Текст книги "Поверженные барьеры"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава двенадцатая

Спустя два дня, Скай вызывающе смотрела в лицо деда, расположившегося в кресле с высокой спинкой у огня.

– Где ты встретила этого человека? – спросил лорд Брора.

– Какое это имеет значение?

– Хочешь ты этого или нет, но ты ответишь на мой вопрос, – загремел дед.

– Ты еще не ответил на мой, – сказала ему Скай.

Старик запыхтел.

– Все это нелепо. Полагаю, ты должна забыть об этих чувствах.

– Я ожидала, что ты скажешь именно так, – возразила Скай. – Когда люди старшего поколения не могут понять современные взгляды, они говорят, что мы сумасшедшие.

Она говорила холодно, немного повысив голос, потому что дедушка был глуховат.

– Но ты не можешь выйти замуж за сына моего лесника, – сказал лорд Брора более доброжелательным тоном.

– Почему нет? – спросила Скай. – Он умный юноша, который далеко пойдет.

– А где ты будешь жить, когда приедешь в Гленхолм? – сказал дед. – В замке или внизу у Макклеодов?

– Мы с удовольствием приедем сюда, если ты захочешь видеть нас, – ответила Скай.

– И ты предполагаешь, что я приму этого выскочку в своем доме? – загрохотал лорд Брора. – Прийти сюда за моей внучкой – черт знает, какая дерзость!

– Дедушка! – Скай успокаивающе дотронулась до его руки. – Послушай меня хоть минуту. Я люблю Гектора Макклеода, и он любит меня.

– Любовь! Какая тут может быть любовь? – спросил дед. – Это человек не твоего круга, и ты знаешь это.

Скай подошла к нему поближе. Затем сказала:

– Пожалуйста, скажи мне кое-что, дедушка, но только честно. Почему ты позволил моей маме выйти замуж за Нормана Мелтона?

Лорд Брора посмотрел на нее из-под кустистых бровей и не ответил.

– Ты одобрил этот брак, правда? – продолжала Скай. – Я думаю, что ты даже поощрял его. Не скажешь ли ты, почему?

– Мелтон был приличный парень, – проворчал лорд Брора.

– И богатый, – настаивала Скай, – очень богатый, но ведь он был сыном рабочего из Мелчестера! Он пошел работать на фабрику почти мальчиком. Он, безусловно, не принадлежал к кругу моей матери, и ты знаешь об этом!

– Там было совершенно другое положение вещей.

– Другое, потому что у Нормана были деньги. Это единственное отличие, – ответила Скай. – Если бы Гектор был миллионером, ты был бы в восторге от нашего брака, и ты это знаешь!

– Великий Боже! Макклеод – мой лесник, его жена была горничной в нашем доме. И ты надеешься, что я приму их отпрыска в качестве мужа моей внучки? Этого не будет! Я запрещаю тебе! Ты не выйдешь за него замуж. Это мое последнее слово.

– А если я это сделаю? – спросила Скай.

– Тогда здесь тебе будет делать нечего.

– Очень хорошо, мне все ясно, – ответила Скай.

– Более того, – сказал он, когда внучка отвернулась, – скажи молодому человеку, чтобы его отец убирался вон из моего коттеджа в день вашей свадьбы. Я не дам работу в поместье ни ему, ни его сыновьям.

– Дедушка! – воскликнула Скай. – Ты не можешь поступить так! Ты не выгонишь Макклеода! Послушай, ведь он прожил в этом доме шестьдесят лет, а его отец жил здесь еще раньше, у твоего отца.

– Если ты выйдешь замуж за его сына, я так и сделаю, – сказал лорд Брора.

Скай подошла к деду и дотронулась до его руки.

– Ты на самом деле намерен выполнить это? – спросила она.

– Конечно, – сказал он. – Я обычно не бросаю слов на ветер.

– Это самая страшная несправедливость, самый непорядочный поступок, о котором я слышала.

– Итак, ты можешь сделать выбор, – ответил он, – но это мое решение, и я его не изменю.

Скай знала, что старик сделает то, что решил. Мгновение она смотрела на него, думая, не обратиться ли еще раз к его великодушию, но знала, что это бесполезно.

Лорд Брора был упрямым и тяжелым человеком. Хороший и добрый землевладелец, он был известен как судья с твердыми убеждениями и безжалостными суждениями. Браконьеры и бродяги в округе трепетали перед ним. Он олицетворял собой правосудие и никогда не поступал нечестно, но если он обвинял, то выносил максимальный приговор без жалости и прощения.

