Текст книги "Человек, который плавал по небу"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Бертрам Чандлер
Человек, который плавал по небу

Им чертовски повезло, в который раз говорила Соня. Им повезло – что корабль Федеральной Исследовательской и Контрольной Службы «Звездный Первопроходец» совершил посадку в Порт-Стелларе, на Аквариусе. Но если бы обстоятельства сложились иначе, и они не вернулись бы в Миры Приграничья, ее муж мог воспользоваться возможностью и стать полноправным гражданином Аквариуса. На большинстве планет к искусству мореплавания относятся как религии – со всеми вытекающими. Поэтому Джон Граймс, Мастер Астронавтики, Коммодор запаса Флота Миров Пограничья, Почетный Адмирал Аусифалианского флота и, наконец, Мастер Мореплавания, посвятил всего себя своей новой работе. В течение нескольких месяцев он плавал на акварианском торговом судне. Хотя его настоящая работа состояла в поиске причин быстрого увеличения числа несчастных случаев на море, Граймс доказал, что на своем корабле он не только числится, но и является капитаном. Он выстаивал полувахты и мог по праву гордиться своим мастерством штурмана и навигатора и умением блестяще управлять кораблем.

– Будь я неладен, – ворчал он, обращаясь к Соне, – если наши лорды и господа не захотят, чтобы мы вернулись, и не вышлют за нами корабль. Я знаю, «Антилопа Приграничья» в ближайшие недель шесть не появится – расписание есть расписание. Но если нашему адмиралу взбредет в голову повысить боеспособность флота, и начнутся очередные большие маневры? Адмирал непременно пришлет корвет…

– Ты не самая важная спица в колеснице, Джон.

– Конечно, нет. Я всего лишь Коммодор запаса Флота Миров Пограничья. Всего лишь начальник космической службы Приграничья… Ну что ж, замечательно. Если им я не нужен, пусть ищут других.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она резко.

– Том говорил мне, что мой Сертификат Соответствия Мастера Мореплавания и Сертификаты Свободного Пилотирования действительны пожизненно. И что «Виннек Лайн» предлагает мне новую должность, как я и просил. Только с одним условием.

– Какое условие?

– Мы должны подать документы на гражданство.

– Нет, – сказала она. – Нет, нет и еще раз нет.

– Почему нет, моя дорогая?

– Потому что в этом мире тебе ничего хорошего не светит. Я всегда была не самого лучшего мнения о Мирах Приграничья, но ради твоей пользы могу закрыть на это глаза. Тем более за последние несколько лет.они сделали огромный шаг вперед. Но Аквариус… Назад в двадцатый век!

– Вот это мне и нравится.

– Тебе – возможно. Не пойми меня неправильно. Мне очень понравилось наше путешествие на «Соне Виннек» – но это более чем развлечение во время отпуска…

– Оригинальный способ проводить отпуск.

– Тебе понравилось. Но пройдет немного времени, и ты обнаружишь, что капитану коммерческого судна живется гораздо скучнее, чем космолетчику. Ты хочешь провести остаток своей жизни на поверхности одной планеты?

– Но в море получаешь более разнообразные впечатления, чем в космосе…

Прежде чем она успела ответить, раздался стук в дверь.

– Войдите! – крикнул Граймс.

Капитан Торнтон, Начальник Портов, вошел в каюту и вопросительно посмотрел на своих гостей.

– Я прервал вашу беседу? – спросил он.

– Да, Том, – сказала Соня. – Но можете присоединиться к нашей дискуссии… даже если вдвоем объединитесь против меня. Джон предлагает поселиться на Аквариусе, чтобы сделать карьеру мореплавателя.

– Могло быть и хуже, – пожал плечами Торнтон.

Соня посмотрела на двоих мужчин: высокого, худого, седовласого капитана, и на своего мужа – крепкого, коренастого, чьи оттопыренные уши уже стали пунцовыми – а это вполне однозначно говорило о его настроении. Граймс смотрел на нее – и вдруг улыбнулся, неосторожно тонко и оценивающе. Как большинство рыжеволосых женщин, в гневе она была просто неотразима.

– Над чем смеешься, большая обезьяна? – осведомилась Соня.

– Над тобой.

