Текст книги "Танатонавты"

Автор книги: Бернар Вербер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

65 – УЧЕБНИК ИСТОРИИ

«После запуска первых танатонавтов результаты превзошли все ожидания. Первый же доброволец, Феликс Кербоз, немедленно смог взлететь и сесть на танатодром. Пионеры танатонавтики были поражены, насколько быстро они сумели достичь успеха».

Учебник истории, вводный курс для 2-го класса

66 – КЕЛЬТСКАЯ МИФОЛОГИЯ

"В кельтской мифологии тот свет представляет собой таинственную область, где нет ни смерти, ни работы, ни зимы. Он населен богами, духами и вечно юными людьми. Галлы называли эту страну «Аннвн». Там находится котел воскрешения и рог изобилия. Котел воскрешения возвращает к жизни погибших воинов, а из рога изобилия питаются бессмертные.

Для галлов и ирландцев страна «Аннвн», или тот свет, столь же реален, как и наш материальный мир. Достаточно определенных магических приемов, чтобы перемещаться из одного мира в другой".

Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»

67 – ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА

– Хотела бы я быть Феликсом.

Амандина, обычно столь сдержанная, уже не пыталась скрывать свою радость. Как и после каждого сеанса эксперимента, я провожал ее домой. В тот вечер мы были слегка под мухой. На танатодроме мы смогли отпраздновать наш секретный триумф только бутылкой игристого – денег-то не хватало. И все же наши пластмассовые стаканчики подлетали высоко.

– Какой же фантастический момент мы пережили! Как бы я хотела стать первым человеком, первым танатонавтом, ступившем на запредельный континент и вернувшимся оттуда! Как бы я хотела быть Феликсом!

Я же пытался удержаться пока на этой земле.

– Не так-то это просто. У него была причина, движущая сила. Вы же слышали, его самого притягивал свет. Он колебался, возвращаться ли ему. Феликс сумел это сделать только оттого, что был прежде всего «запрограммирован» добиться снижения срока заключения именно в этом мире.

Я прибавил газу. За стеклами машины, в полумраке проносился угрюмый пригородный пейзаж. Я взглянул на Амандину, которая вновь углубилась в себя, несмотря на ухабистую дорогу.

Я начинал ее лучше понимать. Рауль однажды мне о ней рассказал. Эта красивая женщина была очень сознательной медсестрой. Даже слишком сознательной. Амандина не могла больше выносить, как в той больнице, где она работала, на ее глазах умирают порученные ей пациенты. Еще в школе она терпеть не могла, когда ей ставили плохие оценки. В больнице же каждая такая смерть ей казалась еще одной единицей. Когда ее больной умирал на операционном столе, она чувствовала себя за это ответственной.

Коллеги ей все время твердили, что не ее это вина, но она им не верила. Она продолжала упорствовать во мнении, что каждая смерть была новым доказательством ее некомпетентности.

Амандина считала, что люди умирают из-за нехватки любви. С ее точки зрения, даже умирающий от рака человек сам его выбрал. А если он сделал такой выбор, то только оттого, что его окружение оказалось не в состоянии привить ему любовь к жизни. Соответственно, она все больше и больше должна была любить каждого из своих пациентов. И так как они все равно умирали, она упрекала саму себя, что не достаточно разнообразно их развлекала.

Бесполезно лишний раз подчеркивать, что Амандине – с таким ее характером – подошла бы несколько иная профессия. Но, как и в случае Рауля, неудачи лишь заставляли ее пытаться вновь и вновь – вплоть до полной победы или самоуничтожения. Когда она случайно увидела небольшое объявление о проекте, связанном с сопровождением умирающих, куда требовалась трудолюбивая медсестра, она немедленно откликнулась. Едва Рауль Разорбак упомянул о «Проекте Парадиз», как Амандина уже решила посвятить себя телом и душой этому начинанию, направленному на возвращение мертвых в мир живых.

Удивительно, но казалось, ее ничуть не смущало столь большое число жертв на начальной стадии проекта. Амандина обладала странной логикой: она была готова не колеблясь убить один за другим несколько человек в надежде, что в каком-то неопределенном будущем это спасет множество других людей.

– Как бы я хотела быть Феликсом, – повторила она. – Он такой храбрый и сам такой красивый.

Я надул губы. Какая такая необходимость преувеличивать? Храбрый – может быть, но красивый? Этот питекантроп?

– Должно быть, он перенес такие ужасные испытания на том свете.

