Текст книги "Цивилизация каннибалов"

Автор книги: Борис Диденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Преимущественная (т.е. подавляющая) диффузная однородность населения России создала то, что в социо-кибернетической формулировке можно определить, как «самонастраивающаяся на деспотию система». Но в то же время нельзя говорить, что в России якобы нет собственных хищников вовсе, как таковых. (Подобное полное отсутствие хищного компонента характерно для многих т.наз. «реликтовых» народов: северных народностей, айнов, большинства племен южноамериканских индейцев…) Тот же суггестор Г. Распутин даст сто очков вперед любому Казанове. А знаменитый мерзавец Ванька-Каин – это же не меньшая «гордость» России! И как можно забыть «скромного» извозчика ПетроваКомарова, в годы НЭПа исправно зарубившего топором более трех десятков своих седоков?! В сравнении с ним и сам Диллинджер меркнет! Но все же их было всегда мало и не хватало для того, чтобы как бы «взяться за руки» и создать некую «арматуру насилия» в обществе, характерную, например, для «жесткого» Gапада. Здесь же хищные гоминиды не могут даже «сцепиться» друг с другом хотя бы в надежные шайки. Именно поэтому большинство банд в стране обычно «южного направления», а основная ветвь преступности ползет по относительно безопасным тропам коррумпированных структур власти. Российский чиновник испокон веков – «прирожденный мздоимец». "Советская власть, собственно, лишь расплодила эту паразитарную поросль до своих максимально возможных пределов: начал погибать субстрат, на котором все это держится сам народ, в том числе и в первую очередь – великорусский народ. Нынешние власти так же «свято» блюдут эти традиции.

Особенно ярко и очевидно проявились все эти аспекты именно сейчас, когда сорваны покровы с механизмов геноцида российского народа и грабежа страны: народ вымирает, а все богатства России уплывают на Запад. Наживается лишь кучка паразитов-компрадоров, руководимая (= водимая за руку) интернациональными хищными гоминидами. Да и эти все наши аборигенные мафиозные образования, типа «люберецких», «суковских» и прочих удельных группировок, организовались, как хорошо известно, преимущественно на почве рэкета. А как бы там ни было, но чисто логически, рэкет, шантаж – это не что иное, как нищенство, предельно наглая и целенаправленная его разновидность. Так что мало вероятно, что «наши» занимают в мире организованной преступности какие-либо позиции кроме второстепенных или вспомогательных. А широко рекламируемая т.наз. «русская мафия», орудующая на Западе, «почему-то» сплошь представлена лицами с нерусскими фамилиями. Лишь для роли, по-видимому, козла отпущения нашли одиозно русско-фамильного Иванькова (Япончика).

В том обстоятельстве, что Восток не подвергся подобным эффективным «самовыбраковкам», коренится его принципиальное расхождение с Западом. И здесь же, кстати, можно видеть то, что позиция России не является промежуточной между Западом и Востоком, но действительно – особой. Традиционный Восток характеризуется в первую очередь повышенной долей суггесторов. Герой восточных сказок чаще всего обманщик, т.е. суггестор: Алдар-Косе, Ходжа Насреддин, Багдадский вор, в отличие, скажем, от откровенно, «сказочно» диффузного русского Ивана-дурака. (Немецкий Гансдурень оказался приставленным к надежному делу и ушел из сказок, отправившись в социальную психологию, дав там своей роботообразной трудовой дисциплинированностью необычайно эффектную иллюстрацию к главе «Профессиональный кретинизм»). Отсюда проистекает повышенная жестокость (= биологичность) восточных сообществ, удивительное для европейцев обесценение человеческой жизни. (Дополнительным фактором охищнения восточного менталитета является «наркокультура» – многовековая традиция употребления наркотиков, подавляющих тормозные нравственные механизмы практически полностью). И действительно: суггесторному – артистичному и коварному Востоку трудно «встретиться» с эгоистичным, логичным Западом. В этом плане Востоку ближе и «понятнее» Россия с ее парадоксальностью и непредсказуемостью. Но все же пророчество Р. Киплинга, перенесшего «встречу» Востока и Запада в «никогда», скорее всего носит характер более поэтический, нежели социологический. И подтверждением этому может послужить Япония.

