Текст книги "Кожа"

Автор книги: Бен Мецрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Доктор Кайл, – сказала она сухо, но без враждебности. – Вчера утром мы обнаружили следы вашего препарата рядом с автомагистралью ФДР. Нас это несколько удивило.

Кайл энергично потер подбородок.

– Действительно, странно. Ни одна больница Нью-Йорка «пыль» пока не использует. Хотя возможно, она просыпалась из какой-нибудь машины, которая курсирует между опытными клиниками. Наш ожоговый центр расположен в двадцати милях отсюда, исследовательская лаборатория – в Хобокене, Нью-Джерси. Я проверю, осуществлялась ли в эти дни перевозка «пыли». Может быть, наши сотрудники нарушили условия транспортировки.

Скалли, судя по всему, осталась удовлетворена объяснением. Но Малдер не собирался так легко отступаться от Кайла.

– А как вы смотрите на другое объяснение? возможно, следы «пыли» оставил после себя человек, которому недавно произвели трансплантацию?

Кайл чуть заметно вздрогнул, потом расширил глаза и коротко засмеялся.

– Нет, это объяснение крайне невероятное. Почему? Потому что «пыль» применяется только в случаях массированной пересадки. Такие пациенты практически нетранспортабельны, и уж никак не могут самостоятельно разгуливать за пределами клиник.

Малдер был несколько удивлен таким категоричным ответом. Почему не предположить, что в одной из ожоговых клиник пациента решили перевезти, несмотря на риск? Врачи довольно часто вынуждены брать на себя подобную ответственность.

– Вы позволите нам ознакомиться с документацией, касающейся «пыли»? Хотелось бы узнать конкретнее, каковы предписания по ее использованию…

– Прошу прощения, – перебил Кайл, поднимаясь из кресла. Он по-прежнему улыбался, но в его глазах появился стальной отблеск. – Этот вопрос я вынужден вынести на обсуждение Совета. Поймите правильно – я не бюрократ, но конкуренция в нашем бизнесе обострилась как никогда. Без официального решения я не могу дать вам доступ к закрытой информации.

Кайл не произнес слова «ордер на обыск», но было понятно, что без этого не обойтись. Вопрос был в другом. Какова причина столь резкой реакции – служебное рвение или желание что-то скрыть?

Скалли встала первой, Малдер, с неохотой – вслед за ней. Когда Кайл подошел, чтобы проводить агентов до дверей, Малдер вновь обратил внимание, какими внушительными габаритами, несмотря на относительно небольшой рост, обладает директор по науке. Плюс осанка и выправка.

– И последнее, – сказал Малдер, подняв ладонь. – Простите мое любопытство, но… Вы, случайно, не были военным?

Скалли удивленно уставилась на него, но Кайл почему-то принял вопрос как должное.

– Двенадцать лет, – с оттенком гордости ответил он. – Во Вьетнаме дослужился до майора. Там я и встретил Эмайла Палладина. Служил под его началом в Алькате. Именно тогда я познакомился с азами трансплантации. Впервые по-настоящему понял, какой важный орган – человеческая кожа, и как легко ее разрушить.

В его глазах блеснул фанатичный огонек. «Да, – подумал Малдер, – такой человек не пожалеет жизни, чтобы сберечь секреты фирмы °т мнимых или реальных шпионов».

– Сожалею, но больше ничем не могу вам помочь, – заявил Кайл, прикладывая ладонь к панели. – Мистер Бакстер проводит вас до машины. Если у меня появится какая-либо интересующая вас информация, я с вами свяжусь.

Дверь, тихо зашипев, отгородила их от кабинета. Молодой человек, по-прежнему излучая оптимизм и доброжелательность, повел их к выходу из лабиринта коридоров…

Только когда агенты уединились в салоне «Шевроле», Малдер счел возможным высказать свои соображения.

– Кайл что-то знает, – уверенно заявил он. – И о красном порошке, и об опытах Палладина. Знает гораздо больше, чем говорит. Нужно копать.

Скалли задумчиво посмотрела на дорогу.

