Текст книги "Джейтест"

Автор книги: Борис Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 3
ПРЯТКИ

– И ты в самом деле думаешь, что выудишь здесь что-нибудь? – иронически поинтересовался Кайл у Сухова, словно приросшего к своей удочке. – Все говорят, в горах, в реках, рыба на нет сошла. Вода дурная – из-за перевала идет. Дракоша постарался.

Он вдруг замолк и судорожно провел рукой по глазам. И с каким-то мрачным удивлением стал рассматривать свою ладонь.

– Ч-черт, перегрелся, кажется, – пробормотал он. – Знаешь, мне так вдруг... Как-то так стало... Ну, словно миллион лет... словно вечность вдруг прошла... вот так – здесь, сразу. И музыка... органная такая – по ушам.

– Чушь все это, – начал Павел и вдруг, краем глаза узрев нечто, приподнялся на полусогнутых – словно на стременах.

Кайл с миллисекундным запозданием повернул голову туда же – в мутное, словно гноящееся, марево, стекающее вдоль каменной стены. Вверх, вверх, вверх. Сначала он увидел просто пыль. Облако пыли. А потом не столько разглядел, сколько понял, что пыль эту гонит перед собой нелепо кувыркающийся и все ниже и ниже падающий вдоль крутого склона флаер. И это мог быть один только флаер.

Не сговариваясь, они вскочили и сломя голову кинулись туда, к тому месту, где машина или то, что останется от нее, выкатится на мелкую гальку берега.

Перспектива обманула их, и бежать пришлось довольно долго. Кайл увидел, как, перевернувшись еще два или три раза, нелепо, на боку замер докатившийся до воды флаер. Какие-то отлетевшие от него части, поблескивая, опередили корпус машины и, подняв тучи брызг, вылетели на самую середину мелкой в этой части речки. А потом флаер вспыхнул.

Сначала пламя было каким-то электрическим, осыпалось искрами, но почти сразу сменилось коптящим, еле видным в пегих струях дыма огоньком.

«Господи, – подумал Кайл, – да чему же там гореть? Теперь только лишь в кино про древние времена машины горят».

– Человек!.. Это человек там горит! – заорал Сухов. – Господи, Марика...

Кайл не ожидал, что поставленный на бок флаер так огромен. Он растерялся и не сразу сообразил, с какого бока толкать неподатливую громадину. Вразумил его Павел. Под их напором флаер покачнулся и с размаху стал на днище. Сильно помятый, с содранным покрытием, без бамперов, потерянных при падении, но в общем – как ни в чем ни бывало. Только за рулем его...

Кайл не мог понять, что видит ой перед собой. ЭТО не могло быть человеком – не горит человеческая плоть так запросто, словно скатанная в рулон ветошь. Но превращавшееся на глазах в пепел ЭТО было так похоже на человека. И оно уже не могло быть живым.

Как обезумевшие, они нелепо, зачерпывая воду ладонями и какими-то подвернувшимися железками, поливали, гасили ЭТО, а оно ломалось, оседало и, крошась тленом, падало в уносящую все быструю воду. Самым кошмарным для Кайла при этом был яркий, погожий осенний день, царивший в ставшем вдруг нелепым и бессмысленно жестоким мире. Потом он упал на колени – прямо как стоял, по щиколотку в воде, – и его вырвало.

– Эт-то не она, – тяжело дыша, выдавил из себя Павел. – Это вообще не человек. Там ведь должно остаться всякое – кости, ну эти...

– Коробочек, – зло выкрикнул Кайл в пространство перед собой. – Это коробочек проклятый крутит нами. Костяшки... Кубики... МАГИЯ... Она себе наколдовала это вот... Это какой-то огонь особый... Или яд...

Он энергично потряс головой, словно просыпаясь от кошмара, и, бормоча: «Надо туда. Надо посмотреть, что там», стал карабкаться вверх по склону.

– Стой, – все так же задыхаясь, крикнул вслед ему Сухов. – Оружие надо... Оно в машине – здесь должно быть.

Он пинками открыл перекошенный багажник и вытащил оттуда взятый на всякий пожарный случай старенький «винчестер». Прикинул высоту и наклон насыпи и сноровисто, раскорячившись крабом, полез по ней вверх. Кайл, как мог, постарался не отставать от него.

