Текст книги "Язычество Древней Руси"

Автор книги: Борис Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 60 страниц)

Глубоки должны быть корни культа бога Рода, если церковникам во времена Ивана Грозного все еще приходилось прибегать к таким мерам! Интересно и другое – автор этого поучения, живший в XII в., построил свое "Слово" так, что уравнял языческого Рода с библейским богом – отцом христиан. В работе о язычестве древних славян мне пришлось посвятить целую главу анализу источников и разбору мнений историков о культе Рода (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. Глава «Род и роженицы», с. 438-470. ).

С именем Рода связан широчайший круг понятий и слов, в которых корнем является "род":

Род (семья, племя, династия). Природа.

Народ. Родить, рожать.

Родина. Урожай.

Эти слова образуют один семантический комплекс, связанный с понятием рождения, плодовитости. С этим кругом связано то, что в полемике с язычниками, почитателями Рода, русский церковник вынужден был сказать "всем бо есть творец бог, а не Род", уравнивая в этом отрицании двух претендентов на звание творца мира: Рода и библейского бога.

Но есть и другой комплекс, который значительно расширяет круг понятий, объединяемых корнем "род";

Родиа – молния (в том числе и шаровая молния).

Родрый – красный, "рдяный".

Родьство – геена огненная.

Родник, родище – водный источник.

Родия – лилия, крин (от "криница" – родник).

В интереснейшей заметке XV в., составленной мудрыми заволжскими старцами, содержится сокращенный перевод-пересказ одного из сочинений Григория Синаита о восьми этапах существования Вселенной. Эти этапы названы русским книжником "Родные видения". Перечень начинается "безвидным" существованием бога-творца, затем идут дни творения мира, пришествие Христа, Страшный суд и вечная жизнь для одних в аду, для других в раю. "Виды" Вселенной начинаются извечным существованием бога и завершаются тоже вечностью посмертного бытия; посередине – вся жизнь человечества от Адама и Евы до Страшного суда. И все это объединено определением "родные видения". Не подлежит сомнению, что для средневековых русских людей слово "род" было всеобъемлющим обозначением Вселенной во всех её жизненных, пространственных и временных проявлениях. Конечно, ни составитель сборника Киршшо-Белозерского монастыря (1476 г.), ни автор "родных видений" не имели в виду языческого Рода, но выбор для обозначения Вселенной слова с корнем "род" свидетельствует о том, что и древнего бога Рода мы должны расценивать именно как божество Вселенной.

Все изображения, вся система рельефов на теле основного идола (символа продолжения жизни) – Рода – гармонически сливается в обобщенный образ Вселенной. Здесь очень четко и ясно изображены в языческих символах все три мира: небесный, земной и подземный. Они представлены в двух аспектах, во-первых, так сказать, топологически (боги-небожители в верхнем ярусе, люди в среднем, бог земли в нижнем), а, во-вторых, функционально, что важнее для понимания религиозной сущности всей системы:

Небесная сфера

Дажьбог – божество света, солнца, податель благ, мифический родоначальник русских людей (князей?) "дажьбожьих внуков". Перун – бог грозы и молнии, покровитель воинов.

Земное пространство

Макошь – "Мать урожая", хозяйка символического рога изобилия. Одна из двух рожаниц.

Лада – вторая рожаница, покровительница весенней ярой вегетативной силы и браков.

Люди – хоровод мужчин и женщин, помещенный у подножья божеств. Около женской фигуры на лицевой грани изображен ребенок.

Подземный мир

Волос – доброжелательный бог земли, в которой покоятся предки. Бережно держит на своих плечах плоскость земного пространства с людьми на нем. Три личины этого подземного яруса быть может символизируют множественность предков?

Люди, создатели и поклонники этой системы управления мирами, со всех сторон окружены богами-покровителями: сверху божествами небесной сферы, снизу – подземного мира. Кроме того, четырехликий, но единый в своих ипостасях бог смотрит своими ликами (под одной общей шапкой) "на все четыре стороны".

Как видим, славяне в эпоху формирования Киевской Руси знали не только поклонение тому или иному отдельному божеству, но и создали систему языческого понимания макрокосма при посредстве синтеза отдельных его миров и найденной для этого скульптурной формой синтеза в виде символа жизни – Рода.