Скай вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь. Некоторое время лорд Брора по-прежнему сидел у камина, затем встал и расправил усталые плечи. Он был измучен беседой, но бравада Скай не смутила его.

– Она придет в себя, – громко сказал он. – Какова наглость этого парня!

Он позвонил и ждал некоторое время, пока дворецкий, который был так же стар, как и он, и который поседел на службе в замке, не подошел к двери.

– Я хочу видеть Макклеода, – сказал лорд Брора.

– Кого, милорд? – дворецкий подошел ближе, потому что плохо слышал.

– Макклеода, лесника. Пошли за ним. Пусть он придет в замок, как только вернется домой.

– Хорошо, милорд.

Скай ожидала в зале, когда он вышел из кабинета.

– О ком он спрашивал, Мастерс?

– О Макклеоде, мисс Скай. Его милость хочет видеть Макклеода.

– Я так и думала, – сказала Скай.

Она вышла из дома и побежала вниз по садовой дорожке к реке. Через десять минут быстрой ходьбы она слегка запыхавшись подошла к домику Макклеода. Один из братьев Гектора работал в саду.

– Гектор дома? – спросила она через забор.

Он не слышал, как Скай подошла, и смотрел на нее с удивлением.

– Доброе утро, мисс Скай, – сказал он. – Я найду Гектора. Не думаю, что он уже проснулся.

Он положил вилы и медленно пошел в дом. Спустя минуту, появилась миссис Макклеод, вытирая руки передником.

– Доброе утро, мисс Скай, – поздоровалась она. – Вы хотите видеть Гектора?

Она, очевидно, была удивлена такой просьбой и сомневалась, правильно ли поняла сына.

– Да. Он дома? – спросила Скай.

– Он во дворе, носит дрова для печки. Может быть, вы войдете и присядете, мисс Скай?

– Нет, спасибо, – ответила Скай. – Мне нужно поговорить с Гектором.

Миссис Макклеод была всем этим взволнована. Она начала расправлять рукава своей белой блузки, обычно завернутые до локтей, когда она готовила.

– Его милость здоров, мисс Скай? – спросила она.

– Спасибо, здоров, – ответила Скай. – А ваша семья? Как вы поживаете?

– Мы страшно довольны, что Гектор с нами, а мальчики, слава Богу, всегда здоровы. Макклеод прошлой ночью опять жаловался на ревматизм.

– Очень жаль, – сказала Скай.

Она увидела в дверях Гектора.

– Мисс Скай хочет поговорить с тобой, Гектор, – подталкивая его вперед, сказала мать.

Скай пошла навстречу ему.

– Пойдем к реке, я хочу поговорить с тобой, – тихо сказала она. – До свидания, миссис Макклеод, сожалею, что побеспокоила вас.

Они с Гектором пошли рядом, а миссис Макклеод смотрела им вслед с озабоченным выражением лица.

– Зачем наш Гектор нужен мисс Скай? – спросил с порога сын.

Миссис Макклеод вздрогнула.

– Она не сказала, – коротко ответила она и вернулась на кухню.

Скай рассказала Гектору о том, что случилось.

– Я сразу же пошла к тебе, – сказала она, – чтобы ты мог сказать обо всем отцу раньше, чем дедушка поговорит с ним. Ты еще ничего не говорил?

Гектор покачал головой.

– Ничего, – ответил он.

– Значит, – сказала Скай, – ты должен рассказать ему сейчас же.

– И чего ты ожидаешь от него? – жестко спросил он. – Чтобы он упаковал ящики и покинул дом, где он прожил всю свою жизнь? Чтобы бросил работу!

– Нет, нет, конечно, я не хочу, чтобы он так поступил. Дедушка изменит свое мнение, я заставлю его. Эта тирания, эта жестокость только для того, чтобы я рассталась с тобой.

Они вошли в тень сосновых деревьев, стояли и смотрели друг на друга.

– Что же делать? – сказал Гектор, и голос его сорвался.

Скай вложила свою руку в его.

– Бороться! – сказала она. – Мы будем бороться и победим.

Гектор не выпускал ее руки, но и не делал попытки обнять ее.

– Я не могу позволить моим родителям страдать, – сказал он. – Ты понимаешь, да?

– Конечно, – нежно ответила Скай.

– Я говорил тебе, – горестно продолжал Гектор, – что это невозможно. Теперь ты и сама видишь, что мои слова оправдались.

– А после этого ты говорил мне, что любишь меня, и даже обещал жениться.

