Текст книги "Туман в десантном ботинке"
Автор книги: Борис Штерн
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Борис Штерн
Туман в десантном ботинке
Трижды проржал Сивый Мерин, и золотой кусочек солнца выглянул из-за бугра и разлился в реке. Солнце начало вываливаться над водой, вытесняя туман из-под железнодорожного моста, и река расплескала отражение солнца по своей поверхности; проснулась рыба, поднялась со дна, пошла клевать солнечное отражение, наглоталась воздуха, пошли по реке пузыри, пошел от реки пар к небесам, побежала за реку огромная кривая тень от одинокой кривой сосны; и пошло, и пошло… Одна лишь Утренняя Звезда заскучала, побледнела, потянулась навстречу солнцу… И погасла. И каркнула на сосне проснувшаяся ворона – протяжно-пр-рротяжно:
– Кар-р-р-р-р-р!
– Такая вот поэзия… – промолвил во сне Сивый Мерин.
– Такие вот сюжеты… – согласился с другом длиннющий Дождевой Червь.
– Зато наше кладбище всех лучшее и красивее, – зевнул, не просыпаясь, Сивый Мерин. – Здесь им не свалка, здесь хоронют…
Опять закричала ворона, захлопала крыльями, опустилась с кривой сосны к самой воде и подозрительно стала разглядывать правым глазом дохлую рыбешку. Понюхала, клюнула, тяжело вознеслась над рекой, прилетела на кладбище, уселась на обелиск с медальоном.
– Тьфу, дура, напугала, – сказал Дождевой Червь.
– Почему «дура»? – обиделась Ворона, сплюнув дохлую рыбешку на могильную плиту. – Я «он», а не «она».
– Самец, что ли? Кто вас, птиц, разберет… Дурак, значит.
– Ничего ты не понимаешь. Я – ВОРОН. Нас два семейства – вороны и вороны. Среди воронов есть самцы и самки, и среди ворон – то же самое. Я – ворон, но самка. Название у меня мужеского рода, а суть женская.
Дождевой Червь очень удивлен, даже Сивый Мерин наконец-то проснулся и спросил:
– Как же вас все-таки называть… Дурак или дура?
Задумалась Ворон.
«Кто же я такая? – мучительно соображает думает Ворон. – На сосне у меня воронье гнездо, в гнезде лежит крапленое кукушачье яйцо. Из него скоро должен вылупиться вороненок. С этой стороны я, несомненно, „она“. С другой стороны, самка ворона – тот же ворон. Выходит „он“…
– Ни» дурак «, ни» дура» не подходит, – размышляет Дождевой Червь. – Вам подойдет слово «дурачина»– оно и мужского и женского рода одновременно.
Ух, обиделась Ворона! Спрыгнула с обелиска, схватила дохлую рыбешку, перелетела через реку, сверкая на солнце черным оперением, зашебуршилась в гнезде.
– Ловко я ее! – радуется Дождевой Червь. – Слышь, Сивка… Спишь? Переходи ко мне в лужу, я подвинусь.
– А в прежние времена вороны дождевых червей с потрохами ели! – кр-р-ричит Ворон с того берега.
– Ду-ра-чи-на! – разносится в ответ над рекой.
– А сам ты кто? Кто ты сам?!
Призадумался Дождевой Червь, даже Сивый Мерин опять проснулся и спросил:
– Слышь, Червяк, а ведь Ворон права… Сам-то ты кто будешь?
«Странно, – раздумывает Дождевой Червь. – Вроде бы» он «… или» она «?…
– Червячишко я, – заговаривает зубы Червяк. – Маленькое бедненькое червячишко. Кончаюсь на» о «. В грязи пробавляюсь, рою ее окаянную, взрыхляю ее, обрабатываю… А в награду что? Переспать в луже с ясным солнышком?
– Земледелец, значит, – вежливо соглашается Сивый Мерин.
– В нашей реке такие земледельцы на крюках за ребро висели, а рыбы их кушали, – сообщает из вороньего гнезда дохлая рыбешка.
– Кто там рыба, не вижу?!… – злится Дождевой Червь и для испугу извивается как гадюка. – Кто там развонялся?
– Ты не хами, Червяк, – окончательно просыпается Сивый Мерин. – Конечно, запах от нее не деликатесный, но это не значит, что тебе все дозволено.
– Я не «она», – отвечает дохлая рыбешка. – Я – КАРАСИК.
– Дохлятина, вот ты кто! – парирует Дождевой Червь. – Попался бы мне в реке, я бы с тобой иначе поговорил!
– Спать пора, – зевает Сивый Мерин. – Отбой! Кто слово скажет – растопчу!
Тишина. Полдень.
«Ладно, потом поговорим», – думает Дождевой Червь, заползая в старый прохладный десантный ботинок.
Спит Сивый Мерин, пахнет Карасик, Ворон в гнезде высиживает Кукушонка. Плывет по течению пьяный могильщик с лопатой. Ни ветерка, ни дуновенья. Воздух понемногу замешивается в кисель; когда-нибудь будет гроза, но не раньше осени.
– А Я – КОНЬ! – гордо бормочет во сне Сивый Мерин. – Я – Конь, и в этом нет сомнений.
Проходит полгода.
На реке ледоход. Скелет Карасика свесился из родного гнезда, поглядывает в родную стихию. Нет тишины над рекой, плачет медь, из города по мосту несут покойника. Все ближе подходят, все явственней звучит скорбная нота… Кто-то умер.
– Слышь, Червяк… – просыпается Сивый Мерин. – Несут кого-то!
Но десантный ботинок перерублен могильной лопатой, червяков теперь двое.
– Кто это тебя? – соболезнует Сивый Мерин.
Спит Червяк, не в курсе дела.
– Эй, Карасик, где твой дружок… Ку-ку? – ищет собеседника Сивый Мерин.
– Вышел из колыбели… Улетел куковать в город, – меланхолично сообщает скелет Карасика, свешиваясь из гнезда вниз головой. – Щуки нынче голодные.
Не ошибся Сивый Мерин – несут, принесли, отворяют ржавые ворота.
– Эй, кума, кого несут?
– Не видать отсюдова, – отвечает Ворон.
– По какому разряду?
– С артиллерией!
– Генерал, значит. Как минимум… Лети к нам, кума! От нас лучше видно!
– Давай ты ко мне, с сосны далеко видать!
– Лень, кума, крылами махать!
– Мерин ты сивый! – удивляется скелет Карасика. – Ну, где, где у тебя крылья? Покажи!
– Они у меня складные, – бормочет Сивый Мерин. – На зиму припрятаны, чтоб моль не съела. Слыхал про коней-пегасов? Я вот из их породы.
– Если ты Пегас, то я… Летучая Рыба! – насмехается Карасик.
Ур– р-ра, вносят покойника!
– Генерал какой? Военный или
...
конец ознакомительного фрагмента