Уже стало традиционным и общепринятым утверждение о том, что милитаристская, агрессивная страна «восходящего Солнца» была успешно в свое время переведена на рельсы демократии при помощи мудрой экономической и политической методики США. Не отрицая важной роли американского «патроната» в японском вопросе, следует все же учесть и тот немаловажный вклад, который внесли в дело «умиротворения» послевоенной Японии многочисленные – долетевшие до цели камикадзе, а также наиболее фанатичные самураи, отдавшие решительное предпочтение харакири перед перспективой жить в пусть и процветающей, но «опозоренной» стране.

До некоторой степени показателен в этом же плане и пример Индонезии, добившейся длительного «притихшего» состояния этаким местным, довольно-таки «экзотическим» вариантом Варфоломеевской ночи: откровенно варварским избиением – убийством (по большей части – бамбуковыми палками) не менее полумиллиона коммунистов по всей стране во время смещения одуревшего от власти самовлюбленного суггестора А. Сукарно.

Остальной же Восток остается традиционно консервативным. Но все же различия, и весьма существенные, имеются. Индия удерживается в прочных клетках четырех с лишним тысяч каст, и волнения коснулись лишь северных (мусульмане, требующие создания пропакистанского Халистана на месте нынешних штатов Ассам, Пенджаб, Джамму и Кашмир) и южных (проланкийские тамилы) окраин. Практически однородный Китай не менее прочно удерживает свой метамиллиард (за исключением «крошечного» тайваньского 20миллионного осколка) несокрушимой и легендарной мандарино-командной системой..

Положение же в остальных, в основном мусульманских, регионах Азии и Северной Африки совершенно иное. Институт гарема, даже и лимитированный некогда Мухаммедом в отношении допустимого количества жен, настолько увеличил процент хищных гоминид (главным образом – суггесторов), что здесь стали возможными необычайно затяжные вооруженные конфликты. К настоящему времени достаточно надежно «отстрелялась» лишь Турция, на что ей потребовалось около половины тысячелетия: на весь период от усиления экспансивной агрессивности до достижения величия Блистательной Порты и постепенного ее спада до фазы «умирающего Османа», за чье наследство ожесточенно билась вся Европа.

Это не считая «выхода из игры» Персии, которая «затихла» (и надолго: до пришествия аятоллы Хомейни) еще до новой эры, заодно со своим двухвековым «спарринг-партнером», классическим представителем «детства человечества» Грецией, которая настолько сама себя измордовала в своих, и впрямь по-детски жестоких и неразумных, межполисных войнах, что уже не смогла подняться на ноги самостоятельно. Лишь 500-летняя османская инъекция, помимо сплошного «обрюнетивания», добавила новейшим грекам и солидную дозу хищности, оказавшуюся достаточной для ведения освободительной борьбы (против «доноров»), для участия в двух Балканских войнах, в двух мировых, для установления собственной фашистской диктатуры и активного сопротивления фашистам же (Италии и Германии). Наконец, это внушительное героическое пламя истощилось и – перед тем как ему погаснуть – завершилось яркой вспышкой правления хунты «черных полковников» и агрессией против Кипра.

