Текст книги "Время больших побед"

Автор книги: Борис Царегородцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Может быть, истратим последние торпеды на этого подранка и на того, что стоит у него под бортом. Приказ мы уже нарушили, так что ответ держать все равно придется. Мы и так уже две недели в море, давно пора возвращаться, все сроки вышли. Торпедная атака.

Малафеев решил произвести двухторпедный залп, чтобы потопить обе цели. Позиция как на полигоне, даже лучше, цели стояли неподвижно. Так как для носовых башен торпед уже не было, то подходили кормой. Чтобы было наверняка, сблизились на пять-шесть кабельтовых. Но случилось непредвиденное: обе торпеды не попали в цель. Одна, вильнув, пошла влево, другая шла точно на цель, но взрыва не последовало, но и удара о корпус акустик также не слышал. Или утонула, или прошла под килем обоих кораблей. Малафеев увидел, что противолодочный корабль дал ход, отходя от транспорта. Значит, с охотника все же заметили торпеды или воздушный пузырь при выстреле, так как расстояние было минимальное. Надо или нырять глубже, или срочно попробовать выпустить наудачу последнюю пару торпед, чтобы заставить корабль отвернуть и этим выиграть какое-то время для своего спасения.

– Торпедная атака. Товсь! Пуск. Ныряем на семьдесят метров, право руля.

Тут же раздался взрыв торпеды.

Первая мысль – попали. Вторая – куда?

Надо было спасать свою шкуру и шкуру экипажа, ни о какой попытке глянуть, куда попала торпеда, и мысли не было. Но тут все опасения развеял акустик. Торпеда попала именно в противолодочник. И теперь он погружался носом рядом с транспортом. По достижении пятидесятиметровой глубины раздался мощный подводный взрыв, который даже на таком расстоянии встряхнул подлодку. Это детонировали глубинные бомбы на корме противолодочного корабля. Отойдя на милю, Малафеев все же решил посмотреть, что произошло с транспортом. Он тоже агонизировал, ему оставалось мало времени, чтобы продержаться на поверхности. Детонация глубинных бомб не прошла для него бесследно.

– Ну, вот и все, теперь можем возвращаться на базу, торпеды израсходовали полностью, продовольствия кот наплакал после почти месяца в море. На нашем счету три транспорта и два противолодочных корабля.

– Товарищ командир, шумы винтов двадцать справа, подводная лодка, похоже, идет параллельным курсом, как и мы, к берегу.

– Это, наверное, та, что потопила транспорт, – предположил старпом.

– Надо узнать, кто еще кроме нас не выполнил приказ конвой не трогать, надо держаться друг за друга, когда адмирал начнет пропесочивать за нарушение приказа, – предложил Малафеев.

– Не похоже, что это кто-то из наших, все они остались восточнее. Должно быть, англичане забрались в нашу зону, но так можно и друг друга утопить.

Из сообщений от К-3 и наших авиаторов мы узнали, что конвой потерял пять транспортов и два корабля охранения, еще один транспорт числится за неизвестной подводной лодкой. Сама К-3, израсходовав весь боезапас, возвращается на базу.

Мы остались ждать противника, который скоро должен подойти. Вскоре на западе показался дым, а через некоторое время из-за горизонта стали выступать мачты. В конвое еще оставалось шесть транспортов и полтора десятка конвоиров. Но мы не станем их трогать, пропустим дальше, пусть им занимается авиация. На подходе тот, кого мы так ждем. Они уже догоняют впереди идущий конвой и должны через пару часов выйти на нас.

В основном конвое под охраной двух миноносцев «тип 1938», четырех тральщиков восьмисоттонников, такого же количества шнелльботов и пары дюжин бывших рыбаков, ныне охотников за подлодками, одиннадцать транспортов водоизмещением от пяти до двенадцати тысяч. Севернее в пятнадцати милях шел отряд прикрытия, он же ударный отряд для перехвата мистического русского конвоя.

