Текст книги "Навеки твой"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Кому я могу рассказать? – сказала Аманда, решив, что он скрывает какую-то мрачную тайну.
Верити перевернулась на спину, чтобы ей погладили живот. У Рекса слова не шли с языка.
– Это трудно объяснить. Просто поверьте, что по мужской линии у нас передается неприятная особенность.
– Безумие? – Аманда вскочила, словно чтобы успеть выбежать, если у него начнется приступ. Верити заскулила, лишившись внимания. – Я слышала, в некоторых семьях это бывает. Вашего отца где-то содержат? Поэтому ваши родители разъехались и он никогда не бывает в Лондоне?
– Нет. У моего отца слабые легкие, но ум, хвала небу, столь же острый, как всегда, хотя некоторые считают его эксцентричным.
– Тогда что-нибудь вроде слабых подбородков? Но я не вижу никакого сходства между вами и кузеном, если не считать цвета волос и глаз.
– Считалось, что Дэниела это не коснется, поскольку он происходит по женской линии, он сын сестры моего отца. Но и ему это передалось, хотя и не так сильно.
Задумавшись, Аманда свела брови и облизнула губы, Рекс понимал, что она перебирает в уме перечень бед. Черт, что она воображает? Какое-нибудь отвратительное уродство? У него и без того есть шрамы и раны.
– Это не так заметно, как родимые пятна или плешивость.
– Тогда это болезнь, поражающая мужчин вашего рода в определенном возрасте?
– Да… то есть нет. Пожалуйста, просто поверьте, что я не хочу дать жизнь ребенку, который будет страдать.
– А как же продолжение графского рода? Я думала, что юным лордам с младенчества вбивают в голову, что единственное дело их жизни – это произвести на свет потомка.
– Я не могу этого сделать.
Аманда прищурилась, строя догадки.
– Не можете или не хотите?
Черт побери, теперь она сочла его импотентом!
– Я не буду заводить детей, и точка!
Она не стала оспаривать его упрямую решительность. Пока.
– Хорошо. Я слышала, есть способы…
Рекс видел, как краска залила ее грудь, поползла вверх на шею и щеки. Эта маленькая плутовка хотела спровоцировать любовное приключение, но стыдилась обсуждать более приземленные дела. И она думает, что она больше не леди?
– У меня нет под рукой такой защиты. Я мог бы… отступить, но это не гарантия.
К неудовольствию Верити, Аманда стукнула кулаком по постели.
– В жизни нет никаких гарантий! Разве вы этого не понимаете? Я могу не прожить столько, чтобы выносить ребенка! Забеременеть за одну ночь? У моей матери за долгие годы брака был только один ребенок. Но теперь я понимаю, в чем дело. Вы одну за другой придумываете отговорки. Вы не хотите меня. Скажите, дело в другой женщине? Я смирюсь, со мной истерики не случится.
Рекс вспомнил о Лидии Бертон. Он думал сочинить что-нибудь о какой-нибудь симпатии, об оставленной в провинции жене, но не мог заставить себя солгать.
– Сомневаюсь, что хоть одну женщину я хотел так, как вас.
Аманда улыбнулась:
– Хорошая собачка, Верити. А теперь слезай!
Глава 21
Она победила. И каков приз! В отблесках огня Рекс сиял как бог. Широкие плечи, мускулистые руки, легкая тень завитков на груди. Одеяла скрывали остальное, но это долго не продлится, когда он так улыбается – то ли уступая, то ли выжидая.
Аманда толком не знала, что делать с плодами победы, но требовала трофей, карабкаясь на высокую кровать. Она начала тянуть одеяло, но Рекс крепко держал его, потом задул ее свечу и свою лампу.
– Пока нет.
Если Аманда не знала, как продолжить, то у Рекса были об этом четкие понятия. И сильные руки, чтобы притянуть ее к себе, положить ее голову на свою подушку, где белокурые локоны сплетались с черными. Между ними были лишь простыня и тонкая паутинка кружев, но в его объятиях Аманду ничто не волновало. Вот оно, чувство правильности происходящего, безопасности и защиты. Больше того, ощущение, что ее любят. Его сила теперь в ее распоряжении, ее мягкость и слабость принадлежат ему. Вот почему Аманда была готова, как говорится, забросить шляпку за мельницу и отдаться Рексу. Из-за этого и из-за его возбуждающих поцелуев, которыми он осыпал ее веки, щеки, шею. Теперь можно ни о чем не думать, только о нем и чувствах; которые он в ней пробуждает.
