Текст книги "Толкование Евангелия"

Автор книги: Борис Гладков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Благотворящий бедному взаймы дает Господу

«Сделав доброе дело, – говорит Златоуст, – не ищи благодарности, чтобы иметь тебе должником Самого Бога, Который сказал: «Взаймы давайте тем, от которых вы не надеетесь ничего получить. Имея такого должника, для чего же ты, оставив Его, требуешь от меня, человека бедного и скудного? Разве Этот Должник гневается, когда требуют с Него долг? Или Он болен? Или отказывается платить? Но разве ты не видишь Его несчетных сокровищ? Разве ты не видишь Его неизреченной щедрости? Итак, с Него проси и требуй, это Ему приятно. А если Он увидит, что ты с другого требуешь Его долг, то Он оскорбится этим, и не только не отдаст тебе, но и осудит тебя. В чем ты нашел Меня неблагодарным, скажет Он? Какую бедность у Меня нашел, что, оставив Меня, идешь к другим? Одному дал взаймы, а с другого требуешь? Ведь, хотя и человек получил, но велел дать Бог. Сам Бог сказал: Благотворящий бедному дает взаймы Господу (Притч 19:17). Ты дал взаймы Богу; с Него и требуй!» («Беседы на Евангелие от Матфея». 15).

Эту вдохновенную речь святителя мы должны вспоминать всегда, как только нас возмутит неблагодарность облагодетельствованных нами. Если мы, делая ближним добро (или, как сказал Христос, употребляя удобопонятные для Своих слушателей выражения – давая им взаймы), будем рассчитывать получить от них похвалу, благодарность или подобное же добро, то чаще всего нам отплатят самой черной неблагодарностью; и эта неблагодарность будет достойным воздаянием за то, что мы, благотворя, не были бескорыстны. И если взаймы даете (то есть делаете добро) тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? (Лк 6:34); то есть достойны ли вы какой бы то ни было благодарности? В другой беседе Своей Христос объяснил, что, делая добрые дела, благотворя, мы исполняем лишь заповедь Его, то есть волю Божию, и потому не вправе даже рассчитывать на благодарность людей. Кто из вас, сказал Он, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: пойди скорее, садись за стол? Напротив, не скажет ли ему: приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить, и потом ешь и пей сам? Станет ли он благодарить раба сего за то, что он исполнил приказание? Не думаю. Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк 17:7–10). Так пусть же людская неблагодарность не останавливает нас делать то, что повелел нам Бог! Не будем вменять себе в доблесть или особую заслугу исполнение наших обязанностей по отношению к ближним! Не будем отвращаться от хотящего воспользоваться нашей готовностью помогать ближним! Да и помогая им, будем помогать вполне бескорыстно, не рассчитывая ни на какую услугу или иное воздаяние с их стороны.

Любите врагов ваших…

Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного (Мф 5:43–44).

Выше приведен ветхозаветный закон, повелевавший евреям не мстить и не иметь злобы на сынов народа своего, но любить ближнего своего, как самого себя. Считая себя обязанными любить только сынов народа своего и признавая людей других народов своими врагами, евреи понимали этот закон как повеление ненавидеть врагов. Ненавидели врагов и язычники, и самые грешные, по понятиям евреев, люди, то есть мытари. Христос же требовал, чтобы ученики Его были в нравственном отношении выше всех евреев и язычников, чтобы они были достойными сынами Отца своего Небесного. И как Отец их Небесный, чуждый гнева и ненависти, любит всех людей, даже злых и неправедных, – видимым доказательством чего может служить повеление Его Своему солнцу светить добрым и злым, и дождю изливаться на праведных и неправедных, – так и они, ученики Христа, желающие быть сынами Отца Небесного, должны любить всех, любить врагов, благословлять проклинающих, благотворить ненавидящим и молиться за обижающих и гонящих их. Только при этом условии они и могут называться сынами Отца Небесного.

Пример Христа

Показывая пример исполнения заповеди о любви к врагам, Иисус молился за распинавших Его: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк 23:34). В подтверждение же того, что Бог любит всех людей, злых и добрых, праведных и неправедных, Христос сказал: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф 9:13). Да, Он пришел спасти грешников и проявил к ним такую любовь, что, спасая их душу (то есть жизнь), Свою отдал за них.

Заповедав Своим ученикам такую возвышенную, чистую любовь, которая дает людям, ее проявляющим, право именоваться сынами Отца Небесного, Иисус тотчас же для сравнения указал им на любовь мира сего, то есть на себялюбие. От этой-то любви, любви корыстной, свойственной грешникам и язычникам, и предостерегал Он Своих учеников, говоря: если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?

