Текст книги "Наши друзья Человеки"

Автор книги: Бернар Вербер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Я не люблю постоянно улыбаться и смеяться, делая вид, будто у меня все в порядке. Я не душа компании, это точно, но я и не притворяюсь, что я счастлив. И, поскольку я трезво оцениваю окружающий меня мир, вечером я прекрасно засыпаю без спиртного, без снотворного, без наркотиков, без транквилизаторов, без всех этих вещей, которые помогают выносить окружающих, а себя считать счастливым.

Саманта размышляет.

– А я, я люблю… кучу вещей. Я люблю свою семью, маму, она готовит такую вкусную лазанью с анчоусами и брокколи, дядюшку Пепперони, он вечером у печи для пиццы рассказывает нам истории о нашей родине. Люблю тетушку Наталию, которая, вот уж точно, в выражениях не стесняется. Люблю смотреть, как моя кузина Тициана танцует, люблю, когда Эмилио играет на гитаре и когда Луиджи аккомпанирует на бандонеоне. [2]2
  Разновидность баяна.


[Закрыть]Люблю запах поджаренного в оливковом масле лука, люблю рагу с майораном, которое кипит и пузырится в котелке. Люблю неприличные шутки Эмилио, от которых краснею. Люблю моих тигров, хотя они и не всегда в хорошем настроении. Люблю зрителей, которые платят за то, чтобы меня увидеть, люблю этих наблюдателей, которые, может быть, на нас смотрят. Люблю Бога, который на нас смотрит уж точно.

– Вы живете в очень размеренном мире.

– Я люблю мое детство. То время, когда я набивала себе синяки на коленках и играла в шарики с ребятами из зверинца. Когда смеялась, как сумасшедшая, впервые увидев какашку слона. Люблю короткие минуты зрительских аплодисментов после моего номера. Даже, если они аплодируют вяло, даже, если и зрителей всего десяток, меня опьяняет каждый хлопок. Это – мой наркотик, мое успокоительное. И я тоже очень хорошо сплю по ночам.

– Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит царствие небесное.

– Ты плюешь на себе подобных потому, что не можешь их понять. Ты просто трус.

– Человек в принципе трусливое животное. Я знаю это, я вижу своих мышей, хомяков, кроликов. И меня всегда восхищали то самоотречение и мужество, с каким они терпят наши пытки. Когда я заставляю их страдать, я не могу не уважать их…

– Уж не хочешь ли ты сказать, что преклоняешься перед своими жертвами!

– Они стоически переносят боль. Я видел, как белые лабораторные мыши убивали своих малышей, лишь бы избавить их от наших опытов. Они все понимали. И старались уменьшить боль тех, кого любили. А мы… Да взять хотя бы нас с вами! Как мы себя ведем: то паника, то споры.

– Это ты…

– А вы, вы замужем? Она колеблется.

– Я жду встречи с мужчиной моей жизни.

– С прекрасным принцем! Когда вы сказали, что верите всему, о чем говорят в новостях, я нашел это… наивным. Когда вы сказали, что верите в Бога, я нашел это… трогательным. Но когда вы говорите, что верите в прекрасного принца, я нахожу это…

– Глупым?

– Редким. Откуда вы взялись? Честно говоря, я думал, что такие экземпляры уже давно вымерли.

– Тебе отрезать язык, да?

– Как они милы, мечты простушки.

– А я знаю, что он ждет меня где-то. И однажды я его встречу. Мы поженимся и у нас будет пять… нет… не пять… (решительно)…да, пять детей.

– А как вы его узнаете, мужчину вашей жизни?

– По первому поцелую…

– Как в истории про лягушонка, который превратился в принца после поцелуя?

– Именно так.

– Вы, наверное, уже проверили немало народу, я думаю?

– Пока ни с кем ничего «волшебного» не было.

Вид у Саманты мечтательный.

– А что такое «волшебное» должно произойти?

– …Этого не опишешь, – отвечает она возбужденно. – Это сразу почувствуешь. Ты как будто вся раскроешься ему навстречу. И огромная волна тебя подхватит и понесет куда-то.

– Да, вот-вот! А через год он на вас уже и не смотрит. И начнет борьбу за пульт.

– Только не он. Он будет выше мещанства.

– Представляю ваши любовные игры. Во время циркового номера вы их соблазняете дикарским костюмчиком. После представления они воркуют. Красуются. Распускают перья, а вы выбираете.

– Нет, обычно все происходит в ночном клубе.