Остальной же Ближний Восток пока еще полыхает: многолетняя бессмысленная война Ирана с Ираком, нелепые междоусобицы палестинских формирований, разоренный Ливан, недавно вновь «ненадолго подключался» Ирак. И все эти противоборства, по-видимому, – всерьез и надолго. Они соответствуют затяжным западно-европейским взаимоистреблениям Семилетней, Тридцатилетней и Столетней войн. С тем, правда, отличием, что здесь существуют дополнительные «паровыпускающие» факторы. Во-первых, – международный терроризм, в значительной своей части имеющий именно «арабомусульманское исполнение». Здесь имеются и богатые исторические традиции, достаточно вспомнить государства корсаров, Алжир и Тунис, пережившие в XVII столетии золотой век – «освященного» и санкционированного властью деев и беев пиратства, наводившего ужас на судоходных морских путях от восточного Средиземноморья до Исландии. В наше время эту традиционную эстафету наводить ужас на международных транспортных линиях приняла было соседняя Ливия под властью чудаковатого суггестора М. Каддафи. Вторая же сублимация хищности – это «торговая жилка» арабов, родственная у них с еврейской. Кроме всего, обладание огромными нефтяными запасами превратило представителей высших слоев многих арабских сообществ в откровенно паразитарных сибаритов, больше обеспокоенных расширением своих гаремов, чем границ собственных государств.

Конечно же, в «арабских делах» необходимо учитывать и израильский фактор, явившийся необычайно эффективным катализатором всех тамошних трагических событий. А евреи вновь оказались в парадоксальной, «обоюдоправой» ситуации ни логически, ни в понятиях международного права, не разрешимой.

На положении дел южнее Магриба и Египта – в Черной Африке – сказалось в значительной мере то обстоятельство, что некогда, в печально известные времена работорговли, американские бизнесмены, занимавшиеся этим хлопотным, но зато высокоприбыльным делом, невольно проводили селекцию. Они вывозили по большей части именно диффузный вид, т.е. предпочитали скупать невольников, отличающихся послушностью и физической выносливостью, а потому – по расчетам «стихийных евгенистов» – наиболее пригодных для принудительных плантационных работ в стране Свободы.

Диффузность американских негров прослеживается в значительной сглаженности расовых отношений в сильно национально смешанных странах, типа Бразилии. Кроме того, она «подсматривается» и в более «уютной», домашней форме: в ярко выраженном матриархате негритянских семейных отношений в США. В то же время столь значительное уменьшение диффузного населения (с учетом массовой гибели невольников в корабельных трюмах на их пути к рабству) в основном на западном побережье Африки усилило и ожесточило позднейшие внутригосударственные и межплеменные распри в сообществах Черного Континента при освобождении его от колониального сдерживания социальных процессов. Мали, Гана, Конго, Нигерия, Ангола, Либерия… Бывший Невольничий Берег…

США в этом плане правильнее будет именовать Соединенными Штатами Мира этаким уже общечеловеческим, всемирным «предохранительным клапаном» агрессивности: с учетом невероятного размаха в них преступности, а также предоставления «равных возможностей» сублимированным, просоциальным ее формам. Это есть следствие того, что Штаты были образованы откровенно преступным путем и в значительной степени – преступниками. Население «СШМ», состоящее практически из всех национальностей Земли, в таком ракурсе видится рисковым обслуживающим персоналом этого «космополитического злоотвода».] Таким образом, древняя, «осевая» псевдодоктрина борьбы Добра и Зла извечного противостояния Света и Тьмы стала первым шагом к разумному объяснению смертоубийственного людского общежития. И эта система четкого, «чернобелого» разделения ответственности за творимое людьми зло на Земле и ловкое перекладывание вины за это на недосягаемые плечи Высших Сил стала действенным корректором направленности агрессивности хищных гоминид на них самих же. Одновременно, она явилась и потворствующим насилию фактором, во многом снимающим с человека ответственность за его деяния, и лишь малоэффективно стращающим его потенциальным потусторонним судом и возмездием – в виде геенны огненной или же местной, земной расправой с помощью «челночно-рыскающего» механизма кармы, напоминающего зачетную систему трудодней в сталинских колхозах. В итоге эта борьба дошла до всемирного противостояния и глобального масштаба конфликтов, а имманентно присущая определенной части человеческого семейства предельная агрессивность – эта страшная родовая отметина Homo sapiens – оказалась прикрытой величественной завесой, за которой процессы взаимоистребления людей вместо затухающего характера приобрели резонансный размах с непредсказуемой и посейчас амплитудой.

