Текст книги "День Муравья"
Автор книги: Бернар Вербер
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Бернар Вербер
День муравья
Екатерине
Основа основ – единство (Авраам).
Основа основ – любовь (Иисус Христос).
Основа основ – экономика (Карл Маркс).
Основа основ – секс (Зигмунд Фрейд).
Основа основ – относительность (Альберт Эйнштейн).
А что же еще?..
Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Эдмонд Уэллс
Аркан первый
Властители рассветного часа
1. Вокруг
Темнота
Прошел год. В безлунном небе августовской ночи подрагивают звезды. Наконец тьма понемногу начинает редеть. Светает. Туман, будто шарфом, окутывает лес Фонтенбло. Но вот большое пурпурное солнце прогоняет туман и все искрится росой. Паутина в оранжевых жемчугах повисает варварски роскошной салфеткой. Будет жарко.
Крошечные существа кишат в листве, на ветвях. И в траве среди папоротника тоже. Они повсюду. Каких только нет. Несть им числа. Роса, чистейшая влага, омывает землю, где вот-вот произойдет удивительно странная исто…
2. Три разведчика в самом центре
Скорее, скорее.
Их ведет запах, и нет времени праздно разглядывать все вокруг. Три темных силуэта поспешно движутся по потайному коридору. Один из них выбрал потолок и проветривает наверху свои усики. На предложение спуститься он отвечает: «Вниз головой мне больше нравится – интереснее видеть мир вверх ногами».
Никто и не настаивает. Почему бы и нет, в конце концов? Трио поворачивает в более узкий проход. Теперь надо проверить каждую мелочь, прежде чем отважиться на новый шаг. Здесь настолько спокойно, что это не может не вызывать тревоги.
Они пробрались в самое сердце города, и здесь, конечно, все под контролем. Они двигаются медленнее. Стены прохода становятся все более гладкими. Они ползут по сухим листьям. Все члены их твердых рыжих телец пронизаны предвкушением.
И вот они в хранилище.
Остановились, изучают запахи. Пахнет смолой, кориандром, углем. Хранилище – недавнее изобретение. Во всех мирмицинских хранилищах складировали запасы пищи и расплод. Только в прошлом году перед зимней спячкой возникли новые неожиданные соображения:
Нельзя терять нажитые нами знания.
Наше общее сознание меняется очень быстро.
Знания наших предков должны послужить потомкам.
Мысль сохранять знания была новой для муравьев. Но она их воодушевила. Каждый приходил и выделял феромоны своего опыта в предназначенные для этого сосуды-коконы. Сосуды потом распределили по разделам.
Отныне все познания муравьев находились в этом хранилище, Химической библиотеке.
Муравьи нервничают, но их страх не мешает восхищению. Волнение выдают подрагивающие усики.
Они видят вокруг светящиеся коконы, которые лежат рядами по шесть штук, окутанные ароматом нашатыря. Коконы похожи на созревающие яйца. Но эти прозрачные яйцевидные сосуды не дадут начала новой жизни, – они до краев наполнены запахами, содержащими множество сведений из самых различных областей знаний: вот история королев династии Ни, дальше – элементарная биология, затем зоология (сведений по зоологии очень много), органическая химия, география, геология, стратегия величайших массовых сражений, территориальная политика последних десяти тысячелетий… При желании здесь можно найти даже кулинарные рецепты и планы городских окраин, имеющих плохую репутацию.
Усики зашевелились.
Скорее, скорее, поспешим, иначе…
Муравьи быстро прочищают антенны щеточками из тысячи волосков на сгибах лапок и принимаются изучать капсулы с феромонами опыта и знаний. Сверхчувствительными усиками они прикасаются к коконам и узнают, что именно в них содержится.
Внезапно один из муравьев замирает. Ему почудился шорох. Неужели?.. Они так боятся, что их обнаружат!
Все трое в испуге ждут. Кто же это может быть?
3. В гостях у братьев Сальта
– Открой, наверняка пришла мадемуазель Ногар.
Себастьен Сальта, наклонив свое длинное туловище, повернул ручку двери.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Здравствуйте. Все готово?
– Да, готово.