На полпути он обернулся и покрылся холодным потом: высота была порядочной, а цепляться за осыпающийся грунт становилось все труднее и труднее. Флаер внизу казался закопченной игрушкой.

На шоссе они вылезли почти одновременно. Ничего, кроме двух сбитых столбиков ограждения, не напоминало тут о происшедшем.

– Дурацкая машина этот флаер, – с досадой заметил Сухов. – Тормозного следа не оставляет.

Держа ружье на изготовку, он осторожно пошел вдоль жиденьких кустиков, притулившихся у подножия отвесной каменной стены, тянущейся по противоположной обочине дороги. Кайл двинулся за ним. Миновав поворот, с которым не справился флаер, они увидели Марику.

Казалось, она просто присела отдохнуть. Широко расставила длиннющие ноги в подранных джинсах, свесила голову набок и прикорнула в дорожной пыли.

Кайл хлопнулся перед ней на колени и попробовал нащупать пульс. Присевший рядом Павел просто похлопал девушку по щекам.

Глаза Марики открылись. Были они мутны и полны ужаса. Пошарив взором в окружающем пространстве, она сфокусировала его на лице Кайла. Потом скривилась, словно собиралась жалко, по-детски разреветься, но вместо этого вдруг бешено вцепилась обломанными ногтями левой руки в физиономию друга, а правой начала лупить его по чему попало. Кайл с воплем «Чего это ты?!!» шарахнулся назад и спас глаза.

– Т-ты!.. Ты!.. – хрипло заорала Марика. – К-кук-ла!.. М-манекен. Т-ты п-притворился... Т-ты притворился ж-живым-м-м...

У нее зуб на зуб не попадал, а глаза норовили закатиться. Кайл остолбенело размазывал по физиономии кровь.

Павел поймал Марику за руку и с успокаивающим воркованием попытался помочь ей подняться, девушка повисла у него на руках и, похоже, снова начала «уходить».

– Вызывай «Амбуланс»! – распорядился он. – Блок на моем ремне. У меня руки заняты.

Кайл хрипло пробубнил в микрофон вызов, поставил блок связи в режим маяка и наклонился над Марикой, которую Сухов активно пытался привести в сознание.

– Вот что, – сказал он Павлу. – Ты это... Оставайся тут сторожить ее, а я смотаюсь за...

Марика снова открыла глаза. И снова в них был ужас.

– Н-нет!!! – с трудом выговорила она. – Не-ет! Здесь нельзя... н-нельзя одному... Нельзя оставаться одному... Надо следить... Надо друг за другом следить.

Она неловко скорчилась, уставившись немигающими глазами в пространство перед собой. Лицо ее подергивалось.

– Пожалуй, тебе действительно не стоит отлучаться, – резонно заметил Сухов. – Бродит вокруг кто-то.

– А коробочек наш проклятый как же? – нервно скривившись, спросил Кайл.

– Потерпит коробочек. Тем более что ты вроде как на него и грешишь. Так тогда уж чем реже коробок тот трогать, тем и лучше. Я же говорю – нечисто тут все.

* * *

– Сотрясение и шок, – сообщил, орудуя инъектором, бородатый врач. – И пара пустяковых переломов. Починим запросто. Из-за этого не волнуйтесь. А вот... – Он внимательно присмотрелся к Кайлу и Сухову: – Вы уверены, что у мисс не будет повода подавать заявление в полицию? В таких случаях мы должны давать показания, и мне придется сказать, что девушка, по всей видимости, участвовала в серьезной потасовке. В драке.

– Если она и дралась, то не с нами, – заверил его Сухов.

Док с сомнением еще раз посмотрел на разодранную физиономию Кайла и кивнул головой вслед носилкам:

– Давайте вы тоже в кабину, ребята. А то ваша коляска теперь не скоро поедет.

Ни Павел, ни Кайл даже не обернулись на полускрытый колышущимся маревом нагретого воздуха далекий силуэт храма Желтой Луны, где в янтарной тишине на теплой поверхности камня терпеливо ждал кого-то странный ларец, окрещенный словом «Джейтест».

– Кажется, у вас проблемы, ребята? – по-дружески осведомился лейтенант Стырный из глубины кабины. – Бога ради, уберите оружие, Сухов.

– На флаер кто-то напал, – пояснил Кайл. – Марику... Госпожу Карои, похоже, выбросило из машины.