– Копать, конечно, можно, но докопаться будет нелегко. Эмайл Палладии давно умер. Кайл настаивает, что он унес все свои секреты в могилу.

– Не вижу смысла верить ему на слово. Ну а красный порошок? А Джон Доу?

– По-моему, все сказанное Кайлом звучало достаточно убедительно. Порошок мог высыпаться из машины при перевозке. А версия с Джоном Доу еще не доказана.

Малдер повернул ключ зажигания.

– «Фиброул» замешан в этом деле. Человек умеет врать, а компьютерный томограф – нет. Стэнтон, по сути дела, тоже жертва экспериментов Палладина. Если Кайл не может – или скорее не хочет – внести ясность, придется поискать кого-то другого.

Скалли не возражала. Когда «Шевроле» миновал контрольно-пропускной пункт, ее мысли обрели словесную форму:

– Эндрю Палладии. Тихий отшельник. Возможно, именно он – последний человек, с которым говорил основатель «Фиброул Интернэшнл».

Малдер кивнул, наблюдая, как постепенно уменьшаются в зеркале .заднего вида невзрачные сооружения научно-исследовательского центра. И подумал: «Можно штурмовать эти стены месяц за месяцем и ничего не добиться. Нет, разгадку тайны нужно искать не здесь, а в тысячах миль отсюда. На другой стороне земного шара».

13

Когда за непрошеными гостями закрылась дверь, Джулиан Кайл вздохнул с облегчением. Он удобно устроился в кресле, положив мясистые ладони на крышку стола. Мягкие кресла напротив еще хранили отпечатки тел агентов ФБР. А сколько невидимых частиц эпидермиса витает сейчас в воздухе – и не счесть! У этого Малдера умные глаза, и напарница ему под стать – ее голос, проникающий прямо в мозг, минуя уши, запомнится собеседнику надолго… Кайл попытался проанализировать вопросы, которые ему задавали, и реакцию агентов на его ответы.

Он считал себя знатоком человеческих душ, а не только специалистом по самому большому органу человеческого тела. Но теперь приходилось признаться, что прочесть Малдера и Скалли ему не удалось. Эти двое совершенно не были похожи на типичных офицеров разведки, с которыми не раз сводила Кайла судьба. Они действительно умны и проницательны. Такие люди на полпути не останавливаются.

Кайл довольно долго раздумывал, прежде чем нажал маленькую кнопку, спрятанную внутри стола. Через несколько секунд дверь кабинета открылась, и на пороге возник высокий черноволосый молодой человек. Он вошел в офис, словно в собственные апартаменты, и легко прыгнул в кресло, перебросив скрещенные ноги через подлокотник. Скосив узкие глаза на останки двадцатидюймового монитора, он криво усмехнулся:

– Сегодня у тебя неудачный день, дядюшка Джулиан.

Кайл поморщился. В этом мальчишке его раздражало все – от неизживного тайского акцента до показной фамильярности. Он всегда успокаивал себя тем, что между ними нет кровных связей. Кайл так долго создавал себе имидж богобоязненного человека с непоколебимыми моральными устоями, что и сам в него уверовал. А этот сопляк словно нарочно старался выставить себя полной противоположностью директора по науке – извращенный, циничный, постоянно таящий в себе неведомую угрозу. Он унаследовал все пороки своего отца – и ни одного Достоинства.

– У нас проблемы. – Кайл старался сократить время беседы до минимума. – Ситуацию не удалось взять под контроль.

Мальчишка поднял бровь, потом заложил руки за голову и сладко, по-кошачьи, потянулся играя рельефными мускулами. Кайл невольно содрогнулся. В Азии он встречал немало ублюдков, но этот полукровок был страшнее всех. Он получал от своей работы ни с чем не сравнимое, изысканное наслаждение, и выполнял ее с изобретательностью истинного эротомана. Сколько людей успело использовать этот порок для достижения своих целей!

Кайл не любил вспоминать, что и сам эксплуатировал его патологию. Но самое омерзительное – придется сделать это снова!

