Текст книги "Революция в любви"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава шестая

Облокотившись о поручни, Дрого стоял и смотрел на фосфоресцирующие волны. Сегодня они пройдут через Босфор, думал он, и, может быть, стоит просить капитана сделать остановку в Константинополе.

Он знал, что через Константинополь проходил кабель, которым англичане пользовались уже несколько лет. Кабель пересекал Европу, Малую Азию, Персидский залив и заканчивался в Индии. Правда, из-за ненадежности турецкой секции англичане использовали его достаточно редко. Значит, опасался Дрого, секретные сведения, которые он должен послать в Индию и Англию, могут быть перехвачены.

Был еще один кабель, действовавший с 1870 года. Он связывал Лондон с Бомбеем через Гибралтар, Мальту, Александрию, Суэц и Аден и полностью контролировался англичанами. Поэтому безопаснее, конечно, связаться с Лондоном из Александрии, куда и шел «Чертополох».

К тому же Дрого очень не хотелось ввязываться в нескончаемый спор с капитаном. Мак-Кей и так, чтобы не опоздать с доставкой груза, гнал «Чертополох» с предельной скоростью, используя достоинства недавно установленного на корабле нового котла.

К счастью, погода была хорошая и море спокойное.

Во время путешествия Дрого нашел капитана интересным человеком. При других обстоятельствах он бы с удовольствием проводил больше времени за разговорами с ним. Но сейчас ему хотелось все время быть с Теклой. И он общался с капитаном только вечерами, когда она укладывалась спать. Он узнал много нового о торговле, о перевозке грузов морем, о товарах, в том числе весьма странных, доставлявшихся из одной страны в другую.

Поговорив с Мак-Кеем часок-другой, Дрого потихоньку, чтобы не разбудить Теклу, пробирался в каюту. Все это время он был с ней суров, даже слишком суров, и она притворилась спящей. А он, улегшись на полу, был не в силах заснуть, ведь она была так близко. И в то же время далеко, как звезда.

Он не мог думать ни о чем другом, только о ней. Все его тело горело от жажды обладать ею. В то же время он давно уже понял, что его чувства по отношению к юной принцессе были совершенно иными, чем жажда физической близости женщины. Она обладала качествами, которые Дрого особенно ценил в женщинах и всегда мечтал увидеть в своей жене.

Его восхищало ее мужество. Если безумный побег из дворца был капризом и сумасбродством, то именно мужество помогло Текле сохранить спокойствие и выдержку, когда разразилась революция. Она не впала в истерику, узнав о смерти отца, хотя очень любила его и, Дрого был в этом уверен, думала о нем постоянно. Она готовилась к неизвестному для себя будущему в чужой стране с таким достоинством, с такой спокойной твердостью, какую встретишь не у каждого мужчины.

Ему были милы и другие качества Теклы. Она легко и естественно смеялась над всем, что смешило ее. Она благоговела перед красотой, а если слышала о чьих-то страданиях и несчастьях, глаза ее застилали слезы. Она была совершенно не испорчена, невинна и чиста. Любой мужчина, думал Дрого, пробыв с нею даже недолго, влюбился бы в нее без памяти.

Она найдет себе более подходящего, чем я, – угрюмо твердил он себе, – и сможет выйти за него замуж.

В то же время он чувствовал, что невидимые нити уже крепко связали их, будто созданных друг для друга… И тут же перебивал себя вопросом: зачем он вообще обо всем этом думает? Он доставит ее в Англию, передаст родственникам и больше никогда не увидит. Но он знал, что всегда будет думать о ней.

Как думал сейчас, стоя на палубе под звездным южным небом. Он смотрел на растекающийся по морю лунный свет, а вспоминал нежность ее губ и робость первого поцелуя… Как бы убегая от своих мыслей, он повернулся и зашагал по палубе, чтобы вернуться в каюту и улечься на свое ложе на полу.