(Это как раз ты становишься очень красивой, когда говоришь о Феликсе…)

– Что сейчас будем делать? – спросил я, чтобы переменить тему.

– Собираются увеличить число пусков. Рауль уже объявил хорошие новости министру Меркассьеру. Сам президент хочет нас лично поздравить. Он уже связался с директором тюрьмы, чтобы тот отобрал еще сотню кандидатов в отряд танатонавтов.

Она также с увлечением стала говорить, что надо бы устроить вечеринку.

– Он это заработал, – промурлыкала она, едва сдерживая радость.

68 – ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОСЬЕ

На запрос по поводу основных сведений

Фамилия: Кербоз

Имя: Феликс

Цвет волос: сильно облысевший блондин

Рост: 1 метр 95 см

Особые приметы: высокий рост, на лице шрамы

Примечание: первый танатонавт, вернувшийся в мир живых

Слабое место: низкий уровень умственного развития

69 – ЧИТАЯ ПРЕССУ

СКАНДАЛ:ПРЕЗИДЕНТ ЛЮСИНДЕР ПРИНОСИТ В ЖЕРТВУ УЗНИКОВ ПОД ПРЕДЛОГОМ НАУЧНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА.

Нам потребовалось провести длительное расследование, чтобы убедить самих себя, что президент Люсиндер – не кто иной, как величайший преступник нашей эпохи. Еще более извращенный, чем Ландрю или Петю [5]5
  Ландрю, Анри Дезире (1869-1922): пообещав жениться, увозил женщин (достоверно известно про 11 человек, в т.ч. одного мальчика) в отдаленные поселки и там убивал (отравлял и т.д.) Отдельные части тела съедал. Деньги и ценные вещи (в общей сумме примерно на 36 тыс. франков) прятал. Казнен на гильотине 25 февраля 1922 г.


[Закрыть], президент Люсиндер, наш глава государства, избранный большинством французов – хладнокровно убивал людей, которых даже никогда не видел.

Его жертвы: заключенные, которые не просили ничего, кроме шанса спокойно искупить свои прегрешения. Его мотив или, если хотите, отговорка: изучение смерти! Потому что, по сути дела, наш президент обладает одним прелюбопытнейшим хобби: нет, этот не гольф, не экзотическая кулинария и даже не нумизматика – это смерть!

Заручившись поддержкой нескольких сообщников, а именно, министра науки Меркассьера, безумного профессора-биолога Рауля Разорбака, полуграмотного анестезиолога Мишеля Пинсона и медсестры-карьеристки Амандины Баллю, президент принялся разить направо и налево.

По имеющимся оценкам, руками этой «бригады запланированной смерти» уже умерщвлено сто двадцать три заключенных, и все ради лишь удовлетворения нездорового любопытства деспотичного главы государства.

Похоже, мы вернулись во времена варварства, когда римские императоры держали в своих руках жизнь и смерть беспомощных рабов. Несчастных без разбора убивали одного за другим, чтобы посмотреть, не оживит ли их плащаница Иисуса Христа.

В наше же время, однако, нет ни императоров (пусть даже Люсиндер порой и сравнивает себя с Цезарем!), ни рабов. По крайней мере, мы так полагали до сегодняшнего дня. Мы были убеждены, что нами руководит президент, демократически избранный своими согражданами. Президент, чья первейшая обязанность – это забота о благосостоянии своего народа, а не о его уничтожении!

Как только директор тюрьмы Флери-Мерожи, возмущенный омерзительным зрелищем трупов, изо дня в день накапливаемых в подвалах этого исправительного учреждения, поведал правду о сих злодеяниях в эксклюзивном интервью, данном нашей газете, оппозиция тотчас потребовала лишить Люсиндера президентского иммунитета. Парламент немедленно назначил комиссию для проверки этих фактов.

Большинство опрошенных министров отказываются верить этим свидетельствам, но некоторые из них уже объявили, что если комиссия получит доказательства массовых убийств, они сразу же подадут в отставку.

Что же касается министра Меркассьера, то он, не дожидаясь результатов расследования, бежал в Австралию вместе с женой и укрылся там от руки правосудия.

70 – СТОЛКНОВЕНИЕ С ТОЛПОЙ

Эйфория сменилась горечью. Окрыленные удачей Кербоза, мы взлетели, чтобы тут же свалиться обратно под градом оскорблений и всеобщее улюлюканье.

