Текст книги "Пронзенное сердце"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Лорду Колуоллу, который сидел свободно откинувшись на высокую спинку кресла, нечего было возразить на это.

Он так и не переоделся после ухода гостей. В плотно облегающем фраке, в плоеном галстуке, завязанном замысловатым узлом и заколотым булавкой с огромным изумрудом, сверкавшим в отблесках пламени камина, он казался образцом элегантности. Царивший в комнате полумрак еще резче обозначил классические черты его лица.

– Мне хотелось бы рассказать вам еще одну историю, – продолжала Наталия, – хотя ее содержание несколько смущает меня. Но я делаю это для того, чтобы вы поняли меня.

– Бог свидетель, что я прилагаю все усилия, – заверил ее лорд Колуолл.

– В нашей деревне жила еще одна семья – мать, овдовевшая после случайной гибели мужа, и дочь, похожая на цыганку, с темными глазами и черными волосами. Кажется, Саре было пятнадцать, когда ее мать решила во второй раз выйти замуж. Ее мужем стал грубый, неотесанный мужик, работавший в каменоломне. Он был не из местных. Думаю, в нем текла ирландская кровь. – Лицо девушки омрачилось. – Никто не любил его! Он часто выпивал и давал волю своим кулакам, поэтому его окружали одни враги. Неудивительно, что и Сара ненавидела своего отчима! – Наталия подняла глаза на лорда Колуолла. – Все жалели девушку. Вскоре после того, как он поселился у них, в доме начались страшные скандалы, и поползли слухи о том, что он, напившись до бессознательного состояния, осмеливается поднимать на девушку руку! Однажды утром отчим Сары был найден мертвым в своей постели, рядом с женой.

– Мертвым? – переспросил лорд Колуолл.

– Еще вечером они оба напились и отправились спать, – рассказывала Наталия, – поэтому мать Сары ничего не слышала. Проснувшись, она увидела, что из живота мужа торчит огромный кухонный нож!

– О Боже! – воскликнул лорд Колуолл.

– Сара же исчезла, – продолжала она. – Естественно, объявили розыск и выдали ордер на ее арест. Потом люди стали утверждать, что вечером, накануне убийства, из леса доносились крики девушки. – Наталия вздохнула. – Никто не бросился ей на помощь, так как все знали, что этой дорогой всегда возвращался с каменоломни ее отчим, а не каждый отважился бы встретиться ночью в лесу с этим негодяем. Однако все были уверены, что Сара звала на помощь. – Голос Наталии дрожал, словно она всеми силами старалась не поддаваться страху, навеянному воспоминаниями. – Все это случилось в конце прошлого лета, а этой весной, в одно из воскресений, папа, мама и я направлялись к причастию. Когда мы вошли в калитку сада, разбитого, как вам известно, позади церкви, то увидели на одной из могил что-то белое. Я знала, что там похоронен отчим Сары, поэтому мне было трудно предположить, что у кого-то возникло желание положить белые цветы на могилу этого человека. Подойдя поближе, мы поняли, что это не… цветы, а… новорожденный. Он был мертв! Его тельце было страшно… изуродовано!

– Боже мой! – еле слышно произнес лорд Колуолл.

– Сару нашли два дня… спустя… в озере, – продолжала Наталия. – Как я слышала, она выглядела ужасно… изможденной, как будто долго… голодала!

По щеке Наталии скатилась слеза. Она вытерла ее тыльной стороной ладони и, почувствовав, что не в силах сдержать рыдания, закрыла лицо руками.

– Могу представить, – спустя несколько мгновений произнес лорд Колуолл, – как повлияла на тебя эта трагедия. Но я не понимаю, какое отношение имеет твой рассказ к нам?

Наталия резко подняла голову.

– Разве можно выразиться яснее? – воскликнула она. – Ребенок, рожденный в любви, независимо от того, был ли союз освящен церковью или нет, растет сильным и красивым. В противном случае он становится уродом.