Прежде чем она окончательно вышла из себя, Торнтон поспешил заговорить.

– Я принес новости, которые представляют для вас определенный интерес – для вас обоих. Мне сообщили, что федеральный корабль «Звездный Первопроходец» сел в порт Звездный. Насколько я помню, ты, Джон, работал в ФИКС, а Соня до сих пор поддерживает отношения с резервной комиссией. Так что, вполне возможно, вы встретите старых знакомых…

– Сомневаюсь, – проворчал Граймс. – В ФИКС работает так много народу… к тому же прошло много лет с тех пор, как я ушел.

– С тех пор как тебя попросили уйти, – поправила Соня.

– Ты тогда еще под стол пешком ходила. И не думаю, что тебя посвятили во все подробности этого дела. Правда, есть некоторая доля вероятности, что на корабле окажутся люди, которых знает Соня.

– Скоро мы все узнаем. Я вынужден устроить прием в честь Капитана и офицеров – и вы, конечно, тоже приглашены.

Граймс действительно не знал никого из офицеров «Звездного Первопроходца», но Соня была знакома с коммандером Джеймсом Фарреллом, капитаном этого судна. Насколько хорошо знакома? Глядя, как они оживленно болтают, Граймс почувствовал, что его охватывает ревность. Он прошествовал к бару, чтобы перехватить чего-нибудь покрепче и вернуть себе присутствие духа. Там его втянули в разговор два юных лейтенанта с «Первопроходца».

– Вы знаете, сэр, – сказал один из них, – о Вас в ФИКС уже ходят легенды…

– Действительно? – Граймс покраснел.

Другой молодой человек засмеялся. Граймс как раз переживал приступ самовлюбленности.

– Да, сэр. Знаете, как только кто-то проявляет неповиновение – попытку неповиновения, конечно, – его вызывают на ковер и… делают Граймсом*11
  Игра слов: «Grime» – сажа. (Прим. перев .)


[Закрыть]. Ну, испепеляют.

– Действительно? – голос коммодора стал ледяным.

Первый молодой человек поспешил исправить ситуацию.

– Но я слышал, что высшие офицеры, адмиралы и коммодоры говорили, что вам бы никогда не позволили уйти…

Это ничуть не успокоило Граймса.

– Позволить уйти?! Это был вопрос выбора, моего выбора. Кроме того…

И тут он увидел, что Соня с Командующим Фарреллом на буксире пробирается к нему через толпу. Она улыбалась. Она просто сияла. Граймс содрогнулся. Эта улыбка была ему слишком хорошо знакома.

– Джон, – сказала Соня, – у меня хорошая новость.

– Так поведай.

– Джимми сказал мне, что я получаю свободный доступ на его корабль.

– Ох.

– Я не закончила. С тех пор как ты ушел со службы, Устав ФИКС несколько изменился. Теперь супруги уполномоченных офицеров – даже офицеров запаса – также имеют право свободно путешествовать на кораблях ФИКС, если есть такая возможность. На «Звездном Первопроходце» весьма неплохие условия для размещения пассажиров. Более того, Джимми любезно свяжется с Порт-Форлорном после инспекции на Карлотти-станцию, что в этом секторе…

– Мы будем рады видеть Вас на борту, сэр, – вставил Фаррелл.

– Спасибо, – ответил Граймс. Он уже решил, что не станет слишком беспокоиться по поводу этого молодого коммандера. Коротко подстриженные волосы песочного цвета, носик как у мопса и лицемерные голубые глазки… Типичный космический бойскаут. Лицо ФИКС с рекламного плаката. – Спасибо, я думал об этом.

– Мы думали об этом, – поправила Соня.

– Конечно, не могу сказать, что будет безумно интересно, – сказал Фаррелл, сверкнув белыми зубами. – Но это будет приятное путешествие. Глебе, Парраматта, Вонг, Эсквел…

– Да, – согласился Граймс, – возможно.

Как и Аквариус, Глебе, Парраматта и Вонг были заново открытыми Потерянными Колониями, основанными пассажирами «глушилкок» Ново-Австралийской Эскадры. Эсквел населяла гуманоидная раса, которая, как и жители Гроллора, находилась в самом начале индустриальной эпохи. Граймс читал об этих мирах, но никогда не бывал там.

