Текст книги "Посланница любви"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Он был с сэром Франсисом Дрейком! – Андора застыла на месте и уставилась на говорливого молодого секретаря

– Да, конечно, разве вы не знали? Он был с ним в Карибском море и вернулся покрытый славой. О, он не из тихих придворных, нет. Вы что подумали о нем?

Он откинул голову и расхохотался. Андора почувствовала, как кровь отлила от ее щек. Как она ошиблась в сэре Хенгисте! Он был другом Франсиса Дрейка – человека, который был героем нации.

И все же, откуда она могла знать? Как он мог не показаться ей отвратительным, принимая во внимание то, как он обращался с ней? И, вспомнив свое последнее язвительное замечание в его адрес, она почувствовала себя неловко.

«Вам, конечно, этого не понять, но я – дочь солдата».

Но если он понимал – а он, конечно, должен был понять, учитывая то, кем он был, – то почему он был так против ее желания послужить королеве единственным способом, доступным ей. Почему? Почему?

Эта мысль преследовала Андору еще долго после того, как она снова оказалась в зале аудиенций. Почему? Почему?

IV

Андора медленно шла по саду, залитому солнцем. Уже второй раз она была здесь в течение этого дня. Когда бы фрейлины ни ложились спать, на другой день в шесть часов утра они должны были присутствовать на прогулке королевы в саду.

Это был час отдыха ее величества перед встречей с министрами, которые докладывают ей о делах государства. Поэтому Андора уже ранним утром видела эти зеленые, покрытые росой лужайки, аккуратно разбитые клумбы, причудливо подстриженные кусты и все богатство цветущих деревьев и трав, наполнявших воздух ароматом и соперничающих в красоте с драгоценностями королевы.

Был полдень, солнце стояло высоко, и фрейлины отдыхали или занимались вышиванием в своих комнатах. Но королева, прежде чем отпустить их, сказала:

– У меня есть записка к лорду Эссексу. Кто из вас, хотела бы я знать, будет моим посланником? – Она оглядела юные лица, пристально смотревшие на нее, и добавила с легкой усмешкой: – Я могу почти сказать, моим посланником любви? – и прежде чем кто-нибудь успел вымолвить слово, сказала: – Я думаю, что пошлю мою маленькую деревенскую мышку. Она пока еще не испорчена интригами и сплетнями двора и вряд ли будет искать приключений или медлить с исполнением поручения.

На мгновение Андоре показалось, что глаза королевы остановились на хорошеньком личике Мэри Говард, но она произнесла:

– Андора Блэнд, возьмите эту записку. Отдайте ее джентльмену, который сопровождает его высочество, – сэру Хенгисту Вейку, и пусть он передаст ее в руки лорда Эссекса и ни в чьи другие.

«Как это умно задумано», – подумала Андора. Решение королевы отдать ей записку теперь не вызовет ревности ни в одной из фрейлин, потому что только королева и она знали о подлинной причине выбора.

Андора не спала всю ночь, раздумывая над ролью, которую ей придется сыграть, и о том, что она скажет сэру Хенгисту. Вспоминая о том, что она наговорила ему, она краснела снова и снова – ошибка в отношении его была ее мучением и стыдом.

Как легко она вообразила, что это был лишь ничтожный придворный, один из многих, которые слоняются по дворцу, ожидая королевской подачки, бездельничая и проводя вечера в попойках и за карточным столом.

Как ужасно она ошиблась! Сэр Хенгист служил вместе с сэром Франсисом Дрейком, национальным героем Англии, чья репутация была настолько блестящей, что отблеск его славы падал на каждого, кого он знал или с кем вместе плавал.

«Что я наделала, дурочка, – твердила себе Андора, – ведь я оскорбила совершенно незнакомого мне человека».

Нетрудно было вспомнить, что он оскорбил ее первым. Но теперь она не могла не сознавать, что зрелище «крушения» кареты могло быть действительно забавным.

Она возненавидела его за смех – но ведь это не причина, чтобы не ценить его храбрость.

«Никогда не будь несправедливой ни к одному человеку». – Как часто ее отец повторял эти слова, когда рассказывал ей о своих приключениях на службе у королевы!

