Текст книги "Властелины погоды (сборник)"

Автор книги: Бен Бова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

12. ПЕРЕМЕНЧИВЫЕ ВЕТРЫ

Я с остервенением бросал вещи в чемодан, а дождь струился по оконному стеклу. Одежда, туфли, бритва… Скорее, скорее!

Кто-то позвонил в дверь.

– Открыто! – крикнул я.

Вошла Барни.

– Джерри! – воскликнула она с порога. – Как замечательно! Настоящий дождь…

И осеклась, увидев, чем я занимаюсь. С ее плаща на пол капала вода. Она убрала со лба мокрую прядь волос.

– Уезжаешь?

– Да, – ответил я, продолжая собирать чемодан.

– Из-за Тэда.

– Твоя правда.

Я прошел в ванную, чтобы взять оттуда аптечку. Кажется, теперь все.

– Когда ты уезжаешь?

– Первым же самолетом, который летит на Гавайи.

Барни сбросила плащ на стул у двери.

– Тебя можно понять, – сказала она.

– Премного благодарен.

– Джерри, не старайся быть саркастичным.

– А почему бы и нет? Я полагал, тебе нравятся саркастические молодые люди, этакие крепкие парни, которые не скрывают своих бурных чувств.

– Мне не нравятся те, кто бежит от трудностей.

Я захлопнул чемодан.

– А чего ты от меня ждала? Чтобы я сидел за столом и считал деньги, пока вы с Тэдом взбираетесь к новым научным вершинам? Что мне здесь остается? Да ровным счетом ничего. Тэд получил, чего добивался, ты получила, чего добивалась. Так что мне ничего не остается, как отправиться домой и выкинуть всю эту историю из головы.

– Что ты хочешь сказать? Что ты подразумеваешь под словами «ты получила, чего добивалась»?

– Ты заполучила обратно своего Тэда. Теперь вы с ним каждый день вместе, рука об руку, на благо науки. Вы, только вы вдвоем, с вашим преданным помощником. А маленький богатый мальчик с тропического острова может убираться восвояси.

– Вот как тебе все это кажется…

– Я спас его, когда он уже был готов поднять лапки кверху. А потом оказалось, что я ему больше не нужен. И до тех пор, пока он с тобой, я тебе тоже не нужен. Так для чего мне околачиваться здесь? Любоваться, как льет его дождик?

– Если бы это было правда, Джерри, – негромко сказала Барни, – зачем бы я сюда пришла?

На этот вопрос у меня не было готового ответа.

– Если бы ты мог немного успокоиться, – сказала она, – я попыталась бы объяснить тебе, насколько ты заблуждаешься.

– Я заблуждаюсь?

– Тэд не заслуживает прощения, – сказала она. – Об этом не приходится спорить. Он обошелся с тобой по-свински, просто позорно. Но если ты уделишь мне еще минуту, я объясню, почему он именно такой, какой есть.

– У меня нет ни времени, ни желания выслушивать дилетантский психоанализ юного гения, – отрезал я.

– Конечно, ты предпочитаешь сбежать домой и спрятаться за широкой спиной папочки.

В ее голосе послышался настоящий гнев. Я никогда раньше не видел ее разозленной.

– Да, Тэд обошелся с тобой по-свински и оправдывать его я не намерена. Я знаю, что ты оскорблен и зол на него. Но я никогда бы не подумала, что ты начнешь сам себя жалеть.

– Оставим это, – перебил я. – Зачем ты пришла?

– Потому что Тэд должен перед тобой извиниться, но он никогда не заставит себя это сделать. И я подумала, что лучше мне сделать это за него.

– Ах, значит, ты его полномочный представитель?

– Опять сарказм.

Я подошел к стулу, на котором она сидела.

– Тэд живет в собственном воображаемом мире, – сказала Барни. – Я часами кричала на него за то, как он с тобой обошелся, но на него это не производит ровным счетом никакого впечатления. Он не мог бы попросить прощения, даже если бы захотел. Он для этого слишком упрям. К тому же он убежден, что нашел в той ситуации наилучший выход.

– Наилучший выход?

