Текст книги "Скрытное сердце"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Как будто в последний момент перед казнью она получила отсрочку приговора, причем от того, от кого меньше всего этого ожидала. Было странно видеть, что ее дядюшка, всегда такой важный и напыщенный, сейчас выглядел совершенно растерянным и не знал, что сказать.
Наконец после некоторой паузы он все же нашелся.
– Это, конечно, ваша личная точка зрения, сэр Роберт, – произнес он, растягивая слова. – Но, в то же время, будучи официальным опекуном своей племянницы, я считаю, что она еще слишком молода, чтобы зарабатывать на жизнь.
– Сколько вам лет, мисс Уэйс? – обратился к Сильвии сэр Роберт.
– В прошлом октябре мне исполнился двадцать один год, – ответила она.
Это было полным поражением дяди Октавиуса. Без особого труда сэр Роберт доказал, что она была сама себе хозяйка и, если хотела, могла устроиться на работу без разрешения опекуна. Сильвия посмотрела на сэра Роберта выразительным взглядом, а затем снова обернулась к дяде. Он был зол до такой степени, даже костяшки пальцев на сцепленных руках побелели. И все же ему нечего было возразить.
Сильвия догадывалась, что он так быстро приехал за ней в Шелдон-Холл не только потому, что в его доме нашлась для нее работа, но также и потому, что он с самого начала не поверил миссис Бутл. Это было в духе дяди Октавиуса – не верить никаким словам, даже самым откровенным и честным. Сильвия знала, что он всегда подозревал ее и просто не мог дождаться, когда же она совершит какой-нибудь проступок, который бы стал доказательством ее плохой наследственности и греховности, ведь после этого он имел бы полное право сказать, что она только прикидывается порядочной девушкой.
«Как, должно быть, он разочаровался, когда понял, что миссис Бутл не соврала», – подумала Сильвия, и ей захотелось рассмеяться вслух.
Наконец дядя Октавиус прервал долгое молчание и заговорил.
– Если вы довольны работой моей племянницы, – сказал он, – и если она желает продолжать служить у вас, тогда, конечно, мне нечего возразить.
Он говорил сдержанно, но взгляд, брошенный на Сильвию, говорил громче любых слов. Девушка даже подумала, что так, наверное, глядят звери, упустившие свою добычу. От этой мысли дрожь пробежала по ее спине.
– Ну, а что касается тебя, Сильвия, то мне остается только надеяться, что ты будешь вести себя подобающим образом, хотя не могу сказать, что твое нынешнее положение и поведение дают мне основание надеяться на это. Я буду за тебя молиться. Прощайте, сэр Роберт.
Он поклонился и направился к выходу. Сэр Роберт, ничего не говоря, дернул шнур звонка, висевший у камина. Бейтсон моментально открыл дверь, и Сильвии стало ясно, что все это время он подслушивал.
Безмолвно и ни на кого не глядя, дядя Октавиус вышел в холл. Бейтсон захлопнул за ним дверь, и Сильвия осталась наедине с сэром Робертом.
– Огромное вам спасибо. Даже не знаю, как я смогу вас отблагодарить за свое спасение, – тихо произнесла она.
На губах сэра Роберта появилась едва заметная улыбка. Впервые с тех пор, как она увидела его, в нем проявилось что-то человеческое. А еще Сильвии показалось, что он посмотрел на нее так, как будто, только что увидел.
– Уверяю вас, мисс Уэйс, мне доставило удовольствие вырвать вас из лап этого чудовища. Неудивительно, что вы так не хотите жить с ним.
– Это было бы ужасно, трудно даже описать словами, – сказала Сильвия. – Я боюсь своего дяди!
– А может быть, вы просто из тех, кого легко испугать? – высказал предположение сэр Роберт.
Сильвия поняла, что в его вопросе скрыт какой-то подтекст.
– Боюсь, что я просто очень неопытна, – сказала она. – Видите ли, я была знакома с очень немногими людьми.
На какое-то мгновение он задержал на ней взгляд, как будто хотел сказать что-то еще, но внезапно, как будто передумав, пошел к своему столу.