На образках и крестиках времен принятия христианства славянами встречается своеобразная вертикальная композиция, напоминающая лицевую сторону збручского идола: наверху Иисус Христос в императорском венце, с распростертыми руками, под кистями которых находятся растение и семя (?). В середине композиции, возможно, богородица, внизу – неопределимый персонаж (Velka Morava, Bratislava, 1979, рис. 127. ). (Рис. 52).

Идея монотеизма в его патриархальной, мужской форме возникла до христианства, совершенно независимо от него и, по всей вероятности, задолго до него. Первенствующая среди богов Макошь является лишь данью тысячелетней традиции женского божества плодородия. Она, как и все её соседи по небесному ярусу збручского истукана, показана лишь как одна из частей многообразного, но неразрывного целого – Жизни, символизированной мужским началом. Пантеон збручского изваяния архаичнее пантеона Владимира, но время возникновения збручской системы для нас неясно из-за отсутствия достоверных данных. Когда археологи обнаруживают несколько идолов в святилище, то, безусловно, речь может идти о пантеоне, но следует учесть, что даже в том случае, когда в центре круга найдено основание только одного столба, то, учитывая вертикальный принцип збручской композиции, мы можем допустить расположение на одном столбе нескольких фигур или личин подобно тому, что дают нам многофигурные столбы-идолы американских индейцев. Углубить представления о Роде на три столетия от збручского изваяния позволяет текст Прокопия Кесарийского о религии древних славян (сер. VI в. н. э.)

"Они (анты и славины) считают, что только один бог, творец молний, является владыкой над всеми и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают… Они почитают реки и нимф и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания" (Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950, с. 297.).

В литературе укоренилось толкование этого "единого бога", как Перуна, который стоял во главе пантеона Владимира. К сожалению, сторонники Перуна забыли, во-первых, обоснованный тезис Е. В. Аничкова о том, что Перун – княжеский, военно-дружинный бог, поздно выдвинувшийся на первое место (Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь, с. 319, 327. 83 Гильфердинг А. История балтийских славян, с. 153. ), а, во-вторых, то, что сомнения в том, что Прокопий подразумевал Перуна, были высказаны еще в 1874 А. Гильфердингом, писавшим: «Прокопий, кажется, здесь смешал в изображении верховного славянского бога, властителя молний и мира, два лица: бог молнии, которого называли Перуном, был действительно у славян верховным богом природы и располагал жизнью и смертью людей; но над ним они признавали бога неба, который был выше его, но ему (Перуну) предоставил мир земной. Это высшее божество называли просто Богом и, вероятно, также Сварогом». Гильфердинг писал тогда, когда источники о Роде еще только вводились в науку и этого бога-исполина еще трактовали как семейного божка (Только К. Н. Бестужев-Рюмин в своей «Русской истории» (СПб., 1872) верно отметил, что Род «не есть олицетворение рода (gens), а сам создатель», с. 24. ). Тем не менее знаток балтийского славянства прав в толковании слов Прокопия. Сварог («Небесный»), Святовит («Священный Свет»), Род («Рождающий»), Стрибог («Отец-бог») – все это эпитеты, определяющие ту или иную сторону верховного божества, и не обязательно они должны означать разных богов (Вей М. К этимологии древнерусского Стрибог (Вопр. языкознания, 1957, № 2). По поводу этимологии имени Святовита Гильфердинг приводит толкование средневекового комментатора: «Est autem Swanthe sclavica lingua idem quod sanctum Witz vero lumen interpretatur». (Swanthe на славянском языке «святой», a witz переводится словом «свет»). Гильфердинг А. История балтийских славян, с. 171. С последним словом следует сопоставить старинное слово «вита», «вица», «вета», означающее световой сигнал, костер. ).

Для сравнения достаточно привести эпитеты христианской Марии, матери Иисуса, которые иногда становились как бы именем собственным: "Богородица", "Царица Небесная", "Матушка Владычица", "Заступница". Все материалы о Роде подтверждают точку зрения Гильфердинга. Добавлю к этому, что у Перуна на збручском идоле есть оружие, но нет символики, связанной с молнией. С Родом же связан ряд таких однокоренных с ним слов, как "родиа" – молния, "рдеть", "родрый", "рдяный" – все из грозового, пламенеющего ярко-красного комплекса. Род находится на небе и "мечеть на землю" дождевые струи, оплодотворяющие женщин подобно золотому дождю Зевса в мифе о Данае. Поэтому слова Прокопия о едином верховном божестве, "творце молний", вполне могут быть отнесены к Роду или к Святовиту или к Стрибогу, повелевающему ветрами, стрибожьими внуками", т. е. к разным наименованиям одного и того же верховного божества, бога неба (в том числе и грозовых явлений) и всей Вселенной с её тройственной стратиграфией.