– Я забыл. Новый ритуал выбора партнера. Все совершается в темноте, чтобы нельзя было как следует рассмотреть внешность партнера. И в шуме, исключающем всякую возможность поговорить.

– Я люблю танцевать! Ну и что? Ничего в этом нет плохого.

– А потом мы удивляемся, почему мы вырождаемся. Это надо видеть, как люди выбирают друг друга. В темноте и грохоте. Дарвинизм наизнанку: совокупляются и воспроизводятся самые убогие.

– Иногда по ночам я вижу его во сне. {Медленно садится по-турецки.)Он красивый. Высокий блондин с голубыми глазами, он играет на пианино и…

– …снимается в рекламе зубной пасты.

– Ты завидуешь, потому что твоя жизнь не удалась.

– А вы предпочитаете быть счастливой в своих мечтах?

– Твоя единственная радость – разбивать мечты других.

– Заметьте, я вас отлично понимаю. Я тоже хотел бы быть наивным, это, должно быть, очень успокаивает.

– Будет лучше, если каждый из нас останется на своей территории. Ты – там, я – здесь. Оттуда сюда не переходим, понятно?

– Э-э… хотелось бы все-таки иногда встречаться в центре, чтобы подержать друг друга за запястья… Есть-то надо или нет?

– О'кей. Но если я замечу что-нибудь или будет какая-нибудь провокация, я…

– Я знаю, вы оторвете мне ухо или выколете глаз.

– М-м-м… (Саманта ищет слова.)И еще кое-что. Здесь нет туалета и нет мебели, за которой можно спрятаться… значит, когда я кое-чего захочу, я попрошу тебя отвернуться и зажать уши.

– Без вопросов. Я, кстати, в свою очередь, прошу вас о том же.

– Вот видишь, если ты чуть-чуть постараешься, с тобой вполне можно поладить.

– Не знаю, сколько времени мы еще тут пробудем, но они, надеюсь, предусмотрят что-нибудь вроде наполнителя кошачьего туалета.

– И воды нам дадут. Мне все больше хочется пить. Чем дольше разговариваешь, тем сильнее сохнет горло. Пить! ПИТЬ! ПИТЬ!

– Мы нашли способ дать им понять, что хотим есть. Надо попробовать как-нибудь попросить воды.

Рауль подходит к Саманте и неожиданно обнимает ее.

Он сжимает ее в объятиях, она вырывается.

Свет неожиданно гаснет.

Пауза.

Когда свет зажигается, посреди сцены на разделительной линии вертикально стоит колесо.

– Это что за штука? – спрашивает Саманта.

– Огромное колесо.

– И для чего оно?

– Я ставлю колесо в клетку хомяку, в основном чтобы его занять и дать ему возможность размять лапки.

Саманта медленно, словно мученица перед пыткой, подходит к колесу, залезает в него и начинает вращаться.

– Саманта, что вы делаете?

Она движется в колесе все быстрее и быстрее.

– Господи, просто какой-то сумасшедший дом. (Он садится на пол.)

– Вовсе нет! – говорит она, чуть замедляя вращение колеса. – Надо смириться со своей участью, бессмысленно бороться против «колеса судьбы».

Она снова принимается вертеться.

– Стоп! Саманта, перестаньте дурачиться, я вас прошу!

– Я делаю то, что я хочу.

– Так, мне нужна сигарета.

– Отличная возможность бросить курить.

– Я выкуривал две пачки в день. И вряд ли здесь найдется антиникотиновый пластырь.

Саманта останавливает колесо.

– Рауль, хочешь попробовать? Когда крутишься быстро, ни о чем не думаешь. Даже глюки появляются, но приятные.

– Вы вспотеете и еще больше захотите пить.

Он смотрит на колесо и вдруг хлопает себя по лбу.

– Черт возьми! Да как же я раньше не догадался!

– О чем?

– Они дают нам еду тогда, когда мы держимся за руки. Почему, как вы считаете?

– Не знаю.

– Они бьют нас электрическим током тогда, когда мы деремся. Почему, как вы считаете?

– Да хватит загадок-то…

– Это игра, спектакль, тут есть публика. Нам дают приспособления для хомячков, чтобы посмотреть, будем ли мы вести себя так же, как они. Нас толкают к…

– Куда?

– Они… Они хотят, чтобы мы… занялись любовью.

– У тебя с головой все в порядке?

– Подумайте. Мы займемся любовью, быстро закончим спектакль и сможем вернуться домой. Я клянусь вам, если будет выигрыш, я отдам вам свою долю.

Она отступает.

– Саманта, не бойтесь. Подойдите. Она недоверчиво подходит.