– Раз уж вы здесь, мисс Уэйс, нам следует обсудить вопрос вашей заработной платы. Вас устроит сто фунтов в год?
Сильвия даже слегка онемела.
– Не думаю, что мои услуги могут стоить так дорого. Видите ли, у меня нет никакого опыта. Я смогу научить Люси лишь тому, что знаю сама. Но ведь этого недостаточно.
– Что ж, остальные деньги вы будете получать за ту радость, которую доставите девочке своим присутствием, – сказал сэр Роберт.
Он сел за рабочий стол и вынул из выдвижного ящика лист бумаги с геральдическими знаками.
– Все решено, – сказал он. – Назовите мне имена, данные вам при крещении, а все остальное завершат мои юристы.
– Сильвия Мэри.
– Красивые имена, – заметил сэр Роберт, записывая их в документ. Затем он отложил ручку и поднялся. – Итак, мисс Уэйс, позволительно ли мне будет дать вам совет?
– Конечно, сэр Роберт.
– Моя мать стареет. Порой с ней бывает нелегко. Не могли бы вы быть к ней более снисходительной, учитывая ее возраст? Мы все вынуждены делать это. У нее есть одна всепоглощающая любовь – любовь к этому дому. Он для нее все. И если вы сможете это понять, она для вас тоже станет более понятной.
Сэр Роберт говорил серьезным голосом, и Сильвии показалось, что в глазах его застыло несколько странное выражение, как будто, он очень страдал. Но ее охватило такое чувство радости от сознания того, что он полагается на нее и доверяет ей, что она была не в состоянии думать о чем-то другом. Кроме того, теперь, когда он решил встать на ее защиту, девушка знала, что никто не заставит ее покинуть Шелдон-Холл, даже леди Клементина.
– Я все сделаю для вас, сэр Роберт, – сказала она и быстро добавила: – И для Люси тоже.
– Спасибо, мисс Уэйс. На этом мы пока закончим. Она почувствовала, что он как-то ушел в себя, и вместе с этим мгновенно исчезла, появившаяся было в нем человечность. Лицо снова превратилось в холодную, непроницаемую маску, впервые снятую так ненадолго.
Сильвия поняла, что ее больше не задерживают, но, тем не менее, еще какое-то мгновение стояла, не двигаясь, наблюдая, как сэр Роберт пересек комнату, стены которой были заставлены книжными полками, подошел к окну, остановился спиной к ней и уставился на занесенный снегом сад. Почувствовав непонятное смятение, девушка тихо открыла дверь и вышла.
Она хотела тотчас же рассказать обо всем Нэнни, но стоило ей направиться через холл к лестнице, как рядом появился Бейтсон.
– Ее милость желает видеть вас, мисс.
– Сейчас? – немного растерянно произнесла Сильвия.
– Немедленно, мисс.
Она посмотрела на Бейтсона, и ей стало ясно без слов, что он уже успел доложить леди Клементине о дяде Октавиусе. «Так он шпион! – подумала она. – Вот, значит, каким образом леди Клементина узнает обо всем, что происходит в доме!»
Она быстро поднялась по лестнице и, перед тем как войти к леди Клементине, остановилась буквально на секунду, почувствовав, что после разговора с сэром Робертом о его матери, страх перед этой женщиной почти исчез.
– Войдите.
Девушка вошла в комнату. На кровати перед леди Клементиной лежала кипа бумаг. Увидев Сильвию, старуха отодвинула их в сторону. Каждому, кто входил в эту комнату, предстояло преодолеть расстояние от двери до кровати леди Клементины, каждую секунду находясь под пристальным, оценивающим, безмолвным взглядом старой женщины. То, что это было совсем нелегко, Сильвия уже успела испытать на себе.
– Почему вы не уехали с вашим дядей? – спросила леди Клементина, как только Сильвия остановилась на почтительном расстоянии от нее.
– Сэр Роберт любезно предложил мне остаться, чтобы присматривать за Люси, – ответила Сильвия.
