Текст книги "Незабываемый вальс"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА ПЯТАЯ
В Париж они приехали уже поздно вечером. Что бы ни видела в этом городе Батиста, – все восхищало ее.
– Взгляните на эти высокие дома. Какие прелестные разноцветные ставни! – восклицала она. – И на каждой улице деревья! Как красиво! Именно таким я себе и представляла Париж!
Граф улыбался ее восторгу.
Он хотел, чтобы Батиста хорошо выглядела, и потому не разрешил ей ехать верхом. Весь путь от Шантиле она проделала в коляске. Граф отметил, что новое платье, купленное Барнардом, и маленькая шляпка с букетиками искусственных цветов превосходно шли ей. Он заметил, что Батиста гораздо больше дорожила своей одеждой, чем любая другая девушка. Ведь других не держали в такой строгости, другие имели гораздо больше свободы, столь ценимой каждой женщиной. Но граф понимал, что немногие из знакомых ему дам могли быть так искренне благодарны. Подарки и знаки внимания они считали данью их красоте и привыкли только брать.
Граф чувствовал, что Батиста не только не уверена в себе, в своей внешности, но и не знает, как вести себя с другими людьми. И это вполне понятно: она была долгое время изолирована в своем доме и лишена общества своих сверстников.
Они еще только подъезжали к Парижу, а граф уже знал, какие страхи охватили Батисту. Все в Париже восхищало ее, но она боялась встречи с новыми людьми, с друзьями графа, боялась, что станет реже оставаться с ним наедине.
– Расскажите мне про своего друга виконта. Какой он? – попросила Батиста за завтраком.
– Он очень обаятельный, умудренный жизненным опытом француз, – ответил граф не задумываясь.
Такой ответ явно не удовлетворил его собеседницу, и граф пояснил:
– Виконт – старший сын маркиза Квентина. Маркиз очень состоятельный человек, однако его здоровье подорвано, и он редко покидает свой великолепный замок в Луаре.
– Как бы мне хотелось увидеть настоящий замок, – вздохнула Батиста.
Граф продолжал, не обращая внимания на ее замечание:
– И поэтому мой друг виконт обитает в родовом доме в Париже совершенно один. У него чудесная коллекция картин и потрясающая мебель эпохи Людовика XIV. Мебель, к счастью, уцелела во время революции.
Батиста слушала с интересом, и он продолжил рассказ о виконте:
– Он женился совсем молодым. Жена родила ему трех сыновей, но во время последних родов умерла.
– Я и не думала, что он был женат! – воскликнула Батиста. – Я представляла его таким же холостяком, как и вы.
Граф улыбнулся.
– Он таковым и является. Его дети живут в провинции в доме бабушки и дедушки, а сам виконт наслаждается жизнью в Париже.
Батиста помолчала, но потом не удержалась от вопроса:
– А вы… вы тоже будете… развлекаться… вместе с ним, милорд?
Граф понял, что Батиста снова пытается навести разговор на интересующую ее тему о, как она их назвала, «прекрасных дамах». Он опасался, что она догадается о его подлинных намерениях. У Ирвина Хоксхеда уже была возможность убедиться в ее проницательности.
– У меня есть в Париже и другие дела – ответил он уклончиво.
Граф вспомнил, как Батиста точно угадала цель его поездки – не из-за одних развлечений приехал он в Париж.
– Будете ли вы… брать меня с собой или же предпочтете… бывать всюду один? – продолжала свои расспросы Батиста.
Сам граф не раз задавал себе этот вопрос. Он считал неблагоразумным брать ее на приемы, куда могли пригласить ее отца. Подобная встреча неминуемо обернулась бы скандалом. Уже одно то, что он увез девушку от отца, было верхом безрассудства.
– Прежде всего нам следует, – произнес он, словно размышляя вслух, – найти вашу мать. А пока мы будем ее искать, я представлю вас некоторым своим французским друзьям.
Про себя он решил, что будет очень осторожно и обдуманно выбирать ей знакомых. Но у нее уже радостно заблестели глазки.
– А достаточно ли хороши мои наряды, чтобы предстать перед ними? – спросила Батиста, сразу оживившись.