– Давайте, переходите границу, я вас приглашаю к себе.

Он берет ее за руку и тянет к себе. С потолка падают чипсы.

– Теперь поцелуйте меня.

– Хорошо, не будем горячиться. Все идет хорошо. Послушай-ка меня, Рауль, ответ {она вопит)НЕТ!

– Только в щечку.

– И речи быть не может!

– Не ребячьтесь. Рассматривайте это как научный эксперимент.

– Хороший предлог.

– Мы должны знать. Она колеблется.

– Ты клянешься не воспользоваться ситуацией? В любом случае я тебя предупреждаю о том, что…

Рауль целует ее в щеку. Свет немедленно гаснет.

Когда он снова зажигается, на сцене стоит емкость, наполненная водой.

– Рауль, смотри… питье!

– Поилка… Так я и думал.

– Ох, вот оно что. Ты имел в виду, что чем больше мы будем тискаться, тем больше у нас будет вознаграждений.

Они идут пить.

– Это похоже на правило, – утверждает Рауль, смачивая себе виски. – Не знаю, кто его установил, но оно действует.

– Еда, питье, колесо для гимнастики, у меня есть все, что мне нужно, – говорит Саманта, оглядываясь.

– А если мы зайдем дальше, может быть, у нас будет, не знаю… отдельный туалет, матрасы, маленькие кабинки.

– Я надеюсь, ты не захочешь со мной «побаловаться» ради морозильника?

Она возвращается на свою территорию, поправляя сдвинувшиеся чипсы.

– Извините меня, Саманта, я только хотел улучшить условия нашего содержания.

– Ты на себя-то посмотри. Ты прививка против желания. Какая девушка захочет с тобой спать! Только баба, окончательно потерявшая надежду, или извращенка.

– Все? Вы номер закончили?

– Ох, и потом, я же уже сказала тебе, мне нравятся только высокие блондины с голубыми глазами.

– Я знаю. И где-то лягушонок с волшебным поцелуем ждет вас, верный вам еще до знакомства, изнемогающий от того, что никак вас не встретит.

– Да. Это обоюдно.

– Представьте, что я – лягушонок. Пока вы меня не поцеловали, вы не узнаете, превращусь я в прекрасного принца или нет.

– Я согласна целовать лягушонка, но не жабу!

– Даже если мы останемся здесь надолго, очень надолго?

– Обойдусь.

– А если я вас возьму силой?

– У тех, кто уже пытался, яички до сих пор об этом помнят.

– Какая изящная метафора, особенно в устах молодой девушки, ждущей прекрасного принца.

– В любом случае я не способна ни на какую мало-мальскую нежность, если я не влюблена по уши, действительно по уши.

– Но кто же вам говорит о «любви»! Я только пытаюсь быть практичным. Мы могли бы начать, я не знаю, с каких-нибудь… прикосновений. Для улучшения условий нашей жизни. Потом посмотрим.

– Ты, наверное, давным-давно не трахался, а, Рауль? – спрашивает Саманта. Она идет снова вертеться в колесе.

– Я читал, что в одном зоопарке, в Соединенных Штатах, жила пара животных, панды, которые не хотели размножаться, – сказал он, глядя сквозь стекло. – Сторожа стали давать им игрушки и в конце концов так заставили их совокупиться. Это колесо… это игрушка. И нам будут давать все больше и больше игрушек, вот увидите.

Сверху раздается странный громкий звук.

Они поднимают головы.

Саманта подбегает к Раулю и прижимается к нему.

– Рауль, мне страшно. Наступает полная темнота. Слышны странные звуки.

Пауза.

Свет зажигается. В центре помещения лежит куча мятой бумаги.

– Посмотрите, Саманта, что-то новенькое.

– Рулоны бумаги. И зачем нам это? Он подходит, чтобы лучше рассмотреть.

– Полотенца, носовые платки, туалетная бумага, салфетки…

Саманта оценивающе разглядывает бумагу.

Вдруг она начинает разматывать рулон и что-то мастерить.

Он подходит ближе.

– Что вы делаете? – спрашивает он. – Хижину?

– Поели, попили. Теперь я устала. Мне нужен покой, уединение, маленький спокойный уголок, в который я могла бы забиться.

Рауль тоже решает сделать хижину, но у него получается не так ловко.

– Э-э… Я всегда был неумехой. Вы мне не поможете?

– Каждый за себя.

– Я очень прошу вас.

Саманта соглашается и мастерит ему из бумаги домик.

– Спасибо. У меня в детстве были хомяки. Они так хорошо это делали.