– Ты заставила меня сказать это, – сказал он. – Я пытался спасти тебя и не смог. Видишь ли, я знал, что выйдет из любой попытки приблизиться к твоему деду. Неужели ты думаешь, что я бы не пошел к нему сам, если бы был хоть малейший шанс, что он позволит мне жениться на тебе? Но как? Сын лесника, которого он моментально может выгнать из дома и отнять работу без малейшего уважения ко многим годам службы.

– Гектор, – нежно сказал Скай. – Ты еще любишь меня?

Он посмотрел на нее с грустью в глазах. Затем он протянул руки и крепко прижал ее к себе.

– Я обожаю тебя, – сказал он.

В его голосе не было огня, это был голос человека, который теряет свое счастье.

– Ты любишь меня больше, чем правила благопристойности, больше, чем свое уважение к традициям и условностям?

– Почему ты спрашиваешь? – поразился Гектор.

– Отвечай мне, – приказала Скай, – сейчас же отвечай!

– Я люблю тебя больше всего на свете, – сказал Гектор. – Ты моя, а я твой.

– Тогда все хорошо, – сказала Скай. – Это я и хотела знать. У меня есть план, который в конце концов все уладит, но ты должен одобрить его.

Она обняла его и прижалась лицом к его лицу.

– Сейчас я расскажу тебе о нем, но поцелуй меня сначала, – сказала она. – Я немного боюсь тебя.

– Моя дорогая, – вздохнул он.

Их губы встретились. Поцелуй, который был торжественной клятвой любви, воспламенил их. Они прильнули друг к другу, время остановилось.

Скай знала, что любовь к Гектору всецело захватила ее. Она принадлежала ему, была частью его. Скай знала, что несмотря на все споры, на все рассуждения, такая любовь должна все преодолеть. Ничто на свете не в состоянии разделить их, заставить расстаться.

Она чувствовала теперь, что с самого начала какая-то высшая сила предопределила союз между ею и Гектором. Еще найдутся доводы против их союза, будут трудности, но рано или поздно они их преодолеют и победят, ведь совершенно ясно и бесспорно, что они должны быть вместе. Она любила его. Она ждала эту любовь всю жизнь. Это все, что ей необходимо. Она наполнила ее, ответила ее стремлению получить что-то более ценное, чем светская жизнь. Все желания для будущего были теперь сконцентрированы в другом. Она поняла, что жизненный успех, к которому она так долго стремилась, теперь в Гекторе и его любви. Именно на этом пути она могла бы создать что-то прекрасное, что-то сильное и действительно важное.

Но сейчас Гектор не мог смотреть на происходящее ее глазами. Он боялся не за себя, а за нее. Он сомневался в мудрости их любви, хотя и не отрицал могучую и покоряющую силу их чувства. Он желал ее всем сердцем и всей душой. А Скай верила в него. Она знала, что у него большое будущее. Он был не так дальновиден. Его скромность, его смирение не позволяли ему видеть вещи такими, какими видела их она. Но в нем была глубокая вера, и она не покинет его никогда.

Поцеловав его, Скай прижалась к нему щекой и тихонько с облегчением вздохнула.

– Разве что-нибудь еще имеет значение? – прошептала она.

Сейчас, глядя ей в лицо, он вторил ее радости и верил вместе с ней, что этот момент вечен и ничто больше не имеет значения.

– Ты не можешь оставить меня, – сказала ему Скай.

Тени беспокойства и волнения снова появились в его глазах, убивая радость и экстаз.

– Мне нужно пойти к твоему дедушке? – спросил он.

Скай покачала головой.

– Нет, это ничего не даст. Я хочу, чтобы ты сказал своему отцу, прежде чем он пойдет в замок, что брак между нами невозможен. Что я сказала тебе об этом, а теперь ты и сам это понял. Попроси отца сказать деду, что он будет препятствовать нашему браку изо всех сил.

Гектор с изумлением смотрел на Скай.

– Я думал… – сказал он и замолчал.

Затем он сказал:

– Ты права, наш брак невозможен.

Она смотрела на него, на страдания, написанные на его лице, на безмерное отчаяние, которое, казалось, унесло все его мужество и силу.

Затем она засмеялась.

– Милый, – сказала она, – ты бываешь ужасно тупым, хотя я и уверена, что ты самый умный человек на свете.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Гектор.

– Послушай меня. Твой отец должен пойти в замок и сделать так, как я говорю. Оба старика согласятся с тем, что вся эта идея – нелепая, смешная и, вообще, безумная. Мы же вернемся завтра в Лондон.