Лорд Колуолл встал.

– Ты считаешь, – все еще не веря своим ушам, спросил он, – что каждый ребенок, зачатый без любви, родится уродом?

– Нет, конечно же нет! – запротестовала Наталия. – Но это одна из причин, почему уродливые, умственно неполноценные дети рождаются и во вполне обеспеченных семьях. – Она заметила, как изменилось лицо лорда Колуолла. – Папа рассказывал мне, что древние греки окружали роженицу красивыми скульптурами, чтобы, как они верили, ребенок родился красивым. – Помолчав, она, тщательно подбирая слова, добавила: – Не сомневаюсь, что эмоции и мысли матери воздействуют на неродившегося малыша. Сознание, что наш ребенок зачат без любви, не будет способствовать моему душевному спокойствию, особенно после того как я видела уродливое создание, рожденное Сарой.

Голос Наталии звучал очень тихо, но в нем слышалась такая убежденность, что лорд Колуолл не выдержал:

– Это же абсурд! Полный абсурд, не имеющий никаких медицинских обоснований!

– Это вы так считаете, – ответила Наталия. – Я же своими глазами видела, что происходит, когда женщина вынуждена идти против своей воли и подчиняться мужчине, движимому ничем иным, кроме… похоти!

Лорд Колуолл схватился за голову.

– Трудно поверить, что такие бурные события могли случиться в крохотной деревушке, – сердито заявил он. – Я-то думал, что ты выросла в тихом и спокойном уголке, где невозможно столкнуться с подобными ужасами.

– В деревне все друг друга знают и всем все известно, – объяснила Наталия. – Ведь они живые люди. Они рождаются, живут и умирают. Они любят и ненавидят – точно так же, как представители великосветского общества. Полагаю, папа был абсолютно прав, когда утверждал, что английская знать ставит простых людей на один уровень с животными, – разгневанно добавила она.

– Не понимаю, чего добивалась твоя мать, не огораживая тебя от подобных неприятностей, – отрезал лорд Колуолл. – Как бы там ни было, но такие отклонения случаются раз на миллион.

– Неправда! – возразила Наталия. – Приюты и работные дома заполнены детьми, не знающими своих родителей. Около месяца назад в газете публиковались отчеты о дебатах по этому вопросу в палате общин. Я видела цифры. Выступавший член парламента сказал, что подобное количество незаконнорожденных детей позорит нацию.

Казалось, ее аргумент подействовал на лорда Колуолла, который угрюмо произнес:

– При чем тут незаконнорожденные, Наталия? Ведь мы говорим о законном ребенке, который будет носить мое имя и унаследует мой титул и замок, а также довольно большое состояние.

– Я не буду скрывать, милорд, что меня страшит, кто может у нас с вами появиться на свет, – ответила девушка. Она посмотрела на него и заметила, что его глаза гневно блеснули. – Простите, – проговорила она, поднимаясь. – Мне очень жаль, что я… разочаровала вас. Мне хотелось сделать вас… счастливым, и я дала слово… слушаться вас во всем. Но я знаю, что мы поступим неправильно… недопустимо! – Она всхлипнула. – Это неподходящая ситуация для зарождения новой жизни, поэтому я не могу… не хочу… рисковать, сознавая, что вы не… любите… меня.

– Послушай, Наталия… – начал лорд Колуолл, но девушка повернулась и выбежала из гостиной прежде, чем он успел что-либо добавить.

– Великий Боже! – воскликнул он. – Ну и дела! Просто невероятно!

Наталия поднялась в свою спальню, и горничные помогли ей раздеться, при этом они не переставая обсуждали свадьбу, не забыв сообщить своей хозяйке, что она выглядела великолепно и никто из гостей не остался равнодушен к ее красоте. Наталия отвлеченно слушала их болтовню, но в мыслях была далеко. Голоса девушек звучали подобно бессмысленному птичьему щебету за окном.

