Текст книги "Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия"
Автор книги: Борис Акунин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Страна волжских булгар, по представлениям европейских географов, находилась на самом краю света. О ее месторасположении туманно пишут: «еще восточнее славян». Точные границы Булгарии нам неизвестны. Не исключено, что она простиралась далеко на восток, за Уральский хребет, но скорее всего восточной границы просто не существовало – не с кем было граничить.
Прабулгары были одним из осколков гуннского нашествия. Этот некогда единый народ, скорее всего тюркского корня, под ударом аварской орды разделился на две ветви, которые в конечном итоге оказались почти в трех тысячах километров друг от друга. Одна утвердилась на Балканах и со временем растворилась в местном славянском населении, переняв его язык и культуру, так что от былых кочевников осталось лишь прежнее название България. Вторая часть ушла на северо-восток, долго скиталась и в конце концов то ли в VII, то ли в VIII веке осела в устье Камы. Там булгары (буду называть их так, чтобы отличить от дунайских болгар) смешались с коренными финскими племенами, но сохранили свои обычаи и язык, от которого происходит современный чувашский.
Так далеко на севере булгары оказались отступая от более сильных хазар, в вассальную зависимость от которых они в конце концов попали, но полностью самостоятельности не утратили, и их государство оказалось значительнее долговечнее хазарского.
Арабы пишут, что булгарами управлял «малик», то есть монарх. В периоды независимости он назывался ханом, а при хазарском владычестве – эльтебером, то есть наместником. Известно, что с ослаблением в X веке каганата булгарское государство приняло ислам, переняв его у арабских купцов.
Страна эта очень зависела от торговли с Востоком. Благодаря торговле, она, собственно, и возникла.
Булгары выгодно разместились на водном пути от Каспия в северную Европу. Аравийские и хазарские купцы везли по Волге с юга свои товары и меняли их на меха. Из торжищ образовались два больших города – Сувар и Булгар (он же Великий Булгар), в каждом из которых, согласно арабскому источнику, проживало до десяти тысяч человек, весьма значительное население для той эпохи. Первоначально народ не был многочисленным, он состоял примерно из пятисот родов, однако постепенно подчинил себе окрестные племена. Одни только черемисы в военное время давали хану несколько тысяч всадников.
Впрочем, Булгария не была воинственным государством. Если и происходили столкновения с западными соседями русославянами, то обычно по инициативе последних. Вероятно, Булгарии и без военных походов хватало доходов от торговли, земледелия и ремесел.
В наших летописях волжских булгар называют «серебряными», поскольку они привозили серебро. Кроме того, они разводили хороших коней и поставляли «жито», то есть, очевидно, обладали более эффективным сельским хозяйством. О высоком уровне развития свидетельствует и то, что Булгария чеканила собственную монету.
В IX веке волжская Булгария воспринималась русославянами как страна завидного богатства и процветания, но отнюдь не как источник политического влияния.
Доминирующей политической силой в восточноевропейском регионе был Хазарский каганат.
ХазарыПримерно в то же время, когда русославяне стали заселять восточноевропейскую равнину, со стороны Каспия в приволжские и причерноморские степи прибыл большой кочевой народ хазары. Он, видимо, представлял собой смешение разных этносов, преобладающим элементом среди которых был тюркский. Особенность хазар, которые вначале вели себя как все остальные бродячие племена (то есть жили набегами и следовали за пасущимися стадами), заключалась в том, что, укрепившись в низовьях Волги, они довольно скоро изменили свои обычаи.
По реке проходил важный торговый путь Восток – Северная Европа, удобный для арабских, еврейских и прочих восточных купцов, по тем или иным причинам предпочитавших возить товары в обход византийских владений, то есть не через Черное море. Хазары быстро поняли, что участие в товарообмене прибыльней грабительских походов.
Возникли большие торговые города. Главный из них, Итиль, стал столицей нового государства. В летнее время хазары по привычке еще уходили в степи и жили в кибитках, но все больше времени проводили в городских пределах.
Прежде этот пришлый народ придерживался шаманских верований алтайского типа, но создание централизованного государства, как это часто случалось в истории, потребовало введения единобожия.
В середине VIII века после ряда неудачных войн с наступающими из Закавказья арабами верховный владыка хазар принял ислам, но затем арабский мир раскололся и утратил первоначальную напористость. Тогда каган решил подумать еще раз – какой из трех монотеистических религий отдать предпочтение.