Гектор покачал головой.

– Мы не сможем пожениться незаметно, если это то, о чем ты думаешь. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что пресса пронюхает об этом. Тогда твой дедушка выполнит угрозу и выгонит моих родителей из дома.

– Я и не предлагаю, чтобы мы поженились, – сказала Скай. – Я вернусь в Лондон с тобой, Гектор Макклеод, и буду жить в открытом грехе.

Гектор смотрел на Скай, как если бы она сошла с ума. Густой румянец медленно покрыл его лицо.

– Ты ничего подобного не сделаешь, – сказал он.

– Нет, я сделаю, – ответила Скай. – Неужели ты не понимаешь, дорогой? Это именно то, что поставит их на колени. Я не выйду замуж за тебя, но буду жить с тобой, как жена. Я не стыжусь этого. Я буду рада и горда быть твоей любовницей при всех обстоятельствах.

– Я отказываюсь, – яростно сказал Гектор.

– Дорогой, ты сказал, что любишь меня.

– Я слишком люблю тебя, чтобы поставить тебя в такое положение, – сказал Гектор.

– Ты настоящий шотландец и слишком традиционен, – ответила Скай, – но ведь это единственный возможный шанс для нас и нашего счастья. Ты это знаешь.

– Я этого не сделаю, – упрямо повторил Гектор.

– Почему же? Ответь мне честно.

– Я скажу тебе, – начал Гектор. Внезапно он стал перед ней на колени, взяв ее руки в свои. – Я обожаю тебя, – нежно сказал он. – Для меня ты совершенна; ты женщина, о которой я всегда мечтал, женщина, которую я не надеялся встретить. Если тебе кажется, что я мог бы тронуть тебя как-нибудь иначе, чем самым прекрасным и святым образом, то…

Скай почувствовала, что слезы подступили к глазам.

– Любовь моя, – сказала она. – Мой дорогой, глупый, любимый, удивительный Гектор. Я буду жить с тобой в одном доме, и мы позволим старикам поверить в то, что они видят. Мы свяжем им руки, мы заставим их дать согласие на наш брак, но отношения между нами будут такими, как ты хочешь. Наша любовь достаточно сильна, чтобы сохранить чистоту до брака.

Она наклонилась и поцеловала его губы.

Глава тринадцатая

Карлотта ждала Нормана в вестибюле отеля «Риц». Они договорились вместе позавтракать. Она приняла приглашение не потому, что хотела увидеться с ним вновь, а потому, что вчера она избежала объяснения, согласившись на сегодняшнюю встречу.

Ей удалось уклониться от предложения о замужестве, используя всякие уловки, и теперь она чувствовала себя дешевой и неискренней.

– Я отказываюсь говорить на серьезные темы, – сказала она в Сиро-Клубе. – Вы очень серьезны сегодня, и я чувствую, что вы будете излагать всевозможные скучные подробности. Забудьте о них, давайте веселиться, будем счастливыми и беззаботными.

В деловых вопросах Норманом руководило шестое чувство. Прошлое обошлось ему дорого, и теперь это помогло ему сдержать нетерпение, побуждавшее его выяснить раз и навсегда, каковы чувства Карлотты по отношению к нему. Неделями он пытался найти подходящий момент, уловить настроение Карлотты, которое поможет ему понять, глубок ли ее интерес к нему, или это просто дружеские встречи за завтраком и ужином. Но он не понял, что Карлотта старается избежать момента, который он искал. Вчера она ушла от объяснения, притворившись сначала легкомысленной, а затем усталой. Все то время, что они провели в Сиро-Клубе, ей удавалось поддерживать бесконечную болтовню. Она заставляла его танцевать, смеяться, не переставая приветствовала бесчисленных знакомых, мимо которых в другом случае прошла бы с дружеской улыбкой или просто помахав рукой, приветствовала их, как если бы они были ее лучшими друзьями. Она сияла и сверкала, и ее хорошее настроение было заразительно.

Но когда, наконец, счет был оплачен, программа кабаре закончилась и ресторан опустел, Карлотта села в машину Нормана и устало откинулась на мягкие подушки.

– Я умираю, – сказала она. – Вечер был чудесный, но у меня заболела голова. Не разговаривайте со мной, позвольте мне расслабиться, пока мы едем домой.