Граф рассмеялся.
– В вас говорит неистребимое женское начало. Уверен, даже Еве никогда не хватало фиговых листьев. Поверьте мне, Батиста, я с удовольствием куплю вам модные парижские наряды. На то я и ваш дядя.
– Я обещаю вернуть вам все деньги, как только мне удастся получить наследство, – серьезно сказала Батиста. – Или, я надеюсь, мама заплатит за меня, если я сама не смогу этого сделать.
– Не думаю, что вы разорите меня, – улыбнулся граф.
– Как вы добры, тихо сказала Батиста, не сводя с него восхищенных глаз. – Я просто не хочу, чтобы вы меня стеснялись. Боюсь, ваши французские друзья сочтут меня скучной и провинциальной.
Граф про себя подумал, что этому не бывать. Но вслух он сухо сказал:
– Этого мы с вами ни за что не допустим.
Они продолжали ехать и вскоре пересекли площадь Согласия. Батиста восторгалась увиденным.
– Я так ее себе и представляла, – восхищалась она. – Из-за фонтанов все становится похожим на сказочную страну. Париж так прекрасен, что все люди в нем должны быть также прекрасны.
Граф про себя пожелал, чтобы она не испытала позднее разочарования и дальше придерживалась такого же мнения.
И вот они уже подъехали к Елисейским полям и остановились у дома виконта.
Позолоченные кованые ворота приветливо распахнулись им навстречу. Слуги в затейливых ливреях поспешили к коляске. Нарядно одетый дворецкий приветствовал гостей от имени хозяина и торжественно повел их в гостиную. Граф сообщил ему имя Батисты, дворецкий эффектно распахнул двери и провозгласил:
– Милорд Хоксхед и достопочтенная мадемуазель Хок, месье виконт!
Они застали виконта за чтением газет в противоположном конце гостиной. Он поднялся с кресла и, раскинув руки, поспешил навстречу гостям. По его лицу было видно, что он приятно удивлен.
– Ирвин, я бесконечно рад видеть тебя, – сказал он по-английски. – Я ждал тебя еще вчера.
– Я задержался в дороге из-за грозы, – пояснил граф, – но счастлив, что я наконец здесь. Надеюсь, ты простишь меня. Я привез тебе гостью – мою племянницу.
Виконт протянул Батисте руки со словами:
– Всякой родственнице Ирвина рады в этом доме, тем более такой красавице.
Ямочки появились на щеках Батисты, когда она расцвела в улыбке. Девушка склонилась в реверансе перед хозяином дома.
– Недалеко от Кале экипаж Батисты столкнулся с почтовой каретой, – пояснял граф. – Мне посчастливилось проезжать мимо и вывезти ее оттуда.
– На мой взгляд, нам всем очень повезло, – сказал виконт.
В его глазах читалось нескрываемое восхищение Батистой.
– Шампанское уже давно ждет нас, – добавил он. – Надеюсь, мадемуазель присоединится к нам, если, конечно, у нее нет сейчас более достойного занятия.
– Поскольку Париж так красив, я непременно хочу выпить в его честь, – сказала Батиста.
– А мы выпьем за вас, мадемуазель. Вы сделали Париж еще прекрасней! – Виконт де Дижон олицетворял французскую галантность.
Граф заметил, что Батисте были приятны эти комплименты и, к его удивлению, она даже не смутилась.
Виконт разлил вино по бокалам. Глядя на гостью, он поднял свой бокал:
– За новую красавицу! Я верю, она затмит всех, кто сейчас блистает в Париже, и откроет нам новое понятие о красоте!
Эти слова, сказанные по-французски, были весьма лестны. Граф опасался, что если так пойдет и дальше, то виконт чего доброго, быстро вскружит Батисте голову.
– С вашего позволения, я ненадолго покину вас, – сказал виконт. Мне надо распорядиться насчет комнаты для твоей племянницы, Ирвин.
– Пожалуйста… если это возможно… Позвольте мне разместиться… рядом с дя… дядей, – попросила Батиста неуверенно.
Она слегка запнулась на слове «дядя», но граф отметил, что его друг не обратил на это внимания.