Директор Флери-Мерожи справился со своей задачей хорошо. Дело разрасталось с каждым днем. Газеты предприняли массированную атаку. Их первые полосы намекали, что нас самих следовало бы сделать «подопытными кроликами». Опросы показали, что 78% населения считало, что нас нужно обезвредить, как можно быстрее посадив за решетку.

Магистрат объявил о начале уголовного расследования. Вызывали нас по очереди. Мне посулили кое-какие поблажки, ежели я дам показания против своих сообщников. Думаю, то же самое говорили и другим. Сильно сомневаясь во всех этих обещаниях, я предпочел держать язык за зубами.

Судья магистрата приказал провести обыск и полиция перевернула вверх дном мою квартиру. Разобрали даже пол, доску за доской. Можно подумать, я там прятал трупы!

Вызвали меня и на собрание нашего жилищного кооператива, где дружески пожелали: «Чтоб к концу месяца твоего духу здесь больше не было!». Консьержка мне пояснила, что из-за одного только моего присутствия в этом доме цены на недвижимость упали во всем квартале.

Я едва осмеливался выйти из дому. На улице за мной бегали дети и кричали: «Мясник Флери-Мерожи, мясник Флери-Мерожи!» В поисках человеческой теплоты мы с Амандиной выработали привычку регулярно собираться у Рауля. Он, похоже, относился ко всем этим вещам хладнокровно. «Эти мелкие, преходящие осложнения не остановят ход Истории», – считал он.

Надо отдать ему должное за такое умение сохранять спокойствие. Рауля выгнали с поста профессора в Национальном центре научных исследований. Его кабриолет, «Рено-20», был взорван каким-то «Комитетом выживших узников», организацией, доселе никому не известной. На двери того дома, где он жил, огромными красными буквами намалевали: «Здесь жирует душегуб 123 невинных».

Как-то раз, когда мы пытались поднять друг другу настроение, вспоминая полет Кербоза, некий мужчина в надвинутой на глаза шляпе позвонил Раулю в дверь. Президент Люсиндер собственной персоной. После краткого взаимного знакомства, он сообщил нам последние новости. Особенно ободряющими они не были. Утвердившись за столом, словно он был на совещании, Люсиндер произнес:

– Друзья мои, пора готовиться к урагану. То, что нам пришлось пережить до сих пор, ни в какое сравнение не идет с тем, что нас ждет. И друзья и политические враги, все они объединились, чтобы свести со мной счеты. Им нет никакого дела до нескольких заключенных, что отправились к праотцам, но они страстно желают сами стать калифом в нашем халифате. Я в особенности опасаюсь друзей, они знают, как до меня добраться. Сожалею, что втянул вас в этот переплет, но, в конце концов, мы знали, чем рискуем. Эх, если бы только нас не предал этот прохвост Меркассьер со своим скудоумным директором Флери-Мерожи!

Итак, президент опустил руки. Я был на краю паники. Рауль же, верный самому себе, и глазом не моргнул, даже когда влетевший булыжник разнес вдребезги еще одно окно в гостиной.

Рауль разлил нам по стаканам виски.

– Вы все заблуждаетесь. Никогда обстоятельства не были для нас столь благоприятны, – объявил он. – Если бы не эта непредвиденная утечка информации, мы бы все еще возились себе потихоньку в тюремном подвале. Но сейчас мы на пороге великого дня. Мсье президент, весь мир склоняет голову перед вашей отвагой и вашим гением.

Люсиндер, похоже, был настроен скептически.

– Пулно, пулно вам, голубчик. Мне польстить легко.

– Нет-нет, – настаивал мой друг. – Мишель был прав, когда сказал, что надо было как можно быстрее сообщить в прессе о наших результатах. Феликс – герой. Он заслуживает известности и признания.

Президент не мог взять в толк, куда Рауль клонит. Я же понял с ходу. Прямо с места я выпалил:

– Надо атаковать, а не сидеть в обороне! Все вместе, сообща, против слабоумных!

Поначалу мы напоминали группу конспираторов, попавших в западню. Но затем это впечатление потихоньку стало рассеиваться. Да, нас мало, но мы с характером. Может, мы не особенно гениальные, но сообща мы попытались изменить мир. Сдаваться нельзя. Амандина, Рауль, Феликс, Люсиндер. Никогда еще я не испытывал такого чувства сплоченности с людьми.

