Текст книги "Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций"
Автор книги: Борис Старков
Соавторы: Борис Павлов,С. Рудник,Владлен Измозик
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
В середине 1890-х гг. идея объединения разрозненных социал-демократических групп в партию уже носилась в воздухе и была очень популярна. Такую задачу ставили перед собою и социал-демократы петербургского «Союза борьбы». Находясь в тюремном заключении, В. И. Ульянов сначала написал молоком между строк легальной книги «Проект программы» для будущей партии, а затем «Объяснение программы» и передал их на волю через Н. К. Крупскую. Летом 1896 г. она ездила в Полтаву договариваться с киевскими марксистами о подготовке съезда и издании общей нелегальной газеты. Однако аресты и ссылка не позволили социал-демократам Петербурга созвать всероссийский партийный съезд. Затем за подготовку съезда взялись киевляне. В марте 1897 г. представители группы «Рабочее дело», объехав ряд организаций, пригласили в Киев товарищей из Петербурга, Москвы, Иваново-Вознесенска, Вильно и польских социал-демократов. Однако явились только делегаты Петербурга и Москвы. Московский делегат показался инициаторам съезда подозрительно юным, и его отправили обратно. Так что вместо съезда получилась лишь скромная конференция. На ней было решено наладить в Киеве издание нелегальной общерусской «Рабочей газеты». Б. Л. Эйдельман, Н. А. Вигдорчик, П. Л. Тучапский выпустили в свет два номера: в августе и в декабре 1897 г. В передовице второго номера газеты говорилось, что «борьба с самодержавным правительством за политическую свободу есть ближайшая задача русского рабочего движения». И далее: «Наступает пора, когда отдельные, разбросанные всюду рабочие кружки и союзы должны превратиться в один общий союз или одну общую партию»[110]110
См.: История КПСС. Т. 1. С. 258.
[Закрыть]. Г. В. Плеханов и группа «Освобождения труда» в целом отзывались о «Рабочей газете» довольно одобрительно. «В моих глазах, – писал Плеханов киевским товарищам, – ваш орган есть также и наш орган, орган всех тех, которые принадлежат к русской социал-демократической партии»[111]111
См.: Лепешинский П. Первый съезд. Харьков, 1928. С. 15-16.
[Закрыть].
В это же время с инициативой проведения съезда выступил Бунд. (По мнению Ю. О. Мартова, организация Бунда ускорила сплочение других социал-демократических формирований и созыв I съезда РСДРП.) Один из основателей еврейской организации А. И. Кремер съездил сначала в Петербург, а затем в Киев для переговоров, в ходе которых стороны пришли к соглашению. Таким образом, мысль о созыве учредительного партийного съезда российской социал-демократии исходила одновременно от Бунда и киевского «Союза борьбы». Техническую работу по подготовке съезда взял на себя Бунд.
Местом съезда был избран Минск, тогда тихий провинциальный город. Здесь не было еще усиленной полицейской слежки, как в Петербурге, Москве или Киеве. Делегаты съезжались поодиночке. На вокзале их встречали представители Бунда и разводили окольными путями по квартирам. Делегатов было очень мало: всего девять человек. На съезде присутствовали представители четырех «Союзов борьбы за освобождение рабочего класса»: С. И. Радченко – от Петербурга, А. А. Ванновский – от Москвы, К. А. Петрусевич – от Екатеринослава, П. Л. Тучапский – от киевского «Союза борьбы» и Рабочего комитета, а также Б. Л. Эйдельман и Н. А. Вигдорчик – от «Рабочей газеты», А. И. Кремер, А. Мутник и Ш. Кац – от Бунда. На съезд не пригласили петербургских «молодых», одесскую и николаевскую социал-демократические группы, как не вполне устойчивые и недостаточно конспиративные. По разным причинам отказались участвовать в нем харьковские социал-демократы и Литовская социал-демократическая партия.
