Текст книги "Индира"

Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава двадцать вторая
ЭПИЛОГ

На следующий день мы с У-бабу отправились в дом свекра. Путешествовать с мужем всегда приятно, ну а я чувствовала себя безмерно счастливой. Много дней назад я пустилась в путь в погоне за своей мечтой. Сегодня я снова в пути, но мечта моя рядом. Мне кажется, что мечту можно сравнить с поэзией, а ее осуществление – с богатством. Что же приносит больше счастья? И то и другое, в равной степени. Разумеется, тот, кто всю жизнь стремился к богатству и наконец обрел его, скажет, что сорванный цветок теряет свою прелесть. Пожалуй, он прав. Ведь и небо не голубое – оно лишь кажется нам голубым. Точно так же мы заблуждаемся, когда думаем, что богатство само по себе приносит счастье. Истинное счастье в поэзии, в самой мечте, потому что не каждому дано умение наслаждаться приобретенным богатством. Многие богачи, как говорит мой дядя, просто хранители сокровищ.

Итак, беспредельно счастливая, я ехала в дом свекра, и на этот раз ничто не помешало мне попасть туда.

Муж рассказал своим родителям обо всем, что со мной произошло. Затем прочли письмо Ромона-бабу, которое я привезла с собой. Это окончательно развеяло все сомнения моего свекра и свекрови, и они остались очень довольны.

Постепенно весть о моем возвращении разлетелась по всей деревне. Моя история, которую теперь узнали во всех подробностях, не вызывала никаких толков и пересудов.

Я написала письмо Шубхашини, по которой сильно стосковалась, и попросила мужа послать Ромону-бабу пятьсот рупий для Харани. Вскоре от Шубхашини пришел ответ. Она ликовала, и, хотя письмо было написано Ромоном-бабу, но я сразу догадалась, что диктовала его Шубхашини. Она сообщала мне все последние новости. Вот некоторые из них:

«Харани ни за что не хотела брать деньги, – писала Шубхашини, – она боялась стать корыстной. «Я сделала человеку добро, так разве можно брать за это деньги!» – заявила она. Однако я напомнила ей, что, не отведай она тогда моей метлы, не пришлось бы ей совершить это доброе дело. «Еще раз захотелось отведать моей метлы? – спросила я. – Думаешь, я не могу отколотить тебя, хотя ты ни в чем не повинна? Сделала доброе дело, получай бакшиш!» После долгих уговоров Харани наконец согласилась взять деньги, но при этом не поскупилась на разного рода клятвы. Пока от тебя не было вестей, она ни разу не засмеялась, а сейчас от ее хохота просто не знаешь, куда деваться».

О старой кухарке-брахманке Шубхашини сообщала следующее:

«После того как ты исчезла, старуха не переставала злорадствовать: «Я знала, что она плохой человек. Такие не бывают порядочными. Гнать надо было из дому эту девку! Я ведь предупреждала, да никто не слушал меня, бедную. Все только Кумудини да Кумудини…» Когда же старуха узнала, что ты уехала со своим мужем, что муж твой и отец оба люди богатые и что сейчас ты благополучно возвратилась в уготованный тебе дом, она принялась уверять: «Я всегда говорила, госпожа, что она благородная девушка, – в бедных семьях таких не бывает! Она и добродетельна, и красива – истинная Лакшми. Дай бог ей счастья! Попросите, госпожа, чтобы она и мне прислала немного денег».

Не забыла Шубхашини написать и о старой хозяйке.

«Свекровь очень обрадовалась, когда узнала правду о тебе, хотя упрекнула меня и Ромона-бабу: «Почему вы скрыли от меня, что эта девушка благородного происхождения?.. Я бы больше заботилась о ней». А затем выбранила твоего мужа за то, что он увез от нас такую прекрасную кухарку».

О Рамраме Дотто Шубхашини написала собственной рукой. Я с трудом разобрала ее каракули: «Хозяин притворился возмущенным и обвинил жену в том, что она сама выгнала красивую кухарку. «И правильно сделала, – ответила свекровь. – А ты бы хотел, чтобы и воду для мытья, и еду тебе подавала непременно красавица».