И тут в зал, в открытое окно ворвался резкий соленый запах моря, и громовой ропот волн, разбивающихся об утес далеко внизу.

Я могу подумать об этом. Но ровно настолько, насколько это нужно.

– Мы подумали об этом, – повела итог Соня. – Решай сам, Джон, но я улетаю. Ты можешь отправиться следом, когда прибудет «Антилопа Приграничья». Если хочешь…

– Ты не хочешь остаться на Аквариусе?

– Я уже для себя все решила. Ты так жаждешь стать моряком… Это просто ужасно. Тебе лучше остановиться сейчас, пока ты ничего на начал, чем страдать и дожидаться, пока «Бродяги Приграничья» пришлют за тобой корабль. Еще несколько недель – и тебе будет гораздо труднее улететь.

Граймс посмотрел на жену.

– Раз ты решила вернуться домой…

Она улыбнулась.

– Так я и думала. Поэтому я приняла предложение Джимми. Он довольно мил, не правда ли?

– Тем больше причин, мне необходимо сопровождать тебя на борту его треклятого корабля.

– Старые проверенные приемы всегда срабатывают, правда? – рассмеялась она.

Теперь пришла очередь смеяться Граймсу.

– А, заставить меня поревновать? Это меня-то! Чтобы я ревновал к этому щенку?!

– Ревновать, – твердо сказала Соня. – Только не к нему. К ФИКС. Много лет назад у тебя был роман со Службой, и ты уже пережил его. Теперь у тебя новая любовь – Приграничье и его Флот. «Бродяги Приграничья». А я в самом расцвете лет запала на фатальную магию твоего обаяния. Сейчас мне достаточно только пожелать – и ФИКС примет меня обратно. Я офицер запаса. Я могу в любой момент вернуться на действительную службу… – Она жестом остановила Граймса, который хотел что-то сказать. – Позволь мне закончить. Если я полечу на «Антилопе Приграничья», у меня ни одного шанса сесть за пульт управления. Я буду путешествовать как в клетке. Ведь во всех кораблях «Бродяг» так много твоего. Ни капитан, ни его офицеры не никогда позволят мне забыть, что я миссис Коммодор Граймс. А на борту «Звездного Первопроходца» я скоро вновь стану коммандером Соней Веррилл…

Граймс медленно набил и раскурил трубку. Через вьющуюся струйку дыма он изучал лицо Сони, серьезное и волевое, под сверкающей короной темно-рыжих волос. Он понимал, что она права. Если он будет упорствовать в своей новой любви к мореходным судам, она может вернуться к своей старой любви – Федеральной Исследовательской и Контрольной службой, к полетам по всей Галактике. И тогда… Возможно, когда-нибудь они снова встретятся… или не встретятся. И они никогда не могут забыть, что плавают – или летают – под разными флагами.

– Отлично, – сказал он резко. – Тогда попроси своего приятеля приготовить мне каюту для VIP-персон.

– Я уже сказала, – ответила Соня. – Хотя…– она усмехнулась. – Как простой коммандер запаса, путешествующий сам по себе, я не должна так поступать.

Прозвучали последние прощания, искренние сожаления. Потом последние слова диспетчера потонули в глухом прерывистом биении инерционных двигателей, и «Звездный Первопроходец» поднялся с взлетной площадки Порта Звездный. Соня и Граймс находились в рубке корабля в качестве гостей. Обычно в таких случаях коммодор наблюдал за техникой пилотирования, но сегодня все было иначе. Он смотрел вниз, на стремительно удаляющийся водный мир. Позаимствовав у одного из офицеров бинокль, он глядел на стройные силуэты волнорезов, обнажившихся во время отлива. Когда он видел их в прошлый раз, их покрывало море. Он знал, что офицеры на мостике «Сони Виннек» смотрят вверх на удаляющийся, уменьшающийся космический корабль. Он вздохнул – чуть слышно, и Соня смотрела на него с сочувствием. Дописана еще одна глава его жизни. Никогда больше ему не пригодится старинное искусство мореплавания. Но есть вещи и похуже, чем жизнь космолетчика.