Текла всегда стелила ему перед тем, как лечь самой. А утром сразу же убирала подушку и одеяло, чтобы капитан Мак-Кей не заподозрил в их отношениях чего-то неладного.

Капитан был убежден, что Текла родом из Шотландии. Чтобы она не выдала себя, Дрого как бы невзначай упомянул: почти всю свою жизнь его жена прожила в Англии и не знает Шотландию так же хорошо, как он. Сам же Дрого, бывавший в Шотландии несколько раз, довольно хорошо разбирался в шотландских обычаях, видах спорта. И с удовольствием рассказывал, сколько он поймал там лососей и подстрелил куропаток.

К счастью, Мак-Кей, довольный тем, что приобрел друга-шотландца, почти все время говорил сам. Он рассказывал им о своем детстве и о том, как двенадцатилетним мальчишкой убежал в море; о пережитых скитаниях и приключениях; о тяготах и невзгодах, которые ему пришлось испытать, пока наконец он не стал капитаном собственного корабля и мог плавать куда угодно, был бы подходящий фрахт.

Эти разговоры обычно велись за трапезой, которую они всегда делили с капитаном. Подавал им кок-китаец и, к удивлению Дрого, его стряпня была вполне съедобной, хотя и не слишком вкусной.

Опустив за кормой леску с крючками и наживкой, матросам удалось поймать трех осетров. Они послужили прекрасным дополнением к запасам, взятым на борт в Ампьюле.

Поскольку теперь Дрого отдыхал и ел вовремя, он поправился и хорошо выглядел. Ему стоило немалого труда не замечать восторга, смешанного с более глубоким чувством, который светился в глазах Теклы, когда она смотрела на него.

Она тоже хорошела с каждым днем. Дрого заметил, что разношерстная команда корабля буквально не спускает с нее глаз, когда она выходит на палубу. Все они – начиная с юнги-сингалезца и кончая первым помощником, наполовину турком, смотрели на нее с восхищением.

В экипаже «Чертополоха» не было ни одного англичанина или шотландца. Когда Дрого заговорил об этом, капитан коротко ответил:

– О, те слишком много о себе воображают! Мои матросы, не нашедшие дома работы, стоят дешево и без фокусов слушают мою команду.

Дрого улыбнулся. Он слышал, как Мак-Кей отдает команды. Ни один британский подданный не вынес бы того потока брани, который капитан обрушивал на головы своих подчиненных. Оставалось надеяться, что Текла этого языка просто не понимает.

Он старался держать ее подальше и от капитана, и от команды.

На палубе они отыскали уединенное местечко, где могли спокойно посидеть и поговорить. В ответ на ее расспросы он рассказывал ей о своих приключениях после того, как покинул Индию. Но Теклу больше всего интересовала именно Индия. Когда он описал ей красоту индийских женщин, великолепие дворцов, духовную атмосферу храмов, она вздохнула:

– Я хочу в Индию!

– Вам нетрудно будет уговорить мужа, чтобы он взял вас с собой, когда отправится туда с официальным визитом.

Он сказал это в шутку, но Текла ответила совершенно серьезно:

– Я не хочу ехать с официальным визитом. Я сыта всем этим по горло. Я хочу поехать… с вами. Бродить по базарам, увидеть паломников, купающихся в Ганге, и слонов, работающих в лесу…

Дрого и сам об этом мог бы только мечтать. Но зачем мечтать о несбыточном? И он перевел разговор на другую тему:

– Давайте лучше поговорим об Англии. Я должен подготовить вас к тому, что вы увидите по приезде на мою родину.

Он попытался описать ей родовой дом, в котором выросла ее мать. Правда, Дрого не приходилось бывать во владениях герцога Дорчестера, но, решил он, те скорее всего похожи на поместье его дяди, где каждый, кто там работает, смотрит на хозяина как на божество.

– В общем, – заключил он, – герцог Дорчестер – король в маленьком королевстве. Государство в государстве!

– Так говорила и мама, – отозвалась Текла, – я особенно не прислушивалась к ее словам, потому что не думала, что когда-нибудь поеду в Англию.

