Текст книги "Индира"

Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава четырнадцатая
Я КЛЯНУСЬ УМЕРЕТЬ

Предупредив Харани, я спряталась у себя в комнате. Вдруг в доме началась суматоха, кто – «воды», кто – «лекарства», кто – «врача». Словом, шум поднялся на весь дом. Как всегда, посмеиваясь, ко мне вошла Харани.

– Что случилось? – спросила я.

– Господин упал в обморок.

– Что было дальше?

– Он пришел в себя.

– А сейчас?

– Сейчас он чувствует себя слишком слабым, чтобы пойти домой. И его, бедняжку, уложили спать в комнате рядом с большой гостиной.

«Это хитрость!» – смекнула я.

– Как только все уснут, – сказала я Харани, – проведешь меня к нему.

– К больному-то?

– Он такой же больной, как и ты. Все устраивается как нельзя лучше.

Служанка ушла, давясь от смеха.

Наконец в доме все стихло, и за мной явилась Харани. Когда я вошла, муж мой лежал на постели и вовсе не выглядел больным. На столе стояли два светильника, но мне казалось, будто не они освещают комнату, а красота моего супруга – так он был хорош собой. Словно стрела пронзила мне сердце, и в то же время радость овладела всем моим существом. Это было мое первое свидание с мужем. Трудно передать, какое я испытывала счастье. Словоохотливая от природы, тут я от волнения не могла вымолвить ни слова, будто лишилась дара речи, и трепетала вся с головы до пят. Мне казалось, что я слышу громкий стук своего сердца. Во рту у меня пересохло. Наконец я не выдержала и расплакалась. Но мой муж не мог, разумеется, угадать причины моих слез, и удивился.

– Что с тобой? Я ведь не звал тебя, сама пришла. Зачем же плакать?

Его черствость оскорбила меня до глубины души. Как видно, он принимал меня за женщину легкого поведения, и, подумав так, я зарыдала еще сильнее. Первым моим побуждением было открыться ему, терпеть дальше такие муки не хватало сил. Но тут мелькнула мысль: «А вдруг он не поверит мне, вдруг подумает, что я каким-то образом все проведала, и теперь выдаю себя за его жену, которую похитили разбойники у Черного озера. Я ведь сказала, что родом оттуда. Как могу я доказать, что говорю правду?» Вздохнув, я вытерла слезы и решила заговорить о чем-нибудь другом.

– Я очень удивился, когда услышал, что ты с Черного озера, – заметил он. – Вот уж никак не думал, что там есть такие красавицы.

Он разглядывал меня с явным восхищением, но я притворилась, что ничего не замечаю.

– Какая же я красавица! Вот ваша супруга, та, действительно, славилась в наших местах красотой. Кстати, нашлась она?

– Нет, не нашлась. А ты давно уехала из дому?

– Вскоре после вашей жены. Вы, верно, снова женились?

– Нет.

Я старалась не выпускать нити разговора из своих рук, не давала ему слова сказать. И не разрешала приблизиться к себе, хотя сама пришла и предложила себя в любовницы.

Муж молча, с недоумением, наблюдал за мной и только раз воскликнул:

– Я никогда не видел девушки прекраснее тебя!

Я же несказанно обрадовалась, что у него нет другой жены.

– Вы человек богатый и можете поступать так, как вам вздумается, – сказала я. – Но если бы вы женились вторично, а потом отыскалась бы ваша первая жена, у вас в доме были бы постоянные ссоры.

– Этого опасаться не приходится, – усмехнулся мой муж. – Если бы она и нашлась, я бы все равно не принял ее. Это просто немыслимо! Она ведь, надо думать, потеряла касту.

Будто гром грянул над моей головой. Все мечты, все надежды рухнули в один миг. Теперь, откройся я мужу, он все равно отвернется от меня! В эту минуту я впервые пожалела о том, что родилась женщиной.

– Что же вы сделаете, если она вдруг появится? – собравшись с духом, отважилась наконец спросить я.

– Отрекусь от нее, – решительно сказал он.

Какое бездушие! Я окаменела, перед глазами у меня все завертелось. Той ночью, сидя на ложе своего супруга и вглядываясь в его красивое, с безукоризненными чертами лицо, я поклялась расстаться с жизнью, если он отвернется от меня.