Три брата Сальта отправились за большим коробом из полистирола, а принеся его, достали оттуда стеклянный шар с отверстием наверху, полный коричневых крупинок.
Все склонились над шаром. Каролина Ногар не удержалась и опустила правую руку в шар. Коричневые крупинки потекли у нее между пальцами. Она наслаждалась их запахом, словно драгоценным ароматом кофе.
– Трудно было это сделать?
– Очень, – ответили братья в один голос.
– Но дело того стоило, – добавил один из них.
Себастьен, Пьер и Антуан Сальта были настоящими великанами ростом под два метра. Они встали на колени и тоже погрузили пальцы в шар с крупинками.
Три свечи в высоком канделябре освещали золотисто– оранжевым светом необычную сцену.
Каролина Ногар уложила шар в чемоданчик, набитый поролоном. Посмотрела на братьев-великанов, улыбнулась и ушла, не сказав более ни слова.
Пьер Сальта с довольным видом вздохнул:
– На этот раз, полагаю, мы у цели.
4. Бег-преследование
Ложная тревога. Шорох сухого листка. Муравьи продолжают поиск.
Они обнюхивают каждый сосуд, наполненный сведениями.
Наконец находят то, что искали.
По счастью, это оказалось несложно. Бережно снятый драгоценный сосуд переходит из лапок в лапки. Он похож на яйцо, наполнен феромонами и герметически запечатан каплей сосновой смолы. Муравьи открывают его. Одиннадцать сегментов усиков-антенн впитывают первую порцию запаха.
Расшифровка запрещена.
Прекрасно. Запрет говорит о ценности содержимого. Они кладут яйцо на пол и опускают в него кончики усиков.
Запах, насыщенный сведениями, струится по мозговым извилинам.
Расшифровка запрещена.
Феромон памяти номер 81.
Тема: Автобиография.
Меня зовут Шли-пу-ни.
Я дочь Бело-киу-киуни.
Я 333-я королева династии Ни и единственная матка города Бел-о-Кан.
Я не всегда звалась так. До того как стать королевой, я была 56-й весенней принцессой. Ибо в такое время и под таким номером я родилась.
В юности я считала, что город Бел-о-Кан – это вся Вселенная. Я думала, что муравьи – единственные цивилизованные существа на планете. Я думала, что термиты, пчелы и слепни – это варвары, которые не следуют нашим обычаям из-за собственной темноты и невежества.
Я считала, что другие виды муравьев ниже нас по уровню развития, что муравьи-карлики слишком ничтожны, чтобы их замечать.
Я жила в гинекее для принцесс-девственниц в глубине Запретного города. Единственным моим желанием было стать похожей на мою мать и тоже создать муравейник, который выстоит под натиском любых перемен.
Так было до того дня, когда к нам принесли раненого принца номер 327, он рассказал мне очень странную историю. Принц утверждал, что наша охотничья экспедиция была сметена невиданным оружием огромной разрушительной силы.
Мы тогда заподозрили наших соперников – карликовых муравьев, объявили им войну, знаменитую войну Маков, и в величайшем сражении одержали над ними верх. И хотя война стоила миллионов жизней наших солдат, она открыла нам глаза на наше заблуждение. У карликов не было никакого секретного оружия.
Тогда мы обвинили в потерях термитов, наших исконных врагов. И опять ошиблись. Их большой город на востоке превратился в город-призрак: неизвестный газ уничтожил всех его обитателей.
Мы стали искать врагов в нашем собственном городе и обнаружили тайную армию, которая считала себя хранительницей покоя муравейника и любыми средствами уничтожала информацию, способную потревожить жителей. Убийцы источали особый запах, запах горной породы, и требовали, чтобы их называли белыми кровяными шариками. Они взяли на себя обязанность цензоров. Так мы узнали, что муравейник – коллектив и одновременно организм – обладает защитными силами, которые готовы на все, лишь бы сохранить в неприкосновенности наше невежество.
Благодаря беспримерной одиссее бесполого воина номер 103683 мы наконец узнали, что на восточной окраине мира существуют…
Один из троих муравьев прерывает чтение. Ему кажется, что он чувствует чье-то присутствие. Мятежники, насторожившись, прячутся. Все тихо. Один усик робко приподнимается над укрытием, вскоре его примеру следуют пять остальных.