Он оказался перед тем же выбором, который придется сделать Владимиру Святославичу сто с лишним лет спустя. Очень вероятно, что при избрании государственной конфессии киевский князь учел ошибку хазарского монарха – поставил на союз с Византией, центральной державой того времени, к тому же тесно связанной с Русью торгово-экономическими интересами.
Но каган, видимо, руководствовался иной логикой. Отлично понимая политические последствия этого решения, он не захотел попадать в религиозное подчинение ни к константинопольскому патриарху, ни к багдадскому калифу, а предпочел иудаизм. В этой религиозной системе, не подвластной никакому иностранному владыке, он мог сам претендовать на роль главы церкви.
Второй (после античности и перед современным Израилем) опыт создания иудаистского государства всегда вызывал большой интерес у исследователей, однако достоверных сведений о хазарах немного, так что реконструкции внутренней жизни каганата часто строятся на предположениях и отрывочных фактах. Существует, однако, вполне правдоподобная гипотеза, согласно которой отказ каганов от языческой религии предков был связан с политическим переустройством страны.
Дело в том, что титул кагана, передававшийся по наследству, считался у хазар VII–VIII веков священным, но при этом верховный правитель обладал лишь номинальной властью. Он был полубожественным существом, представителем сверхъестественных сил и не смел загрязняться земными заботами. При восшествии на престол кагана слегка придушивали шелковым шнурком и задавали ему сакральные вопросы, на которые бедняга отвечал в полубессознательном состоянии. Эти ответы воспринимались как голос бога. Когда со страной происходили несчастья – неудачная война, мор или голод, – в этом винили кагана и убивали его, сажая на трон следующего. Лицезреть «правителя» могли всего несколько приближенных. Фактически он был не монархом, а верховным жрецом или, вернее, идолом.
Реальная власть находилась в руках главнокомандующего каган-бека, власть которого передавалась по наследству. Всё это напоминает средневековую японскую систему бакуфу с ее двумя царствующими династиями: империей управлял не декоративный монарх-микадо, а главнокомандующий-сёгун. И закончилось двоевластие в Хазарии примерно так же. Один из каганов (очевидно, это произошло в самом начале IX века) перешел в иудаизм, тем самым лишив смысла всю прежнюю иерархию. За этим последовала междоусобная война, в которой каган-бек потерпел поражение. Во всяком случае, поздние источники о двоевластии в Хазарии уже не упоминают, государством правят каганы, и имена у них ветхозаветные: Езекия, Манассия, Ханукка, Исаак, Аарон и так далее.
Каган не попытался, как другие властители-неофиты (например, тот же князь Владимир), насильно обратить в официальную веру своих подданных. Иудаизм стал религией царского двора и аристократии, а среди населения имелись и мусульмане, и христиане, и язычники. Толерантность вообще являлась, по-видимому, одной из стержневых особенностей хазарского государства.
В своей внешней политике это царство рано перенастроилось с военной экспансии на экономическую. Подчинение Итилю было сродни «браку по расчету», поскольку покровительство хазар сулило больше выгод, чем тягот.
Например, Булгария, расположенная выше по течению Волги, при конфликте с каганом осталась бы без речной торговли, которая составляла основу ее процветания. Выгоднее было покориться, тем более что иго оказалось совсем не тяжким.
Точно так же поступили и русославяне: поляне, северяне, вятичи, радимичи. Признав власть хазар, они платили необременительную дань («по белке с дома»), а взамен получали все выгоды участия в каспийской и черноморской торговле. Правда, каган брал со славянских купеческих караванов десятипроцентную пошлину, но взамен обеспечивал безопасность торговых путей.
Очевидно, отношения с номинальным сюзереном были взаимовыгодными. В «Повести временных лет» нет жалоб на хазарские притеснения, а из иностранных хроник известно, что славяне охотно нанимались служить в регулярное войско кагана.
Пока каганат стоял крепко, необходимости в собственном государстве у русославян не возникало. Однако во второй половине IX века ситуация на юго-востоке изменилась.
Ушли в прошлое времена, когда каганат слыл могущественной державой и византийские базилевсы считали выгодной партией брак с хазарскими царевнами. (Император Лев IV, сын одной из них, даже вошел в историю под прозвищем Лев Хазар).
Из Азии нахлынула новая волна миграции, под натиском которой каганату пришлось убраться из степей между Доном и Днепром.
