Текст книги "Кинжал мюрида"

Автор книги: Борис Борисовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Да не для тебя, для меня. Ладно, не обращай внимания, перепугался вот и горожу что попало.

– Спасибо! – Очнувшийся, Каримула, протянул мне руку. – Теперь ты, мой кунак1818
  Кунак – побратим.


[Закрыть]!

– Не за что, это вон Серьге с Магой спасибо. – Ответил я, пожимая ему руку. – Если бы, не они, мы бы оба с тобой, сейчас рыб кормили.

– Не скажи, когда ты мне песок изо рта вынимал я, будто всё со стороны, видел. – Возразил кунак.– И когда они меня по лицу били, тоже видел. Хотел в ответ врезать, вот только, пошевелиться не мог.

– И всё – таки, если бы не они я бы не смог тебя откачать.– Настаивал на своём я.

– Ладно, всем спасибо. – Согласился со мной Каримула.– Главное Ксюхе не рассказывайте, а то начнёт причитать.

– Чего это мне не рассказывать? – Незаметно подошедшая из-за камней Ксюха, уселась рядом с нами, на песок. – А, что это, с вашими, лицами? Как будто вас, били– колотили. У Каримулы вон вообще синяк под глазом. А ну дай посмотрю. – Она повернула Каримулу к себе лицом и, стала внимательно разглядывать, расплывавшийся, под глазом, синяк.

– Да нормально всё. – Проворчал, отворачиваясь Каримула. – Перстень, Серьге приём показывал, а я поближе посмотреть хотел.

– И как посмотрел?– Отпуская голову парня, спросила Оксана.

– Ну да вот, получил, ногой. – Не моргнув глазом, соврал Каримула.

– Любопытной Варваре, на базаре нос оторвали. – Шутливо сказала девушка.

– Я, чего хлопцы пришла. Там верховые, с Внезапной, прибегли. Говорят, к нам, большой обоз идёт. А обратно пойдут, пленных абреков, с собой забирать будут. Тех, что у коменданта в зиндане1919
  Зиндан – яма.


[Закрыть] сидят. Говорят, на наших пленных менять будут. Айда встречать.

– Айда – Каримула стал переводить, вопросительно смотрящему на него Маге, наш разговор. Тот,выслушав, сначала покивал головой, потом засмеялся. Затем сказав якши2020
  Якши – хорошо.


[Закрыть], побежал вместе с нами, в сторону Петровского.

В Петровском, возле будки городового, расположенной рядом с полосатым шлагбаумом, собралось, почти всё не занятое население города и, соседствующего с ним аула Тарки. Молодёжь, двумя стаями, расположилась, по обе стороны дороги. С левой стороны – Таркинские, справа – Анжинские. Количество публики, было примерно одинаково, человек по тридцать с каждой стороны. Не сильно обидные приколы, на кумыкском языке, поочерёдно раздавались с обеих сторон, и вызывали дружный смех всех присутствующих. Каримула, старался переводить мне, как можно правильно, эти шутки:

– Эй, Анжинские,– кричали со стороны Таркинских,– откуда у вас, столько белобрысых голов? Наверное, потолок белили и, побелку разлили.

– Вы так говорите потому, что сами давно не белили. – Отвечали Анжинские.– Ремонт делать не чем, вот, и завидуете другим.

Действительно, с правой стороны белобрысых голов, было процентов двадцать. Это были, дети славян. Большинство из них, давно уже жили в Петровском и, почти не чем, не отличались от местной молодёжи. Только два отличия. Белобрысые головы, и небольшие распятия на верёвочках, которые висели у каждого на шее. На кумыкском языке говорили все, без акцента. Девушки стояли отдельно от ребят, не большими кучками, и там были свои бескровные баталии. Время от времени, то там, то здесь пробегали волны молодого, задорного смеха.

Эй, Аташка2121
  Аташка – от имени Ата.


[Закрыть], куда Инишку2222
  Инишка – от имени Ини.


[Закрыть] подевал? – Запустили Анжинские новую шутку, в сторону Таркинских. – Обычно, везде вдвоём ходите, а сегодня, что? Мама не пустила?