Шесть чувствительных усиков преображаются в радары, вибрируя с частотой 18 000 колебаний в секунду. Все обладающее запахом они мгновенно опознают.
Опять ложная тревога. Вокруг по-прежнему никого. Муравьи снова принимаются за расшифровку феромонов.
На восточной окраине мира существуют стада гигантских животных.
Мирмицинская мифология запечатлела их в поэтических образах. Но они далеки от настоящей поэзии.
Кормилицы пугали нас ими, рассказывая страшные сказки. Но они ужаснее любой жути.
Раньше я не верила историям о гигантских чудовищах, охраняющих край света и живущих небольшими стадами. Думала, это сказки для юных доверчивых принцесс.
Но теперь я знаю: ОНИ существуют.
ОНИ уничтожили охотничью экспедицию.
ОНИ отравили газом город термитов.
ОНИ разожгли пожар, уничтоживший Бел-о-Кан и убивший мою мать.
ИХ зовут ПАЛЬЦЫ.
Я не хотела бы ничего о них знать, но это невозможно.
Повсюду в лесу мы видим следы их присутствия.
Каждый день донесения разведчиков подтверждают: Они все ближе подходят к нашему миру и Они для нас все более опасны.
И я приняла решение обратиться с призывом к соплеменникам: «Воины! Все в поход против ПАЛЬЦЕВ! Вооружившись, мы двинемся в великий поход и уничтожим всех ПАЛЬЦЕВ на планете! Пока не поздно!»
Такого они не ожидали. Им понадобилось время, чтобы до них дошел феромон сосуда. Три муравья-разведчика отправились за сведениями, и вот они их получили.
Военный поход против ПАЛЬЦЕВ.
Во что бы то ни стало необходимо оповестить остальных. Хорошо бы узнать побольше. И они вновь опускают в сосуд усики.
Одолеть чудовищ я надеюсь с помощью двадцати трех легионов штурмовой пехоты, четырнадцати легионов легкой артиллерии, сорока пяти легионов вездеходов ближнего боя, двадцати девяти легионов…
Снова шорох. На этот раз сомнений быть не может: песок поскрипывает под коготками. Три самозванца поднимают усики, наполненные запретной информацией. Знание далось им слишком легко. И вот теперь они в ловушке. Скорее всего, им умышленно позволили проникнуть в Химическую библиотеку, а теперь они в ловушке. Ножки напружинились, все трое готовы к прыжку. Поздно. Враги уже здесь. Но мятежникам все же удается схватить кокон с драгоценной информацией и скрыться, свернув в боковой проход.
Сигнал тревоги передается запахом на бельоканском диалекте, феромоном с химической формулой C8H18О. Отклик следует незамедлительно – слышится топот ножек сотен муравьев-воинов.
Самозванцы ползут по-пластунски. Было бы обидно погибнуть единственному отряду мятежников, который сумел проникнуть в Химическую библиотеку и прочитал, безусловно, самое главное послание королевы Шли-пу-ни!
Бег и погоня по галереям Города. Муравьи мчатся на бешеной скорости, и на поворотах их заносит, как бобслеи на соревнованиях. Теперь они уже не спускаются вниз, а мчатся по потолку. Воистину верх и низ – понятия в муравейнике относительные. Благодаря зазубринам на лапках муравьи могут бегать и лазить повсюду.
Шестиногие болиды развивают невероятную скорость. И с такой же невероятной скоростью движутся мимо них стены коридора.
Вверх, вниз, вправо, влево. На пути беглецов и преследователей пропасть. Все благополучно переправляются, кроме одного – он, поскользнувшись, падает.
Внезапно перед мятежником, который бежал первым, появляется блестящая маска. Он не успевает понять, что происходит, а из-под маски показывается острый конец брюшка, наполненного муравьиной кислотой. Ядовитая струя в один миг уничтожает муравья. Испуганный второй мгновенно поворачивает в галерею, расположенную перпендикулярно.
Разбегаемся! – вопит он на присущем муравьям языке запахов. Все шесть его лапок вязнут в рыхлой земле. Скорость потеряна. Слева выскакивает муравей-воин. Они бегут рядом и до того быстро, что воин не может вцепиться в соперника челюстями, не может воспользоваться кислотой. Он пытается толкнуть мятежника, прижать к стене.