Подобно принцессе, подобно волшебному эльфу, подобно глине в умелых руках скульптора. Никаких страхов и сомнений, никаких тайн и недоверия, только восхитительные ощущения и стремление к большему. Ближе, жарче, быстрее. Больше.
Ее наряд исчез. Возможно, он обратился в пепел, потому что ее кожа горела огнем. Аманде и без одежды было жарко от рук Рекса, ласкающих ее нагую плоть, двигающихся вверх и вниз по спине, обнимающих талию. Он коснулся ее груди, потом опустил голову к соскам. Они были такими же твердыми, как то, что сквозь простыни прижималось к ее животу. Аманда потянулась вниз, но Рекс перехватил ее руку:
– Пока нет.
– В-вы это уже говорили.
Он поцеловал ее, чтобы прекратить разговор. И языком щекотал ее язык. Аманде казалось, что они слились в танце, которого никогда не было и, вероятно, никогда не будет. Музыка желания пронизывала ее тело, она вибрировала от бушующего в ней вихря любви. Аманде казалось, что она взорвется от жажды, от стремления воспарить к неведомым высотам, понять все, вальсировать среди облаков. И отвечала на ласки его языка, узнавала, как заставить Рекса вздохнуть, застонать, притягивала его ближе, словно они могли стать одним существом. Скоромно пока нет. Если сначала она не умрет от неутоленного желания.
Его рука остановила ее нежное исследование. Рекс отстранился, теперь кроме простыни их разделало расстояние.
– Я не могу этого сделать.
– Я думала, вы сказали, что можете.
– Могу, но не буду.
Совесть и без того мучила его, что он обнимает Аманду, вернувшись из борделя. Он не сможет жить в ладу с собой, если лишит ее девственности. В ту же ночь? Как он мог прикасаться к этой сладкой доверчивой женщине после общения, пусть краткого и безрезультатного, со шлюхой, продававшей свое расположение за деньги? Нет, это невозможно.
Не важно, что сказала Аманда, она рассуждает нерационально. Да и он, когда она рядом, не блещет здравомыслием, даже когда тонкая длинная сорочка скрывает ее изящное тело. Куда делся пеньюар? Верити, должно быть, сжевала его.
Аманда прижалась теснее, почти взобралась на него, закинув ногу ему на бедро. Рекс повторял на память первую страницу «Энеиды». По-латыни. Arma virumque.[5]5
«Битвы и мужа пою». Вергилий. «Энеида». Книга 1, пер. С. Ошерова под ред. Ф. Петровского.
[Закрыть] И снова обнял Аманду, несмотря на благие намерения.
– Это моя вина, вы не находите меня привлекательной. Я слишком развязная, слишком худая. Я понимаю, что вы испытываете ко мне только жалость. Простите, что опять потревожила вас.
И Рексу снова пришлось поцеловать ее, пока эта малышка опять не расплакалась.
– Я говорил вам, что вы красавица? – прошептал он между поцелуями. – Я хочу вас. С вами все в порядке. Смотрите, как хорошо вы подходите мне! – Он посадил ее на себя поверх одеяла.
Это было ошибкой. Не нужно было позволять, чтобы ее тело снова коснулось его. Теперь они оба были в огне.
– Видит Бог, как я вас хочу! Но это неправильно. Останови меня.
Аманда этого не сделала. Вместо этого она целовала его шею, кончиком языка коснулась мочки уха. Рекс застонал от того, что по глупости научил ее этому приему несколько мгновений назад.
– Остановись. – Его голосу недоставало убежденности и, возможно, силы, поскольку у него перехватило дыхание.
– А если я скажу, что я не девушка? Вам станет легче?
Два, ну, может быть, три дня в постели с ней исцелят его.
– Скажите.
Она так и сделала. И солгала. Красные, как кровь девственницы, сполохи мелькнули перед глазами Рекса.
– Хорошая попытка, мой ангел, но я вам не верю. И все же я слишком слаб, чтобы отпустить вас. Мы можем наслаждаться обществом друг друга. – Он не лишит ее невинности, но подарит ей наслаждение.