– Мама пустила. – Тут же последовал ответ.– Только по пути отец поймал, в горы отправил, скотину считать.

– А тебя, почему не отправили? Счёт не знаешь?

– Знаю, только сказали сначала вас посчитать. А я не пойму, вас с девушками считать или отдельно.

– Сейчас махаться будут. – Сказал Каримула. – Такие слова просто так не проходят, бить надо.

– Эй, Ата, думай, что говоришь, когда с нормальными людьми разговариваешь. – Крикнул он в сторону говорившего.

– Ты за себя говоришь, или у вас, правда, нормальные появились? – Закричал в ответ Ата. – Я смотрю, с тобой рядом новый гяур2323
  Гяур – иноверец.


[Закрыть] стоит. Может он нормальный? – Он обернулся к своим односельчанам, как бы ожидая поддержки, своему выступлению. – Так у него вон даже, креста на пузе нет. У вас даже гяур, недоделанный какой-то. А ещё ремонт затеяли, тоже не доделаете. Ха – ха – ха.

Рядом с будкой городового, несколько солдат апшеронцев с любопытством наблюдали за перебранкой молодёжи. Они, без лишней суеты, занимались, своими солдатскими делами. Кто– то седлал коней, аккуратно разглаживая каждую складку на подседельнике. Несколько солдат проверяли оружие, внимательно осматривая, близлежащие окрестности. Бравый поручик, как на лубочной картинке, уперев одну руку в бок и выставив вперёд левую ногу, смотрел в подзорную трубу. Его труба была направлена, на дорогу, ведущую из Внезапной, откуда вот – вот, должен был появиться обоз. Возле орудий стояли, пушкари с зажжёнными фитилями.

– Придется тебе Перстень, с Аташкой махаться. – Сказал Каримула, похлопав меня рукой по плечу, – он сейчас тебя, конкретно недоделком назвал.

– Слушай, честно говоря…. – Попробовал уклониться я от драки. Но поймав, удивлённый взгляд Каримулы, спросил: – А отказаться нельзя?

– Если бы я тебе не перевёл, то, наверное, можно было – бы. А так, все видели, что ты понял. Давай вперёд и не ссы. Один на один драться будете, ни кто больше не полезет. Тем более ты приёмчики всякие знаешь. Ух, получат сегодня Таркинские. – Он в предвкушении моей победы потёр руки.– А то прошлые два раза, они побеждали, вот и раздухарились. Ты главное внимательнее будь, и в ноги его не пропускай.

– А правила, какие-нибудь, есть? – Спросил я в раз, осипшим голосом.

– Какие правила чудак, – засмеялся Каримула: – бей пока, он пощады, не запросит. – Потом подумал и сказал: – или пока ты не запросишь. Но лучше не надо,– вдруг став серьёзным добавил он, – а то, они совсем зазнаются.

Наш поединок, должен был состояться, сразу за холмом, возле будки городового и, вся молодёжь кроме девушек потянулась туда. Девчатам тоже, было очень любопытно, но горские адаты, запрещали им подходить близко, к поединщикам. Волей, не волей, им пришлось остаться на месте.

– Держи, перстень.– Я снял с пальца кольцо и отдал его Каримуле. После этого развернулся и пошёл навстречу сопернику.

– Давай хохол, иди сюда. – Под общий смех начал Аташка. – Сейчас, доделывать тебя буду. Руки – ноги выдерну и обратно вставлю, только местами поменяю.

Я, честно говоря, не понял ни слова. Однако по интонации и смеху, стало понятно, что меня хотят разозлить. А вот злиться точно, было нельзя, тогда наверняка проиграю. Хотя если один на один, это ещё бабушка надвое сказала. – Вдруг вспомнилась поговорка: – Толи будет, толи нет – толи дождик, толи снег. – Пока я вспоминал бабушкины стишки, пропустил удар в глаз.

– А не чего, во время драки бабушек вспоминать, в драке бабушка точно не поможет. – Подумал я, поднимаясь с земли. Ата с добиванием не спешил, он явно хотел, насладится своим триумфом и, с гордостью поглядывал по сторонам, под одобрительные крики своих товарищей.