Наконец она была готова ко сну, и горничные с улыбкой оглядели ее. Наталия не сомневалась, что они считают, будто скоро к ней придет лорд Колуолл.

Оставшись одна, Наталия села у камина. Ей было трудно поверить в реальность случившегося, что первую брачную ночь ей суждено провести в одиночестве, не дождавшись своего пылкого возлюбленного. Ведь лорд Колуолл слишком горд, чтобы силой заставить ее подчиниться ему.

Однако Наталия спрашивала себя, что было бы, не подслушай она его разговор с сэром Джеймсом. Догадалась бы она, что он не любит ее, что лорда Колуолла интересует только ее тело, которое он предназначает для того, чтобы выносить его сына? Да, догадалась бы, как только он дотронулся до нее. Нельзя так сильно любить и при этом не ощущать, что твои чувства не находят ответа.

Восстановив в памяти последние два дня, Наталия поняла, что просто не обращала внимания на многие мелочи, которые уже давно могли бы раскрыть ей глаза: то, как он встретил ее, как преподнес ей обручальное кольцо, отказавшись надеть ей на палец, как холодно разговаривал с ней, как ни разу не предпринял попытки дотронуться до нее.

"Какая же я глупая! Глупая, неопытная дурочка! – сказала себе Наталия. – Как же мне теперь жить – ведь я не могу смотреть в будущее, зная, что он не любит меня?"

Она уронила голову на руки, и ее длинные светлые волосы разметались по плечам.

Ее глаза оставались сухими – казалось, все слезы уже выплаканы. Но ее тело было как бы сковано льдом, а на грудь давила страшная тяжесть.

Все мечты, все фантазии, питавшие ее в течение трех лет, в одночасье превратились в руины. Подобно опавшим листьям, они больше никогда не возвратятся к жизни.

"Но я люблю его! Я все еще люблю его! – подумала она. – Но я не смогу выдержать его ледяного тона, безразличия, застывшего в глазах!"

Наталия никак не могла взять в толк, как ей пришло в голову объяснить его поведение сдержанностью. Ведь его отношение к ней совершенно очевидно, причем всем – и сэру Джеймсу, и слугам.

Но не только отчаяние и разочарование разрывали сердце девушки – она чувствовала, что ее жестоко унизили. А ведь она так верила в свое счастье. Теперь-то понятно, почему мама без всякого энтузиазма восприняла предложение лорда Колуолла, почему папу так возмущала бессмысленная спешка.

"Как же они были правы! Они все знали!"

Но она не слушала их. Как же тяжело признавать, что была неправа, думала Наталия. Разве может она сообщить родителям, так крепко любящим ее, что, еще не начавшись, ее семейная жизнь потерпела полный крах?

Но с другой стороны, для нее будет страшной, почти невыносимой мукой сознавать, что она нужна лорду Колуоллу исключительно в качестве породистой кобылы, и оставаться с ним рядом.

"Что мне делать? Что же мне делать?!" – спрашивала она себя, и внезапно, словно ее призыв достиг небес, она услышала ответ: "Борись".

Наталия догадалась, что и на этот раз ее Рыцарь пришел ей на помощь. Она словно ощущала его присутствие, его голос звучал так, словно он говорил вслух.

"Борись! Борись за правое дело!"

И еще Наталии вспомнились слова отца, сказанные им во время одной из прогулок по берегу озера: "Любовь – это не только романтика и эмоции. Это обнаженный меч, которым ты должна проложить себе дорогу к победе".

И слабый лучик надежды пронзил царившие в душе девушки мрак и отчаяние. Сможет ли она бороться? Возможно ли сражаться с лордом Колуоллом и завоевать любовь, к которой она так стремится?

Наталия сидела, не шевелясь, кожей чувствуя тепло, идущее от огня в камине. Это мгновение было поворотным в ее жизни: она повзрослела. Она увидела пустоту своих детских фантазий, несбыточность своих юношеских мечтаний и полную безосновательность сложившегося у нее мировоззрения, в особенности в том, что касалось мужчин.