– Но сейчас вы на пути туда.

– Англичане, которых я встречу там, будут… такие же… как вы? – Ее голос подозрительно задрожал.

Дрого понял опасность заданного вопроса и ответил:

– Для китайцев мы все на одно лицо, так же, как и они – для нас. Текла рассмеялась.

Потом снова посерьезнев, сказала:

– Если бы передо мной стояла сотня похожих на вас… я все равно вас… узнала бы.

– Каким образом?

– Потому что я чувствую… когда вы рядом. И даже если я вас не вижу, я все равно… знаю, что вы… здесь.

Он испытывал в ее присутствии те же чувства. Но говорить об этом ему не хотелось. И он опять перевел разговор на другую тему:

– Смотрите, вон на горизонте корабль!

– Наверное, его пассажиры говорят сейчас о нас то же самое, – заметила Текла. – И может быть, мы пройдем этот… горизонт потом еще один… и так до бесконечности.

– Я уверен, что через некоторое время вам это порядком наскучит, – сказал Дрого. Она собралась было ответить, но промолчала. Он знал, что с ее языка уже готово было сорваться: «Да, если мы не будем вместе». Ведь и он думал так же.

Поднявшись на ноги, Дрого предложил прогуляться по палубе.

Это была короткая прогулка – «Чертополох» ведь не слишком велик.

Стоя на корме и глядя на пенный след корабля, Дрого обратил внимание на высокого темноволосого мужчину, пристально наблюдавшего за ними. Уже много месяцев подряд он подозрительно оглядывал каждого, кто встречался на его пути. Вот и сейчас он по привычке бросил беглый взгляд на моряка. Это был смуглый черноглазый человек, в его жилах, подумал Дрого, течет арабская кровь.

Моряк буквально пожирал Теклу глазами. Однако, заметив, что на него смотрят, отвернулся и начал укладывать канат. Мускулы на его руках так и играли… Дрого поспешил отвести Теклу туда, где они обычно сидели.

Днем дул свежий ветер, принесший с собой прохладу, столь желанную после нескольких невыносимо жарких дней. Сейчас он утих. Воздух был тяжелый и какой-то липкий. Еще стоя на корме, Дрого расстегнул рубашку, а сейчас снял ее совсем. И с наслаждением подумал о том, как, сойдя вниз, примет душ в крошечной ванной.

Каждое утро он наполнял чистой морской водой два ведра – одно для себя, другое для Теклы. После того как они совершали утренний туалет, он снова наполнял их на случай, если станет слишком жарко и им захочется освежиться.

Правда, Текла жаловалась, что ей неудобно черпать воду из ведра, стоящего на полке, на которое она беспрерывно натыкается головой. И просила его помочь. Она говорила так естественно, что Дрого понял: Текла не задумывалась, к чему это может привести.

На секунду он представил себе, как она стоит, прекрасная в своей наготе, а он льет воду ей на плечи. Почти нечеловеческим усилием он прогнал эти мысли прочь. Приму душ, уговаривал он себя, остыну и, может быть, смогу заснуть. И одновременно почти в отчаянии думал, что их разлука близка. Скоро они выйдут из Мраморного моря в Эгейское, и до Александрии останется совсем немного. После визита в посольство им наверняка предоставят на пароходе, идущем в Англию, две отдельные каюты. Это будет началом разлуки.

Он знал, что наиболее быстроходные пассажирские суда преодолевают расстояние до Англии всего за десять суток. Так мало и так много: этих десяти дней ему хватит на всю оставшуюся жизнь. А когда пройдут и они, Текла встретится с родственниками, и он больше ее не увидит… С этими мыслями Дрого дошел до лестницы, ведущей в каютный отсек.

Капитан очень спешил, «Чертополох» буквально летел, ни днем ни ночью не сбавляя оборотов. Половина команды обслуживала котлы. Ни малейшей передышки до прибытия в порт не намечалось.