Граймс оторвался от созерцания порта и с интересом огляделся. Здесь мало что изменилось с тех пор, как он служил в ФИКС. Все те же шкалы и датчики, мониторы, контрольные лампочки, пульт управления вспомогательными инерционными двигателями и Движителями Манншенна, и клавиатура артиллериста, прозванная «боевым органом». Но все же, если не считать вооружения, корабль мало отличался от торгового судна.

И люди здесь совсем не похожи на торговых офицеров – и тем более офицеров Флота Миров Приграничья… «Бродяг Приграничья». Их униформа, несомненно, претендовала на элегантность. Все носили пилотки. У каждого слева на груди, на форменной рубашке красовалась эмблема, напоминающая пятно от фруктового салата. Некоторая резкость, с которой капитан отдавал приказы, и ответы его офицеров – почти на грани грубости – никогда не выходили за рамки принятой во Флоте лексики. Подобные отношения создавали напряжение на корабле, не слишком неприятное, но все же напряжение. (Один из недостатков Граймса с точки зрения подобной службы заключался в том, что он не мог поддерживать принятую степень напряжения.) Но, несмотря на это, было приятно снова оказаться в знакомой обстановке… Особенно с учетом того, что он оказался здесь в качестве пассажира. Это позволяло наблюдать, но не участвовать.

Граймс взглянул на Соню. Ей тоже нравилось. Но насколько нравилось?

С ускорением, которое, тем не менее, не причиняло неудобств, корабль пролетал через тонкие высокие перистые облака. Небо окрашивалось в цвет индиго, а Аквариус становился огромным шаром – светло-синим, в белых, зеленых и золотых пятнах. На западе появилось что-то, напоминающее зарождающийся тропический шторм. Кого он настигнет? Граймс понял, что хотел бы это знать. Кого-нибудь из его знакомых? В космосе тоже случаются бури. Теперь они не причиняют беспокойства. Однако в те времена «гауссовых глушилок» магнитные шторма были настоящим бедствием.

– Проверить все системы, – приказал коммандер Фаррелл.

– Внимание! Внимание! – сказал старший помощник четко и громко свой микрофон. – Всем службам. Проверить готовность к невесомости. Доложить.

– Карантинный отсек – готов, – раздался голос из динамика. – Десант – готов. Гидропоника – готова…

Длинный список. Граймс наблюдал за движением секундной стрелки на своих наручных часах. В это время грузовое судно Приграничников давно установило бы курс и запускало Манншенна. Правда… весьма возможно – и Граймс не мог с этим не согласиться – со страшным разгромом на камбузе и в трюме.

–… Отсек Манншенновских двигателей – готов. Отсек инерционных двигателей – готов. Отсек Вспомогательных ракет – готов. Полная готовность, сэр.

– Полная готовность, сэр, – доложил старший помощник.

– Приготовиться к невесомости!

Биение инерционного двигателя стало стихать и смокло на полувздохе.

– Приготовиться к центробежным эффектам!

– Есть приготовиться к центробежным эффектам!

– Выполнить поиск цели!

– Есть выполнить поиск цели!

Мощные поворотные гироскопы зажужжали, потом жужжание сменилось воем. Разворачиваясь вокруг поперечной оси, корабль постепенно выходил на цель – отдаленное солнце Глебе. Для этого визуальные ориентиры на приборной доске выстраиваются в линию, а затем вводится поправка на дрейф галактики.

– Зафиксировать гироскопы!

– Есть зафиксировать гироскопы!

– Выйти на первую космическую скорость!

– Есть выйти на первую космическую скорость!

– Первая космическая скорость!

– Есть первая космическая скорость!

Инерционный двигатель снова ожил.

– Приготовиться к искривлению континуума!

– Есть приготовиться к искривлению континуума!

– Движитель Манншенна – пуск!

– Есть!

– Движитель Манншенна – третий уровень – пуск!

– Есть Движитель Манншенна – 3 уровень!

Это невозможно забыть. И это каждый раз переживается заново. Тонкий вой прецессирующих гироскопов, мимолетные секунды (или века) потеря чувства времени, короткий приступ тошноты… Затем, впереди, редкие звезды – блестящие металлические точки – превращаются в радужные пульсирующие спирали. За кормой удалялся, проваливался в ничто бесформенный клубок полупрозрачных вуалей – Аквариус. «Звездный Первопроходец» двигался сквозь темные измерения, сквозь искривленный континуум – к своей цели.