Но как женщина Наталия понимала, что лорд Колуолл страдает. Его первый брак, как он сам признал, оказался неудачным, и это оставило в его душе глубокую незаживающую рану. На его долю выпали невыносимые муки, и он не мог позволить, чтобы повторилось нечто подобное.

Вот ключ к решению проблемы – в этом нет сомнений!

– Я буду бороться, – вслух заявила Наталия. – Я буду бороться за любовь, и я выиграю эту битву!

Она взглянула на стоявшие на камине часы. Время было раннее, и девушка поняла, что не уснет, пока не выяснит причину, почему лорд Колуолл всеми силами сопротивляется любви.

Только один человек мог дать ей ответ. Наверняка няня еще не спит – ведь не так-то легко заснуть, когда тебя мучает артрит.

Накинув тяжелый атласный халат, отделанный кружевом, Наталия осторожно открыла дверь. Как она и ожидала, почти все свечи в холле и коридоре были погашены. Однако света хватало, чтобы найти дорогу к лестнице, которая вела в детскую.

Наталия, чувствуя себя привидением, выплывающим из темных закоулков древнего замка, торопливо взбежала по ступенькам. Она надеялась, что никто не видел ее. Добравшись до лестничной площадки, она огляделась, вспоминая, где расположена детская.

Девушка постучала в дверь, но ответом ей была тишина. Тогда она повернула ручку и вошла.

Няня сидела в кресле перед ярко горевшим камином. Должно быть, она задремала, так как ее вязание лежало на коленях. Звук закрывшейся двери разбудил старушку. Она выпрямилась и удивленно посмотрела на Наталию.

– Ваша светлость! – воскликнула она.

Наталия стремительно подошла к ней.

– Мне нужно было обязательно повидаться с вами, потому что мне необходима ваша помощь.

Несколько секунд няня пристально вглядывалась в лицо девушки, а потом тоном, присущим тем, кто привык всю жизнь иметь дело с детьми и решать их проблемы, произнесла:

– Что же случилось? У вас неприятности?

– Да, – честно ответила Наталия. – У меня большие неприятности, и только вы способны помочь мне.

Наталия села на низенькую табуреточку, стоявшую возле камина, и обхватила руками колени. Няня, как бы догадавшись, что перед ней сидит попавший в беду ребенок, приготовилась внимательно слушать.

– Мне бы хотелось, – тихо начала девушка, – чтобы вы рассказали мне о первом браке его светлости.

– Его светлость не заговаривал с вами об этом? – осведомилась няня.

– Он только упомянул, что брак оказался неудачным и что нет надобности посвящать меня в подробности. Но вы же понимаете, что я должна все знать! Я не в силах помочь ему, если не буду знать, что же произошло.

– Помочь ему?

Наталия кивнула.

– Вам же самой прекрасно известно, что он нуждается в помощи, но я сообразила это только сегодня вечером.

– Я надеялась, что вы принесете ему счастье, – призналась старушка. – Я надеялась, что после свадьбы все изменится.

– Возможно, так и будет в скором времени, – продолжала уговаривать ее Наталия, – но для этого мне надо понять, почему он такой… каков есть.

– Он не должен был жениться на вас, не рассказав всю правду, – заметила няня.

Наталия покачала головой.

– Поздно сожалеть. Все, что мне нужно, – это ваша помощь. Он сильно любил свою первую жену?

– Он просто с ума сходил, – ответила старушка. – Она околдовала его точно так же, как других молодых людей. Это была злая женщина, ужасно злая!

– Мне известно только ее имя, – сказала Наталия. – Кто она такая?

– Ее звали леди Кларисса Кемпси. Она дочь графа Поурика, чей дом расположен по другую сторону Малверн Хиллс.

– Значит, его светлость и леди Кларисса выросли вместе?

– Ничего подобного, – покачала головой няня. – Ее светлость была на пять лет старше мастера Ранульфа.