Глава пятнадцатая
БЕЗ РОДУ, БЕЗ ПЛЕМЕНИ

Однако страшная мысль покончить с собой отодвигалась от меня все дальше и дальше, потому что с каждой минутой я все отчетливее понимала, как сильно увлечен мною мой супруг. Ведь ничего нет предосудительного в том, что носорог использует свой рог, слон – бивни, тигр – когти, буйвол – рога. Почему же не могу я, ради счастья обоих, также использовать оружие, которым наградил меня всевышний? Вот когда настало время «зазвенеть запястьям». Я села на почтительном расстоянии от мужа и принялась весело болтать. Когда же он попытался приблизиться ко мне, воскликнула:

– Стойте, вы, кажется, заблуждаетесь относительно меня! – Я произнесла эти слова с улыбкой, убирая в узел на затылке свои распущенные волосы. – Кто поймет мою историю, если я не поведаю всей правды! – Я девушка честная, и пришла к вам лишь затем, чтобы узнать деревенские новости. Вот и все!

Но муж, видно, не поверил мне и придвинулся поближе.

– Если вы ослушаетесь, я тотчас же уйду, – смеясь пригрозила я ему и строго, как подобает в таких обстоятельствах, на него взглянула. Затем я, как бы невзначай, коснулась своими благоуханными локонами его щеки, встала, изогнулась слегка, словно весенний побег лианы от дуновения ветерка. Муж, опечаленный, схватил меня за руку, и с изумлением стал рассматривать браслеты из веточек жасмина, которых нечаянно коснулся.

– Что вас так поразило? – спросила я.

– Это цветы? Как они безобразны в сравнении с тобой! Да, теперь я знаю, что женщина может быть прекраснее цветка.

С притворным негодованием я вырвала руку, но тут же, сменив гнев на милость, произнесла с улыбкой:

– Вы скверный человек! Не смейте ко мне прикасаться! Я честная девушка!

С этими словами я направилась к дверям. Муж умоляюще сложил руки (одно воспоминание об этом наполняет мою душу скорбью) и воскликнул:

– Не уходи, прошу тебя! Твоя красота лишила меня рассудка! Я не встречал женщины прекраснее тебя! Разреши мне полюбоваться тобой еще немного!

Я вернулась, но не села с ним рядом, а продолжала стоять.

– Любимый, – сказала я ему, – я не вольна распоряжаться собой! При мысли, что мне нужно отказаться от такой жемчужины, как ты, сердце мое разрывается от боли. Но что я могу делать! Честь – единственное сокровище девушки, и ради мига счастья я не поступлюсь ею. Позабыв все на свете, я написала тебе записку и пришла сюда. Но я не совсем еще лишилась рассудка и не отрезала себе пути к спасению. Какое счастье, что этого не случилось!

– Я верю тебе, – молвил он. – Но сейчас мне трудно владеть собой. Ты долго будешь царить в моем сердце. Не день, не два, клянусь!

– Что стоит клятва мужчины, – улыбнулась я. – Разве можно полюбить так сильно с первого взгляда! – И я снова пошла к дверям.

Но супруг мой, потеряв голову, упал к моим ногам.

– Никогда прежде я не испытывал ничего подобного! – воскликнул он, и из груди его вырвался тяжкий вздох.

Мне стало жаль его.

– Тогда едем к тебе, – решилась я. – Если мы останемся здесь, ты меня покинешь!

Муж, не раздумывая, согласился. Он жил неподалеку, в Шимле[27]27
  Шимла – район Калькутты.


[Закрыть]. Экипаж его стоял наготове, а привратники крепко спали. Мы бесшумно открыли парадную дверь дома, сели в экипаж и уехали.

Муж занимал две небольшие комнаты. Я вошла в одну из них и заперла за собой дверь.

Он стал молить, чтобы я впустила его, но я отвечала со смехом:

– Теперь я в твоей власти! Посмотрим, однако, будешь ли ты и завтра так же сильно любить меня. Тогда и поговорим. А сейчас оставь меня одну.

Я была непреклонна, и мужу пришлось провести ночь в другой комнате.

Интересно, как бы чувствовал себя человек, мучимый жаждой, если бы в нестерпимый зной месяца джойтхо[28]28
  Джойтхо – месяц индийского календаря, соответствует маю-июню.