Они входят и выходят из своих домиков, как это делают хомяки.

– Я строила такие хижины, когда была маленькой, с братьями. Мы брали одеяла и щетки. Мама ужасно сердилась. Мы там прятались и играли в ковбоев и в индейцев.

Рауль восхищается хижиной Саманты.

– Поздравляю, вы замечательный бумажный архитектор. Просто настоящая маленькая оса.

Саманта крутится в своей берлоге и шуршит.

– Вы что там делаете? – спрашивает Рауль. – Уже спальню лепите?

– Только кровать, подушку и столик у изголовья. Я люблю, когда удобно.

Рауль поворачивается в своем гнезде, и крыша его обрушивается.

Он быстро все поправляет, боясь, как бы Саманта этого не заметила.

Берет кусок бумаги и мастерит кораблик, который ставит на видное место, чтобы произвести на Саманту впечатление.

– Ах, так ты заделался декоратором, Рауль?

Он хватает другой кусок бумаги и делает самолетик.

– Мадемуазель Бальдини, не желаете ли, чтобы я помог вам обустроить вашу квартиру? Я могу вам сделать и сверхзвуковой.

Саманта показывает кастрюлю из бумаги.

– Спасибо, у меня есть все, что мне нужно.

Рауль запускает самолетик, берет большой кусок бумаги, кладет в рот и жует.

– Ты так зубы чистишь? Какой ты глупый все-таки!

Рауль достает разжеванный кусок бумаги и придает ему форму плюшевой игрушки.

– Я всегда сплю со своим мишкой. Саманта делает брезгливое выражение лица.

– Ладно, на сегодня, я думаю, хватит. Привет, Рауль.

– Спокойной ночи, Саманта. Несколько секунд спустя Рауль высовывает голову из своего укрытия.

– Э-э… вот еще. У вас точно нет сигарет? У меня просто ломка какая-то.

– Раньше надо было думать. Рауль с сомнением качает головой.

Каждый лежит в своей берлоге. Рауль ворочается, крыша снова падает. Он засыпает, голова и ноги высовываются из-под бумаги. Он начинает храпеть, сначала негромко, потом все сильнее и сильнее.

Из домика показывается голова Саманты, она похожа на сердитого зверька. Она зажимает уши. Свистит.

Рауль храпит тише.

Переворачивается на другой бок. Прекращает храпеть. Успокоенная Саманта прячется в домике.

Рауль начинает храпеть снова.

– Эй! Э-эй!

Рауль храпит все громче.

– Эй! Ох! Мотор! Потише!

Рауль храпит еще громче. Саманта снимает ботинок и швыряет в него.

Храп стихает и тотчас же возобновляется.

– Эй! Это невыносимо!

Она вскакивает и зажимает ему нос. Он задыхается и просыпается:

– Что… что…

– Ты храпишь. Раз мы должны жить вместе, надо с этим что-то придумать. Я не собираюсь всю ночь слушать твои серенады.

Он зевает и потягивается.

– Уже утро? – спрашивает он, протирая глаза.

– Мы и пяти минут не спали. Ты тут же начал храпеть, как поросенок. Ох, я не выношу мужчин, которые храпят.

– Мне очень жаль.

– Хорошо тебе, извинился и все.

– Ну а что? Я не виноват. Я такой. Я храплю. И я не буду себе оперировать мягкое небо для того, чтобы вам понравиться.

– Мне понравиться? Речь не об этом! Это вопрос сосуществования. Твоя свобода заканчивается там, где ты начинаешь мешать соседу. Ты мне мешаешь.

Свет гаснет.

Пауза. Слышен звон металла.

Свет зажигается.

– Смотрите, Саманта, лестница! Она обходит лестницу.

– Залезем? – предлагает она.

– Хорошо. Давайте.

– Нет, давай ты.

Рауль неуверенно протягивает руку, касается лестницы.

Электрического разряда нет. Он ус-покоенно берется за перекладины и поднимается наверх.

Саманта держит лестницу, чтобы она не опрокинулась.

– Рауль, что там видишь?

– Что-то вроде потолка с дырками. В середине большой люк. Наверное, через него они нас сюда и закинули. Если вы подниметесь и подержите меня за ноги, я попробую дотянуться до потолка.

Саманта залезает по лестнице и держит его за ноги.

Рауль поднимается еще на одну ступеньку.

– Ну, все, вот и потолок.

– Давай, открывай люк! Рауль старается открыть люк.

– Материал очень легкий, но и очень прочный.

– Толкай сильнее!

– Вы думаете, это так просто! Он пытается снова.