– Может быть, мисс просто не справилась с управлением? – предположил лейтенант.

Очевидно, просто для порядка.

– Если управление было в норме – а так оно и было, то этого случиться не могло, – уверенно ответил Кайл.

Плато внизу уходило все ниже. Происшедшее становилось просто еще одним навязчивым сном. Который будет приходить снова и снова.

– Жандармерия разберется с причиной инцидента. Это их епархия. – Стырный пожал плечами. – А с вами, – он внимательно посмотрел сначала на Сухова, потом на Васецки, – вы уж извините, нам снова придется встретиться в моем кабинете. Постарайтесь не играть в бойскаутов, ребята, чтобы снова не пришлось терять время попусту, прошу вас.

– Ну, какие тут возражения, – заверил его Павел.

* * *

– Она не хочет оставаться в больнице, – с сожалением сказала Кайлу медсестра в чепце сестер-кармелиток. – Это последствия шока. Она боится чужих людей.

– Дома ей обеспечат все наилучшим образом.

– Доктора, однако, настоятельно советуют ей хотя бы неделю постельного режима, – продолжала настаивать медсестра без особой надежды в голосе.

– Попробовали бы вы сами лежать в постели с таким вот синяком, как у меня, – во всю спину, – вмешалась в разговор Марика.

– Да, гематома очень обширная, – согласилась та, – но...

– То-то и «но», что лежать я могу только на животе, – зло констатировала девушка. – А когда ребра поломаны – это тоже, скажу, не кайф. И вообще на мне все как на собаке, на бегу лучше заживает. Вот когда я еще школьницей с водонапорной вышки сверзилась...

Кайл усадил ее наконец в кар, и Сухов тронул машину. Марика сразу напряглась. Кайл готов был поклясться, что перед тем, как окончательно усесться в машину, она ощупала его рукав.

– Давайте – кругами по кампусу. – Голос Марики уже обрел прежнюю уверенность и не срывался в испуганное заикание.

– Только недолго – тетка Элина с ума сойдет, – предупредил Кайл. – Еле уговорили ее ждать тебя дома. Она там к твоему возвращению всякого разного наготовила...

– Давайте о деле, – притормозил его Сухов. – И главное: лишнего не говорим.

Марика секунд двадцать собиралась с духом. Потом повернулась к Кайлу:

– Это я тебя так... изукрасила?

– Ничего – уже заживает, – буркнул приятель. – Не пойму только, за что сподобился? И почему именно я...

– За что, за что... Это ведь ты флаер вел. И в пропасть уронил. Нет, теперь я понимаю, что не ты. Но тогда – ну просто сбрендила с испугу. Я теперь поняла, – голос ее стал снова неровным, речь – сбивчивой, – ТАМ ЖЕ ТАК И СКАЗАНО БЫЛО: «...ИСТИННЫХ ДВОИХ СПАСТИ ОТ ЛОЖНЫХ ПЯТЕРЫХ». Истинные двое – это мы с тобой, Кайл. Те, кто попал под «Джейтест». Под испытание. А тот, что за рулем был, тот – ложный. Иллюзия, манекен... кукла какая-то.

– Так что, выходит, мне теперь вторую Марику Карои ждать? – поинтересовался Кайл, недовольно трогая царапины на лице.

– Не сходится, – вмешался в разговор Сухов. – Сказано «ложных пятерых». А вас – двое шустрых таких оказалось. Трое других – кто?

Марика прикрыла глаза, задумавшись. Пожала плечами:

– Остальных не хватает. Если, конечно...

– Если, конечно, это не ТЕ ТРОЕ, ЧТО ТАМ ОСТАЛИСЬ, – С АМУЛЕТАМИ, – произнес Кайл вслух то, о чем промолчала его подруга.

– Типун тебе на язык! – Сухов так раздраженно дернул кар вперед, что пришлось резко притормозить перед перекрестком. – И вообще, сказано же: лишнего не болтаем.

– Ладно. Все это условно очень, – примирительно буркнул Кайл. – Давайте по существу. Так что оно тебе устроило? Чучело это, похожее на меня.

Марика снова сжалась и заметно нервничала. Воспоминание нелегко давалось ей.