[Закрыть] его посадили на берегу прохладного чистого озера и не дали напиться?

Когда я утром вышла из своей комнаты, муж мой стоял у дверей. Я ласково взяла его за руку и сказала:

– Любимый, либо отведи меня в дом Рамрама Дотто, либо восемь дней не разговаривай со мной о любви. Пусть это будет для тебя испытанием.

И муж мой дал согласие.

Глава шестнадцатая
СОВЕРШИВ УБИЙСТВО, Я ДОБРОВОЛЬНО ИДУ НА КАЗНЬ

Все эти восемь дней я пользовалась своим оружием – тем оружием, которое всевышний дал женщине, чтобы она могла завоевать мужчину. Совестно рассказывать об этом слишком подробно, но, не владей я искусно этим оружием, я не смогла бы разжечь пламя любви в сердце мужа. Да, мне не легко писать о том, как раздувала я это пламя. Но те из читательниц, которые дали обет порабощать мужчин и не нарушают его, поймут меня. Поймет меня и тот, кто сам некогда пал жертвой покорительницы мужских сердец. Что и говорить, женщины – великое зло! Они – причина многих бед. Но не каждая, к счастью, в совершенстве владеет своим оружием. В противном случае в мире не осталось бы ни одного мужчины.

Все восемь дней я находилась рядом с мужем – почтительно с ним разговаривала, ни единым словом его не обидела. В ход шли все женские, достойные презрения уловки: улыбки, взгляды, жесты. В первый день я выказала мужу уважение, на второй – любовь и страсть, а на третий – занялась хозяйством. Я заботилась о его еде, оберегала его покой… Сама стряпала, даже растирала для него мел на зубной порошок. А когда замечала, что ему нездоровится, всю ночь не отходила от его постели.

Но умоляю вас, читатель, не думайте, что все это было одно притворство. Индира чересчур горда, чтобы поступать подобным образом из корысти, в надежде завладеть деньгами мужа. Я не могла бы притворяться влюбленной даже ради того, чтобы стать супругой самого бога Индры. Да, я старалась очаровать У-бабу улыбками и взглядами, приворожить его к себе, но все это делалось по велению не рассудка, а сердца. Иначе я не могла бы его завлекать. Не такой создал Индиру всевышний.

Если какая-нибудь несчастная скажет: «Плести сеть из улыбок, взглядов, распускать волосы, касаться благоуханным локоном щеки мужчины, чтобы завлечь его, – это ты умеешь, а вот растереть мужу ноги или разжечь его хукку тебе трудно»; если найдется такая, пусть не читает моей истории. Но я постараюсь все объяснить вам, мои читательницы, какими бы разными вы ни были, мужчинам же этого не понять.

Он был моим мужем, и я с радостью ухаживала за ним, заботилась о нем искренне, от чистого сердца, потому что знала, что не буду счастлива, если он не признает меня своей женой. В заботы о нем я вложила всю душу. Однако не все читательницы поймут, сколько радости мне принесли эти несколько дней.

Читателям же я постараюсь любезно разъяснить смысл женских улыбок и взглядов. Боюсь, однако, что тем, кому достаточно сдать экзамены в колледже и добиться адвокатской практики с жалованьем в десять рупий, чтобы возомнить себя властелинами мира, не постичь радости служения мужу. Не поймут меня и те, кто ратует за одинаковое образование для женщин и мужчин, за вторичное замужество вдов и выступает против ранних браков. И все же я попытаюсь объяснить.

Как погонщик анкушем[29]29
  Анкуш – стрекало, острый крюк на коротком древке, которым погоняют слона.


[Закрыть] усмиряет слонов, кучер кнутом – лошадей, пастух бичом – коров, англичанин гневным взглядом – бенгальских бабу, так мы улыбками и взглядами укрощаем вас, мужчин. В почитании супруга заключается наша добродетель, а если наши взгляды и улыбки запятнаны грязью, это только ваша вина.

Вы скажете, что во мне говорит чрезмерная гордость. Это, пожалуй, верно. Но ведь мы, женщины, существа слабые, даже цветочные стрелы для нас гибельны! Гордость – вот единственное, чем наделило нас божество, лишенное плоти, зато владеющее луком и стрелами из цветов, способными пронзить даже гору.