* * *

В 1984 г. археологи И. П. Русанова и Б. А. Тимощук открыли и исследовали городище Богит, расположенное неподалеку от места находки збручского идола. Тщательно раскопанное городище представляет собой вытянутую вершину горы, укрепленную валами. Длина его около 300 м, ширина от 50 до 100 м (Русанова И. П., Тимощук Б. А. Збручское святилище. – Сов. археология, 1986, № 4. ). Святилище начало функционировать еще в скифо-сколотское время и прекратило существование в XI в. н. э. Основные конструкции относятся к рубежу IX – X вв. Площадка святилища делится на три части. Вход с восточной стороны вел в первую часть, так сказать нартекс, в некое предхрамовое пространство. Середину святилища занимала окруженная валами обширная площадка (около 125X60 м) со следами крупных построек, прилегающих к валам. Это – «требище», хоромы которого могли вместить примерно 500 – 600 человек. За требищем на самом мысу, противоположном входу, находилось на особом возвышении «капище», огражденное внутренним валом. Внутри капища находилась вымощенная камнем своеобразная восьмилепестковая конструкция, около 15 м в диаметре, напоминающая капище Перуна в Новгороде.

В двух углублениях, расположенных по оси ССЗ – ЮЮВ, обнаружены два погребения.

Внутри круга, образованного восемью углублениями, обнаружена квадратная в плане яма, которую авторы раскопок справедливо считают основанием збручского идола, сброшенного отсюда после победы христианства. Это – исключительно важное открытие! Вход в эту главную часть капища с севера.

В 1968 г. я предположил, что главной лицевой гранью збручского идола является грань с Макошью (Рыбаков Б. А. Святовит-Род…, с. 390-394.). Данные раскопок 1984 г. подтверждают эту гипотезу: лицевая грань обращена к входящим в это «святая святых» всего ритуального комплекса.

Идол расположен несколько эксцентрично, ближе ко входу в капище. В силу этого к внутренней площадке капища обращена грань с Дажьбогом. Центральный жертвенник всего комплекса находился у ног солнечного Дажьбога, культ которого не исчез даже после крещения Руси. Схема предполагаемого расположения божеств такова: <см. Рис. 52 а>.

Дажьбог, как и следует солнечному божеству, смотрит на полдень, на юг. Раскопки И. П. Русановой и Б. А. Тимощука позволяют представить себе вполне конкретно местоположение знаменитого изваяния и его связь с огромным общеплеменным святилищем на горе Богит. (Рис. 49).

Глава 6. Язычество северных окраин

До сих пор мы рассматривали преимущественно южную половину восточнославянских земель, относящуюся к исконным, еще праславянским областям, глубокой древности. В северной половине славяне явились колонистами («сло – вене» – "выселенцы из земли «вене» – славян), наслоившимися на литовско-латышские племена (кривичи от литовского бога Криве – Кривейте) и на племена финно-угорское (ижора, корела, весь, меря, чудь). Примерно с середины I тыс. н. э. начался мирный симбиоз славян с аборигенами и как следствие этого – взаимовлияние и восприятие обеими сторонами тех или иных черт культуры новых соседей.

Тема взаимоотношений субстрата и адстрата весьма сложна и может быть решена лишь при творческом синтезировании данных археологии, топонимики, этнографии и фольклористики. Многое здесь уже сделано в отдельных областях, но общего синтеза пока нет. Остановлюсь только на интересных проявлениях язычества, как общественного явления, накануне принятия христианства и в первую пору после крещения, ограничив рассмотрение только Новгородом. Новый город у Ильмень-озера, возможно, был очень древним центром окрестных племен; таким он остался, очевидно, и при заселении этих мест "словенами". В IX в. городок на Волхове, поставленный, по всей вероятности, киевскими князьями как северный окраинный форпост новой державы Руси, явился важным центром этой окраины и важным звеном во всей системе русской государственности.