«Я побеждал врагов, – говорил он, – я убивал людей, я уничтожал их. Но всегда, моя девочка, я боролся за справедливость. Мое дело было верным, и борьба была правой».

Андора металась на своей узкой кровати и думала о том, чт0она не была ни справедливой, ни правой в своей войне с сэром Хенгистом. Она была пристрастной и капризной – обе эти черты она презирала в себе.

«Я должна извиниться перед ним», – думала она, и это решение было окончательным. И все же ноги ее подкосились и сердце мучительно забилось, когда она увидела его. Он шел ей навстречу через аркаду роз, его черный вельветовый камзол сверкал серебром, его дерзкое оранжевое перо на шляпе колыхалось от ветра, а сама шляпа была надвинута на правый глаз.

Розовый сад был полон благоухания. Он был маленький, окруженный высокой изгородью, за которой было так легко укрыться от любопытных глаз.

Андора присела в реверансе, более низком, чем обычно, чувствуя свою вину и раскаяние.

– Ваш покорный слуга, мисс Блэнд, – сказал сэр Хенгист, склоняясь в своем обычном экстравагантном поклоне.

Андора поднялась и взглянула на него. Ее лицо было бледнее обычного и пальцы дрожали, когда она передала записку с тяжелой печатью королевы.

– Хорошо ли ее величество сыграла свою партию? – спросил сэр Хенгист с едва уловимой насмешкой в голосе. – Довольно трудно понять, почему именно вас послали выполнять поручение, которое обычно было обязанностью Мэри Говард или Бриджит Маннерс.

– Ее величество сказала, что я новое лицо при дворе и не стану участвовать в интригах и сплетнях, – вот почему она выбрала меня.

– Маленькую деревенскую мышку, не так ли? – спросил сэр Хенгист.

Краска залила щеки Андоры. Она надеялась, что он не слышал про это определение, столь мало похожее на комплимент, которое Андора дала себе.

Она ничего не ответила, и он сказал:

– Я не стану дразнить вас. У меня записка, которую вы должны передать ее величеству. – Он протянул ей записку и, глядя на ее опущенные ресницы, спросил: – Вы что-то хотите сказать мне еще?

– Что-то еще? – повторила она, пораженная его проницательностью. Он видел, что она мучительно ищет слова, в которые можно было бы облечь свое извинение.

Но, встретив его сверкающие глаза, она поняла, что он думает совсем о других вещах.

– Я не совсем понимаю, сэр, – сказала она, отступая, – что вы имеете в виду.

– А я и не думаю, что вы понимаете, – отвечал он. – Вы только запомните: никто не будет думать о вас плохо, если вы не откроете никаких заговоров. Поверьте, другие люди в другом месте занимаются тем, что происходит во дворце.

– Но я должна исполнить долг, – холодно произнесла Андора.

– Ваш долг, да, – согласился сэр Хенгист. – Но не ищите опасности. Я уверяю вас, вы не обрадуетесь, если что-то откроете.

– Разумеется, у вас большой опыт, – тихо сказала Андора. – Но, пожалуйста, я что-то хочу вам сказать.

Ее голос стал еле слышным, и она заметила, с каким напряженным вниманием он стал слушать то, что она говорила.

– Что же? – спросил он.

– Я… я хочу… извиниться перед вами, – пробормотала Андора, с трудом подбирая слова, которые, кажется, вызывали у ней шок. – Я не до… должна была так говорить с вами. Но я… я не знала, что вы служили на Карибском флоте, я не знала, что вы были еще кем-то, кроме «человека двора».

– А теперь, когда вы знаете, – сказал сэр Хенгист, и она почувствовала, что веселые, насмешливые нотки снова зазвучали в его голосе, – ваше мнение обо мне полностью изменилось.

– Да… я имею в виду – нет, – Андора не находила слов для ответа.

– Я польщен, что вы вообще думали обо мне, – сказал сэр Хенгист. – Но я уверяю вас, что вам не за что извиняться. Я в самом деле сейчас являюсь только человеком двора. Я хотел плавать вместе с Дрейком, но это мне было запрещено. И я должен был ошиваться здесь вместе с другими подонками и подхалимами.