– Ох уж это время, – подумал Граймс, снова глядя на наручные часы. – Это чертово время.

Глебе, Парраматта, Вонг… Довольно приятные планеты, чем-то похожие на Миры Приграничья. Но каждая неповторима, неповторима по-своему. Потерянные Колонии возникали случайно. Эти были открыты кораблями Ново-Австралийской эскадры – после того, как магнитный штормом сбил их с курса и разбросал на расстояние нескольких световых лет. Планеты получили названия в честь этих кораблей. На протяжении веков они развивались каждая своим путем, изолированные от всех населенных миров Галактики. Коммандер Фаррелл сокрушался, что их развитие скорее регрессивное, чем какое-либо еще. Граймс высказал мнение, что эти миры стали тем, чем должны быть Миры Приграничья, и чем они станут, если достаточно большому количеству полезных людей не разрешать уехать из Федерации.

Соня заспорила. Она имела принципиально иную точку зрения.

– Все твои неприятности от того, – сказала Соня мужу, – что ты не приемлешь никакого прогресса. Поэтому тебе нравится играть в моряка двадцатого века на Аквариусе. Поэтому ты не содрогаешься, как мы, всякий раз, когда слышишь этот безумный австралский акцент.

«Она права…»

– Но это же правда в девяносто девяти процентах случаев, – он повернулся к Фарреллу. – Я знаю, что ты и твои юные техники в шоке – они не ожидали увидеть Карлотти-станции в таком запущенном состоянии, да еще на всех трех планетах. А как они ведут документацию – это просто слов нет. Но заметь: при этом маяки работают, и работают хорошо – невзирая на то, что смотрители маяков носят рваные шорты цвета хаки, а не белоснежные комбинезоны. А ты видел, как они отремонтировали маяк на Глебе? Они прекрасно знают, что запрос на запчасти пойдет по официальным каналам Федерации не один месяц, поэтому воспользовались подручными материалами…

– Ага, обшивку заделывают разрезанными бочками из-под топлива, – буркнул Фаррелл, – а изоляцию научились делать из пивных бутылок.

– Но маяки работают, коммандер, и работают хорошо.

– Этого не должно быть, – жалобно проговорил Фаррелл.

– У Джона несколько старомодный взгляд на вещи, Джимми, – рассмеялась Соня. – Я всегда думала, что Миры Приграничья – для него дом родной, но я ошибалась. Вот место, где он будет счастлив – эти Ново-Австралийские планеты, где соединились все недостатки Приграничья, но при этом напрочь отсутствуют его немногие, очень немногие достоинства.

– О каких достоинствах ты говоришь? – возмутился Граймс. – Если ты о возможности доверять технике… Вот за что я люблю Аквариус. Знаешь, что мне нравится в подобных мирах? Здесь технику заставляют служить человеку. И никому даже в голову не приходит, что можно иначе…

– Но посмотри, какой контраст, – сказала Соня. – Каждый раз, когда мы высаживаемся, это бросается в глаза. Сравни: корабль Джимми, такой аккуратный, его офицеры, которые прекрасно знают свои обязанности. И это город – если его можно так назвать. Здесь жители еле ползают, точно пребывают в полусонном состоянии. Все делается кое-как, если вообще делается. Это должно быть очевидно – даже для такого старомодного…мореплавателя, как ты.

– На борту корабля – возразился Граймс, – любого корабля – необходимо, чтобы каждый занимался своим делом. Но не слишком активно.

Они сидели втроем за столом на просторной веранде «Плеч Рудокопа» – одной из центральных гостиниц Пэддингтона, который выполнял на Вонге роль столицы. Перед ними стояли стаканы и запотевшая бутылка. Огромное солнце заливало пыльные улицы слепящим светом, но здесь, на веранде, легкий ветерок шелестел в листьях виноградных лоз, увивающих здание, создавая иллюзию прохлады, а железные столбы и ограда придавали месту старомодное очарование.