Леди Клементина выразительно хмыкнула. Сильвия прекрасно понимала, что это уже не было для нее новостью.
– Значит, вы пожелали остаться? Могу я узнать, почему? – произнесла она ледяным тоном, но впервые Сильвия не испытывала страха.
– Разве кто-нибудь, окажись он в моем положении, отказался бы остаться в таком месте? – ответила она.
– А вы не глупы, – хмыкнула леди Клементина. – Вы, должно быть, уже успели получить представление о том, где находитесь. Дом в нескольких милях от города, здесь нет развлечений. Здесь даже нет ни одного молодого человека, если не считать моего сына. – Последние слова были произнесены с явным намеком.
Сильвия гордо подняла голову.
– Я привыкла жить без развлечений и без мужчин, – сказала она. – Я сочла бы за счастье работать здесь до тех пор, пока буду нужна Люси.
Леди Клементина откинулась на подушки.
– У вас достаточно сильный характер, – сказала она. – Что ж, в некотором смысле это неплохо. Вот если бы вы еще не были такой…
Сильвия знала, что имела в виду старая леди. Ведь совсем недавно эти же слова произнесла Нэнни. Девушка сделала попытку поговорить с леди Клементиной доверительно.
– Уверяю вас, меня не интересует моя личная жизнь. Единственное, чего я хочу, так это заботиться о Люси. Она прелестный ребенок, и я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы она была счастлива. Больше мне ничего не надо!
– Тогда вы, должно быть, очень сильно отличаетесь от других женщин вашего возраста, – сказала леди Клементина. – Я, мисс Уэйс, многое видела в этой жизни и убеждена, что, если свести вместе молодую девушку и молодого человека, итог всегда будет один и тот же. – Неожиданно она в каком-то бессилии махнула рукой и, приподнявшись с подушек, села. – Ну что же, хорошо, вы можете остаться здесь, но запомните, что я вам сейчас скажу: мой сын не для вас.
Сильвия непроизвольно отшатнулась.
– Леди Клементина, я никогда и не думала…
– Если вы об этом не думали, – а я с трудом могу поверить, что это так, – то еще подумаете. Но запомните! Я вас предупредила! Однажды мой сын уже женился на дурочке и больше, пока я жива, не повторит такой ошибки. Этот дом для меня важнее всего на свете! Он – история нашей семьи, и женщина, принявшая имя Шелдон, должна быть его достойна.
Леди Клементина почти прокричала последние слова. Ее лицо исказило пугающее, фанатичное выражение, глаза засверкали в полумраке. Сильвии даже показалось, что в тот момент она была немного не в себе. Было видно, что в ней напряглась каждая жилка, и вся ее неуемная энергия, как будто сосредоточилась на том, что было смыслом ее жизни. Она долгим пристальным взглядом посмотрела на Сильвию, а потом как-то обмякла, словно ее вдруг покинули все силы.
– Можете идти, – резким неприятным голосом сказала старуха, и Сильвия, ощущая странную слабость, с облегчением покинула комнату. Выйдя в коридор, она глубоко вздохнула. Казалось, из нее выкачали всю энергию, но, как, ни странно, прежнего страха уже не было. Теперь ей стало ясно, почему леди Клементина хотела от нее избавиться.
Она направилась к комнате Люси. Девочка лежала с куклой и что-то тихонько ей напевала. Подойдя к ней, Сильвия опустилась на колени рядом с кроватью, обняла и крепко прижала Люси к себе.
– Все в порядке, дорогая, – сказала она. – Я остаюсь с тобой.
– Ну, а с кем же еще? – спросила Люси, не понимая, о чем идет речь. – А мне уже можно встать? Я уже поспала долго-долго, правда?
– Не так и долго, как ты думаешь, – улыбнулась Сильвия, – но так уж, и быть, вставай.
– Мы пойдем на ленч к папе? – спросила Люси. Сильвия кивнула.
– Думаю, что да.