– Понимаете, – она с трудом подбирала слова, – я сначала даже подумала: молодцом, мол, держится Кайл. Даже, думаю, и незаметно, что рука в фиксаторе. И еще... Что правильно сообразил: наверняка ведь на патруль напоремся. А пропуск – у него одного. А потом гляжу: он как разогнал флаер, так и жмет. Все быстрее и быстрее. И потом... Смотрю – там, у речки, – вы двое. Ты, – она кивнула на Павла, – и Кайл. А другой Кайл за рулем. У меня прямо крыша поехала. Я хватать тебя... его стала за плечо больное, за голову. А ЭТО – ну как болванка железная. И жмет, и жмет. И меня жуть берет – КУДА ЭТО ОН МЕНЯ??? Тогда я на ходу, не знаю как, на переднее сиденье и – ногами по тормозам!

– При приводе, врубленном на полную катушку. Умно! – Сухов ядовито прокомментировал выдаваемый Марикой эмоциональный текст.

– Потом – ничего не помню, – с достоинством закончила та. – Так, клочьями какими-то.

– Удивительного мало, – признал Павел. – Флаер, естественно, закрутило и вынесло с дороги. А там – не тридцать сантиметров под днищем, а семьдесят метров. Машина, натурально, сорвалась в падение. А тебя, слава богу, при торможении просто из кабины вынесло – и машина открытая, и ремнями ты не пристегнута была. Хорошо еще, что не темечком об скалу приложило, а...

– Я знаю, чем меня приложило, – прервала его Марика, машинально пытаясь изменить позу. – А что с тем стало, который...

– Сгорел, – коротко ответил Павел. – И пепла не осталось. Предмет для сильной головной боли у господина Стырного: третий день допытывается, какое такое зажигательное устройство везли мы в машине, да еще на месте водителя.

– С тебя теперь «Герц» три шкуры сдерет за угробленную машину, – сочувственно вздохнула Марика.

– Это еще как обернется – я с адвокатом своим уже это все провентилировал. Типичный случай угона. Да еще при, извините за выражение, аварийном маневре автоматика должна была блокировать выполнение торможения. Но эта зараза идеально срабатывает только при попытке въехать в собственный гараж. Так что я «Герцу» еще и счет за неисправность автоблокировки вкрутить могу.

– А коробочек... – Марика взглянула на Сухова исподлобья.

– Про коробочек речь не заходила, – понизив голос, пояснил Павел. – И про храм тоже. Просто приехали мы и пикник у речки разбили. И не устроили ни в какие там храмы. Даст бог, лежит он там на своем месте. Сейчас вот уляжется волна – заберем его оттуда.

– И надо его схоронить подальше, – вставил Кайл.

– С коробочком подразобраться надо, – уклончиво возразил Павел. – Уж больно все наложилось. Я завтра на раскоп ваш подамся. Надо все записать и зафиксировать. Не простое это место, тоже надо сказать.

– Я... – начал Кайл.

– Ты с Марикой сиди как привязанный, – строго остановил его Сухов. – Вам еще четверых гостей встречать.

– Чтоб тебе! – цыкнула на него девушка.

– Сама наколдовала! – парировал Павел. – Оставлю вам свое ружье. И сами уж вооружитесь как можете – видите, что творится. Вот вернусь – обмозгуем все как надо. А сейчас – к тете Элине. Гуляш стынет. За едой и решим, что дальше врать господину лейтенанту.

* * *

– Ты меня извини. – Марика поежилась в глубоком кресле, в которое она забралась после того, как Сухов убыл разбираться со степным захоронением, а тетка, вооружась длинным списком снадобий, способных поставить любимую племянницу на ноги, отправилась в поход по аптекам. – Но я так перетрусила тогда, что, как взгляну на тебя, так все время лезет в голову эта глупость – что это все-таки ты был ТАМ.

Кайл внимательно рассматривал рисунок ковра.

– Ты знаешь, – с трудом выговорил он, – это не совсем... не совсем глупость. Тогда... Когда ты полезла наверх, к машине... Я ведь тоже вспомнил, что... что пропуск с тебя трясти начнут, но... Знаешь, что-то в тот момент наехало. Словно... Со временем что-то... Мне... На какой-то миг мне показалось, что... что я уже там – с тобой, в машине. Что нам надо куда-то. Далеко. Что мы жмем на полный. А ты меня остановить хочешь. По рукам бьешь. Даже вроде как вверх по этой горке лез, помнил. Понимаешь, сейчас это как сон. А в тот момент я ничего не ухватил. А потом Павел заорал как сумасшедший, и мы бросились флаер тушить. Все в башке смешалось.