– Он спит и видит, как прекратить засуху. По его мнению, сделать это он может, только вернувшись к Россмену. Думаешь, это доставило ему радость? Ты в состоянии себе представить, чего ему стоило попросить Россмена взять его обратно? Что означало для него принять на себя всю ответственность за возможный провал эксперимента, но остаться в тени, если эксперимент увенчается успехом? Я бы на это пойти не смогла. Никто из нас не смог бы. Но Тэд это сделал. И ни минуты не колебался.

– Тогда он просто сумасшедший, – сказал я.

– Он побеждает засуху. И плевать ему на то, кто получит за это медаль. А кроме того, он убежден, что только такой путь для него приемлем. Он уверен, что ты злишься на него потому, что ты упрям и не видишь дальше своего носа.

– Самый удобный способ оценить ситуацию!

– Он не размышляет, Джерри. Он в это верит. Для Тэда нет ничего важнее работы. Он стремится к одному – сделать ее, и сделать хорошо. И если что-то… или кто-то встает на его пути… Он не умеет рассуждать и терпеть.

Я отвел взгляд от лица Барни и взглянул на струи дождя, стекавшие по стеклу.

– Я полагаю, свою работу он сделал. И сделал хорошо, сказал я.

Она облегченно вздохнула.

– Я хотела прийти к тебе раньше, но последние полторы недели мы были буквально замурованы в лаборатории. Удивляюсь, как я вынесла это напряжение. Ему бы работать надсмотрщиком над рабами.

Я невольно улыбнулся.

– У тебя усталый вид.

Она кивнула.

– Может, поужинаем вместе?

– Я бы не отказалась.

– Попрошу прислать ужин в номер.

Я набрал код на пульте заказов, и через несколько минут поднос с ужином выехал из ниши в стене и замер посреди стола. Я подкатил стол к дивану.

– Ты все еще собираешься уезжать? – спросила Барни, когда мы приступили к еде.

– Не знаю.

– Мне было бы жаль, если бы ты уехал.

«А я бы хотел, чтобы ты действительно так думала», – сказал я сам себе.

Когда мы кончили ужинать и я отнес поднос с тарелками к нише, она снова спросила:

– Джерри, все-таки ты уезжаешь или остаешься здесь?

Я смотрел, как поднос исчезает в нише.

– А тебе какая разница?

– Разница есть.

– Почему?

– Ты нам нужен, Джерри. Ты нужен Тэду. Ему нужны все мы, все, кому он может доверять. И сейчас больше, чем когда бы то ни было.

– Значит, ты просишь от имени Тэда?

– И от своего тоже, Джерри. Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я тебе уже сказала об этом.

– Да, я слышал.

Она подошла ближе.

– Я говорю очень серьезно, Джерри. Пожалуйста, не уезжай.

Я притянул ее к себе и поцеловал. Какое-то мгновение мы стояли неподвижно, слившись в объятии, затем она мягко высвободилась и отошла.

– Знаешь, Джерри, было время, когда я была не уверена во всех, кроме Тэда. Теперь я не уверена даже в нем.

Я невольно улыбнулся.

– Беда быть простым, смертным. Вот если бы я был суперменом, как твой гений, у тебя бы и не возникало подобных сомнений.

– Не будь так уж в этом уверен, – ответила она серьезно. – Я знаю, что Тэд не задумывается о чувствах других людей и идет напролом к своей цели… Но не думай, что его не терзают сомнения, что он всегда уверен в себе, в своей работе. То, что он никому о своих сомнениях не говорит, не означает, что их вовсе нет.

– Наверное, ты права. Но маску он носит непроницаемую.

Барии обернулась к двери.

– Где я оставила свой плащ? Пора идти…

– Я подвезу тебя до дому.

– Нет, спасибо. Дождь кончается. К тому же мне недалеко.

– Увидимся завтра? – спросил я, помогая ей надеть плащ.

– Значит, ты остаешься?

– Во всяком случае, пока остаюсь.

– Почему бы тебе не заглянуть в Климатологический? Надо бы вам с Тэдом помириться.

– И тут же подраться снова?

– Не шути, – засмеялась она.

– А если это не шутка, а сарказм?

– Хватит, больше не надо.