– На пять лет старше! – в полном изумлении воскликнула Наталия – она не ожидала ничего подобного.

– Да, – подтвердила няня. – И успела овладеть всеми уловками и хитростями, присущими великосветской даме. Он же был невинен, как новорожденный младенец.

– Расскажите, что случилось, – взмолилась Наталия.

Даже при полном отсутствии фантазии не составляло особого труда представить нарисованную старой женщиной картину их встречи.

Леди Кларисса Кемпси была красива, необузданна и напрочь лишена каких-либо моральных устоев в том, что касалось мужчин. Взбудоражив своим поведением всю округу, она отправилась в Лондон, где завоевала себе скандальную репутацию и вызвала неодобрение даже безнравственного общества времен принца-регента.

Вернувшись домой, она встретилась с недавно вступившим в наследство лордом Колуоллом, который приехал в замок на каникулы перед последним семестром в Оксфорде. Не было ничего удивительного в том, что он безумно влюбился в нее. Она искушала его, поддразнивала, унижала и манила неясными обещаниями о грядущем блаженстве, что только подстегивало и еще сильнее распаляло его.

И вдруг, совершенно неожиданно, она объявила ему, что выходит за него замуж!

Он, да и все остальные, были страшно поражены подобным поворотом событий. Все друзья и родственники в один голос принялись предостерегать лорда Колуолла против подобного брака, утверждая, что это принесет ему только несчастье, но он лишь смеялся в ответ.

Он был страстно влюблен, как может быть влюблен лишь юноша с открытой и ранимой душой, и они поженились всего через три недели после помолвки. Венчание состоялось в Вустерском соборе.

На свадьбе леди Кларисса была весела и очаровательна, но все, кто знал их, сразу же, как только новобрачные двинулись к выходу из собора, поняли, что они не подходят друг другу. И не только по возрасту, но и по складу характера.

После непродолжительного медового месяца молодые вернулись в замок, и леди Кларисса стала жаловаться на скуку. А так как сезон в Лондоне еще не начался, лорд Колуолл вынужден был приглашать множество гостей и развлекать их до самого утра.

Однажды вечером, через месяц после свадьбы, когда разъехались прибывшие на обед гости, леди Кларисса вошла в гостиную и остановилась возле окна. На ней было длинное узкое платье с завышенной талией. Подобный стиль одежды, принятый во времена Империи, все еще оставался модным. Он отличался тем, что под платьем не носили корсетов, а наиболее утонченные дамы, вроде леди Клариссы, даже не надевали нижнее белье.

Ее силуэт четко вырисовывался на фоне заходящего солнца, и смотревший на нее лорд Колуолл шутливо воскликнул:

– Ты толстеешь, Кларисса. Тебе надо быть более осторожной.

Она резко повернулась к нему, и в ее глазах отразилась насмешка. Лорду Колуоллу показалось, будто его сердце обдало могильным холодом.

– Неу-у-жели? – запинаясь пробормотал он. – Нет, это невозможно! Неужели… у тебя будет… ре-ребенок?

– Естественно! – ответила она. – А для чего еще мне надо было выходить за тебя?

Он не сразу понял, что она имеет в виду. Наконец он обрел дар речи.

– От кого? – произнес он дрожащим голосом – так говорит человек, которому нанесли смертельный удар.

Леди Кларисса пожала плечами.

– Не имею ни малейшего представления, – заявила она и, не дав ему вымолвить ни слова, вышла из гостиной и поднялась в свою спальню.

Лорд Колуолл потребовал, чтобы к главному входу подали коляску. Пока он сидел и ждал, когда выполнят его приказание, его сердце наполнялось такой жгучей ненавистью к жене, ему трудно было совладать с желанием убить ее. Чтобы удержать себя от столь опасного шага, он понял, что они должны оказаться как можно дальше друг от друга.