Она все-таки расплакалась, познав, на что способно ее тело и что Рекс может сделать с ней и для нее.
– Я никогда не знала, сколь сильны эти ощущения. Но есть большее. Я знаю, что есть.
– Вы еще недостаточно окрепли. И я тоже.
– Но вы не получили удовольствия.
– Получил.
Ее вскрики и вздохи возбуждения, удивления, узнавания, экстаза, осознание, что ей нравятся неведомые доселе ощущения, оказались для него более чувственными, чем Рекс мог вообразить, и принесли удовлетворение. Откровенно говоря, ощущения были совсем не те, как если бы он оказался в ней, но он мог наслаждаться каждым дюймом ее нежной кожи, каждым изгибом тела, не испытывая груза вины.
– Мне очень понравилось. А теперь вам пора идти.
Но если Рекс и думал отослать ее, то опоздал. Аманда уже спала. Он мог разбудить ее, но был слишком занят, разглядывая ее в свете угасающего камина. На ее ресницах повисла крошечная слезинка, сладкие губы приоткрылись. Неужели он когда-нибудь так боготворил женское тело? Он в этом сомневался.
Рекс был доволен, несмотря на то, что завершения не последовало, но это больше не имело значения. Он с улыбкой заснул сам.
Его разбудил шум пробуждающегося дома. Сквозь шторы пробивались рассветные лучи. Рекс поцеловал Аманду, и она тут же ответила, скользнув рукой по его груди к смятым простыням. Он поднес ее руку к губам и поцеловал каждый пальчик.
– Нет, ангел мой. Я не святой, чтобы противостоять этому. Вам нужно идти в кровать.
– Мм… – сонно пробормотала она, переворачиваясь.
– В свою кровать, – со стоном сказал он. – Мерчисон не должен обнаружить вас здесь утром, и няня не должна вас хватиться. Представляете, какой шум поднимется, когда вас не найдут на месте? Иди, дорогая, светает, слуги просыпаются.
– Я слишком устала. Вы украли мою решительность.
Он знал, куда она девалась.
Рекс выбрался из кровати, довольный, что Аманда отвернулась и не видит его покалеченную ногу и более чем здоровое мужское естество, поднял свой халат и ее одежду. Надев халат, он перекинул пеньюар через плечо и, обняв, поднял Аманду на руки.
– Похоже, это уже входит у меня в привычку.
Она рассмеялась, мягко, сонно, чувственно. Рексу хотелось отнести ее на крышу, где их никто не найдет и не помешает. Он направился к ее спальне.
– И все-таки я должен быть святым.
Аманда погладила его по щеке и поцеловала его, чувствуя отросшую щетину.
– Вы совершенство. Думаю, я люблю вас, лорд Рексфорд.
К счастью, они уже были в ее спальне, потому что Рекс едва не уронил ее.
– Нет, маленькая плутовка, это остатки накала страстей. Так Верити обожает Дэниела, потому что он кормит ее. Нет-нет, вы вовсе не похожи на собаку, от вас пахнет гораздо лучше. – Рекс поцеловал ее за ухом, где еще сохранился аромат духов.
Аманда покачала головой, и белокурые завитки зашелестели у его плеча.
– Нет, я не испытала бы страсти, если бы не любила вас.
Она действительно искренне верила в это.
– Возможно, у женщин все по-другому. Но вы слишком мало меня знаете для любви.
– Вы не верите в любовь с первого взгляда?
– Я вообще не слишком верю в любовь.
– А я верю! Клянусь, после сегодняшней ночи я не стану вас ни о чем спрашивать. Кроме поисков убийцы.
– Я найду его, верь мне. – Рекс посадил Аманду на смятые покрывала и быстро отпрянул, чтобы не поддаться искушению присоединиться к ней. – Клянусь, все изменится. Я сделаю все для этого.
– Я верю, что сделаешь, – донеслось из коридора. Аманда, пискнув, натянула до подбородка одеяло.
Рекс резко повернулся, острая боль пронзила изувеченную ногу, и ему пришлось опереться о стену. Он выпрямился.
– Спасибо за прекрасную заботу о моей крестнице, Джордан. Теперь ты можешь ее оставить. Полагаю, ночью ей стало нехорошо. Ведь так, Аманда?