Я проводил ее до лифта, попрощался, а потом бегом вернулся в комнату, раскрыл чемодан и разбросал по полу его содержимое.

На высоте двадцати трех тысяч миль над устьем Амазонки метеорологи на борту Атлантической наблюдательной станции наблюдали за спиралью облаков, формирующейся над центром Атлантического океана. Они передали снимки в Национальный центр по исследованию ураганов в Майами, и через час патрульные самолеты поднялись в воздух и взяли курс по направлению к зарождающемуся тропическому урагану. К тому времени, когда они его достигли, в сердце урагана образовалось «окно», и скорость ветра возросла до двухсот миль в час. Каждый час ураган выбрасывал около дюйма осадков на площади в шесть тысяч квадратных миль. Шторм двигался к западу. Как далеко он продвинется? Где разразится? Этого никто не знал. Предупреждения были переданы по всему восточному побережью, по берегу Мексиканского залива и островам Карибского моря. Предупреждения о надвигающемся урагане. Тысячи мегатонн энергии сорвались с цепи и двигались на хрупкое человеческое царство.

Утро было облачным, и к тому времени, когда я опустился на вертолетную площадку у Климатологического отдела, чтобы воспользоваться приглашением на ленч, снова пошел дождь.

Барни встретила меня в вестибюле.

– Группа Тэда получила новые помещения, – сказала она, в пристройке.

Она провела меня коридором и крытым переходом, соединявшим главный корпус с пристройкой. Дождь громко стучал по металлической крыше перехода. У самой пристройки был какой-то временный, сборный вид. Даже потолка в ней не было – над головой виднелись балки крыши. Все трубы и коммуникации также были снаружи. Большая часть помещений была занята под шумные, дребезжащие, стучащие и ревущие мастерские. «Кабинеты» представляли собой клетушки с перегородками в пять футов высотой.

– В дождь здесь сыровато, – сказала Барни, стараясь перекричать грохот станков, – а в жару пекло.

Я следовал за ней по тесным коридорчикам между перегородками. Поверх перегородок я мог заглянуть в кабинетики.

– Вон там кабинет Тэда, – указала Барни.

– Ты и в самом деле здесь работаешь?

– Я-то нет… Я по-прежнему в вычислительном центре. Нам там приходится выдерживать лишь шум кондиционеров и визиты беженцев из пристройки, которые прибегают к нам подышать прохладным воздухом.

– Но это ужасно!

Мы достигли конца коридора и ступили в комнату, образованную двумя перегородками и угловыми стенами пристройки. Тэда в клетушке не было, но следы его пребывания были очевидны: письменный стол был завален кипой карт, одну из стен занимала карта-экран, а на краю стола размещался обычный набор кофейников.

– Добро пожаловать в Шангри-ла!

Мы обернулись и увидели, что по коридору к нам спешит Тэд, держа в руках портативный телевизор.

– Заходите, берите стулья, – сказал он, обогнав нас, первым вбежал в кабинет и установил телевизор на столе. – Хорошо, что ты пришел, Джерри.

– Как я посмотрю, покинув «Эол», ты начал купаться в роскоши, – сказал я, усаживаясь на стул.

Барни села рядом.

– Тули называет это хозяйство Шангри-ла, – сказала она.

– Россмен мог бы расщедриться на лучшее помещение, – сказал я.

Тэд пожал плечами.

– Разумеется, это трущоба, – сказал он. – Но это часть цепы, которую мы вынуждены платить. Не забудь, что это я к нему пришел, а не он ко мне.

– Я помню.

– Кое в чем эта дрянная обстановка нам помогает, – сказал Тэд бодрым тоном. – Каждому приходится держаться друг за друга. «Мы тут все вместе и должны помогать соседу, если хотим выжить». Так что работа идет полным ходом.

– А это самое важное, – сказала Барни.

– Кстати о Россмене, – сказал Тэд. – Через минуту он будет выступать по телевидению. Специальная программа из Вашингтона. О нашей засухе.

Он включил телевизор. После нескольких коротких реклам началась передача. По обе стороны от Россмена восседали советник президента по науке, доктор Джерольд Вейс, и отставной адмирал Корелли, глава Комитета по охране окружающей среды.