– Ну, вот, он открывается! Я открыл! Люк открывается.

На них падает луч света.

– Что ты видишь?

– Огромную комнату. Очень-очень высокий потолок. Метров двадцать в высоту.

– Чего ты ждешь? Давай! Бежим!

Она начинает карабкаться по лестнице, как вдруг на открытый люк и Рауля падает тень.

– А-а-а! – кричит Рауль в ужасе. Он падает, увлекая Саманту за собой. Слышен стук: люк захлопывается, свет исчезает.

Они встают на ноги.

– Ты и вправду дурак.

– Т… т…т…

– Т… что?

Глаза Рауля расширены, он ошеломлен.

– Т… т… там, наверху.

– Ну что там еще?

– Там… кто-то… кто…

– Кто? Что? Ничего не понимаю, что ты говоришь!

– Я видел только его глаз.

– Глаз? Чей глаз?

– Он был такой… такой…

– Надо было с ним поговорить!

– …Это был не обычный глаз… он был невероятно огромный.

Он раскидывает руки. Саманта размышляет.

– Глаз Бога! – говорит она неожиданно, с удовлетворением. – Я была все-таки права. В конечном итоге, мы – в раю. Мы избраны. «Он» на нас смотрит. «Глаз Бога».

– Он был желтый и зеленый. Посередине черная блестящая щель. Это было похоже на глаз какого-то земноводного. На глаз гигантской лягушки!

– Что ты несешь?

– Идите сами посмотрите, если вы мне не верите. В конце концов, вы у нас специалистка по лягушкам!

Саманта залезает наверх. Люк освещается очень ярким светом. Саманта открывает рот от удивления.

Она очень медленно спускается, потрясенная:

– Это не Бог…

– И уж совсем не то, о чем я думал. Это зверюга метров в десять высотой минимум. Может, и больше.

Рауль достает мобильный телефон и набирает номер. Безрезультатно.

– Рауль, если это не Бог и не телевизионное шоу, то что же это может быть?

Рауль морщится.

– Он живой, – говорит он, – он большой, это что-то невиданное.

– Может быть, это кино, спецэффекты?

– Слишком уж долго его снимают. Обычно запаса пленки хватает на двенадцать минут.

– Бывают очень большие люди, такие больные.

– Ну, рост выше десяти метров, – говорит он насмешливо, – можно рассматривать как патологию, не подлежащую излечению.

– Если это не Бог, если это не спецэффекты кино, это – животное. Мы – пленники огромного зверя!

– Да-а… Даже огромные животные не бывают такими большими. Во всяком случае, это не крокодил, не бычачья лягушка и даже не разморозившийся динозавр. Это что-то совсем, совсем «новенькое».

– Новенькое? До такой степени?

– Абсолютно новенькое… На Земле… такого никогда не бывало.

Лицо Саманты меняет выражение.

– Что-то из…

–  (Он кивает.)Ммм… Ммм…

– Невозможно.

Они стоят, глядя на потолок. Саманта съеживается.

– Саманта, а если…

– …ужас!

– Великолепно!

– Это кошмар.

– Мечта.

– Я сейчас сильно ущипну себя и проснусь.

Рауль насвистывает мелодию из «Встречи третьего типа».

– Это «они», сомнений нет.

– Нет! – кричит она в ужасе.

– Наоборот.

– Нет! – Да.

– Нет! Нет. Нет… Это не… – Да. Да. Да.

Пауза.

– Когда я был маленьким, я мечтал стать послом людей у «Них». И вот они наконец здесь.

Он поднимается по лестнице.

– Ты – сумасшедший!

Она удерживает его за брюки.

– Надо поговорить с ними! – упрямо заявляет Рауль.

– Это «пришельцы»!

– Ну и что? Я – не расист.

– Это чудовища!

– Почему выдумаете, что все, что не с Земли, должно быть чудовищным?

– Это «гигантские лягушки». Мерзость!

– А, может быть, нужно только поцеловать их, и они превратятся в прекрасных принцев.

– Они сожрут нас!

Саманта хватает Рауля за руку и крепко сжимает.

С потолка немедленно падает еда.

– Они нас откармливают, Рауль! Как откармливают гусей. Чтобы стали жирнее… Ты не понял, они хотят съесть нас!

– Вы бредите.

– Они ждут, чтобы мы разжирели. Вдруг они будут кормить нас через воронку, чтобы… сделать «фуа гра из человечины»!

– Да нет! Кроме нас, никто во всей вселенной не способен на подобную жестокость.