– Агенты остались при своем мнении, – сказал Кайл, – если они не угомонятся, то очень скоро узнают слишком много. А они не угомонятся…

– Что ты так нервничаешь, дядюшка? – сквозь зубы процедил мальчишка, приглаживая рукой глянцевые волосы, – у них нет даже тела для вскрытия. Достаточно постоянно опережать их на шаг – и им останутся только догадки.

Кайл почесал квадратный подбородок. Мерзавец в общем-то прав. Но рисковать нельзя, особенно сейчас, когда эксперимент вступил в заключительную фазу.

– Сейчас такой момент, что любая догадка будет для нас некстати.

Мальчишка сцепил длинные пальцы и пожал плечами:

– Как всегда, с нетерпением жду дальнейших приказаний.

Кайл испытующе глянул ему в глаза – но увидел только темные, невыразительные щелки. Он набрал в легкие побольше воздуха и взял со стола сотовый телефон.

– Не надо делать вид, будто ты просто исполняешь мой приказ, Куо Тьен. То, что ты сделаешь, спасет нас обоих.

14

– Эндрю был хорошим солдатом – имеет два ордена за воинский героизм и массу хвалебных отзывов от командования, – вслух размышлял Малдер. – Однако после ранения личное дело внезапно обрывается. Последняя строка:

«Направлен в госпиталь МЭШ»…

Самолет резко накренился влево, и Малдер едва успел поймать съезжающий с коленей Скалли ноутбук.

– Ну хоть о ранении там что-нибудь сказано? В какое, извините, место, и насколько серьезно?

Скалли отрицательно покачала головой. Они прекрасно коротали время в полете:

Скалли обрабатывала на компьютере скупые протокольные сведения о службе Эндрю Палладина, а Малдер смотрел третий по счету мультик – на сей раз о говорящих котах.

– По крайней мере раны были достаточно серьезные, чтобы его комиссовали, – предположила Скалли. – Эндрю Палладина списали через три месяца после прибытия в Алькат… По правде говоря, в его личном деле и зацепиться не за что. Странно – обычно армейские бюрократы не упускают ни одной детали. По меньшей мере где-то должна хранится копия медицинской книжки, чтобы, в случае последующих проблем, медикам было на что ссылаться.

– Эмайл Палладин лично лечил собственного брата, – продолжал размышлять Малдер. – Я думаю, если он захотел что-то утаить, то сделал это без труда.

Скалли ахнула – свет в салоне отчаянно замигал, но вскоре восстановился. Гроза за бортом бушевала вовсю, тяжелые капли яростно барабанили в двойное стекло иллюминатора.

– М-да, погодка… Но зачем Эмайлу понадобилось засекречивать диагноз брата?

– Значит, нашлось что скрывать. А возможно, и до сих пор есть.

Скалли воззрилась на него, как на сумасшедшего.

– Малдер, Эмайл Палладин погиб десять с лишним лет назад!

– Причем сделал это очень вовремя – как Раз когда разразился скандал, который мог угробить его фирму. Да и сам он имел все шансы оказаться за решеткой.

На сей раз Скалли поняла, что возразить нечего. Она молча смотрела на Малдера, ожидая дальнейших, еще более убедительных доводов.

– А чего стоят обстоятельства его гибели' На краю Земли, практически без свидетелей. Брат наследует контрольный пакет акций, но сам остается невидимым. Ты ведь убедилась – ни адреса, ни телефона найти невозможно. Эндрю Палладии фактически дематериализовался. Опять-таки при невыясненных обстоятельствах.

– Я согласна – здесь очень много непонятного. Но предполагать, что Эмайл Палладии сознательно сымитировал свою гибель… – она покачала головой. – Для чего, Малдер? И как в эту схему вписывается его брат?

– Возможно, Эмайл решил вести исследования тайно. А брат стал ему помогать. Но произошла какая-то утечка. За которую поплатился жизнью ни в чем не повинный профессор истории. И не только он. Двух студентов наверняка отправили на тот свет, чтобы сбить нас со следа.

