Текст книги "Закон сохранения"

Автор книги: Борис Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Руденко Борис
Закон сохранения

Борис Руденко

Закон сохранения

Вентилятор жужжал на разные тона, как большая надоедливая муха. Другие звуки, казалось, ослабели от духоты, они с трудом втекали в раскрытое окно и тут же, лишенные сил, растекались по полу.

Медленно-медленно повернулась ручка двери. Так осторожно входят люди виноватые, начинающие обманщики и опытные хитрецы.

Петунин усмехнулся этой мысли. Высокий, худой посетитель неумело пытался скрыть замешательство. Разве обманщики такие бывают? Или хитрецы?

– Здравствуйте, – сказал вошедший, – моя фамилия – Гаренцев.

– Здравствуйте, – ответил Петунин, – я вас жду, проходите.

Посетитель сел на стул, указанный хозяином кабинета, и положил к себе на колени огромный портфель.

– Итак, я вас слушаю, – Петунин исподволь разглядывал изобретателя.

– Я хотел встретиться с вами по причине, которая представляется мне весьма важной, – заговорил Гаренцев, чуть коснувшись рукой очков.

– То, что я вам принес... – он поправился, – то, с чем я к вам пришел, нельзя назвать изобретением, хотя какие-то черты изобретения в нем, вероятно, имеются. Я просто почувствовал, что не имею права распоряжаться этим самостоятельно.

Он снова дотронулся до очков, и стало понятно, что этот жест машинальный.

– Может быть, все, что вы услышите, покажется вам неожиданным и даже невероятным... Во всяком случае, прошу дослушать меня до конца, прежде чем делать какие-либо выводы.

"Маньяк-изобретатель", – с разочарованием подумал Петунин.

– Рассказывайте, пожалуйста, – сказал он и взглянул на часы. Едва заметно, но так, чтобы Гаренцев все же обратил внимание.

Тот заметил, пошаркал ногами, снова коснулся очков и продолжал:

– У меня есть одно увлечение. Довольно странное. Видите ли, я... – он опустил глаза и покраснел, я собираю различные заговоры, заклинания и так далее... Узкая часть фольклора... Весьма узкая. Занимаюсь этим в отпуске... в основном... Езжу по деревням...

– Так-так, – сказал Петунин, привычно имитируя вежливое внимание.

– Один вопрос меня заинтересовал как математика. Вы понимаете, просто геометрическая задача. Добыл в одном месте ветхую бумажку. Текст едва разобрать. Почерк к тому же ужасный. Способ вызывать бесов и заставлять их служить. Конечно, бесы совершенно ни при чем... Я, правда, еще тогда догадывался, что речь идет...

– Так в чем же, собственно, суть? – подчеркнуто суховато спросил Петунин и снова посмотрел на часы.

– Духи здесь ни при чем, но еще тогда я решил: возможно, речь идет о каких-то силах? Им не было объяснения, поэтому их называли магическими, темными, бесами, джиннами и так далее. Словом, я вдруг подумал: может быть, эти силы заключены в нас самих? Психическая энергия! Нам неизвестен способ разбудить их, вызвать к жизни. А всегда ли так было? Понимаю, это звучит довольно нелепо, но я заинтересовался. Вначале из простого любопытства. Вспомнил легенды – о чудотворцах, колдунах...

"О господи! – с тоской подумал Петунин. – В этакую жару выслушивать такую околесицу".

– ...Мифы, сказки, – продолжал Гаренцев. – Решил оценить все это с рациональной точки зрения. Возможно ли в принципе силой мысли творить то, что мы называем чудесами?

– Безусловно, нет, – нетерпеливо произнес Петунин, но Гаренцев не заметил или сделал вид, что не заметил его тона.

– Не совсем так, – возразил он. – Я увлекся, покопался даже а архивах фольклорных групп и, представьте, нашел еще кое-что. Не абсолютно похожее, но принцип одинаков. Та же геометрическая задачка. Все дело в определенной комбинации вещей. И еще... сейчас я вам покажу... и еще кое в чем.

Он открыл свой портфель и извлек оттуда несколько предметов. Плоские шестиугольники из алюминия и блестящие стальные шарики. Три шарика и пять шестиугольников.

– Понимаете, был один момент, который я никак не мог понять. Какую-то важную роль играла комбинация магических чисел: три, пять и семь. А всех предметов восемь, видите? Все получилось чисто случайно. Это была настоящая головоломка. Нужно сложить три и пять, чтобы получилось семь. Забавно, правда?

Он, кажется, в самом деле увлекся. Самое время было бы закончить этот затянувшийся визит, но воля Петунина, очевидно, размякла от жары.