– Конечно же, – согласился виконт. Я так и собирался поступить. Я понимаю, как приятно находиться рядом с близким человеком, когда оказываешься в незнакомом месте.
– Спасибо, – поблагодарила Батиста.
Хозяин дома улыбнулся ей и вышел из гостиной.
– Он в точности совпал с моим представлением о французском аристократе, – сказала Батиста очень тихо. – Но мне почему-то кажется, что я как-то странно веду себя с ним, будто играю чужую роль, как в театре.
Теперь граф понял, почему комплименты и внимание галантного француза не смущали ее.
– Я и не предполагал, что вам разрешали посещать театры, – изумился граф.
– Ах нет, что вы, конечно, нет, милорд. Папа считал их приютом сатаны. Но мы с мисс Каннингем, моей гувернанткой, часто разыгрывали пьесы Шекспира. Мне доставались самые разные роли. Она рассказывала о тех театрах, в которых она побывала. Я знаю, как они выглядят, я даже знаю, как делают декорации.
Граф рассмеялся.
– И теперь вы решили, что «весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры»… – процитировал граф.
– Сейчас я героиня, – согласилась Батиста, – а вы, конечно, главный герой.
– Я уж было подумал, что эту роль вы отдали виконту! – поддел ее граф.
Батиста покачала головой. Она не успела возразить ему: вошел хозяин дома.
Несколько позже, после оживленного разговора в гостиной, они поднялись наверх переодеться к ужину. Батиста была очарована своей спальней. На расписном потолке резвились обворожительные нимфы и пухлые амуры. На полу лежал ковер с орнаментом из красных роз, перевитых голубыми лентами, голубой балдахин был отделан золотыми кистями.
– Она прекрасней, чем я могла себе представить! – восхищалась Батиста.
– Я рад, что комната нравится вам, – отозвался виконт. – Пусть она послужит достойным фоном для красавицы, что сама сошла с Олимпа и ослепила своей красотой простых смертных вроде меня!
Девушка многозначительно взглянула на графа, словно напоминала о каком-то их общем секрете, и он вновь увидел ямочки на ее щеках.
Все вещи графа были уже отнесены в его спальню. Виконт, провожая приятеля, сказал:
– Она восхитительна, Ирвин! Я и не знал, что у тебя такая очаровательная племянница. Хотя мне следовало бы этого ожидать: все, что есть у тебя, превосходно и совершенно!
– Батиста еще совсем неискушенная девушка, – сказал граф сдержанно, – и я искренне надеюсь, что Париж не испортит ее.
– Каждый мужчина будет сражен ею, – не унимался виконт. – И ничего, что она еще такая юная. Раньше или позже ей все равно придется вырасти.
– Но не так скоро! – отрезал граф.
– Ты стал похож на скучных строгих родственников, что не дают молодым наслаждаться жизнью, – поддразнил виконт графа. – Я этого от тебя не ожидал, Ирвин.
– Как я уже сказал, Батиста еще совсем девочка, и, пока она находится под моей опекой, я прослежу, чтобы она не попала в недостойное общество.
– Вздор! Дай девочке повеселиться! Ведь именно за этим она и приехала в Париж! – воскликнул виконт. – Я вспомнил, что сегодня вечером моя кузина устраивает маленький праздник для своей дочери примерно того же возраста, что и Батиста. Я подумывал о совсем иных развлечениях для нас на этот вечер, но твоей племяннице понравится на празднике, поэтому вначале мы отвезем ее туда.
Граф медлил. Но отказать он не мог. Подходящих причин для отказа у него не было, а если бы он заупрямился, виконт мог заподозрить неладное. Тем более Батисте совсем неплохо сходить на такой вечер, где она могла бы побывать в компании сверстниц.
– Так и быть, – согласился он нехотя. – Но мы не станем там задерживаться, ей надо отдохнуть после сегодняшней дороги.
Виконт удивленно посмотрел на него. Но затем сказал:
– Я понял, к чему ты клонишь, Ирвин. Мы отвезем твою племянницу домой не позже полуночи. И тогда успеем, как обычно, повеселиться с кокотками.