– Товарищ адмирал, предлагаю подлодкам С-55, Щ-403 и Л-20 заняться конвоем. А всем остальным отойти севернее и расположиться на пути эскадры.

– Это твоя операция, ты и командуй.

– Передать все данные о конвое на С-55, ему первому начинать. Предупредите, что над конвоем висят два стервятника. Ну, капитан-лейтенант Сушкин, удачной охоты тебе.

Следующая должна выходить в атаку Л-20, ей также передали все данные о конвое. Шуйского с Щ-403 предупредили, что после атаки двух первых подлодок конвой может изменить курс и скорость и ему самому придется выбирать позицию для перехвата конвоя. Если мы сможем, обязательно подкорректируем его место, чтобы он точно вышел на противника.

Остальные подлодки я увел севернее на перехват немецкой эскадры.

Глава 4
Разгром эскадры

Стоим на предполагаемом пути. Все предупреждены, первым в атаку выхожу я, после моего залпа выходят остальные и добивают подранков. У Лунина почетная миссия – добить и по возможности заснять момент попадания торпед в корабль, кадры будут незабываемые, они облетят весь мир.

Операторы ГАКа отслеживают курс и скорость кораблей противника. Корабли идут противолодочным зигзагом, часто меняют курс и скорость, но меньше двадцати узлов не сбрасывают. Сверху их также прикрывают самолеты, проверяя, есть ли по курсу эскадры препятствие, в виде подводных лодок. Не все шумы операторы смогли идентифицировать. Да, на эсминцы у нас почерки в базе данных есть, а вот на крупные корабли, извините, еще их не встречали в открытом море. Но и так стало понятно, акустики и без этого смогли определить, где кто из крупных кораблей примерно находится. Впереди два эсминца типа «Нарвик». Им первым вступать в бой, с их мощной артиллерией, если вдруг они встретятся с кораблями противника. Следом шел крейсер, а вот за ним два линкора, кто есть кто, мы должны поглядеть. Если вспомнить, как шли «Бисмарк» и «Принц Ойген» в свой прорыв в Атлантику, то можно предположить, что, возможно, и тут будет аналогично. Первым идет «Шарнхорст», за ним «Тирпиц», так как дальше прослушиваются шумы винтов еще одного крупного корабля – но не линкора. Это, должно быть, «Хиппер» идет в авангарде, а на траверзе с обоих бортов всю эту эскадру прикрывает четверка эсминцев и дюжина шнелльботов.

– Леня, пошли телеграмму на гитлеровскую эскадру, и знаешь что, отправь ее на английском языке.

– А какой текст?

Кочетков сделал стойку, как охотничья собака, почуяв дичь.

– Это вы о чем, товарищ Лазарев?

– Как – о чем, хочу фрицев предупредить. – Кочетков уже рот открыл, пытаясь что-то сказать, но я продолжил: – Чтобы вели себя смирно, не хулиганили, а сразу шли в Кольский залив и подымали белые флаги.

– Тьфу ты черт, – в сердцах воскликнул полковник, – никак не могу привыкнуть к их шуткам.

– Леня, передашь примерно такой текст. «Командующему фашистской эскадрой и всем командирам в отдельности. Советское командование поддерживает стремление германского командования к добровольной сдаче своих кораблей. Прием как самих кораблей, так и их экипажей будет производиться на рейде Полярного. Всем добровольно сдавшимся гарантируем курортные условия содержания в живописных местах по своему желанию. Кто не согласен, можем предложить альтернативу, не менее заманчивую. В очень гостеприимном месте с постоянным видом на океан, только места для проживания – многоместные отсеки ваших кораблей на дне этого океана. Выбирайте, что вам по вкусу. Заранее благодарим за правильный ответ. И спасибо за доставленные корабли».

В центральном стоял хохот.

– Ну ты, Михаил Петрович, даешь! После такого послания фрицы сейчас же развернут свою эскадру и драпанут до самой Германии.

– Я, товарищ адмирал, шанс им дал: или сдаться и поехать в живописные места Сибири, или…

– Да, с вами не соскучишься.