Я расставила мужу ловушку, и сама попала в нее. Я старалась разжечь в нем пламя страсти, и сама не убереглась от огня. Так в весенний праздник холи, когда обливаешь других красной краской, сама непременно выпачкаешься. Я хотела сразить своего супруга и погибла сама. Я не устану повторять – красота его была неотразима. Но лишь узнав, что он мой муж, я стала раздувать пламя любви.

Люблю я – его же любовью.

Красива – его красотой!

Я улыбалась – разве можно оставить без ответа улыбку?

Я бросала страстные взгляды – как же не ответить на них?

Когда жажда поцелуя приоткрывала мои уста, словно распускающийся бутон, могли ли его нежные губы не раскрыться в ответном желании?

Я чувствовала себя победительницей, когда в его улыбке, взгляде, в желании поцеловать меня читала верные приметы страсти. И не только страсти, но и нежности, и безграничной любви ко мне. Но и я потерпела поражение. И, поняв это, решила, что высшего счастья на земле не бывает. Нет бога могущественнее того, который одним своим прикосновением способен обратить в пепел[30]30
  Речь идет о боге любви Каме.


[Закрыть]!

Срок испытания подходил к концу. Я так уверовала в любовь мужа, что решила не покидать его, даже если он меня выгонит. Если, узнав, кто я, он не пожелает признать меня своей женой, я не постыжусь остаться при нем простой наложницей. Что мне людская молва! Ведь я нашла наконец своего супруга. А вдруг судьбою мне назначено другое? И при одной мысли об этом на глаза мои навертывались слезы.

Но я видела, что и у мужа крылья опалены огнем страсти, что и у него нет сил взлететь. Он был поглощен одной думой, и все время вглядывался в мое лицо. Я хлопотала по хозяйству, а он, словно ребенок, ходил за мной. Я чувствовала, как нетерпеливо бьется его сердце, но один мой жест укрощал его. Иногда он склонялся к моим ногам и с рыданиями в голосе восклицал:

– Все восемь дней я буду повиноваться тебе, только не покидай меня!

И я поверила, что муж мой будет очень страдать, если я его покину.

Прошло восемь дней. Испытание закончилось. Чтобы не утомлять читателей, скажу лишь, что теперь мы были связаны друг с другом навек. И все же он продолжал считать меня женщиной легкого поведения. Но даже и с этим я примирилась, потому что мне удалось покорить его.

Глава семнадцатая
СУДЕБНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ ПОСЛЕ КАЗНИ

Мы провели в Калькутте несколько незабываемых, полных счастья дней. Но вот однажды я увидела в руках у мужа письмо и, взглянув на его расстроенное лицо, спросила:

– Что так опечалило тебя?

– Я получил письмо из дому, – отвечал он. – Мне надо возвратиться.

– Что же будет со мной? – воскликнула я и опустилась на пол. Слезы неудержимым потоком хлынули из моих глаз.

Муж ласково взял меня за руку, поднял с пола, поцеловал, утер мне слезы.

– Я уже думал об этом, – сказал он. – Я не могу расстаться с тобой.

– За кого же ты будешь выдавать меня там? Где поселишь?

– Думал я и об этом. Деревня не город, там не скроешься. Я не смогу утаить твое присутствие от родителей.

– Ты можешь не ехать?

– И этого не могу.

– А когда ты вернешься? Если скоро, тогда оставь меня здесь.

– Я редко приезжаю в Калькутту.

– Что ж, уезжай, я не хочу быть тебе помехой! – Рыдания не давали мне говорить. – Пусть будет что суждено.

– Но я сойду с ума в разлуке с тобой! – воскликнул муж.

– Послушай, ведь я тебе не законная жена. У меня нет на тебя никаких прав. – При этих словах он вздрогнул. – Мы простимся и…

У-бабу не дал мне договорить:

– Оставим этот разговор до завтра! Я подумаю.

В тот же вечер муж написал Ромону-бабу записку, в которой просил его прийти.

«У меня секретное дело. Приходи немедля, иначе будет поздно».

Когда Ромон-бабу пришел, я стала за дверью – послушать, о чем муж будет говорить с ним.