Он ожидал одобрения графа, но тот молчал.
– Ля Паива, несомненно, будет рада тебе, – уговаривал виконт. – И если не ошибаюсь, Ля Кастиглион устраивает прием сегодня вечером. Кстати, она все еще любимица короля. Хотя он постоянно и заводит себе новых пассий, но неизменно возвращается к ней.
– Интересно, почему? – без особого любопытства спросил граф. – Она, безусловно, красива, но, на мой взгляд, слишком скучна.
– Возможно, у нее есть в запасе скрытые достоинства и таланты, еще нам неведомые, – рассмеялся виконт.
Он уже взялся за ручку двери, когда граф окликнул его:
– Да, кстати, Пьер, не знаешь ли ты, где мне найти графа де Сокорна?
– Жака? – спросил он. – Вот уж не знал, что вы знакомы. Так ты ищешь его? Сейчас самое время встретиться с ним и поздравить. Его жена только что родила наследника.
– Его жена? – переспросил граф.
– Да. Жак женился еще год назад.
– На ком?
– Родители подобрали ему прекрасную партию. Как ты знаешь, род Сокорнов очень древний и уважаемый, однако не слишком богатый. А дочь покойного виконта де Венса стала богатой наследницей.
– Значит, они поженились год назад? – уточнил граф.
– Да. Так оно и было, – подтвердил виконт, несколько удивленный этим разговором. – А почему тебя все это интересует? Разве ты знаешь Сокорнов, Ирвин?
– Я их не знаю, – ответил граф. – Но, насколько я помню, Жак раньше жил с одной англичанкой. Ее знакомый просил меня передать ей письмо.
– Так ты говоришь о Мари-Луизе. Верно?
Граф растерялся. Он был явно озадачен оборотом дела.
– Несколько лет назад Жак вернулся в Париж с очаровательнейшим существом, – объяснял виконт. – Он бы женился на ней, да она не была вольна вступить в брак. Ее звали Мэри. Когда они с Жаком расстались, она поменяла имя и стала Мари-Луизой.
– Зачем же ей было менять имя?
– Мне весьма любопытно, почему это так волнует тебя.
– Я же объяснил тебе, Пьер, – неохотно ответил граф. – У меня с собой письмо ее друга. Я обещал передать его. А как ты знаешь, я всегда исполняю свои обещания.
– И только-то? Я было решил, что она твоя бывшая пассия.
– Я никогда раньше не встречал ее, – сухо заметил граф.
– Жаль, очень жаль. Я был бы не прочь посмотреть, как ты воспримешь перемены, произошедшие с ней. Она уже не похожа на прежнюю Мэри, – покачал головой виконт.
Граф нахмурился.
– Оставь свои намеки, Пьер, и перестань говорить загадками. Лучше скажи, как найти эту даму, которая теперь зовется Мари-Луизой.
– В настоящее время она любовница министра иностранных дел герцога де Граммона, так что и искать ее не надо.
Граф замер на месте, пораженный этой новостью. Ему казалось невероятным, что герцог де Граммон, ради которого он, собственно, и приехал в Париж, был так близко связан с матерью Батисты, которую он также искал.
– Почему же Мари-Луиза оставила Сокорна? – продолжал он свои расспросы.
– Они были неразлучны, когда только приехали в Париж, – отвечал виконт. – Его родственники, естественно, противились этой связи. Они хотели женить его и имели на примете дочку де Венса еще до того, как Жак поехал в Англию.
Граф уже предвидел конец истории. Он знал, что аристократические семьи Франции заключали исключительно выгодные браки между своими сыновьями и дочерьми. Однако его любопытство не было удовлетворено до конца.
– Но почему же Мари-Луиза выбрала де Граммона? – не удержался он.
– Это ты спроси у нее самой, – отшутился виконт. – Но мне кажется, что она действительно любила Жака и потому оставила его; чтобы не быть ему в тягость. Она понравилась мне. Весьма обаятельная женщина. К тому же она не из тех, кто станет пользоваться любовью мужчины в своих целях.