Тули вошел в комнату в ту минуту, когда комментатор представлял участников передачи. Он сдержанно кивнул мне и отошел к стене, чтобы лучше видеть происходящее да экране.

Доктор Вейс говорил что-то об объединении всех научных сил страны, а адмирал добавил к этому, какая замечательная организация ФКООС. Затем настал черед доктора Россмена. Камера приблизилась к его длинному серьезному лицу, и он начал вещать об обстановке, сложившейся в результате засухи. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова, как человек, который не вполне уверен, что аудитория его понимает. Постепенно до меня дошло, что он рассказывает то же и теми же словами, о чем говорил Тэд столько недель назад, когда впервые поведал нам о проблеме засухи.

Глаз телевизионной камеры обратился к карте, Это была одна из карт, которую принес Тэд на совещание четвертого июля.

– Это же твоя работа! – вырвалось у меня.

Тэд мрачно ухмыльнулся.

– Только первый из слайдов. Будут и другие.

Россмен продолжал говорить и показывать слайды Тэда. Я видел, как изменялась картина засухи – в точном соответствии с прогнозами Тэда. Фронт высокого давления отступил к океану, и южные воздушные потоки, несущие морскую влагу, прорвались вновь вдоль восточного побережья. Слайды на экране сменились кинокадрами, показывающими, как самолеты засеивают облака и как в атомных подводных лодках инженеры в защитных костюмах проверяют реакторы.

– Они похожи на марсиан, – сказал телевизионный комментатор с тщательно отмеренной дозой восторженного удивления в голосе.

– Да, разумеется, – подтвердил доктор Россмен.

Камера вновь спанорамировала, и на экране крупным планом возникли участники передачи.

– Итак, – проникновенным голосом сказал комментатор, дождь, свидетелями которого все мы стали, явился наглядным доказательством успеха вашей работы.

– Благодарю вас. – Россмен позволил скромной улыбке тронуть уголки его губ. – Я полагаю, что мы доказали возможность влияния на климат для решения критических ситуаций. Разумеется, если работа проводится под тщательным контролем и со всеми необходимыми предосторожностями.

Я взглянул на Тэда. Он, крутя между пальцами карандаш, изо всех сил пытался сохранить спокойствие.

– Так что теперь мы можем смело утверждать, – продолжал комментатор, – что засухи остались в прошлом?

Россмен согласно кивнул.

– Двухмесячный прогноз моих сотрудников указывает, что количество осадков для всего района и востоку от Аппалачей будет чуть выше нормы, Разумеется, мои прогнозы нельзя считать абсолютно надежными, но они – неплохое свидетельство тому, что с засухами мы покончим.

– Его прогнозы, – прошептала Барни.

– А теперь, – сказал комментатор, – я передаю слово доктору Вейсу, который должен сделать одно сообщение.

Камера переключилась на советника президента по вопросам науки. У него было приятное широкоскулое лицо, настолько загорелое и так густо покрытое сеткой морщин, что он казался скорее похожим на ковбоя, чем на физика.

– Работы доктора Россмена по воздействию на климат, которые являются новым словом в науке, и удивительные результаты в практическом их применении, что выразилось в ликвидации серьезной засухи, поразившей северо-восточные районы нашей страны, послужили основанием для моей рекомендации президенту выдвинуть доктора Россмена на получение Национальной медали за достижения в науке.

Трах! Карандаш сломался в больших пальцах Тэда.

– Как вам известно, эта медаль присуждается ежегодно за наиболее…

Тэд резко выключил телевизор.

– Национальная медаль! – тихо произнесла потрясенная Барни. – Это нечестно! Он же ее не заслужил.

– Я подозреваю, – сказал Тули, – что доктор Россмен так же удивлен этой новостью, как и мы с вами.

– Он не может принять награду, – сказал я. – Вся эта история рано или поздно станет достоянием гласности.

Тэд поглядел на обломки карандаша на своей ладони, затем высыпал их в корзину для бумаг.

– Вся эта история останется в довольно узком кругу, сказал он. – Что бы вы сказали, если бы слуга Альберта Эйнштейна вдруг вылез с заявленном, что это он вывел законы теории относительности и что хозяин просто присвоил себе его открытие?

