Текст книги "Вампиры"

Автор книги: Барон Олшеври

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13

– Но довольно ли на сегодня, – сказал Гарри, – я вижу, у Карла Ивановича такая толстая пачка, что хватит еще на целый вечер.

Гости не могли не согласиться с желанием хозяина, и, прощаясь, один за другим стали выходить из столовой.

Скоро остались только Джемс и капитан Райт.

Райт молча курил; он точно тянул время пребывания в столовой.

Джемс, весь вечер за ним наблюдавший, был поражен его серым цветом лица.

– Райт, что с тобой? Ты болен? – спросил озабоченно Джемс.

Капитан вздрогнул и сердито взглянул на говорившего, но увидев дружеское лицо Джемса, он тяжело вздохнул и, положив ему руку на плечо, сказал:

– Джемми, ты, кажется, прав; я болен, я схожу с ума.

– Райт, что за идея, что с тобой? – вскричал Джемс.

– Хорошо, Джемми, я скажу тебе, но ты никому ничего не должен говорить. Согласен?

– Ну, конечно же, говори.

Капитан закурил новую сигару и после небольшого молчания начал:

– Это началось недавно. Вернее, с той ночи, как я согласился лечь в комнату привидений. Нечего тебе и говорить, что в привидения я не верил и ничего не боялся.

– Ну, еще бы, – искренне вставил Джемс.

– В комнате было душно; я открыл окно и вскоре задремал. Сколько прошло времени, не знаю, но внезапно, точно от толчка, я очнулся: в комнате слышался шелест, ну, точь-в-точь, как от женского шелкового платья; пряный запах лаванды ударил в нос.

А это из шифоньера, что открывал давеча Гарри, и шелестят от ветра занавесы на окне, – подумал я и совершенно спокойно взял сигару и зажег спичку.

При свете спички между складок кроватных занавесей я ясно увидел прекрасную женскую ручку, на пальце которой сверкал дорогой бриллиант.

Занавесы тихо шелохнулись, и в образовавшуюся щель заглянуло женское личико. Страшно бледное, с большими черными глазами. Черные локоны были украшены чем-то вроде короны, а на шее лежала нитка розовых кораллов.

Я остолбенел.

Догоравшая спичка обожгла мне пальцы и заставила очнуться.

Все погрузилось во мрак.

Вскочить, зажечь свечу было делом одной минуты. Занавесы на окне тихо колебались, хотя на воздухе не было ни малейшего ветерка; в этом я вполне убедился, поднеся зажженную свечу к открытому окну.

Осмотрев еще раз двери и замки, я снова лег. Сон бежал меня.

С сигарой во рту, вспоминая все мелочи, я старался дать себе отчет в виденном, невольно, время от времени, посматривая на то место, где явилось видение.

Ты, конечно, знаешь свойство лучших бриллиантов Индии, быть мертвыми при хорошем освещении и, напротив, в темноте, при малейшем луче света, играть и блестеть, как звезды.

– Ты вспоминаешь об ожерелье индийской богини Дурги? – спросил Джемс.

– Ну да. Такой же точно свет, вернее, игру света я видел при вспышках мой сигары между складок постельных занавесей.

Докурив сигару, я снова встал, снова все осмотрел – и опять тщетно.

Больше я уже не ложился.

На другой день Гарри приказал сдвинуть шифоньер в угол и за ним, как и предполагали, оказалась дверь в таинственную комнату.

Воспользовавшись присутствием слуг, я распорядился подобрать занавесы у кровати, объясняя это невыносимой жарой.

Днем я совершенно забыл о ночном приключении и, ложась спать, не вспомнил даже о нем.

Среди ночи чувствую струю холодного затхлого воздуха. Открываю глаза.

Широкая полоса лунного света тянется от окна, где осталась щель между занавесами через мою кровать, прямо к тому месту на стене, где стоял шифоньер.

Смотрю. Дверь в таинственную комнату открыта, и на дороге стоит женская фигура.