– Завтра мне нужно встретиться с Мари-Луизой, – решительно сказал Ирвин. – Тебе, думаю, нетрудно сказать, где ее найти.
– Нет ничего проще, – улыбнулся Пьер де Дижон. – Но пока забудь об этом. На сегодняшний вечер у нас самая благопристойная и респектабельная программа, благодаря твоей племяннице. Поверь, моя кузина не позволила бы ни Мари-Луизе, ни другим прелестницам подобного сорта переступить порог своего дома.
Граф так и предполагал: никакая приличная французская семья не допустила бы этого.
Он пошел принять ванну и переодеться. Все необходимое было приготовлено заботливым камердинером.
И снова тревожные мысли о Батисте овладели им. Как сказать ей о положении матери в парижском свете? Что станет с ней в будущем?
Граф убеждал себя, что это уже не его ума дело. Он заставит леди Дансфорд понять, что она в ответе за Батисту, а потому ей лучше всего отказаться от подобного образа жизни и посвятить себя воспитанию дочери.
Он поразился ходу собственных мыслей. Неужели он стал судить почти как лорд Дансфорд? Ирвин тут же отогнал от себя неприятные воспоминания об отце Батисты.
Граф долго нежился в ванне и запоздал, провозившись с вечерним туалетом. Когда он наконец был готов спуститься к ужину, Батисты уже не было в се спальне. Она спустилась вниз, не дождавшись его.
Ирвин нашел Батисту в гостиной. Она сидела на софе рядом с виконтом, и они о чем-то увлеченно разговаривали. Графу не понравилась их слишком оживленная, на его взгляд, беседа. Он неожиданно почувствовал приступ гнева и сам удивился этому.
«Быстро же она привыкает к высшему обществу», – подумал он.
Граф подошел к ним поближе. Батиста взглянула на него, и выражение ее глаз внушило ему опасения другого рода. Судя по ее виду, эта девочка, кажется, влюбилась в него.
Батиста вскочила с софы и поспешила ему навстречу.
– Я все ждала и ждала вас, – сказала она, – а потом решила, что вы спустились без меня.
– Простите, что опоздал, – извинится граф. – В следующий раз пошлите служанку справиться обо мне у моего камердинера, моя милая племянница.
– Я не подумала об этом, – сказала она простодушно. – Но теперь-то вы здесь. А вечером мы будем танцевать. У меня прямо дух захватывает, когда я думаю об этом. Я еще в жизни так не веселилась!
Батиста словно забыла, что они не одни в комнате, и смотрела только на графа.
– Вы потанцуете со мной? Пожалуйста… обещайте, что потанцуете!
– Ни в коем случае! – сказал граф серьезно. – Я только сопровождаю вас в качестве родственника. Весь вечер я буду сидеть вместе с почтенными родителями и смотреть, как развлекается молодежь, и вспоминать «старое доброе время».
Батиста засмеялась.
– Не думай, что на вечере будет так уж скучно, Ирвин, – успокоил его виконт. – Ты встретишь там немало старых друзей. Моя кузина надеется даже, что на бал заглянет сама императрица.
– Императрица?
Девушка была потрясена.
– Думаю, вас уже обучили королевскому реверансу? – справился виконт. – Но не стоит забывать, что, поскольку Ее Величество особа не совсем королевских кровей, ее следует приветствовать более глубоким реверансом.
Он говорил с явной иронией, но добродушная улыбка не сходила с его лица.
– Не разрушай ее иллюзий, – посоветовал граф. Батиста и так уже чувствует фальшь во всем происходящем, словно мы все актеры на сцене. Еще хуже, если она поймет, что скрывается за показным блеском и светской мишурой.
– Мы непременно поможем ей остаться при своих иллюзиях, согласился виконт.
Ужин прошел для Батисты на удивление интересно. Прежде она считала, что ужинать наедине с графом гораздо приятней, но разговоры двух друзей позабавили ее. Они поддразнивали друга, старались перещеголять один другого в остроумии.
Виконт расточал ей комплименты, но Батиста не принимала их всерьез, они, как все остальное в нем, казались ей наигранными. Она украдкой бросала взгляды в сторону графа. И он все больше убеждался, что ни сам виконт, ни его комплименты ничего не значат для нее.