Они пошли в другой конец комнаты, чтобы достать платья Люси из гардероба. Открывая его, Сильвия на мгновение посмотрела в зеркало и, увидев свое отражение, загляделась. Ее глаза сияли, а на губах застыла улыбка. Казалось, только сейчас девушка узнала о себе правду: оказывается, она красива! Невероятно красива!
«И я этому очень рада! Очень-очень рада!» – подумала она.
Глава 7
Леди Клементина, совершенно обессилевшая после разговора с мисс Уэйс, откинулась на спину и закрыла глаза. Через какое-то время она подняла руку и дернула за изящный шнурок звонка, висящий в складках полога. Разговор с Сильвией не доставил ей удовольствия. Надо было с самого начала, быть пожестче, и ничего подобного в ее доме не произошло бы.
– Вы звонили, миледи?
На ее звонок явилась служанка по имени Пурвис, худенькая остроносая женщина среднего возраста. Ее жеманство и манерность временами приводили леди Клементину в ярость. Она держала ее при себе отчасти потому, что Пурвис была хорошей служанкой, а еще потому, что Пурвис по-своему любила ее, если, конечно, можно было назвать любовью чувство человека, обожавшего только себя.
– Скажи Бейтсону, чтобы принес мне бутылку шампанского, – велела леди Клементина. – Я устала.
Пурвис подошла к самой кровати и разгладила какую-то невидимую неровность на покрывале.
– Очень хорошо, миледи, – сказала она жеманно. – Но лучше бы вы обошлись без него.
Леди Клементина посмотрела на нее с нетерпением. Ее всегда раздражало, когда Пурвис заводила разговоры о ее здоровье, и начинала раздавать советы. Любопытно, что сама она подобных советов совершенно не придерживалась, а скорее все делала наоборот.
– Скажи Бейтсону, чтобы он немедленно принес мне шампанского, – резким голосом велела леди Клементина.
– Очень хорошо, миледи.
Пурвис отправилась выполнять приказание с мученическим выражением человека, который сделал все, что мог.
Когда за ней закрылась дверь, леди Клементина снова мысленно вернулась к Сильвии Уэйс.
«Мне следовало заставить ее упаковать вещи в ту самую ночь, когда она приехала», – подумала она. Сильвия была очень красива, а леди Клементина хорошо знала, что от красивых женщин одни неприятности. Как случилось с Алисой, от которой можно было ожидать чего угодно. То она учиняла скандал, то увольняла человека только за то, что он ее ослушался. Правда, Алиса вряд ли делала все это преднамеренно. У жены ее сына не хватило бы ума и сообразительности додуматься до чего-нибудь подобного. Должно быть, все происходило случайно. Алиса была слишком бесхитростна, слишком занята собой, чтобы придумать такой простой способ вывести свою свекровь из себя.
Так или иначе, но Алисе все же, удалось преподнести сюрприз в виде Люси. Леди Клементина помнила, в какой ярости она была, когда Роберт привез в дом свою невесту. Стоило ей всего лишь взглянуть на стройную фигурку и ничего не выражающее лицо своей невестки, как она сразу же поняла, что сын совершил ошибку.
Она не могла себе простить, что позволила Роберту так долго оставаться в Лондоне. С его внешностью и деньгами он был просто обречен. Любая честолюбивая мать, имеющая дочь на выданье, постарается заманить в свои сети столь завидного жениха. Но кто же, мог предположить, что вполне надежный роман с замужней женщиной закончится так резко и сын попадет прямо в руки Алисы. А она воспользовалась его слабостью, соблазнила его своей дурацкой легкомысленностью и кокетством, кошачьей игривостью и глупыми разговорами. Но кто мог предвидеть и ожидать, что Алиса и ее мать окажутся такими хитрыми и станут настаивать на срочном и тайном бракосочетании по причине семейного траура.
Леди Клементина до сих пор отчетливо помнила то чувство ужаса, которое она испытала, прочитав письмо сына. В нем сообщалось о его женитьбе и о том, что он должен приехать в Шелдон-Холл с молодой женой в тот самый день вечером. В первый момент она просто онемела от потрясения, затем попыталась успокоить себя надеждой на то, что Роберт все же подумал, что делает, и выбрал себе жену, достойную того положения, которое ей предстояло занять.
