Текст книги "Стрелки Шарпа"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

Невероятно, но как только закончилось ожидание, прошел и страх. Шарп бежал вверх по склону. Подошва его сапога, так старательно пришитая накануне, оторвалась. Несмотря на то, что он бежал по покрытой гравием дороге, ему казалось, что ноги попадают в густую липкую грязь. Страх между тем исчез. Кости брошены, теперь игру надо доиграть до конца.

– Qui vive?

– Ami! Ami! Ami! – Чтобы запутать часовых, Вивар научил его целой фразе, но Шарп не мог ее вспомнить, и повторял лишь слово, означающее «друг». Он выкрикивал его во все горло, одновременно показывая назад, словно за ним гнались неприятели.

Часовой растерялся. На крыльцо церкви вышли еще четверо французов. У одного на синем рукаве были сержантские нашивки, но он, судя по всему, не хотел отвечать за стрельбу по своим, поскольку обернулся и стал звать офицера:

– Capitaine! Capitaine! – После чего, без кивера и в незастегнутом мундире, сержант повернулся к приближающимся стрелкам. – Halte la!

Шарп вскинул руку, замедлил шаг и хрипло выдохнул:

– Ami! Ami!

Шарп спотыкался, валился с ног и казался безмерно изможденным. Уловка позволила ему приблизиться к сержанту на расстояние двух шагов. Только тогда он поднял голову и увидел в глазах француза ужас осознания.

Но было поздно. Весь свой страх и радость освобождения от страха вложил Шарп в первый удар. Шаг вперед, выпад – и француз переломился пополам. Другой часовой открыл рот для крика, но штык Харпера вонзился ему в живот. Палец француза судорожно нажал на курок. Шарп оказался настолько близко от ствола, что даже не увидел пламени. Зато он видел, как вспыхнул порох на полке, после чего лицо его обожгло пороховыми газами, и все заволокло дымом. Шарп выдернул лезвие из тела француза. Сержант навзничь повалился в костер, и волосы, о которые он привык вытирать жирные руки, ярко вспыхнули. Оставшиеся трое французов кинулись в церковь, но стрелки оказались быстрее. Прогремел еще один выстрел, после чего штыки завершили свое дело. Дико завопил француз.

– Заткните ему пасть! – рявкнул Харпер.

Лезвие вспороло тело, раздался булькающий звук, затем все затихло.

Из двери церкви раздался пистолетный выстрел. Стрелок пошатнулся и упал в костер. Прогремели два ружейных выстрела, и тень в дверном проеме исчезла. Упавший в огонь стрелок визжал, его быстро вытащили из пламени. Собаки заходились лаем, словно увидели самого дьявола.

Атака потеряла внезапность, а стрелкам предстояло еще преодолеть триста ярдов. Шарп расшвыривал с дороги баррикаду, чтобы смогла пройти кавалерия Вивара.

– Оставить ублюдков! – В церкви еще были французы, но их следовало бросить, иначе ни о каком успехе не могло быть и речи. Ради взятия города бросили даже раненых стрелков. – Оставить их! Вперед!

Солдаты повиновались. Один или два попытались нырнуть в темноту, но Харпер поинтересовался, с кем они предпочтут драться: с ним или с французами. Малодушные вернулись в строй.

Стрелки бежали за Шарпом в серый туман, светлеющий с каждой минутой. В городе протрубили подъем, тревогу еще не объявили, но звуки горна заставили стрелков бежать быстрее. В спешке они окончательно утратили боевой порядок; теперь это была не колонна и не цепь, просто куча людей неслась вверх по склону к пробуждающемуся городу.

Часовые подняли тревогу.

Страх возвращался, на этот раз более обоснованный, поскольку Шарп увидел, как подготовились французы к штурму. Ближайшие к старинной стене дома были снесены, чтобы обеспечить широкое поле обстрела.

