падди и Айлин, Австралиец... А Динго уже не будет.

Джулиан торжественно водрузил доску с телом Динго на вершину сооружения и снял простыню. Я долго, мучительно выдохнул. Иногда про мёртвых говорят, что они "лежат как живые", но это был явно не тот случай. То, что передо мной труп, было понятно с первого же взгляда. Внутри Динго как будто что-то выключили: шерсть, раньше ярко-рыжая, теперь казалась какой-то тусклой и свалявшейся, лицо (называть его мордой сейчас казалось мне кощунством, хотя ещё вчера я не нашёл бы в этом ничего такого) не имело никакого выражения, полуприкрытые глаза смотрели вверх – сонно и слегка растерянно.

– Кто-нибудь хочет что-то сказать? – отходя в сторону, тихо спросил Джулиан.

Я потёр виски. Сказать можно было много чего, но мне не хотелось впустую расходовать слова. Мы все и так знаем, что именно я хочу сказать. Все хотим сказать одно и то же. Произносить это вслух – лишний раз бередить свежую рану.

– Он умер как герой, – коротко сказал Падди, глядя прямо на тело.

– Он умер, защищая меня, – против своей воли добавил я. – Я... Не подведу его.

Мне очень хотелось верить, что так оно и будет, но смерть друга очень сильно пошатнула мою веру в себя и свои силы. Желание мстить Кервагу или Марлингу, решимость, желание действовать сменялись апатией и сонной депрессией. То, что наши, пусть и навязанные, и местами трудные или страшные, но всё-таки волшебные приключения в одночасье сменились жестокой реальностью – всё это заставляло сомневаться в себе. Я молился только об одном: чтобы ни Джулиан, ни кто-нибудь ещё из магов не стал сейчас подбадривать меня, обнадёживать или – ещё хуже – обещать свою помощь.

Но они молчали. О чём думали сейчас они – сказать было сложно. Джулиан и Роман, скорее всего, корили себя за случившееся. Саймонсы? Я слишком мало знал их, что одного, что второго, чтобы сказать что-то определённо.

Эрик Саймонс, по какой-то странной иронии, заговорил именно в этот момент.

– Я не знал вашего друга, – начал он. Все удивлённо посмотрели на него – даже Саймон Саймонс. А тот продолжал, будто бы и не замечая этого.

– Но такая смерть – в бою, защищая другого – во все времена считалась самой достойной смертью. И... Где бы он сейчас не был, как бы не выглядело или не называлось место, в которое он ушёл – там никто не назовёт его трусом, не обвинит в том, что он подвёл друзей. Я очень жалею об одном – что не узнал его получше, пока мог это сделать. Больше мне сказать нечего.

На пустыре снова воцарилось молчание.

– Я поджигаю, – почувствовав, что пауза затянулась, оповестил нас Роман. В его руке снова появился тот самый меч, который я видел вчера; миг – и на его кончике пылает пламя. Когда мистер Роман поднёс огонь к краю сооружения, я ощутил, что присутствую при чём-то очень сакральном, почти языческом. Ветки вспыхнули неожиданно жарко – настолько, что весь пустырь окрасился в багровый от отсветов пламени, будто при закате. Был ли огонь каким-то магическим, или просто так совпало – я не знал и это меня не интересовало. Тело Динго начало гореть в этом огне, но я не чувствовал ни запаха горящей плоти, ни чего-то отвратительного – только печальное и величественное зрелище.

– Прощай, Дик, – прошептал я.

– Прощай, – повторил за мной Австралиец. – Может, ещё и увидимся. Я...

– Я не могу на это смотреть, – пробормотала Айлин, закрывая глаза. – Почему мы не похоронили его в земле?

– Так надо, – отозвался Австралиец. – Это правильно. Он заслужил это.

Странно, подумал я. Сейчас Австралиец стоял рядом с Айлин, а до её фразы находился слева от меня. Но я совершенно не заметил, когда он подошёл к ней. Посмотрев направо, я не увидел никого, и даже снег там, где (как мне казалось) стоял Австралиец, не был примят. Я замер.

– Он только что был тут, – медленно сказал я, понимая, что только что увидел.

– Прости?.. – непонимающе посмотрел на меня Австралиец (на этот раз – настоящий).

– Он был тут. Динго. Я не знаю, как, но я увидел его, на пару секунд. Он стоял рядом и выглядел как ты. Попрощался и сказал, что мы ещё можем увидеться.

– Можем? – резко воспрянула Айлин. – А мы можем?

– Думаю, он имел в виду – когда вы окажетесь там же, где он сейчас, – мягко пояснил Джулиан. – Так иногда бывает. Умершим – особенно если они покинули наш мир так, как это сделал ваш друг – дают посетить собственные похороны, незримо попрощаться с близкими людьми. И иногда – очень редко – их даже бывает видно, как сейчас. Думаю, он всё ещё здесь, но мы его не видим и не слышим.

– А ты? – Падди посмотрел на него. – Сам же вчера говорил, какой ты сильный волшебник. Неужели не можешь сделать так, чтобы его было видно? Хотя бы ненадолго, на пару минут!

– Увы, – Джулиан отрицательно помотал головой. – Я волшебник, конечно, но я всё-таки человек. А подобные вещи находятся в ведении совсем иных существ, нежели люди. Но... Он ещё здесь, и, я почти уверен, что он будет здесь до тех пор, пока не погаснет пламя. Говорите – он наверняка слышит вас.

– Динго, – я еле сдержался, чтобы не выкрикнуть его имя. – Дик, я... Не знаю, как благодарить тебя за то, что ты сделал. Ты спас мне жизнь. Умер за меня. Обещаю, я доведу эту Игру до конца и не дам умереть кому-нибудь ещё. Я прослежу за тем, чтобы все, кто виновен в этом – получили по заслугам.

Остальные тоже говорили что-то, но я не слышал их слов. Я судорожно пытался прислушаться к треску пламени, отчаянно и почти безнадёжно надеясь разобрать в нём ещё хоть фразу, хоть слово от Динго. Мне казалось, что, сделай я это – и будет сказано самое главное, то, что укажет мне правильный путь, позволит понять то, что в ином случае наверняка ускользнёт от меня... И я вслушивался в звук ревущего пламени, что пожирало тело моего друга.

Но пламя ревело молча.

V.

В жарком огне уже невозможно было рассмотреть тело Динго – только смутный темнеющий силуэт. Запаха тоже не было – только душный, сухой воздух, как в сауне. Я смотрел на огонь, слушал, как он шумит, и понимал, что ничего не выйдет. Мне и так дали удивительно редкий шанс – ещё раз увидеть друга после его смерти, ещё раз услышать его голос. Мне, не остальным и даже не Австралийцу. Может, он бы тоже увидел его в этот момент, если бы смотрел в эту сторону – а может, такой подарок судьба сделала лично мне. Я не знал. Но до меня медленно доходило осознание того, что подавляющему большинству людей не дано и этого. Грех жаловаться!