То же самое лицо, что я видел накануне; только теперь я ее вижу всю.

Чудная, сказочная красавица: высокая, стройная фигура, голубое шелковое платье не скрывает роскошных форм, его складки, в лучах месяца, как-то особенно мерцают и переливаются. Розовые кораллы покачиваются от дыхания груди. То, что я принял за корону на голове, край красивой высокой гребенки.

Через минуту она тихо приблизилась к моей кровати и остановилась.

Ощущение холода стало сильнее, также и смешанный запах лаванды и затхлости. Большие черные глаза были устремлены на меня; я не выдержал и поднялся.

В тот же миг она исчезла.

Ушла ли она назад в комнату, скрылась ли за оконными занавесами – не знаю. Она точно растаяла.

Целую ночь я не спал, снова поджидая ее.

– Что это, Джемми? – закончил Райт.

– Галлюцинация.

– Помилуй, Джемми, у меня, капитана Райта, и галлюцинация! Но слушай, я жду ночи, как любовник, свидания и…, и боюсь, ведь это путь в сумасшедший дом.

– Почему ты ничего не сказал доктору?

– Что доктор, я или сам должен с этим справиться или погибнуть.

– Хочешь, Райт, я посижу сегодня с тобой, – предложил Джемс.

– Хорошо, Джемми.

Приказали подать рому и сигар в спальню Райта и отпустили слуг.

Долго беседовали друзья.

В открытое окно лился лунный свет и аромат сада.

Вспоминали прошлое, говорили о будущем, но мало-помалу разговор становился вялым, одолевала дремота…

В полной тишине вдруг раздался нежный звук, точно кто тихо коснулся лютни, еще и еще аккорд…

Друзья насторожились… И вот таинственная дверь плавно открылась, и в ней показалась женщина.

Джемс должен был сознаться, что Райт, не преувеличивая, назвал ее сказочной красавицей. Но в то же время ему показалось, что где-то когда-то он уже видел ее. Быть может, наяву, быть может, во сне, но видел, видел.

Царственная, но в то же время нежная осанка, черные локоны, мраморная шея, и как красиво покоятся на ней розовые кораллы. А глаза, эти черные звезды?!

* * *

– Ты видишь? – тихо спросил Райт.

– Да, – прошептал Джемс.

Но как ни тихо они говорили, призрак точно испугался и мгновенно пропал.

До утра молодые люди просидели, не проронив ни слова.

Глава 14

Утром за кофе Гарри опять извинился перед гостями: «Охоты сегодня не будет».

– Ввод во владение окончен, – сказал он, – и Смит приготовил рабочих, чтобы открыть капеллу.

Представьте, он говорит, что дверь в нее из сада не только заперта и замкнута, но так же заделана, как и та, что ведет из второго этажа замка.

Меня это интригует, и я сам хочу все видеть.

Некоторые из гостей попросили у Гарри разрешения сопровождать его.

Доктор, Райт и Джеме также отправились.

Райт свирепо молчал. Всегда веселый, Джемс также был не в духе.

Дорога от Охотничьего дома к замку была уже очищена, и обществу подали охотничьи экипажи. Поездка через густой зеленый лес, пересекаемый кое-где веселыми солнечными лужайками, была прелестна. Вскоре все общество прибыло к большим воротам замка.

Ворота сегодня были широко открыты для приема владельца. Ни печатей, ни замков больше не было.

Двор успели уже очистить от мусора и сорной травы. Когда-то он был прекрасно вымощен, но неумолимое время и на камни наложило свою печать.

В углу двора близ замка лежали две доски крест-накрест и на вопрос Гарри: «Что это?» – Смит ответил:

– Тут старый колодец, каменная стенка обвалилась, и я боюсь, чтобы кто-нибудь не оступился.

– А сколько у нас колодцев? – осведомился хозяин.

– Не считая тех, что близ конюшен, два. Этот и второй, более новый, в саду, – ответил Миллер.

– Приведите оба в порядок, – кончил Гарри. Пока шли разговоры о колодцах, рабочие усердно трудились над большими чугунными дверями капеллы.