Съезд открылся в 10 часов утра 1 марта 1898 г. на квартире железнодорожника, социал-демократа П. В. Румянцева, в небольшом деревянном домике на окраине города, на Захарьевской улице. Съезд был строго законспирирован, хотя заседал в непосредственной близости от полиции: на другой стороне улицы находилось помещение конной жандармерии. Проходил съезд под видом вечеринки по случаю именин жены П. В. Румянцева. Из окна маленькой боковой комнатки, где заседал съезд, была предусмотрительно на случай побега вынута вторая рама. Окно выходило в сад, за которым текла река Свислочь и начинались лесные заросли. В соседней комнате непрерывно топилась печка, чтобы при налете полиции можно было быстро сжечь компрометирующие материалы.
Съезд заседал три дня и имел шесть заседаний. Председателем был избран Эйдельман, Вигдорчик – секретарем. Порядок дня определял устав, составленный Эйдельманом и по конспиративным соображениям названный «Устав коллоквиума». Протокол не велся, записывались только резолюции. Первым на съезде обсуждался вопрос о названии партии. Судя по проекту программы съезда, предлагалось рассмотреть несколько вариантов: «Русская социал-демократическая партия», «Русская рабочая партия», «Русский рабочий союз». Название «социал-демократическая» разногласий не вызывало. В конечном итоге решили назвать партию «российской». Тем самым съезд подчеркнул, что она должна строиться не по узконациональному признаку.
Часть делегатов выступила против наименования партии «рабочей», мотивируя это тем, что фактически в социал-демократические группы входит пока немного рабочих. Мнения разделились. Большинством в пять голосов против четырех съезд утвердил название «Российская социал-демократическая партия». Слово «рабочая» было включено в него уже после съезда, при составлении Манифеста, с согласия двух членов ЦК.
При обсуждении национального вопроса, который вырос из более частного – об отношении партии к PPS (партии польских социалистов), делегаты высказались за признание права каждой нации на самоопределение. Остальное время съезд посвятил докладам делегатов с мест и, главным образом, обсуждению принципов построения партии. Они были изложены в 11 параграфах. В первом параграфе, по требованию делегации Бунда, было сказано, что он входит в партию как автономная организация, самостоятельная в вопросах, связанных с работой среди еврейского пролетариата. По предложению делегата из Екатеринослава, съезд дал автономию местным комитетам, разрешив им выполнять постановления ЦК в той форме, которую они найдут более подходящей для местных условий, а в исключительных случаях комитеты могли отказаться от выполнения требований ЦК, известив его о причине отказа.
Съезд избрал Центральный Комитет в составе С. И. Радченко, Эйдельмана и Кремера. Официальным органом партии была объявлена «Рабочая газета». Тучапский предложил обратиться к Плеханову с просьбой составить программу партии вместе с торжественной декларацией о ее возникновении, но Радченко посоветовал поручить это петербургской организации, так как, по его мнению, в Петербурге больше возможностей сделать это без проблем, «какие неизбежны при сношениях с заграницей». Съезд согласился с его доводами. Избранному ЦК было поручено выпустить Манифест партии.
3 марта 1898 г. съезд закончил свою работу. Напоследок делегаты решили отправить приветствие Плеханову в связи с 15-летием со дня выхода в свет его первой книги «Социализм и политическая борьба». В тот же вечер, по-видимому, они составили письмо к немецкой социал-демократии, посвященное 50-летию революции 1848 г. в Германии.
Казалось, что цель достигнута. Вскоре, однако, последовали «провалы». Киевские делегаты «притащили» с собой в Минск трех филеров из «летучего отряда», посланного на Юг начальником московского охранного отделения С. В. Зубатовым по поручению департамента полиции для розыска типографии «Рабочей газеты». И хотя в самом Минске никто не был задержан (филерам не удалось узнать, зачем сюда приезжали киевские социал-демократы), но буквально через неделю после съезда пятеро из девяти делегатов были арестованы. В июле полиция арестовала все руководство Бунда и их типографию в Бобруйске. Партийный центр фактически перестал существовать. Всего, по некоторым данным, в 27 городах России подверглось аресту около 500 социал-демократов.