В 980 г., когда осуществлялась языческая реформа в Киеве, то нововводимый культ Перуна начал утверждаться и в Новом городе. Киевский летописец очень лаконично сказал об установлении кумира Перуна в Новгороде, ничего не сообщая, как, впрочем, и относительно Киева, о взаимоотношении нового культа с более ранними. Позднее новгородские летописцы добавили, по преданиям, некоторые детали, говорящие о взаимной враждебности местного населения и Перуна.

В настоящее время у нас есть очень важные археологические данные о святилищах, которые необходимо объединить в единый комплекс с преданиями, былинами и сюжетами древнего изобразительного искусства.

В Новгороде, как и в Киеве, сосуществовали два божества: Перун и Волос. Идол Волоса находился, вероятно, у южной окраины новгородского детинца, где в древности была Волосова улица, а в XIV в. была поставлена церковь св. Власия. Киевское правительство не интересовалось этим культом.

Святилище Перуна было создано в сосновой роще у истока Волхова из озера Ильменя; место это до сих пор называется Перынью и там существовал Перынский скит с церковью Рождества Богородицы XIII в. Официальный, княжеский характер культа Перуна, учрежденного в Новгороде Добрыней, подтверждается летописными легендами. При введении христианства в Новгороде в 988 г. тот же Добрыня, который восемь лет тому назад устанавливал идол Перуна, теперь, совместно с епископом Иоакимом руководил насильственным крещением новгородцев и уничтожал всех идолов.

"…и требища разори и Перуна посече и повеле въврещи в Волхов. И повязавше ужи, влечахуть и по калу, биюще жезлием и пихающе… и вринуша его в Волхов. Он же (идол Перуна), пловя сквозе великый мост, верже палицю свою, рече: "На сем мя поминают новгородскыя дети" (ею же и ныне безумнии убивающеся…)".(Софийская I летопись. ПСРЛ, V. СПб., 1851, с. 121. )

Другие летописные тексты поясняют символический акт свергнутого бога; на Великом мосту очень часто сходились для боя враждующие стороны города: "…якобы Перун палицу, имевшую в руке его на мост бросил, сказав, что торговцы (жители правобережной, Торговой стороны) с горожаны (население Детинца и его окружения) всегда будут драться".(Татищев В. Н. История Российская. М., 1769, т. I, с. 50. )

На этом же мосту производилась публичная казнь: осужденных оглушали палицей (отголосок древнего ритуала?) и сбрасывали в Волхов. Продолжим рассмотрение легенды о свергнутом идоле. Епископ запретил вылавливать идола из реки. "Иде пидьблянин рано на реку, хотя горнеци везти в город, оли Перун приплы к берви и отрину и шестом: "Ты – рече – Перунище досыти еси ел и пил. а нынича поплови прочь!"(Софийская I летопись. ПСРЛ, V, с. 121)

Далее следует интересная фраза, плохо понятая позднейшими переписчиками. На основании вариантов, подведенных в ПСРЛ по всем известным тогда спискам, её можно восстановить так: "И плы (идол Перуна) из света во кошьное, сиречь во тму кромешную".(Новгородская III летопись. СПб., 1841, с. 207. В софийском Временнике слова «тьма кромешная» заменены «преисподней». )

"Кощьное". В словаре Срезневского этого слова нет, но те глоссы, которыми писцы его поясняли ("тьма кромешная", "преисподняя"), не оставляют сомнений в инфернальном значении его. Это не христианский ад, а славянское царство мертвых, которое можно сопоставить с владениями царя Кощея Бессмертного (см. ниже). Царство мертвых, располагаемое у южных народов (например, у греков) на западе, где умирает солнце, у более северных племен часто ассоциировалось с севером, с областью полярной ночи и безжизненного холода. В русских волшебных сказках царство Кощея с хрустальным дворцом находится "прикрай свету, в самый конец".(Новиков Н. В. Образы восточнославянской волшебной сказки. Л., 1974, с. 200. )