Тут с улицы вошел мужчина. Он снял широкополую шляпу, скрывавшую в тени лицо, и его тяжелые ботинки загромыхали по полированному деревянному полу. Соня и Фаррелл с некоторым неодобрением разглядывали его выгоревшую рубашку и шорты цвета хаки, которые могли бы быть почище и лучше выглажены.

– О, Миссус Граймс, – поприветствовал он. – Как де-ела?

– Спасибо, капитан, – ответила Соня холодно. Хорошо,

– Как пожи-ива'те, ком'дор?

– Могло быть хуже, – сказал Граймс.

– А с Вами ка-ак мир обра-ащается, ком-манд'р?

– Не могу жаловаться, – ответил Фаррелл – таким тоном, словно это была вежливая ложь.

Вновь прибывший – капитан Дэлби, начальник порта – подвинул к их столику стул и шумно опустился на него. Из-за стойки тут же появился официант.

– Пиво, Кларри, – произнес Дэлби. – «Шхуну стари-иков». И прине-еси еще пар' бутылок для мо-оих друзей. – Ваш Перв' Помощник ска-азал, что я смогу на-айти Вас здесь, ком-манд'р, – сказал он, глядя ему в спину

– Если у Вас какое-то важное дело, почему Вы не связались со мной по телефону?

– Да, в сам'м деле. Но Ваш корабль, воз-зможно, не смож'т торчать в по-орту еще неск'ко дней, да и мне не меша'т прогуляться.

Он принял из рук официанта большой бокал и пригубил

– А здесь я мо-огу посм'треть на Вас.

Фаррелл вскочил.

– Если случилось что-то серьезное, капитан, я немедленно отправляюсь в порт.

– Сбавь обо-ороты, ком-манд'р. Ты все ра-авно ничего не сделаешь, пока туда не добере-ешься.

– Доберусь куда?

– На Эсквел, конешно.

– А что случилось на Эсквеле?

– Не знаю точно, – он снова глотнул пива. Спешить ему было явно некуда. – Шкип'р с «Красной девки» отси-игналил: на Эсквеле мая-аки не работают.

– Как я понимаю, речь о «Прекрасной деве», – меланхолично поправил Фаррелл. – Пожалуй, это действительно серьезно.

– Не кипя-атись, ком-манд'р, за этим мая-аком сто лет никто не следит, так что о перс'нале можно не беспо-окоиться. И о мая-аке тоже. А этот кре-етин, котор' не может на-айти дорогу через этот сектор, и в собст'нной каюте заблудится.

– Даже в таком случае… – начал было Фаррелл.

– Сядь и допивай пиво, – одернул его Граймс.

– Есть тольк' один чело-овек, которого я ува-ажаю больше Вас, ком'дор, – с нежностью проговорил Дэлби. – Я сам.

– А что думает капитан «Девы»? – поинтересовалась Соня. – Почему это случилось?

– Если и знает, то мне не сказал. Технич'ские непо-оладки, землетря-асение, молнии.. – он лучезарно улыбнулся Фарреллу, – меня оч'нь радует, что вы здесь, ком-манд'р. Иначе мне бы при-ишлось гнать свою команду на Эсквел и самому ремо-онтировать эту черт'ву хрень. А мне не нравится ни Эксвел, ни ее жит'ли…– Дэлби заметил, что взгляд Сони стал холоднее на несколько градусов, и суетливо добавил:– Поймит', я но-ормально отношусь к тамошним ре-ебятам. Пока они жи-ивут у себя, а я у себя.

– Так Вы бывали на Эсквеле? – спросила Соня вполне дружелюбно.

– Еще бы! И не раз. Мы ставили ма-аяк, а потом его три раз' чинили. Мне хва-атило. Эта планет' не для чело-овека. А местные… такие мелк' красные обезьянки, непре-ерывно лопоч'т чего-то, лопоч'т… Трепл'тся, трепл'тся… Прост' на нервы действует. Их царьки – пету-ушистые ребят', но вполне ниче-его, особ'нно когда познакомишься с ними по-оближе. Они хоть понимают, которая сторо-она у хлеба маслом намаз'на. И люб'т сунуть нос в наш' книжки – а заодно и свистнуть пар'чку-другую. Мож'т, о-они нас не любят, да вид' не пода-ают. А другие – как у вас называют? Нижние слои общества. Да. Эти нас те-ерпеть не мог'т и не дела-ают из эт'го секрета.

