Текст книги "Вторая мировая война"

Автор книги: Бэзил Лиддел Гарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 54 страниц)

Гитлер легко убедил себя в том, что все неприятности объясняются русской зимой и что всегда можно рассчитывать на преимущества летом. В действительности эти надежды Гитлера оказались иллюзорными.

Решив предпринять основные наступательные операции на курском участке, Гитлер планировал также провести в летний период наступление на Ленинград, уже дважды откладывавшееся. Любопытно, что этот план в точности повторял план компании на 1942 год. Был сформирован парашютный корпус в составе двух дивизий, который предполагалось выбросить на Ленинград, чтобы открыть тем самым путь для наступления с фронта. По мере того, как шансы на успех уменьшались, Гитлер становился все более авантюристичным. Год назад он не решился принять предложение генерала Штудента о выброске воздушного десанта на Ленинград. После поражения в Тунисе парашютный корпус был переброшен на юг Франции и содержался в готовности к использованию для отражения предполагаемой высадки союзников на Сардинии. Провал наступления под Курском заставил Гитлера окончательно отказаться от наступления на Ленинград.

В отношении плана действия под Курском мнение генералов разошлись. Большинство из них сомневалось в победе на Востоке. Теперь в числе сомневающихся оказался и такой опытный военачальник, как Клейст. После перегруппировки во время зимней компании во главе основных сил Южного фронта стал Манштейн. В начале года в состав его группы армий была включена 1-я танковая армия. Клейст теперь командовал войсками только в Крыму и на Кубани. Наступление на Курский выступ планировалось осуществить левым крылом войск Манштейна на юге выступа и правым крылом группы армии «Центр» под командованием Клюге на севере выступа.

Манштейн и Клюге до начала операции не высказывали своих сомнений относительно ее успеха. Военачальники, как правило, верят в успех порученного им дела и стараются не высказывать каких-либо сомнений, чтобы не подорвать оказываемого им доверия у старших начальников.

Установившиеся военные традиции также способствовали тому, чтобы не высказывать каких-либо сомнений. Многие генералы предпочли бы подальше отвести войска, чтобы уйти от преследования русских (еще год назад такую точку зрения высказывал Рундштедт), однако фюрер не хотел и слышать подобных предложений. Поскольку рубеж, занимаемый немецкими армиями в конце зимы, не благоприятствовал обороне, генералы решили положиться на принцип, согласно которому «наступление – лучшее средство обороны». В ходе наступательных действий они надеялись исправить недостатки позиций и сорвать готовящееся наступление противника. Все усилия поэтому были направлены на достижение успеха в наступлении, а о возможной неудаче наступательных действий никто не думал. Никто не думал и о том, что израсходование только что накопленных резервов лишит возможность успешно вести оборонительные действия впоследствии.

Истощение немецких ресурсов держалось в строгой секретности. Так прикрывался некомплект личного состава и вооружения в частях и соединениях. Число дивизий сохранялось прежнее, и поэтому ложность цифровых выкладок не была очевидной. Командиры соединений находились в таком неведении, что немногие из них представляли себе обстановку в целом. Их приучили не задавать вопросов. Помимо чисто маскировочных соображений число дивизий поддерживалось на одном уровне и по другим причинам.

Гитлер всегда вдохновенно относился к цифровым показателям. Как демагогу, ему казалось, что цифры – это залог мощи. А поскольку дивизия была расчетной единицей, Гитлер стремился иметь максимальное число этих соединений, хотя в 1940 году немцы одерживали победу в основном благодаря качественному превосходству механизированных войск Германии. До вторжения в Россию Гитлер настаивал на проведении политики, которая обеспечивала бы максимальное число дивизий, пусть даже за счет их неукомплектованности. В дальнейшем эта неукомплектованность допускалась в еще большей степени, чтобы не сокращать общего числа дивизий, хотя эта цифра лишь вводила в заблуждение самих же немцев. Последствием такой политики явилась инфляция в сфере военной экономики.