* * *

Отпаять олово, которым были залиты створки и притвор, было не так просто.

Наконец, все щели и замок очищены. Но двери замкнуты. Из всех ключей, что были переданы старостой управляющему Смиту, не подошел ни один.

Пришлось слесарю, приглашенному предусмотрительным Смитом, приняться за отмычки.

Долго он возился, но вот замок щелкнул, и в ту же минуту двери сами собой распахнулись, точно кто силою изнутри толкнул их.

Слесарь с порядочной шишкой на лбу отлетел прочь.

Из раскрытой двери вылетело огромное облако пыли, и на минуту все невольно закрыли глаза.

Райт и Джемс, все еще находившиеся под впечатлением ночного приключения, стояли в стороне. Они видели, что с клубом пыли вылетело что-то живое.

Это что-то была большая серая летучая мышь.

Она, против обычая своих сородичей, которые любят ночь и не видят ничего при дневном свете, весело и радостно поднялась на воздух, и «потянула», как говорят охотники, к лесу, по направлению Охотничьего дома и скоро пропала из виду, утонув в синеве ясного неба.

– Можно подумать, что она вылетела из капеллы, – сказал Райт.

– Ну, этого быть не может, – возразил Джемс, – капелла давно закрыта, а просто у ней гнездо за карнизом двери и напор воздуха заставил ее покинуть свое убежище.

– Знаешь, Джемми, – сказал Райт, – я ненавижу мышей; представь, я их боюсь, не смешно ли это? Как многие не могут видеть змей, так я не могу без содрогания видеть мышей.

ОСМОТР КАПЕЛЛЫ

Пыль улеглась. Все вошли в капеллу…, и были поражены видом разрушений.

Стены, когда-то покрытые черным сукном, были оголены, сукно висело печальными лохмотьями, серебряные подсвечники и кадки с засохшими лавровыми деревьями лежали на полу.

Барельефы из жизни Авраама и Исаака, покрывавшие кое-где простенки, разбиты и исцарапаны; тут не хватает носа, а здесь благословляющей руки.

* * *

В окнах вставлены деревянные решетки.

Над окнами и с хор, куда выходила дверь из второго этажа замка, висели венки и гирлянды, видимо, из цветов. Странно было видеть, что ни то ни другое не тронуто рукою времени.

Посредине капеллы, на возвышении, стоял белый парчовый гроб. Три ступени, ведущие к нему, прямо были засыпаны высохшими розами, а гроб на ногах прикрыт вышитым покровом. Темный бархат почти сплошь был зашит цветными шелками и бисером. По краю шла широкая кайма.

– Художественная работа, – сказал Жорж К.

– И настоящий жемчуг, – прибавил доктор, рассматривая покров. Под его пальцами истлевшая ткань лопнула и жемчужинки посыпались на пол. – Интересно, для кого приготовлен был этот гроб или, вернее, кто в нем лежит, – продолжал он.

Слесарь, по знаку Гарри, попробовал приподнять крышку гроба, и она тотчас же соскользнула со своего места.

Гроб был пуст.

Белый атлас, тонкие кружева и ленты придавали ему вид дорогой, красивой бонбоньерки.

Вся внутренность гроба прекрасно сохранилась, только чуть-чуть пожелтела.

Являлся странный контраст: полное разрушение снаружи и уютный уголок внутри.

– Что тут произошло? Какая драма разыгралась? Легкие венки и гирлянды висят нетронутые, кружева и ленты даже не помяты, а тяжелые подсвечники, кадки с цветами лежат опрокинуты, сукно висит лохмотьями, штукатурка отбита.

– Что за загадка?

– Ну, Шерлок Холмс, объясняй, – прервал наконец Гарри тяжелое молчание, обращаясь к Джемсу.

– Не знаю! – отрезал тот сурово.