Сзади загремели выстрелы оставленных в церкви часовых. Одна пуля просвистела над головой, другая пролетела между стрелками и влепилась в стену. Шарп представил, как в амбразуры вставляются мушкеты и карабины, как французский офицер отдает команду подождать, пока враг приблизится.

Наступал момент смерти. Сейчас огромные стволы пушек изрыгнут разлетающуюся веером картечь. Стрелков развалят заживо, кишки вывалятся на холодную дорогу и размотаются на добрый десяток ярдов.

Ничего подобного не происходило, и Шарп сообразил, что защитников города ввели в заблуждение выстрелы. Несущихся в город стрелков они посчитали остатком караула из церкви, за которым гонится противник. Шарп во все горло закричал магическое слово, надеясь усилить обман:

– Ami! Ami!

Он уже видел главную линию обороны. Улица была перегорожена фермерским фургоном с высокими стенками. Днем временную баррикаду отодвигали в сторону, впуская и выпуская кавалерийские патрули. В свете факелов было видно, как французы лезут в фургон. Шарп отметил, что они примыкают штыки. Он также разглядел узкий проход слева, прикрытый одной оглоблей.

Из фургона задали вопрос. Шарп прохрипел в ответ единственное известное ему слово:

– Ami! – После долгого подъема он запыхался, но сумел прорычать стрелкам: – Не скапливаться! Растянуться!

В этот момент из церкви раздался горн. Это был сигнал тревоги, отчаянный и резкий, не поданный вовремя в связи с гибелью сержанта и офицера. Со стены тут же прогремел залп.

Как всегда бывает при торопливой стрельбе сверху вниз, пули прошли выше. Это неожиданно обнадежило Шарпа. Он издал боевой клич – исполненный звериной ярости вой без слов и смысла, крик, который выталкивает солдата на вражеский бастион. Рядом топал сапожищами Харпер, стрелки растянулись, чтобы французы не накрыли их одним залпом.

– Tirez! – махнул саблей вражеский офицер.

Пламя вылетело из стволов мушкетов на добрых три фута, фургон потонул в дыму, и один из стрелков рухнул, словно ноги его подсекли веревкой.

Шарп бежал слева от дороги, спотыкаясь о камни разобранных домов. Он увидел, как стрелок остановился и прицелился, и крикнул ему бежать дальше. В этой атаке промедление было подобно смерти. Лейтенант стиснул зубы, готовясь к ужасному моменту прорыва на баррикаду. Он кинулся в проем, выкрикивая свой клич, призванный вселить ужас в любого, кто окажется на пути.

Французы защищали проем штыками. Шарп размахивал палашом – лезвие клацнуло о штык и воткнулось в приклад мушкета. Шарп ухватился за оглоблю, но был сметен в сторону ворвавшимся в узкий проем Харпером. Стрелки цеплялись за борта фургона, пытаясь забраться наверх. Какой-то француз колол их штыком, пока не был отброшен ружейной пулей. Раздалось еще несколько выстрелов из ружей.

Француз прицелился в Шарпа и выстрелил. В горячке он забыл присыпать пороха, кремень ударил по пустой полке. Француз завизжал, и лейтенант кинулся на него с палашом. Харпер вытаскивал штык из груди противника. Стрелки врывались в пролом, круша направо и налево.

Нескольким стрелкам удалось забраться на фургон и скинуть с него французов. Защитников оказалось не много, к тому же они слишком долго колебались, прежде чем горн не подтолкнул их к решительным действиям. Теперь они убегали, неся потери.

– Фургон! Фургон! – Шарп выдернул палаш из человека, забывшего подсыпать пороху на полку. Харпер обрушил приклад на голову француза и заорал на стрелков, приказывая им оттащить фургон в сторону: – Толкайте! Толкайте, ублюдки!

Зеленые куртки бросились к колесам, и фургон со скрипом покатился вниз.