Мнение толстовцев о любви к врагам

Любить врагов? По мнению толстовцев, это невозможно. Это (говорят они) одно из тех прекрасных выражений, на которые нельзя иначе смотреть, как на указание недостижимого идеала; можно не вредить своему врагу, но любить – нельзя; не мог Христос предписывать невозможное (Л. Н. Толстой. «В чем моя вера?»).

Исходя из положения, что нельзя любить личного врага и что Христос не мог предписывать невозможное, толстовцы полагают, что под именем врага Христос разумел врага народа; нельзя (говорят они) любить личных врагов, но людей вражеского народа можно любить точно так же, как и своих.

Опровержение этого мнения

Если из всей Нагорной проповеди вырвать одно только изречение Иисуса о любви к врагам и если толковать его без связи с остальными изречениями, то, пожалуй, можно было бы согласиться с толстовцами. Но если слово о любви к врагам не отделять от последующих слов Иисуса о благословении проклинающих, благотворении ненавидящим, молитве за обижающих, а также о любви только к любящим, приветствии только братьев и прочее, то станет ясно, что Христос говорил не только о врагах народных, о людях вражеского народа, но и о личных врагах и даже, главным образом, о врагах личных.

Мы привели здесь мнение толстовцев не потому, чтобы считали его заслуживающим опровержения, но для того, чтобы доказать, что личного врага можно любить и что Христос не предписывал ничего невозможного.

Кто привык гневаться по всякому, самому ничтожному даже поводу; кто не умеет владеть собой; кто никому ничего не прощает; кто воздает злом не только за зло, но даже и за добро; кто мстит всем, причинившим ему какую-либо неприятность, – тот, конечно, не может любить своего личного врага, а может только ненавидеть его. Если такому человеку сказать, что Христос заповедал любить врагов, то он ответит, что любить врагов невозможно, что Христос указал этой заповедью на совершенство, достижение которого не по силам человеку.

Но ведь Христос не с этой заповеди Начал Свою Нагорную проповедь? Заповедью о любви к врагам Он почти окончил Свои поучения о том, каковы должны быть люди, желающие достигнуть истинного счастья, блаженства, то есть вечной жизни в Царстве Небесном. Начал же Он Нагорную проповедь другими, более легкими заповедями и, излагая их одну за другой, постепенно довел Своих учеников и других слушателей до сознания о возможности и необходимости любить даже врагов. Он прежде всего требовал смиренномудрия, сокрушения о грехах, кротости, стремления к познанию правды Божией, милосердия, чистоты даже помыслов, умиротворения враждующих, терпения в перенесении страданий и гонений за правду. Затем, как бы обращаясь к возрожденному исполнением таких заповедей человеку, Он требует от него не только не причинять никому никаких страданий, но даже не гневаться ни на кого и безотлагательно мириться с гневающимся на него братом, быть верным жене своей и не осквернять брачного союза даже любострастным взглядом на другую женщину, быть, безусловно, правдивым и не нуждаться в подтверждении своих слов клятвой, не мстить, но воздавать добром за зло, и просящему не отказывать в помощи. Понятно, что человек, исполнивший и эти заповеди, достигший такого высокого нравственного совершенства, благотворящий и ненавидящему его, будет, несомненно, сокрушаться о грехах своего врага, будет искренно желать, чтобы он покаялся и тем избавил себя от осуждения, словом, будет жалеть его; жалость же есть не что иное, как основа любви; кто жалеет врага, кто желает ему добра, тот несомненно и любит его.

Жизненный опыт указывает, что даже человек, не достигший высокого нравственного совершенства, но просто добрый, нередко совершенно бескорыстно щадит врага своего, жалеет его, следовательно, проявляет любовь к нему.

Поэтому любовь к врагу вообще возможна, а для высоконравственного человека, исполнившего все заповеди Христовы, даже необходима как неизбежное следствие совокупности всех усвоенных им добродетелей.

Оканчивая изложение главнейших заповедей Своих, Иисус сказал: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.

Слова эти нельзя понимать в смысле повеления сравняться с Богом в совершенстве, так как величие Божие; недосягаемо и даже непостижимо для человека.