«Конечно, – пошутил свекор. – Нельзя же вечно смотреть на темнокожую». От огорчения свекровь слегла в постель и по сей день не поднимается. Свекор никак не может убедить ее, что пошутил».

Я, разумеется, не замедлила послать деньги и кухарке, и другим слугам.

Увидеться же с Шубхашини мне довелось всего раз – на свадьбе ее дочери. Я упросила мужа поехать со мной в Калькутту, и сама наряжала невесту перед свадебным обрядом. Старой госпоже я привезла дорогой подарок, одарила всех домочадцев, как они того заслуживали, и с каждым побеседовала. Однако старая госпожа была почему-то неприветлива со мной и моим мужем.

Она много раз намекала мне, что сын ее теперь плохо ест. И я, вспомнив старое, приготовила несколько любимых блюд для Ромона-бабу.

Больше я никогда не гостила у Шубхашини. Не потому, что мне не хотелось готовить, а просто жаль было огорчать старуху.

Прошло много дней, прежде чем старая госпожа и Рамрам Дотто отошли в мир иной. Но и после их смерти мне не пришлось увидеться с Шубхашини. Однако я не забыла ее. И никогда не забуду. В этом мире мне еще не встречалось человека отзывчивее и добрее.

Завещание Кришноканто

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Обширное поместье заминдара Кришноканто Рая находилось недалеко от деревни Хоридра. Кришноканто был очень богат. Его годовой доход составлял почти двести тысяч рупий. Свое огромное состояние Кришноканто нажил вместе с братом Рамканто. Прочная дружба связывала братьев, никогда они друг друга не подозревали в обмане. Поместье было записано на имя старшего брата, Кришноканто. Жили они одной семьей. У Рамканто Рая был сын Гобиндолал. Со дня появления его на свет Рамканто не давала покоя одна мысль: «Состояние нажито нами обоими, а записано на одного. Надо бы, ради благополучия сына, закрепить за ним его часть. Брат, конечно, его не обидит. Он человек справедливый. Но кто знает, как поступят сыновья Кришноканто, если отец их внезапно скончается?» Однако заговорить обо всем этом с братом Рамканто было не так-то легко, и он все откладывал объяснение. Однажды Рамканто отправился осматривать свои поместья, и в дороге неожиданно умер.

Пожелай только Кришноканто – и ничто не помешало бы ему обмануть племянника, а потом завладеть всем состоянием. Но у него и в мыслях не было столь недостойного намерения. Он растил Гобиндолала вместе со своими детьми, и в завещании отказал ему ровно половину всего имущества – все то, что принадлежало покойному Рамканто.

У самого Кришноканто было двое сыновей – Хоролал и Бинодлал, и дочь – Шойлоботи. Кришноканто составил завещание таким образом, что восемь частей должен был получить его племянник Гобиндолал, по три части – каждый из сыновей, и по одной приходилось его жене и дочери.

Хоролал – старший сын Кришноканто – отличался необузданным нравом, и даже с отцом был груб и непочтителен. В Бенгалии завещания обычно не хранят в тайне, и Хоролал узнал его содержание.

– Что же это такое? – возмутился он. – Гобиндолалу ты оставляешь восемь частей, а мне всего три?!

– Так и должно быть, – отвечал Кришноканто. – Я отдаю Гобиндолалу половину – то, что нажито его отцом.

– Подумаешь, много ли нажил его отец! Кто такой этот Гобиндолал, чтобы пользоваться нашим добром?! И зачем ты матери с сестрой выделил долю – ведь содержать их будем мы. Довольно с них небольшой суммы на одежду и пищу.

– Слушай, Хоролал, – рассердился Кришноканто. – Деньги мои. Кому хочу, тому и отдам.

– Вы, видно, потеряли рассудок, отец! Не думайте, что я собираюсь выполнять вашу волю.