– Надо идти на сближение. – Подумал я: – Иначе удачи не видать. На кулаках он явно быстрее меня. Сделав шаг вперёд на противника, я тут же получил лбом в нос. Взяв меня на баш2424
  Взять на баш – удар головой.


[Закрыть], Аташка сделал шаг назад и стал с любопытством, смотреть на меня, поднимающегося с земли. Утирая разбитый нос, я поднялся с земли и, снова пошёл на сближение. Обступившая нас толпа, требовала добить меня. Ата, для большего эффекта, решил ударить меня ногой, и попал на приём под названием – (ахиллесова пята). Я сделал шаг в сторону удара, поймал его ногу и, прижав её к своему телу, упал на спину. Аташка взвыл и, попытался выдернуть ногу, из моего захвата. Но не тут – то было. Это был мой единственный шанс на победу и, я не собирался его упускать. Мы с Аташкой катались по земле, а вокруг нас орала разгорячённая толпа. Выстрел из пушки отвлёк внимание зрителей и, бросив нас, болельщики побежали за холм. Я отпустил ногу подвывающего, но всё же, пытающегося достать меня Аташки. Откатившись в сторону он, что – то гортанно спросил, у Каримулы, который не убежал вместе со всеми.

– Он спрашивает, где твой крестик? – Перевёл мне Каримула.

– Я комсомолец. – Не подумав, ляпнул я.

– Я не знаю, как переводить. – Он непонимающе посмотрел на меня.

– Переведи, что когда на волнах катался, потерял. – Сказал я.

Каримула начал переводить. Он, что то долго говорил, прыгающему на одной ноге Аташке. От себя, похоже, тоже что – то добавил. Потому, что злость на лице моего противника, сменилась на любопытство. Корчась от боли, он слушал моего кунака и с интересом поглядывал на меня.

– Скажи ему пусть стопу на девяносто градусов, зафиксирует тугой повязкой. – Сказал я, глядя намучившегося от боли в ноге, Аташку.– Пару тройку дней поболит, потом легче станет. Скажи, если не зафиксирует, долго болеть будет.

– Девяносто градусов это как? – Снова не понял, как перевести Каримула.

– Вот так. – Я нарисовал ногой на песке прямой угол.

– Теперь понял. – Каримула опять начал, что-то говорить, внимательно слушавшему его Аташке, а я пошёл посмотреть, что твориться за холмом. Метрах в восьмистах, от будки городового и полосатого шлагбаума, появилось, облако густой пыли, которое медленно приближалось, к шлагбауму. Неожиданно прозвучали три выстрела, подряд, сделанные из полковых мортир. Они подняли, три куста разрывов, в зарослях кизила, растущих, в паре сотнях метрах, от дороги. Каримула, с хромающим на ногу Аташкой, тоже вскарабкались на вершину холма. Мой недавний противник, похромал мимо, к расположившейся недалеко компании Таркинских парней. Метрах в двадцати от нас, на склоне было сделано, что – то вроде окопов, а над ними, удобные, длинные лавочки, как для просмотра фильма, в летнем кинотеатре. И вот на этих лавочках расположились Петровские и Таркинские зеваки. А посмотреть было на что. При отсутствии телевидения, такое зрелище, пропускать не полагалось.

Из облака пыли, сначала, появился наездник на вороном коне. За ним, по одной, начали выползать, полтора десятка, повозок. Рядом с повозками, ехало человек тридцать, конных. Замыкали обоз, пара одногорбых верблюдов, с перекинутыми через горбы полосатыми тюками. Обоз приблизился к шлагбауму и, постояв немного возле него, начал постепенно втягиваться в Анжикалу. Каримула помог мне утереть сопатку и, протянув кольцо, сказал, похлопав по плечу:

– Красавчик! Ты всё – таки его уделал. Теперь с него спесь, немного слетит. – В это время из компании Таркинских что – прокричал в нашусторонуАта.

– Через три дня, тебя приглашают на золотые пески. На волнах зовут кататься.Там волны хорошие, длинные. Я давно там не был.

– А что так? – Поинтересовался я.