Большая часть защитников отступила в узкую, мощенную булыжником улицу со сточной канавой посередине. Другие улицы уходили влево и вправо, повторяя линии старинных крепостных стен. Из домов выскакивали французы. Некоторые, прежде чем кинуться бежать, стреляли в сторону стрелков. Пистолетная пуля отскочила от оконной решетки рядом с головой Шарпа.

– Заряжай! Заряжай! – Шарп разбрасывал караульный костер, делая проход для конницы Вивара. Он пинками раскидывал горящие поленья, пока сапоги и шаровары не обуглились. Укрывшись в дверных проемах, стрелки заталкивали шомполами пули в стволы; некоторые уже успели выстрелить по французам.

Шарп обернулся и увидел, что до колоколен собора осталось всего двести ярдов. Узенькая улочка уходила вверх, поворачивая направо через пятьдесят шагов.

Светало, хотя солнце еще не взошло. Из домов продолжали выбегать французы с оружием и касками в руках. Из одежды на них были лишь сапоги и рубашки. Какой-то драгун, не разобравшись, кинулся в сторону стрелков и был тут же свален ударом приклада по голове. Несколько французов стреляли из дверей.

– Огонь! – крикнул Шарп.

Залп стрелков обратил противника в бегство. Приклад саданул лейтенанта в плечо, как копыто мула, а вспыхнувший на полке порох ожег щеку. Харпер оттаскивал с проезжей части трупы французов и сваливал их в канаву посередине дороги.

Наступила невероятная тишина. Стрелки ошеломили врага стремительной и неожиданной атакой. Тишина означала, что французы приходят в себя и пытаются разобраться в случившемся. Шарп знал, что скоро последует контратака. Пока же царила странная, жуткая и зловещая тишина.

Шарп нарушил ее, приказав стрелкам занять оборону. Один взвод охранял улицу, ведущую на запад, второй – улицу, ведущую на восток. Основные силы стрелков он оставил для охраны узкого пути к центру города. Голос лейтенанта эхом отдавался от каменных стен. До него неожиданно дошла вся дерзость произошедшего.

Французский горн заиграл подъем, затем сразу же тревогу. Отчаянно забил колокол, с колокольни вспорхнули сотни голубей, наполнив воздух тревожным хлопаньем крыльев. Шарп посмотрел на север, откуда должны были подойти основные силы Вивара.

– Сэр! – Харпер выбил ногой дверь ближайшего дома, где обнаружил человек шесть перепуганных и трясущихся от страха французов. Тусклый огонь освещал валяющуюся на полу одежду. Французы только что проснулись, мушкеты так и стояли у стены.

– Вынести оружие, – скомандовал Шарп. – Симс! Танг! Камерон! – К нему подбежали трое стрелков. – Разрезать ремни, пояса, шнурки и поотрезать пуговицы. Ублюдков оставить на месте. Штыки забрать. Все забрать, что вам надо, только быстро!

– Слушаюсь, сэр.

Харпер опустился на корточки рядом с Шарпом.

– Получилось легче, чем я представлял.

Шарп вообще не предполагал, что гигант ирландец способен испытывать страх. Слова сержанта странным образом его успокоили. Когда он бежал вверх по склону, ему представлялось, что линия обороны изрыгнет на них море смертоносного огня. На деле же полусонные французы дали два неточных залпа и разбежались.

– Нас просто не ожидали, – объяснил ситуацию Шарп.

Сквозь лай собак и звон колокола прорвался еще один сигнал вражеского горна. Ближайшие улицы были пустынны, за исключением рваных полос тумана да трупов двух французов, настигнутых пулями стрелков. Шарп знал, что сейчас самое время для контратаки. Если хоть у одного французского офицера сохранилась смекалка и если ему удастся собрать две роты, стрелкам конец.

Шарп еще раз обернулся. Касадорцев не было.

– Заряжай! Приготовиться к обороне!

Шарп зарядил свое ружье. Откусив пулю из патрона, он почувствовал горький вкус селитры. Еще два-три выстрела, подумал Шарп, и начнутся муки жажды. Он выплюнул пулю в ствол и вогнал ее до самого пыжа. Затем вставил шомпол на место и присыпал пороху на полку.