Забегая вперед, отметим, что никто из делегатов I съезда РСДРП и избранного на нем ЦК большевиком не стал. Освободившись, многие из них отошли от всякой партийной работы.
Оставшийся на свободе С. И. Радченко предложил П. Б. Струве написать «Манифест РСДРП». Тот, по его признанию, не вкладывал в него личных убеждений, будучи к этому времени уже «критическим» марксистом. Он не подписал «Манифест», и уже много позднее писал: «Я сделал все, что было в моих силах, чтобы не внедрить в текст манифеста ничего из моих собственных убеждений, которые либо были бы восприняты как ересь, либо просто оказались бы недоступны для восприятия среднего социал-демократа»[112]112
Цит. по: История КПСС. Т. 1. С. 266.
[Закрыть].
После того как С. И. Радченко и Кремер внесли в Манифест незначительные изменения, он увидел свет. В Манифесте указывалось, что местные социал-демократические группы, «соединяясь в партию», тем самым «окончательно закрепляют переход русского революционного движения в новую эпоху сознательной классовой борьбы», а сама «Российская социал-демократическая рабочая партия продолжает дело и традиции всего предшествовавшего революционного движения в России», но она избирает другие пути и использует иные средства борьбы.
Манифест и решения съезда были опубликованы в апреле 1898 г. отдельным листком. Весть о возникновении партии произвела большое впечатление на всех марксистов. В. И. Ульянов узнал о съезде от Н. К. Крупской, которая приехала к нему в Шушенское в мае 1898 г. По воспоминаниям П. Лепешинского, Владимир Ильич «радовался, как ребенок. Он с величайшей гордостью заявил нам, своим ближайшим товарищам по ссылке и единомышленникам, что отныне он член российской соц. – дем. рабочей партии. Мы тоже все с большим удовольствием подхватили этот новый для нас мотив и как будто сразу выросли в своих собственных глазах»[113]113
Лепешинский П. Первый съезд. С. 26.
[Закрыть]. По случаю такого события Ю. О. Мартов на радостях распил с товарищами ссыльными бутылку редкой в Туруханском крае наливки, а после написал популярную брошюру о целях социал-демократии. Она была опубликована в Женеве.
Историческое значение первого съезда состоит в том, что он официально провозгласил образование РСДРП, завершив тем самым «период детства и отрочества» русской социал-демократии. Теперь прокламации марксистов стали выходить за новой подписью – «Комитет РСДРП». Однако говорить о реальном возникновении партии не приходилось. Какой-то координации между различными подпольными группами местного значения не существовало. В условиях отсутствия единого центра, программы, устава и после многочисленных провалов местные социал-демократические организации пребывали в состоянии организационного разброда и шатания. И значит, все надо было начинать сначала.
7. Первый раскол: марксисты – «политики» и марксисты – «экономисты»После Минского съезда реальное объединение не состоялось не только в силу полицейских репрессий, но и по причине внутренних разногласий в среде социал-демократов – между «экономистами» и «политиками» (ортодоксальными марксистами).
В конце 1890-х гг. социал-демократическое движение встало перед альтернативой: либо сосредоточить свои усилия на улучшении экономического положения рабочих, либо готовиться к революционному свержению самодержавия. Сторонники первой точки зрения считали необходимым создавать партию не на базе нелегальных революционных кружков интеллигенции, а на широкой основе рабочих организаций. Поскольку основной акцент делался на экономическую пропаганду среди рабочих, его представители получили название «экономистов». При всем многообразии идейных оттенков «экономистов» объединяло стремление приноровиться к интеллектуальному уровню пролетарской массы, общаться с ней на понятном ей языке. Они буквально понимали лозунг «Освобождение рабочих – дело рук самих рабочих». Отсюда – их стремление к строительству широкой рабочей организации, не стесненной партийными рамками, чуждой централизму и действующей самостоятельно относительно интеллигентских кружков. Среди активных деятелей этого течения были Б. Н. Кричевский, В. А. Бухгольц, Т. М. Копельзон, К. М. Тахтарев, А. А. Якубова, Н. Н. Лохов, П. В. Теплов, В. П. Иваньшин, С. Н. Прокопович. В их среде стало модным учение Э. Бернштейна.