– Ваша кухарка, та, молоденькая… Как ее зовут? – спросил муж.

– Кумудини.

– Откуда она родом?

– Сейчас я не могу этого сказать.

– Она замужем или вдова?

– Замужем.

– Ты знаешь, кто ее муж?

– Знаю.

– Кто же он?

– Я не волен открыть его имя.

– Почему? Здесь какая-то тайна?

– Да.

– Где вы нашли эту девушку?

– Моя жена привела ее из дома своей тетки.

– Ладно, не в этом дело! Какого она поведения?

– Безупречного! Правда, она дразнила нашу старую кухарку. Но больше никаких грехов за ней не водится.

– Я не о том. Как ведет она себя с мужчинами?

– Я не встречал женщины более порядочной.

– Почему ты не можешь сказать, откуда она родом?

– Не имею права.

– Где дом ее мужа?

– Этого я тоже не могу сказать.

– Муж ее жив?

– Жив.

– Ты его знаешь?

– Знаю.

– Где сейчас эта женщина?

– В твоем доме.

Муж изумился:

– Откуда ты знаешь?

– Этого тоже не могу тебе сказать. Ты закончил свой допрос?

– Да. Странно, однако, почему ты не спрашиваешь, зачем я учинил его.

– Я не делаю этого по двум причинам. Во-первых, ты все равно не ответишь. Верно?

– Верно! Ну а вторая причина?

– Я сам знаю, почему ты задаешь мне эти вопросы.

– Неужели! Тогда скажи почему.

– Не скажу!

– Так. Я вижу, ты и вправду все знаешь. В таком случае ответь: исполнится ли мое заветное желание?

– Разумеется! Впрочем, спроси Кумудини.

– И вот еще о чем я попрошу тебя. Напиши все, что ты знаешь о Кумудини, и подставь под этим свою подпись.

– Хорошо, но при одном условии. Я положу эту бумагу в конверт, запечатаю и отдам на хранение Кумудини. Дома ты ее прочтешь. Согласен?

Мой муж ответил не сразу. Но после некоторого размышления сказал:

– Согласен. Значит, желание мое исполнится?

– Исполнится.

Когда Ромон-бабу ушел, мой муж пришел ко мне в комнату.

– Зачем ты затеял этот разговор? – спросила я.

– Ты все слышала?

– Все. Я сразила тебя, и сама пошла на казнь. Какой же смысл вести расследование после казни?

– При нынешних законах это вполне возможно, – улыбнулся У-бабу.

Глава восемнадцатая
ОПАСНЫЙ ОБМАН

Весь тот памятный день и всю ночь мой муж был погружен в глубокое раздумье. Он почти не разговаривал со мной, но, как только я появлялась, начинал пристально вглядываться в мое лицо. Мне, пожалуй, больше, чем ему, стоило призадуматься. Но у него был такой печальный вид, что сердце мое сжималось от тоски. Я гнала от себя грустные мысли и, чтобы как-нибудь развеселить мужа, плела для него гирлянды, составляла красивые букеты, приготовила несколько сортов бетеля, различные вкусные кушанья… Комок подкатывал к горлу, слезы душили меня. Для мужа главным в жизни была работа, поэтому я старалась говорить с ним о его делах, в которых кое-что смыслила, – недаром же я была дочерью Хоромохона Дото. Однако ничто не радовало его. Да и я сама пала духом.

На следующее утро, когда настало время завтракать, супруг мой усадил меня рядом с собой.

– Надеюсь, – сказал он, – ты будешь отвечать только правду.

Мне вспомнился допрос, которому подвергся Ромон-бабу.

– Да, я буду говорить одну правду – но не на все смогу дать ответ.

– Я слышал, твой муж жив. Скажи, как его зовут и где он живет.

– Скажу, только не сейчас.

– Где он теперь?

– В Калькутте.

Супруг мой вздрогнул.

– Ты в Калькутте, твой муж в Калькутте. Почему же вы не вместе?

– Он не знает меня.

Читатель может убедиться, что я действительно говорила правду. Супруг мой с удивлением взглянул на меня.

– Муж не знает своей жены! Невероятно!

– Разве так не бывает? А у тебя самого разве иначе?

– Это несчастный случай, – растерянно проговорил он. – С каждым может случиться несчастье.