– Сэр! Сэр! – Додд, прикрывающий ведущую на запад улицу, выстрелил из штуцера. – Сэр!

– Спокойно! Спокойно! – Шарп подскочил к углу дома и выглянул на улицу. В их сторону скакал на лошади французский офицер. Додд промахнулся. – Спокойнее! – еще раз крикнул Шарп. – Не стрелять!

Французский офицер, кирасир, небрежным и презрительным жестом откинул полы своего плаща. Стальная кираса блестела сквозь бледный утренний туман. Всадник вытащил длинный палаш.

Шарп взвел курок.

– Харвей! Дженикс!

– Сэр? – одновременно откликнулись стрелки.

– Как только приблизится, сделать мне этого ублюдка!

Шарп огляделся, не понимая, куда могли запропаститься касадорцы Вивара. Стук копыт вернул его к происходящему. Повернувшись, Шарп увидел, что офицер перешел на рысь. Из боковых улочек выезжали на конях другие кирасиры. Шарп насчитал десять всадников, потом еще десять. Это было все, что мог выставить на данный момент противник. Остальные либо седлали коней, либо ждали приказа.

Француз, отважный, как и многие люди на жизненном пути Шарпа, хрипло скомандовал:

– Casques en tete![1]1
  Шлемы на голову! (фр.)


[Закрыть]– Всадники нахлобучили на головы шлемы с султанами. На узкой улочке могло поместиться только три всадника. Кирасиры скакали с обнаженными палашами.

– Ублюдок тупоумный, – презрительно проворчал Харпер, понимавший, что в стремлении прославиться французский офицер ведет своих людей на уничтожение.

– Целься! – На каждого из скачущих в первом ряду французов приходилось с полдюжины ружей. – Спокойнее, ребята. Этих надо снять. Взять ниже.

Стволы чуть опустились. Похожие на лебединые шеи курки были взведены. Хэгмэн опустился на правое колено, потом вообще подмял под себя ногу, оперев левое предплечье на левое колено, чтобы было удобнее удерживать на весу тяжелый штуцер со штыком. Некоторые стрелки приняли ту же позу, некоторые уперли оружие в дверные перемычки. Остатки сторожевого костра дымились, мешая видеть перешедших в галоп всадников.

Офицер поднял палаш, крикнул:

– Vive l'Empereur! – и опустил палаш для колющего удара.

– Огонь!

Ружья изрыгнули снопы пламени и дыма. Пули ударили в нагрудные стальные пластины, словно горсть камней в жестяную бочку. Заржала и попятилась лошадь, полетел на землю всадник. Палаш зазвенел о булыжник. Офицер дергался на земле, его рвало кровью. Оставшаяся без всадника лошадь ускакала в боковой переулок. Уцелевший кирасир развернул коня. Потерявший лошадь кавалерист вломился в первую попавшуюся дверь. Скакавшие в задних рядах решили не напирать. Французы развернули коней и поскакали назад.

– Заряжай!

Из окна дома вырвалось облако дыма. Пуля раздробила камень рядом с Шарпом, еще одна отскочила от булыжной мостовой и воткнулась в ногу стрелка. Тот зашипел от боли и повалился на землю. По черным шароварам расползалось кровавое пятно.

Француз был неразличим за железной решеткой окна, еще труднее было в него попасть. В дальнем конце улицы, откуда прогремел залп мушкетов, показались несколько человек. Теперь Шарп мог ясно видеть развевающийся над собором триколор. Он понял, что день будет холодным и солнечным. В такой день хорошо убивать. И если главные силы Вивара задержатся, убивать будут стрелков.

В этот момент позади него затрубил горн.