Видный теоретик германской социал-демократии Э. Бернштейн сделал попытку пересмотреть фундаментальные постулаты учения К. Маркса и Ф. Энгельса. Он обосновывал неприемлемость революционных методов достижения социализма, ратуя за перманентные реформы. Бернштейн пропагандировал классовое сотрудничество, основанное на расширении сферы демократических норм и неизбежности «мирного сосуществования» различных форм собственности.
Идеи Бернштейна нашли поддержку как в среде российской эмиграции, так и в самой России. В 1897 г. к руководству петербургским «Союзом борьбы» пришли «экономисты» и приступили к изданию газеты «Рабочая мысль». Она приобрела популярность, поскольку рассказывала о стачках и рабочей жизни. Первые два номера были отпечатаны на мимеографе и, как писала В. Засулич, «особенности языка свидетельствовали о том, что «статьи пишутся и редактируются самими рабочими»». Так оно и было. Один из учредителей газеты «Рабочая мысль» Я. А. Андреев с Колпинского механического завода вспоминал: «Мы представляли вихрастую группу самородков. Такой был и первый номер «Рабочей мысли». В нем вместе с революционным пылом гнездилась и чисто обывательская оценка возможностей, которые, по нашему мнению, могли использовать рабочие в борьбе за свое существование. Мы вихрасто жили, вихрасто думали и вихрасто, конечно, писали»[114]114
Цит. по: Невский В. И. История РКП (б). Краткий очерк. Л., 1926. С. 93.
[Закрыть]. С третьего номера газета печаталась за границей и просуществовала до 1902 г. (редакторами ее были К. М. Тахтарев и А. А. Якубова).
Среди «экономистов» действовало несколько групп. Особую позицию занимали супруги С. Н. Прокопович и Е. Д. Кускова. (В 1904 г. они вступили в либеральный «Союз освобождения».) В 1899 г. Кускова систематизировала свои представления и размышления о марксизме, характере рабочего движения и задачах социал-демократии в тезисном наброске под названием «Краткое изложение взглядов», не предназначая свою рукопись для общего сведения. Однако А. И. Ульянова-Елизарова послала копию тезисов Кусковой брату в Шушенское, подставив заголовок: «Кредо» (т. е. символ веры, мировоззренческая программа). В этом документе отказ рабочего класса от политической борьбы формулировался ясно и определенно, Кускова заявляла об исторической исчерпанности марксизма в том виде, в каком он был сформулирован в «Манифесте Коммунистической партии». Автор «Кредо» оценивала русский марксизм как «печальное зрелище», поскольку, по ее мнению, схемы, заимствованные «с чужого плеча», не соответствовали состоянию рабочего движения в России. Согласно ее пониманию, рабочий класс может и должен вести только экономическую борьбу, а «пропагандировать рабочим свержение самодержавия… это значит подвергать их величайшей опасности, какая только была возможна в истории». Кускова писала: «Для русского марксиста исход один: участие, т. е. помощь экономической борьбе пролетариата, и участие в либерально-оппозиционной деятельности». А поэтому «стремление к захвату власти» должно уступить место стремлению «к изменению, к реформированию современного общества в демократическом направлении»[115]115
Там же. С. 90-91.
[Закрыть]. Прокопович и Кускова выступали против идеи создания рабочей партии в России.
Документ, написанный Кусковой, произвел переполох в марксистских кружках и ссылке. Получив «Кредо», В. И. Ульянов написал «Протест российских социал-демократов». По его просьбе, 20 августа 1899 г. 17 социал-демократов (супруги Ванеевы, Кржижановские, Старковы, Лепешинские, а также Сильвин и др.), отбывавших ссылку в Минусинском округе, собрались в селе Ермаковском. После бурных дебатов, продолжавшихся почти три дня, все единодушно поддержали «Протест» против идей «экономистов» и подписались под ним. Копию документа послали Ю. О. Мартову, и ссыльные небольшой колонии Туруханска без колебаний присоединились к нему. Вторую копию «Протеста», направленную в Орлов Вятской губернии, поддержали А. Н. Потресов, Ф. И. Гурвич (Дан), В. В. Воровский, Н. Э. Бауман и др. – всего 23 человека. Плеханов, получив от Ульянова «Протест», напечатал его в направленном против «экономизма» сборнике.