– Предположим, все это так, – продолжал он. – Ну а в будущем он может предъявить на тебя права?

– Это зависит от меня. Правда, я не знаю, как он поступит, если я откроюсь ему.

– Я все расскажу тебе, – решился мой муж. – Ты женщина умная, я знаю. Посоветуй мне, что делать.

– Говори. Я слушаю.

– Я должен уехать домой.

– Понимаю.

– И вряд ли скоро вернусь в Калькутту.

– Об этом я тоже слышала.

– Но разлука с тобой равносильна смерти.

Сердце мое радостно забилось, однако я сделала вид, будто не верю его словам, и сказала со смехом:

– Вот беда-то! Разве вороне становится хуже оттого, что рассыпали рис?

– Заботы кукушки не пристали вороне, – промолвил У-бабу. – Я увезу тебя с собой!

– Где же ты поселишь меня? За кого станешь выдавать?

– Придется пойти на обман. Вчера весь день я думал об этом, даже словом с тобой не перемолвился.

– Скажи всем, что я Индира и что ты нашел меня в доме Рамрама Дотто!

– Черт побери! – воскликнул мой муж. – Кто ты? – Он замер на мгновение, потом, уже в который раз, впился в мое лицо испытующим взглядом.

– Что случилось? – спросила я.

– Откуда ты знаешь это имя? Как удалось тебе проникнуть ко мне в душу и разгадать тайные мои намерения? Кто ты: человек или колдунья?

– После объясню. А теперь я буду задавать тебе вопросы. Только смотри отвечай честно и ты.

– Спрашивай, – не без тревоги в голосе произнес мой супруг.

– Как-то раз ты сказал мне, что ни за что не принял бы свою жену к себе в дом, если бы даже она отыскалась, потому что, побывав у разбойников, она запятнала свою честь, и ты не желаешь с этим мириться. Почему же ты не боишься взять меня с собой и выдать за Индиру?

– Как не боюсь! Но тогда это еще не имело для меня такого значения. А сейчас речь идет о моей жизни. Что важнее – каста или жизнь? Да, теперь потеря касты уже не так страшит меня. И к тому же никто еще не сказал, что Индира потеряла касту. Разбойников с Черного озера поймали, и они признались, что сняли с нее украшения, но, по их словам, отпустили ее восвояси. Только где она сейчас и что с ней, никому не известно. Если бы она сыскалась, можно было бы придумать какую-нибудь историю и доказать, что она не опозорена. Я надеюсь, что нам очень поможет письмо Ромона-бабу. Но если по деревне все же пойдут слухи, во избежание позора надо будет их пресечь. У меня есть деньги, и я сумею всем заткнуть рот.

– Предположим, эта опасность будет устранена, что еще тебя страшит?

– Ты! А вдруг догадаются, что ты не настоящая Индира?

– В твоем доме никто меня не знает, как, впрочем, и Индиру. Твои родители видели меня всего раз – маленькой девочкой. Как могут они догадаться?

– А если ты проговоришься? Когда человек выдает себя за другого, его легко поймать на слове.

– Но ты научишь, как мне вести себя.

– Я уже думал об этом. Однако все предвидеть трудно. Сама посуди, вдруг я забуду предупредить тебя о чем-нибудь, а об этом как раз зайдет речь, – вот ты сразу и выдашь себя. Кроме того, может найтись настоящая Индира, тебя начнут расспрашивать о прошлом, и ты непременно попадешься.

Я рассмеялась – уж очень трудно было сдержаться. Но еще не настало время открыться во всем моему супругу.

– Никто ни о чем не догадается, – сказала я. – Ты сам спрашивал меня: женщина я или колдунья? Так вот: я не та женщина, за которую ты меня принимаешь, но кто я, этого я тебе сейчас не открою. Во всяком случае, изобличить меня невозможно.