Марика смотрела на него круглыми глазами. Потом сглотнула нервно. И осторожно спросила:

– Слушай, тебе не кажется, что с того момента, как мы ЭТО СДЕЛАЛИ, кто-то за нас... ЗА НАС ВСЕ РЕШАЕТ?

Кайл поморщился, собирая мысли, словно слюну в пересохшем рту. И тут мелодично запел сигнал на входной двери. Он прихватил ружье и пошел открывать.

– К тебе лейтенант Стырный, – сообщил Кайл от двери.

* * *

Звезда стояла низко над горизонтом. Сухов выпрыгнул из джипа, сбросил на землю четыре здоровенных рюкзака с необходимой утварью и принялся растаскивать хлам, которым был наскоро завален пролом в келью-подземелье.

И брошенные при поспешном бегстве софиты висели на прежнем месте, ожидая только подключения к сети питания. Два сейсмических удара, пришедшиеся по степи, ничего не изменили в келье. Хотя – нет. Теперь только три сумеречные фигуры, выпрямив спины, составляли невидимый круг, в центре которого когда-то лежала на невысоком каменном постаменте жутковатая коробка «Джейтеста». Вторая из пяти фигур обратилась в прах.

Сухов склонился к лицам древних воинов. Если бы он встретил эти мумии где-то еще – не в келье из кургана, затерявшегося в степях побережий, – здесь, на Джее... Они вполне могли сойти за людей. Вот только люди пришли сюда через тысячелетие после того, как атомная смерть настигла этих пятерых в разгар испытания на право быть воином великой Звездной Империи. Развалины которой медленно обращались в прах по всей Галактике под светом пятнадцати солнц.

Павел развесил осветительные лампы и начал работать. Скрупулезно, дециметр за дециметром фотографировать, измерять, фиксировать все, что составляло внутренность этого убежища пятерки мертвых.

* * *

Ночь была тихая и уже слегка морозная. Звезды зябко мерцали в своей недосягаемой высоте. Закутанная в кипенно-белый, пушистый спальный халат, миниатюрная тетя Элина последний раз взглянула с галереи, опоясывающей гостиную по второму этажу, на жуткое непотребство в виде вооруженного «винчестером» Кайла, примостившегося на кресле-качалке у нерастопленного камина. Женщина пожала последний раз плечами и удалилась в спальню.

Кайл поправил плед и, проверив еще раз, хорошо ли просматривается из этой позиции дверь в комнату Марики, углубился в чтение солидного тома Бродкастера. Описание мучений первой и, собственно говоря, единственной экзоархеологической экспедиции во Внутренние Пространства – затопленную болотами и сотрясаемую землетрясениями часть Центрального материка, расположенную в кольце опоясавших побережья Шепчущих хребтов, – производило сегодня почему-то исключительно снотворное действие. Кайл мужественно подавил зевок и перевернул страницу.

Марика трясла его за плечо, держа на весу подносик со здоровенной чашкой кофе и горой рыбных чипсов в надорванной упаковке. Кайл виновато заморгал и приподнялся на гулко скрипнувшей качалке. Столь же виновато нырнул за ускользнувшим на ковер Бродкастером и соорудил из него на коленях импровизированный столик.

– Не спи – замерзнешь, – иронически бросила Марика, водрузив съестное на твердую обложку.

И, не говоря ни слова, направилась в прихожую. Сквозь матовую дверь Кайл видел, как она набрасывает штормовку поверх ночной пижамы, возится с обувью.

– Эй, ты куда? – вполголоса окликнул он ее.

– Не могу заснуть. В больнице перебрала по этой чисти, видно, – так же вполголоса отозвалась Марика. – Пойду пройдусь по саду. Не беспокойся.

Кайл нервно отхлебнул кофе. Подражая Павлу, потер нос – получилось, и отхлебнул еще. Похрустел чипсами. Осторожно поставил чашку и пакетик на пол и прислушался.

Снаружи вроде начал накрапывать дождь. Временами, капнув то ли в бочку с водой для полива, то ли в какое другое гулкое место, капля с неба заставляла его нервно вздрагивать.