Ведь леди Клементина так любила Роберта! Как много она всегда делала для него. Возможно, даже намного больше, чем следовало, но для нее никогда не было пределов.
Но как, ни любила она своего красивого сына, еще более дорогим для нее был Шелдон-Холл. Это была самая сильная любовь в ее жизни.
Раздался стук в дверь. Бейтсон принес бутылку шампанского. Леди Клементина наблюдала за тем, с каким важным видом он аккуратно наполнил тонкий высокий бокал небольшим количеством золотистой жидкости. Взяв бокал с подноса, она поблагодарила его.
Бейтсон поставил бутылку так, чтобы леди Клементина могла легко до нее дотянуться.
– Что-нибудь еще, миледи?
– Нет, спасибо, Бейтсон. А где сэр Роберт?
– Пошел в конюшню, миледи. Он оставил записку мистеру Джеймсону. Думаю, что в ней сообщается о сумме денег, которые будут платить мисс Уэйс в качестве жалованья.
– Хм, он рискует нажить себе крупные неприятности из-за этого.
– Это немыслимая сумма, моя леди.
Леди Клементина отхлебнула шампанского. Какой все-таки хороший человек этот Бейтсон! Трудно представить, что бы она без него делала. Он держал ее в курсе всего того, что происходило в доме. У нее не было от него никаких секретов. Он тоже ничего от нее не утаивал, в этом она была совершенно уверена. Жаль, что его не было рядом с Робертом в Лондоне. Окажись он там – ни до какой женитьбы не дошло бы. По крайней мере, она хотя бы узнала обо всем заранее. Но Бейтсон находился здесь, в Шелдон-Холле, рядом с ней. Он был нужен ей именно в то время. Ей даже трудно было представить сейчас, что бы она делала без него тогда. Но об этом думать не хотелось. Это было то, о чем не знал никто. Только она и Бейтсон. Тайна, как заноза, сидела в ее сознании. О ней не позволялось говорить. О ней нужно было постараться забыть.
Она должна думать о Роберте! Всегда только о нем и ни о ком другом! Он – продолжение Шелдон-Холла. Он и его наследник, которому еще предстоит родиться. Когда леди Клементина впервые увидела Алису, то сразу поняла, что эта женщина не сможет произвести на свет внука, о котором она мечтала, мальчика, достойного стать продолжателем их рода, уходящего корнями в двенадцатый век. Она как сейчас видела стоящую в холле элегантную Алису, красивую какой-то безжизненной красотой, счастливую и смеющуюся над тем, что ей только что сказал Роберт. Она выглядела довольно привлекательно, но в ней отсутствовала жизненная сила. Леди Клементина это сразу поняла. Невестка была хрупкой, и ее игривость была просто лихорадочной энергией человека, активного до тех пор, пока его чем-то развлекают, но теряющегося и падающего духом при столкновении с малейшей трудностью или скукой. Таких людей леди Клементина видела сразу. Ведь в ней, в этой маленькой с виду женщине, было столько несгибаемой воли, что она могла сделать больше, чем обычный мужчина, и при этом почти не устать! Алиса была не той невесткой, о которой она молила Всевышнего, вот почему ужас и отчаяние охватили ее при известии о том, что без ее совета и одобрения сделал Роберт.
А затем прошло четыре долгих года, в течение которых Алиса так и не родила сына. На протяжении всей своей жизни в Шелдон-Холле она то хихикала, то дулась. И все время страстно мечтала о возвращении в Лондон, к той полной развлечений жизни, которую когда-то вела, которой наслаждалась и которой ей теперь так не хватало. Ей было скучно в сельской местности, и это она поняла вскоре после того, как прошла эйфория от медового месяца. Она ненавидела резкий, пронизывающий ветер, дующий с вересковой пустоши, который бодрил леди Клементину лучше любого шампанского. Все в этом доме, начиная с огромного количества слуг и кончая феодальными устоями, казалось невестке досадным и неудобным. Возможно, со временем леди Клементина и простила бы ей многое, если бы Алиса полюбила Шелдон-Холл. Но все получилось наоборот, и это было расценено, как непростительное преступление. Сначала леди Клементина презирала невестку за ее слабость, но когда узнала, что та терпеть не может Шелдон-Холл, начала просто ненавидеть ее.