– Там место Таркинских. Мы, чтобы поменьше кусаться, к ним не лезем. Мы к ним не лезем, они лишний раз к нам. Правда, когда рынок бывает, тогда перемирие. Но, случается, и там перемахнёмся, сам знаешь, дело молодое. – Сказал, хлопая меня по плечу Каримула.– Ну, что обоз, можно сказать, встретили, пошли на пристань. Я вчера на рейде, два корабля видел, один под Андреевским флагом, другой вроде турецкий. Вообще то, не важно чьи. Главное, что разгружать будут, можно ахча2525
  Ахча – деньги.


[Закрыть]поднять. Мы побежали с холма, в сторону моря. По пути к нам присоединились Мага, Ксюха и Серьга. Мага, подпрыгивая и махая на бегу руками, что-то восторженно кричал, а Каримула на бегу переводил:

– Говорит, хана теперь Таркинским. Говорит, ты нас теперь приёмчикам научишь и всё.

– Что всё? – Не понял я.

– Теперь говорит, золотые пески, наши будут.– Продолжил переводить Каримула.

– А что вместе купаться нельзя? Странно как – то. Море же большое.

– Можно, конечно, но не интересно. Это как игра.

– Царь горы называется? – Уточнил я.

– Не знаю, как называется, но без игр сам знаешь скучно. Мага спрашивает, как приём называется, от которого братуха взвыл?

– Ахилл. А что, Аташка ваш родственник?

– Да, тут почти все родственники, наши отцы двоюродные братья. Только наш мулла в Анжикале, а семья Аташки, за дворцом шамхала присматривает, пока тот от русских бегает.

– И давно бегает?

– Порядочно. Вы идите в порт, а мы с братом вас попозже догоним, вон отец, что – то кричит.

Каримула с Магой свернули, к махавшему им от дома, рукой отцу, а мы не спеша продолжили свой путь в сторону Петровского порта.

– Мне интересно.– Начал я, переведя дух после быстрого бега,– почему мы всё время бегом передвигаемся?

– Так быстрее же чем пёхом, а на коней ещё не заработали.– Ответил мне Серьга.

– Жалко, что великов нет. – Пожалел я.

– Чего?– Ксюха с Серьгой одновременно остановились и вопросительно посмотрели на меня. Я тоже остановился и, попытался объяснить им устройство велосипеда:

– Это, как арба, только два колёса и не по бокам, а друг за другом стоят.Педали крутишь и, ишака не надо.

– Ха – ха – ха. Ну, ты даёшь – Серьга, с Ксюхой заливисто смеясь, стали по очереди пытаться представить себе арбу, с колёсами не по бокам.

– Интересно, как она поедет, если колёса с одной стороны будут?

– Только по кругу и то не далеко.

– Да, нет, не с одной, а посередине. Друг за другом и, посередине, не кузов, а рама. Это как конь – только без коня. Там педали крутишь, и он едет …. Вот смотрите. – Я попытался нарисовать в пыли поднятой с земли веткой, велосипед. И спросил рисуя:

– А у вас, что здесь, война?

– Да, давно уже, – ответила мне Оксана. – Лет пятьдесят, наверное. Нас ещё на свете не было, когда она началась.

– Да и кончится, наверное, скоро. Низовые кумыки давно уже замирились. Осталось в горах, немного Аварцев да Чеченов, которые кроме как воевать, ни чего не умеют. Да и то войск сейчас пришло столько, что скоро и их замирят. Ну, что там твой конь без коня? – Спросила она, пытаясь понять, что я нарисовал в пыли.

– Да, что то не получается, – сказал я стирая ногой, почти готовый рисунок.

– Ладно, хлопцы, я домой. – Сказала она. – Скоро батя трапезничать придёт, кормить буду. Вы тоже в порту долго не задерживайтесь. Про обед не забывайте. Я с утра окрошку сделала и в погреб поставила. На такой жаре самое то. – Сказала она, посмотрев на висящее в зените раскалённое солнце.

Ксюха пошла в сторону дома, а мы с Серьгой, продолжили свой путь в порт. Вдоль берега, рядом с пристанью, стояло несколько длинных сараев, для складирования, прибывших с моря товаров и, груза ожидающего отправки. Бухта была не очень большой, и сейчас, в ней одновременно, разгружалось два двухмачтовых корабля и несколько рыбацких одномачтовых посудин. Ещё два корабля, с Андреевским флагом стояли на рейде, примерно, в полутора километрах от берега.