В голове Скалли бушевала буря похлеще той, что разразилась за бортом. Этот параноик всегда прет напролом. Факты ему не нужны – подозрений достаточно, чтобы сделать окончательные выводы. Так просто нельзя работать! Откуда он знает, что Эмайл Палладин до сих пор жив? И тем более – что студенты-медики умерли насильственной смертью.

Но на сей раз пытаться вернуть напарника к реальности Скалли не решилась. В интуиции Малдеру не откажешь. Как знать, может, именно он сейчас ближе к реальности…

– И все-таки, Малдер, давай сосредоточимся на поиске живого человека. Покойника, в случае чего, будем искать потом.

«Боинг-747» клюнул носом, и в салоне опять мигнул свет. Но едва Скалли успела подумать, как глупо именно сейчас погибнуть в авиакатастрофе, любезный женский голос с восточным акцентом объявил, что самолет заходит на посадку в аэропорту Бангкока.

– Ты права – начинать нужно с Эндрю Палладина, – согласился Малдер, пристегивая ремень. – Но боюсь, разговорами наша поездка не ограничится.

Однако Скалли в данный момент боялась совсем другого – что командир лайнера не сумеет сориентироваться в этом светопреставлении и машина воткнется носом в посадочную полосу. Она отвернулась от Малдера и припала к иллюминатору.

В это время через шесть рядов за ее спиной молодой черноволосый человек тоже посмотрел в окно. Россыпи огней Бангкока еле пробивались сквозь редкие разрывы облаков. Куо Тьен испытывал противоречивые чувства. В Бангкоке ему были знакомы все закоулки, где он оттачивал свое мастерство или просто слонялся в ожидании очередного приказа. Именно здесь он научился зарабатывать себе на хлеб. Однако столица так и не стала для него родным домом, и остался там, среди гор, обступивших Алькат.

Куо Тьена угораздило родиться полукровком – сыном американского солдата и тайской проститутки. Он был обречен стать изгоем, неприкасаемым. Но ни разу в жизни ему не пришло в голову проклинать судьбу. Куо Тьена и его сверстников всегда разделяла пропасть, но не цвет кожи был тому причиной. В отличие от других он знал, что такое настоящая жажда и как ее утолить, доставив себе величайшее наслаждение.

Он посмотрел поверх кресел на взъерошенную макушку Малдера, и каждая клетка его тела наполнилась животной радостью. Куо Тьен опустил веки и блаженно улыбнулся.

15

Двенадцать часов спустя Малдер, отчаянно вращая рулевое колесо, вел арендованный лендровер по размытой дороге, на глазах превращающейся в болото. Рядом подскакивала на сидении Скалли. Она выполняла обязанности штурмана, то есть, несмотря на отчаянную тряску, пыталась сличать окружающий пейзаж с военной картой двадцатилетней давности. В результате Джип то и дело сползал в ямищи величиной с вулканический кратер, которых на топографическом изображении не было и в помине. Усталая Скалли раздраженно поругивалась, а Малдер чувствовал, что силы его на исходе. Он не мог припомнить, когда в последний раз так изматывался, управляя автомобилем, – приходилось постоянно ворочать рычагом переключения передач, ладони стерлись в кровь о грубое, Ребристое рулевое колесо, пот ручьями стекал по лицу.

Сейчас Таиланд ничем не напоминал тропический рай, о котором так любят рассказывать в телепутешествиях и рекламных изданиях по туризму. Местные красоты терялись в потоках дождя, рассекающих тяжелый, жаркий и влажный воздух. Малдер давно сбросил куртку, расстегнул ворот легкой рубашки, но каждый вздох все равно давался с большим трудом.

Петляющая дорога казалась огромной змеей, облепленной грязью, которая в любой момент могла вытянуться стрелой и так же быстро свиться кольцами. Время суток определялось только по часам – свинцовые облака застилали небо сплошной пеленой и ни один луч солнца не сумел бы пробиться сквозь эту завесу. Малдер включил фары, и лишь благодаря этому джип до сих пор умудрялся не врезаться в маячащие по сторонам дороги деревья.