– Ну знаешь, это совсем не одно и то же!

– Теперь в принципе одно и то же, дружище. Но главное, что засуха кончилась, и модификаторы погоды нынче будут в моде. А это большой скачок и в нужном направлении. Россмен отлично понимает, какой получился расклад, знает об этом и директор Бюро погоды, как и твой друг конгрессмен. И прекрасно, пускай Россмен получит за это все возможные побрякушки и всю славу. При всем народе. Но талант-то остался у нас.

Я покачал головой.

– Медаль сопровождается премией в пятьдесят тысяч долларов, а это уже кое-что.

– Пустяки, – отрезал Тэд. – Деньги следуют за талантом, дружище. Я молод и горю желанием работать. Кстати, это напомнило мне, что ты здесь и ты нужен. Как насчет того, чтобы послужить обществу?

13. СОБИРАЕТСЯ ШТОРМ

Сначала мне показалось, что я ослышался.

– Что ты сказал?

– Я хочу, чтобы ты пошел сюда работать. Ты нам нужен.

– Ты, верно, шутишь?

– Мне не до шуток. Погляди на эти трущобы, – он выразительно обвел руками комнату. – Думаешь, Россмену нравится, что мы здесь расположились? Думаешь, ему приятно таскать на шее Национальную медаль науки, пока мы на него глазеем? Рано или поздно начнутся большие неприятности, и мне нужны все мои друзья.

– С чего ты решил, что я отношусь к их числу?

Тэд внимательно посмотрел на меня.

– Не хочешь ли ты сказать, что все еще дуешься на меня за то, что я ушел из «Эола»? У меня не было выбора, Джерри, и ты об этом знаешь.

– А теперь ты хочешь, чтобы я ушел из «Эола»?

Он беспомощно пожал плечами.

– Мы завалены писаниной, и Россмен с каждым днем подкидывает ее все больше. Он хочет завалить нас лавиной бюрократии. Ему за нами не угнаться: он был до смерти перепуган всей этой историей с засухой, теперь он смертельно боится, что мы выкинем следующей весной. Ты поможешь нам распутать…

Это было уже чересчур! Я вскочил со стула и бросил взгляд на Барни. Она внимательно наблюдала за мной, но по выражению ее лица я не мог догадаться, чего она от меня ждет.

– Тэд, – сказал я, – если бы ты сбежал от Наполеона под Ватерлоо, ты что, позвал бы потом переметнуться и маршала Нея?

– Переметнуться? У нас одна цель – управление погодой. И мне нужна твоя помощь. Неужели не ясно?

– В таком случае ты можешь купить эту помощь. У лаборатории «Эол».

Он удивленно моргнул.

– Погоди…

– Нет, теперь уж ты погоди, – сказал я, останавливаясь у его стола. – Нас в «Эоле» восемьдесят человек, и мы зарабатываем деньги, выполняя подписанные нами контракты. Ты бросил нас и унес с собой наши надежды на крупные контракты, которые мы могли бы заключить, работая над изменением погоды. Это твое дело. Но мы, восемьдесят специалистов, от работы не отказываемся. Мы можем помочь тебе и в канцелярской работе, и с вычислениями, и в долгосрочных прогнозах, и во многом другом. Наша лаборатория будет тебе куда полезнее, чем я один, под какой бы крышей я ни сидел. И если ты думаешь, что я могу так же бросить их на произвол судьбы, как это сделал ты, только потому, что тебе понадобился новый делопроизводитель, то ты глубоко заблуждаешься. Ты гораздо лучше разбираешься в погоде, чем в людях.

Тэд, нахмурившись, откинулся на спинку стула. И вдруг его лицо озарила озорная усмешка.

– Смотри-ка, ты, Джерри, оказывается, можешь извергать лаву, если тебя распалить. И кстати, ты ведь прав. «Эол» нам и в самом деле может помочь. И помочь как следует.

Я чуть не свалился от неожиданности. Барни глядела на меня и, казалось, получала удовольствие от нашего разговора.

Тули сказал:

– А как ты собираешься уговорить доктора Россмена, чтобы он согласился тратить деньги на «Эол»?