– Все оказалось довольно просто, – говорил Гаренцев, раскладывая на столе предметы в непонятный рисунок. – Но я никогда б не нашел решения, если бы не элементарная случайность. Мне неожиданно повезло. Нужно разложить их так, чтобы один шарик выпадал из поля зрения. Вот примерно так... Понимаете? Вам оттуда не видно, хотите посмотреть? Ну, ладно. Когда смотришь отсюда, с этой точки, вон тот шарик не виден. Он приходится как раз на слепое пятно сетчатки глаза. И одновременно расположение всех предметов обусловливает их взаимную связь.

– Я все-таки не понимаю, для чего вы мне все это рассказываете? Вы извините, но время у меня крайне ограничено...

– Да, да, – заторопился Гаренцев, – я сейчас закончу. И вот когда они так расположены, нужно увидеть их все сразу, одновременно. Тоже требуется некоторая тренировка, но, в общем, уже не так сложно. Я полагаю, все это является оптимальным условием высвобождения психодинамической энергии. Можно назвать это парапсихологией, телекинезом, как угодно. Одним словом, появляется возможность материализовывать мысленные образы... физика этого процесса мне не вполне ясна. Я по профессии математик, но...

"Пожалуй, достаточно", – подумал Петунин и, встав, произнес предельно официальным тоном:

– К сожалению, я сейчас должен ехать на аэродром, встречать зарубежную делегацию. У меня нет возможности сегодня выслушать вас до конца...

Он замолчал и поднял брови. Гаренцев сидел неподвижно, чуть наклонившись вперед, и застывшим взглядом смотрел на свои шарики и шестиугольники.

Петунин даже не успел испугаться. На полированной плоскости стола возникла чашка на блюдце, а в ней темно-коричневая дымящаяся жидкость. Рядом лежали ложечка и сахар в бумажной аэрофлотской упаковке. В кабинете запахло свежесваренным кофе.

– Что это? – сдавленно сказал Петунин. Он протянул вперед чуть дрожащую руку. Пальцы коснулись гладкой поверхности чашки и ощутили тепло.

– Кофе, – смущенно ответил Гаренцев.

– Как вы это делаете? Это гипноз?

– Нет, что вы. Какой из меня гипнотизер. Я просто применил свой метод. Небольшая демонстрация. Материализация мысли. Если я вас напугал, прошу извинить. Без этого вы бы мне совсем не поверили, И так, наверное, думали что я сумасшедший. Думали ведь?

Негромко прошелестел зуммер внутренней связи.

– Александр Васильевич, – сказал из динамика голос секретарши, – вас спрашивают из министерства. Соединить?

– Попозже, пожалуйста. Я очень занят, – Петунин перевел дыхание и взглянул на Гаренцева.

– Еще, – потребовал он.

– Видите ли, – опустил голову математик, – я, конечно, могу, но дело в том... Я вам не объяснил самого главного.

– Так я вас слушаю, – нетерпеливо сказал Петунин.

Теперь это было нетерпение совершенно иного рода.

– Процесс происходит не совсем безболезненно. Каждое такое чудо вызывает определенную реакцию окружающей среды. Она выражается очень по-разному. Неоднозначно. Возможно, при этом нарушается закон увеличения энтропии, вследствие чего протекают какие-то процессы компенсирующего характера.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Петунин.

Резким порывом ветра рвануло штору. По карнизу звонко простучали крупные капли дождя. Это немного удивило Александра Васильевича. Буквально полчаса назад небо было абсолютно ясным. Он встал из-за стола и захлопнул оконную раму. По улице бежали люди, застигнутые врасплох внезапным летним ливнем. Громыхнуло раз, другой – и пошло. Потемневшее небо дробилось на куски с грохотом и слепящими вспышками света. Петунин с облегчением остановил надоевший вентилятор.

– Так что вы имели в виду?

– Именно это, – тихо сказал Гаренцев, кивнув в сторону улицы.

– Вы хотите сказать, что дождь и ваш фокус с чашкой кофе?

– Да, – кивнул Гаренцев, – они взаимосвязаны. Поэтому мне было необходимо рассказать все именно вам.

– В это трудно поверить, – задумчиво сказал Петунин. – Но не труднее, чем во все, о чем я сегодня услышал. Собственно, летний дождь – это даже неплохо.

– Если бы все ограничивалось дождем! – покачал головой Гаренцев. – Я вам сказал, что реакция на психоэнергетические процессы отнюдь не адекватна. Но она прямо зависит от масштабов опыта. Например, когда я материализовывал, скажем, спичечный коробок, налетал десятиминутный ветер. И все. Однажды вечером я создал письменный прибор и стопку бумаги. И в эту ночь шел метеоритный дождь. Помните, в газетах писали? Пока все довольно безобидно. Метеоритный дождь – так даже красиво. Но в последний раз – я сейчас за городом дачу снимаю – сделал гитару для сына хозяйки. Пообещал на свою голову. Результатом был внезапный смерч, который выдрал и унес неизвестно куда только что выстроенную трансформаторную будку. Хорошо хоть, еще не была подключена. Представляете?