– Да, мэм, – хрипло ответила она из-под одеяла. – Очень плохо.
Рекс возблагодарил небеса, что не каждый способен видеть правду. Он вышел и, закрыв за собой дверь, разглядывал женщину, которую не видел с тех пор, как ушел в армию. Она выглядела утомленной и бледной, вероятно, после дороги, но была все еще красива, с гордой осанкой. В свою очередь, она уставилась на него, и Рексу сделалось неловко.
– Я скоро уеду, – сказал он. – Я в Лондоне только для того, чтобы найти доказательства невиновности мисс Карвилл.
Леди Ройс подняла бровь.
– Она не тронута.
– Не совсем, полагаю. – Графиня сняла с его плеча пеньюар. – Мы поговорим об этом позже, когда оба отдохнем. Я жду тебя к ленчу.
Трапеза с Медеей! Насколько Рекс помнил древние мифы, она убила своих детей и подала на ужин. Он поклонился.
Рекс в то утро покинул дом рано. Взяв лошадь, он отправился в Гайд-парк. Дэниел сегодня не поднимется, а если и сделает это, то пожалеет из-за головной боли, от которой станет мучиться, и противоядия, которое Мерчисон вольет ему в горло. Возможно, это научит его умеренности.
Вернувшись, Рекс вошел через вход для слуг. Из кухни доносились восхитительные запахи свежеиспеченного хлеба, бекона, копченого лосося. Если повариха и не привыкла кормить джентльменов, ее, должно быть, предупредили, потому что она поставила перед ним тарелку, не приглашая в официальную столовую.
– После стольких лет готовки для вашей матери приятно накормить голодного мужчину.
От этого напоминания у Рекса пропал аппетит.
Поев, чтобы не обидеть повариху, он отправился на Боу-стрит, чтобы на пару часов предложить свои услуги инспектору Димму. Работа давала ему удовлетворение. Видит Бог, ему нужно, чтобы что-то в жизни приносило удовлетворение. Рекс нашел колоду карт и, усевшись за стол перед дверями кабинета, раскладывал их, изображая скуку, пока инспектор допрашивал подозреваемых. Один удар по столу – правда, два – ложь.
Через двадцать минут Димм вышел, раскуривая трубку и извинившись, что сегодня для виконта было мало работы.
– Мы многое наверстали, и все благодаря вам, сэр. – Потом Димм просмотрел список инициалов Рекса. – Этот Катберт имел проблемы с законом. Несколько лет назад, если я правильно помню, в его доме погиб коридорный.
– Убит?
– Несчастный случай, как они говорили. – Инспектор с отвращением выбил трубку на крышку стола. – Со сломанной шеей? Шишкам многое сходит с рук, простите мои слова, милорд.
– Кто бы ни убил сэра Фредерика, он не отвертится, независимо от его положения. Я вам это обещаю. – Один удар.
Подъехать к тиру Мантона не удалось. Опрокинувшаяся телега перекрыла движение, капуста рассыпалась по всей улице. Выйдя из кареты, Рекс пошел пешком, решив, что его изувеченной ноге нужны упражнения. Он не рассчитывал увернуться от катящихся кочанов, уличных мальчишек, хватающих все, что могли унести, сердитых кучеров и зевак. Спасаясь от суматохи, Рекс шагнул в переулок, но как только свернул с главной улицы, почувствовал нечто странное: шею сзади словно покалывало. Многие офицеры в Испании утверждали, что чувствуют опасность и прислушиваются к себе. Рекс не слишком им верил, ему собственный дар доставлял одни неприятности. А зря, если бы он оттачивал другие способности, то не имел бы шрама на щеке и покалеченной ноги. Теперь он прислушался.
Рекс остановился у витрины магазина, торгующего гравюрами и эстампами. Притворившись, что разглядывает портрет принца Уэльского, он на самом деле изучал отражение в стекле. Поблизости был только юный клерк с пачкой книг. Это уж чересчур. Рекс, помахивая тростью, пошел дальше, прекрасно понимая, что по алому мундиру его легко выследить.
Черт, неприятное ощущение не уходило, и Рекс быстро свернул на другую улицу. Оглянувшись, он увидел, что клерк по-прежнему идет за ним, теперь уже ближе. У следующего переулка Рекс остановился будто бы поправить сапог, выпрямился с ножом в руке и, приставив его к горлу молодого человека, потянул клерка за угол.