Они прибыли в ярко освещенный особняк графини, где вместо «маленького домашнего праздника», обещанного виконтом, их ждал настоящий большой прием.
Батиста слегка волновалась. Она не отходила от графа ни на шаг, и он хорошо понимал ее состояние. Однако хорошие манеры и очаровательная внешность Батисты расположили к ней дам, которым ее представили.
Граф поначалу опасался, что кто-нибудь из гостей мог знать возраст его настоящих племянников и заподозрить неладное. Но его сестры никогда не были во Франции, да и не сходились слишком близко с французами на приемах в посольстве и на других балах и вечерах. Сначала ему было немного не по себе, но, оглядев залу, он не заметил среди гостей англичан и облегченно вздохнул.
Батиста пользовалась несомненным успехом. Хозяйка дома представила ее нескольким молодым людям. Граф ужаснулся при мысли, что Батиста, наверное, не умеет танцевать. Но все его опасения были необоснованны, он вскоре увидел, что она кружится в вальсе. Танцевала она бесподобно. Несомненно, что и это ее умение также тщательно скрывалось от отца. Граф был доволен, что им удалось расстроить ужасные планы ее отца и уберечь Батисту от дома покаяния, тем самым дав ей возможность «грешить».
«Зато теперь отцу есть за что наказывать дочь», – подумал граф.
Он снова вспомнил, что завтра ему предстоит встреча с леди Дансфорд, точнее, с Мари-Луизой, любовницей герцога де Граммона.
Однако эти мысли здесь, среди шумного праздника, были неуместны.
Граф встретил немало старых знакомых, которые были рады снова видеть его. Графиня представила его некоторым государственным деятелям. Такие знакомства были для графа как нельзя кстати. Благодаря им задача, поставленная перед ним премьер-министром, могла довольно легко разрешиться. Ему было о чем расспросить своих новых знакомых.
Граф как раз разговаривал с одним из видных членов палаты депутатов, когда заметил возле себя «племянницу».
Он прервал свою беседу и обратился к ней:
– В чем дело, Батиста?
Она нерешительно взглянула на его собеседника и тихо, так, чтобы ее расслышал только граф, попросила:
– Пожалуйста… потанцуйте со мной, милорд. Своим отказом… вы расстроите мне весь вечер.
Граф улыбнулся.
– Хорошо, – согласился он. – Но поверьте, я покажусь вам слишком сырым поле ваших предыдущих партнеров.
Ее сияющий взгляд уверил его в обратном.
Заиграли один из романтических вальсов Оффенбаха. Граф обнял Батисту за талию и вывел в центр зала. Он отметил, что она легка как пушинка. Девушке очень легко давались все движения, она прекрасно следовала ему в танце.
– Неужели вас учил танцевать отец? Мне трудно в это поверить, – подшучивал граф.
– Папа считал, что танцевать, петь и играть в карты – смертные грехи.
– Тогда кто научил вас так хорошо танцевать?
– Мы с мамой часто танцевали вдвоем, когда папа выезжал верхом, – объясняла Батиста. – Потом мама уехала, и я иногда танцевала одна. Изредка мне удавалось уговорить мисс Каннингем потанцевать со мной.
– Я рад, что вам не придется подпирать стенку, – сказал граф. Вы прекрасно танцуете.
– Я раньше не танцевала с мужчинами, с мамой… все по-другому, – посетовала Батиста. – Я даже не представляла себе, какое это удовольствие.
Граф уловил в ее голосе нотку явного восхищения.
– Вы, как я посмотрю, пользуетесь здесь большим успехом, – сказал он. – Вы даже не отдохнули как следует после нашей долгой, утомительной и весьма волнующей поездки. Думаю, нам стоит пораньше вернуться домой.
Граф вдруг почувствовал, что не имеет ни малейшего желания ехать на вечер с виконтом. Он наперед знал, что будет у Ля Пайвы, да и у Ля Кастиглион. А танец с Батистой заключал в себе необъяснимое и неожиданное очарование.