– Это бывает, капитан, – сказала Соня – Очень часто две совершенно несхожие расы находятся в более дружественных отношениях, чем две идентичные. Я никогда не бывала на Эсквеле, но видела фотографии местных жителей. Они действительно очень похожими земных обезьян – вернее, мартышек, наших не столь далеких родственников. Я понимаю, Дэлби: на ваш взгляд эксвеллианцы – дурная пародия на доисторического человека. Но они, скорее всего, думают о вас примерно так же.

– Да. Во-озможн', так. Но я рад, что на эт'т раз мне не придется чи-инить маяк.

– Значит, это должен сделать кто-то другой, – великодушно произнес Фаррелл.

И вновь «Звездный Первопроходец» покинул планету и стремительно двигался по траектории между Вонгом и Эсквелом. Его инерционные двигатели поддерживали первую космическую скорость, а Манншенновские Движители работали в режиме временной прецессии, который называется «круизным». Фаррелл обсуждал с Граймсом, Соней и старшими офицерами поставленную задачу. Все сошлись на том, что это дело не относится к категории безотлагательных. Эсквелский маяк не имел особого значения для навигации в этом секторе космоса. Будь это так, он бы находился в не столь плачевном состоянии.

Дело в том, что это был просто маяк. Обычно от этих маяков зависела связь между планетами и кораблями. Для этого на них устанавливалось оборудование, позволяющее мгновенно связаться с любой точкой Галактики. Но маяк на Эсквеле был просто ориентиром в искривленном континууме. Группа квалифицированных техников за пару дней могла бы переоборудовать эту станцию – но на Эсквеле не было техников-людей. До сих пор.

Слово «империализм» долгое время считалось ругательством, но от этого империалистические идеи не перестали существовать. Маяк Карлотти на Эсквеле был острием клина, ногой в двери. Раньше или позже правители Эсквела поймут, что содержание маяка – это статья дохода, причем весьма весомая. Потом – с определенной вероятностью, рано или поздно – очередная планета войдет в состав экономической империей Межзвездной Федерации.

На Эсквеле есть радио – но радио в первоначальном смысле этого слова. Поэтому «Звездный Первопроходец» не мог осуществлять никакой связи с этой планетой, пока работал Движитель Манншенна, искривляющий пространство и время. Более того – до тех пор, пока корабль не подойдет к Эксвелу на достаточное расстояние. Конечно, на Эксвеле были офицеры псионической связи – или должны были быть. Был такой и на «Первопроходце», как на всяком корабле Федеральной Исследовательской и Контрольной Службы. Вернее, была – до того, как корабль совершил посадку на Глебе. Там девушка попала под неотразимое очарование местного скотовода (надо сказать, весьма зажиточного), упросила капитана и подала рапорт о немедленной отставке. Фарреллу ничего не оставалось, как подписать его, хотя и без особого восторга.

«Первопроходец» мчался сквозь пространство. Жизнь на борту текла своим чередом. Торопиться было некуда. Это был не первый случай аварии на неукомплектованном маяке – и явно не последний. Будни Глубокого Космоса на борту военного корабля включают в себя такие приятные вещи, как регулярное питание, шахматы, бридж, упражнения в гимнастическом зале. Соне это нравилось, Граймсу нет. Он не разделял стремления офицеров ФИКС к поддержанию показательного – вернее, показушного – порядка. И Фаррелл – весьма глупо с его стороны – стал зазнаваться. Он постепенно приходил к мысли, что они с Соней подходят друг другу. Кем был до сих пор Граймс? Неудачником, не более того. Он не только отказался от положения первого астронавта в галактике, признанного или непризнанного. Он ушел, громко хлопнув дверью, и сжег за собой все мосты. А что касается этого его увлечения – из всего возможного он выбрал морское дело… Граймс расстроился, но не удивился, когда Соня сказала ему, что на борту этого корабля его прозвали Древним Мореходом.