Спускаясь по лестнице, Дрого вдруг услышал крик. Сначала он подумал, что ослышался, но тут крик раздался снова. Кричала Текла! Перескочив через три последних ступеньки, он стремглав понесся в каюту.

Распахнув дверь, в тусклом свете ночника, который всегда оставлял зажженным до своего возвращения, он увидел, что Текла отчаянно барахтается в постели, пытаясь сбросить с себя мужчину, навалившегося на нее. Одним прыжком Дрого пересек каюту. Приемом каратэ, которому учился у одного китайца, он заломил насильнику руки.

Стащив его с кровати, Дрого узнал в нем того самого араба, что не спускал с Теклы глаз сегодня днем. Хотя тот был гораздо крепче его самого, Дрого поволок матроса из каюты. На пороге он трижды ударил его головой о косяк. При втором ударе араб испустил глухой вопль, при третьем – почти потерял сознание. После этого Дрого швырнул его в коридор с такой силой, что тот пролетел его из конца в конец и ударился о железные ступеньки лестницы.

Дрого захлопнул дверь, запер ее за собой и пошел к Текле.

Она сидела в постели, дрожа и всхлипывая. Араб порвал на ее плече ночную сорочку, обнажив маленькую девичью грудь.

Он сел рядом, обнял, и она отчаянно прижалась к нему.

– Все в порядке, моя дорогая, все хорошо! – утешал он, гладя дрожащие плечи. – Я больше никогда вас не оставлю.

Он подумал, что допустил ошибку, не заставив ее запираться, когда она оставалась одна. Ведь они почти все время были вместе, он оставлял ее одну лишь перед сном и не мог предположить, что кто-то из команды попытается ее изнасиловать.

– Он напугал меня… О, Дрого, как он меня напугал! – В шепоте Теклы явственно слышался страх.

– Теперь все позади, милая, – сказал он, укладывая Теклу на подушку. Но та, словно испугавшись, что он снова уйдет, обвила руками его шею, потянула за собой.

Он поцеловал ее. Чтобы поскорее успокоить ее и утешить, поцеловал снова. И почувствовал, что дремавшее в нем желание охватывает его все сильнее, становясь нестерпимым.

Он целовал ее глаза, щеки, маленький тонкий нос и опять губы. Из плена ее рук, даже если бы хотел, он вырваться не мог. Она перестала плакать и дрожать от страха, ее тело затрепетало от желания.

Только сейчас он вспомнил, что на нем нет рубашки, и кожей ощутил нежность ее обнаженной груди.

Она была серебряной капелькой морской воды, звездой, упавшей с небес…

– Я… люблю… тебя… я… люблю… тебя!

Дрого не знал, шептала она ему эти слова или они звучали в его сердце. Его тело разрывалось от нежности и страсти.

Тела влюбленных соединились, она принадлежала ему, а он – ей, пламя любви поглотило их…

Казалось, прошла вечность.

Не выпуская Теклы из объятий, Дрого шептал:

– Моя дорогая, моя любимая, прости меня. Я не ожидал, что это случится.

– О, Дрого, почему мне… никто не говорил… что любовь… так… прекрасна?

Она говорила совсем тихо, но ее голос звучал как ангельское пение. Он знал, что она пребывает в другом, таинственном мире, где все призрачно, кроме их любви. Ибо он пребывал там же.

В то же время он корил себя за то, что позволил этому случиться. Но сопротивляться он уже не мог.

Текла придвинулась ближе, еще ближе… Она была такой, какой он и представлял себе, – нежной, прекрасной и невесомой.

– Теперь я… действительно… твоя жена! – Она поцеловала его в плечо.

– Мне не следовало допускать этого. Но я не мог запретить себе любить тебя, как нельзя запретить морю катить свои волны или луне сиять по ночам.

– А зачем ты… запрещал это себе? Я была твоей… с той самой минуты, когда ты снял меня с дворцовой стены.

Дрого убрал волосы с ее лба и нежно пригладил их.

– Моя дорогая, моя любимая. Моя прелестная маленькая принцесса. Это безумие.