* * *

Касадорцы дрались не за честь и даже не за родину. Они бились за святого покровителя Испании. Этот город назывался Сантьяго-де-Компостела, здесь ангелы рассыпали звезды, чтобы осветить забытую гробницу. Испанская кавалерия рвалась в бой за Бога и Сантьяго, за Испанию и Сантьяго, за Бласа Вивара и Сантьяго.

Касадорцы промчались мимо, как бешеный поток. Шарп видел летящие из-под копыт искры. Они рвались к сердцу города. Блас Вивар прокричал какую-то благодарность, но слов Шарп не разобрал.

Из оврага, куда должен был с самого начала выйти отряд англичан, бежала пехота волонтеров. Они тоже выкрикивали имя святого. Несмотря на самодельную форму и кушаки, добровольцы больше походили на озверевшую толпу с мушкетами, пиками, саблями, ножами, копьями и косами.

Когда они пробегали мимо, Шарп попытался передать безоружным трофейные французские мушкеты, но волонтеры были поглощены одной идеей – пробиться в центр. Впервые за все время Шарп подумал, что, может быть, они и победят.

– Что будем делать, сэр?

Шарп вышел из дома со связкой трофейных штыков.

– За ними! Вперед! Следить за флангами! Не спускать глаз с верхних окон!

Теперь и стрелки были готовы совершить невозможное. Страх прошел, уступив место уверенной злости.

Они вошли в настоящий ад. Французы разбегались по улицам, где их настигали и убивали разъяренные испанцы. К волонтерам Вивара присоединялись местные жители. Они гнали врага по запутанным средневековым улочкам, образовывавшим настоящий лабиринт вокруг собора. Со всех сторон доносились крики и выстрелы.

Разбитые по взводам касадорцы разлетелись по центральным улицам. Несколько французов продолжали вести стрельбу из окон домов, но были один за другим уничтожены. Шарп видел, как их бывший проводник, кузнец, размозжил молотом череп кирасира. Канавы были залиты кровью. Рядом с умирающим волонтером опустился на колени священник.

– Держаться всем рядом! – Шарп боялся, что в суматохе стрелков могут принять за французов.

Он вышел на небольшую площадь, повернул наугад в первую попавшуюся улочку и натолкнулся на несколько французских трупов, лежащих в огромной луже крови. Какая-то женщина раздевала убитого на пороге церкви. Француз умирал от ран, в то время как двое детей, оба младше десяти лет, тыкали в него кухонными ножами. Безногий калека, страстно желающий принять участие в грабеже, подбирался к трупу, отталкиваясь от земли мозолистыми костяшками пальцев.

Шарп повернул на другую улицу и едва успел отскочить в сторону. Мимо неслась кавалерия Вивара. Оказавшийся на пути француз отчаянно завопил, и его голову тут же развалили пополам. Несчастный свалился под копыта коней.

Откуда-то из города прогремел залп мушкетов. Из переулка выскочил французский пехотинец, увидел Шарпа и рухнул на колени, умоляя о плене. Шарп рывком поставил его на ноги и толкнул в сторону стрелков. Еще несколько французов побросали мушкеты в надежде на защиту от разъяренной толпы.

В конце темной и узкой улочки был свет и простор – стрелки Шарпа вышли к широкой площади перед собором. Пахло свежеиспеченным хлебом, но домашний мирный запах забивался зловонием порохового дыма. Стрелки осторожно подходили к площади, с которой прогремел очередной залп. Шарп видел тела, лежащие среди проросших сквозь булыжную мостовую сорняков. Это были в основном испанцы. Валялось также несколько убитых лошадей. Пороховой дым был гуще тумана.

– Ублюдки закрепились! – прокричал Харперу Шарп и прижался к углу дома.

Слева был собор. На его ступеньках лежали три человека в коричневых накидках. Тела их сочились кровью. Напротив собора стояло богатое и красивое здание. Над центральным входом развевался трехцветный флаг, а почти все окна были укутаны густым пороховым дымом. Французы превратили здание в крепость, доминирующую над всей площадью.