Самоистребление хищных гоминид наиболее «выгодно» для цивилизации в формах дворцовых переворотов, «битв коридоровых», династических отравлений и удушений, светских дуэлей, клановых гангстерских ночных перестрелок на пустырях и т.д. и т.п. Но крайне болезненно для обществ привлечение к этому их «коронному» занятию народных масс, что как правило ведет к войнам и революциям со всеми вытекающими из них страшными последствиями. (Достаточно вспомнить недавние события в Руанде, миллионы погибших, покрывших слоем трупов поверхность озера Виктория, в спровоцированной местными князьками межплеменной бойне). Христианская идея о непротивлении злу насилием по сути дела является как бы попыткой выявить конкретные источники «зла». То есть если бы нехищные люди не поддавались влиянию агрессивных лозунгов и саботировали приказы хищных гоминид, то зло повисло бы в воздухе буквально акустическим образом: вместо войн и революций раздавались бы лишь непотребные призывы злобно-мерзких существ. «Отойти от зла – сделать благо». Mасилие же лишь порождает новое насилие, и при этом низводятся на животный уровень участвующие в развязанных конфликтах и нехищные люди, поневоле втянутые в них в силу естественных чувств самообороны, мести за близких и аффективной ненависти, вызванной видом страданий безвинных и беспомощных людей.

Пользу отказа от насилия прекрасно иллюстрирует раннее христианство. То, чего удалось ему добиться с помощью непротивления и всепрощенчества, никогда не удалось бы достичь путем конфронтации. «Благодаря непротивлению христиане проникли всюду, хотя и имели всегда возможность отомстить: в одну только ночь и с несколькими факелами» [7]. Не менее яркий пример достижения высокой цели – независимости родины – с помощью непротивления явили миру индусы, вдохновляемые Махатмой Ганди.

Человечество должно стыдиться своего «героического» прошлого, как стыдятся вчерашней пьяной безумной драки с брато-, отце– и детоубийствами. Необходимо немедленно снять историю с пьедестала Науки и изучать ее подобно истории болезни: вдумчиво и мудро.

В этом плане видится реальным полный и решительный пересмотр оценки всех событий всемирной истории (и вообще – мира человека) под таким новым углом зрения – «не умножающим сущности без необходимости». Для осуществления подобной ревизии человеческих деяний и всесторонней переоценки самого этого «субъекта» истории – самопровозглашенного «царя природы» – потребовалось бы собрать обширнейший «консилиум»: рабочую группу честных ученых самых различных специальностей и областей знания. Некий прецедент создания подобного научного коллектива по пересмотру и систематизации, – правда, несравнимо более «податливого» предмета, – это знаменитая анонимная группа Н. Бурбаки (столь же необычайно пестрая, как и компетентная), некогда переписавшая в едином ключе математику.

Прошлое человечества нуждается лишь в объяснении, но ни в коем случае оно не может заслуживать ни оправдания, ни тем более – возвеличивания. Но столь же неуместен и беспристрастный подход, наиболее естественно – содрогание! Прославление же героизма убийц – это не что иное, как культивирование «зла» и его зеркальной разновидности: «ненависти против зла» (что, в принципе, одно и то же), ибо смелость, героизм, самопожертвование во имя «спущенных сверху» маловразумительных идеалов и смутных целей, к тому же оказавшихся в истории человечества на 99,9% ложными, лживыми и преступными, – все это видится неприкрытой провокацией перманентного, поочередно «справедливого», насилия. Это же явное безумие: швырять из вырытых ям гранаты-лимонки в других людей, какими бы лозунгами при этом ни руководствоваться! Понятно, что такая позиция выглядит ныне совершенно несвоевременной, ибо практически невозможно будет ни в настоящее время, ни ближайшим поколениям отрешиться от таких представлений, как патриотизм, героическая история предков, выстрадавших «региональное» Будущее. Но все же когда-нибудь придется и отдать дань прошлому – молча и скорбно преклонившись перед ним, но и начать новую жизнь – такую, чтобы перед потомками уже не могли вставать подобные неразрешимые нравственные антиномии.