– В деревне есть предание, – вмешался староста, – что давно, очень давно была страшная гроза. Казалось, вся нечистая сила спустилась на землю и напала на замок. Чуть его совсем не снесло тогда с горы!… Земля тряслась, как живая… Только молитвы старого капеллана и спасли жителей… Если б замок снесло ветром, то засыпало бы всю деревню… Бабушка говорила, что даже крестный ход был учрежден по этому случаю.

Скоро после грозы замок и бросили… – закончил староста.

– Что же, очень вероятно, что землетрясением повалило тяжелые предметы, а легкие остались нетронутыми, это обычное явление, – сказал доктор.

– По вашему объяснению выходит, что нигде в замке, кроме капеллы, не было тяжелых предметов. Ведь погрома нигде больше нет, – сказал один старик.

– Что тут особенного, там привели все в порядок, – заметил доктор.

– Странно, почему же капеллу оставили в беспорядке? – не отставал старик.

– Ну, потому что она была заделана, – не сдавался доктор.

– Кстати, чем ты объясняешь этот факт, – обратился Гарри к доктору.

– Ну это, знаешь: «У всякого барона своя фантазия», а у графов и подавно, – развел тот руками.

Сколько ни говорили и ни спорили, так и не пришли ни к какому выводу.

Разгром капеллы, заделанные двери, пустой гроб так и остались загадками, да и молодежь, занятая радостью жизни, скоро и забыла об этом.

– А вот и еще дверь, – обратил внимание Гарри все видящий и все знающий Смит.

И, правда, из капеллы крутая лестница вела в самый склеп. Оттуда пахло затхлостью и гнилью, и охотников спуститься туда не нашлось.

– Очистите капеллу, снимите решетки с окон, а гроб опустите в склеп, – отдал распоряжение хозяин.

Замок наполнился движением и шумом. Двери и окна были открыты, и десятки рабочих чистили, мыли, снимали паутину.

Смит как ветер носился из комнаты в комнату, из одного этажа в другой.

Грозным окриком, обещанием хорошей платы он умело подгоняет рабочих.

То же самое проделывал Миллер в отделении служб. Конюшни, сараи быстро приготовлялись к приему новых постояльцев: лошадей, коров, собак…

Гарри, довольный деятельностью своих ставленников, не вмешивался в их распоряжения.

Он с частью общества прошел в дом, в комнату, которую взял себе для рабочего кабинета.

По-видимому и при прежнем владельце она имела то же назначение.

Большой рабочий стол стоял прямо против окна; несколько шкафов с книгами ютилось по углам, удобные кресла, курительные столики и т, д. Все говорило о назначении этой комнаты.

Она настолько была в порядке, что стоило ее вычистить, хорошо проветрить и протопить, и она была бы готова принять нового хозяина.

Все дело портило разбитое зеркало: пустая рама некрасиво обращала на себя внимание.

– Позаботьтесь вставить другое, – заметил Гарри, указывая на раму тут же вертевшемуся Смиту.

– Уже выписано, мистер, здесь в городе не нашлось подходящего, – ответил тот.

– Джемс, – снова заговорил хозяин, внимательно рассматривая старую книгу в кожаном переплете, – ты хотел иметь эту старинную книгу. Она твоя, только едва ли ты найдешь в ней что-либо интересное, это, кажется, страшное старье. Вот кожаный переплет иное дело: если я не ошибаюсь, он сделан из человеческой кожи.

Со словами благодарности взял Джемс книгу и на первой странице прочел:

«По приказу высокочтимого барона Фредерика Зун сия книга переплетена в кожу конюха Андрея».

– Ты прав, Гарри, это человеческая кожа и принадлежит какому-то конюху Андрею и, наверное, снята с него с живого.

Староста набожно перекрестился.

– И несмотря на это, вы, мистер Джемс, берете книгу, – не утерпел Жорж К., – а если конюх придет за своей собственностью?

– Да, милый Жорж, несмотря ни на что, беру и уж, конечно, конюх не получит обратной своей собственности, а вот для вас, – добавил Джемс, подавая Жоржу пышный голубой шелковый бант.