Глаза Кришноканто загорелись гневом.

– Если бы ты был мальчишкой, я приказал бы наставнику немедленно высечь тебя, – проговорил он.

– В детстве я подпаливал наставнику усы, а теперь сожгу ваше завещание, – пригрозил Хоролал.

Кришноканто не стал больше спорить. Он просто разорвал свое завещание и составил новое, по которому младшему сыну оставлял пять частей вместо трех, а Хоролалу – всего одну, наравне с женой и дочерью. Взбешенный, Хоролал уехал в Калькутту и прислал оттуда письмо: «Здесь, в Калькутте, пандиты говорят, что женитьба на вдове шастрами не возбраняется. Так вот, если вы не закрепите за мной половину состояния, я немедленно женюсь на вдове».

Хоролал рассчитывал, что такая угроза заставит его отца изменить завещание. Однако ответ Кришноканто лишил его последней надежды.

«Ты посмел ослушаться меня, – писал Кришноканто, – и я не желаю больше знать тебя. Можешь жениться на ком хочешь. Я же волен распорядиться своим имуществом, как пожелаю. Но предупреждаю тебя, если ты действительно женишься на вдове, я изменю свое завещание, только совсем не так, как тебе хотелось бы».

Вскоре после этого Хоролал известил отца о своей женитьбе. Кришноканто Рай снова порвал завещание.

В деревне жил тогда тихий, незаметный человек по имени Брохманондо Гхош. Был он с Кришноканто неизменно почтителен, и за это пользовался особым покровительством заминдара. Брохманондо обладал превосходным почерком и обычно составлял для Кришноканто все необходимые бумаги. Получив письмо от Хоролала, Кришноканто приказал Брохманондо зайти к нему вечерком, чтобы составить новое завещание. Их разговор услыхал Бинодлал.

– Опять меняете завещание? – спросил он.

– Я вынужден лишить твоего брата наследства, – отозвался Кришноканто.

– Не дело это, отец. Конечно, он сам виноват. Но ведь у него растет сын. Почему мальчик должен страдать?

– Внуку я немного оставлю.

– Сколько же?

– Будет получать около трехсот рупий в год. На такие деньги можно прожить безбедно.

Сколько ни убеждал отца Бинодлал, большего добиться не смог.

Глава вторая

Брохманондо собрался было вздремнуть после дневного омовения. Но в это время в комнату вошел Хоролал и сел у его изголовья.

– Кто это? Никак, сам молодой господин? – изумленно воскликнул Брохманондо. – Когда же вы вернулись домой?

– Я еще не был дома.

– Значит, прямо сюда? А давно ли из Калькутты?

– Вот уже два дня. Жил тут пока в одном доме. Что, опять будете менять завещание?

– Да, похоже на то.

– На этот раз меня совсем лишат наследства?

– Так говорил господин, но, по-моему, быть этого не может.

– И сегодня вечером ты будешь его составлять?

– А что прикажете делать? Не могу же я отказаться.

– Конечно, ты тут ни при чем… Хочешь немного заработать?

– Тумаков, что ли? Бейте, сделайте одолжение.

– Да нет. Тысячу рупий.

– Правда, что вы женились на вдове?

– Правда.

– Что ж, человек вы взрослый, самостоятельный.

– Послушай, есть одно дело. Начать его нужно сегодня же. А пока вот, держи задаток. – С этими словами Хоролал сунул в руку Брохманондо пятьсот рупий.

Осторожный Брохманондо тщательно пересчитал деньги и только потом спросил:

– А что я буду делать с ними?

– Пусти в оборот. Рупий десять можешь дать молочнице Моти.

– Никаких молочниц я знать не знаю. Что же я должен делать?

– Очини два пера так, чтобы вышли совершенно одинаковыми.

– Хорошо, пожалуйста, – ответил Брохманондо и отточил два пера. Опробовав их, он убедился, что отличить написанное одним пером от того, что написано другим, невозможно.