На загнанных в здание защитников не имело смысла тратить время. Важнее было продолжать захват города. Используя боковые переулки, стрелки окружили площадь. Пленники не отходили от них ни на шаг, потрясенные зверской расправой с теми, кто сдался на милость горожан. Рассвирепевших испанцев приходилось отгонять от французов прикладами.

Харпер на ходу пристрелил мучающуюся лошадь. К ней тут же кинулись две женщины и отхватили ножами по огромному куску теплого мяса. Горбун с окровавленной головой улыбнулся, отрезая косицы у мертвого драгуна. Шарп вдруг сообразил, что это первый драгун, попавшийся ему на глаза в Сантьяго-де-Компостела. Неужели план Луизы сработал и драгуны ускакали на юг?

– Туда! – Завидев слева небольшой дворик, Шарп принялся заталкивать пленников в ворота. Он оставил дюжину зеленых курток охранять пленных, а сам вместе с остальными вернулся к лабиринту средневековых улочек, где разворачивался странный бой. Некоторые улицы были совершенно спокойны, в то время как в других шла ожесточенная перестрелка с засевшими в домах французами.

Толпа волонтеров загнала в угол кирасира, он отбивался палашом сразу от шестерых, пока ружейная пуля не решила исход схватки. Большинство французов забаррикадировались в домах. Испанцы разбивали мушкетными залпами двери и штурмовали здания, неся большие потери на узких лестницах. Французы, однако, были слишком малочисленны для серьезного сопротивления. Два дома загорелись, оказавшиеся внутри страшно кричали.

Большинство уцелевших, за исключением группы, засевшей в здании на площади, бежали в южную часть города, где офицеры пытались организовать линию обороны. Стрелки Шарпа выбрались на крыши двух высоких домов и ружейным огнем отгоняли французов от окон. Вивар направил спешившихся касадорцев на штурм захваченных французами домов.

Тщательно разработанный Виваром план предусматривал равномерное вытеснение французов из всего города; на деле же его люди убивали французов там, где могли их найти. Между тем именно эта звериная жажда убийства и обратила врага в бегство.

Когда взошло солнце, трехцветный французский флаг больше не развевался над собором. Вместо него легкий ветерок раздувал яркий, как бриллиант, испанский флаг с гербом испанской королевской семьи. Это было знамя сегодняшнего утра. Хоругвь Сантьяго еще предстояло развернуть в соборе.

Шарп восхитился очертаниями домов в утреннем свете. Причудливое сочетание шпилей, куполов, бельведеров и башен, яркого солнца и дыма. Над окружающим возвышался гигантский собор.

На балконе колокольни появились несколько французов. Они открыли огонь по толпе внизу. Раздавшийся снизу залп загнал их внутрь здания. Пуля со звоном ударила в колокол. Колокола других церквушек уже известили о победе испанцев, хотя непрекращающаяся пальба свидетельствовала об очагах французского сопротивления.

Пристроившийся рядом с Шарпом стрелок сопровождал стволом двух крадущихся по гребню крыши французов. Штуцер саданул в плечо, и один из французов полетел вниз, оставляя кровавый след на черепице. Второй в ужасе метнулся на противоположный скат и скрылся из виду.

Вооруженные саблями и карабинами люди Вивара охотились на французов по всем улочкам, вытесняя врага в поля к югу от города. Шарп приказал стрелкам прекратить огонь и выдвигаться ближе к площади. Восхищаться красотой города мешало зловоние человеческой крови. Кто-то из стрелков рассмеялся, увидев ребенка с человеческой головой в руках. Собака лизала кровь из канавы и зарычала, когда стрелки приблизились.

Шарп снова вышел на край площади. Пули цокали по булыжникам мостовой. Сама площадь была пуста, за исключением убитых и тяжелораненых. Французы удерживали оборону в красивом здании напротив собора. Стоило появиться на площади хоть одному испанцу, из здания раздавался оглушительный залп мушкетов.