– Что же, я не прочь быть рыцарем этой дамы, – смеялся Жорж, стараясь приколоть бант к груди.

– Даже если эта дама привидение, – заметил доктор.

Бант выпал из рук Жоржа, и он побледнел как полотно.

– Полно шутить, доктор, – вмешался Гарри, – наш молодой товарищ и так стонет по ночам.

Побродив по саду, общество разошлось по своим делам и только уже вечером все были опять в сборе.

Глава 15

Весело сели за стол. Один прибор был никем не занят.

– Где же виконт Рено? – спросил внимательный хозяин.

– Они изволили уехать верхом в город и еще не возвращались, – доложил почтительно лакей.

– Позаботьтесь, чтобы к приезду господина виконта ужин был горячий, – тихонько отдал приказание Смит.

– Слушаю-с!

По обыкновению, за ужином много ели, а еще больше пили. Разговоры не смолкали: капелла и ее загадки были неистощимой темой. Да и, правда, было над чем поломать голову. Находка гроба не подействовала удручающе на общество, напротив, присутствие его придавало больше романтичности и пикантности случаю. Так что в связи с таинственными комнатами Охотничьего дома гипотезы сыпались со всех сторон. Но все они рушились одна за другой при холодном рассуждении и логических выводах.

Доктор являлся самым рьяным скептиком и разрушителем фантазий.

Ни до чего не договорились, зато шум и веселье были полные.

Лакеи не успевали наполнять осушаемые бокалы.

Уже к концу ужина дверь со стороны террасы шумно открылась и в нее быстро вошел, скорее даже вбежал, один из слуг.

Видно было, что бедный парень пережил страшный испуг.

В комнате воцарилась тишина.

– Да говорите же, черт вас возьми! – не выдержал, наконец, Смит.

– Я не виноват, право, не виноват, что господин виконт умерли!

– Как умер?

– Кто умер?

– Виконт Рено умер? – раздались голоса. Все шумно поднялись из-за стола.

– Выпейте и расскажите толком, – сказал доктор, – подавая испуганному слуге стакан крепкого вина.

Тот с жадностью его выпил и сразу, видимо, оправился.

– Сегодня, при заходе солнца, – начал он, – господин Смит приказали мне съездить в город и заказать на завтра бочку пива. Я оседлал Ленивого и поехал. Справив поручение, я…, я…

– Ну, конечно, заехал в трактир и напился, – подсказал Смит.

– Виноват, господин Смит, я заехал, но только, вот вам Бог, не напивался.

– Знаю, знаю.

– Уверяю, господин Смит, только одну кружку, да и то…

– Довольно, – крикнул Джемс.

– К делу, – строго потребовал Гарри.

– Ну, я отправился домой, луна хорошо светила. Ехал я шагом, ведь кучер, сами знаете, не позволяет нам гонять лошадей, да и Ленивого трудно заставить скакать. Благополучно проехал мимо озера и поднялся на горку. Самая прямая дорога идет около ограды сада. Не доезжая до калитки, что выходит на озеро, Ленивый вдруг остановился, уперся передними ногами и весь затрясся. Я взглянул и обмер. В калитке стояла белая женщина, длинные золотые волосы были распущены, зеленые глаза горели, и адский дым клубился вокруг нее.

Ленивый встал на дыбы и бросился в сторону. Я, мистер, не кавалерист и не учился ездить верхом да еще на лошади, которая встает на дыбы…, ну я и упал, а Ленивый убежал.

– Дальше, – коротко сказал Гарри.

– Шляпа с меня слетела, да и шишку на голову я посадил хорошую, – продолжал парень, щупая голову.

– Пока я еще лежал, «оно» прошло мимо меня. От страха и холода зубы мои начали стучать. Как я вскочил, как бросился в калитку…, не помню. У меня на ногах точно крылья выросли.

– Пробегая по площадке, мне показалось, что «оно» стоит в кустах. Я бросился к дому. Подбежав к террасе, я увидел, что господин виконт сидит на перилах. Я его сразу узнал, да и как было не узнать, когда я сам помогал ему одеваться утром.