– Одно положи в свой ящичек, – приказал Хоролал, – им ты воспользуешься при составлении завещания. Другим пером ты сейчас кое-что напишешь. Есть у тебя хорошие чернила?

Брохманондо достал чернильницу.

– Так. Подойдет, – удовлетворенно проговорил Хоролал. – Вот этими самыми чернилами ты будешь писать завещание.

– Будто в вашем доме нет чернил и перьев! Зачем я стану таскать все это с собой?

– У меня свой расчет. А иначе чего ради дал бы я тебе столько денег?

– Это вы верно сказали, я и сам так думаю.

– Чтобы никто не удивился тому, что ты принес свои чернила и перья, ругай вовсю покупные.

– Да я не только чернила там или перья, я все, что угодно, готов ругать…

– Этого не требуется… Потом приступишь к самому главному. – Тут Хоролал положил перед Брохманондо два листа гербовой бумаги.

– Э, да это, никак, казенная бумага?

– Во всяком случае, на такой бумаге адвокаты составляют завещания. Отец тоже ею пользуется. Поэтому я и достал именно такую. А теперь пиши.

Брохманондо повиновался. Хоролал продиктовал ему завещание от имени Кришноканто Рая. Согласно этому варианту, все имущество распределялось следующим образом: Бинодлалу три части, Хоролалу, как старшему сыну, двенадцать. Все остальные, в том числе и Гобиндолал, получали по триста рупий годового дохода.

– Ну вот, завещание готово, – ухмыльнулся Брохманондо. – Только кто его подпишет?

– Я, – проговорил Хоролал и расписался за Кришноканто и четырех свидетелей.

– Так оно ведь фальшивое!

– Ничего, станет настоящим, а фальшивым окажется то, которое ты составишь сегодня вечером.

– Каким образом?

– Когда пойдешь к нам в дом, спрячешь эту бумагу в карман. Будешь писать, что отец захочет, только этими же чернилами. Бумага, перо, почерк, чернила – все будет одинаковое, и отличить одно завещание от другого никто не сможет. После того как документ зачитают, настанет твоя очередь. Ты будешь ставить подпись, повернувшись спиной к остальным. Воспользуйся этим и подмени завещание. Это вручишь отцу, а то, другое, принесешь мне.

Брохманондо Гхош задумался. Потом проговорил:

– Ничего не скажешь, ловко придумано!

– Ну и что? – нетерпеливо воскликнул Хоролал.

– Заманчиво, да только очень уж страшно. Возьмите-ка назад свои деньги. Не хочу я участвовать в подлоге.

– Давай. – Хоролал протянул руку.

Брохманондо молча вернул ему деньги, и Хоролал направился к выходу.

– Постойте, куда же вы? – окликнул его Брохманондо. Хоролал вернулся.

– Вы давали мне пятьсот рупий, – продолжал хозяин дома, – а сколько еще прибавите?

– В случае удачи еще столько же.

– Ох, много денег! Пожалуй, не устоять перед таким искушением, – пробормотал Брохманондо.

– Ну так что же? Ты согласен?

– Да уж, видно, придется согласиться! Только как же подменить завещание? Ведь заметят!

– Что ты! Вот смотри, я у тебя на глазах заменю его.

Неизвестно, имелись ли у Хоролала еще какие-нибудь таланты, но что касается ловкости рук, то тут он достиг истинного совершенства. Завещание Хоролал положил в карман, потом сделал вид, будто что-то пишет на чистом листе. Брохманондо так и не уследил, каким образом эта бумага исчезла, а завещание оказалось у Хоролала в руках. Изумленный, Брохманондо стал восхищаться ловкостью молодого господина.

– Этой хитрости я тебя научу, – заверил его Хоролал.

Брохманондо оказался на редкость способным учеником, и через несколько минут усвоил все приемы Хоролала.

– Ну, я пошел. Как стемнеет, вернусь с остальными деньгами.