– Упоительное… восхитительное… замечательное… безумие.

– Я боюсь того, что будет завтра.

– А я… счастлива… сегодня! – ответила Текла. – Может быть, завтра никогда не наступит. Корабль не дойдет до Александрии. Мы утонем… и будем жить под водой… как рыбы.

– Все, о чем я мечтаю, это жить так, как сейчас, – отозвался Дрого, – держать тебя в объятиях и знать, что ты моя!

– Я… твоя! Я… твоя! – закричала Текла. – Сейчас уже слишком поздно… переживать из-за того, что я принцесса… и прочих глупостей. – Поскольку Дрого молчал, она продолжала: – Теперь, когда я действительно… принадлежу тебе, ты наконец перестанешь… думать о том, что наш брак нужно расторгнуть?

Дрого нашелся не сразу и почувствовал, что она задрожала.

– Я думаю, что теперь это сложно, если уже не невозможно.

Текла вся вспыхнула от радости:

– Значит, я… останусь с тобой! И ты не сможешь… меня бросить, как пытался все время.

– Неправда! – воскликнул Дрого. – Но ты должна понять, моя единственная, что, став моей женой, тебе придется отречься от своего титула. Ты уже ни для кого не будешь принцессой, только для меня.

Он полагал, что она задумается над его словами, поскольку такая мысль прежде вряд ли приходила ей в голову. Но она неожиданно для него рассмеялась.

– Это как раз то, чего я хочу! – сказала она. – Быть с тобой и жить… для тебя! Остальное не имеет значения.

– Родная моя, но это будет совсем непросто! – У Дрого перехватило дыхание. – Я говорил тебе о своих финансовых затруднениях, а ведь ты никогда не жила в бедности.

– Я буду ухаживать за тобой, готовить для тебя… делать… все что угодно… Но ни за что не расстанусь с тобой! – отозвалась Текла. Ее голос звучал так самоотверженно и страстно, что Дрого застонал.

– Я люблю тебя, – сказал он, когда дар речи вернулся к нему. – Никто не может сравниться с тобой. Но, любимая, я боюсь.

– Чего?

– Ты не ведаешь, на что обрекаешь себя. И в один прекрасный день ты можешь пожалеть о своей жертве во имя любви.

– Разве все это имеет значение? – спросила Текла. – Теперь я знаю, что… не жила до встречи с тобой… А сейчас… все иначе. – Она улыбнулась ему и снова заговорила: – Мы с тобой на волшебном корабле. Если ему суждено… быть нашим домом до конца… наших дней, я надеюсь, он сможет… вместить нашу любовь!

– Любимая, – прошептал Дрого и опять начал целовать ее. Касаясь ее губ, он чувствовал, что прикасается к звездам, никто и ничто не может помешать ему…

В иллюминаторе забрезжил рассвет, когда они разомкнули объятия.

– Тебе нужно поспать, мое сокровище, – сказал Дрого.

– Я слишком счастлива, чтобы спать, – отозвалась Текла. – Каждую ночь, пока мы здесь, я мечтала, чтобы ты был… вот так близко, как сейчас. А вместо этого я слышала, как ты ворочаешься на полу. О, как мне хотелось оказаться рядом с тобой.

– Мне тоже этого хотелось. Но я старался вести себя разумно, правильно. Но вот что получилось…

– Получилось, что в нашей жизни… произошла революция. Революция в любви. Нам уже не повернуть время вспять. Придется начинать новую жизнь… нравится тебе это или нет.

– Мне это очень нравится. Пожалуй, даже слишком. Стыдно признаться, но я теряю голову. Впрочем, можно ли следовать доводам рассудка, когда мое сердце полно тобой?

– Я давно хотела услышать от тебя эти слова. А ты… притворялся моим братом!

– Да, ты совсем не похожа на мою сестру, – шутливо заметил Дрого. Его рука ласково скользила по ее телу.

Поцеловав ее в теплую шею, он сказал:

– Я должен дать тебе поспать.