Вот туда, "из света во кощьное" по Волхову, текущему на север, и плыл деревянный идол Перуна, "отринутый" деревенским гончаром. К проблеме "кощьного" царства мрака мы еще вернемся в дальнейшем. Полуфинское население новгородской земли не приняло нового государственного культа. Если для славян воинственный Перун был все же одним из своих древних богов (на збручском идоле, как мы помним, он находится на третьем месте после двух богинь), то неславянскому населению северной окраины Киевской Руси он был совершенно чужд. Здесь и спустя несколько веков после крещения Руси все еще бытовали более архаичные языческие культы, как явствует из письма новгородского архиепископа Макария великому князю Ивану (Грозному) в 1534 г. "Слышав … прелесть кумирскую около окрестных градов Великого Новаграда: в Вотской пятине, в Чюди и в Ижере и около Иваняграда, Ямы града, Корелы града … и по всему Поморию Варяжского моря … до Л они до Дикие … Еже мы прияхом от святого великого князя Владимера святое крещение – во всей Руской земли скверные молбища идолские разорены тогда, а в Чуди и в Ижере и в Кореле и во многих русских местех … скверные молбища идолские удержашася и до царстве великого князя Василия Ивановича (1505-1533 гг.) … Суть же скверные молбища их: лес и камение и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды и езера. И проста рещи – всей твари (всему существующему) покланяхуся яко богу и чтяху и жертву приношаху кровную бесом – волы и овцы и всяк скот и птицы …".(ПСРЛ, V, с. 73. )

Прав был Е. В. Аничков, утверждавший, что в отличие от народного культа Волоса "культ Перуна – дружинно-княжеский культ киевских Игоревичей".(Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь. СПб., 1914, с. 319 и 311. ) Он был далек (как первенствующий культ) и от славян и, тем более, от финно-угорских племен северо-востока. Здесь были свои традиции, уходящие, быть может, в более глубокий исторический пласт представлений, чем славянское земледельческое язычество.

Идол Перуна был поставлен Добрыней в том месте, которое до сих пор называется Перынью, как об этом свидетельствует Адам Олеарий, побывавший в Новгороде в 1654 г. "Новгородцы, когда были еще язычниками, имели идола, называвшегося Перуном. т. е. богом огня, ибо русские огонь называют "перун". И на том месте, где стоял этот их идол, построен монастырь, удержавший имя идола и названный Перунским монастырем. Божество это имело вид человека с кремнем в руке, похожим на громовую стрелу (молнию) или луч. В знак поклонения этому божеству содержали неугасимый ни днем, ни ночью огонь, раскладываемый из дубового леса. И если служитель при этом огне по нерадению допускал огню потухнуть, то наказывался смертью" ( Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию, составленное секретарем посольства Адамом Олеарием. М., 1870, с. 80-81. Далее следует рассказ о дубине, брошенной Перуном и о ежегодном празднике Перуна. О языческом культе деревьев см. с. 60-61. ).

В 1951-1952 гг. новгородская археологическая экспедиция, руководимая А. В. Арциховским, произвела раскопки на Перыни. Этими исследованиями руководил В. В. Седов.(Седов В. В. Древнерусское языческое святилище в Перыни. – КСИИМК. М., 1953. вып. 50, с. 92-103.) Урочище Перынь находится у самого истока Волхова близ Ильменя на небольшом плоском холме, который во время половодья превращается в остров. Раскопки велись в центре этого холма. Здесь в 1951 г. было раскопано святилище, сходное с уже известными нам круглыми капищами («болотные городища» и святилища Подолии). (Рис. 53) .

В результате очень тщательных раскопок выявилась круглая площадка диаметром в 21 м, в центре которой находилась круглая яма со следами дерева в ней. Исследователь справедливо считает яму основанием деревянного идола Перуна. Вокруг площадки-капища был вырыт неглубокий ров с восемью расширениями по странам света (по румбам) . В каждом расширении на дне рва обнаружены следы кострища. Капище освещалось восемью кострами. Площадка капища и дуги восьми выступов по внешней стороне рва были размечены строителем очень точно на основе древнерусских мерных саженей (176,4 см): радиус площадки – 6 саженей; радиус выступов – 4 сажени.(Рыбаков Б. А. Русские системы мер длины XI – XV вв. – Сов. этнография, 1949, № 1, с. 67 – 91; Седов В. В. Древнерусское языческое святилище…, с. 99. ) Никаких деревянных конструкций, которые могли бы говорить о храме, не обнаружено. Святилище находилось под открытым небом, как и множество других славянских святилищ сходных по форме и размерам. Восьмилепестковую форму рва, окружающего капище, В. В. Седов остроумно сопоставил с формой цветка, посвященного Перуну («перуника», «богища» – Iris Germanica).

Раскопки позволили установить, что во время уничтожения капища идол был срублен, кострища перекопаны, а рвы засыпаны.(Седов В. В. Древнерусское языческое святилище…, с. 99.)