– Они не пустили вас? – спросила Андора, пораженная глубокой горечью его голоса и мрачным выражением лица.

– Да, мои просьбы были отвергнуты, – отрывисто сказал он. – Итак, вы не должны просить у меня прощения. Я имею в виду то, что вы думали обо мне.

– Нет, нет, – возразила Андора. – Вы не поняли. Я думала, что вы вообще никогда ничем не были заняты. Я знаю, что это было невероятной самонадеянностью, но я думала о вас очень плохо, а мой отец всегда говорил о том, что если кто-то ошибается, он не должен стыдиться признаться в этом.

– Ваш отец был прав, – сказал сэр Хенгист, – но ваша храбрость – это то, что я меньше всего ожидал найти в его дочери.

– Моя храбрость? – удивилась Андора.

– Да, – отвечал он. – Для вас было храбростью признать свою вину. Скажите честно, ведь это было нелегко, не так ли?

Неожиданно он наклонился и взял ее за руку. Его слова и его прикосновение смутили ее.

– В самом деле, было трудно найти правильные слова, – отвечала она. – Но я сожалею о том, что была несправедливой.

– А теперь, – сказал сэр Хенгист, – может быть, вы послушаетесь меня. Я на самом деле думаю, что лучше всего для вас вернуться домой.

– Вернуться домой! – воскликнула с удивлением Андора. – Почему вы это говорите?

– Потому что я боюсь, что здесь вас испортят, – сказал он. – Когда деревенские мыши приходят в город, они чувствуют недовольство собой. Они хотят быть похожими на городских мышей, и они не понимают, что это ошибка.

– Я ничего не знаю о такой ошибке, – сказала Андора тихим, серьезным голосом. – Очень трудно быть такой простушкой среди этого блеска и великолепия. Вы видели, когда я приехала сюда, все у меня было старомодным и устаревшим – моя карета, моя одежда и, я думаю, даже мои мысли

– Но именно это делает вас такой особенной, – быстро сказал сэр Хенгист.

– Такой особенной, что всем хочется смеяться, – подхватила Андора. – Благодарю вас, сэр, но я не хочу быть мишенью для острот скучающих кавалеров.

Его веселый смех заглушил ее слова, и когда она резко повернулась, чтобы уйти, он так крепко взял ее за руку, что она не смогла освободиться.

– О Андора, Андора! – воскликнул он. – Вы такой ребенок! Кажется, это я должен просить у вас прощения. Я не подозревал, что мой смех задевает вас и что вы сердитесь на меня.

– Никому не понравится, если над ним смеются, – горячо сказала Андора.

– И менее всего деревенским мышкам, – ласково добавил он. – Простите меня. Я был неправ. Нет, более того, это было жестоко.

Она все еще стояла отвернувшись, и он снова наклонился, взял ее за плечи и повернул к себе.

– Вы не прощаете меня? – спросил он. Она молчала. Он опустился на одно колено:

– Смотрите, я умоляю вас.

– Я думала ночью, – медленно сказала Андора, – что злиться было бы глупо и мелочно. Но я все равно злилась, может быть, потому, что я была одинока и испугана.

– Вы просто уничтожили меня, – сказал сэр Хенгист. Его лицо было серьезно, и глаза его не смеялись. – Вы простите меня, Андора?

– Конечно, – ответила она. – И вы в свою очередь простите меня.

Он поднялся с колен.

– Это добрая сделка, – сказал он и, склонив свою голову, поцеловал ее руку.

Она подумала, что впервые губы мужчины касались ее кожи, и затем, прежде чем она успела еще о чем-то подумать, он опустил ее руку и стоял возвышясь над ней.

– Вы должны вернуться, – сказал он. – Или вас хватятся. Ждите меня здесь завтра. Ее величество обязательно даст вам другую записку. Если нет – я принесу записку для нее.

Андора была сейчас отпущена королевой. И все же она колебалась. Робко и застенчиво она сказала:

– Спасибо.

– За что? – удивленно спросил сэр Хенгист.

– За то… за то, что вы были добры ко мне, – прошептала Андора и, не дожидаясь ответа, поспешила прочь, убегая через лужайки розового сада.