Саманта как будто теряет рассудок. Она не слушает Рауля. Ее голос становится все более исступленным:

– Они нас слопают. Когда мы достаточно растолстеем, они нас зарежут и подвесят вверх ногами, чтобы собрать кровь. И сделают колбасу. А потом они отрежут нам руки и ноги, выпотрошат нас и заполнят фаршем. Сейчас ведь Рождество, так?

– У них, наверное, другие праздники.

– Мы будем кипеть в соусе с горячим маслом. Нас подадут на стол с каштанами и обжаренными в луке-шалот маленькими картофелинами. А как украшения в ноздрях у нас будут пучки петрушки, а во рту черри-помидорчики. Нас обольют нашим собственным соком. Немного соли? Перца? Все готово! За стол! Что у нас сегодня на ужин?

– Ладно вам. Успокойтесь.

– Люди! {Она изображает мать семейства, подающую детям блюдо.)Чудесные люди, горяченькие, хорошенькие, хрустящие! Да, люди! И не бройлерные, а откормленные зерном без фосфатов. «Ура! Ура!» – закричат маленькие лакомки.

– Мадемуазель Бальдини… Вам нужно…

– Кто хочет ножку? Кто хочет око-рочок? Кто хочет шею? Гузка – для знатоков. Не торопитесь, малыши, хватит на всех!

– Саманта!

Молодая женщина обращается то к Раулю, то к воображаемым детям, сидящим вокруг стола.

– Нет! Ну-ка, нет, нет! Кожу не оставляйте, она самая вкусная! Ну, а вы, месье, как вы находите моих людей? Не пережарены? Немного белого сухого, чтобы запить? Белое вино отлично сочетается со вкусом людей. Кстати, осторожно, в них полно мелких косточек, которые могут застрять в горле или в зубах. Я приготовила зубочистки. {Делает вид, что ставит на стол коробочку с зубочистками.)

– Саманта!!

– А после людей чуть-чуть кальвадоса… для пищеварения. Не будет пучить. Потому что у людей есть недостаток: увы, они {потирает себе живот)вызывают газообразование.

– Саманта! Хватит! – говорит Рауль умоляюще.

В конце концов, он решает дать ей выговориться.

– Кто хочет добавочки? – выдыхает она устало. – Люди – это настоящее праздничное блюдо!

– Инопланетяне таких размеров, что мы послужим скорее закуской.

Саманта застывает, ее улыбка хорошей хозяйки сменяется гримасой ужаса.

Рауль поднимается по лестнице и кричит:

– Эй! Откройте, я хочу с вами поговорить!

Саманта стоит по-прежнему неподвижно.

– Рауль, я даже знаю, почему они делают это. Они мстят нам за то, что мы едим лягушек. Мы ведь оба французы, а только французы едят лягушек!

Она садится на пол, оглушенная.

– Черт возьми, Саманта! Придите в себя! Вы что, не понимаете, что происходит? Вы не отдаете себе в этом отчет? Представьте себе, сколько людей мечтают оказаться на вашем месте! Это лучше, чем любой научно-фантастический фильм! Это Ре-аль-ность! Они здесь. Над нами. Это пришельцы из космоса, которые появились впервые в истории человечества! Мы их видели…

– Они отвратительны.

– Они нас видели.

– Я боюсь их. Я хочу вернуться домой.

– Я должен подготовить речь… «Дорогие пришельцы…» Нет, это уж слишком банально. Надо говорить проще, яснее. {Обращается к потолку.)МЫ – ЛЮДИ…

– Насчет этого, я думаю, они уже в курсе.

– …ВЫ – ДРУЗЬЯ. Я – ПОСОЛ. Ждет ответа. Ничего не происходит.

– ВЫ ПОНИМАТЬ СЛОВО «ДРУГ»? Саманта и Рауль прислушиваются.

Реакции нет.

– Брось, Рауль. Все равно, что с устрицами разговаривать.

Рауль возвращается к «официальному» тону:

– МИР. МИР МЕЖДУ НАШИМИ ДВУМЯ НАРОДАМИ. Я ХОТЕЛ БЫ ПОДПИСАТЬ КОНТРАКТ О КУЛЬТУРНОМ И НАУЧНОМ ОБМЕНЕ.

– Он уже готов предать свою планету! Это враги!

Рауль невозмутим.

– Я ГОТОВ К ПЕРЕГОВОРАМ. МЫ ИМЕТЬ МНОГО БОГАТСТВ, ОЧЕНЬ КРАСИВЫЕ ПРЕДМЕТЫ, ОЧЕНЬ СЛОЖНЫЕ, ИХ ТРУДНО СМАСТЕРИТЬ.