– Не, Турков нету. – Сказал, приложив руку козырьком, ко лбу, Серьга. – Каримула, что – то перепутал. Кто их сюда пустит, они уже лет десять, к нам торговать не идут. Русские не пускают.

– Ты так говоришь, как будто сам, не Русский. – Удивился я. – Я всё спросить хочу, а где ваша с Оксаной мать?

– Да, скорей всего, на одном, из тех кораблей, что на рейде стоят. Уже должна с Астрахани приехать. Уехала к старшему брату. Он в Астрахани, как батя, лоцманом служит. Ну и вся семья его там. Вот мамка раз в год туда и ездит. Как говорит, внучат навестить, да могилки проведать.

– А вы давно здесь живёте?

– Да, поди, лет пять или шесть. Бате предложили, лоцманом поработать. Мамка сначала не хотела. Но потом, когда узнала, сколько пообещали денег платить, согласилась.

– И как не обманули?– Поинтересовался я.

– Да вроде нет. Мамка вон, всегда довольная, ходит. И отец бухать перестал. В Астрахани, по «чёрному» пил, а здесь как от шептали, мамка не нарадуется.

– А с местными как? – Поинтересовался я.

– Нормально, только, не шибко грамотные они. Всех славян хохлами называют. А мы вообще не хохлы. Дед с бабкой по матери, Тверские были, царство им небесное, и по батьке Екатеринодарские. Какие же мы хохлы? А им не объяснишь, да и не охота.

– Так, это не страшно.

– Так-то да. Так ведь и они не все кумыки. На рынок торговать, кто только не приезжает. И Аварцы, и Лезгины, и Даргинцы, и Чеченцы, и Таты, и Агулы, Рутулы, Лаки, Андийцы, Ногаи2626
  Национальности Дагестана.


[Закрыть]. Всех устанешь вспоминать. Я же их кумыками, всех, не называю. А так, вообще – то, разницы нет, только все по-разному, говорят.

– А понимают друг друга как? – Поинтересовался я.

– Кумыкский с Русским вперемешку. Даги – одно слово.

– Нормально так. Тебе значит, Хохол не нравится, а что они, все Даги – это нормально.

– Да я не в обиде. Вообще-то дружно живем. Только похоже на разгрузку, мы сегодня не попадём. Надо было сразу сюда бежать. – Сказал, оглядываясь по сторонам Серьга.– Но ничего, наше, мимо нас не пройдёт. Бежим, вон рыбак заходит. Там точно рыбой разживёмся.

Через пару часов усталые, но довольные мы зашли во двор, таща каждый, по два жирных кутума2727
  Кутум – рыба.


[Закрыть]. Мы честно заработали их, на разгрузке рыбачьей шхуны. Во дворе нас встретила Ксюха.

– Принимай улов сестра. – Сказал, довольный Серьга.– А, что батя, приходил? Что – то мы его в порту не видели.

– Не было, видно, на рейд ушёл, мамку встречать. – Грустно ответила Ксюха.

– А ты, что такая?

– Каримула, во Внезапную уходит. – Вздохнув, ответила она.– Говорит, дальше с войсками до андийцев пойдёт, кровника искать.

– Он же молодой.– Удивился я.

– Разницы нет. Магамед с родителями и сёстрами остаётся. А он, в горы идёт. Уже всё решено. – Опять с грустью вздохнув, сказала Оксана. И сразу переключилась на домашние дела: – Вы рыбу в погреб несите, две засолю, а остальные утром на завтрак зажарю.

– Чем будем заниматься? – Спросил я Серьгу, когда мы вылезли из погреба.

– Не знаю. Можно сходить пленных посмотреть. А потом до Каримулы. Хоть проводим. А то когда теперь увидимся. Ксюш, я корку хлеба пленным возьму. – Крикнул он сестре.

– Бери. И тарашек сушёных возьми, кушать все хотят. Фляжку возьми, по пути на роднике воды наберёте. Только назад верни, а то батя за флягу, сам знаешь, голову открутит.– Я заскочил в дом и повязал кинжал поверх льняной рубахи.