У нее было чувство, что он провожал ее глазами, но она не оглядывалась. Она только знала, что была сбита с толку и удивлена всем происшедшим. Но в то же время она сознавала, что что-то темное, унизительное, камнем лежавшее у нее на сердце, – пропало. И когда она добралась до дворца, она поняла, что это была ненависть к сэру Хенгисту, которая мучила ее с тех пор, как она приехала сюда.

Она принесла записку, которую ей дал сэр Хенгист, в королевские покои. Королева была занята работой в своем кабинете, находившемся рядом со спальней. Она сидела за письменным столом, с белым пером в руках, разбирая государственные бумаги.

Елизавета нетерпеливо взглянула на нее, когда Андора присела перед ней.

– Ну, что там? – резко спросила она.

– Записка, ваше величество, от лорда Эссекса.

Лицо Елизаветы прояснилось. Она бросила перо и нетерпеливо протянула руки.

– Дайте мне ее, – сказала она с пылкостью юной девушки, ожидающей объяснения в любви.

Андора подала ей свиток пергамента. Королева развернула его и прочла послание с затаенной улыбкой на лице Затем она встала, прошла через комнату и остановилась у окна, глядя на улицу.

Андора наблюдала за ней, не зная, следует ли молча удалиться, чтобы не мешать раздумьям, или ей нужно остаться. В комнате была тишина, нарушаемая только жужжанием шмеля, который кружился вокруг цветов, украшавших позолоченный стол.

– Вы когда-нибудь были влюблены? – неожиданно спросила королева.

– Нет, ваше величество.

– Тогда вы счастливы, – сказала Елизавета. – Любовь дитя мое, это обоюдоострое оружие, которое приносит одновременно и радость, и боль. – На мгновение она умолкла, затем продолжала: – Кто не завидует мне сейчас? Владычица великой страны, правящая сердцами своих подданных, которые служат мне так, как не служили никогда ни одной женщине самые храбрые и мудрые мужчины. И все же любовь требует большего.

– Чего же большего может желать ваше величество? – спросила Андора.

Королева резко обернулась.

– Я хочу молодости! Молодости! – повторила она. – Вы думаете, я не знаю, как быстро проходят годы? Вы думаете, я так глупа, чтобы не понимать, что каждый месяц отнимает у меня то, что для женщины дороже, чем золото, драгоценности, власть и положение?

Она неутомимо ходила по комнате, двигаясь с такой легкостью и грацией, что невозможно было поверить, что это не юная девушка. Но при солнечном свете были видны морщинки у глаз и глубокие складки в уголках ее рта.

Затем с неожиданной сменой настроения королева сказала:

– Я сейчас говорю с вами как женщина, а не как королева. Трон – вот в чем все дело, Андора. Ни вы и ни я лично, но трон требует от людей всей их жизни и их страсти. Запомните и никогда не забывайте об этом.

Губы Андоры приоткрылись, но, прежде чем она смогла вымолвить слово, королева быстро сказала:

– А теперь идите, я должна работать.

Андора поклонилась и вышла, чувствуя, как и раньше, Что она словно сметена неистовым ураганом, который оставил ее бездыханной.

Она спешила по коридору, пытаясь найти дорогу в свою собственную комнату. Должно быть, она сделала неправильный поворот, потому что очутилась в зале для аудиенций, полном самого разнообразного народа. Королева обычно принимала здесь во второй половине дня, когда дела и прошения уже проходили через руки секретарей.

Здесь была группа дворян, беседовавших около пустого трона. Когда Андора проходила мимо них, вспоминая, что здесь, в дальнем конце зала, был выход, который вел прямо в покои фрейлин, она увидела кавалера, который вкладывал шпагу в ножны. Сделав неосторожное движение, он задел своей шпагой человека, стоявшего позади него.

– Caramba! – вскричал задетый кавалер. – Вы – неуклюжая деревенщина! Вы испортили мне новую пару шелковых чулок, и вы заплатите за это!

– Сожалею, – извинился человек со шпагой. – Как только я выиграю в карты, клянусь, я подарю вам дюжину чулок.