71 – ГРЕЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ

"После того, как Эра Памфильского оставили лежать на поле брани, сочтя его убитым, он оказался в комнате с четырьмя проемами: два выходили на небо, а остальные два – на Землю. На небо поднимались добродетельные души. На Землю спускались тени. Через один проем преступные души туда оправлялись, а через другой поднимались души, покрытые пылью и прахом.

Эр увидел, каким наказаниям подвергали несчастных грешников. Потом он достиг чудесного места, где стоит огромная колонна – мировая ось. В сопровождении душ Эр добрался до земли Кет, где течет река Амелес, чьи воды несут забвение.

Тут раздался чудовищный гром и Эр вернулся к жизни на погребальном костре, к великому неудовольствию всех окружающих. Он поведал, как увидел страну мертвых и как вернулся оттуда целым и невредимым. Его рассказам никто не верил. Все презрительно поворачивались к нему спиной".

Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»

72 – ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД !

Скандал приобрел совершенно дикие масштабы. Каждая газета пестрела фотографиями того, что они называли нашей «лабораторией запрограммированной смерти». В жестком свете ламп-вспышек комната производила зловещее впечатление, словно пыточная камера. Злобствующие журналисты даже добавили на первый план окровавленные ланцеты и клещи с налипшими на них волосами.

Потом они обнаружили некий «президентский склеп». На самом деле это был тюремный крематорий Флери-Мерожи. Так как от тел наших неудачливых танатонавтов уже не осталось и следа, сообразительные журналисты соорудили фотомонтаж с подкрашенными в розовый цвет манекенами.

Фотосъемку они вели самым бессовестным, надувательским образом, чтобы придать снимкам побольше драматизма и реализма, как будто их делал некий шпион прямо в ходе нашей работы. Одному из репортеров удалось сфотографировать настоящее самоубийство во Флери-Мерожи. Заключенный повесился уже после того, как нам запретили появляться на танатодроме. Это ничего не изменило. Фотография его распухшего лица, с высунутым языком и выскочившими из орбит глазами, быстро разошлась по всем журналам. Под снимком несчастного парня, которого мы даже никогда не видели, стояла скромная подпись: «Они обнаглели!» Тут же, чуть ниже, красовались и наши портреты: а вот и его убийцы. Мы подали на них в суд за клевету, но толку из этого не вышло.

Словно крысы, бегущие с корабля, министры один за другим подавали в отставку. Было сформировано правительство кризиса. Президент Люсиндер был освобожден от всех полномочий главы государства вплоть до получения более полной информации.

Из Австралии Меркассьер обвинил Люсиндера в том, что он заставил министра приступить к проекту, несмотря на все возражения. Меркассьер и словом не упомянул о нашем успешном эксперименте.

Люсиндер осторожничал и не отвечал на каждый такой удар. Он довольствовался единственным появлением в популярной телепередаче, где заявил, что всех пионеров-первопроходцев третировали и унижали в свое время. Он говорил о невообразимом прогрессе, о завоевании того света, о неизведанном континенте.

На журналистку, бравшую у него телеинтервью, это не произвело никакого впечатления. Она парировала тем, что уголовные преступники оставались людьми, а не «морскими свинками», даже если у президента и имелось право разрешать проведение смертельно опасных опытов.

Жан Люсиндер проигнорировал ее замечания. Словно ставя точку в интервью, он поднял голову и, глядя прямо в камеру, заявил:

– Дорогие телезрители, дорогие сограждане, да, я признаю, что во время опытов погибли люди, погибли во имя знания, во имя прогресса человека. Но мы добились успеха! Один из наших добровольцев побывал на том свете и вернулся оттуда целым и невредимым. Его имя – Феликс Кербоз. Он своего рода летчик, пилот, путешественник в смерть. Мы назвали его танатонавтом. Мы готовы немедленно с ним повторить эксперимент. Если нас постигнет неудача, я готов отдать себя на ваш суд и я заранее знаю, каким строгим он будет. Я предлагаю, чтобы завтра же моя исследовательская группа провела еще одну попытку запуска на тот свет, в присутствии всего телевидения Франции и мира. Эксперимент состоится во Дворце Конгресса, в 16 часов.

73 – МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ АМАЗОНКИ

"Когда-то люди не умирали.

Но как-то раз одна девушка повстречала Бога Старости. Он поменялся с ней кожей, отдав свою, древнюю и сморщенную, и получив взамен нежную и гладкую.

С этого момента люди начали стареть и умирать".

Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»

74 – ВСЕ ИЛИ НИЧЕГО

16 часов. Парижский Дворец Конгресса кишел людьми. Зрители обменивались газетами и комментировали новые изобличения, исходящие от неутомимого Меркассьера и непримиримого директора тюрьмы, вышедших на передний план событий.

Двое депутатов, сидевших в первом ряду, не скрывали своих впечатлений:

– С этим бедным Люсиндером все покончено. Захотел узнать про страну мертвых, вот и доигрался! В любом случае, его политическая смерть неизбежна.

– Однако же, посмотрите, как они все тут обставили…, – неуверенно произнес второй собеседник. – Должно быть, он припас-таки пару козырей. Люсиндер – старая лиса.

– Да вы сами подумайте! Это же его лебединая песня. За него только 0,5% жителей! И то понятно почему. Всегда найдется 0,5% полоумного населения, верящего в сверхъестественное и NDE.

Оба пожали плечами.

В слепящем свете двух «юпитеров» симпатичная рыженькая журналистка вещала в телекамеру:

– В зале присутствуют восемь научных экспертов для наблюдения за всеми манипуляциями и обнаружения любого подвоха. Некоторые специалисты полагают, что президент Люсиндер собирается использовать двух братьев-близнецов: убить одного и якобы воскресить другого. Это старый, всем известный фокус. Но благодаря стольким телеобъективам, со всех сторон окружающих сцену, такой трюк никогда не выйдет. Трудно представить, как глава государства, и так уже полностью дискредитированный в глазах общественности, решился на подобный обман!

В ожидании «спектакля» стихийно формировались группы. Все спорили, переспрашивали, интересовались друг у друга:

– Вы читали статью в "Утреннем вестнике "? Там один ученый очень хорошо объясняет, почему нельзя пережить смерть. «После того, как головной мозг перестает орошаться, происходит его некротизация. Когда погибает нервная клетка, она теряет свои физиологические свойства, а именно, способность функционировать и запоминать».

– Послушайте, а что там такое насчет сверхдозы какой-то природной эндокринной жидкости, вызывающей загробные галлюцинации? Вы этому верите?

Насмешливое фырканье.

– Не вижу, с какой это стати агонизирующее тело будет тратить свою последнюю энергию на создание таких образов!

В первом ряду двое депутатов поудобнее устроились в своих креслах.

– Люсиндер захотел войти в Историю с большой буквы, – сказал один. – Что-что, а это ему удалось. Вломился сквозь огромную дверь! Сто двадцать три убийства на руках. Не каждый день встретишь такого главу государства.

– Интересный намечается судебный процесс!

Вспыхнули огни рампы. В середине сцены стояло простое стоматологическое кресло. Мотки электрических проводов вели к огромным, мигавшим словно слепые глаза, экранам.

Происходящее в прямой трансляции передавалось в шестьдесят с лишним стран. Президент Франции, выставляющий себя на всеобщее посмешище. Это обещало стать не хуже рок-концерта или футбольного матча!

Рабочие сцены поставили восемь стульев вокруг стоматологического кресла. Здесь усядутся восемь экспертов, назначенных парламентской комиссией. Четыре врача, три биолога и даже один фокусник-престидижитатор.

Они появились под гром оваций. Зал бурлил. Он приветствовал этих украшенных козлиными бородками старичков-академиков, словно матадоров, спускавшихся на арену для сражения с диким быком. Им было немного не по себе. Никогда еще они не были столь популярны, занимаясь своей работой. Кое-кто из них даже стал здороваться за руку с толпой. Если им светило получить уши и хвост президента, то терять такой шанс не хотелось. Вооружившись авторучками словно бандерильями, они принялись заносить в свои тетрадки всякого рода наблюдения.

В свою очередь, на эстраду поднялся широко известный телеведущий с напомаженными волосами, сопровождаемый теле– и звукооператорами. После нескольких пробных записей звука и изображения вспыхнул красный глазок телекамеры.

– Дамы и господа, добрый вечер и спасибо, что вы опять с нами на канале RTV1, наш девиз: «Смотри хоть целый день!» Здесь, в этом зале Дворца Конгресса, атмосфера страшно напряжена. Президент Люсиндер готовится поставить свою карьеру на одну-единственную карту: доказать всему миру, что на тот свет можно путешествовать, как на отдаленный континент. Накал эмоций среди публики достиг предела. Станем ли мы беспомощными свидетелями еще одного убийства? Или, напротив, это будет эксперимент века? Тревожное ожидание нарастает…