Страх с новой силой охватил Брохманондоо Он понимал, что подобные дела сурово караются законом. Чего доброго, придется остаток дней провести за решеткой! Вдруг кто-нибудь заметит подлог? И зачем только он согласился? Но тогда пришлось бы отказаться от тысячи золотых монет! А этого тоже не хочется делать. Ужас, до чего не хочется!

О чревоугодие! Сколь многим несчастным брахманам причиняешь ты жестокие муки! Лихорадка неотступно терзает, желчь вовсю разливается, а тут еще и чревоугодие одолевает! Что делать бедному брахману, когда перед ним вдруг появляется блестящий поднос или пусть даже пальмовый лист, а на нем – аппетитные лучи, шондеш, михидана, шитабхог и другие прелести? Отказаться или съесть? Могу поклясться, что, просидев и тысячу лет в размышлениях над таким соблазнительным блюдом, почтенный брахман все равно будет не в силах разрешить этот деликатный вопрос, а, не найдя средства разрешить его, по рассеянности отправит все сладости к себе в рот. Так случилось и с Брохманондо. Взять деньги страшно – пугает тюрьма, а отказаться духу не хватает. Съесть хочется, а вдруг живот разболится? Брохманондо не знал, на что решиться. А не решившись, он, как тот бедный брахман, обратил все свои помыслы к яствам.

Глава третья

Составив завещание, Брохманондо к вечеру вернулся домой. Хоролал уже ждал его.

– Ну как? – нетерпеливо спросил тот.

Брохманондо, который всегда питал слабость к стихам, с принужденной улыбкой продекламировал:

 
Думал я луну схватить голыми руками
И на дерево полез – да оцарапал палец.
 

– Что, не удалось?

– Ох, брат, слишком уж много препятствий оказалось!

– Не смог, значит?

– Нет, брат. На вот, держи свое фальшивое завещание, и деньги тоже возьми обратно. – С этими словами Брохманондо вынул из ящика сначала подложный документ, потом деньги и вручил все это Хоролалу.

От гнева и досады у того задрожали губы.

– Дурень, тупица! – накинулся он на Брохманондо. – Такого пустяка не смог сделать. А еще мужчина! Ну, я пошел. Смотри, если хоть словом обмолвишься, можешь проститься с жизнью!

– За это не опасайтесь. Ни звука от меня никто не услышит, – успокоил его Брохманондо.

Расставшись с Брохманондо, Хоролал заглянул к нему на кухню. Как видно, он был своим человеком в этом доме, и все входы и выходы знал наизусть. В кухне хозяйничала племянница Брохманондо, Рохини.

Без этой Рохини мне никак не обойтись. Поэтому я вынужден сказать несколько слов о ее внешности и добродетелях. Правда, нынче описания внешности не в ходу; что же касается добродетелей, то теперь охотнее всего говорят о собственных добродетелях, и, уж конечно, не о достоинствах других. Я позволю себе лишь сказать, что Рохини была в расцвете сил и красоты, – словно полная луна ранней осенью. Она рано овдовела и имела множество привычек, для вдовы весьма предосудительных. Так, например, Рохини носила сари с каймой, браслеты и, как я полагаю, не отказывала себе в бетеле. Однако стряпала она, как сама Драупади. Соусы, подливки, горох – все выходило у нее на редкость вкусным. К тому же она, как никто в деревне, разбиралась в языке цветов, а в умении красить ткани и шить ей не было равных. Прическу ли сделать, невесту ли нарядить – всегда приглашали только Рохини. Родственников со стороны мужа у нее не было, поэтому она и жила в доме Брохманондо.

Красавица Рохини толкла горох. Несколько поодаль от нее растянулся кот. Время от времени Рохини, видимо решив испытать, действуют ли женские чары и на животных, бросала на него жгучие взгляды. Кот же, прочитав в этих взглядах готовность угостить его жареной рыбой, стал потихоньку приближаться к Рохини. В это время, поскрипывая новыми туфлями, в кухню вошел Хоролал. Кот позабыл о жареной рыбе и тотчас обратился в бегство. Рохини перестала толочь горох, поспешно ополоснула руки и накинула на голову край сари. Потом, в смущении рассматривая свои ногти, спросила:

– Давно приехали?