Хитиновые панцири стучат друг о друга. Муравьи двигаются со скоростью сто метров в час по узким галереям муравейника, стараясь столкнуться. Поставить подножку. Или хотя бы куснуть.
Они мчатся и не замечают, как сужается коридор, и в какой-то миг коридор-воронка сжимает их, оба болида от столкновения взрываются. Брызги хитина летят во все стороны.
Третий мятежник продвигается, перебирая лапками, по потолку, опустив вниз голову. Стрелок берет его на прицел и отстреливает ему правую заднюю лапку. От неожиданности болид-мятежник роняет драгоценный кокон с феромоном королевы.
Стража хватает вожделенный сосуд.
Выстреливает струйка кислоты, и вот один усик похитителя уничтожен. Брызги угодили в потолок, и сыпется песок, заваливая проход.
Несчастный мятежник с облегчением переводит дух, но он знает: теперь ему несдобровать. Мало того что он лишился ноги и усика-антенны, так его со всех сторон окружает стража.
Муравьи-воины уже настигают его. В него бьют муравьиной кислотой. Он лишается еще одной лапки, на этот раз передней, но продолжает двигаться на оставшихся четырех, ухитрившись найти в коридоре извилину.
Стражник берет его на прицел, однако у раненого тоже есть запас кислоты. Он принимает боевую позицию, опуская брюшко, и целится в стражника. Ба-бах! В яблочко! А вот выстрел другого стражника не так удачен, он оторвал мятежнику только среднюю левую лапку. У него осталось только три. Последний уцелевший мятежник ковыляет, едва дыша. Любой ценой он должен выбраться из западни и предупредить остальных бунтарей о боевом походе против Пальцев.
– Он прошел здесь! Вот здесь! – кричит воин, обнаружив обожженный труп погибшего стражника.
Где же ему укрыться? Уцелевший лазутчик как можно глубже вкапывается в потолок. Стражникам не приходит в голову посмотреть наверх.
Потолок – удачное место для укрытия.
Однако стражники замечают его во время повторного обхода – на одного из них упала капля. Капля прозрачной крови раненого мятежника.
Проклятая гравитация!
И третий мятежник падает с потолка вместе с обломками и песком, он хлещет всех подряд оставшимися лапками и усиком. Один стражник перехватывает его лапку, выкручивает и отрывает. Другой прокусывает ему грудь острыми челюстями. И все-таки он выворачивается. У него остаются всего две лапки, и он ковыляет кое-как. Но все тщетно – острые жвалы откусывают ему голову, голова катится по наклонному полу галереи.
Безголовое туловище делает еще с дюжину шагов по инерции, замирает и падает. Охранники подбирают останки и оттаскивают на свалку, где уже лежат два товарища несчастного. Вот что ждет слишком любознательных!
Три мертвых тела, как три марионетки, сломанные чьими-то руками до начала спектакля.
5. Началось
Газета «Воскресные известия»:
Таинственное преступление. Тройное убийство на улице Фазандери
«В четверг в жилом доме на улице Фазандери были обнаружены три мертвых тела. Причина смерти Себастьена, Пьера и Антуана Сальта неизвестна. Братья жили вместе в одной квартире.
Квартал пользуется хорошей репутацией, безопасен. Деньги и ценные вещи не тронуты. Дверь не взломана. Никакого оружия, которое могло стать причиной смерти, на месте преступления не обнаружено.
Расследование поручено знаменитому Жаку Мельесу, комиссару отдела убийств города Фонтенбло, и обещает много сюрпризов. Загадочное преступление заставит любителей детективных загадок поломать голову. Убийце остается только трепетать. Л.У.»
6. Энциклопедия
Снова вы?
Стало быть, вы открыли второй том моей «Энциклопедии относительного и абсолютного знания».
Первый был выложен на виду, на аналое подземного храма, этот раскопать было куда труднее, не так ли?
Браво!
А кто вы такой? Племянник Джонатан? Моя дочь?
Нет, не дочь, не племянник.
Приветствую вас, неведомый читатель!