Шагов Марики по мокрому гравию садовых дорожек почти не было слышно. Некоторое время Кайл сосредоточенно внимал этой тихой, ночной, по странноватой партитуре расписанной музыке. Потом откинул плед, перекинул его через плечо, подхватил «винчестер» и, зябко, поеживаясь, сам вышел в сад.

Марики нигде не было видно. Только обогнув причудливо выложенный горным камнем грот, когда-то служивший конурой для славной памяти Смоки, Кайл увидел девушку.

«Повязку с головы сняла», – машинально подумал он.

– Чего это ты делаешь? – спросил Кайл, подходя к ней. – Зачем?

Стоявшая на коленях над чем-то, разложенным на земле, Марика через плечо как-то диковато поглядела на него и ничего не ответила. Похоже, ей было очень холодно.

Кайл присел на корточки рядом, накинул ей на плечи плед. Он не ожидал, что Марика неожиданно испуганно прижмется к нему. Ее трясло. Коротко, клочьями остриженная в больнице голова подруги уместилась у него на плече, щека – горячая, исцарапанная – прижалась к щеке Кайла. Он обхватил девушку за плечи.

– Не дрожи так, – смущенно произнес он. – Все это – чушь какая-то.

Слова застряли у него в горле. Он не мог отвести глаз от того, что лежало перед ними на мокрых камнях.

Птицы. Две растерзанные ночные птицы. И змея. Местная змееящерица. Располосованная вдоль по всей длине.

– Т-ты... – начал он.

Но Марика – Марика? – с диковатой, какой-то жутковатой нежностью взяла его за плечи своими мокрыми руками, повернула лицом к лицу.

Кайл ошалело смотрел на ее искромсанные – вперемешку с запекшейся кровью – волосы, на покрытое струпьями, исцарапанное лицо, на дрожащие, кривящиеся в детском каком-то пароксизме жадные губы. Скользнул глазами по обхватившим его – по локоть в черной крови – рукам. Потом встретился глазами с безумным, нечеловеческим взглядом ведьмы и беззвучно, захлебываясь страхом и отвращением, заорал.

* * *

Этот беззвучный крик, показалось ему, и заставил его проснуться. И еще – стон. Нарастающий, прерывистый, словно с того света звук. Из комнаты Марики.

Только тряся, как сумасшедший, ее запертую дверь, он проснулся окончательно. Тупо поглядел на сжатый в руках «винчестер». По галерее, теряя, разумеется, по пути домашние туфли с помпончиками, к нему мчалась тетка Элина.

– Что?! Почему?! Почему ты стрелял?! Что?! – задыхаясь, выпалила она.

Прерывистый стон-завывание все громче несся из-за дверей.

– Отоприте скорее! Ключ! – скомандовал Кайл, беря инициативу в свои руки.

Он чуть не сошел с ума, пока Элина совершила повторный – туда-сюда – рейс за ключом. Если бы не покалеченная рука, он, пожалуй, высадил бы проклятую дверь, хотя это только в кино створки слетают с петель от первого же удара сапога.

Марика с закрытыми глазами, сбросив одеяло, лихорадочно дрожа и тихо подвывая, пыталась содрать с себя бинты. Кайл решительно вкатил ей в чисто медицинских целях пощечину и стал трясти за плечи.

– Ой, больно! – вскрикнула она и уставилась на мир круглыми, ошалевшими глазами.

Тетя Элина сунула ей под нос стакан с каким-то питьем.

– Мне страшное приснилось. Будто я... – Марика подняла руки к глазам, рассматривая их так, словно вляпалась во что-то непередаваемо противное. – Будто... будто... – Она подняла взгляд на Кайла: – Ой! У тебя кровь. И грязь какая-то – здесь и вот... Ты в крови весь. Гос-с-споди... – Она села на кровати. Сжалась испуганно. Послушно проглотила теткино снадобье. – Что же это было...

– Сон, – сказал Кайл. – Дурной сон. Будто второй к нам пришел. Из Пяти. Точнее, вторая. Побудьте с ней, тетя Элина.

Осторожно, словно на территорию врага, он вышел в гостиную. Недопитый кофе и чипсы по-прежнему стояли у качалки, и раскрытый отчет Бродкастера валялся на полу рядом. Благородного окраса ковер заляпан был мокрой грязью с подметок. «Моя работа», – печально констатировал Кайл. Вышел в прихожую.