– Я полагаю, – ответил Тэд, – что, заполучив такую прекрасную блестящую игрушку, как Национальная медаль, он нам кое-чем обязан. И я с ним сам поговорю, как только он вернется из Вашингтона.

Затем он обернулся ко мне и спросил:

– Ты не настолько зол, чтобы отказаться сотрудничать с нами, если мы по всей форме подпишем контракт с «Эолом»?

– Плевал я на ваши деньги, Тэд, и ты об этом отлично знаешь. Я попросту не могу предать людей.

– Ладно, сбавь пары. Ты уже высказался, и удачно. Мне самому следовало об этом догадаться.

– Значит, мы будем снова работать вместе, – сказала Барни.

И она была довольна.

Тэд через стол протянул мне руку.

– Добро пожаловать обратно в команду, дружище.

Мы обменялись рукопожатием, но, признаться, впервые с тех пор, как я познакомился с Тэдом, искренней радости от перспективы совместной работы я не испытывал.

Метеорологи назвали ураган «Лидия». Это был двенадцатый ураган, грозивший населенным районам. «Лидия» двигалась к западу от центра океана, места своего рождения, по обычным путям ветров к Вест-Индии. Затем через три дня ураган неожиданно резко изменил направление и двинулся прямо к Флориде. Сигналы тревоги были разосланы по всему побережью. В сердце урагана ветер достигал скорости трехсот миль в час, и ливни, шедшие за ним по пятам, носили характер катастрофы. Он обрушился на Багамские острова, прижимая к земле стволы пальм, разбивая гигантскими волнами причалы, выбрасывая на скалы лодки, сдувая крыши, разрывая линии электропередач, заливая дороги, дома и города, затопляя, разрушая, наводя ужас, сметая все на своем пути. Когда небо над островами вновь очистилось, потрясенные, изможденные жители в отчаянии обозревали поле битвы, которую они проиграли. Тысячи людей остались без крова. Электричества и питьевой воды не было, люди получили увечья и ранения, были голодны. Самолеты доставляли продовольствие и медикаменты пострадавшим, а тем временем «Лидия», набирая силу, готовилась к удару по Майами.

На следующий день после моего визита в Климатологический в «Эол» позвонила Барни и предложила пообедать. Мы встретились в ресторане на крыше одного из небоскребов Бэк-Бэя.

День выдался теплый, солнечный – необычный для конца ноября. От нашего столика у окна можно было различить далекие холмы, за которыми скрывались здания Отдела. Барни сидела у окна, ее золотистые волосы подсвечивало солнце, а фоном служило синее глубокое небо.

– Первым делом с утра Тэд поговорил с доктором Россменом, – сказала она, после того как мы сделали заказ. – «Эол» получит контракт на составление долгосрочных прогнозов и выполнение некоторых административных обязанностей.

Я кивнул.

– Признаться, вчера ты поразил Тэда, – продолжала Барни. – Когда все ему высказал и поставил его на место. Вот уж чего он не ожидал от тебя!

– Я никого не ставил на место. Просто меня зло взяло за то, что он решил, будто я брошу лабораторию с такой же легкостью, как он. Он предложил мне предать людей, за которых я несу ответственность, так же просто, как если бы попросил передать соль.

Барни невольно потянулась к солонке, но тут же спохватилась. Мы оба засмеялись.

– Что ж, он нас выдрессировал, – сказал я.

– Мы ему нужны, Джерри, – сказала она, и улыбка исчезла с ее лица. Она добавила серьезно: – Не сердись на него. Пожалуйста. Джерри, как бы трудно нам ни пришлось, не сердись на него. Подумай и вспомни, как ему нужны верные друзья.

– Какого же черта он топчет людей ногами?

Она покачала головой:

– Так уж он создан. Придется принимать его таким, какой он есть. Нам его не изменить.

Я понимал, что она права. Как и то, что никогда не смогу спорить с ней, независимо от того, права она или нет.

– Хорошо, – сказал я. – Будем принимать его таким, какой он есть. Но это не значит, что мне это по душе. Он фанатик, а фанатики опасны.

– Знаю, – согласилась Барни. – Но они не менее опасны для самих себя, чем для окружающих.