– Вчера, – ответил Хоролал. – Послушай, мне надо поговорить с тобой, – продолжал он.

Рохини вздрогнула и торопливо проговорила:

– Ужинать будете? Хотите, приготовлю рис?

– Ладно, ладно, приготовь. Но я не затем пришел. Скажи, помнишь ли ты об одном случае?

Рохини молчала, низко опустив голову.

– Однажды, возвращаясь с Ганги, ты отстала от паломников, – продолжал настойчиво Хоролал, – помнишь?

– Помню, – отвечала Рохини, в смятении теребя пальцы.

– Помнишь, как тогда ты потеряла дорогу?

– Помню.

– Там тебя застигла ночь, а за тобой увязались какие-то подозрительные люди, припоминаешь?

– Да.

– Кто тебя тогда выручил?

– Вы. Вы ехали верхом куда-то.

– К свояченице.

– Вы увидели меня и в паланкине с охраной отправили домой. Разве такое забывают! Я перед вами в неоплатном долгу.

– Ну так вот. Теперь ты можешь мне этот долг вернуть, и еще заслужить мою вечную благодарность. Хочешь?

– Ну конечно. Я всеми силами постараюсь помочь вам.

– Только уговор: никому ни слова.

– Буду молчать, пока жива.

– Поклянись.

Рохини поклялась.

Тогда Хоролал рассказал ей о двух завещаниях Кришноканто – настоящем и подложном. Затем сказал:

– Нужно выкрасть настоящее завещание и положить на его место фальшивое. Ты часто бываешь у нас в доме. У тебя это ловко выйдет. Ты ведь умница. Сделаешь для меня?

– Украсть? – Рохини вздрогнула. – Хоть режьте меня, не могу.

– Вот уж правда, что с женщиной никогда не сговоришься. Вы только красивые слова говорить умеете. Верно, ты так и останешься моей неоплатной должницей.

– Прикажите что-нибудь другое – все сделаю. Скажите: умри, – умру. Но украсть не могу.

Видя, что Рохини непреклонна, Хоролал попробовал подкупить ее.

– Возьми, тут тысяча рупий. Только устрой это дело.

Но Рохини от денег отказалась.

– Не нужны мне ваши рупии. За все состояние господина Кришноканто я не пошла бы на это. А если решилась бы, то с меня достаточно было бы одной вашей просьбы, – прибавила она.

– А я-то думал, что ты ко мне хорошо относишься, Рохини, – с глубоким вздохом проговорил Хоролал. – Конечно, я для тебя чужой человек. Поверь, была бы жива моя жена, я не стал бы тебя упрашивать. Она сделала бы это для меня.

Рохини едва заметно усмехнулась.

– Ты чему смеешься?

– Да вот, вспомнила вашу затею с женитьбой. Вы и вправду собираетесь взять вдову?

– Хотел бы. Только где ее найти? Не всякая захочет выйти за меня.

– Действительно, вдова или не вдова, то есть я хотела сказать, вдова или незамужняя – не все ли равно? На ком бы вы ни женились, мы все будем за вас рады.

– А знаешь, Рохини, ведь шастры разрешают жениться на вдовах.

– Слыхала.

– Значит, и ты можешь выйти замуж. Почему бы тебе не выйти?

Рохини поправила на голове край сари и отвернулась.

– Кровного родства между нами нет. Мы только из одной деревни.

Но Рохини совсем закуталась в сари и, усевшись перед очагом, снова принялась толочь горох. Обескураженный, Хоролал направился к выходу. Он был уже у двери, когда Рохини вдруг сказала:

– Оставь, на всякий случай, мне эту бумагу. Может, я что-нибудь придумаю. Нет, денег не надо. Только завещание, – проговорила она, когда Хоролал протянул ей деньги.

На этом они и расстались.