Солнце Эсквела – многоцветная спираль, сияющая прямо по курсу – быстро увеличивалось в размерах. И вот в один прекрасный день, час и миг Движитель Манншенна был остановлен, и корабль возвратился в нормальный континуум. До Эксвела оставалось несколько недель пути, но Фаррелл не спешил. До тех пор, пока они не получили первый сигнал с планеты.

В тот день Граймс с Соней и Фарреллом сидели в рубке. И вдруг из динамиков межкорабельной связи раздался странный тоненький голосок:

– Вызываю земной корабль… Вызываю какой-нибудь земной корабль… Помогите… Помогите… Помогите…

Неизвестный радист взывал не умолкая. Неужели он не понимает, что радио не может одновременно работать на прием и передачу сигнала? Кажется, Фаррелл понимал, чем это продиктовано. Пройдут минуты, прежде чем радиоволна донесет его голос до антенны эсквелианца, и еще несколько минут, прежде чем придет ответ. Пока они ждали, он выразил надежду, что у того, кто послал сигнал бедствия, есть хотя бы еще один передатчик.

Вдруг зов прекратился. Через секунду из динамика зазвучал новый голос.

– Говорит Кабрарар, Верховный король Эсквела. Здесь произошло… восстание. Мы… осаждены на острове Драрг. Мы не протянем долго. Помогите. Вы должны… помочь нам.

В рубке повисла тишина, которую прервал Фаррелл.

– Первый помощник, – скомандовал он. – Максимальное ускорение.

– Есть максимальное ускорение, сэр, – и произнес в интерком:– Всем занять места и пристегнуться. Приготовиться к ускорению.

Спинки кресел в рубке приняли горизонтальное положение, а опоры для ног поднялись. Прерывистое биение инерционных двигателей стало чаще – казалось, они захлебываются в сумасшедшей скороговорке. Ускорение вдавило хрупкие человеческие тела в эластичную набивку кресел.

«Я слишком стар таких вещей», – подумал Граймс. Однако он продолжал с интересом следить за тем, что происходило вокруг. Он слышал, как Фаррелл сказал, с усилием выговаривая каждое слово:

– Пилот… Дайте… данные… на… Драрг…

– Есть данные… на…Драгр… сэр…– ответил штурман.

Краем глаза Граймс увидел молодого офицера, лежащего навзничь в своем кресле. Пальцы его правой руки ползали по кнопкам на подлокотнике, словно отдельно от тела. На экране, почти на потолке, появилась карта Эсквела – беспорядочно раскиданные пятна материков, зеленые, желтые, бурые, и ровный голубой океан. Карта увеличивалась, как будто видеокамера быстро спускалась в точку, расположенную примерно в центре одного из морей. В густой сизоватой лазури появилось пятнышко. Оно приближалось, но почти не увеличивалось. Суда по всему, этот Драрг – всего лишь крошечный островок.

Карта исчезла. На экране появилось цветное изображение станции с маяком. Море яростно билось об острые камни, неприступные скалы громоздились друг на друга. Пирс был короткий и узкий, как паутинка. И над всем этим висела, чуть раскачиваясь, антенна маяка Карлотти – эллипсоид из ленты Мебиуса, вращающийся вокруг своей длинной оси. На фоне штормового неба она казалась особенно хрупкой, почти беззащитной.

– На плато можно посадить шлюпку, – объявил Фаррелл. Перегрузка уменьшалась, и ему явно стало легче говорить. – Понятно, что вопрос о посадке корабля не стоит.

Никто не предложил высаживаться в космопорт. Скорее всего, он захвачен мятежниками. Кроме того, мятежники наверняка завладели оружием земного производства. Неизвестно, знают ли эсквелиане поговорку «Бить противника его же оружием», но действовать будут именно по этому принципу: земляне поддерживали их ныне опальных правителей. Конечно «Звездный Первопроходец» вооружен не только для обороны. Но за слишком активное вмешательство во внутреннюю политику других планет вполне можно было… в общем, получить приглашение на ковер к начальству.

– Вы можете посадить корабль в воду, – сказал Граймс. – С подветренной стороны от острова.

– Я не моряк, коммодор, – желчно ответил Фаррелл. – Это мой корабль, и я собираюсь им рисковать. Мы выйдем на орбиту Эсквела, а вниз пошлем шлюпку.

Назад к карточке книги "Человек, который плавал по небу"