Возможность достижения человеком совершенств Бога, открытых во Христе-Человеке

Познавать Бога и Его совершенство люди стали лишь с пришествием Христа на землю, и именно в лице Его, Богочеловека. Своим учением и проявлением божественной силы всемогущества в совершенных Им чудесах Христос открыл нам величие Отца Своего и недоступные нам совершенства Его, как Бога. Но так как Он был Богочеловек, то в Нем открылись нам, во всей полноте своей, и те совершенства Божества, которые может вместить в себе человек. Поэтому, признавая для себя недосягаемыми совершенства Христа-Бога, мы можем, однако, стремиться к достижению тех совершенств Отца Небесного, которые открыты нам во Христе-Человеке. Давая нам заповеди, Христос на Себе показал пример исполнения их, то есть образец того совершенства, которое доступно человеку.

По поводу стремления к совершенству блаженный Августин говорит: «Не будь доволен той степенью нравственного достоинства, на которой ты находишься, но стремись к той, которой еще не достиг; ибо, как только ты смотришь на себя с самодовольством, то уже не пойдешь далее; если же скажешь: довольно! – то ты погиб. Все прибавляй, все иди вперед, все совершенствуйся!»

Сказав ученикам Своим, чего они не должны и что должны делать, чтобы достигнуть блаженства в вечной жизни, Иисус Христос перешел затем к вопросу о том, как надо делать то, что Он заповедал.

Не творите милостыни вашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас, сказал Он.

Воспрещение творить милостыню напоказ

Этими словами Христос не запрещает творить милостыню или вообще добрые дела перед людьми, в присутствии сторонних людей, так как отказ просящему на том только основании, что люди могут заметить дающего и прославить его за то, нарушил бы заповедь – Просящему у тебя дай (Мф 5:42). Христос говорит здесь не об обстановке, в которой совершаются добрые дела, а о намерении, с которым они совершаются. Если доброе дело совершается исключительно во имя чистой любви к ближнему, без всяких расчетов на похвалы людей или награды от сильных мира сего, то, хотя бы пришлось совершить его и всенародно, оно не перестает через это быть истинно добрым делом, исполнением воли Божией. Опасение быть замеченным не должно останавливать в исполнении обязанностей по отношению к ближним. В той же Нагорной проповеди Иисус сказал: да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф 5:16). Следовательно, нет ничего дурного не только в том, что доброе дело совершается в присутствии сторонних людей, но даже и в том, что эти сторонние люди прославляют творящего добро. Но если подаяние или пожертвование дается или вообще доброе дело совершается с тем, чтобы обратить на себя внимание людей и прославиться среди них в качестве благотворителя, или же снискать себе особое благоволение сильных мира сего и получить чин или орден, то подающему с такой целью подаяние не будет вменено в праведность и не избавит его от осуждения, ибо не любовь к ближнему руководила им, а исключительно тщеславие, себялюбие, желание получить награду здесь, на земле.

Таких лжеблаготворителей Христос сравнивает с лицемерами, подававшими милостыню не иначе, как в многолюдных собраниях, в синагогах и на улицах, и при том так, чтобы обратить на себя всеобщее внимание (как бы трубя перед собой), разглашая о предстоящей раздаче милостыни. Эти лицемеры чаще всего ненавидят ближних своих, обирают их, и если от избытка награбленного дают что-либо на благотворительные дела, то не из любви к ним, а с единственной целью прославиться благотворителем и тем обелить свои грязные дела. Их-то и осуждает Христос.

Но иногда человек, творящий добрые дела исключительно из любви к ближним, без всяких расчетов на похвалы и награды земные, может потом сам себя возвеличить и возмечтать о своих доблестях. Такое самомнение, гордость, несомненно, более тяжкий грех, чем тщеславие; и от этого-то греха предостерегает Христос, заповедуя творить добро как бы втайне от самого себя: пусть левая рука твоя не знает, что делает правая (Мф 6:3), то есть, сотворив добро, скорее забыть про него и никогда о нем не говорить и даже не вспоминать; не говорить, чтобы не вызвать льстивых похвал людских; не вспоминать – чтобы не возгордиться; но помнить всегда, что, творя бескорыстно добрые дела, мы ничего особенного не делаем, за что достойны были бы похвал, а исполняем лишь свои обязанности, творим волю Божию.

Воспрещение молиться напоказ

И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц останавливаться молиться, чтобы показаться перед людьми… Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Этими словами Христос не запрещает молиться в храмах и других молитвенных собраниях, как не запрещает и творить милостыню перед людьми; но Он запрещает молиться на виду у всех с тем, чтобы показаться перед людьми молящимся. Следовательно, и здесь осуждается не обстановка, в которой человек молится, но то тщеславие, ради которого человек показывается людям как бы молящимся. Такой человек не молится, не о Боге думает; нет, мысли его далеки от Бога: он думает только о том, как бы обратить на себя внимание окружающих его людей и заслужить у них славу набожного, праведного человека. Таких-то лицемеров и осуждает Господь.