– Вы следите за мной. Кто вас послал? И не вздумайте лгать.
– Мистер Хармон.
Синий.
– Я не знаю никакого мистера Хармона.
– Мм, майор Харрисон. Да, это должен быть он. Но я не собирался причинять вам никакого вреда, сэр. Этот джентльмен послал меня сказать вам, чтобы вы остерегались. Он сказал, что за одну ночь вы нажили больше врагов, чем лиса в пяти курятниках.
Рекс убрал нож.
– Если у вас было поручение, то почему вы хитрили, а не подошли ко мне открыто?
– Он хотел проверить, насколько вы уязвимы.
– Как видите, я неуязвим. Можете передать своему начальнику, что я не нуждаюсь в предупреждении или телохранителе-книжнике.
Не успев договорить, Рекс почувствовал, как в его ребра ткнулось оружие. Скосив глаза, он увидел между книгами дуло пистолета и медленно опустил нож.
– Понятно. Передайте вашему хозяину, что я усвоил его урок. В будущем я буду осторожнее.
– Извините, капитан, но он также сказал, что вам необходимо следить за своими манерами. Он сказал, что так лучше для вашего здоровья. – Приподняв шляпу, клерк исчез.
Старший продавец в тире Мантона сразу узнал оружие на эскизе Рекса.
– О да, это наша работа! Один пистолет из пары. У нас есть заказ на второй, потому что один украли. Так что у нас здесь «вдовец», ищущий пару. Вы нашли пропавший? Мистер Корд будет счастлив получить его назад, не тратясь на изготовление другого. Пистолеты принадлежали его отцу.
– Мистер Лисандр Корд? Который проживает в Олбани? – на память процитировал Рекс свой список.
– Вы знаете этого джентльмена? Превосходный человек. Я уверен, что вы прольете бальзам на его душу. Он сентиментален, знаете ли.
Рекс не знал этого человека, но навестил его. Корд довольно уверенно объяснил, что пистолет украли несколько недель назад из его кареты, пока он был в театре. Он говорил правду.
Корд был также потрясен, что из его пропавшего оружия убили сэра Фредерика Холи. Он не был убийцей.
– Но вы знали его? Вы знали, каким делом он занимался?
Лисандр Корд оглядел свое жилище, явно желая оказаться в другом месте и не вести этот разговор.
– Сэр Фредерик был аристократом. Он мог не заниматься делом.
– Но даже аристократам делают инвестиции, оказывают финансовую помощь многообещающим предприятиям. А вы?
– Я? – Голос Корда поднялся на октаву. – Я держу деньги в фондах.
Это была правда, но не вся, чувствовал Рекс.
– У вас есть враги?
– У меня? – снова воскликнул Корд. – Может, вам лучше спросить, желал ли кто-нибудь зла сэру Фредерику?
– Все желали ему зла, это очевидно. А вы? Убийца мог быть случайным вором, который сначала ограбил вашу карету, а потом и дом сэра Фредерика, но слишком уж много совпадений. Другой, более изощренный, вариант: кто-то умышленно оставил ваш пистолет на месте преступления. В конце концов, у властей есть только ваши уверения, что пистолет был украден.
Корд побелел.
– Посмотрим, отдадут ли вам пистолет, когда дело будет закончено.
– Знаете, если из него убили человека, мне он не нужен. Мантон может сделать для меня другой.
– Хорошая идея. Доброго дня!
День не был добрым. Приближалось время ленча.
Глава 22
Дэниел отказался вставать, чтобы перекусить. Предатель!
– Я больше никогда есть не смогу, – сказал он, со стоном повернувшись в кровати и прижимая к раскалывающейся голове подушку.
– Что ты за каша-размазня, если оставляешь меня в трудную минуту.
– Не упоминай про еду.
– Когда ты чувствовал себя скверно и оставил меня на Пиренеях, меня подстрелили французы.
– Я сам тебя застрелю, если ты не дашь мне умереть спокойно.
Когда Рекс поскребся в дверь Аманды, высокомерная горничная информировала его, что мисс Карвилл по совету леди Ройс отдыхает после недавнего недомогания.