Музыка смолкла, и девушка быстро попросила:
– Не уходите… пожалуйста. Позвольте мне еще побыть с вами, милорд. Вы танцуете гораздо лучше всех других моих партнеров.
– Боюсь, если я останусь на второй танец, – сказал он тихо, – это вызовет ненужные подозрения. Подумайте, мадемуазель, ну какая девушка станет танцевать со своим дядей, когда вокруг столько молодых людей, покоренных ее красотой?
– Они говорили мне всякие глупости. Все они такие фальшивые, – насмешливо фыркнула Батиста. – Я, кажется, придумала!
– Что же? – спросил граф.
– Давайте… мы с вами поедем куда-нибудь, где можно потанцевать вдвоем. Один из моих партнеров рассказывал мне о танцевальном зале под открытым небом. Он говорил, что там очень мило.
– Ради Бога, Батиста… – начал было граф, но ее умоляющий взгляд заставил его изменить свое решение.
В конце концов завтра он уже встретится с ее матерью, и после этого Батиста, возможно, навсегда исчезнет из его жизни. Что ему стоило доставить ей такую радость?
– Ну что… мы поедем туда? Пожалуйста, обещайте, – прошептала Батиста.
– Так и быть. Хотя с моей стороны это большая глупость, – сказал он, чтобы не уронить своего достоинства. – Я обо всем позабочусь. Ждите меня в холле. Я спущусь к вам через каких-нибудь пять минут.
Батиста просияла от счастья. К ней подошла хозяйка дома.
– Один молодой человек сгорает от желания познакомиться с вами, мадемуазель. Позвольте представить вам…
Граф не дослушал имени очередного кавалера Батисты. Он отправился в танцевальный зал искать виконта. Пьер де Дижон в компании двух джентльменов пил шампанское.
– Мы как раз говорили, – обратился он к графу, – какой фурор произвела здесь твоя племянница. Уверен, завтра у нее, да и у тебя, от приглашений отбоя не будет.
– Спасибо, – поблагодарил граф. – Но я пришел сказать, что собираюсь отвезти Батисту домой. Потом я присоединюсь к тебе.
– Мне поехать с тобой? – предложил виконт.
– Нет, зачем же! – ответил граф. – Поезжай прямиком на празднество к Ля Кастиглион. Там и увидимся.
– Хорошо, – согласился виконт. – Оттуда съездим к Ля Паиве. К тому же я хотел отвезти тебя в новый Maison de Plaisance [6]6
Дом удовольствий ( фр.).
[Закрыть], но это оставим на завтра.
Граф ничего не ответил. Он вежливо улыбнулся джентльменам и удалился.
Батиста, как он и думал, ждала его внизу. Увидев графа, она засияла от радости и поспешила ему навстречу. Вокруг было много людей, и Батиста предусмотрительно ничего не говорила. Она благоразумно ждала, пока они останутся одни.
Экипаж виконта уже ждал их у подъезда. Они вышли, сели в него, и только тогда Батиста позволила себе взять графа за руку и сказать, чуть дыша от волнения:
– Как чудесно! Париж в тысячу раз лучше, когда глядишь на него вместе с вами!
В три часа ночи граф ложился спать.
«Моему поведению нет оправдания, такого нельзя было допускать!» – отчитывал он себя.
В то же время он признавал, что этот чудеснейший вечер навсегда останется в его сердце, а все потому, что восторг Батисты и ее способность видеть во всем сказку передались и ему.
Они поехали в самый приличный танцевальный зал, который располагался на Елисейских полях прямо под открытым небом. Там они танцевали польку под деревьями, и над ними в небе горели яркие звезды. Газовые фонари освещали все вокруг. Хрупкие девушки в простеньких, но изящных платьях и шляпках с цветами понравились Батисте гораздо больше, чем светские дамы в прежних пышных нарядах. Девушки танцевали очень легко и свободно, их юбки развевались, в их танце было столько жизни, простоты и веселья.