Штормовки на месте не было. Что из обуви пропало, он определить не смог. Похоже – потертые кроссовки. Кайл лязгнул затвором «винчестера». Кисло запахло свежесгоревшим порохом. Патрона в стволе не было. Он перезарядил ружье. Поискал и нашел фонарь.

Дождь набирал силу. В саду было все так же темно и жутко. Но того страшного, что он боялся увидеть, не было. Струи воды хлестали по растерзанным тварям, ставшим теперь просто мусором. Отвратительным и жалким. Брошенный на землю плед валялся рядом, и струи воды смывали с него кровь.

Пошарив лучом фонаря по земле, не без труда он нашел ее – блестящую латунную гильзу.

Сжал ладонями виски. Нет. Ничего не приходило в голову. Четверть часа кто-то забрал из его жизни. В эти пятнадцать минут уместилось всякое. В том числе и выстрел из «винчестера».

* * *

Сухов погасил софиты и потер ставшие за ночь красными глаза. Ночи уже не было. Тусклый свет позднего дождливого дня давно уже пробивался в пролом потолка кельи. Пора было собираться в город.

Он уже почти закончил складывать свои пожитки, когда заголосил блок связи, притороченный к его поясу:

– Сухов, ты как? У тебя... все о'кей? – Голос Кайла прерывался в наушнике.

– Все в норме. Что там у вас? Чего вибрируешь?

Кайл как-то неловко кашлянул и, коряво строя фразу, сообщил:

– Тут вот что. Марику полиция забрала. Давай сюда скорее. И ночью чертовщина всякая была. Будь осторожен.

– Да, уж с вами, ребята, я своей тени пугаться начал.

– И, знаешь, правильно. – Кайл снова закашлялся. – В общем, прими к сведению: Марика в участке, я сижу у нее дома – тетю Элину в чувства привожу. Я – только здесь, Марика – только в участке. Больше – нигде. Усек?

– Усек. – Сухов выразительно пожал плечами. Сам для себя, скорее всего, так как видеоканал включен не был.

– Если встретишь Марику или меня где-нибудь еще – будь осторожен,понял?

– Я бестолковостью вроде не отличаюсь, – с досадой ответил Павел. – Жди.

Он дал отбой и призадумался, присев на набитый рюкзак.

« Это не случайно – все, что с нами происходит, – подумал он уже в который раз. – Не случайно, что чертов ящик попал в руки тех, кто имеет представление о языке Зу; не случайно, что медальоны странные эти переходят к тем, кто потом начинает как проклятый крутить эти заколдованные камушки. Кто-то играет с нами. Ну что же. Я тоже не прочь поиграть. Посмотрим, кто кого осилит».

Он поднялся, подошел к трем оставшимся в неприкосновенности фигурам с пустыми глазницами.

Когда Павел протянул руку к цепочке темного металла, страх кольнул его сердце профессионала.

«Что я делаю, черт возьми? – подумал он. – За такие фокусы дисквалифицировать надо к чертям собачьим. Зачем... Нет... кто-то ведет нас».

Цепочка скользнула в прикоснувшуюся к ней руку.

* * *

Гамильтон Лукас из «Кларк, Смит и Лукас» был, надо думать, младшим отпрыском совладельца уважаемой всем Западным побережьем адвокатской конторы. Для того Лукаса, который означился на бронзе вывесок контор, разбросанных по всем более или менее значительным поселениям этой части континента, Гамильтон был слишком молод.

– Не стоит благодарить меня, мисс, – сухо сказал он, предлагая Марике занять место напротив себя в довольно комфортабельном кожаном кресле. – Вы настаиваете на том? чтобы ваши... э-э... друзья присутствовали при нашей беседе?

– Они могут сообщить ценные сведения, мистер Лукас. И выступить как свидетели.

Адвокат вздохнул:

– Ну, если на то ваша воля... Так вот, не стоит благодарить меня. Своим освобождением вы целиком обязаны господину Стырному. Он, прямо как бог из машины, знаете ли, явился как раз в разгар наших довольно бесплодных пререканий с комиссаром Дорном. Господину лейтенанту стоило огромного труда убедить комиссара отменить санкцию на ваш арест. Он – комиссар – понимаете ли, совершенно твердо убежден, что вы морочите ему голову, хотя ваши позиции в этом деле достаточно сильны. На него значительно повлияли показания свидетелей и самих пострадавших. Все они говорят одно и то же, и показания их косвенно подтверждаются.