Шарп не позволял стрелкам высовываться. Он осторожно выглянул из-за угла и поразился богатству, которое принесла городу смерть святого. Центральная площадь была окружена домами необычной красоты.

Жуткий вопль заставил его поднять голову, и Шарп увидел, как с колокольни сбросили француза. Нижняя терраса благополучно скрыла от него сам момент падения. Собор представлял собой чудо архитектуры и резьбы по камню. Сегодня под лепными колоннами гибли люди.

Еще один испанский флаг развернулся над колокольней. Огромные колокола радостно зазвонили. Засевшие во дворце дали залп по вывесившим флаг испанцам.

Из западных дверей собора выскочил касадорец, размахивая сорванным французским флагом. Немедленно со стороны дворца затрещали выстрелы, пули засвистели вокруг испанца, и только благодаря чуду он остался жив. Сознавая, что сегодня он стал невидимым и бессмертным, касадорец спустился по ступенькам собора, переступая через разбросанные трупы. Он потешался над флагом, кривляясь и прыгая среди дробящих камни пуль. Стрелки приветствовали храбреца радостным криком, когда он наконец вышел из-под огня.

Укрывшись в тени здания, Шарп пытался сообразить, сколько человек находится в занимаемом французами дворце и сколько ружей ведет огонь из его окон. Он насчитал по меньшей мере сто выстрелов и понял, что взять дворец будет чрезвычайно трудно.

Сзади застучали копыта, и лейтенант обернулся. Это был Блас Вивар. Сознавая, что на площадь выезжать опасно, майор соскользнул с коня в самом конце улицы.

– Вы видели мисс Луизу?

– Нет.

– Я тоже. – Вивар прислушался к стрельбе. – Они засели во дворце?

– Боюсь, это надолго, – ответил Шарп.

Вивар выглянул из-за угла и посмотрел на дворец. Здание обстреливали пробившиеся на крышу собора испанцы. Оконные рамы были раздроблены пулями. Французы отвечали огнем из мушкетов, возле окон дворца висели облака дыма. Вивар выругался.

– Я не могу оставить врага здесь.

– Вы их не достанете. – Шарп вытер кровь с лезвия палаша. – Есть хоть какая-нибудь артиллерия?

– Ни одной пушки. – Вивар отпрянул назад, ибо мушкетная пуля влепилась в стену рядом с его головой. Майор улыбнулся, словно извиняясь за слабость. – А может, они сдадутся?

– Пока не убедятся в собственной безопасности, не сдадутся. – Шарп кивнул в сторону трупа француза с выпущенными кишками, наглядно свидетельствовавшего, какая участь ждет попавших в руки горожан.

Вивар отошел от угла.

– Они могут сдаться вам.

– Мне?

– Вы – англичанин. Вам они доверяют.

– Мне придется пообещать им жизнь.

Очевидно, какой-то испанец высунулся на площадь, ибо из дворца раздался оглушительный залп мушкетов. Вивар дождался, пока затих грохот, и сказал:

– Передайте им, что я подожгу здание.

Шарп сомневался, что удастся поджечь каменное здание. В любом случае французы боялись другого. Они боялись мучительной и страшной смерти.

– Могут ли офицеры оставить при себе палаши? – спросил он.

Вивар подумал и кивнул:

– Да.

– Вы гарантируете безопасность всех пленных?

– Конечно.

Шарп не хотел вести переговоры о сдаче, он считал, что это следует делать Вивару, но испанец был уверен, что с англичанином французы договорятся быстрее.

Трубач касадорцев сыграл прекращение огня, еще четверть часа ушла на то, чтобы успокоить мстительных испанцев. Прошло еще десять минут, прежде чем из дворца донесся подозрительный голос французского офицера.

– Они согласны выслушать только одного человека, – перевел Вивар. – Надеюсь, это не ловушка.

– Я тоже на это надеюсь. – Шарп вложил палаш в ножны.

– Спросите их про Луизу.

– Обязательно, – сказал Шарп и вышел на солнце.