В настоящее время самым престижным и относительно безопасным местом отправления насилия является бесконтрольная власть. Процесс оттеснения предельно жестоких и откровенно безрассудных хищных гоминид от власти и контроль за действиями власть имущих в свое время был начат на Западе. Вернее, от власти были отстранены почти все суперанималы (ушедшие в мир т.наз. организованной преступности), и их сменили расчетливые и коварные суггесторы. А к незначительным постам получает доступ и диффузный вид, – те его представители, которые удачно вписываются в канву интересов верховных правителей (в основном от них требуется послушность, нерассуждающая готовность к исполнению любых приказов).

Взаимоистребление хищных гоминид переместилось здесь на поверхность общества. Гангстерам, насильникам всех «родов войск», проходимцам всех мастей предоставлено обширное поле деятельности, но точно так же может быть обилен и «урожай». Все эти максималисты человеконенавистничества, нравственные монстры сосуществуют с обществом, и хотя подобное соседство болезненно для социального организма, но тем труднее оказать на него кардинальное воздействие.

В тоталитарных же обществах все наоборот. Хищные гоминиды не имеют возможности безнаказанного совершения насилия нигде, кроме как находясь в коридорах власти. И они с неотвратимостью продвижения чудовищ там и оказываются. Если, конечно, – не в тюрьме; но, к сожалению, как и всякий счастливый исход событий, подобное случается реже. Пробравшись к власти, хищные гоминиды проводят политику, которая изнутри корежит сознание людей и всего общества, хотя внешне все может быть прикрыто косметикой псевдореформ и социальные витрины украшены муляжами благоденствия. При такой зависимости большинства населения от принудительных мер и произвола авторитарных бесконтрольных властей у людей порождаются такие психологические свойства, как пассивность, озлобленность, неуважение к человеческому достоинству и т.п. «духовные богатства».

Собственно, такой размах преступности на Западе означает лишь то, что большинству «оппозиционных» хищных гоминид нашлось занятие «по душе» вне структур государственной власти, и их по мере сипи возможностей отлавливают. Но естественно, что они все же никогда не оставляют своих попыток пробраться к рычагам власти на любом возможном уровне. Это даже можно считать программой-максимум, сверхзадачей преступного мира (как бы «дело реставрации власти суперанималов»). Достаточно вспомнить все те многочисленные случаи захвата власти уголовниками-диктаторами, озверелыми хунтами, не говоря уже о всепроникающей коррупции, доходящей до «сиамско-близнецового» сращивания государственных структур с мафиозными, и делающей жизнь «свободного мира» (а теперь, и в еще более неприкрытой форме, уже и жизнь нашего «реформируемого» несчастного экспериментального общества) похожей на некий муравейник полностью, насквозь пронизанный преступными, корыстными ходами.

Так что никогда нельзя обольщаться на счет тех, кто стоит у власти. Даже в самом «лучшем случае» там могут находиться лишь более ловкие и искусные «делатели хорошей мины». И несомненно одно: во всех этих «лабиринтах власти» всегда снует редкая сволочь – исключительно свободная от каких-либо моральных устоев, но «зато» необычайно жестокая, публика. Это всегда может быть чревато самыми страшными последствиями, ибо среди этой «административно-командной своры» действительно немало таких субъектов, которые были бы и впрямь не прочь полюбоваться гибелью человечества («малый» прецедент подобного представления был уже некогда создан Нероном, в «драматургических целях» устроившим пожар Рима). Внутренний мир любого представителя этого мрачного хищно-гоминидного контингента откровенно чудовищен. И поэтому авторитарность, «волю к власти» (как и саму власть) необходимо рассматривать как бич номер один для человечества!