Граф, к своему удивлению, не был ни раздражен, ни пресыщен этим незатейливым времяпрепровождением. Он смотрел на все глазами Батисты, все радовало и развлекало его. Батиста была прекрасна, ради одного этого стоило привести ее в это пусть и не самое лучшее, но уж никак не дурное место. И танцующие пары, и сама ночь – все дышало каким-то необыкновенным очарованием, которого он еще никогда не испытывал на светских балах и приемах.
Экипаж виконта они давно отпустили, а сами поехали в открытой наемной коляске. Батиста придвинулась к графу и склонила голову ему на плечо.
– Как было прекрасно… как прекрасно! – вздохнула она. – Только вы один могли понять, как мне хотелось увидеть такой Париж, такой радостный, где все люди… счастливы.
Она сидела так близко, что граф машинально обнял ее. Ему казалось, что Батиста не чувствовала в нем мужчину, для нее он был всего-навсего добрым, понимающим другом, человеком, в трудную для нее минуту протянувшим руку помощи.
«Она еще так молода, – подумал граф. – Очень жаль, если с возрастом Батиста утратит свою непосредственность».
До дома виконта было совсем близко.
Они прошли в гостиную, где слуги приготовили им легкие закуски и напитки.
– Я навсегда запомню этот вечер, – сказала Батиста.
– Так где вам понравилось больше? На балу, где мы были сначала, или в танцевальном зале? – спросил граф.
– Это нетрудный вопрос, милорд. Конечно, в танцевальном зале. Ведь там я была с вами, – искренне ответила девушка. – А на балу я то и дело смотрела, где вы и с кем разговариваете, и не слышала половину реплик своих партнеров.
– Вам не следует думать обо мне! – вырвалось у графа. – Видите ли, дорогая Батиста, я помог вам в беде, я спас вас, но скоро вы окажетесь под опекой своей матери, она будет заботиться о вас, а я вам буду не нужен.
Батиста ничего не отвечала, она молча напряженно смотрела на него. Он никогда раньше не видел такого тоскливого выражения ее глаз.
– А что если… мама не захочет принять меня? – спросила она наконец.
– Сейчас нет смысла обсуждать это. Я еще даже не встречался с вашей матерью. После разговора с ней станет известно. Но я уверен, узнав о вашей ужасной жизни с отцом, о том, что было с вами после ее отъезда, она непременно оставит вас у себя и позаботится о вас.
Снова воцарилось молчание. Потом Батиста нерешительно спросила:
– А после того как я перееду к маме, я больше… не смогу видеть вас?
– Этого я не говорил, – ответил граф. – Но как вы сами понимаете, Батиста, я вскоре вернусь в Англию. А вы, я думаю, не будете лишний раз испытывать судьбу и ездить туда.
Девушка какое-то мгновение колебалась, но потом решилась:
– Я знаю, чего хочу больше всего… Я хочу остаться с вами, – выпалила она. – И чтобы всегда было так же хорошо, как сегодня. Вам ведь тоже было хорошо, милорд! Я знаю, вы не притворялись!
Граф удивленно посмотрел на нее:
– Почему вы так считаете?
– Иногда в разговоре со мной вы произносите слова, просто чтобы сделать мне приятное, но вы говорите… не от чистого сердца, потому и получается не совсем искренне. А сегодня вечером вы были по-настоящему счастливы, как и я… Наверно, больше уже… никогда нам… не будет так хорошо.
Граф заметил, что их разговор зашел слишком далеко, а это не предвещало ничего хорошего.
– Идите спать, Батиста, – вздохнул он. – Зачем расстраивать себя и портить такой чудный вечер грустными мыслями о том, что даже не имеет места быть. Вспомните, как вы веселились совсем недавно. Идите спать. И пусть вам приснится, что вы вновь танцуете польку.
– Танцую с вами, – прошептала Батиста.
Она даже не думала ослушаться графа и собралась уходить. Напоследок девушка приблизилась к нему. Ирвин протянул ей руку, и она сжала ее в своих ладошках.
– Спокойной ночи, – сказала она. – Спасибо… Я благодарю вас от всего сердца.
Батиста сделала реверанс, склонилась к его руке и поцеловала ее. Граф понял, почему она это сделала; Батиста вспомнила, как он поцеловал ее руку, когда она спасла ему жизнь.