В 1943 году эта инфляция достигла таких размеров, что свела на нет преимущества качественного усовершенствования военной техники, в частности создание новых танков «тигр» и «пантера». Когда дивизия несет тяжелые потери, то резко нарушается баланс между боевыми частями и частями обслуживания, поскольку наибольшие потери приходятся на долю боевых частей. В танковой дивизии ядро обычно составляют танки и танковые экипажи, пехота занимает второе место по численности, а подразделения обслуживания – третье, последнее. Таким образом, экономически и с точки зрения боевой мощи невыгодно содержать дивизии, особенно танковые, с некомплектом личного состава и вооружения. Если вовремя не исправить положение, то получается колосс, размеры которого резко диссонируют с его ударной силой.

Эти трудности немецкой армии начали обнаруживаться теперь отчетливее, поскольку Красная Армия по сравнению с 1942 годом стала значительно качественнее и выросла в численном отношении. Красная Армия действовала успешнее еще и потому, что возрос поток вооружения, которое поступало с новых предприятий на Урале и от западных союзников России. Танки Красной Армии не уступали танкам других армий, а многие немецкие генералы и офицеры считали их даже самыми лучшими. Это были превосходные машины по своим ходовым качествам, надежности и вооружению. Русская артиллерия также отличалась превосходными качествами. Широкое развитие получила реактивная артиллерия, которая обеспечивала высокую эффективность удара. Русская винтовка была более современной, чем немецкая, и обладала более высокой скорострельностью. Большинство других видов пехотного вооружения характеризовалось такими же высокими качествами. Значительно возросло и оперативно-тактическое мастерство Красной Армии.

Немцам все больше хотелось заставить русских первыми начать наступательные действия, чтобы заманить их в ловушку, нанеся контрудары. Этому желанию не суждено было сбыться, но не из-за нетерпения Гитлера, а из-за того, что русские решили на этот раз применить такую же выжидательную тактику.

Впоследствии немецкие руководители утверждали, что они добились бы большего, если бы ударные группировки были готовы начать наступление на шесть недель раньше. Когда их ударные группировки завязли в многочисленных минных полях, немцы обнаружили, что русские отвели свои главные силы. Свою неудачу немецкое командование объясняло тем, что русские, видимо узнали об их приготовлении еще в период весенней паузы и, таким образом, смогли принять необходимые меры. Эта точка зрения игнорировала очевидность Курского выступа как объекта наступления. Этот выступ был настолько же очевидным объектом действий немецких ударных группировок, как и вклинение немецких войск под Орлом – объектом действий русских войск. Не приходилось сомневаться, где нанесет удар каждая из сторон. Главный вопрос состоял в том, кто нанесет удар первым.

Этот вопрос был предметом обсуждения и у русских. Те, кто предлагал нанести удар первыми, главным аргументом выдвигали то обстоятельство, что русская оборона не выдерживала ударов противника в двух предшествующих летних компаниях. С другой стороны, успехи многих наступательных операций, начиная с событий под Сталинградом, породили большую уверенность в своих силах, и русские руководители склонялись к мысли взять на себя инициативу в летней компании.

Когда вновь назначенный глава английской военной миссии генерал-лейтенант Мартел в конце мая впервые побывал в Генеральном штабе, у него сложилось впечатление, что русские склоняются к мысли взять инициативу на себя. Он тогда заявил, что, по его мнению, этого делать не следует, пока обновленные немецкие танковые группировки еще не введены в бой.

Несколько дней спустя русские попросили Мартела рассказать о тактике действий англичан в Северной Африке. Мартел объяснил успех под Эль-Аламейном, прежде всего тем, что англичане заставили немцев измотать свои танковые группировки в попытки преодолеть оборону. Когда эти танковые группировки потеряли свободу действий и были достаточно измотаны, англичане перешли в наступление. Мартел воспользовался случаем, чтобы рассказать русским еще об одном уроке, который англичане извлекли из своего опыта: о важности не допустить расширения участка вклинения наступающих танковых группировок и использовать для укрепления флангов все имеющиеся резервы, не пытаясь сдержать продвижение ударных группировок противника с фронта.

Исследуя тот или иной план, обычно трудно установить, какие мотивы обусловили его принятие, даже если есть возможность познакомиться с архивными материалами. Ведь в документах редко фиксируется действительные первоначальные мотивы того или иного решения. Документы не дают представления о том, как рождались и обретали конкретные формы те или иные аспекты плана в умах людей, разрабатывающих их. Вряд ли история прольет свет и на то, что побудило русских принять свое решение. Их стратеги обладали достаточным опытом, чтобы сделать соответствующие выводы, обусловившие принятие этого плана.