– Ты, что, тоже в горы, собрался? Ножик, зачем нацепил?– Спросила, посмотрев на меня Оксана.

– Да так, для форсу. – И поправив перевязь кинжала добавил.– Вообще – то к абрекам идём, всё может быть.

– Ладно. Вечерять прийти, не забудьте. Слышь Серьга, смотри, поздно придёте, мать заругает. Держите. – Она сунула мне в руку котомку. Потом перекрестила нас и продолжила заниматься своими делами.

Мы шли по улицам Петровска. Я тащил котомку с хлебом и сушёной рыбой, а мой названый брат, пустую флягу с крышкой, размером с небольшое ведро, литров на шесть. Невысокие здания города, в основном двух и одноэтажные, образовывали довольно широкие, мощёные гладким камнем улицы. Почти все нижние этажи, были заняты под магазины. Возле одного из них, под вывеской «Ювелирные украшения», сидел рыжий паренёк. Он усердно – сосредоточенно пытался, что-то откапать в глубинах своего огромного носа.

– Здорова Беня, как поживаешь? – Проходя мимо него, сказал Серьга.

– А Серьга. И тебе не хворать. Говорят сегодня твой родственник, с Таркинским Аташкой схлестнулся. Только не пойму, кто победил. Таркинские говорят, что победил их боец, а Петровские, что наш, не знаю кому верить.

– Победила дружба. – Сказал я.

– Так не бывает. Ты что ли родственник? – Спросил Беня, не прекращая раскопки в носу.

– Я. Палец не сломай.

Беня не спеша, достал палец из глубин носа, осмотрел его со всех сторон, затем тщательно вытер его о штаны и выдал:

– Вы куда? Я с вами.

– Да мы вообще-то до зиндана, пленных подкормить.– Ответил ему Серьга.

– Угу, я с вами. Беня. – Сказал он, протянув мне руку.

– Перстень.– Ответил я.

– Я вижу, Кубачинский.

– Что, Кубачинский?

– Ну, перстень.

– Не знаю.

– Я знаю. У меня отец, такими в лавке торгует. – Сказал он, разглядывая кольцо.– Только твой, похоже на заказ делали, камень не обычный, чёрный. Такие редко попадаются. Пошли что ли.

У городского родника, мы остановились, набрать воды. А спустя не большой промежуток времени, дошли, до армейской палатки. Возле неё сидело, около десятка понурых горцев, разного возраста.

– Осади, куда прёшь? – Огромного роста Апшеронец с мушкетом и, саблей на боку вышел из– за палатки. Он пошёл в нашу сторону, с явным намерением, не пустить нас к арестованным.– Осади, говорю! Не положено, подходить к арестованным.

– Да ладно тебе дядь, мы вон, воды да покушать пленным принесли.– Серьга взял у меня из рук котомку и потряс ей перед лицом караульного.

– Хорошо, давай я передам. – Солдат взял у него котомку и вывалил её содержимое на землю возле арестантов.

– Чего ж ты дядь, еду как зверям на землю кидаешь? Они же тоже люди. – Возмутился я.

– Эти люди знаешь, сколько моих друзей на тот свет отправили? – Разозлился на меня Апшеронец.

– Так и друзья твои, наверняка их не щадили. – Не сдавался я.

– Болтаешь много, щенок. Думаешь, они с нашими пленными, лучше обращаются? Забирай свою котомку и проваливай.– Он бросил в меня котомку и, собрался уже уходить.

–Дядь, а дядь давай воды тоже нальём, зря, что ли через полгорода тащили или себе отлей? Только флягу верни, а то батька выдерет. – Серьга протянул Апшеронцу баклагу.

– Ладно, давай. – Тот взял флягу и вылил в ведро, с висящим рядом ковшом. Арестанты по одному потянулись к воде. Один, самый старый, попив воду, передал ковш товарищу и, что – то спросил меня на Кумыкском языке.

– Он спрашивает, откуда у тебя, этот кинжал и кольцо. – Перевёл Беня.

– Какое его дело?

