Текст книги "Похищенное сердце"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Трудный вопрос, – ответил майор Джексон. – Что бы я сейчас ни сказал, покажется грубым или по крайней мере не удовлетворит вас. Давайте забудем об этом и займемся нашими делами.
Ей показалось, что он старается отвлечь ее внимание, хотя она точно не знала, от чего именно.
– Очень хорошо, – ответила она.
– Операция «Макс Мэнтон» будет гораздо труднее всего того, что вы делали до сих пор. Макс Мэнтон – знаменитый писатель и к тому же очень умный и образованный молодой человек.
– А я думала, что он старый или по крайней мере средних лет, – перебила его Аманда.
– Старый Макс Мэнтон, его отец, – известный коллекционер картин, которые он покупал еще до того, как их авторы стали знаменитыми.
Он унаследовал несколько нефтяных промыслов. К тому же все, что Он покупал, очень быстро начинало дорожать.
Его жена – англичанка, привлекательная, хорошо воспитанная и довольно скупая. Нас интересует их сын.
Молодой Макс Мэнтон не пожелал, чтобы его называли Макс Мэнтон-младший. Он заявил, что это заставило бы его чувствовать себя наследником отца, а у него совершенно другие склонности.
Его отец преклоняется перед ним. Когда он написал пьесу, о которой вы, должно быть, слышали, старик поставил ее, вложив в это немалые деньги.
– И потерял их?
Майор Джексон покачал головой.
– Нет, интуиция и здесь не подвела его. Все острые моменты пьесы, язвительность, с которой его сын нападал на правительство, конгресс и даже на президента – короче, на все, что в Америке считается почти святыней, – все это имело ошеломляющий успех. Пьесу ругали, поносили, писали, что она должна быть запрещена. Но она шла на сцене довольно долго и даже принесла немало пользы.
– Как вы думаете, предполагал ли Макс Мэнтон, что она принесет пользу?
– Не знаю. Мне рассказывали о молодом человеке самые разные вещи. Я никогда его не видел, хотя и знаком с его отцом, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я счел за лучшее не связываться с ним лично.
– Да, конечно, – согласилась Аманда.
– Скорее всего это тяжелый и жестокий человек. Я считаю, что он более чем кто-либо другой повинен в банкротстве фирмы вашего отца. Он был самым крупным акционером, и, если бы он пошел навстречу вашему отцу, это решающим образом повлияло бы на других акционеров. Так как он совершенно непредсказуем, справиться с ним будет непросто.
– Я не боюсь его! Каков ваш план?
– Конечно, но если что-нибудь пойдет не так, пощады от Макса Мэнтона не ждите.
– Я и не стану просить его о ней, – спокойно ответила Аманда.
Майор Джексон молча, внимательно разглядывал ее.
– Возможно, я совершаю ошибку, – задумчиво произнес он как бы про себя. – Возможно, было бы лучше подождать, пока поправится Вернон. Я разработал свой план в расчете на него, а не на вас.
– Но вы считали, что я способна с ним справиться, не так ли? – спросила Аманда.
– Это правда. Я всегда чувствовал, что с одним Верноном с Максом Мэнтоном не совладать. Нет смысла бросаться на него очертя голову. Если мы потерпим поражение, то не только не отомстим ему, но наоборот – он сможет рассчитаться с нами.
– Двадцать пять тысяч фунтов – это большие деньги, – сказала Аманда.
– Знаю, – кивнул майор, – а Макс Мэнтон, хотите верьте, хотите нет, очень аккуратно обращается со своими деньгами. Он никогда ни во что не вкладывал много, разве что во что-то особенное.
– Что же он хочет?
– Не знаю. Это вам и предстоит узнать.
Аманда отодвинула кофейную чашку.
– Это сбивает с толку. Я думала, что вы знаете все обо всех. В случае с Дональдом Грейсоном вы даже знали, какие таблетки он принимает, на какой диете сидит. И когда я забралась в апартаменты синьора Лоренцо, у меня было впечатление, что я уже была там раньше. Все было в точности так, как вы описали.
– Очень хорошие люди помогают мне, – скромно произнес майор Джексон. – Макс Мэнтон – совсем другое дело.
– Почему?
– Потому что последние шесть месяцев он писал новую пьесу и жил уединенно. Его друзья – все очень преданные и верные, а слуги у него – китайцы. Он привозит их из Китая, думаю, именно потому, что не хочет, чтобы о нем сплетничали. Французы и итальянцы за небольшое вознаграждение расскажут вам немало интересного о человеке, на которого они работают!
– Но я не понимаю, почему вы хотели, чтобы именно я, а не Вернон, выполнила эту работу.
– Вы очень умная молодая женщина.
– А Макс Мэнтон интересуется женщинами?
– Во всяком случае, сейчас у него есть любовница.
– Хорошо, что он нормальный. А знаете, меня начинает интересовать мистер Макс Мэнтон. Он по крайней мере оригинален. В мире слишком много людей ординарных и скучных. За исключением вас, – добавила Аманда.
Джексон, улыбнувшись, спросил:
– Неужели вам недостаточно волнений в той жизни, которую вы ведете? Согласитесь, она весьма необычна для женщины вашего возраста.
– И я за нее, конечно, должна поблагодарить вас!
– Интересно, – проговорил Джексон, – поблагодарите ли вы меня по окончании работы?
– Что вы имеете в виду?
– Если все пройдет хорошо, это будет ваше последнее дело. Мы сможем выполнить почти все, о чем в самом начале просил Вернон. Для вас возможны два варианта. Первый – вы можете провалиться и тогда, несомненно, получите тюремный срок. Второй – вы можете почувствовать вкус к приключениям, к жизни необычной, как вы выразились. Способны ли вы будете вернуться к тому существованию, которое вели раньше?
Он говорил так серьезно, что Аманда невольно ответила ему тем же:
– Странно, но этим утром я думала именно об этом. Было еще очень рано, а залив был так прекрасен!
– Вы подумали, что весь этот риск был лишним и бесполезным. Чего же вам хотелось? – продолжил за нее Джексон.
Вздрогнув, Аманда взглянула на него.
– Как вы узнали?
– Я могу точно сказать, о чем вы думали, – ответил майор Джексон. – Вы думали, что хотите любить и быть любимой. – Голос у него стал глубоким и негромким.
Аманда смотрела на него, как загипнотизированная. Но затем ее удивление сменилось внезапным приступом ярости. Она не хотела, чтобы он знал, о чем она думает. Ей хотелось иметь в душе место, куда закрыт доступ посторонним.
– Вы ошибаетесь, – холодно отрезала она. – Я думала о том, как было бы жаль, если бы мы с Верноном не испытали никаких волнений до конца жизни.
Уже произнося эти слова, она видела, насколько неубедительна для Джексона ее ложь.
Уголок его рта стал заметно подергиваться, он бросил на нее странно проницательный взгляд.
– Конечно! Как я мог вообразить, что вы думали о чем-то еще, – спокойно согласился он.
Аманда поняла, что он смеется над ней, и возненавидела его, потому что ей хотелось ненавидеть его с того самого момента, как она сюда приехала.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Майор Джексон достал сигарету из фарфоровой сигаретницы и щелкнул золотой зажигалкой. Сквозь облачко дыма, окутавшее его лицо, он проговорил:
– Не стоит ненавидеть меня. Я на вашей стороне.
Аманда почувствовала, как кровь приливает у нее к щекам.
– Чт… что вы им… имеете в виду? – запинаясь, выдавила она из себя после минутной паузы.
– Нам нет смысла обманывать друг друга. Я не читаю мысли, и я не ясновидящий. Если хотите, я просто чувствителен к реакции других людей. Прежде чем мы познакомились, я уже знал, что вы не любите меня за то, что Вернон восхищается мной и доверяет мне. Вы ненавидели все, что он вам обо мне говорил, а теперь, встретившись со мной лично, вы ненавидите меня.
Аманда подошла к окну и выглянула в залитый солнцем сад.
– Хорошо, – сказала она, не оборачиваясь, – то, что вы сказали, до определенной степени верно. И что же делать?
– Ничего. Но какую бы операцию мы ни планировали, при подобных отношениях она обречена на провал.
Аманда понимала, что это очень похоже на шантаж: любите меня или я не стану ничего организовывать, ничего планировать для вас.
Как никогда прежде, ей захотелось бросить ему вызов, попросить отвезти ее обратно в Ниццу и отыскать Вернона. Но внезапно она представила себе людей, которые пострадают в таком случае. Старую миссис Каретерс, которая потеряла все свои сбережения, доверив их компании Аркрайта; братьев Глисон, более двадцати лет копивших деньги, чтобы открыть табачную лавочку; старого доктора Лоренса, мечтавшего после ухода на пенсию купить себе коттедж в Шотландии.
Все они и еще с полдюжины других должны были получить назад свои деньги. И добыть эти деньги нужно было в этом последнем деле.
Аманда медленно повернулась к мужчине в каталке. Он лежал, откинувшись на подушки, зажав в пальцах сигарету, полуприкрыв глаза.
В его облике было нечто зловещее, и она вновь подумала, что у него лицо человека, от которого не дождешься пощады.
– Почему вы все это делаете для нас? – резко спросила Аманда.
– Я ждал этого вопроса. Отвечу вам совершенно откровенно. Мне нравится ваш брат. Я очень люблю его. Когда я узнал о самоубийстве его отца и вашем финансовом крахе, мне захотелось ему помочь. Вернон – физически сильный и молодой человек. Я подумал, что он легко сможет ограбить своих обидчиков, и это будет только справедливо. Я не предполагал вовлекать в дело вас.
– Неужели, зная Вернона, вы и вправду верили, что он сможет один, не посвящая никого в это дело, провернуть всю операцию?
Майор Джексон кивнул:
– Вы умнее, чем я полагал. Сначала я не понимал, что Вернону нужен кто-то, на кого он может положиться. Я думал, что он надеется на меня и этого достаточно.
– Конечно! Вы для него все равно что Господь Бог или, во всяком случае, человек, который может добиться невозможного.
– По правде говоря, сначала это не приходило мне в голову. Потом Вернон пришел ко мне и стал рассказывать о том, какую роль вы должны будете играть в каждой операции. Я стал понимать…
– Итак, мы оба запутались в паутине, – закончила Аманда.
– Вы так считаете?
Аманда вспыхнула, устыдившись своей резкости.
– Мы оба очень благодарны вам, но мне было тяжело чувствовать, что я почти не принадлежу себе, что мной управляют на расстоянии.
– Вы удивили меня, – спокойно заметил Джексон. – Вы совсем не похожи на ту девушку, которую я ожидал увидеть.
Раньше я видел вас всего несколько секунд в вашей квартире, а это время я был под действием сильных обезболивающих. В таком состоянии все искажается. То, что я должен был делать для вас и Вернона, пошло на пользу моему здоровью.
Я не мог спать, но я выкинул все транквилизаторы, лежал с открытыми глазами и разрабатывал каждую операцию, шаг за шагом, прокручивая все в голове тысячу раз.
Думаю, что именно поэтому я стал поправляться быстрее, чем ожидали врачи.
Он помолчал, посмотрел на Аманду и, усмехнувшись, добавил:
– Видите, и я должен уплатить долги.
Аманда улыбнулась, ее гнев и враждебность улетучились.
– Чем же я вас удивила на этот раз? – спросила она.
– Во-первых, вы оказались гораздо красивее, чем я ожидал.
– Вернон говорил, что вы не слишком высокого мнения о женщинах.
– Это не совсем так. Я им не доверяю, а это совсем другое дело!
– Но вы же вынуждены были доверять мне, – заметила Аманда.
Джексон кивнул.
– После первого дела, которое Вернон провернул в одиночку, я понял, что вы необходимы ему, – сказал он, – к тому же разработать план операции с участием двух человек проще. Вспомните, в детективных романах всегда оказывается, что соучастники – самый уязвимый момент, когда речь идет о преступлении.
– И именно поэтому мне было разрешено вступить в магический круг, – саркастически бросила Аманда.
– Более того, вы практически все взяли на себя. Интересно, Вернон не сердится на вас?
– В этом последнем деле ему очень хотелось самому перепрыгнуть с балкона на балкон. Но даже если бы не его нога, я сомневаюсь, что он смог бы проделать все, что было нужно. Прыгать должна была именно я, какие бы указания вы ни давали Вернону.
Джексон оценивающе смерил ее взглядом.
– Вы знаете условия, на которых я работаю: беспрекословное подчинение всему, что я предлагаю, импровизация допускается только в самом крайнем случае.
– Мне это известно, но я знаю Вернона гораздо лучше, чем вы.
– Едва ли он справился бы лучше, чем вы, – задумчиво произнес майор Джексон.
– Врач сказал, что необходимо оставить гипс еще на два-три дня, – заметила Аманда.
Майор кивнул, но вряд ли обратил на слова девушки особое внимание. Она отошла от окна и села рядом с ним.
– Вы знаете, что я готова сделать все, что вы от меня потребуете.
– Я разработал план, но не уверен, что он выполним.
– У меня ощущение, – медленно проговорила Аманда, – что в деле Макса Мэнтона ваш план в большей степени рассчитан на женщину, чем на мужчину.
– И снова вы правы, – сказал майор Джексон. – Так, может, приступим к делу? – Он протянул ей руку, смуглую, с длинными холеными пальцами. На мгновение девушка замешкалась. У нее было чувство, что ей нельзя прикасаться к нему. Это было смешно. Она заставила себя протянуть ему руку в ответ. Его рука была почти холодна, но Аманда почувствовала силу рукопожатия.
Казалось, между ними возникло что-то вроде электрического разряда. Их взгляды встретились. Темно-серые глаза Джексона пристально разглядывали ее лицо.
Она заставила себя не опустить взгляд, в глубине души чувствуя страх и необъяснимое желание уйти.
– Не надо сопротивляться, – очень мягко проговорил майор Джексон.
– Я больше не… не буду, – выговорила Аманду, помня, что Вернон просил ее об этом. Впрочем, у нее не было другого выхода.
– Вы слишком хороши для такого рода дел, – сказал он едва слышно.
Внезапно девушка насторожилась. Вдруг он выжмет из нее все, а потом изменит план, оставив Вернона беззащитным.
– Нет, пожалуйста, я хочу работать с вами, правда! – Она невольно сжала его пальцы в своих и увидела, что выражение его лица изменилось, уголки губ тронула легкая улыбка.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена.
Ее страхи улетучились так же, как ее злость, по крайней мере в это мгновение.
– Вы должны даже сильнее полюбить меня!
Это замечание не требовало ответа, но Аманда внезапно почувствовала, что краснеет. Поспешно вырвав руку и закрыв глаза, она почувствовала себя сбитой с толку и смущенной.
И тут же услышала его смех, тихий, почти нежный.
– Я жестоко дразню вас, – сказал он.
Аманда так удивилась, что невольно взглянула на него и подумала, что нелепо было так пугаться. Джексон дружелюбно улыбался.
На мгновение их взгляды снова встретились, и ей представилось, что они оба отложили в сторону оружие.
– Операция Макс Мэнтон, – произнес майор Джексон. – Ну, посмотрим наши планы?
На следующий день человек, сидевший в тени деревьев у себя в саду, услышал звук вертолета.
Сдвинув брови, он посмотрел в небо. Это отвлекло его и сильно разозлило.
Он давно понял, что может писать только в абсолютной тишине. Нью-Йорк, Лондон, Париж – все они с их кошмарным шумом не только не дают ему написать буквально ни слова, но даже мешают просто сформулировать мысль.
Он сменил много мест: остров в Карибском море, виллу на Капри, джунгли и даже яхту, кочевавшую из порта в порт в поисках желанного уединения.
Но какие-то места казались недостаточно цивилизованными, в других докучали пронзительные крики птиц или досаждали испуганные животные, его беспокоили гудение водопроводных труб, скрип половиц или дверей.
Тишина стала его пунктиком, и наконец Макс Мэнтон решил, что обрел ее на многолюдном Лазурном берегу. Как он говорил друзьям, нигде в мире он не встречал такой высокой культуры в отношении еды. И что еще важнее, ему очень подходил климат.
Сделав свой выбор, Макс Мэнтон вложил миллионы, чтобы превратить виллу в совершенное жилище.
Американский водопровод, сад, распланированный лучшими английскими садовниками, бассейн, спроектированный и построенный итальянцами, слуги, вывезенные из Китая и говорившие на непонятном для окружающих языке.
Его вторая пьеса рассказывала о Франции, и он прекрасно понимал, сколько людей с тревогой ждет, какие тайны он раскроет миру на этот раз.
Особенно навязчиво пытались проникнуть в его жизнь журналисты. Спасаясь от них, он окружил виллу десятифутовым каменным забором, сверху которого шла колючая проволока под током.
Слугам были даны строжайшие указания не впускать никого, кроме специально приглашенных.
Однако все эти меры лишь раздували интерес к его персоне.
Пресса упоминала о его появлении в Париже или в других городах Европы сразу же вслед за сообщениями о членах королевских семей. В газетах описывали его одежду, его машины, его самолеты.
Но сейчас на лице Макса Мэнтона было выражение человека, разгневанного неприятным сюрпризом.
– Черт бы побрал эти идиотские вертолеты! – раздраженно выкрикнул он и с ужасом убедился, что вертолет летит над кипарисами, которые росли по периметру его сада.
Вертолет летел так низко, что Макс Мэнтон заподозрил присутствие какого-то газетного фотографа. Подобное однажды уже случалось.
Взбешенный, он встал и, укрываясь в тени цветущего кустарника, быстро направился к летнему домику в другой стороне сада.
Прямо напротив того места, где он только что сидел, располагалась лужайка с мягкой зеленой травой, где он иногда играл в крокет с друзьями.
Вертолет завис прямо над его головой, и Макс Мэнтон заставил себя остаться под крышей летнего домика, изнемогая от бессильной ярости.
Он уже представлял, как позвонит в полицию, консулу, и если вертолет принадлежит газете, они у него получат!
К его удивлению, дверь вертолета открылась, и невероятно, но Макс Мэнтон увидел, что из вертолета спускают женщину.
В первое мгновение он подумал, что это сон, но потом, забыв об осторожности, бросился, чтобы помочь женщине спуститься на землю. Но когда он подбежал, женщина, вернее девушка, уже лежала на траве.
Вертолет взмыл вверх и на полной скорости скрылся из глаз.
– Что вы здесь делаете? Какого черта! – закричал Макс Мэнтон, прежде чем понял, что это выглядит смешно.
Взглянув на девушку, он с ужасом подумал, что та совершенно обнажена, и только потом увидел на ней малюсенькое шелковое бикини телесного цвета.
Она была очень красива и светловолоса. Веревка, на которой ее спускали, оставила на теле красные полосы.
В ней было что-то нежное и беззащитное. На секунду Мэнтон подумал, что она мертва, и невольно опустился перед ней на колени, отбросив свой первый порыв позвонить в полицию.
Она была жива, только на мгновение потеряла сознание. Мэнтон нащупал пульс, но, когда он отпустил ее руку, она безвольно упала. В его голове мелькнула мысль, что девушку опоили наркотиками.
– Черт возьми, что мне с ней делать?
Мэнтон встал с колен, намереваясь позвать кого-нибудь на помощь. Девушка застонала и тихо прошептала:
– Нет, пожалуйста, прошу вас, не надо!
Макс Мэнтон снова опустился перед ней на колени.
– Кто вы? – спросил он. – Что вы здесь делаете? – Он говорил громким хриплым голосом. Утонченный Макс Мэнтон был сильно выбит из привычной колеи.
Мгновение спустя девушка открыла глаза. Очень большие и светло-голубые, они смотрели на него невидящим взором, пока едва слышно она не спросила:
– Где я? Что вы со мной делаете?
– Я ничего не делаю, – резко ответил Макс Мэнтон. – Я хотел бы знать, кто вы такая. Как вы посмели вторгнуться в мой сад? Не угодно ли вам убраться отсюда немедленно?
– Ваш сад? – пробормотала девушка.
Она попыталась приподняться на руке, откинув со лба волосы.
– Ваш сад? Но где я?
– Вы прекрасно все знаете. Это трюк газетчиков и притом весьма глупый. Если вы воображаете, что я отправлю вас в Ниццу на машине, вы глубоко ошибаетесь. Вам придется идти пешком.
Она смотрела на него снизу вверх, явно не понимая, о чем он говорит.
– Что случилось? – испуганно спросила она. – Они связали меня, но больше я ничего не помню.
– Кто вас связал? – грубо спросил Мэнтон.
– Я не знаю, – жалобно ответила она. – Какие-то мужчины…
– Но это же смешно! Над моим садом кружит вертолет, крайне мешает мне. Вы что, надеетесь таким образом взять у меня интервью? Так это вам не удастся! Вы уйдете сами или мне позвать кого-нибудь, чтобы вас вышвырнули отсюда?
Он сделал вид, что идет к дому, и даже прошел пару шагов, но слегка запинающийся голос за спиной остановил его:
– Пожалуйста… мне нехорошо… я теряю сознание…
Мэнтон невольно оглянулся. Девушка и вправду была очень бледна.
Он раздраженно подошел к столу, где стоял поднос с напитками, налил в стакан немного домашнего лимонада и вернулся к девушке. Она лежала, закрыв глаза.
– Вот, пейте! – приказал он.
Она не откликнулась, не сделала попытки взять у него стакан. Ему пришлось наклониться над ней и, одной рукой приподняв ее голову, другой поднести стакан к губам. Она выпила чуть-чуть и снова попыталась сесть.
– Спасибо, – произнесла она. – Теперь расскажите мне, что случилось? Мне так неудобно… Где я?
– Это мой сад, а я Макс Мэнтон, как вы прекрасно знаете.
– Макс Мэнтон, – медленно повторила она. – Я вас не знаю… Разве мы встречались?
– Совершенно уверен, что не встречались, и не знаю, зачем вы проделали такой трюк, чтобы встретиться. А теперь, мисс, не знаю, как вас там, может быть, вы уйдете?
– Меня… зовут… как меня зовут? – Это был крик полнейшего отчаяния. – Меня зовут, – повторила она. – Я же сказала вам, что я не знаю.
– Но это смешно! Вы должны знать.
– Я не знаю, – жалобно повторила она. – Я не могу вспомнить свое имя. Я… не могу… вспомнить его. – Она бормотала, как испуганный ребенок, положив маленькую белую ручку на рукав его пиджака. – У меня должно быть имя. Должно быть.
– У вас, несомненно, шок. Вероятно, когда вас спускали на веревке с вертолета, вы сильно ударились о землю и потеряли сознание. Успокойтесь, расслабьтесь. Выпейте еще. Нужно развязать веревку, она врезалась вам в тело, – неожиданно заботливо проговорил Мэнтон.
Он вернулся к столу, налил бренди в рюмку и подал ей. Незнакомка села и закрыла лицо руками.
– Выпейте! – отрывисто произнес он.
Девушка опустила руки. Ее глаза были испуганы и широко открыты.
– Кто я? Кто я? Я должна вспомнить.
– Конечно, вы вспомните. А пока выпейте, это поможет вам прийти в себя.
Она взяла рюмку, пригубила и вздрогнула всем телом.
– Ненавижу бренди, – всхлипнула она. – Я должна вспомнить, кто я такая, но я не могу. Кто ненавидит бренди? – вот в чем вопрос.
– Что ж, это очень печально, – произнес Макс Мэнтон. – Думаю, лучше всего позвонить в полицию. Там быстро установят, кто вы такая, и вернут вас к родителям или к тем людям, которые столь бесцеремонно обошлись с вами.
Девушка поднялась и стояла, покачиваясь, с веревкой вокруг талии.
– Да, звоните скорее. Я должна узнать, кто я.
Макс Мэнтон, поколебавшись немного, направился к дому. Вслед ему раздался чуть слышный вскрик:
– Нет, нет! Не вызывайте полицию! Пойдут разговоры! Только подумайте!
– Ну и что? – почти грубо осведомился Мэнтон.
– Я терпеть не могу всякие пересуды. Я стараюсь не привлекать к себе внимания.
Внезапно она почти закричала:
– Кто я? Почему, почему я стараюсь не привлекать к себе внимания?
Макс Мэнтон с сомнением смотрел на нее, прекрасно представляя газетные заголовки:
«Неизвестная девушка свалилась с неба прямо в сад Макса Мэнтона».
Ему уже слышалось жужжание сплетен, измышлений, насмешек, издевательский смех его ненавистников. Бог знает, как изощренно переврут эту историю. Его враги давно жаждали уличить его в оргиях определенного рода, а его друзья не настолько преданны ему, чтобы опровергнуть подобные измышления.
– Репутация… – прошептала девушка. – Что же делать?
– Во-первых, пойти в дом и одеться, – ответил ей Макс.
Девушка посмотрела так, будто только что осознала, что почти обнажена.
– Это бикини… – проговорила она. – Я никогда подобного не носила. Откуда оно на мне?.. И веревка?
Она постаралась избавиться от веревки вокруг талии, но ее руки были слишком слабы, и Макс помог ей. Он обратил внимание, что петля, охватившая ее талию, была сделана точно по ее размеру.
Это не случайно, подумал он, освобождая ее, и мимоходом заметил:
– Если я узнаю, что все это – чистейшей воды представление с вашей стороны, я выставлю вас за ворота.
– Нет, нет, нет, – взмолилась девушка. – Они могут поджидать меня там.
– И кто же эти «они»?
– Я не знаю. Я не знаю, кто я, почему я здесь, что произошло.
Все это прозвучало так жалко и бессмысленно, что ему не осталось ничего другого, как, поддерживая ее за талию, помочь дойти до дома.
В глубине души у него шевелилось подозрение, что все это подстроено его врагами. Его пьеса должна быть поставлена, он хотел, чтобы к ней отнеслись серьезно, а для этого ему не нужна была репутация плейбоя. В настоящий момент подобная репутация могла сильно навредить ему.
– Извините меня, извините меня, – шептала девушка, пока они поднимались на террасу. – Я вспомню свое имя… я должна вспомнить. Тогда я смогу вызвать свою машину.
– У вас есть машина?
– Да, «ситроен». Видите! Я что-то вспомнила.
– Какого цвета? – спросил Макс.
– Серого. Но я не помню, когда последний раз видела его.
Забрезжившая было в душе Макса надежда угасла: у миллионов людей были серые «ситроены».
– В последний раз вы видели его здесь, неподалеку от Ниццы?
– Неподалеку от Ниццы? Так мы во Франции? Я не знаю… почему я во Франции?
– Господи, помоги! – почти беззвучно воскликнул Макс.
Наконец они добрались до виллы, и он почти втащил ее в прохладную, изысканно обставленную комнату со стенами, обтянутыми шелковыми шпалерами, обитыми атласом диванами и картинами в золоченых рамах.
Он посадил девушку на стул и потянулся к звонку, но потом подумал, что будет сложно объяснить слугам ее появление.
Поднявшись наверх, он выбрал в своем платяном шкафу халат из белого крепа, отделанный бледно-зеленым атласом, с монограммой того же цвета на кармане. Вернувшись в комнату, он нашел незнакомку почти в той же позе, в какой он оставил ее.
Прижав пальцы ко лбу, она будто старалась сосредоточиться и казалась такой хрупкой и встревоженной, что Мэнтон невольно улыбнулся.
– Наденьте, – предложил он, – а затем я прикажу слугам сделать вам кофе: может быть, он поможет вам вспомнить, кто вы.
– Да, кофе – это прекрасно, – с благодарностью проговорила девушка. – У меня голова – словно ватная. Я помню, руки… мужчины поднимают меня, помню борьбу… затем ничего, совсем ничего, пока не увидела вас.
– Вы все вспомните, – постарался приободрить ее Макс Мэнтон, хотя сам не был в этом уверен.
Он дернул за шнурок висевшего над каминной полкой звонка, и несколько секунд спустя слуга-китаец в безукоризненно белой форме бесшумно проскользнул в полуоткрытую дверь и согнулся в поклоне.
– Кофе – черный и крепкий, – распорядился Макс Мэнтон, и китаец, поклонившись еще раз, исчез так же бесшумно, как появился.
– Вы курите? – спросил Мэнтон у девушки.
Она покачала головой.
– Нет. Думаю, что нет. Во всяком случае, я не хочу курить.
– Послушайте, – заговорил Мэнтон. – Вы не можете здесь оставаться. Когда вы сможете уйти?
– Не знаю. Я не помню, откуда я, и не знаю, куда мне нужно возвращаться.
– Но вертолет – вы должны помнить, как летели в нем.
– Я никогда не летала на вертолете!
– Вас спустили вниз на веревке, обвязанной вокруг талии, – криво усмехнувшись, проговорил Макс. – Вы должны это помнить.
– Но я не помню, – жалобно произнесла девушка. – О, мистер Маттью, вы должны мне поверить.
– Мэнтон, – поправил он ее. – Макс Мэнтон.
– Извините, мне показалось, вы сказали: «Маттью».
– Нет, Мэнтон.
– Я постараюсь запомнить, – попыталась пошутить незнакомка. – Пожалуйста, мистер Мэнтон, прошу вас, потерпите мое присутствие еще немного. Как только я вспомню, кто я такая, я сразу же уйду отсюда; но сейчас, если вы пошлете за кем-нибудь, чтобы выставить меня отсюда…
Максу Мэнтону показалось, что она чем-то сильно напугана.
– Чего вы боитесь? – спросил он.
– Не знаю, но «они», кто бы «они» ни были, пугают меня. Я не могу вспомнить, что они делали, как они выглядели. О господи, может, я схожу с ума?
– Конечно, нет, – постарался уверить ее Мэнтон. – Подобное иногда происходит с людьми. Однажды мой друг потерял память после несчастного случая на охоте. Ему потребовалось две недели, чтобы прийти в себя.
– Две недели! Но я не могу оставаться здесь так долго.
– Конечно, это просто немыслимо, – твердо заявил Макс Мэнтон, думая, что же ему вообще с ней делать? С этой бледной как мел девушкой, которая без сил полулежит на стуле в его лучшем халате.
– Совершенно немыслимо, – повторил он и тут же мысленно представил себе газетные заголовки, если прогонит ее.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Наконец оставшись одна в спальне с балконом, выходившим на море, Аманда встала с постели, на которой Макс Мэнтон оставил ее.
– Вам необходимо отдохнуть, – мягко сказал ей Мэнтон, уходя. – Поспите немного. Я уверен, что после этого память к вам вернется.
Она понимала, что он мог вызвать полицию, и уже представляла себе, как ее на машине «скорой помощи» увозят в больницу.
И все же у нее было ощущение, что Мэнтон настолько боится огласки, что даже не упомянет о ее пребывании здесь.
Она на цыпочках подошла к двери и повернула ключ в замке. Затем огляделась по сторонам, стараясь проверить, нет ли здесь отверстий, через которые за ней могли шпионить.
Комната не внушала никаких опасений и была изысканно отделана: занавески из плотного хлопчатобумажного материала пастельных тонов сочетались по цвету с обоями во французском стиле, тонкий бледно-розовый шерстяной ковер гармонировал с цветом простыней и наволочек.
Аманда снова легла и стала смотреть в окно, жалюзи на котором были опущены ровно настолько, чтобы в комнату не проникал прямой солнечный свет.
«Только майор Джексон, – подумала она, – мог изобрести столь фантастический план».
Это он сказал ей, что нет иного способа проникнуть на виллу.
– Она похожа на тюрьму, – сказала тогда Аманда.
– С золотыми слитками, – улыбнулся Джексон.
Они изучали план дома до самого обеда.
– Какова во всем этом роль Вернона? – спросила девушка, когда слуги вышли из столовой.
– Вы и вправду ждете от меня ответа на ваш вопрос? – сурово поинтересовался Джексон. – Величайшая ошибка – знать, какую роль играют другие в осуществлении плана. Хоть Вернон и ваш брат, он получит отдельные инструкции, и я не собираюсь сообщать их никому, кроме него самого.
Аманда бросила на него через стол дерзкий взгляд.
– Вы хотите представить все в виде операции с грифом «Совершенно секретно». Вас абсолютно не заботим мы сами.
– Что бы я ни делал и для кого бы я это ни делал, я всегда планирую, учитывая самые непредвиденные обстоятельства. Не забывайте о возможности провала. Тюрьма – не самое приятное место, а скандал нанесет вам непоправимый вред.
– Извините, – сдалась Аманда, – может быть, мы с Верноном раньше были слишком легкомысленны. Это будет гораздо более трудное дело, не так ли?
– Если вы вспомните, каждое последующее дело было труднее предыдущего, а его результат – весомее. Теперь мы наконец вышли на крупную рыбу. Если дело выгорит, вы сможете вернуться домой и вести спокойную жизнь добропорядочных граждан.