Мне хотелось бы познакомиться с вами поближе. Узнать имя того, кто листает эту книгу, возраст, пол, национальность, профессию.
Чем вы интересуетесь?
В чем ваша сила и какие у вас слабости?
Впрочем, все это не важно. Я знаю, кто вы.
Я чувствую ваши руки, ласково касающиеся моих страниц. Должен сказать, мне это приятно. Кончики ваших пальцев, линии их отпечатков открывают мне самые сокровенные ваши черты.
Такая крошечная частичка целого, а в ней записано все. Я могу судить даже о генах ваших предков.
Надо же! Миллионы людей оставляли после себя потомков. Они влюблялись, совершали акты любви, и дело дошло до вашего рождения.
Сегодня мне кажется, что я вижу вас прямо перед собой. Не надо улыбаться. Держитесь естественно. Дайте возможность вчитаться в вас повнимательнее. В вас столько всего, что вам трудно это представить.
Вы не просто имя, фамилия и социальное положение.
В вас есть вода, ее 71 процент, углерод – 18 процентов, азот – 4 процента, кальций – 2 процента, фосфор – 2 процента, калий – 1 процент, сера – 0,5, натрий – 0,5, хлор – 0,4 процента. И еще добрая суповая ложка всевозможных жизненно необходимых элементов: магния, цинка, марганца, меди, йода, никеля, брома, фтора, кремния. И, конечно, небольшая щепотка алюминия, молибдена, ванадия, свинца, олова, бора.
Вот основа вашего существования.
Все эти элементы – продукты горения звезд, их можно найти не только в вашем теле. Вода в вас точно такая же, как в самом пресном океане. Фосфор роднит вас со спичками. Хлор точь-в-точь такой же, каким обеззараживают воду в бассейнах. Но вы не только это.
Вы – собор из химических веществ, изумительная конструкция с индивидуальными пропорциями, равновесием, механизмами, сложность которых трудно вообразить. Ведь ваши молекулы состоят из атомов, частиц, кварков, пустот, объединяемых полями: электромагнитным, гравитационным, электронным… В общем, представить все это ни у кого нет никакой возможности.
Что ж! Если вам удалось найти мой второй том, значит, вы не промах и уже много чего узнали о моей вселенной. И что вы совершили после того, как почерпнули познания из первого тома? Революцию? Или стали эволюционировать?
Ничего не совершили, я уверен.
Ну, так устраивайтесь поудобнее, чтобы читать дальше и как можно внимательнее.
Выпрямите спину. Дышите ровно.
Расслабьте губы.
Теперь слушайте меня!
Все, что вас окружает во времени и пространстве, не бесполезно. Вы сами не бесполезны. Ваша эфемерная жизнь исполнена смысла.
Жизнь не ведет в тупик. Все осмысленно.
Меня, говорящего с вами во время вашего чтения, едят черви. Впрочем, не только они. Я питаю юные многообещающие ростки кервеля. Люди моего поколения не поняли моих рассуждений.
Мне уже нечего ждать. Я оставил лишь едва заметный след… свою книгу.
Мне нечего ждать, но вам – есть.
Вы удобно устроились? Расслабьтесь. Думайте только о вселенной, в которой вы лишь пылинка.
Вообразите, что ход времени ускорился. Хлоп! Вы родились, вылетели из матери банальной вишневой косточкой. Ням-ням-ням – проглотили множество разнообразных блюд, переработали тонны растений и животных в экскременты. Хлоп! Умерли.
И чем же вы занимались всю жизнь?
Да ничем! В этом нет сомнений.
Так займитесь! Сделайте хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь мелочь, черт вас побери! Прежде чем умереть, постарайтесь хоть что-то сделать.
В вашем рождении есть смысл. Попытайтесь понять, для чего вы появились на свет! В чем состояла ваша пусть крошечная, но миссия?
Вы родились не случайно.
Живите внимательно.
Эдмонд УэллсЭнциклопедия относительного и абсолютного знания. Том II.
7. Метаморфозы
Гусеница не любит, когда ее учат, что ей следует делать.
Толстая зеленая волосатая гусеница с черными и белыми полосками отползла подальше от стрекозы, которая посоветовала ей остерегаться муравьев, и направилась к концу ветки ясеня.