Но если кто истинно молится в храме, не только не стараясь обратить на себя внимание окружающих, но даже стараясь остаться незамеченным ими, то за такое моление он не подлежит осуждению. Кто в молитве сосредоточивает все мысли свои только в Боге, тот даже не видит и не замечает окружающих его; да и что за беда, что его могут увидеть молящимся? Ведь он молится не для того, чтобы его видели, и потому значение и сила молитвы его через это не уменьшится.

Человеку, как существу несовершенному, Христос заповедал неуклонно стремиться к совершенству; но так как на пути к достижению этой цели постоянно встречаются препятствия в обуревающих человека страстях и, между прочим, в тщеславии и гордости, то, желая устранить эти препятствия, Христос запретил даже и добрые дела творить с дурными намерениями, с тем, чтобы люди видели их; заповедуя избегать людских похвал, нередко доводящих слабохарактерных до тщеславия и гордости, Христос сказал, что лучше подавать милостыню тайно, лучше молиться в уединении, чем подвергаться опасности греха. Истинному последователю Христа, достигшему некоторой степени совершенства, вполне безопасно и милостыню подавать всенародно и также всенародно молиться, потому что, подавая милостыню и молясь, он руководствуется только любовью к Богу и ближним, причем похвалы людские к нему не пристанут и не собьют его с твердого пути. Но если человек еще не окреп духом, если расточаемые ему похвалы могут вскружить ему голову и заставить его возмечтать о себе, сделаться гордым от сознания своих прославленных добродетелей, то только заповеданная ему Христом осторожность может спасти его от падения и гибели; такой человек, продолжая делать добрые дела исключительно из любви к Богу и ближним, должен считать эти дела лишь исполнением своих обязанностей и потому даже не вспоминать о них как о своих заслугах, забыть их, держать их втайне от себя. Молясь, он должен избегать взоров людских и молиться в том уединении, какого требует состояние его души. Если ему необходимо уединение в буквальном смысле, он должен войти в свою комнату и дверь за собой затворить, чтобы никто и ничто не мешали ему молиться. Если такого уединения не требуется, он все-таки должен уединиться в самом себе, все мысли свои сосредоточить исключительно в Боге, забыть все окружающее и не обращать никакого внимания на стоящих тут же посторонних людей. Если молящийся, например, в храме не может думать только о Боге, если стоящие возле него отвлекают его внимание и он, вместо стремления к Богу, начинает думать о житейских делах, то лучше ему молиться где-нибудь в одиночестве. Если нельзя молиться в своей комнате, молись в поле, в лесу, в дороге, на улице, вообще там, где никто не мешает тебе, где ничто не отвлекает тебя от Бога. Молись чаще, чаще мысленно беседуй с Богом, беседуй так, чтобы люди и не замечали этого.

По мнению Августина, комната, о которой говорит Христос, есть человеческое сердце, дверь – чувственный вход, через который проникают беспорядочные и нечистые житейские мысли, дверь, в которую всегда стучится искуситель, а находя ее затворенной и для него запертой, уходит и оставляет нас.

Ту же мысль высказывает и Амвросий Медиоланский: «Вот комната молитвы, которую ты всегда имеешь с собой; в эту комнату преимущественно должно уединяться, хотя бы мы находились и между людьми».

«Если и в комнату войдешь (говорит Златоуст) и затворишь за собой двери, а сделаешь это напоказ, то и затворенные двери не принесут тебе никакой пользы. Спаситель желает, чтобы ты прежде, чем затворить двери комнаты, изгнал из себя тщеславие и заключил двери сердца твоего. Из глубины сердца твоего извлеки глас, сделай молитву твою тайной».

В одной из дальнейших бесед Своих Иисус привел образцы молитв – тщеславной и сердечной: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне, грешнику! (Лк 18:10–13).

Воспрещение просить в молитве лишнего

Предостерегая от тщеславной молитвы лицемерных фарисеев, Христос предостерег Своих учеников и от подражания язычникам: А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф 6:7–8).

Молясь, не говорите лишнего. А что такое лишнее в молитве? На этот вопрос отвечает Сам Иисус Христос в той же Нагорной проповеди: не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф 6:31–33). Смысл этих слов, в связи с прежде сказанными, таков: назначение человека – достигнуть вечной жизни в Царстве Небесном; средство к достижению этой цели – исполнение воли Божией, правды Его в этой земной жизни, в Царстве Божием. Следовательно, главнейшая забота человека должна заключаться в отыскании возможности, путем исполнения воли Божией, вступить здесь в Царство Божие, сделаться достойным членом его, и тем открыть себе вход и в Царство Небесное. На этом он должен сосредоточить все свои мысли, сообразно этому во всем поступать и об этом молиться; все же не относящееся к этому, все земное, временное, как-то: пища, питье, одежда и прочее, все это – лишнее; лишнее не для человека, ибо он не может жить без пищи, питья, одежды, но лишнее для молитвы; лишнее потому, что человеку, ищущему прежде всего Царства Божия и правды Его, все это будет дано Богом и без прошения его, ибо Отец его Небесный знает, что он во всем этом имеет нужду.