– Легко обещать, – отрезал противник. – Что-то я не видел, чтобы вы выиграли хотя бы один раз.

Раздался смех, и Андора, никем не замеченная, проскользнула мимо них, но когда она добралась до двери, она повернулась и посмотрела назад.

Восклицание, вырвавшееся у задетого шпагой человека, было своеобразной бранью. Но в ней было что-то странное. И только сейчас она поняла, что же это было и где она впервые слышала это слово.

Она ясно увидела маленького мальчика, бегущего через Двор. В руках он держал джемовый торт, который дал ему повар. Одна из собак бросилась навстречу ему, и он, пытаясь увернуться, поскользнулся и упал на булыжник, вымазав себя и торт грязью. «Caramba!» – воскликнул он.

Его мать – испанская няня Андоры – выглянула из окна и подбежала к нему. Она подняла его, горько плачущего над остатками торта, и сказала:

«Прекрати шуметь, озорник, и чтобы я больше никогда не слышала от тебя этого слова. Никогда! Ни от тебя, ни от какого другого ребенка».

«Но мой отец так говорит», – возразил мальчик сквозь слезы.

«Мужчины могут говорить много слов, которые не должны повторять мальчики, – строго сказала няня. – И запомни на будущее: твои губы никогда не должны произносить это слово. Понятно?»

Она обтерла его, принесла домой, все еще плачущего, и послала его назад на кухню попросить у повара другой торт. Затем она вернулась в детскую к Андоре.

«Почему „caramba“ плохое слово?» – спросила Андора.

«Все ругательства плохие, – ответила она. – Но „caramba“ – это грязное ругательство, которым ругаются только испанцы низкого происхождения. Дворяне, когда им это нужно, выскажутся совсем по-другому».

«А что они говорят?» – спросила Андора.

«Ничего, – ответила няня. – Испанский язык, которому я выучу тебя, будет языком дворянства, а не подонков городов и деревень».

«Caramba!» Ругательство испанских подонков. И оно было произнесено здесь, во дворце Гринвич, человеком, который являлся дворянином.

«Где объяснение? – спрашивала себя Андора. – Неожиданный острый укол шпаги?..» Она повернулась к одному из секретарей, стоявших около нее.

– Извините, – обратилась она. – Будьте добры, пожалуйста, скажите мне, кто этот джентльмен в оранжевом камзоле с сапфировой цепью? Он стоит немного правее трона.

– Это лорд Брей, – отвечал секретарь.

– Кто он?

Секретарь пожал плечами.

– Я мало знаю его, – сказал он.

Андора выскользнула из зала и поднялась в свою комнату. Неужели она благодаря этому странному случаю узнала нечто важное? Кто этот лорд Брей и почему он говорит по-испански?

Когда через полчаса фрейлины снова собрались в комнате, она спросила Маргарет Эджекомб, скромную и милую девушку, к которой чувствовала теплую симпатию, не встречала ли она когда-нибудь лорда Брея.

– Я видела его один раз на скачках с ее величеством, – ответила Маргарет. – Кажется, он развлекал ее своим разговором. Вот и все, что мне известно. Но ведь я здесь совсем недавно.

«Я должна узнать больше», – подумала Андора, и вечером, после обеда, когда королева, как обычно, танцевала с лордом Эссексом, она незаметно обошла весь зал, пока не оказалась рядом с лордом Бреем.

Она увидела, что он выглядел старше, чем казался вначале, это был человек средних лет, с выпуклыми карими глазами и чувственными, полными губами. Он не был красавцем, но одет был так роскошно, что его нельзя было не заметить. Вокруг его шеи была сверкающая цепь драгоценных камней, а в его правом ухе был чудесный сапфир, который один стоил целого ожерелья. Его камзол из белого атласа был расшит жемчугом, и он, казалось, очень нежно ворковал с герцогиней Стаффолк.

Андора попыталась подслушать их беседу, но они говорили очень тихо, и она не услышала ничего, кроме нескольких комплиментов и острот, которые не сказали ей ничего нового.

Она раздумывала, стоит ли ей рассказать сэру Хенгисту о том, что она узнала, и решила, что он, наверное, посмеется над ней и скажет, что она ошибается. В конце концов, ругательство еще ничего не значит, и она понимала, что никто не оценит ее «разоблачения» лорда Брея.