Физическое утомление усугублялось психической усталостью. Последние двенадцать часов были сплошной нервотрепкой. На выходе из таможенного терминала аэропорта агентов ФБР уже поджидал представитель Вооруженных сил США – капрал в ладно сидящем мундире с неизменной пластилиновой улыбкой на лице. Тимоти ван Эппс оказался типичным служакой-карьеристом, который с удовольствием послал бы Скалли и Малдера к черту, тем более что их начальство находилось за тысячи миль отсюда. Но он получил приказ и вынужден был подчиниться. Прочтя короткую лекцию на тему «Отношения США с Королевством Таиланд на данный момент», ван Эппс вручил им сопроводительное письмо и карту, ориентируясь по которой, якобы можно было добраться до местечка Алькат. Правда, сам тут же развеял всякие иллюзии:

– Учтите, на местности все может оказаться совершенно иначе, чем на этом клочке туалетной бумаги. У нас не было необходимости обновлять карту со времен Вьетнама. Так что данные устарели минимум на двадцать лет. Если вдруг возникнет желание, подредактируйте эту картинку и перешлите по факсу – буду очень признателен.

Малдер сильно сомневался, что армейским чиновникам действительно могла понадобиться новая редакция карты, сделанная руками спецагентов ФБР. Скорее всего, приказание сверху просто не содержало распоряжения содействовать. Нет, Малдер не предполагал, что со стороны Вооруженных сил против них существует заговор, – хотя Скалли наверняка подозревала, что он думает именно об этом. Напротив – он удивился бы, если бы военные вдруг проявили гостеприимство. Они всегда относились к ФБР, как к нелюбимому младшему брату – терпели, но при случае всегда тихонько пакостили, особенно если поблизости не было «родителей».

Окончив инструктаж, ван Эппс посадил агентов в правительственный лимузин с дипломатическими номерами и отвез их на центральный Железнодорожный вокзал столицы Хуа Ламфонг.

Скалли и Малдер уже тогда почувствовали усталость после некомфортного перелета, а ведь это было только начало. Но любопытство пока побеждало мучительное желание вздремнуть. Малдер смотрел в окно и думал о том, что жители Нью-Йорка и Чикаго напрасно называют свои города каменными джунглями. Они просто не видели Бангкок – вот это действительно настоящие, непролазные джунгли. Узкие улочки, забитые малолитражками, автобусами, моторикшами, и, куда ни глянь, – миллионы спешащих куда-то людей. Целое сонмище клерков в белых рубашках, женщин в разноцветных платьях, школьников в черных форменных пиджачках, монахов в оранжевых одеяниях, словно шарики в навечно заведенной броуновской машине. Небоскребы из стекла и бетона, словно дикие скалы, нависающие над древними, золотоверхими пагодами, казались плодом больного воображения, миражом, который развеется после приема соответствующего лекарства. Смешение стилей было просто немыслимым – новое отчаянно боролось со старым даже в пределах одного здания.

Скалли и Малдеру очень хотелось хоть на несколько минут окунуться в атмосферу странного города, но ван Эппс не предоставил им такой возможности, остановив машину прямо у вокзала, в здании которого в отличие от всего остального не было ничего экзотического. Когда он на прощание помахал агентам рукой, Малдер почувствовал огромное облегчение – теперь этот тип не будет висеть над душой и можно действовать свободно.

Вскоре за окном поезда назойливые городские картины сменились мягкой зеленью сельских пейзажей. По мере того как поезд удалялся на юго-восток, между залитыми водой рисовыми полями все чаще начали появляться густые лесные заросли. Глазу не на чем было остановиться, и Малдер решил скоротать время за беседой. Их попутчик – местный фермер, возвращающийся домой после трехнедельной поездки в великую столицу, – оказался весьма словоохотлив. Беседа шла довольно бойко (хотя обоим пришлось изъясняться на адской смеси английского и ломаного французского), пока Малдер не упомянул о конечном пункте их путешествия.