Леди Клементина помнила, что испытала сама, когда впервые увидела дом, впоследствии ставший всепоглощающей любовью всей ее жизни. Она была двенадцатилетним ребенком, когда вместе с отцом и матерью приехала сюда в гости. Девичья фамилия ее матери была Шелдон. Она вышла замуж за графа Глендэйла. Клементина всегда очень хотела встретиться со своим молодым кузеном Хьюго Шелдоном. Невозможно передать словами, что почувствовала маленькая Клементина, когда оказалась перед огромным каменным домом с прекрасными архитектурными линиями, с террасами, окружающими его, как ожерелье, и суровой красотой уходящей к горизонту вересковой пустоши.
Хьюго в то время был школьником, старше нее на четыре года. Она думала, что подружится с ним, но вместо этого стала смотреть на него с благоговейным страхом. Ведь ему предстояло стать хозяином этого дома. Хьюго был красивым мальчиком с хорошими манерами, и если ему и было скучно со своей кузиной, то он старался этого не показывать. С того самого момента, как Клементина впервые увидела Хьюго, он перестал быть для нее отдельной личностью и стал частью Шелдон-Холла, причем очень важной частью. Внутренний голос подсказывал ей это очень твердо и расчетливо.
Она была странным ребенком, испорченным, своевольным, но уже в детстве все понимали, что из нее вырастет очень красивая женщина. Когда Клементина вернулась домой, она стала мечтать, но не о Хьюго, улыбавшемся ей, когда они гладили лошадей и плавали в лодке по озеру. Она мечтала о доме с длинными галереями и потолками, украшенными искусной лепкой, о витражных стеклах с геральдическими знаками, о полированных полах и роскошных гобеленах, об огромных комнатах. Некоторые из них снизу доверху были заставлены книгами, в других красовался нежного рисунка веджвудский фарфор, а в третьих висела изысканная вышивка и парча. Парк Шелдон-Холла стал для нее тем волшебным местом, куда она часто возвращалась в мечтах. Когда она была чем-то озабочена или расстроена, злилась или чувствовала себя подавленной, то просто закрывала глаза и представляла, как стоит под сверкающей люстрой в бальной зале наверху парадной лестницы и глядит вниз, или воображала, что прячется на какой-нибудь кровати с пологом, закрывшись там вместе с призраками прошлого. Шелдон-Холл! Все-то время, пока она росла, он занимал самое сокровенное место в ее сердце.
Клементина имела грандиозный успех, когда появилась на балу дебютанток. За ней ухаживали, ее чествовали. Ни одна из дебютанток того сезона не имела такого успеха, как она. Это был год веселья и побед. Мужчины из самых благородных семей страны просили ее руки, но она только кокетливо флиртовала со всеми, как будто чего-то ожидая, хотя и сама не знала чего.
Но однажды, стоя рядом с матерью в переполненной бальной зале в Девоншир-Холле, она увидела направлявшегося к ней рыжеволосого юношу. Хьюго Шелдон! Она сразу его узнала. Он очень мало изменился с того времени, как был школьником. Просто вырос и стал красивее.
И вот тогда она поняла, что ей надо. Она поняла это четко и безошибочно и всю свою неуемную силу и волю направила на то, чтобы добиться желаемого. Это было совсем нетрудно, потому, что Хьюго тут же влюбился в нее. Он с таким же жаром, как и она стал бороться со своими близкими, которые и слышать не хотели о браке между кузенами.
Клементина всегда все делала по-своему. Родители испортили ее, и теперь, когда она выросла, они, вряд ли могли чего-то добиться, запретив ей сделать то, что она задумала. Они пробовали заговорить с ней о том, что, может быть, стоило подождать и обдумать все как следует, но она и слышать не хотела о таких предложениях.
