Текст книги "Иной мир (СИ)"

Автор книги: Березнякова Саша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Саша Березнякова
Иной мир

1

Тори никогда не закрывал дверь своей спальни, она всегда была открыта. Но не сейчас, когда мы стали жить вместе. И точно не после смерти его отца. Но теперь нас становилось все меньше и меньше, а отец Тори лежал холодный в тени зала. Я смотрел на полуоткрытую дверь и слышал плачь Тори.

Он не был виноват в том, что остался один. В конце концов, мы все были изгнаны. За связи с демонами, колдовские ритуалы или потусторонние вызовы. Мои руки покрывали шрамы: я резал себя, рисуя кровавые круги, привлекающие злые силы. Скверна в моей крови играла с моим же разумом, и я не всегда контролировал себя.

Пес бегал на четвереньках, за что, в общем-то и получил такое прозвище. Он мог без проблем забраться на стену в человеческий рост или без вреда для себя спрыгнуть с крыши двухэтажного дома... находясь, конечно, во власти иных сил. Его тело было бело и красиво, и я, теряя порой контроль над собой, видел как внутри гниет сердцевина, заполняя трухой все существо Пса... Мы с ним дружили, и с Тори – тоже.

По крайней мере я старался дружить с ними.

В первый день после приезда Тори я показал ему свои шрамы, которые словно тугие канаты опоясывали мои руки. Он ничего не сказал, но на его красивом и бледном лице отпечаталось удивление. Это был Дом изгнания, и казалось, что он все-таки мало подходил этому месту.

Грех Тори заключался в том, что он предлагал себя и мужчинам, и женщинам, знакомым и незнакомым. Наш смотритель Нельсон сказал, что эти желания из-за власти демона над сердцем Тори. У новенького была большая тяга к этому... к чувственному наслаждению. В Дом он попал избитым, с расплывшейся как баклажан нижней губой, желтеющими синяками на лице и сломанными пальцами левой руки. "Потанцевали на них", – сказал он. Но даже это не делало его проклятым как меня, или Пса, о чем я ему и сказал.

"Ты плохо меня знаешь, – сказал Тори. – Я не такой уж и хороший".

Я сжимал левую руку в кулак, думая, что чувствовал бы сам, если бы это мои кости разбились на сотни осколков. Хороших людей так не бьют.

"У меня нюх на плохих", – говорил Пес. Может быть поэтому ему мало кто нравился во всем Доме, кроме меня. Но Тори не вызвал у него никаких подозрений. Обычный мальчишка. Я бы так не сказал.

Да хотя бы то, что Тори был очень красив, отличало его от многих... Может быть, так казалось мне, потому что я совсем не знал любви, но его тонкие и в то же время яркие черты лица не уродовала даже маска пережитого насилия. Губы, тонко нарисованные рукой какого-то всевышнего существа, были идеальны по пропорциям и цвету. Даже губа-баклажан лишь украшала его.

"Мне больно улыбаться, – сказал Тори тогда. – Не смеши меня".

Нельсон в первый же день предупредил нас о болезни Тори.

"Не вздумайте вступать в связь с ним, – пригрозил он, строго глядя на нас. – Не вздумайте даже разговаривать с ним об этом".

Никто и не говорил. До этого самого дня. Дня накануне смерти отца Тори. Я не знал, что он за человек, но он показался мне любопытным. Был день посещений, и к некоторым из наших приезжали родственники или друзья. Таковых было мало... Нас с сестрой никогда никто не навещал.

Отец Тори был мужчиной средних лет, слегка запущенный, в темном, но модном костюме. Я увидел, как он шел от ворот к крыльцу Дома, и сразу понял кто это: всех посетителей я давно знал в лицо... А этот, новый, появился в первый день Посещения после приезда Тори.

Я смотрел на него с прищуром, так, как смотрят на врагов. Так, возможно, люди в древние времена высматривали горящие факелы наступающей армии в ночном тумане.

–Мальчик, эй! Мальчик!

Только спустя пару секунд я понял, что он обращается ко мне.