Ульянов и другие ортодоксальные марксисты оценивали «Кредо» как отход от марксизма; Кускову и Прокоповича он назвал «более бернштейнианцами, чем сам Бернштейн». Ругая «экономистов», Ульянов писал, что марксисты никогда не отрицали значения экономической борьбы. Речь шла лишь о необходимости ее соединения с борьбой политической в единую классовую борьбу. Осуществление же программы «Кредо», по его мнению, «было бы равносильно политическому самоубийству русской социал-демократии…»[116]116
Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 173.
[Закрыть]. Главную задачу рабочего движения революционные марксисты видели в создании такой социал-демократической партии, которая была бы нацелена на «захват политической власти пролетариатом для организации социалистического общества». В 1900 г. В. И. Ульянов писал: «Перед нами стоит во всей своей силе неприятельская крепость, из которой осыпают нас тучи ядер и пуль, уносящие лучших борцов. Мы должны взять эту крепость, и мы возьмем ее, если все силы пробуждающегося пролетариата соединим со всеми силами русских революционеров в одну партию.»[117]117
Ленин В. И.Полн. собр. соч. Т 4. 376-377.
[Закрыть]
Поскольку «экономисты» начинали явно преобладать в российском социал-демократическом движении, Ульянов не сомневался ни минуты: партия должна быть пересоздана заново. А это значит, по его мнению, что надо вырвать руководство из рук «оппортунистов» (т. е. отступников от бескомпромиссной революционности) и направить ее по единственно верному, истинно революционному пути.
Среди социал-демократов не было единого мнения о том, с чего и как начать построение партии. Одни полагали, что для ее создания достаточно восстановить ЦК, избранный на I съезде РСДРП; другие доказывали, что надо созвать второй съезд партии, который изберет новый ЦК и объединит все местные организации в единую партию.
Свой план ее создания разработал Ульянов. Наброски этого плана содержались в статьях, написанных им в ссылке: «Наша программа», «Наша ближайшая задача» и «Насущный вопрос» (1899). Ульянов считал необходимым, прежде всего, решительно размежеваться с «экономистами» и добиться единого понимания программных целей и тактических задач партии. По его мнению, такую задачу была способна выполнить общерусская политическая газета. Такая газета при помощи сети агентов дала бы возможность организационно объединить отдельные социал-демократические организации в партию.
8. «Как чуть не погасла «Искра»». 1900 г.Заканчивалась сибирская ссылка В. И. Ульянова. В конце 1899 г. он списался с Мартовым и Потресовым, предложив им заключить «тройственный союз» для подготовки издания газеты. К работе предполагалось привлечь группу «Освобождение труда». 29 января (10 февраля) 1900 г. срок ссылки В. И. Ульянова истек. Решением Особого совещания ему было запрещено проживать в университетских городах и крупных рабочих центрах России. Поэтому выбор места жительства был ограничен. Но еще летом 1899 г. Ульянов согласовал с Мартовым и Потресовым, членами Литературной группы, вопрос о будущем местожительстве – Пскове. За Псков говорила его близость к Петербургу и границе. 27 июня 1899 г. Владимир Ильич писал А. Н. Потресову: «Мой срок кончается 29.I.1900… Мечтаю о Пскове».
По дороге из Шушенского в Псков Ульянов побывал в целом ряде городов: Уфе, Москве, Подольске, Риге, Смоленске, Нижнем Новгороде, Казани и Самаре, созывал там совещания социал-демократов, подбирал первых корреспондентов газеты, договаривался о способах конспиративной связи (о шифрах, адресах, средствах, корреспонденциях и т. д.). В феврале 1900 г. Ульянов нелегально посетил Петербург, где на квартире Калмыковой провел переговоры с тайно приехавшей в Россию В. И. Засулич об участии группы «Освобождение труда» в издании за границей газеты и научно-популярного журнала.