И только когда, опираясь на руку отца, Клементина приблизилась к ступенькам алтаря храма Святого Георгия и увидела ожидавшего ее Хьюго, она честно призналась себе, что выходит замуж не за сэра Хьюго Шелл она, а за Шелдон-Холл.
Обосновавшись в нем в качестве хозяйки, она ощутила, как в ней проснулось какое-то первобытное, яростное чувство, которое больше всего напоминало примитивную любовь зверя к своему детенышу.
«Он мой, – повторяла она снова и снова. – Мой!»
Это был дом, о котором Клементина мечтала так долго, и который наяву оказался еще прекраснее и блистательнее, чем в мечтах. Первые годы супружеской жизни она даже испытывала к Хьюго что-то похожее на любовь. Ведь он дал ей то, что она хотела. По крайней мере, Клементина благосклонно принимала его пылкие и ненасытные ласки, потому что в душе испытывала к нему глубокую благодарность.
Затем она поставила перед собой цель довести дом до совершенства. Хьюго был богат, даже очень богат. Она наняла экспертов, которые рады были дать совет, как убрать весь хлам, накопленный предыдущими поколениями, и представить в лучшем свете то, что было по-настоящему ценным. К счастью, советы оказались полезными, и под руководством леди Клементины Шелдон-Холл довольно скоро стал сиять как драгоценный камень, прекрасный в своем совершенстве.
И вот тогда-то ее природа вновь заявила о себе. После нескольких лет, которые она провела, полностью отдавшись наведению домашнего уюта, Клементина поняла, что выполнила задуманное. А так как она слишком долго была оторвана от жизни, то вернулась к ней с еще большим жаром. Сейчас смешно вспомнить, как сильно все удивились. Кругом только и говорили о прекрасной леди Клементине. Как дочь своего отца, она естественно попала в высшее общество приближенных ко двору людей, которые строго придерживались правил, продиктованных им теми, кто стоял у власти. Вновь вернувшейся к светской жизни леди Клементине потребовалось всего несколько месяцев, чтобы понять, насколько были скучны те, кто ее окружал, как ограничены их интересы. Она огляделась и, зная, что ее услужливый муж всегда встанет на ее сторону, пустилась во все тяжкие.
Сначала поползли сплетни, затем поднялся страшный скандал. И почти сразу все разговоры, о ее похождениях дошли до королевы. Леди Клементину предупредили, сначала в мягкой форме, а затем более жестко. Три раза ей удалось избежать позора благодаря вмешательству родственников и друзей отца. Но так как она была слишком своевольной и упрямой, чтобы прислушиваться ко всяким предупреждениям, то вскоре грянул гром. От «этой безнравственной леди Клементины» отвернулся весь королевский двор.
Сначала она смеялась. Какое это имело значение для нее? У ее ног была половина мужчин Лондона, готовых ради ее красоты и ума в любую минуту встать на ее сторону. Но потом ей пришлось признать, что женщина, какой бы бесподобной, она ни была, не может жить, довольствуясь только дружбой с мужчинами. Королева последовала примеру двора, а те немногие женщины – подруги, которые остались у леди Клементины, навещали ее тайно, страшась того, что их заметят. Мужчины тоже внезапно изменились. Они оставались друзьями, любовниками, но их отношение к ней изменилось: они стали слишком фамильярными, слишком требовательными.
Человек с более слабым характером, вероятно, отступил бы, стал бы искать возможность восстановить свое доброе имя. Клементина же, несмотря на свои проступки, будучи человеком волевым, не стала так делать. Одним махом она порвала все связи с той жизнью, которую вела, и уехала в сельскую местность, оповестив всех и вся, что собирается посвятить себя мужу и дому.