Она казалась очень красивой в тусклом свете, глаза закрыты, руки с розовыми ногтями безвольно упали на колени. Норману хотелось взять эти руки в свои, целовать их, обнять ее. Вместо этого он смотрел в окно, скрестив руки и упрямо сжав губы.

Когда они остановились у дома, Карлотта открыла глаза.

– Уже приехали? – сказала она. – Я такая сонная. Не выходите, дорогой Норман, я уверена, что вы тоже устали.

Не слушая ее, он вышел из машины, чтобы помочь ей. Подойдя к входной двери, Карлотта остановила его.

– Я сама поднимусь по лестнице, – сказала она. – Спокойной ночи и благодарю вас за чудесный вечер.

– Карлотта! – хрипло произнес Норман. Это был возглас человека, оставшегося без сил.

Она смягчилась.

– Мы увидимся завтра. Вы позвоните мне утром?

– Позавтракайте завтра со мной, – сказал он умоляюще. – Я буду в Лондоне. Я могу освободиться к половине второго, если мы встретимся в «Рице» или там, где вы пожелаете.

У Карлотты было другое приглашение, но ее мучили угрызения совести за поведение в этот вечер.

– Я с удовольствием приеду, – ответила она.

Послав ему воздушный поцелуй, Карлотта быстро захлопнула за собой дверь.

Только оставшись в спальне одна, глядя на свое отражение в зеркале, снимая орхидеи с плеча, она призналась себе:

– Я люблю Гектора.

Она впервые посмотрела правде в лицо, больше притворяться она не могла.

Норман нравился ей, она восхищалась им, наслаждалась его вниманием, но Гектор пробудил в ней страсть.

Гектор, человек, которого она видела всего несколько раз и о котором она так мало знала, стал тем мужчиной, которому она отдала свое сердце. Что-то глубоко запрятанное в ней, о чем она никогда не подозревала, трепетало от мысли о его худощавом сильном теле, умном лице с юными мечтательными глазами.

У нее было впечатление, что заключенный в нем мощный двигатель ведет его вперед к достижению идеалов. Она чувствовала, что в целеустремленности есть различие между молодым человеком и Норманом. Норман был тоже энергичен, но он был материалист, как говорят, реалист. От Гектора исходило какое-то неописуемое тепло, как от человека, который смотрит на звезды и видит ту единственную дорогу, по которой стоит идти вперед, потому что она ведет к звездам. Но у него ничего не было: ни положения, ни денег, только весьма проблематичное будущее.

– Я сумасшедшая, – сказала себе Карлотта, – сумасшедшая, но это сильнее меня.

Всю последнюю неделю, с тех пор как Гектор уехал, ей казалось, что из ее жизни ушло что-то единственно важное. Она приписывала это бессоннице, отказываясь смотреть правде в глаза. Но теперь она больше не могла спорить со своим сердцем. Ей хотелось снова видеть его, слышать его голос, чувствовать волнующую, неожиданную робость в его присутствии.

Он вернется в Лондон завтра. Она знала, что по этой причине она не позволила Норману сделать ей предложение, хотя эти слова дрожали на его губах.

– Что делать? – спросила она себя.

Опустившись в кресло перед туалетным столом, она закрыла лицо руками. Ей казалось, что она стоит на перекрестке жизни.

С одной стороны Норман, у которого деньги и положение, с другой Гектор, без копейки денег, единственная ценность которого – уверенность в себе.

– Я дура, – сказала Карлотта.

Она упала лицом на кровать и заплакала. Она не плакала много лет, но волнение последних недель, страх, сомнение и беспокойство – все переполнило ее душу в момент откровенности с собой.

Проснувшись утром, она решила, что глупо беспокоиться и расстраиваться. Солнце светило в окна спальни, и она знала, что день будет великолепный, потому что Гектор вернется в Лондон.

Она ждала его звонка. Но утро проходило, а телефон молчал. Только когда она уже собралась выйти, чтобы ехать в Риц, прибежал мальчик и сказал, что ее вызывают. Вскрикнув, она подбежала к телефону.

– Слушаю, – сказала она, и ее голос дрожал от предвкушения радости.

– Я от сэра Нормана Мелтона, – сказал какой-то человек.

После паузы Карлотта ответила:

– Говорит мисс Ленковская.

– Сэр Норман просил передать, что очень сожалеет, но может опоздать к ланчу на несколько минут.

– Хорошо, скажите ему, что я подожду, – ответила Карлотта.

Она с треском положила трубку.

Карлотта была горько разочарована, но старалась найти Гектору извинения. «Вероятно, он задержался в больнице, – думала она. – Он позвонит мне сегодня днем или перед тем, как я пойду в театр. Он узнает, что я хочу видеть его. Он должен это знать».