«Я должна узнать больше, должна», – твердила Андора

Она наблюдала за ним весь вечер, пока он флиртовал с этой леди, а затем и с другими. Ничего не было в его поведении такого, что отличало бы его от других кавалеров и дворян.

V

На другое утро после завтрака королева объявила, что поедет кататься верхом. Она сказала фрейлинам, что не нуждается в их услугах и что они свободны до ее возвращения.

Она отбыла с дюжиной джентльменов, рядом с ней находился лорд Эссекс, позади – Вальтер Релей, который соперничал с королевским фаворитом при любом удобном случае.

Андора наблюдала за ними, пока они не скрылись из виду.

Этим утром она задумала написать большое письмо отцу, чтобы рассказать о первых впечатлениях жизни во дворце. Письмо она решила не передавать в секретную комиссию, которой руководили лорд Берлей и сэр Франсис Волшингэм, а отправить его каким-либо другим способом. Конечно, можно было и подождать до встречи, но она знала, каким чудесным подарком будет для отца ее письмо.

Вместе с дугами фрейлинами она вышла через парадную дверь дворца и вдруг увидела перед собой элегантную фигуру в плаще из желто-розового вельвета. Она знала, кто это, и, как только он свернул налево и вошел в длинную галерею с видом на реку, незаметно отстала от девушек и пошла за ним.

Он шел немного впереди, и она слышала, как он мурлыкал какой-то мотивчик. Они прошли галерею лордов, затем прошли по проходу, который вел в другое крыло. Коридор был пуст, если не считать слуг, которые сновали с хозяйской одеждой в руках или несли подносы с кофе и бренди для кавалеров, которые еще не встали в этот поздний час.

Лорд Брей ни разу не оглянулся. Он прошел еще один коридор и затем, открыв дверь, вошел в комнату. Дверь закрылась. Андора, подождав несколько секунд, подошла поближе, чтобы прочесть, что было написано на табличке, прикрепленной у молоточка.

Все помещения во дворце на наружных дверях имели надписи с именами их обитателей. Она прочла: «Светлейший лорд Брей».

Она хотела повернуться и удалиться, как вдруг дверь отворилась.

– Доброе утро! Вы искали меня? – спросил чей-то голос. В замешательстве она подняла глаза и увидела, что перед ней стоит лорд Брей.

– Я… я ошиблась, – быстро сказала она. – Я думала…

– Нет, никакой нет ошибки, – отвечал он и, протянув руку, ввел ее внутрь.

– Нет, нет, – настаивала она. – Я думала, что кто-то еще живет в этих апартаментах. – Ее голос упал. – Я прошу вас, сэр, не удерживайте меня.

Крепко держа ее за руку, так, что она не могла вырваться, он провел ее через холл в большую комнату. Это была гостиная, меблированная с такой роскошью и великолепием, что она казалась зеркальным отражением нарядов самого лорда Брея. На стульях были груды расшитых вельветовых подушек, перед камином находилась уютная изящная кушетка.

Когда они вошли в комнату, лорд Брей отпустил ее руку и закрыл за собой дверь.

– Вы Андора Блэнд, не так ли? – спросил он.

–Да, в самом деле, – отвечала Андора. – Но я не могу оставаться здесь. Как я сказала вашему высочеству, я искала… одного человека и ошиблась, я попала не туда.

– Вы лжете, – отвечал он, – но лжете очаровательно. Вы искали меня.

– Я… я не знаю, почему вы так говорите, ~ запинаясь, произнесла она.

Он снял свой плащ, повесил его на спинку стула и затем, широко расставив руки, двинулся к ней.

– Андора, вы неотразимы, – сказал он. – Совершенно неотразимы. Эта шелковистая кожа, эти волосы цвета спелого зерна, эти губы, подобные розе. Как могло случиться, что я не заметил вас сразу?

Андора попыталась высвободить свои руки.

– Милорд, позвольте мне уйти, – просила она. – Я не должна быть в ваших апартаментах.

– А кто узнает? – спросил он. – Кроме того, вы забыли? Вы следовали за мной.