То есть реакция среды прямо пропорциональна массе материализуемых объектов. В данном случае чашечка кофе вызвала только ливень. Кстати, он уже окончился. Закон сохранения энергии подтверждается лишний раз, хотя несколько своеобразно.

– И вы?..

– И я прекратил всякие эксперименты. Не имел права рисковать. Помните, в арабских сказках появление джиннов и ифритов сопровождается традиционной формулой: "Хочешь, я построю дворец или разрушу город?" Вероятно, первоначально эта формула имела несколько иной смысл. "Я построю дворец, а в порядке энергетической компенсации разрушу город".

– Допустим, это так. Но все же – невероятно! Чашечка кофе и дождь!.. Возможность простого совпадения вы не учитываете?

– Хорошо, – Гаренцев снял очки, поморгал близоруко, опять надел. – Я покажу вам еще раз. Хотя бы коробок спичек. Или нет. Авторучку. Смотрите на стол перед собой.

Он снова покачался немного на стуле, примериваясь, потом застыл в неудобной, какой-то незавершенной позе.

Александр Васильевич старался не моргать и асе же никогда не смог бы сказать, в какое именно мгновение перед ним появилась авторучка. Обыкновенная, простенькая шариковая авторучка. И в тот же момент раздался короткий тренькающий звук.

– Что это было? – спросил Петунин, вскинув голову.

– Не понимаю. – Гаренцев встал со стула, подошел к окну и внимательно осмотрел.

– Ага! – сказал он. – Ага! Идите-ка сюда. Вот, пожалуйста.

Петунин увидел в стекле, в том месте, куда показывал Гаренцев, неровное овальное отверстие с разбегающимися от него мелкими трещинками.

– Пуля? – Петунин непроизвольно отступил в глубину кабинета. – На природное начало довольно непохоже.

Гаренцев искал уже что-то на на полу.

– Нет, не пуля, – сказал он, наклонился и, подобрав маленький камешек, показал его Петунину. – Всего-навсего метеорит. Вот смотрите.

– Невероятно, – пробормотал Петунии. Камешек был еще теплый.

– Хорошо еще, что просто в стекло.

Он вдруг передернул плечами от внезапной мысли.

– Вот именно! – встретился с ним взглядом Гаренцев.

"...Так! Получилось! Все получилось, как написано. Теперь представить себе как следует. Это уж проще всего. Как его не представить, когда он по ночам снится. Все время перед глазами – сверкающий, блестящий. Мощный, красивый. Сколько там лошадиных сил? Это не "Вятка", не "Восход" какой-нибудь. Это Чудо. Вихрем по улице в черной кожаной куртке и шлеме. И пусть тогда Светлана кусает себе локти. Даже не посмотрю. Вообще-то посмотрю, но не сразу. Пусть попереживает. Да! Обязательно с коляской. Замечательной, легкой, как в рекламном проспекте, с яркой желтой полосой на боку. Словно молния... Мать, правда, будет приставать: откуда? Купил. Накопил и купил! Всю жизнь копил. С первого класса. А что, украл, что ли? Ни у кого ничего не пропало, значит, не украл. И нечего причитать!.. Сарай придется переделать. Представить себе... с коляской... Вот он, перед глазами... Представить как следует..."

– Это опасно! – сказал Петунин и заходил по кабинету легкой неслышной походкой, довольно неожиданной для его крупного, тучного тела. – Очень опасно! Вы себе представляете? Кому-то приходит в голову обзавестись новым холодильником. Он его получает, а в придачу – наводнение, ураган, град, извержение вулкана или еще черт знает что? Хотя бы можно было прогнозировать! Но я вообще не представляю, как можно угадать последствия, когда о самой причине не знаешь ровным счетом ничего. Послушайте, Гаренцев, а может, все-таки это гипноз? Признайтесь, что вы просто гипнотизер с юмористическим уклоном. Так пошутили и хватит. Давайте, разгипнотизируйте меня, посмеемся вместе.

Он вернулся к столу, осторожно поднял чашку, отхлебнул уже остывший кофе, поморщился.

– Так вы говорите, что совершить чудо по вашей методике сможет каждый?

– При определенной тренировке, думаю, да.

– Слушайте, это же просто ужасно) А может быть, кто-нибудь уже тренируется в этом плане, а? Если все так просто?