–Где тут у вас приемная?

–Пойдемте.

Я провел его в темный коридор, оттуда по лестнице на второй этаж, там – ряд дверей. Мы с Тори живем в третьей комнате... я отворяю дверь: на кровати сидит Тори и читает книгу.

Я думал, что эти двое хотя бы обнимутся, но приветствие было такое натянутое, что я засомневался: а к Тори ли пришел этот мужчина?

–Я должен был прийти раньше, – сказал мужчина.

–Ничего, я же не жду многого, – сказал Тори спокойно.

–Да уж, да уж... – он поморщился. Потом ухватил Тори за подбородок. – Смотри-ка, губа у тебя зажила.

–Ага, – сказал Тори и посмотрел на меня.

Я раскладывал покрывало на постели, которую поленился застелить утром.

–Мне больше нравился тот баклажан, – сказал я.

–А вы кто, собственно говоря? – спросил отец Тори с неким апломбом. Потом зашептал сыну на ухо: – Один из тех мальчишек, которые притягивают неприятности? Лучше тебе не общаться с ним.

Пока он это говорил, Тори смотрел на меня и улыбался. Я отлично все слышал, но посчитал неприличным комментировать.

–Мы все тут на равных условиях, – сказал Тори.

–Ну, не скажи. Ты все-таки... Учитель Нельсон говорит, что ты сдвинулся с места.

–Отсюда не так просто выбраться, – сказал я. – И Нельсон совсем не учитель.

–Это Дом изгнания... Да, я знаю.

И он поморщился, словно не желая признавать очевидное. Словно не его сын по его же наводке оказался в этом временном заточении для детей и подростков, откуда один путь – в рабство Министерства Контроля над колдовством, скверной и одержимостью.

Отец задавал Тори ничего незначащие вопросы (для взрослого они наверняка имели большой смысл), а я слушал их и смеялся про себя. Я намеренно закатал рукава кофты, чтобы он видел, какие у меня изувеченные руки.

Отец Тори издал нечленораздельный звук.

–Тори, давай выйдем. Я видел тут лавчонку в тени деревьев.

–Ага, пошли, – Тори был немногословен. – Увидимся на беседах, Эн.

Они вышли. Я недолго смотрел на помятое покрывало, где только что сидела большая задница отца Тори. Почему-то он мне не понравился.

Весь этот день я провозился с Псом. В начале мы делали задания, которые нам нужно было сдать к завтрашнему дню. Потом бегали по дому, играя в войну. Из-за посещений у нас было куда больше свободного времени чем обычно. Потому потом мы пошли на базу, это такое тайное место в подвале. И хотя Нельсон и даже Дина, запрещали нам ходить туда, мы с Псом любили там торчать в одиночестве.

Тьма превращала наши обычные лица в потемневшие черепа и мы, разглядывая темнеющие глазницы друг друга, разговаривали о разном, о страхах и снах... Но никогда о том, что могло бы быть.

Но в тот день Пес не был особо разговорчив.

"Я хочу домой", – только и сказал он. В день Посещений многие испытывали подобное желание.

В щель между досок пробился свет: кто-то зажег свет в кладовой. Судя по аккуратным и уверенным шагам, это был Нельсон. Возможно, искал что-то для малышей. Их немного тут было. Маленькие преданные родителями ангелы за то, что, например, замахнулись ножом на старшего брата. За такое вполне могут посчитать одержимыми. Или неудачники, как и я, заразились скверной.

–Видел толстяка с Тори? – спросил Пес тихо, после того, как свет в кладовке погас. – Пахнет грязью от него.

–Это его отец, – сказал я, разглядывая кирпичную кладку за завесой белой паутины.

–Не похож.

Я нервно сжимал и разжимал кулак левой руки.

–Хочу вот этот шрам разрезать, – сказал я, показывая ему какой именно. – Такое чувство, как будто там червь лезет.

–Не надо, – отмахнулся Пес. -Это все лишь поверхностное уродство.

–Нет, там червь.