Огромное значение имел поистине драматический и решающий итог действий, осуществляющихся по оборонительно-наступательному методу.

Немцы начали наступление на рассвете 5 июля на обоих флангах Курского выступа. Фронтальная часть выступа имела в ширину менее 100 миль, южная сторона – около 50 миль в глубину, а северная – более 150 миль тоже в глубину, ибо она совпадала с немецким клином у Орла, который имел противоположную направленность по сравнению с Курским выступом. Основную часть фронта удерживали войска Рокоссовского. Правое крыло войск Ватутина охватывало южную часть выступа.

Ударная группировка Манштейна, действовавшая с юга, и ударная группировка Клюге, действовавшая с севера, имели примерно равные силы, но у Манштейна было больше танков. В целом в наступлении участвовало 18 танковых и моторизованных дивизий. Это составляло почти половину всех действовавших в операции сил и почти все танковые соединения, находившиеся на Восточном фронте. Гитлер вел крупную игру.

В первые несколько дней южная ударная группировка продвинулась местами до 20 миль (темп не очень высокий). Продвижение немцев задерживали многочисленные минные поля. Немецкое командование вскоре обнаружило, что главные силы русских отведены в тыл. Вместе с тем русские энергично и упорно препятствовали расширению участков вклинения. Ударная группировка Клюге продвинулась вперед еще меньше и не сумела прорвать главную полосу обороны. К исходу первой недели борьбы танковые дивизии понесли огромные потери. Клюге, встревоженный возникновением угрозы его левому флангу, начал выводить танковые дивизии из боя.

12 июля русские перешли в наступление на левом фланге и перед фронтом выступа у Орла. В первые три дня на северном участке они продвинулись на 30 миль в обход Орла, а группировка, наступавшая с фронта выступа, приблизилась к городу на 15 миль. 5 августа немцев вытеснили из Орла. С 1941 года Орел был одним из важнейших и сильно укрепленных бастионов немцев. Не меньшее значение имел и тот факт, что, пока Орел находился в руках немцев, они могли угрожать Москве. Стратегическое положение Орла и мощь его укреплений были настолько велики, что овладение этим городом сыграло огромную роль в ходе дальнейших боевых действий.

Тем временем войска Ватутина вслед за отступавшими немецкими частями, ранее вклинившимися с юга в Курский выступ, продвинулись к рубежу, на котором начались боевые действия в летнюю компанию. 4 августа Ватутин перешел в наступление и на следующий день овладел Белгородом. В течение следующей недели, используя истощения сил противника, войска Ватутина продвинулись на 80 миль, вышли к Харькову и создали угрозу дороге на Киев и всему южному крылу немецких войск. Десять дней спустя войска Конева, действовавшие слева от войск Ватутина форсировали Донец юго-восточнее Харькова и создали угрозу полного окружения города. Конев сумел добиться этого, разумно избрав район Люботинских болот для форсирования Донца. 23 августа город был занят русскими.

Во второй половине августа наступление русских приняло большой размах. В то время, как войска Попова постепенно продвигались от Орла к Брянску, войска Еременко нанесли удар в направлении на Смоленск. Войск Рокоссовского подвигались к Днепру у Киева. В этом же направлении действовали войска Ватутина. На юге войска Толбухина форсировали р. Миус и вынудили немцев оставить Таганрог. В начале сентября войска Малиновского нанесли удар через Донец в направлении Сталино, и это заставило немцев поспешно отвести свои войска из районов южнее Донца.

По характеру и темпам их ведения операции русских все больше напоминали общее наступление, предпринятое Фошем в 1918 году. Удары наносились последовательно, на различных направлениях. Каждый раз, как только сопротивление возрастало, русские переходили к временной обороне. Каждый удар прокладывал путь следующему и был тесно увязан с ним по срокам. В 1918 году такой метод заставлял немцев спешно перебрасывать резервы к местам, где противник наносил удар, и таким образом, не позволял им своевременно иметь необходимые силы там, где удары только намечались. Немцы были лишены свободы действий, а их резервы постепенно таяли. Спустя четверть века русские повторили и усовершенствовали метод, примененный Фошем.