Однако моление об этом лишнем не безусловно воспрещено. Научив нас молиться о хлебе насущном, Христос тем самым признал не подлежащим осуждению моление о даровании нам, в мере действительной необходимости, и благ земных; но это моление не должно заслонять собой искания Царства Божия и правды Его.

По этому поводу Иоанн Златоуст говорит: «Господь внушает, что молящиеся не должны просить скоропреходящего и погибающего: ни красоты телесной, которая увядает от времени, изглаживается от болезни, исчезает при смерти; ни денежного богатства, которое, подобно речным водам, притекает и утекает, переходит то к одному, то к другому, убегает от тех, кто удерживает его, и не остается у тех, кто любит его, подвергается бесчисленному множеству бедствий от моли, от разбойников, от клеветников, от пожаров, от кораблекрушений, от нападений врагов и от прочих зол; ни почетной власти, которую также сопровождает множество скорбей. А некоторые из людей, впадших в крайнее безумие, не только просят у Всевышнего телесной красоты, богатства, власти и тому подобного, но восстают против своих врагов, умоляют послать им какое-нибудь наказание, и Того, Кого просят быть к самим себе милостивым и человеколюбивым, в отношении к врагам своим хотят сделать немилостивым и нечеловеколюбивым. Господь, желая предотвратить это, заповедует: не говорите лишнего» (Беседы о жизни по Богу. Т. 3. Кн. 1).

Заповедуя не говорить на молитве лишнего, как язычники, Христос пояснил, что язычники думают, что в многословии своем будут услышаны.

Толкуя эти слова, «Августин делает различие между многословием, которое здесь порицается, и неустанными молитвами, которые Господь так усиленно поощряет в другом месте. Кто Сам проводил ночи в молитве, Кто сказал: ищите, и обрящете (Мф 7:7) Кто объяснял притчей, что должно всегда молиться и не унывать, Тот, конечно, был очень далек от порицания продолжительной молитвы, если это действительно молитва. Он может осуждать только те молитвы, которые под этим названием представляют нескончаемый набор громких и пышных слов, заменяющих излияния глубочайшего, искреннего чувства и невыразимые в словах сердечные воздыхания» (Тренч. «Нагорная проповедь»).

Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф 6:8). По поводу этих слов некоторые спрашивают: а если Он наперед знает, чего мы просим, то какая необходимость вообще просить чего-либо? Какая нужда выражать какое-либо прошение словами, пересказывать что-либо Тому, Кому все уже известно? Какая нужда вообще в молитве?

Слова Иисуса – знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него – содержат в себе воспрещение многословия в молитве, а не самой молитвы.[38]38
  Точнее под многословием должно разуметь подробное перечисление наших житейских нужд взамен испрошения даров духовных.


[Закрыть] Если бы не было надобности в молитве вообще, то Христос не говорил бы: Просите, и дано будет вам (Мф 7:7); молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф 5:44); истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам (Ин 16:23) и т. д.

Но почему же (говорят) Всеблагий Бог не подает людям все, в чем они имеют нужду, и без прошения их, без молитвы?

По учению Иисуса Христа, люди имеют действительную нужду лишь в достижении Царства Небесного; но так как человек одарен свободой воли и может произвольно искать это Царство или бежать от него, то понятно, что оно только просящему дано будет. В стремлении к достижению этой цели; в борьбе с искушениями и страстями, силы человеческие нередко ослабевают, и потому молитвенное обращение к помощи Божией становится неизбежным. Сам Христос молился в Гефсиманском саду перед предстоящими Ему страданиями, когда заметил, что Его человеческие силы слабеют; искушаемый мыслью о возможности избавиться от этих страданий, Он молился и окончил молитву Свою словами: да будет воля Твоя!

Следовательно, Иисус Христос не только не осудил обращение наше к Богу в молитве, но даже словом и примером Своим заповедал нам молиться.

Подает же Бог без прошения, без молитвы, только ищущим прежде всего Царства Божия и правды его, и притом подает им только то, что для них считается лишним в молитве.