Тут с фермером произошло нечто странное. Он вздрогнул, отодвинулся на край сидения и что-то зашептал, ухватившись за амулет, висящий на шее. Малдер знал, что тайцы – один из самых суеверных народов, но почему одно лишь название города Алькат привело их попутчика в такой трепет?

Фермер, судя по всему, не имел ни малейшего желания объяснять, но Малдер настаивал и получил в ответ три слова: Май-ди-фис. Покопавшись в карманном словаре, он перевел это как «злые духи». Оставшуюся часть пути таец демонстративно молчал.

По железной дороге они добрались только до Районга – прибрежного городка, окруженного курортами вполне европейского типа. Здесь на каждой улочке теснились сувенирные лавки и кафе, предлагающие многочисленным туристам местные экзотические блюда, вроде нам плаа – рыбного соуса.

Центр туризма имел свои преимущества – Малдер и Скалли без лишних хлопот арендовали джип. Пусть не новый, но вполне в приличном состоянии. Другое дело, что дорогу на юг, по которой им пришлось ехать, с трудом осилил бы даже болотный вездеход на воздушной подушке. Чем ближе становилась цель путешествия, тем чаще казалось, что здесь не ступала нога человека и полоса земли между деревьями – вовсе не дорога, а результат какой-то природной катастрофы…

– Город должен быть где-то рядом, – крикнула Скалли сквозь натужный рев двигателя. – Судя по карте, Тайский залив – у подножия холма, по которому мы сейчас сползаем. А справа начинается горный массив Дум Као – «черные горы». Высочайшая вершина – двенадцать тысяч футов, площадь около двухсот квадратных миль. По противоположному склону проходит граница с Камбоджей. Практически непригодные для жилья места – оползни, лавины, хищники и, кроме того, насекомые – переносчики заболеваний.

– Рай для отшельника, – подытожил Малдер. – Выбери пещеру посуше, на завтрак – какое-нибудь местное животное, по выходным можно созывать соседей и вместе любоваться камнепадами. Вот жизнь!

– Осторожнее!

Передние колеса лендровера повело влево и вниз, дорога исчезла, и машина неудержимо понеслась на огромные камни. Малдер резко вывернул руль, ударил по тормозам, джип чудом проскочил между двумя валунами и замер, увязнув в грязи. Малдер облегченно вздохнул и припал к рулю.

А когда поднял голову, то не поверил собственным глазам – машина остановилась на краю мощенной камнем дороги, спускающейся в долину, с трех сторон окруженную лесным массивом. С четвертой стороны ее омывал океан. Перемена была разительной – только что они с трудом пробирались по узкому, размытому проселку сквозь густые заросли, и вдруг – простор, синева до самого горизонта… Десятки ярко раскрашенных рыбацких джонок и маленьких моторных лодок вышли на промысел – дождь не был тому ни малейшей помехой. Целую минуту Малдер с любопытством наблюдал, как Рыболовы на ближайшем суденышке тянут тяжелую сеть. Потом завел двигатель и начал медленно выруливать на дорогу.

– Ну вот, кажется, это и есть Алькат, – Удовлетворенно констатировала Скалли, отбрасывая со лба мокрые волосы, ее глаза заметно повеселели.

Малдер вел машину медленно, чтобы напарница смогла отдохнуть после изматывающего авторалли и полюбоваться окрестностями. Дорога вскоре привела их в центр тихого рыбацкого поселка. Вокруг стояли одноэтажные деревянные домика с пестрыми вывесками на тайском языке – очевидно, коммерческие магазинчики. Встречались и традиционные дома с резными крышами и наклонными стенами. Большинство сооружений стояло на сваях, видимо, в сезон дождей Алькат основательно затапливало.