– Я… я, – начала Андора, но он положил свою ладонь на ее губы.

– Нет, нет, – сказал он. – Не уклоняйтесь. Когда что-то происходит чудесное – вот так, как сейчас, между вами и мной, – не нужно отказываться от этого. Вы видели меня в прошлый вечер, и я догадываюсь, что вы почувствовали! Но я не смог тогда уделить вам внимание. Представляю, как вы страдали и ревновали. Но теперь мы одни.

– Я боюсь, милорд, что мы говорим о разных вещах, – быстро сказала Андора.

– О Андора, не играйте со мной, – отвечал лорд Брей. – У нас никогда не будет более счастливой возможности. Давайте не будем тратить напрасно драгоценного времени, создавая ненужные препятствия.

– Милорд, я должна уйти! – воскликнула Андора. Она повернулась и побежала к двери, но он опередил ее и, схватив, прижал к себе.

– Вы трусишка, – торжествующе сказал он. – Вы трусите и боитесь, потому что я узнал ваш секрет. Но не бойтесь меня, Андора, я люблю вас, как и вы любите меня. Вот и все, не так ли?

– Я не люблю вас, – закричала Андора, отталкивая его с такой силой, на какую была способна.

– Не ждите, чтобы я поверил вам, – страстно сказал он. – Вы шли за мной сюда. Вы забыли? Это было так умно, умнее, чем я мог ожидать от вас. Дорогая, я видел ваши глаза в прошлый вечер, когда вы следили за мной, и я знаю, что стрела Купидона поразила тогда ваше сердце, как сейчас поразила мое.

– Пожалуйста… пожалуйста, послушайте меня, – сказала Андора. – Все это ошибка.

– Я не собираюсь слушать вас, – отрезал он. – Я только хочу сказать, что я люблю вас. Я люблю ваши голубые глаза, но больше всего я люблю ваши нежные губы.

Внезапно он крепко прижал ее к себе, и с болезненным ужасом она почувствовала, что он почти целует ее. Она яростно боролась, но было поздно. Его губы, горячие и влажные, впились в ее губы.

Она отталкивала его, боролась, но напрасно. Впервые она поняла, каким сильным может быть мужчина и как слаба она в сравнении с ним.

– Андора!

Она услышала, как хрипло он произносит ее имя, с таким безумным желанием, которое она никогда еще не слышала в человеческом голосе. И когда она, задыхаясь, оторвалась, чтобы перевести дыхание, то увидела его глаза, глядевшие на нее сверху, озаренные огнем камина и страстью, – никогда она не видела человеческого лица, до такой степени искаженного.

– Позвольте… мне… уйти! Позвольте… мне… уйти! – кричала она. – Это была ошибка! Вы не поняли!

Она услышала его смех. Это был смех триумфа и победы. Молча он сгреб ее и, как она ни отталкивала его, понес через комнату к кушетке.

Она пыталась кричать еще громче, но, как только он положил ее, его рот закрыл ее губы, и с последним вскриком она замолкла.

– Ты восхитительна, божественна, – услышала она его возбужденное бормотание, затем она ощутила на себе тяжесть его тела, и ее белоснежное платье разорвалось под его руками.

С ужасом она чувствовала, что словно погружается в холодную, глубокую воду, что она тонет под его телом.

Внезапно она ощутила слабость – слабость страха, отчаяния, безнадежности. И когда его губы, казалось, выпили ее жизнь, она услышала, как дверь отворилась и голос, холодный, как обнаженная шпага, спросил:

– Я не помешал вам, милорд?

Лорд Брей вскочил на ноги.

– Nom de Dieu! [1]1
  Проклятье! (фр.)


[Закрыть]– вскричал он. – Какого черта вам здесь нужно?

Андора почувствовала, что туман в ее глазах рассеивается и ощущение того, что она погружается в ужасную темноту, проходит. Как будто издалека донесся до нее резкий голос сэра Хенгиста.

– Я с поручением, милорд, от графа Эссекса. Он спрашивает, будете ли вы играть с ним в теннис сегодня днем.

– Теннис! – истерично выкрикнул лорд Брей. – И из-за этого вы ворвались ко мне?