– Черт возьми! Я не имею ни малейшего отношения к этим детям! Я сама отдала бы все, что хотите, чтобы они только нашлись.

– Оставим пока эмоции в стороне, мисс. И давайте в присутствии ваших друзей, как вы того пожелали, пройдемся с карандашом в руках по обстоятельствам дела.

– Давайте! – решительно сказала Марика.

– Суть выдвигаемых против вас обвинений, – адвокат пододвинул к себе тощую пока папку, – состоит в том, что вы, мисс, понимаете ли, на угнанном вами от здания фирмы «Лоуэлл» фургоне, принадлежащем господину Ли Яну, владельцу заведения по доставке скоропортящихся грузов, в период от девяти утра до примерно половины двенадцатого этого же утра посетили четырех своих довольно отдаленных знакомых, дети которых по случаю каникул находились дома и играли неподалеку. Несмотря на неважную погоду.

– Весь Вестуич – это отдаленные знакомые, – с досадой сказала Марика. – О двух из названных людей я впервые слышу.

– Зато они вас знают хорошо. И сразу же узнали при опознании.

– Меня же крутили по ящику в связи с этой историей с Драконом, – не без гордости заметила она.

Адвокат вздохнул:

– Так вот, мисс, за это время в общей сложности семеро детей в возрасте от восьми до тринадцати лет сели покататься в фургон с... с той особой, которую идентифицируют с вами, мисс. Причем четверо – без прямого согласия их родителей. Просто те с удивлением обнаружили, что дети, с которыми... эта особа беседовала, уехали в этом самом фургоне. Там мороженое было, кстати говоря. Или что-то в этом роде. Еще пока эта... поездка продолжалась, поднялся переполох. В полицию обратились миссис Морган и фрейлейн Абендтойфель.

– Я бы не сказала, что очень хорошо знаю этих женщин.

Господин Лукас сделал успокаивающий жест рукой:

– Я уже сказал – зато они вас хорошо знают. Настолько, что, когда вместе с сержантом Фариа явились в ваш дом в половине первого, они вас опознали моментально.

– Настолько хорошо опознали, что эта умалишенная кинулась сдирать с меня бинты.

– На сей счет имеется протокол, и мы его используем в вашу пользу, – согласился адвокат. – В четыре часа пополудни, – настойчиво продолжил он, – господа Бэдлоу и Лимонов – случайные туристы – обнаружили у Малого Восточного каньона брошенный и поврежденный фургон. Я имею в виду именно тот фургон, о котором идет речь. Дети не найдены. Обнаружено большое количество опустошенных упаковок от той дребедени, которая была в фургоне. И следы крови. Вас, мисс, застали дома в весьма плачевном состоянии.

– Да уж, – заметила Марика. – И оно сразу стало гораздо плачевнее.

– Теперь рассмотрим те факты, которые говорят в вашу пользу.

– Неужели и такие есть?! – со злой иронией воскликнула девушка.

– Не стоит иронизировать в вашем положении, понимаете ли...

Господин Лукас сделал паузу. Затем продолжил тем же протокольным тоном:

– Прежде всего, мисс Карои, на вас работает хронометраж. За час добраться до Малого Восточного каньона да еще вернуться домой незамеченной посреди бела дня вы могли разве что на помеле верхом.

Марика нервно вздрогнула.

– Тут прокурор, конечно, заведет речь о... гм... – адвокат бросил взгляд на Павла и Кайла, – сообщниках. Надеюсь, никаких аргументов, кроме чисто умственных спекуляций, в его распоряжении не будет. Затем: насколько мне стало известно по чисто конфиденциальным каналам, ничто не подтверждает вашего пребывания в злосчастном фургоне – ни отпечатки пальцев, ни какие-либо другие доказательства. Наконец, все свидетельницы утверждают, что ваш... двойник... э-э... Что голова этой особы не была забинтована. Обслуживавший вас врач и судебный эксперт, надеюсь, смогут подтвердить, что вы своих повязок за это время не снимали?