Совет? Рекс был готов держать пари, что это больше походило на приказ. Значит, их будет только двое, он и мать, если не считать армии слуг, которые, похоже, трудятся у графини. Ему приходилось сталкиваться с французскими орудиями и британскими перебежчиками, страхом врагов и презрением товарищей по оружию. Черт, ему доводилось бывать в залах, наполненных энергичными мамашами, мечтающими выгодно пристроить дочерей. Определенно он может выдержать ленч с женщиной, подарившей ему жизнь.
Рекс неохотно подчинился приказу графини и молил Бога, чтобы она не вынудила Аманду чувствовать себя нежеланной гостьей в доме. Ему больше некуда ее поместить. Вся вина на нем, он старше, мудрее, не руководствуется эмоциями и не опасается за свою жизнь. Он готов признать это и поклясться в добродетели Аманды, если только леди Ройс не оскорбила ее. Тогда он заберет Аманду в первую же гостиницу, которую сможет найти, и черт с ними, со сплетнями и скверной едой.
Сидя друг против друга за длинным столом в официальной столовой, перед слугами сын и мать были безупречно вежливы. Рекс заставлял себя есть превосходные блюда, хотя совершенно не чувствовал их вкуса.
Графиня отказалась от большинства блюд. Когда Рекс поднял бровь, заметив ее почти пустую тарелку, леди Ройс пояснила:
– Я боюсь повторения желудочного недомогания, которым страдала в Бате. Иначе я бы сразу вернулась в Лондон, услышав о трагедии Аманды.
Рексу стало стыдно, что он думал, будто графиня эгоистично оставила крестницу.
– А-а… – только и протянул он, но разговаривал после этого охотнее.
Они обсуждали здоровье лорда Ройса, запланированный, на следующий сезон дебют сестры Дэниела, погоду. И состояние дорог между Батом и Лондоном, как будто Рекса это хоть сколько-нибудь интересовало. Наконец графиня дала понять, что трапеза закончена.
– Ты, выпьешь чаю или, если предпочитаешь портвейна со мной в гостиной?
Рекс последовал за ней. Череда лакеев и служанок несла поднос, графин, шаль, леди Ройс и ее рукоделие. Пуская слюни, Верити не отставала от лакея, который нес тарелку бисквитов.
– Я не приглашала в свой дом это ужасное дурно воспитанное существо. – Это были первые слова леди Ройс, после того как последний слуга, поклонившись, закрыл за собой дверь.
– Сожалею. Я думал, что Дэниелу лучше здесь, чем в той берлоге, где я его отыскал.
Графиня подняла бровь, но уголки губ дрогнули от легкой улыбки.
– Твоему кузену здесь всегда рады. И тебе тоже.
Она отломила кусочек бисквита собаке. Верити сев у ног графини, с обожанием смотрела на нее. Графиня тем временем посмотрела на Рекса, потом перевела взгляд на детский портрет, висевший на стене.
Рекс про себя бранил Верити за очередную измену.
Его молчание, должно быть, расстроило графиню, решил он – если ее вообще что-то может расстроить, – поскольку она слишком резко поставила чашку, звякнув о блюдце. Леди Ройс откашлялась, будто раздумывая, с чего начать. «Начни с двадцатилетней давности», – хотелось крикнуть Рексу, но он этого не сделал.
Графиня снова посмотрела на портрет.
– Когда я в последний раз видела тебя, ты выглядел по-другому. Твой нос…
– Несчастный случай. Через неделю все будет в порядке. Шрам на щеке давний, но постепенно бледнеет.
– А твоя нога?
На этот раз Рекс подогнул ногу под себя, вместо того чтобы вытянуть ее вперед.
– Спасибо, все прекрасно, с каждым днем все лучше.
Леди Ройс кивнула, поняла, что ничем личным он делиться не будет.
– Спасибо, что привез ко мне мою крестницу.
– Для меня это было… – он едва не сказал «удовольствие», но вовремя спохватился, – дело чести оказать услугу. – На его слух это прозвучало фальшиво, напомнив жеребца, обслуживающего кобыл, но слов не вернешь.
Графиня не уловила двойного смысла.
– Она чудесная молодая женщина. Разумеется, несправедливо обвиненная.
Рекс пристально разглядывал рубиновое вино в своем бокале. Цвет порочной лжи.
– Вы верите в ее невиновность?