– Ты им что собираешься предложить? Шариковые ручки?

– МЫ ДЕЛИТЬ ВСЕЛЕННАЯ. ПОЛОВИНА ВАМ, ПОЛОВИНА НАМ.

– С какой стати они будут иметь с нами дело? Ты сотрудничаешь с твоими лабораторными мышами или лягушками?

Рауль оборачивается к Саманте.

– Почему тогда они держат нас живыми?

– Чтобы развлечься. Чтобы нас пытать. Они хотят, быть может, отомстить за своих братьев, замученных людьми. В коллеже, на уроках биологии, я помню, мы должны были обнажить нерв в лапке лягушки и заставить лапку дергаться под воздействием электричества. А лягушка была… еще живая. Она обязательно должна была быть живой. Они будут искать у нас в ноге нервы, чтобы учить своих детей!

Рауль не обращает на нее внимания.

– Почему они не отвечают?

– Не выбивайся ты из сил, Рауль. Они считают нас, должно быть, совсем неразвитым видом животных. Эй, там!

Мы умные! Е = мс 2! Вы же не будете есть животное, которое говорит, что Е = мс 2! {Поворачивается к Раулю.)Формула такая, да?

– Для них, должно быть, это каменный век.

– Но есть вещи, которых они не знают. {Становится на ступеньку лестницы.)Вы знаете рецепт майонеза? Он известен только на Земле! А знаете, как вывести пятно от жвачки? Уверена, что не знаете. Кубиком льда! Именно так. А рецепт торта с лимонной цедрой?

Она достает мобильный телефон у Рауля из кармана.

– А вот это позволяет говорить на расстоянии, без проводов, не повышая голоса, и он может издавать забавные звуки. У вас такие есть?

Она по очереди включает мелодии в телефоне. Ничего не происходит.

– Они не могут этого знать, а? Не могут! Эй! Мы люди, мы не животные! – кричит Саманта.

– Почему они не отвечают? Если бы я нашел двух маленьких инопланетян, производящих ртом звуки, я бы им уделил, конечно же, больше внимания.

Они задумываются.

– А если они нас коллекционируют? Я коллекционировала бабочек, когда была маленькая. Я их закрывала в банках с крышками, а потом… накалывала на булавки.

Она опять впадает в отчаяние. Рауль хочет успокоить ее:

– Они не будут с нами этого делать. Скорее всего у них мирные намерения. У нас равные шансы попасть в руки как к злым инопланетянам, так и к добрым.

– Я не про добрых или злых говорю тебе! Можно быть добрым и есть лапки лягушек. Можно быть добрым и коллекционировать бабочек! Просто не задумываться об этом…

Она опускает голову.

– А вдруг действительно они нас коллекционируют? Смотрите, ведь они могут собирать парами образцы всех видов животных Вселенной. Я – мужчина, вы – женщина, понимаете? Что-то типа Ноева ковчега. Но большего масштаба. Космического. Они нас схватили и пока посадили сюда.

– Сделают из нас чучела и выставят в Галерее эволюции: «Человеческая пара с планеты Земля».

– Тогда бы они нас уже убили. Но мы живы. Нас кормят. Нас даже балуют игрушками. Это доказывает, что они хотят нам добра.

– Говорю тебе, они все равно убьют нас когда-нибудь.

– А я думаю, что они будут продолжать нас кормить и дарить нам игрушки до тех пор, пока вы не забеременеете.

При этих словах Саманта широко раскрывает глаза.

– Мы пропали, Рауль.

– Да нет! Единственная наша задача – научиться выносить друг друга в этой… как назвать-то… в этой… клетке для людей.

– …в этом человечнике?

– Если хотите, в… человечнике. Кстати, заметьте, совершенно не обязательно человечник должен находиться на Земле. Числа! Черт возьми! Потерянная неделя! Все понятно. Это не пришельцы на Земле, это мы у них!

– Мне нужно сесть. Я что-то так устала. Ужасно устала…

– Астрономы не нашли жизни ни на одной планете Солнечной системы, так что мы, конечно же, оказались за ее пределами.

– А это далеко?

– Ближайшая к нам солнечная система – это Проксима Центавра. И это… скажем… два световых года от Земли.

– Это сколько километров? Я только в километрах понимаю.

– Примерно тысяча двести миллионов километров.

– Подумать только, а ведь я никогда не уезжала из Франции!