Она ползет, выгибая спину. Выдвигает сначала шесть передних лапок. Десять задних присоединяются к передним благодаря петле, в которую превращается ее туловище.
Добравшись до конца ветки, гусеница выделяет немного клейкого вещества, закрепляет свою заднюю часть и бросается вниз головой.
Она очень устала. Она покончила с жизнью личинки. Конец мученьям. Теперь она умирает. Или преображается.
Тише.
Она обмоталась крепкой шелковой нитью и оказалась в коконе.
Ее тело сделалось волшебным котлом. Как же долго она ждала этого дня. Как долго!
Кокон твердеет, белеет. Ветерок баюкает удивительную белую ягоду.
Проходит несколько дней, и кокон надувается, словно набрав в себя много воздуха. Дыхание у него выравнивается. Он вибрирует. Кокон – маленькая алхимическая лаборатория, которая готовит чудо, смешивая краски, камедь, редкие добавки, нежные ароматы, изумительные запахи, соки, гормоны, жиры, кислоты, оболочки и волшебство.
Все отмерено, все подогнано одно к другому с немыслимой точностью – созидается новое живое существо. И вот в коконе возникает щель. Из серебристой оболочки робко появляется усик и расправляется.
Потихоньку из гробницы-колыбельки высвобождается тельце – новое существо ничуть не похоже на гусеницу, породившую его.
Муравей, оказавшийся неподалеку, наблюдал за чудом рождения. Священнодействие заворожило его, но, опомнившись, он сообразил, что перед ним добыча. Он быстро побежал по ветке, торопясь убить новорожденное существо, пока оно не улетело.
Влажное тельце мотылька Пятнистого Сфинкса окончательно высвобождается из оболочки. Он раскрывает крылья. Что за чудесные краски! Сказочная игра цвета на чешуйках легких узорных зубчатых опахал. Темные зубцы отливают невероятными оттенками: сияющим желтым, матовым черным, блестящим оранжевым, карминным, ярко-красным, перламутровым антрацитом.
Муравей-охотник опускает брюшко, занимая боевую позицию. И зрение, и обоняние его нацелены только на мотылька.
Сфинкс замечает муравья. Кончик брюшка, направленный на него, показался ему любопытным, но он знает: оттуда появится смерть. Умирать ему совсем не хочется. Не сейчас. Столь ранняя смерть была бы так огорчительна.
Две пары сферических глаз встречаются.
Муравей всматривается в мотылька. Он прекрасен, слов нет, но личинок надо кормить свежим мясом. Муравьи не вегетарианцы, нет, нет и нет! Муравей догадывается, что добыча собралась улететь, и поднимает свое оружие. Сфинкс в тот же миг взлетает. Муравьиная кислота пробивает маленькую идеально круглую дырочку в его крыле.
Сфинкс немного снижается. Сквозь дырочку в правом крыле со свистом проходит воздух. Муравей – опытный стрелок, он уверен, что попал в мотылька. Но тот продолжает махать крыльями и держится в воздухе. Крылья еще влажные, но при каждом взмахе они становятся суше. Сфинкс набирает высоту и смотрит на оставшийся внизу кокон. Ни малейшего сожаления.
Муравей-охотник по-прежнему в засаде. Он опять стреляет. Листок, случайно сорванный ветром, преграждает путь смертоносной струе. Сфинкс делает поворот на крыле и благополучно улетает.
Номер 103 683, солдат Бел-о-Кана, упустил добычу. Мотылек теперь для него недосягаем. Муравей мечтательно смотрит на улетающее чешуекрылое и чувствует укол зависти. Куда он полетит? Похоже, на край света.
Да. Пятнистый Сфинкс полетел на восток и вскоре растворился в воздухе. Он летел много-много часов подряд, небо потемнело, и вдруг вдалеке он увидел свет и устремился к нему.
У мотылька Сфинкса теперь одно желание – долететь до волшебного света. Он летит очень быстро, он совсем рядом с сиянием, он жаждет слиться с ним, испытать неземной восторг и потому еще быстрее машет крылышками.