В Пскове Ульянов жил с 26 февраля (10 марта) по 20 мая (2 июня) 1900 г. Здесь поселились Потресов и Л. Н. Радченко с детьми. Потресов и Ульянов получили, наконец, возможность обговорить все тонкости предстоящего дела. О чем они говорили, догадаться несложно: как вспоминала Н. К. Крупская, со слов Ульянова, «малышки-девочки Радченко, Женюрка и Люда, передразнивали его и Потресова. Заложив руки за спину, ходили по комнате рядом, одна говорила «Бернштейн», другая отвечала «Каутский»»[118]118
Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 39.
[Закрыть].
Наконец, в начале апреля 1900 г. в Пскове на квартире Любови Николаевны Радченко встретились В. И. Ульянов, Ю. О. Мартов, А. Н. Потресов, П. Б. Струве и М. И. Туган-Барановский. Они утвердили названия будущих газеты и журнала – «Искра» и «Заря» – и одобрили написанный Ульяновым проект заявления «От редакции». Участники совещания решили, что за границей они будут жить по чужим паспортам, строго конспирировать работу и личное участие в ней. При этом П. Б. Струве и М. Туган-Барановский заявили, что, несмотря на свое несогласие с ортодоксально-марксистским направлением газеты, они будут ее поддерживать как орган, ставящий себе целью организацию политической борьбы против самодержавия.
Из-за сугубой конспирации Псковского совещания протокол не велся. Воспоминания Мартова являются, вероятно, единственным источником сведений о том, как проходило это совещание. С программной речью выступил Ульянов. Мартов и Потресов предварительно ознакомились с предложениями Ульянова и одобрили их. По наблюдению Мартова, Струве отмалчивался, а Туган-Барановский спорил. Но спор быстро угас, Струве и Туган-Барановский согласились сотрудничать в газете и журнале и даже сделали небольшой ежемесячный денежный взнос (Струве – 5 руб., Туган-Барановский – 10 руб.). Мартов сообщал о своих колебаниях по поводу сотрудничества с «легальными» марксистами. И тут же замечал: «Здесь я впервые мог наблюдать некоторые свойства Ленина как практического политика, которые развернулись впоследствии, – из своего скептицизма он отнюдь не делал вывода о необходимости для нас идти своим путем, ликвидировав свои отношения к правому крылу марксизма. Напротив, он, может быть, еще инстинктивно нащупал политическую линию, в которой, как столь часто у него впоследствии, мысль о самых широких исторических задачах причудливо сочеталась с представлением о весьма мизерных, мелкотравчатых, если хотите, вульгарных средствах. Нельзя ли сложившуюся ситуацию «использовать» для образующейся рабочей партии в том смысле, чтобы взять у будущих либералов все, что они сегодня могут дать в смысле поддержки нашей организации, – их средства, их влияние, их таланты, – с тем, чтобы завтра, когда с ними уже будет не по пути, выбросить их, как выжатый лимон. Эта приблизительно идея мелькала смутно еще в мозгу Ленина, когда он упорно возвращался к плану начинать нашу работу по строительству «ортодоксальной» революционной социалистической партии при непременном участии тех людей, которых он в душе уже считал отпетыми буржуазными демократами, внутренне разорвавшими с марксизмом и, вдобавок, в данный момент наиболее опасными для нашего собственного еще молодого движения, которое они развращали теоретическими софизмами»[119]119
См.: Урилов И. Х. Ю. О. Мартов. Политик и историк. М., 1997. С. 146-147.
[Закрыть].
П. Б. Струве и А. Н. Потресов – участники Псковского совещани
Этим высказыванием Мартов отделял себя от Ульянова, прежде всего в морально-политическом плане. Мартов предлагал на совещании сотрудничать не со Струве и Туган-Барановским, а с бундовцами и «экономистами», более близкими им по своим воззрениям, но Ульянов настоял на своем. Он предлагал ограничиться в общении со Струве сугубо деловыми контактами, несущими свои выгоды обеим сторонам. Но в начале 1901 г. пути Ульянова, тогда уже одного из редакторов «Искры», и Струве вновь разошлись, когда их переговоры о совместном издании общеполитического приложения к журналу «Заря» под названием «Современное обозрение» закончились ничем.