Хьюго не совсем понимал, счастлив он от этого или нет. Несмотря на свою привлекательность, он оказался человеком не очень умным, и хотя порой поведение леди Клементины приводило его в ярость, он все же восхищался тем, что характер у нее более твердый и решительный, чем у него. Сначала его угнетала необходимость почти круглый год жить в Шелдон-Холле, а еще то, что все решения принимались за него, как будто, он не в состоянии решить что-либо сам.
Зато им не пришлось скучать в одиночестве. Леди Клементина заполнила дом друзьями и знакомыми. Вот уж в ком не было недостатка. Ведь одно дело появиться рядом со скандально известной леди Клементиной в Лондоне, где полно людей, которые только и ждут, чтобы тут же донести королеве, и совсем другое – поехать на север и остановиться в Шелдон-Холле. А кроме того, в сельской местности жили люди не столь щепетильные, которые не слишком заботились о мнении двора и никогда не искали его поддержки. В Шелдон-Холле можно было посоревноваться в стрельбе, а летом получить удовольствие от других видов спорта. И еще все знали о том, что угощения там просто бесподобны, а такого гостеприимства не найти в других местах. Из человека, лишенного всякого уважения в Лондоне, леди Клементина превратилась в королеву Шелдон-Холла. Ее балы, ее расточительство, ее выходки приводили в восторг тех, кто ее окружал. О них только и говорили. Но постепенно она стала все больше и больше уделять внимания дому, который стал для нее ее крепостью. В то время, как другим женщинам ее поколения становилось плохо при мысли о том, что надо пройти пешком милю, она могла весь день разъезжать верхом или гулять по вересковой пустоши, могла танцевать всю ночь напролет и одновременно с мужской практичностью и проницательностью справляться с огромным домом и его бюджетом.
Хьюго оставил все попытки управлять своим имением и вообще перестал вмешиваться во что-либо. Он превратился в человека, который постоянно ворчит, и откровенно завидовал своей жене, отодвинувшей его слишком далеко на задний план. Но бедняга ничего не мог поделать – жена была намного сильнее его, как, впрочем, и всех тех, кто хоть когда-то пытался перейти ей дорогу. Пятый баронет умер озлобленным, раздраженным человеком, в ярости от своей бесполезности и неспособности противостоять авторитету своей супруги. Для леди Клементины одиночество стало большим облегчением. Она вышла замуж за Шелдон-Холл и была счастлива от сознания того, что он от нее никуда не денется. Всю свою жизнь она прибегала к различным уловкам, чтобы получить то, что ей надо, иногда делая это, открыто, иногда втайне, но всегда знала, что все равно добьется своего благодаря собственной силе воли.
Шелдон-Холл, который предстояло унаследовать ее сыну, был доведен до совершенства, и она совсем не ожидала, что он женится, даже не спросив ее согласия. Едва увидев Алису, Клементина поняла, что это совсем не та жена, которая ему нужна, и, поставив перед собой цель, избавиться от нее, добилась этого с такой хитростью, что Роберт так и не понял, что она имела к этому какое-то отношение. Роберт не был чрезмерно ревнив, но вскоре после женитьбы стал каким-то озабоченным и задумчивым, а леди Клементина хорошо понимала, что мужчина, у которого что-то на уме, не очень хороший муж. Она замечала, что Алисе становилось все более и более скучно и, что ее любовь к Роберту стала ослабевать, потому, что не подкреплялась с его стороны никакими комплиментами и уверениями в своих чувствах. Невестка была недалеким человеком, пустышкой, и даже если бы ей пришлось прожить обычную, небогатую событиями жизнь, она вряд ли бы поумнела и стала хорошей женой.
Алиса совершенно не догадывалась о махинациях и проделках своей свекрови. А та, улучив момент, когда молодая женщина готова была удавиться от скуки, пригласила целую компанию молодых людей, многие из которых жили неподалеку. Среди них оказался молодой Бертран Кэнингэм. Не понадобилось много времени, чтобы он влюбился в Алису.
Леди Клементина наблюдала за тем, как развивались события, и прекрасно знала, что теперь у нее в руках есть козырь, которого так не хватало. Она просто забросала молодого Кэнингэма приглашениями.