Если бы раскопки В. В. Седова остановились на результатах 1951 г., то никаких сомнений в том, что открыто именно капище Перуна (в Перыни, хранящей до наших дней имя этого бога) не было бы. Но работы были продолжены в 1952 г.(Седов В. В. Новые данные о языческом святилище Перуна. – КСИИМК. М., 1954, вып. 53, с. 105.), и исследователь открыл следы еще двух таких же капищ по сторонам капища Перуна: центры их, где должны стоять идолы, находятся на одной прямой на расстоянии примерно 50 м друг от друга. Северо-восточный круговой ров (фрагмент) был прослежен еще в 1948 г., но осознан лишь после обнаружения нового рва на юго-запад от Перуна.(Седов В. В. Новые данные…, с. 106, рис. 46.)

Таким образом, перед нами не одно, а сразу три капища, поставленные рядом вдоль Волхова в срединной части Перынского холма. Два чисто археологических обстоятельства наталкивают на мысль о том, что капищу Перуна 980 – 988 гг. предшествовали три святилища, построенные в одной системе. Во-первых, дату юго-западного круга В. В. Седов определяет по лепной керамике так: "время сооружения святилища следует отнести по крайней мере к IX столетию".(Седов В. В. Новые данные…, с. 107.) Следовательно, ко времени действий Добрыни в Новгороде то святилище в том или ином виде уже существовало не менее двух столетий. (Рис.54).

Во-вторых, обращает на себя внимание двухъярусность центральной ямы среднего, основного капища. Создается впечатление, что первоначально в центре капища была вырыта широкая яма глубиною в 60 см, в которой могло помещаться основание деревянного столба – идола в 1 м в диаметре или же огромного священного валуна типа "Борисовых камней" (см. ниже). Позднее этот идол был извлечен из земли и на этом же месте была вырыта несколько более узкая, но более глубокая яма для нового идола, от нижней части которого уцелели фрагменты дерева. В обновленном капище, как видно из публикации о главных раскопках 1952 г., есть и лепная и гончарная керамика, датируемая X – началом XI в.15(Седов В. В. Древнерусское языческое святилище…, с. 98.)

Все сходится к тому, что капищем Перуна конца X в. мы должны считать лишь последнюю стадию строительства святилищ в Перыни и следует допустить, что Добрыня не просто прибавил нового бога к существовавшему местному пантеону, а на старом священном месте сменил какого-то важного (судя по срединному положению) бога новым общерусским государственным божеством – Перуном. Были ли боковые капища разрушены тогда же или через восемь лет, когда уничтожалось все языческое – решить нельзя, так как слишком мал промежуток времени, чтобы уловить его по археологическим данным. Кто мог быть на этом священном месте предшественником Перуна? Искать необходимо трех богов, какую-то устойчивую троицу. Одной такой триадой, дожившей, судя по гневным поучениям церковников до XVI – XVII вв., были Род и рожаницы. Применение к рожаницам такой архаичной грамматической формы, как двойственное число, показывает, что в представлении древних славян существовало две рожаницы.(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 464.)

Три перынских капища могли быть воздвигнуты в IX в. в честь Рода (срединное) и двух рожаниц Лады и Лели (боковые). При осуществлении религиозной реформы Владимира идол Рода мог быть заменен Перуном; оба они были прямо связаны с небом. Однако нам известна еще одна языческая триада, в которой обе рожаницы представлены не нарицательно, а под собственными именами: Лада (Lado, Alado) и Лели (Ileli, Heli).(Подробнее см.: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 397 – 398.) Но мужское божество здесь не Род, а некий Jassa, Jesse, в латинской транскрипции которого явно ощущается связь со славянским обозначением змея (jaze) или ящера (см. выше). Еще раз напомню архаичную игру в Яшу-Ящера, воспроизводящую человеческие жертвоприношения на берегу реки или озера.

Убедительным подтверждением связи перынского архаичного комплекса с рожаницами является то, что одно из боковых капищ (северо-восточное) перекрыто христианской церковью Рождества Богородицы.

А именно в праздник рождества богородицы 8 сентября (или на следующий день) русские люди, давно принявшие крещение, устраивали "вторую трапезу" в честь рожаниц! Еще в XIV в. о священниках писали: "череву работни (чревоугодливые) попове уставиша трепарь прикладати рождества богородицы к рожаничьне трапезе, отклады деючи…".(Гальковский И. М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Харьков, 1916, т. II, с. 25.)