– Естественно. Я знаю ее с рождения, мы с ее матерью с детства были близкими подругами. Аманда не могла хладнокровно застрелить человека, как не может улететь на Луну. И не важно, насколько человек этого заслуживал. Ты считаешь, что она неповинна в преступлений?
Рекс знал, что графиня спрашивает не о его предположениях, но о знании.
– Да.
– Тогда тебе будет нетрудно доказать это.
– Как? Сказать людям, что когда она говорит, я вижу синий цвет?
Не обращая внимания на гнев и досаду в его голосе, графиня задумчиво постукивала пальцем по губам.
– Возможно, именно так и придется поступить.
– Что?
Не объявить же себя безумным!
– Жениться на ней, конечно. Красивый молодой виконт, по крайней мере, я уверена, что ты станешь красивее, когда твой нос не будет красным и распухшим. Виконт с романтичным шрамом и хромотой, заработанными храбростью и отвагой, не говоря уже об огромном состоянии, и красивая, воспитанная молодая женщина. Семейства на протяжении веков связаны тесной дружбой и искренне одобряют этот союз. Когда свет увидит, как я счастлива от этого брака, все поверят в невинность Аманды. Всем известно, как я разборчива в знакомствах.
– Я не женюсь на ней.
– Проведя столько дней… и ночей… под одной крышей, без компаньонки? Конечно, женишься. Няня научила тебя манерам, а отец учил беречь свою честь.
– Она была больна, выбора не было. Если бы вы были здесь, чтобы спасти ее, то проблем бы не возникло.
– К сожалению, я сама была слишком больна, чтобы путешествовать.
Рекс видел, что это правда, не только по ее заострившимся чертам и бледности. Он сменил тему:
– Не следовало ли Аманде, мисс Карвилл, присутствовать при этой дискуссии? Она знает мои взгляды и принимает их.
– Ей отнесли поднос в комнату. Она занята подготовкой к выходу.
– К выходу куда?
– В свет, конечно. Погулять в парке в нужное время, пройтись по магазинам. Ее должны видеть, и видеть беззаботной, чтобы прекратить сплетни.
– Ее обвиняют в убийстве, а не в том, что она публично поправляла подвязки! Вы не можете противостоять такому обвинению, умаслив свет.
– Ты плохо знаешь светское общество. – Графиня снова налила себе чаю. – Но возможно, ты прав. Будет лучше объявить о помолвке.
Рекс нахмурился.
– Не будет никакого объявления, никакой помолвки, никакого брака.
– Ты был таким очаровательным маленьким мальчиком.
И она была любящей матерью, пока не уехала. Рекс налил себе вина.
Добавив сахар, графиня размешивала чай.
– Ты считаешь, что можешь опровергнуть обвинения?
– Я делаю все возможное.
– Но ты можешь потерпеть неудачу?
– Могу.
– Тогда я увезу Аманду за границу. Я знаю, что война мешает путешествиям, но суда отправляются ежедневно. Наверняка хоть одно идет в подходящее место.
– Вы поможете ей бежать?
– Я спасу ей жизнь, если ты не сможешь.
– Это меня не удивляет. Когда вам что-то не нравится, вы всегда убегаете, разве не так?
Отставив чашку, графиня поднесла к глазам носовой платок. Рекс отвел взгляд, чтобы не сочувствовать ей. Ему глаза вытирала няня, а не эта сидевшая напротив него женщина.
Леди Ройс собралась с силами и, убрав тонкий носовой платок, скормила Верити бисквит.
– Я думала, что ты уже все понял.
– Я понимаю, что я дал слово, что Аманда предстанет перед судом. Я поклялся своей честью, если честь для вас что-нибудь значит.
– Оставь эту злобность. Ты был ребенком, когда я уехала. И сейчас действуешь как ребенок, я этого не допущу.
Рекс встал.
– Куда ты?
– Нам не о чем говорить.
– Мне многое надо тебе сказать. Ты достаточно зрелый, чтобы слушать!
Он шагнул к двери.
– Ты должен меня выслушать!
Рекс свистнул, подзывая собаку. Верити подошла, с сожалением оглядываясь на бисквиты.
– Я привез вам вашу крестницу.
– Я дала тебе жизнь.
Рекс вернулся в центр комнаты. Но не сел, Верити жалась к его ногам. Он смотрел на счастливого маленького мальчика на портрете, стоявшем на каминной полке.