После совещания в Пскове началась деятельная подготовка к изданию «Искры». Искровскую группу в Пскове должны были возглавить А. М. Стопани и П. Н. Лепешинский, в Риге – М. А. Сильвин, в Смоленске – И. В. Бабушкин, в Уфе – Н. К. Крупская и А. Д. Цюрупа. Социал-демократические явки, адреса, связи были намечены в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Сызрани, Самаре, а также на Украине (через Мартова, жившего тогда в Полтаве). Так шаг за шагом складывалась знаменитая сеть агентов газеты, которая впоследствии послужила остовом русской организации «Искры».
Еще до совещания в Пскове, в феврале-марте 1900 г., А. М. Калмыкова совершила поездку в Германию для переговоров с одним из руководителей Германской социал-демократической партии А. Бебелем о возможности постановки издательского дела в Германии. А. Бебель советовал Ульянову поселиться в Баварии. Хорошая полиграфическая база в Германии расширяла возможности для постановки нелегальной типографии, а общая государственная граница облегчала транспортировку нелегальной литературы в Россию.
В начале апреля 1900 г. Ульянов подал прошение псковскому губернатору о выдаче ему заграничного паспорта для поездки в Германию. Цель поездки Ульянов мотивировал так: «.еду. для продолжения моих научных занятий и пользования библиотеками, так как в России мне закрыт доступ во все большие города, а также и с лечебными целями»[120]120
Красная летопись. 1924. № 1 (10). С. 19.
[Закрыть]. Ходатайство было удовлетворено, и 5 мая он получил заграничный паспорт.
Перед отъездом за границу Ленин вместе с Мартовым вновь тайно наведался в Петербург. Здесь их выследили и арестовали. Причем, как рассказывал Ульянов потом, сразу схватили «за руки, один – за правую, другой – за левую, да так взяли, что не двинешься. если бы надо было что-нибудь проглотить, не дали бы. Привезли в градоначальство, обыскали, стали допрашивать: «Зачем приехали? Ведь вам известно, что в столицы вам запрещен въезд?»»[121]121
Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. В 5 т. Т. 1. Воспоминания родных. М., 1984. С. 121.
[Закрыть] Начальник петербургской охранки полковник Пирамидов иронизировал: «И выбрали путь, нечего сказать! Через Царское Село! Да разве вы не знаете, что там мы за каждым кустиком следим?» Крупская вспоминала, что в жилетке у Ленина «было 2 тысячи рублей, полученных от Тетки (А. М. Калмыковой), и записи связей с заграницей, писанные химией на листке почтовой бумаги, на которой для проформы» был написан какой-то счет. Жандармы не догадались нагреть листок, а то «не пришлось бы Владимиру Ильичу ставить за границей общерусскую газету»[122]122
Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 41.
[Закрыть]. Через десять дней их выпустили.