По ее телу пробежала дрожь.

– У нас впереди еще много лет… Мы успеем выспаться. Мы поженились… Это наш медовый месяц, и я хочу, чтобы ты любил меня… снова и снова. Зачем нам думать о чем-то еще?

– Действительно, зачем? – повторил Дрого.

И звезды снова загорелись пламенем, которое увлекло их в поднебесье.

Солнце было уже высоко, когда они наконец поднялись с постели.

– Мы пропустили завтрак, – сказал Дрого, – но, думаю, этого никто не заметил, кроме нашего кока.

– Скоро уже обед, – заметила Текла. – Но сначала я хочу принять душ, и теперь ты сможешь мне помочь, как мне всегда хотелось.

Дрого засмеялся:

– Мне стоило большого труда не думать о твоем предложении.

– Ну так подумай сейчас, – поддразнивая его, сказал Текла: – Пойдем, помоги мне.

Он последовал за ней в ванную. Она была еще прекраснее, чем он предполагал. Он целовал ее мокрую кожу, потом вытирал – с его точки зрения, достаточно грубым полотенцем – и снова целовал.

Они вернулись в каюту, и Текла, тесно прижавшись к нему, прошептала:

– Может быть… пропустим обед?

– Я люблю тебя, – Дрого с усилием отодвинулся от нее. – Но я совсем не хочу, чтобы мы умерли с голоду. Ну а после плотного обеда, если ты будешь себя хорошо вести, мы вернемся в каюту и не пойдем гулять на палубу.

– Это просто замечательно. – Глаза Теклы лукаво засияли. – И давай не тратить слишком много времени на обед!

Дрого притянул ее к себе.

– Ты совершенно неисправима, невозможно хороша и слишком желанна… для одного мужчины!

– Для самого замечательного мужчины на свете, – Текла погладила его по щеке. – И как это я оказалась такой умной, что… нашла тебя.

– Я подумал, что наша встреча – подарок судьбы. Но, узнав, кто ты, не смея коснуться тебя, я чувствовал, что это горький подарок доведет меня до могилы.

– А теперь?

– Мне так хорошо, что я не могу до конца поверить в свое счастье.

– Я заставлю тебя… поверить. – Она прижалась к нему всем телом. – И ты никогда, никогда не пожалеешь, что женился на мне.

– То же самое, моя драгоценная, я хотел сказать тебе.

– Мы постараемся… оба… не разочаровать друг друга, – заключила она, нежно его целуя…

После обеда Текла в полном изнеможении заснула. А Дрого, глядя на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь иллюминатор, думал о будущем. Он размышлял, удастся ли ему зарабатывать каким-то образом на жизнь, если он уйдет из армии. Теперь, когда Текла стала его женой, он больше не имеет права рисковать своей жизнью, как в последние годы. Конечно, его решение выйти из «Большой игры» вызовет неудовольствие начальства, но сделать это необходимо. Ведь если он погибнет, Текла не только останется без средств к существованию – отказавшись от титула, она вообще будет никому не нужна.

– Я должен воздать ей сторицей, – думал Дрого. Он чувствовал, что в какой-то мере предает себя и свои принципы офицера империи. Но одного взгляда на нее было достаточно – она права: ничто не имеет значения, кроме их любви.

Она была сказочно прекрасна. В этой странной маленькой каюте с клетчатым полом и оленьими рогами на стенах она казалась розовой жемчужиной, возникшей из морских глубин.

Ее черные ресницы бросали на щеки легкую тень, а волосы рассыпались по обнаженным плечам. Занимаясь любовью, они сбросили с себя простыню, и сейчас она лежала нагая. Ему снова захотелось обладать ею.

На миг его пронзила острая боль, мысль об ответственности за это дарованное ему судьбой бесценное сокровище. Он чувствовал, что ради нее действительно готов на все.

– Я люблю тебя, – чуть слышно и нежно сказал он. – И буду боготворить отныне и до конца своих дней.