Вот Сфинкс прямо рядом с огнем. Еще чуть-чуть, и пламя опалит ему крылья. Но что мотыльку до этого? Он хочет раствориться в огненном жаре. Расплавиться в сияющем солнце. Неужели Пятнистый Сфинкс сгорит?
8. Мельес решает загадку смерти братьев Сальта
– Нет?
Комиссар, достав из кармана жевательную резинку, сунул ее в рот.
– Нет, нет и нет. Не пускайте сюда журналистов, я спокойно изучу своих жмуриков, а там посмотрим. И погасите свечи в канделябре. Кто вздумал их зажечь? Или в доме были неполадки с электричеством? Но теперь ведь все починили? Ну, так гасите, нечего рисковать и устраивать пожар!
Кто-то из помощников задул свечи. Мотылек, чьи крылышки готовы были загореться, избежал кремации.
Комиссар с сопеньем жевал резинку, осматривая квартиру в доме на улице Фазандери.
Двадцать первый век мало чем отличался от предыдущего. А вот криминология понемногу эволюционировала. Трупы стали заливать формалином и прозрачным воском, чтобы они сохраняли то самое положение, в каком их застигла смерть. Теперь сцену убийства полиция могла изучать сколько пожелает. Это куда удобнее, чем работать с начертанными мелом допотопными силуэтами на полу.
Ясности все еще никакой не было, и полицейские успели привыкнуть к несчастным жертвам, залитым прозрачным воском, лежавшим с открытыми глазами, сохраняя позы, в каких умерли.
– Кто сюда вошел первым?
– Инспектор Каюзак.
– Эмиль Каюзак? Где он? Ах, внизу! Отлично! Скажите ему, чтобы поднялся ко мне.
Молодой полицейский мялся в нерешительности.
– Господин комиссар, здесь одна журналистка из «Воскресных известий» уверяет, что…
– В чем она там уверяет? Нет! Никаких журналисток! Идите за Эмилем!
Мельес для начала обследовал вдоль и поперек гостиную, потом склонился над Себастьеном Сальта. Он едва ли не прижался носом к искаженному лицу покойника, чьи глаза почти выкатились из орбит, брови были подняты, ноздри раздуты, а рот с вывалившимся языком был широко открыт. Комиссар рассмотрел вставные зубы во рту и остатки пищи на них. Себастьен явно жевал арахис и изюм перед смертью.
Мельес повернулся к телам двух других братьев. У Пьера глаза тоже вылезли из орбит, и рот тоже был открыт. Прозрачный воск сохранил гусиную кожу у него на руках. Лицо Антуана было искажено выражением ужаса.
Комиссар достал из кармана лупу с подсветкой и принялся изучать кожу Себастьена Сальта. Волоски стояли дыбом. Кожа была покрыта пупырышками.
Перед Мельесом возникла знакомая фигура. Наверх поднялся инспектор Эмиль Каюзак, добросовестный служака, проработавший сорок лет в отделе убийств Фонтенбло. Седые виски, торчащие усы и животик. Каюзак был человеком солидным, за что его и ценили в городе. Единственное, чего ему хотелось, – так это спокойно, без лишних треволнений дотянуть до пенсии.
– Значит, ты, Эмиль, вошел сюда первым?
– Так точно.
– И что увидел?
– Да то же самое, что и ты. И сразу распорядился, чтобы трупы залили воском.
– Правильная мысль. И что ты об этом думаешь?
– Ран нет, отпечатков нет, орудий убийства нет, возможности войти и выйти тоже… Думаю, это дело для тебя, и ни для кого другого.
– Спасибо.
Комиссар Жак Мельес был молод, ему едва исполнилось тридцать два, но он уже заработал репутацию опытного следователя. Он ненавидел рутину и находил оригинальные решения для самых запутанных дел.
У Жака Мельеса за плечами была солидная научная подготовка, но он отказался от блестящей карьеры ученого и отдался своей единственной страсти – изучению преступлений. В мир вопросительных знаков его привели книги, он с детства зачитывался детективами. Жак Мельес впитал в себя три тысячелетия полицейских расследований, начиная с судьи Ди[1]1
Ди Жэньцзе (630–700) – реальная историческая личность эпохи Тан, герой детективных романов Роберта ван Гулика (1910–1967), нидерландского востоковеда, дипломата, музыканта и писателя. – Здесь и далее прим. перев.