– Товарищ адмирал, а вы бы попробовали вот в этом замкнутом пространстве три месяца без шуток прожить.

– Да ладно, я все понял, конечно, с шутками легче переносить все тяготы долгих походов.

Когда эскадре оставалось пройти до нас миль пять, я решился глянуть в перископ, в каком же порядке идут корабли противника.

Красота! Я понимаю, вот она сила, кто ее может остановить. Как и предположили акустики, впереди шел «Нюрнберг» и два эсминца, а вот за ним сразу «Тирпиц», а не «Шарнхорст».

Акустики уже точно знают, где кто идет, параметры уже загружаются в БИУС. Остаются считаные минуты до залпа.

– Старший лейтенант Малышев, твоя цель – «Тирпиц», по нему ударишь двумя шестидесятипятимиллиметровыми, и, как только торпеды выйдут, сразу перезаряжай аппараты. Сколько у нас пятьдесят треть их? – Хотя я и так знал, что их у нас последние три штуки.

– Товарищ командир, всего три. Даже на полный залп не хватит, я в последний аппарат загрузил 53–38 на всякий случай.

– Ты смотри только, первым залпом ее не выпусти в запарке, а то она всю малину нам испортит, своим следом выдаст атаку по кораблям. Целями для пятьдесят третьих будут «Хиппер» и «Шарнхорст», их надо остановить, чтобы не убежали. У «Шарнхорста» шкура толстая, ему парочку пошлешь, потом, когда перезарядишь аппараты, добавишь одну шестьдесят пятую.

– Товарищ командир, а я что, опять без работы?

– Да нет, Три Эс, там еще есть шесть эсминцев и крейсер. Двенадцать ракет мы уже использовали, осталось столько же, но четыре со спецголовкой, их не трогаем, парочку нашим оставим для изучения, остается шесть. Вот эти шесть и готовь, будем использовать после того, как выйдут в атаку наши лодки, и посмотрим, что после этого выйдет.

– Торпедная атака!

Все были в ожидании – вот он, миг наивысшего напряжения, адреналин так и приливает, кажется, что ты сейчас сам, голыми руками, не прибегая к торпеде, пробьешь этот бронированный борт.

Я глядел на планшет оперативной обстановки, остаются какие-то мгновения до пуска, и ничто уже не спасет этого бронированного исполина.

И вот командую:

– Торпедные аппараты с первого по пятый товсь. Пли.

Первыми в сторону «Тирпица» устремились две 650-миллиметровые торпеды с полутонной мощной взрывчатки. Следом вышли три 533-миллиметровые торпеды, которые устремились к своим целям из блока самонаведения. Как только торпеды покинули свои места, так в торпедном отсеке закипела работа. Надо было перезарядить торпедные аппараты новыми подарками для фрицев. Первым, как мы и рассчитывали, получил свои гостинцы «Тирпиц». Первая торпеда поразила линкор между девятым и десятым отсеком. В девятом находился пост энергетики и живучести, главные распределительные щиты, коридоры гребных валов, а в десятом две носовые турбины, но они могли работать и в затопленном отсеке, вторая торпеда попала между тринадцатым и четырнадцатым отсеком. Тринадцатый отсек – это носовая группа котельных отделений, а в четырнадцатом отсеке располагались турбогенераторы. Линкор разом лишился половины электричества, также вышла из строя энергетическая установка правого борта. Линкор стал терять ход и поворачивать на обратный курс. Прозвучали еще три взрыва – это пятьдесят третьи нашли свои цели.

Поднял перископ, и что я тут вижу: «Тирпиц» пытается повернуть, но с осторожностью. У него заметный крен на правый борт, но он еще двигается. Отыскал в перископ «Шарнхорст», смотрю, хотя его и поразили наши торпеды, но крена не наблюдаю, да и скорость он не сбросил.

– Похоже, слабоваты для него наши торпеды, – высказался я вслух.

– Для кого торпеды слабы? – уточнил Сан Саныч.

– Да наши пятьдесят третьи для «Шарнхорста».

– Так у него и броневой пояс 350-миллиметровый, у «Тирпица» только 315-миллиметровый, а у «Бисмарка» 320-миллиметровый.

– Что за черт! А, вот почему он такой резвый, – воскликнул я, наблюдая в перископ за происходящим на поверхности. И понял, что одна из трех торпед не поразила «Шарнхорст».

– В чем дело? – заволновался Саныч.

– Да «Шарнхорст» словил только одну предназначенную для него торпеду, оттого и резвый, третью поймал эсминец, который сейчас пойдет якорем на дно.

Вот эту картину я и увидел в перископ, когда линкор прошел вперед, и за ним открылась картина тонущего эсминца. Эсминец после попадания торпеды смог с минуту продержаться на поверхности, не многие спаслись с него, прежде чем он исчез под водой, унося на дно большую часть своего экипажа.

– Что у нас дальше? А вот «Хиппер» стоит без хода, – комментирую я, – с заметным дифферентом на корму.

В центральном отсеке оживление от услышанного. Продолжаю наблюдать. Вижу, шнелльботы устремились на правый траверз поврежденных кораблей, откуда-то с этой стороны пришли торпеды. Надо во что бы то ни стало больше не допустить такого промаха, надо обнаружить и уничтожить подлодку противника. Или, на худой случай, принудить его отказаться от атаки и запрятаться где-то в глубине моря.

– Малышев, что у тебя?

– Минутку, товарищ командир.

Дальше из динамика раздался трехэтажный мат, все поняли, что Малышев не успел отключить связь, а уже разносит своих подчиненных.

Послышались разрывы глубинных бомб, это немцы для острастки пугали невидимые подлодки.

– Товарищ командир, – раздался голос Малышева, – торпедные аппараты перезаряжены.

– Молодец. Ввести новые данные, цель оба линкора.

– Товарищ командир, С-56 и С-102 выходят в атаку, – доложил оператор ГАКа, – они пытаются перехватить повернувшую на обратный курс головную группу в составе крейсера и пары эсминцев.

– Товсь. Пли.

Еще две шестьдесят пятые устремились к фашистским линкорам. «Тирпицу» все же удалось повернуть на обратный ход, но его средняя турбина уже сдыхала, после попадания торпеды в соседний отсек произошел сдвиг самой турбины. Кроме того, сам турбинный отсек постепенно затоплялся, насосы не справлялись с поступлением воды. Крен линкора достиг двадцати градусов, его артиллерия уже не могла действовать, подойди любой корабль с левого борта, и он смог бы расстрелять его, не опасаясь противодействия. И вот со стороны этого самого борта взметнулся огромный столб воды и обломков. На этот раз и «Шарнхорст» был остановлен, торпеда попала в корму перед траверзной переборкой, уничтожая полностью средний и левый валы линкора и калеча правый, так как все три вала с винтами на «Шарнхорсте» расположены на одном уровне. Корма провисла, перебитая взрывом, теперь уж он точно никуда не уйдет, разве что на дно. Три эсминца и две летающие лодки, как и эта мелочь до этого, заметались между нами и поврежденными кораблями. Наверху метались две летающие лодки, не понимая, кто наносит удар по их кораблям. «Тирпиц» после попадания третьей торпеды встал на ровный киль, со стороны он выглядел совершенно неповрежденным. Только теперь сидел глубже и еле-еле двигался.

– Отходим на пять миль южнее. Три Эс, готовь ракеты, надо очистить пространство для наших подлодок от эсминцев.

– Товарищ командир, поражен еще один эсминец, – пришел доклад от операторов.

– Кто отличился из подводников (я сразу понял, о ком идет речь)? Щедрин или Городничий?

– Они оба стреляли веером полным залпом, и чья из восьми торпед попала, неизвестно.

– А где С-101?

– Продвигается на запад, надеется кого-то перехватить на отходе.

– Лунин на месте? Скоро его выход.

– Да он уже в трех милях от «Тирпица», но на пути два эсминца и шнелльбот, может ближе и не подойти.

– Сережа, ты готов, я знаю, у тебя давно руки чешутся испробовать свои игрушки на чем-то конкретном, а то все по берегу стрелял и не видел результата своей стрельбы.

– Да, я всегда готов, командир.

– Хорошо, сейчас глянем, кого нам убрать в первую очередь. Владимир Александрович, что у нас на экранах?

– Командир, «Хиппер» зашевелился, наверное, неполадки устранили, похоже, управляется только машинами, разворачивается на обратный курс, «Тирпиц» также ковыляет на запад, скорость не более пяти узлов.

– А что «Шарнхорст»?

– Стоит смирно, думаю, попробуют «Нюрнбергом» буксировать.

– Блин, вот было бы отлично и его захватить до кучи к «Шееру». Но вряд ли второй раз такой фокус с фрицами провернем.

Виноградов и Кочетков находились тут же в центральном, молча наблюдали за происходящим. Но им идея с попыткой захватить еще и «Шарнхорст» тоже показалась заманчивой.

– Михаил Петрович, – выступил Виноградов, – как вы бы поступили в этой ситуации? Что бы вы предприняли для захвата линкора?

– Честно говоря, я не вижу вариантов, как можно в этой ситуации захватить линкор. «Шеер» был один и глубоко в нашем тылу, другого варианта, как сдаться, у него просто не было, а этот окружен эсминцами и торпедными катерами да еще недалеко от своих берегов, они снимут с него экипаж, а его просто потопят торпедами.

– А если подумать хорошо? Может, придумаем что-то?

– Товарищ адмирал, я тоже не прочь представить этот линкор в составе Советского флота, но это невыполнимая задача, пока вся эта мелочь тут крутится.

– Так разгоним ее. Твоя задача – эсминцы и крейсера.

– Давай попробуем. Сережа, цели все определены? Точно? Тогда залп.

За бортом раздался рев стартовавших ракет. Первым был поражен ближайший эсминец, ракета поразила его между трубами, спикировав сверху. Проломив палубу, она взорвалась в отсеке вспомогательных механизмов, который расположен между котельными отсеками. Последствия взрыва ужасны: разрушены переборки между обоими котельными, борта выпучило, швы лопнули, и вода устремилась в отсеки, затапливая их. Осталось только переднее котельное отделение, но главная электростанция была уничтожена, насосы встали. Эсминец закачался на волнах, потеряв ход. Следующим был его собрат, получивший ракету в кормовую надстройку, где стояли орудия главного калибра, взрыв ракеты и детонация боеприпаса отрывают корму вместе с кормовым турбинным отделением. Оба эсминца можно списывать со счетов. Кое-что немецкие моряки все же увидели. Например, из моря, возможно, эти снаряды показались, позади них виднелось что-то похожее на огонь и дым, они летели низко над морем, но вдруг резко взмыли вверх и спикировали на их корабли. Это было что-то непонятное и страшное, ни один из этих снарядов не промахнулся. Все четыре эсминца были поражены и теперь стоят без хода, медленно погружаясь в холодные воды Баренцева моря. Еще по одной ракете попало в крейсера. Если «Хиппер» выдержал это попадание – хотя он и горел, но уходил на запад, то «Нюрнберг» остановился, накренившись на левый борт.

Теперь Лунину и всем остальным никто не мешал, ибо катера занялись спасением экипажей тонущих кораблей. Он не стал пока трогать подранков, хотя руки чесались. Собственно, ему никто не мешал отправить оба эсминца на дно, но он решил, пока катера заняты спасением, пройти под эсминцами, в первую очередь добить линкор «Тирпиц», фиксируя его агонию на камеру. Для этого у него на борту находился специальный корреспондент «Красной звезды». Но Лунин не был бы Луниным, он и тут решил сыграть на публику, занял позицию так, что перед носовыми аппаратами находился линкор, а перед кормовыми один из поврежденных эсминцев. Именно эти кадры кинохроники облетели весь мир: у борта линкора встали пять водяных столбов, взметнувшихся выше мачт. Линкор начал медленно заваливаться на борт, повторяя произошедшее более двадцати лет назад с австро-венгерским линкором. Правда, в той кинохронике не было момента, как эсминец, расколотый пополам, погружался под воду. А здесь это все было, и было заснято одной панорамой. И тонущий линкор, и стоящий без хода эсминец, у борта которого катера принимали раненых, а где-то уже вдали уходящий на запад «Хиппер», и вот в объектив кинокамеры попадает следующий эсминец, в который врезаются две торпеды и отправляют его на дно.

Нам за такие кадры надо «Оскара» давать! Лунин после торпедирования линкора и эсминца сразу пошел на базу, чтобы, не дай бог, что-то не случилось с такими кадрами, – задержись он тут, их срочно надо было доставить вначале на базу, а потом уж в Москву. А немцы на всех частотах взывали о помощи. Но подводная лодка «Морской волк» заглушала эти передачи, не оставляя надежды на помощь. Кроме того, на все подлодки передали приказ – «Шарнхорст» пока не трогать.

Адмирал Отто Шнивинд, командующий группой ВМС «Север», оставался на мостике тонущего флагмана своей разбитой эскадры, не захотел его покидать, как ни уговаривали офицеры его штаба. Он понимал, что его карьере пришел крах и лучше погибнуть с честью, стоя на мостике своего корабля, чем быть изгнанным с позором и облаянным незаслуженно этим бесноватым ефрейтором, возомнившим себя великим полководцем. Но это в лучшем случае, а то можно оказаться и у стенки с повязкой на глазах. И кто его разбил, ну конечно же не русские, как могут русские вот так взять и уничтожить, казалось бы, непобедимую эскадру. Естественно, это англичане с их подводными лодками устроили засаду на его корабли. «У русских не может быть таких мощных торпед. Точно англичане, только они могли создать торпеды, начиненные не менее чем тонной взрывчатки. Ведь воздушная разведка обнаружила именно английскую подлодку, значит, и рядом с нами тоже англичане. Если бы не эти торпеды, а может, это были мины, установленные у нас под днищем? Так как первые взрывы происходили под килем, а не у борта. Так, значит, это английские коммандос проникли к нам на базу и прикрепили к днищу магнитные мины, и никто этого не обнаружил. А эти хвостатые снаряды, которые поразили и вывели из строя корабли сопровождения, они чем-то напоминают наши секретные разработки, о чем рассказывал мой хороший приятель, командующий флотилией сторожевых катеров по охране острова Узедом, где находятся секретные заводы и полигоны для испытаний секретных вооружений. Он рассказывал о каких-то летающих снарядах «Физелер-103», проходивших там испытания. Мы, значит, только испытываем, а кто-то уже применяет. Это тоже все указывает в первую очередь на англичан. Ну кто еще мог эти снаряды применить».

Размышления адмирала прервались вместе с перевернувшимся вверх килем линкором.

«Хиппер» уходил все дальше и дальше на запад, он получил торпеду и ракету, потеряв энергоустановку правого борта. Да, им крупно повезло, что оба попадания были почти в одно и то же место. Теперь крейсер не мог дать более двадцати узлов, да и крен все увеличивался из-за повреждений. Со всеми повреждениями, полученными крейсером, аварийные партии пока не могли справиться. Командир крейсера капитан первого ранга Ганс Хартманн надеялся довести свой корабль до базы. Ему еще повезло, его корабль мог двигаться, не как другие, которые превратились в беспомощные цели, качающиеся на волнах и ждущие, когда их потопят. Но вот кто эту засаду устроил, русские или англичане? И что-то с радио связью, никак не можем связаться с базой, да ни с кем не можем, стоит один шум на всех частотах. Надо быстрей уходить, пока не торпедировали, как флагмана, который на глазах верхних боевых постов перевернулся вверх килем после попаданий нескольких торпед сразу. Ганс Хартманн зря надеялся, что ему удастся уйти, он и не предполагал, что его курс ведет прямо под торпеды С-101 капитана третьего ранга Егорова. Получив еще три штуки в борт, крейсер такого издевательства на свою конструкцию не выдержал и, также потеряв устойчивость, перевернулся, продержавшись еще какое-то время на поверхности, пошел на дно. Все шнелльботы были переполнены спасенными, вокруг плавали плоты, за которые разгорались нешуточные баталии, кроме того, в воде плавало много трупов: люди замерзли, холодная вода доделала то, что не смогли торпеды и ракеты русских подлодок.

– Михаил Петрович, надо связаться со штабом и обрисовать обстановку, попросим выслать сюда эсминцы и поддержку с воздуха, на случай если немцы вышлют авиацию и сами попытаются уничтожить свои корабли, и пусть они разгонят эту мелочь, пора им домой.

– Товарищ адмирал, вы что, все же надеетесь захватить линкор или другой какой-то корабль? Вот, например, крейсер «Нюрнберг» в нашем времени нам достался по репарации и получил имя «Адмирал Макаров». Он сейчас также стоит без хода, получив одну ракету. По всей видимости, получил повреждения не такие сильные, и немцы пытаются его спасти. Похоже, с пожарами они понемногу справляются, он не так сильно горит. Эвакуировать экипаж тоже не пытались, значит, может и ход дать.

– Можно попытаться захватить крейсер. Так у нас тут стоят линкор «Шарнхорст», крейсер и три эсминца, из них ход могут дать крейсер и, может быть, один из эсминцев. Так?

– Да, так.

– Раз так, давайте предъявим ультиматум, пусть спускают флаги, будем в плен брать.

– Приказ на С-56 Щедрину – занять позицию напротив крейсера, на С-102 Городничему – взять под прицел эсминец на правом траверзе линкора. Занять позицию так, чтобы не попасть в линкор, если будет дана команда стрелять. Это у нас будет наглядный пример, если фрицы проигнорируют ультиматум. После отказа сразу взрываем его.

– Ну, ты, Михаил Петрович, психолог. Хочешь взять их на испуг.

– Так у нас хорошие учителя были, товарищ полковник.

– И кто же они?

– Так они и были, когда безоружные суда расстреливали, не боясь ответного удара.

Я, правда, намекал на методы НКВД.

– Леня Ухов, давай посылай ультиматум о сдаче кораблей на частотах немецких радиостанций. И подбери словечки поубедительней. Пономарёв, ответ из штаба флота пришел?

– Да, товарищ командир.

– Так чего молчишь. Давай зачитывай.

– Инициативу одобряем, приказ кораблям дан. Самолеты высылаются, при подлете свяжутся. Обстановку объясните сами.

– Корабли часов через пять подойдут, и что дальше?

– Допустим, немцы сдали свои корабли, а кто тогда их потащит? Нам что, неделю их караулить, пока прибудут буксиры? Немцы нам такой возможности не дадут, уже через сутки здесь соберутся все подлодки одиннадцатой флотилии в придачу к пятому воздушному флоту.

– Вот и я об этом, Сан Саныч, что такой же фокус, как в Карском море, у нас здесь не пройдет. Линкор стоит почти на прямом киле, его артиллерия в полном порядке, эсминцы он к себе не подпустит, расстреляет к чертовой матери. Кроме того, они рассчитывают, что «Нюрнберг» даст ход.

– Тащ капитан первого ранга, один эсминец не справился с повреждениями, теперь погружается в воду, – доложил акустик.

– Который из трех?

– Тот, что был на правом траверзе линкора.

– А, это тот, что без кормы, а не он ли в прицеле у С-102?

– Так точно, у нее, но она начала движение. Меняет позицию.

– Леня, ответ от командира линкора Хаффамира получен или молчит?

– Молчит, товарищ командир.

– Скоро там С-102 займет позицию?

– Минут через десять должна выйти на линию удара, – доложил акустик.

– Как только встанет на позицию, доложить.

Капитан первого ранга Фридрих Хаффамир – командир линейного корабля «Шарнхорст» – еще недавно смеялся над полученной за несколько минут до катастрофы, как показалось всем, идиотской радиограммой, вначале принятой за шутку, поскольку предлагалось идти сдавать корабли русским. Ну и юмор у англичан. Адмирал предупреждал, что воздушная разведка обнаружила английские подводные лодки.

Теперь он не смеялся, понимал, что свой корабль ему не спасти. «Сам по себе корабль еще мог драться. Но вот с кем? Видимого противника в радиусе двадцати миль не наблюдалось, а угрозу из-под воды отвести было нечем. Все эсминцы или потоплены, или бесполезными корытами дрейфовали недалеко от линкора. Сторожевые катера переполнены спасенными и в связи с этим небоеспособны, кроме того, часть из них уже ушла к берегам Норвегии, чтобы высадить этих бедолаг. Некогда мощная эскадра за каких-то двадцать минут перестала существовать. Линкор «Тирпиц» вначале получил два попадания с левого борта, даже не знаю, это были торпеды или мины. Взрывы происходили под самим линкором, а не у борта, как будто линкор попал на минное поле. А вот в нас попала торпеда, но нас спас броневой пояс. Повреждения получили минимальные, на нашу боеспособность они не повлияли. Почти одновременно с нами был поражен торпедой Z-30, который спустя некоторое время затонул. И сразу после попадания в эсминец был торпедирован «Хиппер», который застыл из-за остановки турбин. Можно подумать, что английская или русская подлодка выставила мины прямо на пути эскадры. Но здесь глубоко. Значит, они, кто бы там ни были, определили курс кораблей и выставляли мины без якорей прямо перед кораблями после того, как прошел головной отряд во главе с «Нюрнбергом».

После повреждения флагмана я получил приказ от адмирала Шнивинда продолжать операцию. Даже с такими силами, что оставались у нас, спасти свой конвой при встрече с нами у русских шансов не было. Однако через несколько минут мой корабль либо попал на мины, либо очень мощная торпеда чуть не оторвала ему корму. Следующий взрыв произошел под «Тирпицем», уже развернувшимся на обратный курс. Он еще кое-как мог двигаться, в отличие от нас, но было видно, что он получил тяжелейшие повреждения. Еще оставалась надежда спасти корабли, так как «Хиппер» с повреждениями справился, да и «Нюрнберг» с эсминцами возвращался. Оба этих крейсера могли взять на буксир поврежденные линкоры и попытаться отбуксировать нас до ближайшей базы. Но тут был торпедирован эсминец из сопровождения «Нюрнберга». Значит, в этой засаде не менее пяти-шести подводных лодок. А потом началось совсем что-то невообразимое, на корабли спикировали какие-то снаряды, и все оставшиеся корабли были выведены из строя. «Тирпиц» получил несколько торпед в борт, перевернулся и ушел на дно. За ним последовал Z-25. Хартманн решил удрать, его крейсер хоть и был поражен этим дьявольским снарядом, но еще мог передвигаться, но далеко не ушел. Теперь вот опять – приняли новую радиограмму. В ней говорилось о немедленной сдаче кораблей. В противном случае будем кормить рыб, а вода холодная, и максимум, что мы успеем сделать, прежде чем пойдем на дно, – это провести всем экипажем десятиминутные водные процедуры. И опять эта подпись под текстом «Командир подводной лодки «Морской волк» Ламипет». Принимать радиограммы мы можем, а передать не получается. Как доложил начальник связи – стоит сплошной шум и треск».

– Герр капитан, команда Z-29 покидает корабль, эсминец уже не спасти, – раздался спокойный голос одного из офицеров обреченного линкора, что вывело командира из прострации.

– Нам тоже не спасти свой корабль, остается только погибнуть вместе с ним. Ни о какой сдаче корабля англичанам или русским не может быть и речи. Приказываю подготовить корабль к взрыву, а команде покинуть корабль.