–Ага, расскажешь на беседах.

Все мы здесь обладали какими-то бедами и несчастьем, которыми, конечно, сложно было гордиться. Но я порою просто-напросто словно бы изображал безумие, которое не было властно надо мной постоянно.

И потому на беседах я завел ту же песню:

–Во мне червь... Он ползет, и мне больно. Вот он, здесь сейчас, – я поднял руку, показывая всем самый толстый шрам, оставленный от зубчатого ножа.

Пес покачал головой и прикрыл глаза рукой, такой же белой, как и кожа его лица.

–Расскажи нам, что ты еще чувствуешь, – сказала Дина серьезно. Сегодня она как старшая была за главную, так как Нельсон в это самое время разговаривал с редкими родителями.

–Ну, он ползает, когда мне плохо, и я его чувствую, – я посмотрел на Тори. Он равнодушно смотрел в центр кружка, который мы создали. Как будто бы не слушал. – Ест потихоньку меня.

–Он ест твою руку? – спросил Эммет, маленький оскверненный с прозрачными серыми глазами.

–Нет, ест все, а потом идет в руку и сидит там тихонько.

Кто-то хихикнул, а Дина нахмурилась.

–Пес, а ты чувствуешь себя лучше? – спросила она. – Бегаешь ли во сне?

–Не хочу говорить с тобой, – сказал он, скрестив руки на груди.

–Почему?

–Толку от этих разговоров!

–С Нельсоном ты таким тоном не разговариваешь... Кто еще хочет поделиться чем-нибудь? – спросила Дина безучастно, скрывая разочарование.

Тори сидел в этом круге бледных и искалеченных детей словно ангел: следы побоев зажили, и только на руке до сих пор была утягивающая повязка. И сам он был будто чист почти месяц. Тори убрал за ухо прядь светлых волос и улыбнулся уголками губ. Только тогда я заметил, что он смотрит на меня. Грязный или испорченный, чистый или глупый, он отличался от меня. В первый раз я задумался о его демонах. Они точно не походили на моих.

У моих были свинячьи рыла, и они визжали как целое стадо кабанов. Во сне они всегда пробуждались, и я спал не мирно посапывая, а скривив мерзкую рожу и вывернув пальцы. Иногда я даже визжал и дергался. Тори долго не мог к этому привыкнуть. В первые дни он даже отказывался со мной спать, так ему было страшно.

–Мне не спится по ночам, – сказала Жизель. – Я не сплю уже неделю.

Лицо у нее было серое, а кожа под глазами почти черная.

Мне не казалось, что все эти разговоры помогают. Нет, отчасти они помогали, но только когда тут был Нельсон. А без него все становилось слишком неуправляемым. Никто никого не слушал. Жизель тихонько бормотала о своих проблемах, и лишь я пытался разобрать ее голос в этом крике.

–Папа сказал, что это ужасное место, – сказал Тори Псу. – Он останется здесь на ночь.

Пес пожал плечами, а я влез, хоть меня и не спрашивали:

–Это глупо... Это может быть неудобно для всех.

–Ты хотел сказать: неудобно для него? – спросил Тори с улыбкой, за которой всегда прятал раздражение.

–Для всех. Я уверен, что Жизель точно не обрадуется постороннему мужчине под крышей дома.

–Я вижу родителей... Их тела разбухают, – говорила в это время Жизель.

Тори вскочил со стула:

–Мой папа останется здесь! Я давно его не видел, и он хочет побыть со мной...

–Я вроде ничего не говорила про твоего папу, – сказала Жизель тихо.

–Ничьи родители здесь никогда не остаются, – сказала Дина, постукивая пальцами по спинке стула соседа. – Во-первых, Эн правильно сказал: неудобства всякие возникнут. А во-вторых... смысл? Вы, что, спать не собираетесь?

–Собираемся, но мы всегда спим вместе. Вернее, всегда спали...

Пес хмыкнул. Тори покраснев, уселся опять на стул, испуганно поглядывая по сторонам. Можем быть, так бы разговор и прекратился, потому что Жизель уже открыла рот, чтобы продолжить рассказывать свои странные сны, как Дина, еле сдерживая хихиканье, спросила:

–Так он, что, поспать с тобой приехал?

Тори скользнул по ней взглядом и уставился на меня:

–Что здесь смешного?

–Ничего, – сказал я.

–Тори, может, расскажешь, как ты к нему приставал? – спросила Дина вкрадчиво, но лживые интонации наполняли каждое ее слово.

–Я не приставал к нему, – ответил Тори. – Это были другие люди.

–Незнакомцы? – сказала Дина.

–Взрослые? – спросил колдун Пэн.

–Ты осознавал, что ты делал? – спросила Жизель.

А Пес только отмахнулся.

Тори, может быть, и растерялся, но всеобщее внимание польстило ему. На беседах до этого он говорил мало и очень осторожно, к тому же Нельсон контролировал каждый вопрос.

–Мужчины и женщины? – спросил я, чувствуя что еле дышу. Я слишком переволновался, потому что такие темы обычно не обсуждались на беседах. Да и до этого я никогда их не обсуждал.

–Разные, – сказал Тори, и довольная улыбка преобразила его лицо, вызванная неведанными мне воспоминаниями.

–Один – мужчина – он был колдуном. Его убили после этого... не из-за меня. Когда он трогал меня, то читал заклинания. На теле он нарисовал разные знаки. Два крыла вот здесь (он указал на грудь), круги вот здесь (он указал на живот), а здесь...

Его руки легли на пах: кто-то отвернулся как я, а кто-то пялился с улыбкой, сдерживая хихиканье. Я покраснел до кончиков ушей, в ушах зашумело, и голос Тори будто бы заглушило звуками водопада. Он говорил что-то про узоры, их скрытый смысл, касаясь при этом своего тела: я слышал как его ладони скользят по ткани.

–Однажды я пошел на площадь, была ярмарка. А он висел повешенный и уже прогнивший. Всех колдунов в городе убивают.

–Я бы побоялся связываться с колдунами, – сказал Пес, вызвав у многих немое негодование.

–Я не знал, что он колдун, – сказал Тори поспешно. – Я просто хотел с ним переспать. А он начал все эти мерзкие вещи.

– Все здесь оказались оттого, что с ними случаются мерзкие вещи, – сказала Дина осторожно. Она, как и наш отец, умела колдовать.

–Ты думаешь, эти трахи лучше чем всякие обряды? – спросил Пэн, кусая от раздражения губы.

–Нет... то есть да, – ответил Тори. – А что плохого в этом?

Я наконец осмелился поднять глаза на него:

–А как же тот демон... или, как говорил об этом Нельсон, то навязчивое состояние, которое ты испытываешь... Его иначе как демоном и не назвать.

–Это не демоны, – Тори усмехнулся. – Я просто делал, что хотел. Я спал, с кем хотел, и демоны здесь не причем.

–Это ты так думаешь, – сказала Дина. – Просто сейчас демон затаился, и потому ты спокоен. Он не хочет чтобы тебя убили, и потому молчит. Так что тебе повезло, что те люди тебя избили...

–Меня избил мой отец, а не люди, – сказал Тори. Он тоже начинал сердиться, как и другие.

Пэн злился из-за слов Пса и Тори. И если первому он мог простить многое, то слова Тори о колдунах практически сводили его с ума. Пес не терпел самодовольства, и все, что сказал Тори, заставляло его морщиться. Дина сердилась потому, что не могла вести беседу подобно Нельсону, пусть даже ее и интересовали подробности уличной жизни Тори. Тори... не знаю. Он, наверно, думал, что мы по-другому отнесемся к его словам. Он сказал довольно грубо:

–Давайте, кто там еще хочет говорить.

–Нет уж, расскажи нам что-нибудь еще! – сказал Пэн.

–Пусть молчит, коли хочет, – сказал Пес.

–Молчите все! Пусть говорит дальше, – проговорила Дина. – Если хочет, конечно.

–Я не хочу, – сказал Тори себе под нос.

Когда собрание окончилось, и все расходились – кто перекусить, кто в сад, -Тори подозвал меня к себе.

–Хочу поговорить, не против? – он поглядел на меня так, словно боялся, что я откажусь.

–Конечно, как пожелаешь.

–На базу... нет, – он неуверенно поглядел на меня. – К колодцу, там тихо.

Мы прошли по маленькой протоптанной тропке к колодцу. Тори уселся на прогнившие бревна остова и сказал:

–Ты веришь, что все эти заклятия обладают реальной силой? Не такой, как например, поменять цвет пламени, или заставить других видеть тебя по-иному, или еще какой фокус с глазами... А есть ли на самом деле сильная магия, которая меняет судьбы?

–Наверно, есть. Иначе бы колдунов так не боялись, и мы бы все не оказались в доме изгнания.

–Колдун заразил тебя скверной...

–Да, мой отец, – сказал я.

–Во мне нет ни демона, ни скверны, – сказал Тори. – Отец отправил меня сюда, так как не мог смириться с тем, что я...

Я пожал плечами.

–Я не берусь судить, Тори. Откуда нам знать... Дина правильно сказала, что демон затаился. Они очень хитры. Чем больше ты его не замечаешь...

–Твоя сестра ничего не знает о демонах, – Тори взял меня за руку и поглядел в глаза. Его взгляд почему-то напугал меня.

Я отвернулся, и моему взору предстало поле дрожащей на ветру высокой травы.

–В городе я слыхал многое: и от обычных людей, и от колдунов... А вы тут живете как в клетке.

Я промолчал, хотя и считал, что он ничего не знает об этой стороне жизни.

–Желание и в самом деле может напоминать происки демона. Не даром ведь считают, что соитие греховно. Но я абсолютно чист от них.

–Может хватит об этом? – сказал я. – Ты ведешь себя странно.

Я ушел от него, чувствуя, как у меня горят уши. Все шрамы на теле налились прежней болью. Фигура Тори вырисовывалась там, у колодца. На фоне белеющего предвечернего неба она казалась совсем черной. Он словно был фигуркой в театре теней.

Тени собираются к вечеру. Они всегда шепчут разное и дрожат по углам. В тот вечер я сел на пол в углу маленького проходного коридора и смотрел, как снуют туда-сюда люди, не замечая меня. Тьма все сильнее сгущалась, и вот уже не люди, а тени ступали мимо меня. Я отличал лишь ноги своей сестры – ее легкую почти прыгающую походку. Остальные сливались.

–Опять здесь? – Пес присел рядом со мной. – Хватит грустить.

–Я думаю о сегодняшней беседе, – прошептал я.

–Это было мерзко.

Пес поморщился. Он бегал как собака, и потому себя не любил. Однажды его обнаружили голым в лесу, руки и ноги были в крови и в земле. Пятки были стерты, кожа на ладонях сбита. Он отсутствовал три дня. Его родители были напуганы, и, когда Пес стал проявлять признаки одержимости, отдали его сюда.

–Тори ведет себя глупо, – сказал он. – Зачем-то всем доказывает, что он чистый, хотя... нормальные люди себя так не ведут...

–Я не знаю, – сказал я.

–Он-то может говорить что угодно, но на деле мы ничего о нем не знаем. И Нельсон молчит.

Он был прав. Обычно Нельсон был более разговорчив, но и его можно было понять. Тема была не самая детская, а в Доме изгнания помимо смотрителей жили лишь дети.

Мы отправились на ужин, где присутствовали и приехавшие родители. Исхудалая мать Эммета не ела, а лишь жевала кусочек хлеба. Бабушка Жизель что-то не переставая говорила на ухо своей внучке. Папа Пса (он приезжал очень редко) оглядывал всех и вся, потихоньку выкладывая вкусности для сына из большой холщовой сумки. Отец Тори сидел и глядел на сына, а Тори глядел на отца. Потом сказал:

–Папа, тебе понравится здешняя еда.

–Не думаю, что ты прав, – ответил тот.

Нельсон оглядел всех собравшихся:

–Я рад видеть вас здесь, и я надеюсь, что увижу вас всех и в следующее Посещение. Сегодня Амадина приготовила нам всем замечательную пищу, давайте скажем ей спасибо.

После этих недолгих слов все принялись за еду. Тори с отцом сидели как раз напротив меня. Я глядел на то, как непохоже они ели. Мужчина явно наслаждался едой и не смущался этого, а Тори словно не замечал ни вкуса, ни запаха.

Вдруг мужчина вывалил язык изо рта, красный, в кусочках пищи, и я подумал, что демоны добрались и до его разума. Он начал цеплять его пальцами, пока наконец у него в руках не оказался длинный в капельках слюны волос.

Он держал его кончиками пальцев.

–Кто... кто готовил этот гарнир? – спросил он Тори.

–Я, – сказала Дина.

–Это не очень вкусно, – он отодвинул тарелку.

–Папа! – сказал Тори. – Вполне съедобно.

–Невкусно – не ешьте, – сказала Дина. Она посмотрела на Тори и добавила тихо: – И ты тоже не ешь.

Я даже почувствовал ее раздражение и злость. Дину было очень легко вывести из себя, и потому я дотронулся до ее колена под столом, чтобы успокоить.

–Давайте я дам вам другую порцию, – сказал Нельсон.

Отец Тори смотрел на меня. Перед ним вновь стояла полная тарелка дымящегося картофеля с мясом. Его лицо выражало недовольство, и даже Тори, болтающий с ним, не мог это исправить. Я почувствовал, что мир вокруг меня меняется и больше не поддается никакому контролю. Стараясь дышать ровно, я жевал потерявший вкус ужин. Мясо вязло на зубах и источало кровь. Я знал, что Дина обычно плюется в приготовленную пищу, и потому чувствовал и ее слюну тоже.

Тори, сидевший меньше чем в паре шагов от меня, так же изменял облик в мире, который сейчас терял привычную устойчивость. В нем не было демона. Скорее, одна зияющая пустота. Она-то так мило улыбалась и разговаривала со своим отцом. Но она была страшнее любого демона.

Я хотел дотронуться до нее.

–Эй... Эй! – Пес стоял рядом. В столовой было уже пусто. – Очнись!

Он ударил меня по щеке. Его ладонь была непривычно большой. Длинные пальцы оцарапали кожу, или мне так показалось.

Он потащил меня, ухватив за руку. Когда свет ламп остался позади, он толкнул меня на кровать.

–Сегодня ты спишь здесь!

Лицо Пса белело в темноте. Обычно приятное, оно все сегодня почему-то отталкивало.

–Господин Андр хочет спать со своим сыном. Извини...

–Где я? – спросил я.

Или прошептал?..

Пес ушел, а я все больше увязал в окружающей меня тьме. Я боялся этого ощущения, но втайне всегда ждал его.

Я растянулся на маленькой кровати, глядя в никуда. Придет ли ко мне отец сегодня? Буду ли я ходить во сне? Буду ли кричать? Проснусь ли оттого, что буду наносить себе увечья... Кровь пульсируя приливала к мозгу, бьющемуся сердцу и дрожащим легким. Я был уже на той стороне сновидений.

На следующее утро дом оглушил отчаянный плач.

Я спал в крайней комнатке на первом этаже, и потому последним добрался до комнаты Тори. У дверей стояли почти все наши ребята. Наконец и я смог увидеть: Тори безутешно плакал на груди своего окровавленного отца. Его нагое тело было вспорото и напоминало раскрытую шкатулку с секретом. Тори припал к груди мужчины, он тоже был обнажен. Я в первый раз увидел двух голых людей в одной постели.

Нельсон пытался успокоить мальчика.

Дина, сообразив, что надо делать, выгоняла всех из комнаты.

Я с интересом осмотрел свои руки. Они были чисты и пахли мылом. Я боялся, что это я убил его.