Муж мой онемел от изумления. Как я уже говорила, человек он был умный, дельный, иначе никогда за такой короткий срок не сумел бы разбогатеть. На первый взгляд он мог показаться сухим и даже черствым, но читатели, вероятно, уже поняли, что у него была мягкая, добрая и любящая душа. Он ни капельки не походил на Ромона-бабу и на других нынешних высокообразованных молодых людей. В отличие от них, он почитал Всевышнего. Он долго странствовал, наслышался повсюду о привидениях, духах, колдуньях и ведьмах и стал немного суеверен. Ему вспомнилось, как я его околдовала, как догадалась сегодня о вещах, мне неизвестных, вспомнилось все, что казалось ему во мне странным, и он почти поверил в то, что я колдунья. С минуту он сидел испуганный, ошеломленный. Но затем, призвав на помощь свой здравый смысл, сказал со смехом:

– Ну что ж, проверим, какая ты колдунья. Отвечай на мои вопросы.

– Спрашивай!

– Ты знаешь, что имя моей жены Индира. А как зовут ее отца?

– Хоромохон Дотто.

– Где он живет?

– В Мохешпуре.

– Кто же ты? – в третий раз испуганно воскликнул У-бабу.

– Я уже сказала, что на этот вопрос отвечу потом. Я не нечеловек.

– Ты говорила, что жила на берегу Черного озера, и поэтому нет ничего удивительного, если тебе все известно. Ну хорошо, а куда выходит парадная дверь в доме Хоромохона Дотто, ты знаешь?

– На юг. По обеим сторонам ее стоят статуи львиц.

– Сколько у него сыновей?

– Один.

– Как его зовут?

– Бошонтокумар.

– Сколько у Хоромохона Дотто дочерей?

– Во время вашей свадьбы было две.

– Как их зовут?

– Индира и Камини.

– Есть ли пруд неподалеку от их дома?

– Есть. И называется он Дебидигхи. В пруду этом много лотосов.

– Верно, я сам видел. Ты давно из Мохешпура? Какой он? Впрочем, это ты знаешь. Еще несколько вопросов. В каком месте совершался обряд передачи невесты на свадьбе Индиры?

– В северо-западном углу молельни.

– Кто совершал его?

– Ее младший дядя Кришномохон Дотто.

– Когда совершался обряд поздравления жениха, какая-то женщина сильно дернула меня за ухо, я запомнил ее. Как ее зовут?

– Бинду. У нее большие глаза и очень алые губы, а в нос вдето украшение.

– Так, – сказал мой муж. – Видно, ты сама там была, на моей свадьбе. А родственников ты всех знаешь?

– Родственников не знаю, служанок и кухарок тоже, о них не спрашивай.

– Когда сыграли свадьбу Индиры?

– В… году, двадцать седьмого числа месяца бойшакх[31]31
  Бойшакх – соответствует апрелю-маю. В этом месяце обычно устраивают свадьбы.


[Закрыть], на тринадцатый день после новолуния.

У-бабу задумался, а потом проговорил:

– Ну, теперь еще два вопроса, и я больше не буду опасаться, что тебя могут разоблачить.

– Спрашивай, я развею все твои страхи.

– Не знаешь ли ты, какой вопрос я задал Индире утром, когда мы с ней проснулись в комнате новобрачных?

Я ответила не сразу, при воспоминании о том утре слезы прихлынули у меня к глазам.

– На этот раз ты, кажется, попалась! – воскликнул супруг. – Какое счастье, что ты не колдунья!

Едва сдерживая рыдания, я ответила:

– Ты спросил Индиру: «Кто мы друг другу с этого дня?» А Индира сказала: «С этого дня ты мое божество, а я твоя рабыня». О чем еще ты хочешь спросить?

– Мне страшно говорить с тобой. Я, кажется, схожу с ума. Но все же скажи мне, за что наказал я Индиру в день свадьбы? И как это случилось?

– В одной руке ты держал руку Индиры, другую положил ей на плечо и спросил: «Кто я тебе, Индира?» Она же, в шутку, отвечала: «Слыхала я, что ты жених моей золовки!» В наказание ты легонько ударил ее по щеке. Она сильно смутилась, а ты поцеловал ее в губы.

При воспоминании об этом я почувствовала сладостную истому. Это был первый поцелуй в моей жизни. После этого никто не целовал меня, кроме Шубхашини. И ее поцелуи благодатным дождем оросили пустыню моего сердца.

Я задумалась. А мой муж низко опустил голову и закрыл глаза.

– Еще будешь спрашивать?

– Нет. Ты либо Индира, либо в самом деле колдунья.