Такой метод более выгоден, если рокадные коммуникации не позволяют быстро перебрасывать резервы по фронту для развития успеха на каком-нибудь одном направлении. Поскольку каждый раз приходилось прорывать подготовительную оборону, расширение участка прорыва обходилась бы дороже, чем развитие успеха в глубину. Кроме того, примененный русскими метод не мог, вероятно, быстро дать решающие результаты, хотя в конечном счете гарантировал успех, если наступающая сторона располагала достаточными резервами для наращивания усилий.

В сентябре истощение сил немцев на фронте и сокращение их резервов позволили русским увеличить темпы продвижения. Такие талантливые военачальники, как Ватутин, Конев, Рокоссовский, сумели быстро использовать слабые места противника на широком фронте. Еще до конца месяца русские вышли к Днепру не только у Днепропетровска, но и на всем протяжении этой реки до Припяти за Киевом. Русские быстро форсировали Днепр в нескольких местах и захватили плацдармы на западном берегу. Таким образом, рухнули надежды немцев на отдых и перегруппировку сил под защитой крупной водной преграды, которую военные обозреватели неосторожно назвали «немецким зимним рубежом». Легкость с которой русские форсировали Днепр, объясняется также мастерством и решительностью их военачальников в использовании возможностей для маневра. Захват важного плацдарма у Кременчуга, юго-западнее Полтавы, стал возможен благодаря решению Конева не сосредоточивать усилия на одном направлении, а форсировать реку в нескольких местах. Таких мест не фронте в 60 миль было восемнадцать.

Внезапность этого преднамеренного рассредоточения усилий возросла благодаря тому, что форсирование осуществлялось под прикрытием тумана. Такой же метод действия позволил войскам Ватутина захватить несколько плацдармов севернее Киева. Впоследствии эти плацдармы были соединены в один.

Однако важнейшее значение в этой обстановке имел тот факт, что у немцев уже не хватало сил, чтобы удержать весь фронт, и им приходилось полагаться на контратаки, чтобы не допустить расширения захваченных русскими плацдармов. Это было опасно, поскольку противник располагал мощными силами.

25 сентября немцы оставили Смоленск, а неделей раньше были вытеснены из Брянска. Постепенно они отошли на рубеж Жлобин, Рогачев, Могилев, Орша, Витебск.

На юге немцы вывели свои войска с захваченного ранее плацдарма на Кубани и через Керченский пролив эвакуировали войска в Крым, где в результате продвижения русских в Днепру также создалась опасная обстановка.

Клейст получил приказ отвести войска с Кубани и занять участок фронта между Азовским морем и излучиной Днепра у Запорожья. Это решение было принять с запозданием на две недели. Когда войска Клейста в середине октября начали прибывать на новые позиции, русские прорвались у Мелитополя.

В первой половине октября на этом участку после форсирования Днепра было сравнительно спокойно. Русские подтягивали резервы, накапливали средства материального обеспечения, наводили мосты. Для строительства эти мостов использовали деревья, которые валили в намеченных местах переправы. Русские показали себя настоящими мастерами в строительстве таких мостов.

В то время, как внимание немцев было приковано к району Киева, где, как ожидалось, должны были развернуться основные события, Конев внезапно нанес удар с плацдарма у Кременчуга, юго-западнее Полтавы, и вогнал массивный клин у основания огромного выступа между излучиной Днепра и Киевом. Вначале у немцев здесь находились незначительные силы для отражения этого удара, однако Манштейн быстро перебросил резервы и приостановил продвижение войск Конева. Таким образом было выиграно время для отвода оказавшихся в опасности войск в излучине Днепра. Эти войска позволили немцам задержать русских под Кривым Рогом, в 70 милях от плацдарма, с которого они наносили свой удар.

Поражение к югу от излучины Днепра было лишь частью той цены, которую пришлось уплатить немцам. Ведь Манштейн вынужден был отвести свои войска с этого участка раньше, чем на их смену прибыли войска Клейста. Развивая успех прорыва у Мелитополя, русские стремительно продвинулись через ногайские степи к нижнему течению Днепра. В первую неделю ноября они отрезали немцам выход из Крыма, изолировав оставшиеся там войска.