– Я должен извиниться, если мое присутствие нежелательно, – сказал сэр Хенгист. – Когда я постучал в наружную дверь, мне никто не ответил, и, зная, что вы здесь, я подумал, что вы, может быть, захотите немедленно ответить на приглашение лорда Эссекса.

– Да, да, конечно, я принимаю его, – с раздражением сказал лорд Брей.

Все еще в тумане, Андора соскользнула с кушетки. С невыразимым унижением она осознала, что ее платье порвано, губы воспалились, волосы в беспорядке. Она почувствовала такую слабость, что если бы не уцепилась за спинку стула, то просто упала бы на пол.

Но больше, чем все это, ее угнетала насмешка и неприязнь в глазах сэра Хенгиста. Она хотела подбежать к нему, попросить его защиты, умолять его забрать ее отсюда. Вместо этого она только стояла, охваченная дрожью, и ее пальцы безуспешно пытались соединить остатки лифа на груди.

И в тот момент, когда она уже подумала, что он собирается оставить ее здесь и уйти, сэр Хенгист напрямую обратился к ней.

– Мисс Блэнд, я полагаю, – сказал он с сомнением в голосе, как будто не сразу узнал ее. – Я знаю, что мисс Бланш Перри совсем недавно спрашивала о вас. Вы позволите мне отвести вас в ее комнату?

– Пожалуйста, прошу вас! – Андора вложила всю силу чувств в этот возглас, но на самом деле слова прозвучали шепотом.

Она двинулась к нему, в то же время сознавая, что лорд Брей вытянул руку, как бы желая остановить ее, но потом передумал. С нечеловеческим, как ей показалось, усилием она добралась до сэра Хенгиста.

– Заберите меня отсюда, – пробормотала она. – Пожалуйста, заберите меня.

Он едва взглянул на нее и поклонился лорду Брею:

– Я передам лорду Эссексу, что ваша светлость встретится с ним на теннисном корте в шесть часов вечера. Он будет ждать.

– Благодарю вас, – почти прорычал лорд Брей. Наконец-то Андора покинула его комнату и через холл

вышла в коридор. Сэр Хенгист осмотрелся.

– Пойдемте сюда, – сказал он. – Здесь есть лестница в сад. В длинной галерее нас скорее заметят.

Он зашагал вперед, и она робко последовала за ним. Они достигли лестницы и по узким каменистым ступеням вышли в сад. Только на солнце и свежем воздухе Андора обрела дар речи.

– Я не… не знала, что он заметил меня, когда я шла за ним. Но я слышала… как он…

– Если бы вы были моей дочерью, – перебил ее сэр Хенгист, – я бы хорошенько выпорол вас и отослал обратно в деревню. Вы, должно быть, сошли с ума, если думаете, что можете одна войти в жилище мужчины, не потеряв при этом сразу и невинность, и репутацию.

– Но я не собиралась этого делать, – запротестовала Андора. – Он затащил меня туда, когда увидел у своей двери.

– И все же вы сказали, что шли за ним.

– Да, потому что… потому что я слышала, как он ругался по-испански! – еле выговорила она.

И тут, к ее ужасу, сэр Хенгист расхохотался – громко и неудержимо – именно тем смехом, за который она так невзлюбила его поначалу.

Только на секунду веселье взяло верх. Затем, серьезно и убежденно, он сказал:

– Я говорил с самого начала, что вся эта затея нелепа и неразумна. Откуда вы, новичок при дворе, могли знать, что лорд Брей может ругаться на любом европейском языке и что он постоянно хвастается этим?

Андора в отчаянии прижала руки ко рту.

– Вы хотите сказать, что все знают… что он говорит по-испански?

– Говорит по-испански! – фыркнул сэр Хенгист. – Не больше, чем я по-китайски. Он знает всего несколько слов, может пролепетать несколько нежных фраз по-французски. Разве вы не слышали, как он воскликнул «Nota de Dieu», когда я вошел?

– Да… слышала, – нерешительно сказала Андора.

– Боже мой! Да если бы все шпионы были такими тупицами, как Брей, они давно бы сидели в тюрьме! – воскликнул сэр Хенгист.