– Он говорит что, это вещи мюридов имама. Их надо вернуть, в них камни из короны Надиршаха.

– Скажи, я их в море нашёл, там корабль затонувший был. Так что возвращать не кому.

Беня перевёл мои слова старику, тот внимательно выслушал его. И стал говорить, показывая рукой в сторону гор.

Выслушав старика, Беня перевёл мне его слова:

– Камни нужно вернуть короне. Он говорит, что возвращать нужно не людям, хозяева не они, а корона.

– Закончили хабар2828
  Хабар – разговор.


[Закрыть]. – Солдат протянул Серьге пустую флягу. – Проваливайте! Не дай Бог, комендант увидит, батоги2929
  Батоги – плети.


[Закрыть] мне точно прилипнут. Давай, давай хлопцы, не злите меня.

– Откуда ты так, по-ихнему умеешь? – Спросил я у Бени, когда мы отошли от пленных.

– Ну, ты даёшь, я же здесь родился, да и отца часто в лавке подменяю. Русский и Кумыкский лучше идиша знаю, за что от отца, частенько получаю. Он тоже интересный, с кем я здесь, на идише говорить буду. Таты вон, вроде тоже, евреи, но они здесь, редко бывают, да и говор у них совсем другой, на идиш не похож. – Беня шмыгнул своим большим носом. – А когда бывают, то тоже на Кумыкскомили на Русском общаются. Да старик ещё одну вещь сказал, только я не понял к чему. – Беня остановился на полном ходу, и снова шмыгнув носом, передал мне слова пленного: – Сказал, если хочешь вернуться, надо вернуть. Два раза повторил эту фразу. О чём это он?

– Побежали к Каримуле. – Сказал я, срываясь с места.

Возле дома Каримулы, наблюдалось оживленное движение. Десятка два осёдланных лошадей, стояли привязанными к деревьям, возле домов. В прохладном дворе,Анжикалинского муллы собралось, почти всё не занятое мужское население города. Те же, кто был занят, спешили закончить дела и, подойти проводить Каримулу в горы.

– Салам Алейкум–сказали мы, с Серьгой проходя во внутренний дворик. Беня с нами не пошёл. Его по пути поймал отец и заставил сидеть в лавке.

– Ва Алейкум Салам, – нам навстречу, вышел, как – то сразу повзрослевший, Мага. Одет он был как на праздник. Новая черкеска, папаха и ичиги сидели на нём как влитые, подчёркивая молодость и силу джигита. Что – то сказав нам, он махнул рукой, приглашая идти за ним. Серьга перевёл его слова:

– Каримула скоро выйдет, он там со стариками в доме, напутствия с наставлениями выслушивает. Уже больше часа, скоро закончат. Кушать сядем. Женщины уже накрывают.

– Слушай Мага, что у вас за кровник такой появился? – Поинтересовался я.

Выслушав Серьгу, который перевёл ему мой вопрос, Мага ответил:

– Не кровник, а кровники. Сколько я себя помню, они всегда, были. – Ответил Мага.– Лет двадцать назад, андийцы спустились к нам с гор, коней воровать. По-тихому, у них не получилось, завязалась перестрелка. В этой перестрелке, был убит, старший брат, нашего отца. Кто конкретно его убил, понятно не было и, кровниками стали все участники набега. Сейчас, они уже все мертвы, остался один. Хасар. Каримуле выпала честь, закончить эту кровную месть. Жалко, что я младший. Был бы я старший, тогда это дело было бы поручено мне

– Не торопись, а то, успеешь. – Сказал, выходя из дома,одетый по походному Каримула. – Салам пацаны. Спасибо, что проводить пришли.

– Я с тобой иду. – Сказал я.

– Куда?– Каримула удивлённо посмотрел на меня.

– В горы.

– Это ещё, зачем?

– Надо.

– Ты точно решил? – Всё ещё думая, что я шучу, спросил он.

– Точнее не куда. Обоз, когда выходит? – Спросил я. Увидев, что я серьёзен, он осмотрел меня с ног до головы. Как бы решая, стоит ли брать меня с собой. И видимо, приняв решение сказал:

– На рассвете.