Во второй половине октября в районе Киева царило относительное затишье. Русские продолжали расширять плацдарм севернее города, чтобы нанести с него мощный удар в обход во фланг противника. Этот удар нанесли войска Ватутина в первую неделю ноября. Русские, выявив слабые места в чрезмерно растянутом фронте немцев, прорвали их оборону, начали наступать в западном направлении, а затем, отрезав пути отхода противнику из Киева, овладели городом с тыла.

Захватив Киев, русские танковые соединения в тот же день овладели Фастовом, в 40 милях юго-западнее Киева. Преодолев сопротивление противника на этом рубеже, русские продвинулись к Житомиру и овладели этим крупным железнодорожным узлом на единственной оставшейся восточнее Припятских болот рокадной железной дороге. Затем русские продвинулись в северном направлении и захватили железнодорожный узел Коростень. Сопротивление немцев было на грани развала. Утверждение Сталина 6 ноября о том, что «победа близка», оправдывалось.

В сложившейся тревожной обстановке Манштейн приказал командиру 7-й танковой дивизии Мантейфелю собрать все силы и нанести удар из Бердичева. Однако контрнаступление немцев не дало ощутимых результатов. На карте обстановка казалась более опасной для русских, чем было на самом деле. Немцы уже утратили преимущество внезапности, которая компенсировала недостаток их сил. Кроме того, действия контрнаступающих войск осложнила ухудшившаяся погода. К началу декабря контрнаступление немцев приостановилось. Наступившую передышку Ватутин использовал для сосредоточения своих войск с целью нанесения нового, еще более мощного удара.

Северное крыло немцев в течение всей осени также подвергалось тяжелым испытаниям. Силы 4-й армии Хейнрици в составе десяти дивизий принимали на себя удары русских и удерживали полосу шириной 100 миль между Орлом и Рогачевом.

Главные силы русские сосредоточили в районе Орла на фронте шириной в несколько миль у шоссе Москва—Минск. У русских здесь были хорошие возможности для подвоза средств материального обеспечения и развития успеха наступательных действий. Однако очевидность выбора этого направления позволила немцам, в свою очередь, сосредоточит силы для отражения удара русских. Метод ведения обороны немцами на этом участке заслуживает внимания. Хейнрици расположил здесь чуть больше трех дивизий, а еще шесть-семь дивизий заняли оставшуюся часть полосы обороны армии. Таким образом Хейнрици удовлетворительной плотности сил на важном направлении. Его артиллерия почти не несла потерь, и он использовал 380 орудий для прикрытия важного участка. Управление огнем артиллерии осуществлялось из штаба армии, и поэтому была возможность сосредоточить огонь на любом участке.

Кроме того Хейнрици ежедневно перебрасывал в распоряжение каждой дивизии, ведущей тяжелые бои, по одному батальону из состава дивизии, занимавших позиции на участках, где царило затишье. Таким образом восполнялись потери за минувший день и каждая дивизия получала свежий резерв, который могли использовать для контратаки. Трудности, связанные с появлением нового для дивизии подразделения, ликвидировали в результате перегруппировки сил в дивизиях, состоявших из трех полков по два батальона в каждом. На второй день боя вновь прибывший батальон присоединялся к батальону, прибывшему днем раньше. Еще через два дня формировался совершенно новый полк, а на шестой день полностью сменялась дивизия. Ее прежние подразделения направлялись на более спокойный участок фронта, с которого перебрасывалось по батальону ежедневно.

Однако все надежды на стратегический успех были опрокинуты из-за настояний Гитлера не отводить войска без его разрешения. Командующим армиями, проявившим к этом отношении инициативу, грозил суд военного трибунала, даже если речь шла об отводе небольшого подразделения, которому грозило окружение. Запрет был настолько грозен, что, как говорили, командиры батальонов «не осмеливались переставить часового от окна к двери». Верховное командование твердило, что «каждый должен сражаться, где поставлен».

Этот принцип позволил немцам выстоять в первую трудную зиму в России, но сыграл фатальную роль, в дальнейшем, когда им все больше и больше не хватало сил для действий на необъятных просторах России. Командиры на местах утратили первоначальную гибкость и, занимаясь бесконечной перегруппировкой сил, долго колебались в принятии решений, хотя рано или поздно их приходилось принимать.

В 1943 году последствия строжайшего приказа Гитлера проявились с полным трагизмом на южном крыле фронта. В 1944 году тоже самое произошло на севере на всех участках, где раньше немецкая оборона была труднопреодолимой.