В июле 1900 г. Ульянов выехал за границу. Причем к тому времени у него было два паспорта. Один – на имя Николая Ленина. Вопрос о том, как и откуда у В. И. Ульянова появился псевдоним Н. Ленин, вызвал множество версий. Но наиболее убедительный ответ дал М. Г. Штейн в своей книге «Ульяновы и Ленины. Тайна родословной и псевдонима». Дело, видимо, обстояло так. Когда возникло опасение, что власти могут отказать Владимиру Ильичу в выдаче заграничного паспорта, Н. К. Крупская обратилась за помощью к своей хорошей знакомой Ольге Николаевне Лениной, выпускнице историко-филологического факультета Высших женских (Бестужевских) курсов, которая работала в Смоленской вечерней рабочей школе в Петербурге. Чтобы помочь В. И. Ульянову, О. Н. Ленина передала эту просьбу брату – видному чиновнику министерства земледелия, агроному Сергею Николаевичу Ленину. С аналогичной просьбой к нему, видимо, обратился и его друг – статистик А. Д. Цюрупа, познакомившийся с Ульяновыми в Уфе. Сам С. Н. Ленин и его брат Николай были знакомы с В. И. Ульяновым – в 1895 г. они встречались в Вольном экономическом обществе. К тому же Ульянов трижды ссылался на статьи С. Н. Ленина в «Развитии капитализма в России». Посоветовавшись, брат и сестра Ленины решили передать Ульянову паспорт отца – Николая Егоровича Ленина, статского советника в отставке (он умер 6 апреля 1902 года). Как пишет М. Г. Штейн, «в одной из псковских гостиниц С. Н. Ленин и передал паспорт своего отца с переделанной датой рождения Владимиру Ильичу, проживавшему тогда в Пскове. Но в тот момент паспорт на имя Н. Е. Ленина В. И. Ульянову не понадобился»[123]123
Штейн М. Г. Ульяновы и Ленины. Семейные тайны. СПб., 2004. С. 419.
[Закрыть].
В начале августа Ульянов вел предварительные переговоры с Аксельродом в Цюрихе и Плехановым в Женеве. 11 (24) августа все съехались в Корсье, близ Женевы. Пять дней Ульянов, Потресов, Плеханов, Аксельрод и Засулич совещались об издании «Искры» и «Зари», их программе и совместном редактировании. Ульянов, Потресов и Мартов еще в России решили возглавить редакцию «Искры», сохранив свою самостоятельность. Плеханов пребывал в плохом настроении: в апреле 1900 г. на II съезде «Союза русских социал-демократов за границей» (он был создан в 1894 г.) в Женеве произошел окончательный разрыв группы «Освобождение труда» с «экономистами» и большинством «молодых» членов «Союза». Е. Д. Кускова тогда заявила: «Ну, что ж, Георгий Валентинович, до сих пор вы стояли во главе революционного движения. Теперь пришла очередь Сергея Николаевича [Прокоповича]».
Теперь Плеханов, одобряя идею издания марксистских органов, претендовал на особое, привилегированное положение в редакции, фактически требуя редакторского единоначалия. Переговоры протекали очень бурно и едва не кончились полным разрывом. Был момент, когда Ульянов и Потресов чуть было не отказались от совместной работы с Плехановым. «Как чуть не потухла «Искра»? – так назвал Ульянов свою запись об этом совещании, адресованную Н. К. Крупской, в которой он излил свою боль: «Быть пешками в руках этого человека мы не хотим; товарищеских отношений он не допускает, не понимает… Это была настоящая драма, целый разрыв с тем, с чем носился, как с любимым детищем, долгие годы, с чем неразрывно связывал всю свою жизненную работу»[124]124
Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 344-345.
[Закрыть]. Стороны с большим трудом пришли к согласию. В редакцию «Искры» вошли представители социал-демократических организаций России (В. И. Ульянов, Ю. О. Мартов и А. Н. Потресов) и члены группы «Освобождение труда» (Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод и В. И. Засулич), причем Плеханову предоставлялось два голоса.
Переговоры дались Ульянову нелегко. «В эти дни, – рассказывал Потресов, – он перестал есть, спать, осунулся, пожелтел, даже почернел». Немедленно после совещания Ульянов выехал в Мюнхен, где обосновалась редакция «Искры». Здесь он первое время жил без прописки под фамилией Мейер на квартире германского социал-демократа Ритмейера, державшего пивную. «Комнатешка у Владимира Ильича была плохонькая, – вспоминает Н. К. Крупская, – жил он на холостяцкую ногу, обедал у какой-то немки… Утром и вечером пил чай из жестяной кружки, которую сам тщательно мыл и вешал на гвоздь около крана»[125]125
Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 44.
[Закрыть]. В Мюнхене же остановились Потресов и Засулич, а весной 1901 г. приехали Мартов и Крупская, которая стала секретарем редакции. Плеханов и Аксельрод остались в Швейцарии, связь с ними поддерживалась перепиской и редкими совещаниями редакции.