Майами принял на себя удар урагана. Роскошные отели в Майами-Бич были темны и пусты, когда по ним ударили волны и порывы ветра, вдребезги разбивая окна и заливая нижние этажи. Шикарные автомобили взлетали на волнах прибоя, и море слизывало их, утаскивая в пучину. Сам город Майами подвергся опустошению, его волноломы были разрушены, а бомбоубежища гражданской обороны переполнены тысячами беженцев. Бешеный ветер обрывал тросы, которыми были закреплены на аэродромах самолеты, таскал машины по полю; колотя о мокрую землю. Люди часами прятались в лишенных света зданиях, полностью отрезанные от мира, не слыша ничего, кроме собственных испуганных голосов, рева бури за окнами, звона стекла, треска падающих столбов и вывесок. Казалось, ураган пытался стереть следы людей с лица земли. Но вот, наконец, он снялся с места и двинулся вверх по полуострову, сея смерть и разрушения на своем пути.

Ураган «Лидия» по-прежнему был главной темой всех разговоров в Климатологическом, когда неделю спустя я вновь появился в пристройке. Официальным предлогом моего визита было получение кое-каких бумаг, нужных для заключения контракта между Отделом и нашей лабораторией. Все утро я заполнял анкеты и формуляры, а к полудню проголодался настолько, что готов был довольствоваться даже кухней местного кафетерия. Но Тэд и Барни сжалились надо мной и повезли в итальянский ресторанчик в соседнем городке.

Когда мы подрулили к стоянке перед рестораном, начался дождь.

– Вторичная волна, – сказал Тэд. – Отголосок «Лидии».

– Солидный был ураган, – сказал я, пока мы бежали от машины к ресторану. – Весь Майами распотрошило. Убытки не менее миллиарда долларов.

– Стыд и позор, что у нас нет долгосрочных прогнозов для ураганов, – сказала Барни. – Мы могли бы предсказать, где ураган разразится.

Мы вошли в зал, нашли свободный столик и заказали пиццу.

– А помог бы Майами наш долгосрочный прогноз? – подумал я вслух.

Тэд пожал плечами:

– Нелегко указать точно, куда ударит ураган. Слишком много вариантов. Ураганы хитры – страшно переменчивы, несмотря на свои размеры и силу.

– Но долгосрочный прогноз помог бы людям быть наготове, сказала Барни.

– Меня мало интересуют предупреждения и прогнозы. Я хочу остановить ураганы. Хуже всего знать, куда и когда ударит этот дьявол, и быть бессильным что-либо предпринять.

Я взглянул в окно. Дождь разгулялся вовсю.

– Похоже, поднимается северо-восточный ветер, – сказал я.

Мои слова заставили Тэда улыбнуться.

– Великий предсказатель, – сказал он. – Но на сей раз угадал. Погода испортится.

Принесли пиццу. Мы принялись за еду.

– Что же теперь намерен делать доктор Россмен, – спросила Барни, – после того, как он расправился с засухой?

Тэд поморщился.

– Легче сказать, чего он не намерен. Он хочет проверить и перепроверить все, что связано с прошедшей засухой, все данные о состоянии погоды на всем Северном полушарии на ближайшие полгода. Заявил, что хочет убедиться, не нанесли ли наши действия какого-нибудь ущерба природе. Обычная его тактика проволочек.

Пока я расправлялся с корочкой сыра, Тэд развил свою мысль:

– Он резко настроен против любых работ по изменению погоды. Смертельно боится всего нового.

«Опять за свое», – подумал я.

– Чтобы заткнуть мне рот, – продолжал Тэд, – он сдался на долгосрочные прогнозы и разрешил нам направлять их в отделения Бюро погоды в порядке эксперимента. Наши прогнозы не будут публиковаться, но все бюро прогнозов по стране будут сравнивать их с истинным положением вещей. Вот для этого, дружище, нам и нужен «Эол». Предстоит готовить прогнозы для всей континентальной части США.

– Большой заказ, – заметил я, отправляя в рот солидный кусок пиццы.

– Отдел своими силами с таким заказом не справится, если Россмен не получит разрешения на то, чтобы удвоить штат. А за этим он обращаться не будет. Куда легче в случае чего разорвать контракт, чем уволить сотню или больше государственных служащих.