– Думаю, что нет, – вежливо заметил Гаренцев. – Тренировка – это одно, а система расположения предметов – нечто другое. Я сказал вам вначале, что мне помог элементарный случай.

– Вот и я о том же. Если эта случайность произошла с вами, почему бы ей не случиться с кем-нибудь еще?

– Маловероятно. Насколько я понимаю, теория вероятностей...

– Ах, оставьте. Теория вероятностей! Речь идет о потенциальной возможности аналогичных поисков, а вовсе не о возможности случайного совпадения.

– Я сам никогда бы не стал интересоваться этими вопросами, если бы не ряд случайностей. Подумайте, кто сейчас всерьез будет заниматься сказками? Да еще тратить время на решение загадок, которые не имеют ни малейшего смысла. Весь этот фольклор интересует филологов, историков, в крайнем случае, и больше никого.

– Вы-то этими загадками заинтересовались!

Снова зазвонил телефон.

– Я занят! – крикнул Петунин, щелкнув переключателем. – Скажите мне вот что. Кто-нибудь еще, кроме нас с вами, знает что-либо об этом?

– Ну что вы, – махнул Гаренцев рукой. – Поймите, ведь поэтому я пришел именно к вам. Добился приема... Хотя... Да нет, ерунда.

– О чем вы?

– Пустяки. Мальчишка, сын хозяйки, в последнее время ко мне как-то неравнодушен. Иногда даже кажется, что он за мной следит.

– Мальчишка? Большой?

– Лет пятнадцать. Но вы напрасно волнуетесь. Без методики, без моих записей...

– Подождите! Так у вас есть записи?

– Конечно. Я на всякий случай описал всю методику. Мало ли что со мной может случиться? Но вы не беспокойтесь, тетрадь здесь, со мной.

Он хлопнул ладонью по портфелю.

– Вот что, Гаренцев, – Петунии подошел к нему почти вплотную, заговорил неторопливо и спокойно, даже чересчур, – вы, конечно, понимаете опасность того, что ваша методика может попасть в руки... – он помедлил, – даже не преступника. Просто дурака. Или мальчишки. Понимаете? Очень хорошо, я не сомневался. Будет оно работать, ваше чудо. Обязательно будет. И холодильники производить... И эти чашечки кофе. Не скоро, конечно, но будет. Но до тех пор, пока мы в нем не разобрались – пока, сами понимаете... Давайте-ка ваши записи. Запру их вот сюда, в этот сейф. И мне и вам спокойней станет. Не скрою, особенно мне. И больше, пожалуйста, никаких записей. Договорились?

Гаренцев уже расстегнул портфель, вытащил тетрадь в толстом черном переплете, протянул Петунину, но вдруг отдернул руку.

– Что такое? – недоуменно поднял брови Петунин.

– Одну минуточку... – Гаренцев открыл тетрадь, перелистнул раз, другой. – Одну минуточку...

Он растерянно улыбнулся и слегка побледнел.

– В чем дело?

– Вы понимаете, – Гаренцев не то хохотнул, не то закашлялся, – тетрадь не та.

– Как это? Не понимаю?

– Я перепутал... Обложки одинаковые... Просто не ту сунул в портфель... вероятно.

– А где та? – Петунин заговорил почему-то шепотом.

– Дома... Да что вы в самом деле... Полгода лежала, лежала, а теперь вдруг... Да кому она нужна? Глупости. Я сам неизвестно чего перепугался, глядя на вас.

– Я сейчас вызываю машину, – как-то очень напряженно сказал Петунин, вы поедете... Нет, мы вместе поедем и привезем. Немедленно.

Он шагнул к столу и внезапно остановился...

"Хорошо, что разглядел у него эту тетрадку. Он все туда записывает. А когда на столе вдруг письменный прибор появился – вот это да! Вдруг из ничего! Раз – и появился. А перед ним эти шарики и шестиугольники... Сидел, сидел, таращился на них, как сова...

Никто мне не поверил. Даже Светлана смеялась, а я сразу все понял. Ну и наплевать на них. Зато теперь у меня такая машина будет. И вообще все, что захочу...

А все-таки лопух он, хоть и ученый. Ловко я ему тетрадку подменил... Представить себе... Как следует! Это же так просто!!! Раз!"

Петунин шагнул к столу и внезапно остановился.

Мелко и противно задребезжали стекла. Люстра над головой поплыла в сторону.

– Этого не может быть, – произнес Гаренцев, едва разжимая мгновенно побелевшие губы.

– Мы с вами, кажется, опоздали, – то ли спросил, то ли ответил самому себе Петунин.

Они молча смотрели друг на друга еще с полминуты.

До того, как первый сильный толчок начинающегося землетрясения не бросил их на пол...