В стороне от дороги виднелись дома повыше – в два-три этажа. Люди деловито расхаживали по улицам. В поселке даже имелись машины, правда, более изношенные, чем лендровер. Они мирно соседствовали с велорикшами, бойко крутившими ржавые педали. Как и рыбаки, велорикши не обращали на дождь ни малейшего внимания. Они лавировали между автомобилями, а водители, высовываясь из окон, беззлобно поругивались на одном из тайских диалектов. Собака, заливаясь отчаянным лаем, гналась за двумя ребятишками, торговка рыбой громко расхваливала свой товар.

– Да, это не Бангкок, – проговорила Скалли. – Даже не верится, что Алькат находится в той же стране.

– Обычное дело для «третьего мира», – кивнул Малдер. – Столица меняется на глазах, новые дома, новые машины – и новые люди. А сюда, в глубинку, прогресс все никак не дойдет. Меньше пяти тысяч жителей, туриста сюда разве что шальным ветром заносит. Вот и киснут под дождем – тихо, мирно. Интересно, почему такая жизнь нравится американцам, которые застряли здесь после войны? Привыкли, наверное… А вот, гляди, какой колоритный тип!

На краю дороги, широко улыбаясь беззубым ртом, стоял старик. Три истертых цепочки красовались у него на шее, и на каждой висело по кусочку нефрита. Амулеты, точно такие же, как у фермера в поезде. Наверное, ни одна страна мира не может похвастать таким количеством потусторонних существ на душу населения. Соответственно, каждого духа полагается особым образом ублажать, если не хочешь пойти топором на морское дно или умереть от какой-нибудь страшной болезни.

И все же, Малдеру этот старик показался странным. Не потому, что он смотрел на них так, будто гости с Запада наведываются сюда каждый день, – таким взглядом встречают тех, кого давно поджидают.

Малдер тряхнул головой. Это дождь виноват. Дождь и адская усталость, от которой в воображении рождаются химеры. Старичок дружелюбен, как большинство тайцев, – вот и все. В следующие несколько минут прохожие не раз одаривали гостей радушными улыбками, и очередное обострение шпиономании постепенно прошло…

– По-моему, мы добрались до центра, – заметил Малдер. – На карте есть что-нибудь вроде гостиницы?

Скалли пожала плечами.

– Такой информации нет. Но я думаю, что хотя бы один постоялый двор здесь найдется. А нам большего и не надо – бросить шмотки и вперед, искать Эндрю Палладина.

Малдер посмотрел на лес, поднимающийся по склонам горного хребта. Что труднее – искать в этих диких джунглях отшельника или напасть на след человека, который якобы погиб пятнадцать лет назад? Пока ясно одно – только достигнув хоть одной из этих целей, они смогут понять, что погубило Перри Стэнтона.

– Ну, вот и пришли. – Скалли показала на длинный одноэтажный дом из желтого кирпича, – Согласно этому, как сказал ван Эппс, «клочку туалетной бумаги», перед нами клиника, построенная на месте полевого госпиталя Эмайла Палладина.

Малдер выплеснул воду из ботинок и отодвинул свисающие до земли пальмовые ветки, чтобы рассмотреть все как следует. Он увидел типичный барак – односкатная металлическая крыша, около дюжины квадратных окон из полупрозрачного оргстекла, крыльцо с бетонными ступеньками. Единственная примечательная черта – над входом восседал улыбающийся позолоченный Будда, застывший в медитативной позе. Седовласый хозяин крохотной гостиницы где остановились Малдер и Скалли, рассказал, что последние десять лет клиникой управляют буддийские монахи.

– Гляди-ка, вон там, на противоположной стороне улицы – не церковь ли?

Малдер смерил взглядом двухэтажное белое здание с башней посередине. Судя по конструкции, башня когда-то выполняла функцию колокольни, но сейчас ничего похожего на колокол не наблюдалось. Хотя с фасада здания только в двух местах осыпалась штукатурка, было ясно, что сюда уже много лет никто не ходит.

– Церковь-то церковь, но сомневаюсь, что за последние десять лет ее посетил хотя бы один прихожанин, – заметил Малдер.

– Таиланд – единственная страна в Юго-Восточной Азии, которая ни разу не стала европейской колонией, – напомнила Скалли, – поэтому христианство здесь практически не прижилось.

– Давай отвлечемся от столь печального зрелища и посмотрим сюда.

Малдер показал на маленький кукольный дом, установленный на вершине цилиндрического столба.

Миниатюрный ломик был сделан с большим старанием и любовью: стены украшены ярким диковинным орнаментом, крыша покрыта пластинками чистого золота, на дверях, присмотревшись, можно было заметить медные ручки. У основания домика висела свежая цветочная гирлянда, а из окон, кружась, струился дымок благовония.

– У христианских проповедников здесь нет ни единого шанса, – заключил Малдер. – Вера предков у танцев слишком сильна. А этот домик – знаешь, что такое? Жилище для духов Таким образом тайцы отваживают злые сущности от больницы – не борются с ними, а предлагают другое обиталище. По-моему, очень разумно.

– А ты, оказывается, крупный специалист по восточным религиям, – сказала Скалли, с интересом заглядывая в окошко домика.

– Ты мне льстишь, – улыбнулся Малдер, – Но если серьезно, я всегда уважал их веру. Духовная культура тайцев предельно индивидуалистична. Само слово «Таи» значит «свободный». Их вера основана не на доктрине, а на повседневных наблюдениях. Если ,они решают ублажать какого-либо духа, то не потому, что так им сказал проповедник, а потому, что они сами видят, как страшен его гнев.

Скалли пристально посмотрела Малдеру в глаза. «Удивительно, – подумала она, – столько времени проводишь рядом с человеком, а многого о нем все равно не знаешь…»

– Согласись, Скалли, культура народа, прожившего восемь столетий без единой братоубийственной войны и сохранившего независимость, достойна изучения, – сказал Малдер, поднимаясь на крыльцо и поворачивая дверную ручку.

Из клиники потянуло сквозняком, и Малдер, подтолкнув вперед Скалли, поспешил закрыть дверь. Они очутились в просторном холле с бетонным полом и чисто выбеленными стенами. Под потолком сияли неоновые лампы, в воздухе плавал запах антисептика. Вдоль стен рядами выстроились носилки на колесах и тележки с различным оборудованием. На некоторых носилках лежали больные; к каждому из них был приставлен монах в оранжевом одеянии и санитарка в белоснежной форме Красного креста. Картину дополняли резиновые перчатки на руках монахов и стетоскопы, надетые поверх облачений. В целом больница выглядела беднее хорошей западной клиники, но по местным меркам это был настоящий медицинский центр.

Скалли обратила внимание Малдера на одни носилки. Два монаха пристально наблюдали, как светловолосая, высокая женщина оказывает помощь пациенту. Ее униформа заметно отличалась по крою, а судя по тому, как висел ее стетоскоп, было ясно, что она прошла подготовку в Штатах.

– Наверное, это главный врач, – шепнула пли. – Такая форма выдается Медицинским департаментом.

Тем временем врач отошла от носилок, чтобы монахи могли рассмотреть результаты ее работы. Пациент– мужчина чуть за сорок – уже пришел в сознание. Всю его грудь, от живота до ключицы, пересекал багровый шов. Скалли одобрительно кивнула – рана была зашита профессионально.

– Недели три вводите антибиотики, – сказала доктор монахам. – И он будет у вас как новенький. Только попросите его больше не нарываться на рыбу-меч.

Монахи энергично закивали. Доктор сняла перчатки, бросила их в пластиковый контейнер и подошла к посетителям. Оказалось, что она лишь на пару дюймов ниже Малдера.

– Доктор Лайана Филдинг, – представилась женщина.

– Фокс Малдер. А это моя напарница Дана Скалли. Мы агенты Федерального бюро расследований Соединенных Штатов. Вы не могли бы уделить нам несколько минут?

– Да, разумеется.

– Спасибо. Скажите, доктор Филдинг, вы постоянно работаете в Алькате?

– Нет. Я прикомандирована к местному подразделению Красного креста. Езжу по региону, передаю опыт, насколько это возможно. Странно встретить здесь федеральных агентов. Далековато вы забрались.