– Спасибо за оптимистические перспективы.

Тэд рассмеялся.

– Послушай, Джерри, нам надо придумать, как заставить его согласиться на эксперименты над погодой. И притом сделать так, чтобы меня снова не уволили.

– Да, это не украсит твой послужной список, – не удержался я от колкости.

Барни вмешалась прежде, чем Тэд успел мне ответить.

– Ты что-нибудь придумал, Тэд?

– Еще не знаю. Но мы обязаны придумать что-нибудь, чтобы заставить Россмена сделать следующий шаг. Иначе он будет восседать в своем кресле, преисполненный довольства и всеми уважаемый, любоваться своей медалью.

– Так у тебя есть какая-нибудь идея? – спросил я.

– И не одна, – сказал он, глядя, как за окном усиливается дождь. – Я тут слышал от друзей в Нью-Йорке, что в Манхэттенском куполе возникли проблемы с загрязнением воздуха. Разузнал бы, Джерри, а? Россмен взовьется до потолка от ярости, если узнает, что я этим интересуюсь.

– Хорошо.

– Кроме того, один майор ВВС собирается зайти ко мне во второй половине дня, чтобы потолковать о влиянии на погоду в интересах военных, хотя я и не выразил по этому поводу никакого энтузиазма.

– Это что-то новое. Может, не стоит с ними связываться? – сказал я.

– Все не так просто, дружище. Они могут подложить нам большую свинью, так что уж лучше знать, чего они хотят.

И я вернулся в Климатологический. В кабинетике Тэда было промозгло, дождь молотил по железной крыше. Тэд включил электрокамин, потом приготовил кофе для нас двоих – Барни вернулась к себе в вычислительный центр.

Майор Винсент прибыл раньше, чем мы успели допить кофе. Он оказался плотным, невысоким мужчиной, почти совсем лысым. Но его круглое лицо выглядело очень моложавым, почти детским.

– Я представляю Управление зарубежной техники, – сказал майор после того, как мы познакомились и он уселся с чашкой кофе в руках. – Наша работа заключается в том, чтобы информировать Военном воздушные силы о научных и технических достижениях других стран.

– Например, о воздействии на погоду? – сказал Тэд.

– Не исключено. Но в настоящее время нас интересует, насколько другие страны продвинулись в прогнозах погоды и способны ли они на некоторые ее изменения… ну, скажем, очистить аэродром от тумана или что-нибудь в этом роде.

– На самом-то деле вас беспокоит, не могут ли русские повлиять на нашу погоду… Наверное, вам положено об этом думать.

Майор поерзал на стуле.

– Ну что ж, – сказал он. – Не скрою от вас, я об этом думаю. И не только из-за русских. Любая страна, овладевшая секретом управления погодой, располагает оружием посильнее баллистических ракет.

Тэд поднялся и направился к доске, висевшей за его столом.

– Джерри уже слышал это раньше, – сказал он. – Вам же придется выслушать мою стандартную лекцию на тему о том, что нам необходимо для управления погодой.

И он принялся рассуждать о теории турбулентности, долгосрочных прогнозах, источниках энергии и тому подобном. Майор Винсент вытащил из мундира небольшую записную книжку и начал стенографировать его лекцию.

Тэд исписал всю доску формулами и диаграммами. Когда он закончил, майор захлопнул записную книжку.

– Это мне и надо было узнать, – сказал он. – Если мы будем точно знать, что искать, то разберемся, что происходит в других странах.

– И не будет нужды призывать на помощь шпионов, – сказал Тэд.

– Наше Управление не занимается шпионажем.

– На людях – никогда, – съязвил Тэд.

Майор предпочел переменить тему разговора.

– Кстати, об урагане, который разорил Флориду, – сказал он.

– Вы имеете в виду ураган «Лидия»?

– Именно так. Как вы полагаете, нельзя ли было сформировать его искусственно? А потом сознательно направить на Соединенные Штаты?

Тэд выразительно пожал плечами.

– Ну, это уж совсем из области чистой фантастики, – сказал он.

Покачав головой, майор задумчиво произнес: