Текст книги "Эликсир молодости"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Сузи ничего не ответила, только вскинула на него глаза, однако де Жирон заметил, что в ее взгляде было замешательство.

– Моя дорогая, – сказал он, – вы просто неописуемы в своей наивности и простодушии. Как я могу убедить вас, что испытываемое по отношению к вам чувство совершенно отличается от всего того, что я переживал в прошлом? Нет таких слов, которыми можно было бы это описать. Я смогу вам доказать это лишь со временем. Вот почему мы должны пожениться как можно скорее.

– А если предположить, – несмело сказала Сузи, – что после того, как мы поженимся, хотя я и не давала согласия на это, вы разочаруетесь во мне. Тогда вы потеряете все.

Герцог снова улыбнулся.

– Я никогда не разочаруюсь.

– Как вы можете быть уверены в этом?

– Я уверен в этом так же, как и в том, что вы именно та женщина, которую я искал целую вечность. Я понял это, впервые взглянув на вас.

Его слова заставили сердце Сузи биться так сильно, что она не могла вымолвить ни слова.

В этот момент подошел официант с заказом, и им пришлось прервать волнующий разговор.

Расплатившись, они не вернулись к площадке, где их ждал экипаж герцога, а направились по знаменитым аллеям Булонского леса. Через некоторое время их взору открылось живописное небольшое озерцо у миниатюрного водопада, и они с удовольствием расположились на его берегу.

Герцог повернулся к Сузи и протянул руку. После недолгого колебания она вложила в нее свою ладонь.

Он расстегнул перчатку и, сняв ее, стал нежно целовать пальцы и ладонь. Сердце Сузи учащенно забилось в груди от этой ласки, такой редкой в ее супружеской жизни.

– Я люблю вас! – повторял он негромко то по-французски, то по-английски.

Целуя в очередной раз ее руку, герцог спросил:

– Так вы поедете со мной послезавтра в Прованс?

– Вы уверены, что я должна это сделать?

– Я хочу, чтобы вы увидели дом, где будете жить.

– Я еще не давала вам согласия, поэтому не уверена, что все будет так, как вы предполагаете. К тому же вы не сможете позволить себе содержать замок, ведь денег у меня на это не будет.

– Я же сказал вам, что к тому моменту, когда мы туда переселимся, мне в голову придет какая-нибудь хорошая идея. И этот вопрос будет благополучно разрешен.

– Идея? – с сомнением переспросила Сузи.

– Когда я понял, что хочу жениться на вас, я начал думать, что делать с замком, который очень велик и требует прорвы денег на содержание. В то же время он так прекрасен, что я хотел бы, чтобы он всегда выглядел хорошо, в особенности когда он также будет принадлежать и вам.

В голосе де Жирона звучало столько гордости и благоговения, что Сузи безоговорочно поверила в слова Лорен о том, что герцог очень любит свой замок.

Сузи задумалась о том, как мягче отказать де Жирону. «Если я уступлю его решению, – подумала она, – он возненавидит меня и будет позже винить во всем!»

В ее воображении возникли картины обваливающихся потолков, разрушающихся древних стен, протертых до дыр ковров, рассыпающихся от ветхости гобеленов и штор.

Сможет ли их любовь, такая прекрасная сейчас, сохраниться через годы, когда он станет обвинять ее в гибели замка, который, по сути, является частью его самого?

«Я не смогу пережить этого», – подумала Сузи. Она вынула свою руку из ладоней герцога, потому что ей трудно было разговаривать с ним, когда он прикасался к ней, и сказала, впервые называя его по имени:

– Жан, я должна что-то сказать вам.

– Что?

Еще до того, как Сузи заговорила, по напряжению ее тела, дрожанию стиснутых пальцев он понял, что она собирается сказать о чем-то чрезвычайно важном, по крайней мере для нее самой.

После долгой паузы, голосом, который он едва расслышал, Сузи вымолвила:

– Я люблю вас… но именно потому, что люблю… я не могу нанести вам такой удар. Поэтому должна отказать…

Герцог понял по ее волнению, что эти слова дались ей с великим трудом.

Де Жирон не торопился с ответом, и через некоторое время Сузи продолжила:

– Будет нечестно и просто безнравственно с моей стороны разрушить ваше родовое гнездо и ваше будущее. Однако, может быть, мы сможем быть вместе без брака?

Последние слова она произнесла очень быстро и сразу покраснела от смущения, хотя во время всего монолога была бледна.

На мгновение воцарилась тишина, а затем герцог, голосом, который Сузи еще не доводилось слышать от него, сказал:

– О, моя дорогая, мое сокровище, моя любовь, наконец-то я знаю, что вы чувствуете ко мне.

Когда он это говорил, то отчетливо понимал, что переход к предложенной леди Шерингтон связи был именно тем, чего при других обстоятельствах всегда ожидали от него его многоопытные парижские приятельницы. Однако герцог прекрасно понимал, с какой обидой Сузи при ее чувствительности и врожденной чистоте восприняла бы его согласие на подобные отношения.

Герцог взял ее дрожащие руки в свои и нежно попросил:

– Посмотрите на меня, Сузи!

Она повиновалась ему – ее ресницы дрожали от едва сдерживаемых слез. Герцог понял, как она была напугана и пристыжена произнесенными ею же самой словами.

– Я обожаю вас! Я боготворю вас! – сказал он тихо. – Я хочу встать на колени перед вами и целовать землю, на которой вы стоите. Теперь я знаю, что вы любите меня, моя дорогая, так же, как я вас, и нас невозможно разлучить!

Он наклонился и поцеловал одну за другой ее руки.

– Я всегда буду помнить, что вы предложили мне, однако должен отказать вам по той простой причине, что, хотя я страстно желаю вас, моя душа говорит мне: плотское влечение к вам не главное в наших отношениях. Нам выпало редкое счастье изведать подлинную любовь, и мы будем настоящими глупцами, если не поддадимся этому божественному чувству, а сведем наши отношения к банальной любовной связи. Если мы не соединимся в браке, моя дорогая, то всю оставшуюся жизнь нас будет преследовать чувство невосполнимой потери.

– О, Жан!..

Из глаз Сузи брызнули слезы.

Не обращая внимания на то, что кто-то может увидеть их, герцог обнял Сузи и принялся осушать поцелуями ее слезы до тех пор, пока их губы не встретились…

Глава 2

– Я очень волнуюсь, сестра Антуанетта! – сказала Трина, когда они ехали в роскошном экипаже герцога, запряженном двумя лошадьми.

– Так и должно быть, – кивнула монашка. – Однако, как внушала нам мать-настоятельница, мы всегда должны контролировать свои чувства.

Трина улыбнулась и ответила:

– Это очень трудно делать, ведь я не видела маму больше года. Она уверена, что я сильно изменилась.

– Думаю, что это именно так. Вы выросли и немного поправились. Девушка рассмеялась.

– Когда я приехала к вам, у меня были только кожа да кости, как говорила моя гувернантка. А все из-за того, что я сильно простудилась той зимой. Все, что мне было необходимо, – это солнце, которое я в избытке нашла во Франции.

В ее голосе звучала неподдельная теплота, когда она произносила эти слова. Они смотрели по сторонам на высокие, типично французские дома, мимо которых проезжали. По разноцветным жалюзи их нельзя было не узнать в любом городе мира.

– Неужели действительно прошел целый год, как вы в последний раз видели леди Шерингтон? – спросила сестра Антуанетта, как будто Трина только что не говорила ей об этом.

– Да, год и почти два месяца, – ответила ей девушка. – Если вы помните, во время рождественских каникул, когда умер мой отец, мама разрешила мне поехать в Испанию вместе с Пьереттой, а на Пасху я была в Риме со своей подругой Вероникой Боргезе.

– Ну конечно, я припоминаю! – воскликнула сестра Антуанетта. – Вы на самом деле много путешествовали, юная леди. Мне кажется, что вам очень нравится бывать в разных странах.

– Интересно, я действительно после этого поумнела, как хотела мать-настоятельница? – ответила Трина с сарказмом в голосе. – Увиденное во время путешествий вызвало у меня восхищение, однако Англию я люблю все же больше.

– Так и должно быть, – ответила монашка. – Прежде всего, Англия – ваша родина.

Трина с улыбкой на лице думала об огромном доме в Гэмпшире, где появилась на свет. Иногда он казался ей весьма мрачным, и она понимала, почему мать настаивала, чтобы она уехала к ее друзьям сразу после смерти отца.

Однако в поместье были ее лошади для верховой езды и любимые собаки, которые следовали за ней повсюду. Кроме того, в огромной усадьбе были сотни других вещей, дорогих ее сердцу, подобных которым она не смогла бы нигде больше найти.

«Теперь мы с мамой будем вместе, – повторяла она про себя, – и это будет чудесно!»

Теплое чувство счастья поднялось у нее в груди, когда она подумала, что теперь мать сможет быть с ней рядом больше, чем когда-либо прежде.

Покойный отец всегда хотел, чтобы жена была подле него. Трина знала, хотя он и старался не показывать этого, что он не одобрял их верховые поездки вдвоем, без слуг, прогулки по озеру на лодке и катание на коньках, когда оно зимой покрывалось льдом.

Ей было очень хорошо рядом с матерью, даже лучше, чем со сверстницами из пансиона, хотя у нее и было много подруг среди них.

Когда они подъезжали к Елисейским Полям, где, как она знала, находился дом герцога Д'Оберга, девушка поймала себя на мысли о том, что молится, чтобы понравиться матери после долгой разлуки.

«Я хочу, чтобы она любила меня, и хочу быть похожей на нее», – подумала девушка.

Экипаж подъехал к парадной двери. И в то же мгновение, как Трина вошла в холл, на противоположной его стороне открылась дверь, из которой появилась леди Сузи.

– Трина!

– Мама!

Два возгласа слились в один, и Трина бросилась к матери с распростертыми объятиями. Они крепко обнялись.

– Дорогая мама! Я так хотела видеть тебя! Я так соскучилась! – плакала от радости Трина.

– Я тоже считала часы, оставшиеся до нашей встречи, – вторила ей в ответ леди Сузи.

Она взяла дочь под руку и отвела в гостиную. Ярко светившее сквозь большие окна солнце осветило и лицо Трины под небольшой шляпкой. Леди Шерингтон не смогла удержаться от возгласа удивления.

Трина посмотрела на нее с недоумением.

– Ты так изменилась, так повзрослела! Трина, дорогая моя девочка, как ты на меня похожа!

Это было правдой. Трина была такого же роста, как и мать. Куда-то исчезла подростковая угловатость, и теперь у них были почти одинаковые фигуры, сходство усиливали одинаковые, цвета спелой кукурузы волосы, похожие на колокольчики голубые глаза, которые выглядели огромными на их утонченных лицах.

Посмотрев на дочь, леди Сузи даже всплеснула руками.

– Это абсурдно! Невероятно! Мне кажется, что я вижу свое отражение в зеркале.

– Мне бы ничего так не хотелось, как быть похожей на тебя, мама.

Леди Сузи без сил опустилась в кресло.

– Признаюсь, я немного ошеломлена. Я ожидала увидеть девочку-подростка, а вместо этого нашла молодую девушку, к тому же очень красивую!

– Ты говоришь комплименты сама себе, мама! – поддразнила ее Трина.

Леди Сузи посмотрела на нее с удивлением и тоже рассмеялась.

– О, Трина, я так скучала по тебе все это время, что ты была во Франции. После смерти твоего отца в доме стало совсем печально и мрачно.

– Я знаю, почему ты разрешила мне провести каникулы с друзьями, – сказала Трина. – Ты совершенно не думала о себе, а я была бы рада провести все это время с тобой.

– Со мной рядом были тетя Дороти и тетя Агнесс.

– Бедная, бедная мама! – сказала Трина, скорчив гримасу, и обе они рассмеялись.

– Они наперебой осуждали все, что бы я ни делала, – пожаловалась леди Сузи. – Вот почему я поехала во Францию, чтобы встретить тебя! Но они осудили и это!

– Я уверена, что они не одобрили бы и герцогиню Д'Оберг, – сказала Трина. – Ее племянница, которая училась вместе со мной, рассказывала, как находчива и остроумна герцогиня и как все в Париже стремятся получить приглашение на ее приемы.

– Это правда, – согласилась леди Сузи. – Сегодня она дает прием в твою честь. Она пригласила множество молодых людей, чтобы познакомить с тобой. В связи с этим меня волнует, есть ли у тебя подобающее такому случаю платье.

– Не беспокойся, мама. Когда ты на Пасху разрешила мне накупить нарядов в Риме, я потратила на это целое состояние!

– Я рада, – сказала леди Сузи. – Мне нравится платье, в котором ты сейчас. Оно просто прелестно.

Трина вскочила с кресла, сбросила дорожную накидку и начала вертеться во все стороны, чтобы показать матери элегантный покрой платья, а также продемонстрировать ей свою талию, о которой девушки в школе говорили, что мужчина может обхватить ее двумя ладонями.

– У тебя всегда был хороший вкус, Трина, – согласилась леди Сузи, – а я ведь представляла тебя все еще в детском платье.

– У меня есть целый гардероб, которому ты можешь позавидовать, мама. Однако мы, не откладывая, должны вместе проехаться по магазинам. Мне надо купить еще множество разных вещей.

Поколебавшись, леди Сузи сказала:

– У нас не так много времени на магазины.

– Почему?

– Потому что послезавтра мы отсюда уедем.

– Куда? – удивилась Трина.

Пытаясь не выдать владевшего ею сомнения, леди Сузи ответила:

– Я обещала погостить в Провансе у герцогини Астрид де Жирон.

То, как она это произнесла, опустив голову, чтобы случайно не встретиться взглядом с дочерью, вызвало немой вопрос в голубых глазах Трины.

– Кто она такая? Мне кажется, что я уже слышала где-то это имя.

– Ты наверняка встречала упоминание о герцогах Жиронских в своих книгах по истории.

– Я снова просмотрю их, чтобы освежить память, – решила Трина. – Однако все же расскажи мне о нынешнем герцоге Жиронском. Он твой друг, мама?

При упоминании о герцоге щеки леди Сузи предательски вспыхнули, и Трина воскликнула с изумлением:

– О, мама! Он что, твой поклонник? Как это прекрасно!

– Ты не должна говорить такие вещи, – быстро заметила леди Сузи. – Это не тот предмет, который я бы хотела обсуждать с тобой, дочка.

Говоря это, она поднялась с кресла и подошла к окну, словно не хотела, чтобы Трина видела ее пылающее лицо.

Трина тихо рассмеялась.

– Бесполезно, мама, – сказала она. – Тебе никогда ничего не удавалось скрыть от меня. Расскажи мне о герцоге. Он красив? Безумно влюблен в тебя?

– Трина!

Леди Сузи была шокирована и смущена словами дочери.

Трина подошла к ней и взяла за руки.

– Дорогая мама, я уже не ребенок. Несмотря на то что ты послала меня учиться в пансион при монастыре, я провела каникулы в Мадриде и Риме, где все говорят только о любви.

– Но ты еще так молода, – пробормотала леди Сузи.

– Чепуха! – возразила ей дочь. – Ты вышла замуж, когда тебе было столько же лет, сколько мне сейчас. К тому же, если хочешь знать, мне уже предлагали замужество!

– Трина, почему же ты ничего мне не писала?

– Да и писать-то было не о чем. На самом деле, даже если бы он был последним мужчиной на Земле, я бы никогда не согласилась выйти за него! Без ложной скромности скажу, что я и в школе была одной из немногих девушек, которым предлагали руку и сердце, а не только посылали открытки на Валентинов день!

– Надеюсь, ты никому не говорила об этом?! – спросила с ужасом леди Сузи.

– Конечно, я рассказала все подругам. Девушка не понимала, почему мать так реагирует на подобные пустяки.

– Если бы я не описала его в цветах и красках, мои подруги никогда бы не узнали, как он на самом деле отвратителен, – скривилась она.

Леди Сузи посмотрела на дочь и покачала головой.

– Я даже не знаю, смеяться мне или плакать, – сказала она. – Я ожидала увидеть крошку дочь, которую надо защищать от опасностей жизни…

Трина обняла мать.

– Мамочка, дорогая, ты сама всегда нуждалась в защите. Я поняла это, когда мне было восемь лет.

Леди Сузи вынула платок и вытерла выступившие слезы.

– Ну а теперь, мама, – решительно сказала Трина, – расскажи мне всю правду о герцоге де Жироне и объясни, почему мы едем в Прованс к нему в гости.

Трина бросила последний взгляд в высокое зеркало в своей спальне.

– M'mselle est ravissante! – воскликнула горничная, которая прислуживала ей.

– Mercfi ., – ответила ей Трина. – Я тоже считаю, что в этом платье не буду испытывать неловкости от того, что меня затмили парижские модницы.

Платье было очаровательным и очень ей шло.

Оно было белым, как и полагалось дебютантке. Легкий тюль охватывал плечи и каскадами спадал вниз, напоминая облака, из которых вот-вот прольется дождь.

Тысячи сверкающих драгоценных камней, пришитых на прозрачный материал, переливались при каждом ее движении.

Наряд Трины был полной противоположностью платью ее матери. Леди Сузи намеревалась сегодня выглядеть как вдовствующая королева, которая представляет свету свою юную дочь, поэтому надела весьма строгое розовато-лиловое платье.

Из всех нарядов, которые она носила во время траура, оно ей шло больше всего, хотя и вызывало резкое неодобрение сестер покойного мужа. Именно его она привезла с собой в Париж.

Леди Сузи знала, что, дополненное фамильными бриллиантами Шерингтонов, платье делает ее похожей на фиалку, приветствующую весну после темных и холодных зимних дней.

– Ты выглядишь прекрасно, мама, просто прекрасно! – воскликнула, увидев ее, Трина.

– Ты тоже великолепна, моя дорогая, – ответила леди Шерингтон. – Я горжусь тобой. Герцогиня Д'Оберг сказала, что весь Париж будет сегодня у твоих ног!

– Я надеюсь на это!

Девушка медленно повернулась перед зеркалом и приняла изящную позу.

– После полировки, на которую я потратила весь прошедший год, будет очень печально, если никто не обратит на меня внимания.

– Полировки? – непонимающе переспросила леди Сузи.

– Это именно то, чего ты хотела добиться от меня, когда посылала во французскую школу. Леди Сузи рассмеялась.

– Это смешное слово, но думаю, что оно довольно точно определяет то, чем ты здесь занималась.

– Ну конечно, это точное определение, – согласилась Трина. – Я чувствую себя дверным молотком, который только что отполировали до блеска. Он блестит и зазывает прохожих. Однако вопрос в том, кто возьмет его в руки и постучит им в дверь?

– Трина!

Леди Сузи была почти шокирована и в то же время восхищена столь образным сравнением дочери.

Все время, пока они готовились к приему, леди Сузи думала о том, как Жан примет Трину, и опасалась того, какое впечатление произведет герцог на ее дочь.

Она укоряла себя зато, что все еще воспринимала дочь как ребенка. Леди Сузи с трудом поверила своим глазам, когда увидела, какие чудесные превращения произошли с Триной со времени их последней встречи год назад. Ее девочка выросла, повзрослела и превратилась в прекрасную, уверенную в себе молодую женщину.

В гостиной было очень много людей, лица которых, как ей показалось, в одно мгновение вереницей проплыли перед ней.

Потом около нее оказался герцог де Жирон, и звук его голоса, как всегда, заставил учащенно биться сердце леди Сузи.

Он поднес ее руку к своим губам.

– Я никогда раньше не видел вас в таком нарядном платье, – сказал он так тихо, что только она могла расслышать его. – Оно приводит меня в восторг!

Сузи было невероятно трудно сосредоточиться на чем-то еще, кроме прикосновения его руки и его близости, которая заставляла ее трепетать, и она с усилием произнесла:

– Я хочу, чтобы вы познакомились с Триной. Повернувшись к девушке и с трудом выговаривая слова, она как можно спокойнее произнесла:

– Трина, познакомься, пожалуйста, с герцогом де Жироном.

Произнеся эти слова, она увидела изумление в глазах герцога и ослепительную улыбку, которой ее дочь приветствовала его.

– Это невероятно! – воскликнул герцог, переводя взгляд с Сузи на Трину. – Совершенно невероятно! Вы, должно быть, близнецы!

– Именно это, ваша светлость, я и сказала маме, когда встретилась с ней, – рассмеялась довольная Трина.

Леди Сузи поразила мысль, которая была настолько болезненной, что у нее возникло ощущение, что кто-то острыми когтями впился в ее сердце. Она подумала, что была круглой идиоткой, не подумав об этой возможности.

Однако именно это было бы решением всех волнующих Жана проблем…

– Это было экстравагантным до абсурда, – сказала Сузи.

– Что? – спросил герцог.

– Заказать специальный вагон для нашей поездки.

– Но я всегда так делаю, когда еду из Парижа в Арль.

Он сказал об этом как о чем-то само собой разумеющемся, однако они оба прекрасно понимали, что раньше для него это не составляло труда, потому что подобная роскошь оплачивалась деньгами жены. Теперь же этих денег больше не было.

– Кроме того, – продолжал герцог, – я хотел бы, чтобы вы с Триной получили удовольствие от посещения моего дома, а первые дорожные впечатления всегда очень важны.

– Да, это так, – согласилась Сузи.

Она не могла забыть об удивлении и, как полагала, восхищении в глазах герцога, когда тот впервые увидел ее дочь. Сузи пришло в голову, что со временем ей будет легче видеть де Жирона и Трину вместе. Наверняка это будет не так болезненно, как сейчас.

К концу приема у герцогини Д'Оберг весь ее жизненный опыт подсказывал, что ей необходимо немедленно вернуться в Англию, забрав с собой Трину.

В силу условностей, Жану будет трудно последовать туда за ними, в особенности если он не получит специального приглашения. Однако, если они решат уехать в какое-либо другое место в Европе, герцог сделает все возможное, чтобы помешать им, или отправится следом.

Потом Сузи попыталась внушить себе, что не должна убегать. Если де Жирон сильно полюбит Трину, она примирится с этим и не будет мешать его счастью, поскольку любовь предполагает самопожертвование ради любимого человека.

В то же время, несмотря на удивительное внешнее сходство, в Трине было нечто такое, что делало ее совсем не похожей на мать – ту Сузи, которую лорд Шерингтон увидел на первом балу и тремя днями позже попросил ее руки.

В свое время она была поражена, когда отец сказал ей, что не только восхищен мыслью о том, что его дочь выйдет замуж за такого выдающегося человека, как лорд Шерингтон, но и уже дал свое согласие на это, так скоропалительно все произошло.

Даже если бы Сузи возражала против отцовской воли, никто бы и не подумал слушать ее. Кроме того, в тот момент она совершенно не ощущала, что вообще выходит за кого-нибудь замуж. Все происходило словно бы во сне.

Единственное, что она осознавала в тот момент, – что лорд Шерингтон вызывает у нее благоговение и он очень стар.

Лорд уже миновал середину своей жизни, тогда как ее только еще начиналась.

Последовали письма, цветы, дорогие подарки. Шерингтон на самом деле, как и полагала ее мать, был совершенно очарован Сузи.

Девушка воспитывалась в кругу семьи, посещала только школу и совершенно не знала светской жизни. Поэтому когда все кругом с завистью твердили, что ей невероятно повезло, раз такой человек, как лорд Шерингтон, решил на ней жениться, то она испытывала от этого определенное удовольствие.

С тех пор как они поженились, ей пришлось довольствоваться общением с родственниками мужа да людьми среднего и пожилого возраста. Сузи не имела ни подруг, с кем могла бы поделиться сокровенными мыслями, ни кавалеров, внимание которых заставляло бы ее ощущать себя привлекательной женщиной.

Она видела только сверстников мужа, которых приглашали на обед после охоты в Шерингтон-парке. И тех же людей, которые присылали ответные приглашения посетить их где-нибудь в Йоркшире или Шотландии для участия в традиционных приемах во время скачек.

Хотя эти мужчины говорили ей комплименты, называли «очаровательной маленькой леди»и целовали руку, когда желали спокойной ночи, их жены относились к ней, как к школьнице.

Когда родилась Трина, лорд Шерингтон завел разговор о наследнике, однако вскоре серьезно заболел.

Сначала это был хронический бронхит, который сделал его почти инвалидом, потом артрит, который заставил его отказаться от всех подвижных удовольствий, доставлявших ему радость в ту пору, когда он был здоров.

Сузи стала сиделкой при раздражительном, придирчивом и часто несправедливом инвалиде. И что было хуже всего – общение с другими людьми становилось все более редким.

Только в детской Сузи могла спастись от постоянно недовольного и ворчливого голоса мужа. Там она могла вдоволь смеяться и играть с Триной.

Как только Трина достаточно подросла, мать стала забирать ее у няньки, игнорируя осуждающие взгляды родственников, и уводила на прогулки в лес или отправлялась кататься на коляске, в которую был запряжен славный смирный пони.

Когда Трина подросла, у них появилась возможность делать еще тысячи доставлявших им удовольствие вещей, которые интересуют только молодежь. Они могли часами смеяться и болтать о пустяках, когда рядом не было никого, кто бы сварливо заметил им, что они должны вести себя с большим достоинством.

Естественно, что в такой обстановке поразмыслить о том, что такое любовь, у Сузи просто не было возможности.

Так обстояло дело до недавнего времени, когда несколько дней назад она впервые повстречала Жана де Жирона. Сейчас ей уже казалось, что это произошло многие века назад.

«Почему я так странно чувствую себя при нем?»– спросила себя Сузи, но не нашла ответа.

В этот момент она смотрела на герцога, сидящего напротив на удобном диване катящегося в Арль вагона. Он выглядел крайне добродушным и в то же время очень уверенным в себе человеком.

Их взгляды встретились, и она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу. Каждая клеточка ее существа стремилась навстречу герцогу. Она поймала себя на мысли о том, что мечтает очутиться в его объятиях.

Содрогнувшись от столь смелой мысли, она посмотрела в другой конец вагона, где Трина читала журнал.

– Почему ты села так далеко? Подойди сюда и поговори с нами, – обратилась она к дочери.

– Мне очень удобно здесь, мама. Я не хочу быть третьим лишним!

– Ты не должна так считать! – почти сварливо сказала леди Сузи. – Больше никогда не говори так!

– Почему, если это правда? «Трина снова углубилась в чтение, и герцог с улыбкой в глазах спокойно сказал:

– Ваша дочь обладает тактом.

– Но мне бы хотелось, чтобы вы лучше узнали друг друга, – возразила леди Сузи. – А это невозможно сделать, если она будет себя так вести.

– У нас для этого будет предостаточно времени, а сейчас я хотел бы поговорить с вами.

– О чем?

Герцог сел поближе к леди Сузи, как будто не хотел, чтобы Трина услышала, о чем он будет говорить ее матери.

– Вы уже рассказали ей о нас? – спросил он. Леди Сузи не ответила. Герцог молча ждал, демонстрируя свое терпение. Она почувствовала, что он будет ждать ее ответа независимо от того, хочет она говорить или нет.

– Не совсем, – наконец выдавила она из себя, – однако она догадывается.

– Она должна быть очень глупой, чтобы не сообразить, что я люблю вас, – сказал герцог, – и что вы отвечаете мне тем же.

Леди Сузи непроизвольным жестом показала, что она не совсем согласна со словами герцога, и тот после небольшой паузы спросил ее:»

– Вы ведь не изменили своего мнения, Сузи? Вчера вечером я почувствовал, что между нами возник какой-то барьер. Я не знаю, чем он вызван, но чувствую, что он все же есть.

– Я ведь уже сказала, что ваше предложение попросту неосуществимо.

– Мне бы не хотелось обсуждать это снова, – сказал де Жирон. – Перестаньте думать обо мне и подумайте о себе. Я знаю, какова была ваша жизнь до сих пор, и намереваюсь полностью изменить ее.

Леди Сузи подумала, что это наверняка было бы самым чудесным событием в ее жизни, но напомнила себе, что должна быть строга с ним, если намерена спасти его от самого себя.

Если он женится на Трине, она по крайней мере сможет видеть его и слышать его голос.

В голове у нее промелькнул робкий вопрос – будет ли этого для нее достаточно. Но она тут же постаралась отогнать его.

Трина, с ее богатством и молодостью, по мнению леди Сузи, была именно той женщиной, которую хотел бы иметь герцог, и той хозяйкой, которая нужна была бы Жиронскому замку.

Как будто прочитав ее мысли, герцог заговорил о своем родовом гнезде:

– Мне не терпится поскорее показать вам то место, где я родился и где произошли основные исторические события в Провансе.

Он стал говорить громче, чтобы Трина также смогла его услышать.

– Ваш замок очень древний? – спросила девушка.

– Частично он был сооружен еще при римлянах, – ответил герцог, – однако больше всего поразят ваше воображение все же изобретения моего пра-прапрадедушки.

– Расскажите о нем, – попросила леди Сузи, на которую произвело большое впечатление воодушевление герцога.

– Это был герцог Бернард – одна из легендарных личностей в Провансе. Эксцентричная особа, которую никогда не забудут, прежде всего из-за того, что ему приписывалось обладание волшебной силой.

– Волшебной! – воскликнула Трина. – В каком смысле?

Герцог улыбнулся.

– Когда вы пробудете в Провансе какое-то время, то наверняка услышите, как местные жители говорят о каких-то людях, которых называют fadas.

– А что это за люди? – спросила Трина.

– На самом деле это мечтатели, художники, поэты и колдуны, которые верили в волшебные сказки, видели Богоматерь в кружеве листьев на деревьях и могли предсказывать будущее.

– Совсем как шотландские виски, – заметила Трина.

– Точно! – согласился герцог. – Слово fadas наверняка произошло от шотландского fada-fey!

– Так вот каким был ваш предок!

– Да, я считаю его легендарной личностью. До сих пор о нем сохранилось немало преданий.

Девушка, заинтересованная разговором, пересекла вагон и села рядом с матерью, как та и хотела. Когда она слушала герцога, в ее глазах горел неподдельный интерес.

– Мой прапрапрадедушка был изобретателем, далеко обогнавшим свое время, – продолжал свой рассказ де Жирон. – В те времена, когда он жил, между различными знатными родами в Провансе шла бесконечная борьба за власть. К тому же отдельные провинции постоянно сражались между собой, а Прованс даже бросил вызов всей Франции.

– Я читала, что их отряды постоянно пересекали Вар, – вспомнила Трина.

– Точно! – согласился герцог. – Именно тогда герцог Бернард восстановил все старые секретные ходы в замке и построил новые, которые были очень остроумно сконструированы.

– В чем же заключались его новшества? – спросила девушка.

– Во всем замке едва ли сыщется хоть одна комната, в которой герцог Бернард не мог бы мгновенно скрыться от чужих глаз.

– Как интересно! – воскликнула Трина. А герцог продолжал с воодушевлением, польщенный вниманием двух таких очаровательных слушательниц.

– Он вывез из Италии мастеров, которые были непревзойденными знатоками такого рода секретов. Вы могли дотронуться до какой-то облицовочной плитки на камине, и тот моментально поворачивался, открывая потайной проход. Или скрытый рычаг поворачивал плиту в стене, и никто потом не мог догадаться, что за холодным камнем находится какое-нибудь помещение.

– Продолжайте же! – воскликнула Трина, когда герцог на мгновение замолк.

– Узкие потайные лестницы были скрыты в башнях, – продолжал он, – с которых вы могли прямо с крыши попасть в подземелье, не появляясь в других частях замка.