Плохо организованная, но многолюдная и воинственная тюркская орда печенегов стала угрожать пути из варяг в греки. Хазарское царство не могло прикрывать своих данников от опустошительных набегов степной конницы.
Если русославяне не хотели потерять торговлю с Византией и угодить под печенежское иго, несравненно более тяжкое, чем мягкое правление хазар, нужно было научиться самим себя защищать.
Всё готово для государства
Итак, внешнеполитические обстоятельства требовали от русославян объединения и централизации. Больше всего в этом нуждались обитатели юго-восточного угла будущей страны, страдавшие от степных разбойников и зависевшие от днепровской торговли.
Там жило самое крупное и развитое из племен – поляне. Неслучайно столицей всего русского государства станет Киев, их главный город, хотя центростремительное движение стартовало на противоположном конце будущего государства.
Как и в случае с другими раннерусскими городами, неизвестно, кто и когда основал Киев. По преданию, своим названием он обязан некоему Кию, не то перевозчику, не то местному князю, но это почти наверняка легенда, придуманная в позднейшие времена.
В описываемую эпоху на западе уже возникли другие славянские государства – болгарское, чешское. Вскоре появится и польское. Внутренняя эволюция славян – и социальная, и экономическая – подготовила эту группу народов к переходу на следующий этап общежития.
Чем же определялась внутренняя готовность русославян к созданию собственного государства?
Мы видели, как речная торговля постепенно превратила страну хуторов-городищ, кормившихся от земли и леса, в страну городов, ориентированных на международную торговлю. Жители этих крупных населенных пунктов, оторвавшись от натурального хозяйства, должны были выменивать пищу и товары у соплеменников, оставшихся на периферии. Сначала близлежащие, а затем и удаленные поселки стали рассматривать город как источник постоянного дохода. В случае же опасности за стенами города и под защитой гарнизона можно было укрыться от врага.
Город естественным образом превратился в центр жизни целой волости, а если это был большой город, то и области. Со временем оказалось, что прежние родо-племенные связи менее актуальны, чем географическая близость к средоточию экономической и политической жизни.
В границах области, прилегающей к большому городу, могли жить люди, принадлежавшие к разным родам и даже племенам. Постепенно областной принцип организации у русославян стал преобладающим, разрушая прежний родовой уклад. От региональной централизации до создания государства всего один шаг.
Имелся и активный агент, который мог исполнить роль крови, циркулирующей по инфраструктуре удобного речного сообщения. Таким подвижным элементом были наемные варяжские дружины, не привязанные к определенному месту проживания и всегда готовые тронуться в путь. Не хватало лишь энергетического толчка, с которого начинается история любого государства.
В 862 году (или около этой даты) такой импульс наконец возник.
Рождение государства
Всё под вопросом
Что именно произошло в 862 году (или несколько раньше), никто толком не знает. Историки оперируют одним и тем же источником сведений – коротким фрагментом из «Повести временных лет», причем каждый интерпретирует текст по-своему, препарируя каждую фразу и рассматривая под микроскопом каждое слово, допускающее разные толкования.
Приведу этот кусок хроники, на котором, как на фундаменте, держится весь небоскреб российской историографии, целиком в переводе на современный язык.
«В год 6370 [2]2
По летоисчислению от сотворения мира.
[Закрыть] (862).Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них [3]3
То есть племен северо-запада.
[Закрыть]правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву».И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь [4]4
Весь – предки современных вепсов.
[Закрыть]: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене.Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – словене, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.
И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?». Те же ответили: «Были три брата Кий, Щек и Хорив [5]5
Я опускаю предание об основании Киева тремя братьями, как не имеющее исторических подтверждений и безусловно мифическое.
[Закрыть], которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.В год 6374 (866). Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14-й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян [6]6
Агаряне – это арабы.
[Закрыть], дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь.Эти же вошли внутрь Суда [7]7
Суд – залив Золотой Рог.
[Закрыть], множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море ее полу. Была в это время тишина, и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.В год 6387 (879). Умер Рюрик, передал княжение Олегу – родичу своему, отдав ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал».
Итак, отправной точкой истории российского государства является следующее событие: славянские (словене, кривичи) и финские (чудь, весь) племена Новгородчины, прогнав каких-то прежних варяжских угнетателей, затеяли между собой распрю, не выявившую победителя, и договорились призвать неких «варягов-русь» под предводительством Рюрика, который стал править в Новгороде.