Другой церковный автор возмущался: "…смешаемь с идольскою трапезою трисвятыя богородици с рожаницами в прогневанье богу".(Гальковский И. М. Борьба христианства…, с. 47.)

При таком устойчивом слиянии празднования рождества богородицы, являвшегося по существу праздником урожая, с архаичной языческой трапезой в честь рожаниц, перынская церковь Рождества Богородицы оказывается прекрасным определителем сущности того культа, которому было посвящено капище, на месте которого воздвигнута эта церковь.

Существующий каменный храм построен в 1221 г.; ему, очевидно, предшествовал деревянный.

На месте капища Перуна мог бы быть христианский храм пророка Ильи, но этот, извне привнесенный государственной властью, языческий культ существовал в Новгороде только 8 лет и при замене языческих храмов христианскими во внимание не был принят.(На противоположном берегу Волхова на Славенском холме была построена в 1198-1202 гг. каменная церковь Ильи. Может быть, там был какой-то местный идол Перуна? )

* * *

Какое же местное божество могло быть предшественником Перуна в Перыни? Среди новгородских баснословий о давних языческих временах особый интерес представляет легенда, занесенная в «Цветник» 1665 г. У нее есть некоторые общие черты с известным рассказом «Иоакимовской летописи» (приход словен и русов из скифских земель, постройка городов), но главное внимание в этой легенде обращено не на княжеские дела (Буривой и Гостомысл Иоакимовской лет.), а на объяснение новгородских топонимов при посредстве вымышленных персонажей и на пересказ мифа о культе «князя Волхова», имеющего облик «лютого зверя коркодела» (крокодила). Особый интерес для нашей темы представляет связь бога-крокодила с Перынью.

Два племенных вождя – Словен и Рус – покинули со своими племенами старые земли в "Скифенопонте" и начали искать во Вселенной "места благопотребна", "яко орли острокрилатии перелетаху сквозе пустыня". Через 40 лет блужданий они достигли великого озера, названного в честь сестры Словена Илмеры. На берегу Волхова ("зовомого тогда "Мутная") был построен город Словенск Великий ("а иже ныне – Нов град"). "И от того времени новопришельцы скифстии начата именоватися словены…". Далее легенда излагает древний миф, перепутанный с отрывками рассказа о Перуне:

"Болший сын оного князя Словена – Волхов бесоугодный и чародей, лют в людех тогда бысть и бесовскими ухищрении и мечты творя и преобразуяся во образ лютого зверя коркодела и залегаше в той реце Волхове водный путь.

И непоклоняющихся ему овых пожираше, овых изверзая потопляше. Сего же ради люди, тогда невегласи, сущим богом окаянного того нарицаху и "Грома" его или "Перуна" нарекоша (белорусским бо языком гром "перун" нарицается)".

Здесь уже начинается путаница, совмещение архаичного слоя о водяном божестве, "залегающем в реке Волхове", и слоя 980-989 гг., связанного с исторически достоверными, сведениями об установлении культа Перуна, который не может быть связан с подводным царством. "Постави же он, окаянный чародей, нощных ради мечтаний (ритуальных действий) и собрания бесовского градок мал на месте некоем, зовом ом Перыня, идеже и кумир Перун стояше" Вполне вероятно, что комплекс капищ на Перыни был огражден исчезнувшей впоследствии оградой.

"И баснословят о сем Волхве невегласи, глаголюще: "В боги сел"

Далее излагается предание о свержении бога-крокодила, напоминающее запись о свержении идола Перуна, но в весьма своеобразном преломлении:

"Наше же христианское истинное слово… О сем окаянном чародеи и волхве – яко зло разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтании бесовскими окаянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на брег против волховного оного городка, иже ныне зовется Перыня. И со многим плачем от невеглас ту погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою. И могилу ссыпаша над ним вельми высоку, яко есть поганым. И по трех убо днех окаянного того тризнища просядеся земля и пожре мерзкое тело коркоделово. И могила его просыпася над ним купно во дно адово, иже и доныне, якоже поведают, знак ямы тоя стоит не наполняйся".(«Цветник» 1665 г. Рукопись б. Синодальной библиотеки. См.:Сперфанский М. Н. Русская устная словесность. М., 1917, с. 303 – 304.)