Леди Ройс уставилась на него, словно пытаясь разглядеть в нем ребенка, которого когда-то зачала.
– Мы с твоим отцом поженились по любви, – глубоко вздохнув, начала она. – У его родителей на примете была другая девушка, но он выбрал меня. Я была несказанно влюблена в него. Мы поженились, а потом… потом я узнала, что он совсем не такой человек, как я думала. Он был… другой.
– Он мог видеть или, в его случае, слышать правду.
– Да. Как ты можешь представить, я была в замешательстве. Кто он? Человек, что называется, поцелованный Богом, или у него не все в порядке с головой?
– Я сам задавался этим вопросом.
Кивнув, графиня продолжила:
– Я думала, что ему следовало бы сказать мне об этом до свадьбы, так было бы честнее. Но были еще тайны, которые мне пришлось открыть самой. До того как мы поженились, у Ройса была любовница. – Она подняла руку, останавливая Рекса. – Я знаю, что многие мужчины так поступают. Да, он поклялся, что покончил с этим, когда понял, что я – та женщина, с которой он хочет соединить свою жизнь. И все-таки он продолжал видеться с ней. А вокруг было много желающих поделиться; со мной сплетнями.
Рекс судорожно вздохнул. Это совеем не походила на его отца.
– Он говорил, что они просто друзья и у него перед ней «обязательства». Я пыталась понять его, но он был моим мужем и вскоре должен был стать отцом моего ребенка! Я была молода и ревнива. Ужасно, невыносимо, безумно ревнива. Когда я потребовала, чтобы он прекратил все отношения с этой женщиной, он отказался. Я приняла ответные меры.
– Заведя интрижку?
– Бросившись в водоворот светской жизни Лондона. Флиртуя с каждым встречным мужчиной. Я. была красавицей, твой отец был в ярости. Хуже, он постоянно спрашивал, с кем я танцевала, почему я выходила одна, что за тип приезжал с визитом, пока сам он был, в суде, и как долго гость задержался. Я знала, что не могла лгать. И почему я должна была врать? Мне нечего было стыдиться. Твой отец настаивал, чтобы я вернулась в провинцию, объясняя это твоим скорым рождением. Ройс должен родиться в доме своих, предков.
– Насколько, я знаю, они все там рождаются…
Графина пригубила остывшего, чаю и поморщилась.
– Я думала, что после того как ты родился, слава Богу, с его темными волосами и синими глазами, дела пойдут на лад. Он обожал тебя. Да, и кому бы не понравился такой прелестный жизнерадостный ребенок? Мы снова были счастливы и стали настоящей семьей. Сотрудничество Ройса с системой правосудия занимало большую часть его времени, даже в провинции, и скоро он начал расспрашивать меня о соседях, их гостях, викарии, который заезжал на чай. Кому, как не ему, знать правду, и все же он никогда не удовлетворялся. Я чувствовала себя подозреваемой в каком-то преступлении, которое я могла совершить в будущем. Я… боялась, что он безумен, и начала опасаться его. Я не могла видеть, как наша любовь превращается в борьбу, поэтому уехала в Лондон, где у меня были друзья.
– Без меня.
– Ты считаешь, что мне следовало забрать у Ройса наследника? Его единственную радость? Он никогда бы не обидел тебя, у меня не было никаких законных оснований забрать тебя. И… и я не знала, что делать с твоими вопросами, с твоей сообразительностью.
– С моей способностью отличить правду от лжи?
Леди Ройс закусила губу, чтобы сдержать слезы.
– Ты отличался от других детей, как он отличался от других мужчин. Я даже не могла рассказать тебе сказку о феях, танцующих на лугах, или про Санта-Клауса. Ты смотрел на меня печально, будто я потеряла твое доверие, К тому же я опасалась, что Ройс будет преследовать меня. Он сказал, что любит меня, и я ему верила, несмотря на другую женщину, несмотря на то что у меня нет твоего дара распознавать правду. Я с радостью приняла бы его, поскольку не переставала любить и верила, что мы можем быть счастливы, если только он научится доверять мне. Он прибыл в Лондон, но не ради меня, а чтобы выступить в парламенте по поводу юридической реформы. Мы жили под одной крышей, но редко разговаривали.