– Значит, встретимся на рассвете.

***

Утром Отец Серьги и Ксюши, растолкав нас и попрощавшись со мной, ушёл на рейд. А мать Татьяна Дмитриевна, накормив нас завтраком, сунула мне в руку котомку и сказала:

– Наклони-ка голову. – Когда я сделал то, что она просила, она со словами: – Это старшего моего, Ванечки, детский крестик, у него давно другой, а я этот сохранила. Негоже в поход, без креста идти. – Повесила мне на шею распятие. – Он тебе поможет и сбережёт. Ну, давайте, что ли присядем. Мы присели на струганную лавочку под виноградником.

– Береги тебя господь,– перекрестив меня, сказала она. – Ребята тебя проводят, а я не пойду. На обратном пути, не забудь зайти.

– Обязательно зайду. Спасибо вам за всё. – Поблагодарил я добрую женщину.

Ксюша, Серьга и я подошли к будке городового, немного раньше, чем планировали. А вот обоз уже был собран.Ожидали только командиров, собравшихся на совещание в армейской палатке. Почти все арбы были загружены боеприпасами, и мешками с мукой. Вокруг телег, гарцевало, пару десятков конных, в одном из которых, я узнал Каримулу. Вороной конь под ним, казалось, понимал, какая миссия возложена на его хозяина и, вёл себя подобающе моменту. Стоял смирно и смотрел вдаль. Каримула соскочил с коня и, отдалповодья, провожавшему его брату, пошёл к нам. Аташка, вышедший из толпы Таркинских, вместе с ним подошёл к нам и, что-то спросил на кумыкском, показывая на мои босые ноги. Серьга ему ответил, и тот, сорвавшись с места, убежал, прихрамывая на перевязанную ногу, в сторону своего аула.

– Салам пацаны. – Сказал Каримула.– Ксюша можно тебя на пару слов?

– Конечно.– Ответила ему девушка. Отойдя на несколько шагов они, остановились лицом к лицу. О чём они говорили ни кто, не слышал. Да и врядли, их разговор, был предназначен для посторонних ушей.

– Ты, что ли с Каримулой в горы собрался? – Спросил меня бородатый дядька в кавказской папахе и ружьём, на коленях, смерив меня пристальным взглядом. Он сидел с поводьями в руках, на предпоследней арбе и, дружелюбно смотрел в мою сторону. Морщинки, идущие от глаз лучиками, предавали его лицу, вид весёлого человека.

– Я.

– Ну, давай устраивайся рядом, скоро выдвигаться будем.

– Давай брат, счастливо оставаться, – сказал я, обнявшись с Серьгой,– сеструхе привет передавай. Бог даст, увидимся.

– Открыть шлагбаум, начать, движение.– Скомандовал вышедший из палатки поручик. Вслед за ним вышли хорунжий и два пластуна. Они отвязали от коновязи своих коней, лихо вскочили на них, и поскакали в голову обоза, на ходу отдавая распоряжения.

– На держи – подбежавший, к начавшей движение арбе, Аташка, протянул мне, новые сапоги – ичиги. Потом добавил ещё, что то на кумыкском. Но видно вспомнив, что я его не понимаю, протянул руку.

– Спасибо.– Я пожал его руку, и арба повезла меня на встречу неизвестному. Вместе с движением обоза,поднялась пыль. Через неё, я увидел, как Ата, подошёл к неподвижно стоявшим, Каримуле с Ксюшей и, что то сказал. Каримула взял, у державшего коня, Магомеда поводья, обнял братьев. Взлетев в седло, он ударил вороного пятками. Не ожидавший такого отношения, скакун встал на дыбы и, размашистым галопом, понёс своего всадника в след, отошедшему от города обозу.

В середине колонны, на двух арбах, разместили пленных, они сидели,ссутулившись и, не глядя на своих конвоиров о чём– то не громко переговаривались.

– Это кто был, который ичиги тебе принёс? Родственник? Меня дядька Кузьма зовут.– Начал разговор мой возница.– Вроде не похожи, он чернявый, а ты наоборот белобрысый.

– Меня Перстень зовут, – в свою очередь представился я, – а парень этот, родственник моего кунака.