Взяв с собой только грума, лорд Колуолл уехал в Лондон, чтобы не видеть насмешки в ее глазах и презрительной ухмылки, искривившей ее губы!

Глупец! Каким же он был глупцом! Болван! Олух, с самого начала не сообразивший, почему она так внезапно заторопилась выйти за него!

Как же так получилось, что он ни разу не задумался над тем, почему она столь неожиданно, когда он меньше всего ожидал этого, уступила его домогательствам?

Спустя некоторое время, будучи уже на значительном расстоянии от замка, лорд Колуолл нашел ответ: просто он вел себя как последний дурак. И тут же упрекнул себя в том, что и сейчас выставил себя в глупом виде. Почему он должен уезжать из дома только из-за того, что его жена оказалась ему неверна? Почему он должен оставлять ей свои владения и замок?

Он вернется домой и выгонит ее. Она может ехать к своим родителям. А спор о том, обязан ли он признать ребенка своим или нет, решат их адвокаты.

Лорд Колуолл развернул лошадей, уже успевших устать от бешеной гонки, и двинулся к замку.

Была почти полночь, когда он, преисполненный решимости объявить Клариссе о своем нежелании терпеть ее в своем доме и потребовать, чтобы она собрала вещи и на рассвете покинула замок, подкатил к дверям.

Войдя в холл, он заметил удивленное выражение на лицах лакеев. На одном из кресел лежали чужие накидка и шляпа.

"Где ее светлость?" – спросил лорд Колуолл.

Было совершенно очевидно, что лакей испытывает странную неловкость.

"Полагаю… ее светлость… наверху, милорд", – поколебавшись, произнес тот.

Лорд Колуолл поднялся по мраморной лестнице и распахнул дверь спальни.

Его жена лежала в кровати, но она была не одна! Лорда Колуолла охватила страшная ярость, его глаза метали молнии. Он схватил лежавшего рядом с леди Клариссой мужчину и швырнул его на пол. Хотя тот был без одежды, лорд Колуолл узнал в нем одного мелкого чиновника, не занимавшего никакого положения в свете и давно распростившегося со своей молодостью. При случайной встрече лорд Колуолл не удостоил бы его и взгляда.

"Я не унижусь до того, чтобы пачкать о вас руки, – зло усмехнувшись, сказал он. – Я просто вышвырну вас из своего дома".

Не дав тому одеться, лорд Колуолл поволок его за собой по лестнице. В холле за всей этой картиной наблюдали, словно завороженные, двое слуг.

"Откройте дверь", – потребовал лорд Колуолл.

Они ринулись выполнять приказание хозяина, но тут с верхней площадки лестницы раздался крик. Там стояла леди Кларисса. Она успела накинуть ночную сорочку и прозрачный пеньюар. Ее темные волосы волнами струились по плечам.

"Остановись, Ранульф! – кричала она. – Ты не имеешь права так поступать! Нельзя так делать! Ты же сам знаешь, что разразится скандал".

"Тебе следовало бы подумать об этом раньше!" – отпарировал лорд Колуолл.

Мужчина, которого лорд Колуолл крепко держал за руку, продолжал молчать. Было совершенно очевидно, что происходившее лишило его способности адекватно воспринимать действительность.

"Ранульф! Я приказываю тебе дать Чарльзу одеться и покинуть замок так, как подобает приличному человеку".

"Ни в нем, ни в тебе нет ничего приличного!" – грубо ответил лорд Колуолл.

Он потащил мужчину к двери, и леди Кларисса издала разъяренный вопль:

"Будь ты проклят! Выслушай же меня!"

Она бросилась вниз по лестнице. Теперь трудно определить, что ей помешало – то ли она зацепилась за подол ночной сорочки, то ли беременность лишила ее прежней легкости – однако, сделав шаг, леди Кларисса с жутким криком, эхом отразившимся от стен, рухнула на ступеньки.

Кубарем скатившись по лестнице, она распласталась у ног мужа и любовника.

Ее шея была сломана.