– Вы понимаете, что мы совершили самое дальнее путешествие из всех, что когда-либо совершали люди. До этого никто дальше Луны не летал…

– А я просила об этом?! И мне здесь не нравится.

– Погодите жаловаться. Дышим мы воздухом. Значит, здесь есть атмосфера. Мы едим. Мы пьем. Мы ходим по полу. Значит, как и на Земле, здесь есть притяжение.

Он прыгает, все выше и выше.

– Притяжение почти такое же, как и у нас, кстати, – продолжает он.

– Ну почему именно я?

– Не знаю… Может быть, из-за вашей внешней привлекательности.

– Есть и получше меня. Актрисы, манекенщицы, звезды там!

– Может быть, у них нет цирков? Вы произвели на них впечатление. Увидев вас в клетке с тигром, они, может быть, решили, что вам и в другой клетке будет комфортно.

– А вы? Вы, как я понимаю, не в клетке работаете. И потом… вы совсем не красавец.

– Может быть, я заинтересовал их своим интеллектом. Мы дополняем друг друга. Ваша красота и мой интеллект.

– Вы что, думаете, что я совсем дуреха?

– Может быть, они знают нас лучше, чем мы думаем.

Саманта и Рауль возвращаются к лестнице.

– Рауль, нам надо бежать!

– Но мы же еще не вступили в контакт с ними.

– Подожжем бумагу. У тебя есть зажигалка или спички? Или дай мне твои очки, света сверху хватит…

– Вы хотите упустить эту уникальную возможность? Вы будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

– Подожжем бумагу, расплавим люк в потолке и дадим деру.

– …Так. А очутившись на свободе… Предположим, что воздухом можно дышать, и притяжение такое же, как на Земле. А вы подумали, как придется исхитряться парочке хомяков, сбежавших из лаборатории?

Рауль изображает кошку:

– Мяу… Их немедленно съедят бродячие кошки. Представьте-ка себе, какого размера инопланетные кошки.

– Если бежать быстро, можно спастись.

– И куда направиться?

– В аэропорт.

Рауль хохочет. Саманта остается серьезной.

– Нас привезли в ракете. В ракете и улетим. Я тебе говорю, Рауль, через неделю будем дома.

– Так надо же еще дотянуться до рукояток, прочесть инструкцию по управлению «космическим кораблем». А вы узнаете наше Солнце в звездном небе?

– Дедушка научил меня находить Большую Медведицу, это нам поможет?

– Вряд ли.

– Бог нам поможет.

– У Бога, на мой взгляд, достаточно проблем на Земле, маловероятно, что он будет заниматься парочкой, оказавшейся вне его юрисдикции.

– Тогда мы пропали.

Вдруг люк открывается. Из него падает луч света.

Рауль поднимается по лестнице. Какая-то тень заслоняет свет – вероятно, инопланетянин наблюдает за ними.

– Я ДРУГ. Я ХОТЕТЬ БЫТЬ ПОСОЛ ЗЕМЛИ У ВАС.

Тень исчезает. Возвращается свет, затем снова появляется тень.

Саманта присоединяется к Раулю:

– Другой глаз! Он поменьше, смотрит на нас. Их двое!

– МИР. МИР МЕЖДУ НАШИМИ ДВУМЯ НАРОДАМИ. Э-Э… СПАСИБО ЗА ПРИГЛАШЕНИЕ.

Снова свет. Внеземные существа больше не смотрят на них. Люк со стуком закрывается.

– Вы видели, как они нас разглядывали? – спрашивает Саманта.

– Они проверяли, не поранили ли мы друг друга в драке.

– Ага! Я все поняла. Мы – у них… в ресторане. Знаете, как лангусты в аквариуме. Наверху, наверное, были клиенты, которые выбирали себе блюдо!

– Прекратите истерику.

– Как лангусты! В шикарном ресторане. Потом того, которого выбрали, живого бросят в кипяток. Так и есть: они ездят на Землю за продуктами, а нас потом сажают в декоративный че-ловечник в ресторане.

Рауль озадачен.

– У вас еда – какая-то навязчивая идея.

– Потом разрежут нас пополам, вдоль и зальют майонезом. В глаз немного лимонного сока…

– Хватит!

– Я не выношу кипятка! (Она вот-вот разрыдается).Я даже душ принимаю почти холодным.

Незнакомый звук. Саманта прижимается к Раулю.

Наступает темнота. Слышен шум работающей машины. На стене в глубине помещения появляется телеизображение.

– «…Добрый вечер, дамы и господа. Вы смотрите, быть может, последний в мире выпуск новостей. Напряженность между Индией и Пакистаном продолжает расти».