– Господин виконт, господин виконт! – кричал я, но он оставался неподвижен…

* * *

Поднявшись на террасу, я притронулся к его плечу, вижу: глаза стеклянные, руки холодные… Тут я понял, что он мертв.

Гарри, а за ним и другие, не слушая больше рассказчика, высыпали на террасу.

Там на перилах, прислонив голову к колонне, сидел виконт Рено, он точно отдыхал. Поза его выражала полное спокойствие. Шляпа, сдвинутая на затылок, открывала молодое страшно бледное лицо с остановившимися холодными глазами. На нем были рейт-фрак и высокие сапоги. За пуговицу фрака был прикреплен цветок ненюфара.

Сомнения в смерти быть не могло, и все грустно молчали.

Слуга, первый увидевший мертвеца, все еще был страшно возбужден и продолжал рассказывать своим товарищам лакеям, как он испугался русалки.

Теперь он уже прибавлял, что видел у нее гусиные лапы из-под платья, а вместо адского дыма ее окружало покрывало из тумана.

Что она вся белая и легкая и даже летела с ним рядом, когда он бежал, и только не посмела выйти на освещенную площадку перед террасой, а осталась там, в тени, в кустах, и он показал в глубь сада.

– Да смотрите, смотрите, она еще там белеет в кустах, – взвизгнул он не своим голосом. Толпа шарахнулась.

В кустах, правда, что-то белело.

В минуту Гарри и капитан Райт были там.

– Опомнитесь, глупые, это белая лошадь, наш Павлин, – раздался властный голос Гарри, и тотчас же он вывел из кустов на площадку прекрасную белую верховую лошадь.

Страх прошел. Все ободрились, Павлина знали и гости и слуги, это была одна из лучших лошадей конюшни миллионера.

Лошадь была под мужским седлом и тяжело дышала, белая пена клочьями покрывала удила и потник.

– Хорошо же тебя отделал господин виконт, – ворчал старик кучер, лаская лошадь, – а еще обещал поберечь!

– Теперь это не у места, Матвей, – строго прервал кучера Гарри.

– Вот если б бедный Рено поберег Павлина, то и сам бы он был цел и невредим. Разве можно с пороком сердца скакать сломя голову? – закончил доктор.

– Откуда он достал ненюфар, он свеж, как только что сорванный, – заметил Джемс.

– Ну, этого добра на озере сколько хочешь, – ответил Жорж К.

– Но для этого надо останавливаться, а не скакать, – не унимался Джемс.

Но ответа ни от кого не получил.

По знаку хозяина слуги взяли труп и снесли в дом.

Об окончании ужина, конечно, не было и речи.

Все рано разошлись по комнатам, с условием утром отправиться в город дня на три, чтобы отдать последний долг усопшему.

Капитан Райт и Джемс, не уговариваясь, отправились в комнату Райта.

Молча закурив сигары, уселись в кресла. Часы шли.

В комнате был полумрак. К полуночи луна высоко поднялась на небо и комната наполнилась волнами света. Еще немного, и волны начали мерцать и переливаться.

Молодые люди ждали, но дверь оставалась закрытой. Там, за дверью, слышались легкие шаги, шуршало шелковое платье, звякали струны лютни, точно от нечаянного прикосновения… Вот скрипнула дверь балкона, и все стихло.

Часы шли.

Райт и Джемс очнулись от стука.

Ясный день. Комната ярко освещена солнцем, лучи его играют на гранях туалетных вещиц и бегают «зайчиками» по потолку и стенам. Они оба сидят и креслах, сигары давно потухли. Без всякого сомнения спали и крепко спали.

Стук повторился.

– Войдите.

Вошел молодой лакей и доложил:

– Господ ожидают к утреннему кофе и похоронный кортеж уже готов.

Пожалуйте.

Джемс и Райт не сразу поняли в чем дело, но все же поспешили привести себя в порядок и отравились в столовую.