Здесь всё туманно, всё вызывает вопросы и сомнения.
Куда именно «за море» отправились новгородские посланцы?
Что за «варяги-русь» такие – не «свеи», не «урмане», не «аньгляне» и не «готе»? Почему этот этнос не упоминается ни в каких скандинавских источниках?
Было ли добровольное призвание чужеземного князя или произошло нечто иное?
Что за таинственный Рюрик, приглашение которого покняжить в иноземных краях (событие незаурядное) не нашло отражения ни в европейских хрониках, ни в сагах?
Нельзя забывать о том, что первоначальный автор «Повести временных лет» писал текст (а последующие копиисты его еще и редактировали), учитывая политические запросы своей эпохи, а может быть, и по прямому заказу власти предержащей. Власть же во все времена рассматривала историю не как собрание объективных фактов, а как инструмент пропаганды. Обычно правители начинали проявлять сугубую заботу о Клио, когда требовалось произвести над ней какую-нибудь косметическую операцию. Для киевских Рюриковичей самым насущным вопросом была легитимизация владычества их династии в иноплеменной среде. В сущности, летописец XI века последовательно проводит ту же идею, которую изящно сформулировал придворный историограф Карамзин много столетий спустя: «Отечество наше, слабое, разделенное на малые области до 862 года…, обязано величием своим счастливому введению Монархической власти».
Поэтому принимать на веру благостную версию «Повести временных лет», написанной в столице Киевского княжества, которое управлялось варяжской династией, – это всё равно что считать достоверным историческим свидетельством знаменитый гобелен из Байё, где (как раз во времена Нестора) была выткана подробнейшая наглядная хроника завоевания Англии норманнами, да только заказал этот средневековый комикс брат Вильгельма Нормандского, дабы обосновать его сомнительные права на трон, поэтому гобелен излагает сугубо норманнскую версию событий.
Надо заметить, что у многих европейских народов существует предание о том, что их корни тянутся из Скандинавии. Готский историк Иорданес даже именует Скандинавию vagina gentium («лоно народов»). Однако вряд ли следует трактовать этот этногенетический вектор буквально. С точки зрения остальных европейцев, Скандинавия была концом света, за которым ничего уже не существовало, и «скандинавское» происхождение означало лишь, что предки пришли откуда-то очень издалека, с края земли. Кстати говоря, сами скандинавы, следуя той же логике, выводили свой род с далекого юга.
В своем монументальном труде, на чтении которого выросли все образованные русские люди девятнадцатого столетия, Карамзин уверенно пишет: «Начало Российской Истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай. Славяне добровольно уничтожают свое древнее правление и требуют Государей от Варягов, которые были их неприятелями. Везде меч сильных или хитрость честолюбивых вводили Самовластие (ибо народы хотели законов, но боялись неволи): в России оно утвердилось с общего согласия граждан…»
Каждое из этих утверждений весьма и весьма сомнительно.
Призвание (?) норманнов (?)
Несомненно одно: в середине IX века в Новгороде или его окрестностях произошли события, приведшие русскую историю в движение.
Появился некий званый или незваный вождь, которого, возможно, звали Рюриком; какие-то ратные люди «варяги-русь» утвердили свою власть сначала на северо-западе славянских земель, а затем и на юге. Когда оба варяжских центра, Новгород и Киев, объединились под властью единого правителя, родилось государство, которое с тех пор много раз распадалось, но окончательно не исчезло, беспрестанно меняло свои размеры, очертания и даже название (Киевская Русь, Владимирская Русь, колония Золотой Орды, Московское великое княжество, Московское царство, Российская империя, СССР, Российская Федерация), однако сохранило преемственность языка, культуры и политического развития.
Давайте попробуем разобраться в двух «вечных» вопросах, из-за которых было сломано много научных копий, а в болезненно идеологизированные моменты истории и человеческих судеб.
Так приглашали славяне варягов или нет? И кто это такие – «варяги» нашей летописи?
В эту бесконечную дискуссию, длящуюся скоро уж триста лет, примешано слишком много эмоционального и конъюнктурно-политического.
Одним нашим соотечественникам казалось лестным вести генеалогию от викингов; другим мнилось зазорным происходить от иностранцев; третьим – они-то, собственно, и были настоящими историками – просто хотелось установить истину (скажу сразу, что это не удалось и точка в споре не поставлена).
Всякий раз, когда государственная доктрина ориентировалась на борьбу с «низкопоклонством перед Западом», версия норманнского происхождения русского государства подвергалась суровой критике как антипатриотическая и оскорбительная для самосознания великой нации или даже преступная. Но во времена либеральные, западнические «норманизм» с удовольствием поднимали на щит, ибо эта теория подтверждала тезис об изначально европейской сущности России.
Первый бой государственно мыслящих «антинорманистов» с безыдейными «норманистами» произошел еще в царствие кроткия Елисавет.
Санкт-Петербургская академия наук и художеств решила провести «публичную ассамблею», назначенную на 6 сентября 1749 года – день тезоименитства государыни. Два ученнейших профессора – Герхард Миллер и Михайла Ломоносов должны были приготовить каждый по докладу: первый на латыни, второй на русском. Ломоносов отнесся к парадному мероприятию прагматично – сочинил «Слово похвальное императрице Елизавете Петровне», которое, как и подобает панегирику, было «цветно и приятно, тропами, фигурами, витиеватыми речьми как драгоценными камнями украшено», за что и получил лавры вкупе с высочайшим благоволением. Но историограф Миллер, ученый сухарь, воспринял задание слишком буквально. Он подготовил научный трактат «De origine gentis russicae» («Происхождение народа и имени российского»), где, изучив разные источники, пришел к выводу, что русская держава была создана пришельцами из Скандинавии.
Идея была высказана исключительно не ко времени. Российская держава никак не могла идти от скандинавского корня, потому что отношения со Швецией в тот момент были отвратительные. Многоопытное академическое начальство на всякий случай отменило тезоименитственную «ассамблею», а Миллерову «диссертацию» отправило на экспертизу.
Уже отпечатанный тираж научного труда был уничтожен. Более всех негодовал на автора-немца Ломоносов, написавший в своем отзыве, что сии выводы «российским слушателям досадны и весьма несносны». После этого Михайла Васильевич затеял сам писать «правильную» историю России с похвальной целью обосновать «величество и древность» славянского народа.
Бестактному Миллеру урезали жалованье и понизили из профессоров в адъюнкты.
Двести лет спустя сторонник «норманизма» так легко не отделался бы. В эпоху борьбы с «низкопоклонством перед Западом» возник настоящий культ Ломоносова как истинно русского патриота, самоотверженно сражавшегося с иностранным засильем в отечественной науке. Именем Ломоносова назвали Московский университет, где великому ученому стоит целых два памятника – сидячий и стоячий.
Главный советский специалист по древнерусской истории, лауреат Сталинской премии Борис Рыбаков писал в научном труде «Рождение Руси»: «Мы обязаны отнестись с большой подозрительностью и недоверием к тем источникам, которые будут преподносить нам Север как место зарождения русской государственности, и должны будем выяснить причины такой явной тенденциозности». Современники отлично понимали, какие именно органы будут выяснять причины этой тенденциозности, и в те годы никому не хотелось быть «норманистом».
Однако с деидеологизацией исторической науки все запрещенные теории воскресли.
Версии этнической принадлежности «варягов-руси» подразделяются на три группы.
Сторонники первой утверждают, что никаких «находников» не было, а если и были, то не инородные, а свои, славянские. Словом «варяги» летописец называет не норманнов, а варгов, славянское племя, обитавшее на берегах Балтики и родственное новгородцам.
Некоторые историки этого направления уверены, что «русь» – это русии или ругии, славянское население острова Рюген.
Примыкает к этой точке зрения теория историка-славянофила Иловайского, который хоть и признавал скандинавское происхождение «варягов», но считал, что они существенной роли в создании русского государства не сыграли. Оно образовалось без внешних влияний, трансформировавшись из древнеславянского княжества.
«…Есть ли малейшая вероятность, – пишет Иловайский, повторяя на свой лад карамзинский тезис о «беспримерности», – чтобы народ, да и не один народ, а несколько, и даже не одного племени, сговорились разом и призвали для господства над собой целый другой народ, то есть добровольно наложили на себя чуждое иго? Таких примеров нет в истории, да они и немыслимы».
На это можно возразить, что примеры-то как раз имеются. Английское предание VIII века рассказывает о том, как бритты, измученные набегами скоттов и пиктов, отправили за море посольство, чтобы призвать на правление саксов. Известны в Западной Европе и случаи, когда викингских вождей приглашали поселиться на какой-нибудь территории в обмен на охрану от внешних врагов (так, например, возникло герцогство Нормандия, «страна норманнов»). Наш Рюрик, судя по всему, тоже сначала поселился не в самом Новгороде, а в Старой Ладоге, возможно, выделенной ему по договору. Более того, у новгородцев и в гораздо более поздние, хорошо задокументированные времена имелся обычай приглашать князей со стороны, в том числе и неславянских.
Адепты второго направления считают «варягов-русь» племенем инородным, но не скандинавским, а каким именно – тут мнения расходятся. Историк XVIII века Василий Татищев полагал, что это были финны. Николай Костомаров – что литовцы. Иоганн фон Эверс считал, что речь в летописи идет о хазарах. Михайла Ломоносов настаивал на том, что «русь» это балтийские пруссы.
Однако главенствующей – во всяком случае, наиболее распространенной – всё же считается «норманнская» теория, ближе всего придерживающаяся буквального смысла «Повести временных лет».
Вот ее основные аргументы:
– Слово «варяги» употреблялось современниками довольно широко, оно известно не только по русским источникам. Происходит оно от скандинавского vaering (которое, впрочем, неизвестно что означает). Византийцы называли «варенгами» наемников-норманнов. В арабских хрониках тоже встречаются упоминания о «варангах», скандинавских воинах.
– Имена первых русских князей, бояр, послов и старших дружинников почти сплошь скандинавские: Олег (Helgi), Игорь (Ingvar), Аскольд (Hoskuldr), Свенельд (Sveinaldr), Рогволд (Ragnvald) и т. п., так что Татищев в своей «Истории Российской» по этому поводу даже расстраивается: «Сих князей пришествием, видимо, народ славянский настолько уничижен был, что мало где в знатности славян осталось, но всюду имена варяжские упоминаются». Правда, начиная с третьего поколения Рюриковичей, со времен князя Святослава, норманны, видимо, окончательно обрусели и стали брать по преимуществу славянские имена.
– Важным аргументом считается также трактат базилевса Константина Багрянородного «Об управлении империей» (сер. Х века), где перечислены названия днепровских порогов на славянском и «русском» языке, причем последние явно скандинавского звучания.
Оставим все же некоторую вероятность того, что «варяги-русь» могли быть не скандинавским, а каким-то иным этническим элементом. Сути это не меняет. Так или иначе «варяжская инъекция» сыграла роль адреналина, побудившего восточно-славянские племена к созданию государства – и это можно считать историческим фактом.
По правде говоря, вопрос о том, приглашали варягов или они пришли без приглашения, тоже не является ключевым.
Как уже сказано, ничего исторически беспримерного в этом событии не было бы. Однако, если «призвание» и имело место, вряд ли это произошло столь торжественно и значительно, как описано в летописи. Вероятнее всего, Новгородчина попала под варяжское управление не сразу, а постепенно.
В предыдущей главе было рассказано, что норманнские дружины охотно служили славянским городам в качестве охранников и к середине IX века, вероятно, составляли значительную часть населения этих естественно возникших торгово-административных центров. Городок Старая Ладога (Aldeigjuborg), в котором, по-видимому, сначала обосновался Рюрик, по мнению археологов вообще был основан выходцами из Скандинавии, славяне поселились там позже норманнов. Не исключено, что новгородские посланцы ни за какие моря не плавали, а просто наведались к соседям в Ладогу.
В киевские времена, в X–XI веках, различные русские князья неоднократно приглашали на службу отряды викингов и даже, случалось, специально за ними отправлялись в Скандинавию. Очень возможно, что и приглашение Рюрика выглядело так же: северо-западный племенной союз нанял варяжскую дружину для охраны, заключив с нею «ряд». Некоторые историки считают, что в летописной фразе: «Поищем сами в собе князя, иже бы володел нами и рядил по ряду, по праву» словосочетание «по ряду» следует переводить как «по контракту», то есть за плату, на определенных условиях. В этом случае могла повториться история уже поминавшихся саксов, приглашенных в Англию бриттами и через некоторое время превратившихся из гостей в правителей.
Или же никакого приглашения и «ряда» вообще не было, а просто в варяжском поселении Ладога появился некий активный и честолюбивый хёвдинг (предводитель), который через некоторое время распространил свою власть на Новгород и сопредельные городки, посадив там родичей и соратников, а легенда о «приглашении» возникла в более поздние времена, чтобы облагообразить происхождение династии и успокоить национальное чувство коренного населения.