[Закрыть] и Шерлока Холмса, не упустив из вида Мегрэ, Эркюля Пуаро, Дюпена и Рика Декарда.
Поиск идеального преступления стал для него неким подобием поиска Грааля, совершить такое надеется каждый нарушитель, но ни один до сих пор не совершил. Мельес хотел быть профессионалом и поступил в Парижский институт криминологии. Там он впервые исследовал свежий труп (и впервые упал в обморок). Там научился открывать замки шпилькой, изготавливать и обезвреживать самодельные бомбы. Изучил тысячу способов, какими можно положить конец человеческому существованию.
Он слушал лекции, но его постоянно что-то разочаровывало – материалу чего-то недоставало. Речь всегда велась о преступниках, которые позволили себя поймать. Если сказать точнее, о дураках. А вот об умных преступниках так никто ничего и не узнал. Их не нашли. И возможно, кто-то из оставшихся безнаказанными совершил уже не одно идеальное преступление…
Только работая в полиции, можно было узнать об этом предмете все. Следовало самому взяться за поиски. Жак Мельес так и поступил. Ему без труда дался подъем по служебной лестнице. Первым громким и успешным делом Мельеса был арест институтского профессора, читавшего лекции по обезвреживанию бомб. Он оказался главарем террористической организации, нашедшим идеальное прикрытие.
Комиссар Мельес тщательно обследовал гостиную. Обшарил глазами каждый угол. Потом принялся рассматривать потолок.
– А скажи мне, Эмиль, были здесь мухи, когда ты вошел?
Инспектор ответил, что не обратил на это внимания. Когда он вошел, двери и окна были закрыты, но потом окно открыли, и, если здесь были мухи, они скорее всего улетели.
– А это важно? – забеспокоился он.
– Да. Впрочем, не слишком. Скажем, жаль, что мы этого не знаем. Ты завел дело на убитых?
Каюзак заглянул в сумку, висевшую у него на плече, и вытащил картонную папку. Комиссар просмотрел лежавшие в ней бумаги.
– И что ты об этом думаешь?
– Есть кое-что любопытное. Все братья Сальта были химиками, но один из них, Себастьен, был не так прост, как казалось. Он вел двойную жизнь.
– Так-так, и…
– Себастьен Сальта был одержим азартными играми. Его коньком считался покер. Себастьена даже называли гигантом покера. Не только из-за роста, а еще и потому, что он задирал ставки до гигантских размеров. Не так давно крупно проигрался. Задолжал огромную сумму. Надеясь расплатиться, продолжал играть. Но ему не везло.
– Откуда тебе это известно?
– Не так давно терся среди игроков. Дела Себастьена были плохи. Похоже, ему грозила смерть, если бы в ближайшее время он не расплатился.
Мельес в задумчивости продолжал жевать резинку.
– Значит, в отношении Себастьена был мотив…
Каюзак, соглашаясь, кивнул:
– Так ты думаешь, он их опередил и покончил с собой?
Комиссар пропустил вопрос мимо ушей и снова повернулся к двери.
– Когда ты пришел, дверь была заперта изнутри?
– Так точно.
– И окна тоже?
– Все до единого.
Мельес яростно терзал жвачку.
– И что же ты думаешь? – спросил Каюзак.
– Самоубийство. Может, это слишком простая версия, но она все объясняет. Никакого вмешательства со стороны, поскольку никто и не мог сюда войти. Все произошло в квартире при закрытых дверях. Себастьен убил братьев и покончил с собой.
– Так. Но каким образом?
Мельес прикрыл глаза, ожидая озарения, потом сказал:
– Отравил. Яд замедленного действия. Скорее всего, какой-нибудь цианид в карамельке. Конфета тает в желудке и высвобождает смертельный яд. Своего рода химическая бомбочка. Ты ведь мне сказал, что он химик, да?
– Да. Работал в компании «Общая химия», КОХ.
– Ну, вот видишь! Вполне мог изготовить отравленную бомбочку.
Каюзак все-таки сомневался:
– А почему у них у всех гримасы ужаса?
– Это боль. Когда цианид начинает действовать на желудок, боль адская. В сто раз хуже язвы.