Магда уже заканчивала ланч.

– Я завтракаю с Норманом, – сказала Карлотта, натягивая длинные черные перчатки.

– Где?

– В «Рице», дорогая.

Магда взглянула на нее понимающими глазами.

– Ты бледна. Чем-то расстроена?

Карлотта покачала головой.

– Ничем, – ответила она. – Видимо, оттого что поздно ложусь спать, не раньше двух.

– Это Гектор звонил? – как бы между прочим спросила Магда.

При этом неожиданном вопросе Карлотта почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Она отвернулась, но Магда успела увидеть вспыхнувший румянец.

– Нет, – сказала Карлотта. – Разве он вернулся?

Магда не ответила. Она только посмотрела на свою приемную дочь и, пожав плечами, снова принялась за еду. Когда Карлотта ушла, она медленно пошла в комнату Леолии Пейн и, сидя у ее постели, потому что Леолия простудилась, почти час говорила с ней.

Карлотта была раздражена разговором с Магдой. Она хотела сохранить в тайне свою любовь к Гектору. «Но я должна была знать, что Магда все поймет», – говорила она себе. Впервые в жизни она пыталась что-то скрыть от старой женщины, до этого случая они всегда обсуждали мужчин, которые влюблялись в нее.

Хотя Карлотта и не осознавала, но именно Магда защищала ее гораздо больше, чем это сделала бы постоянная компаньонка. Магда, с ее пониманием людей, с ее даром определять истинную их ценность, как бы искусно они ни скрывали свои недостатки, руководила Карлоттой, защищая ее от ложных впечатлений и охраняя от ненужных привязанностей.

Но этот секрет, страстно говорила себе Карлотта, она не разделит ни с кем, пока Гектор не признался ей в любви.

Ей никогда не приходило в голову, что он может не полюбить ее. Она была уверена, что только его робость и неопытность в отношениях с женщинами помешала тому, чтобы восхищение, которое она читала в его глазах, переросло в более глубокое и нежное чувство. Она тихо смеялась, когда он отворачивался, а ему нужно было только протянуть руки, и она очутилась бы в его объятиях.

«Я хочу его», – говорила она себе, однако никакого определенного плана у нее еще не было. Она знала только, что незнакомое чувство, волнующее ее, заставляло ее желать Гектора так, как она никогда никого не желала. Любовь для Карлотты всегда была чем-то таким, что другие люди чувствовали по отношению к ней. В ней рождался отклик, и она была не прочь, чтобы ее обожали; она всегда получала, ничего не давая взамен. Но теперь светлое чувство открыло ей огромный мир. Ей хотелось передать свое счастье другим, наградить их своей радостью.

Приехав в «Риц», она была довольна, что Нормана еще нет. Она сидела в одном из красных плюшевых кресел и наблюдала за фешенебельной толпой, проходящей мимо.

Оркестр исполнял нежный, сентиментальный вальс. Карлотте казалось, что она на сцене. Все было так роскошно, так нереально в этой утонченной жизни светского общества, в жизни, к которой она едва прикоснулась. «Этот мир может быть моим, если я выйду замуж за Нормана». Эта мысль не исчезала, она мучила ее. Она могла бы приходить сюда, как «леди Мелтон», и известные люди, которые проходят мимо, не удостоив ее взглядом, окружали бы ее. Настоящий жемчуг обвивал бы ее шею, на запястьях блестели бы бриллианты, а после ланча роллс-ройс увозил бы ее.

– Мне не придется работать, я буду что-то представлять собой для других, – шептала себе Карлотта. Ей казалось, что она размышляет перед соблазнительной витриной магазина.

Увидев, как Норман вошел, отдал шляпу и трость лакею в ливрее и поискал ее глазами в переполненном фойе, она помахала рукой.

– Простите меня за опоздание, – сказал он, подойдя.

Карлотта тотчас же поняла, что он расстроен. Рот был непреклонно сжат, а глаза, как сталь. Он не предложил Карлотте коктейль.

– Войдем? – коротко спросил он.

Удивленная, но не возражая, она пошла к ресторану. Стол, приготовленный для Нормана, был у окна, и услужливые официанты провели их туда. Они заказали ланч.

– Что случилось? – спросила Карлотта, как только они остались одни.

– Почему вы думаете, что что-нибудь случилось? – спросил Норман.

– Я могу определить, когда вы расстроены, – улыбнулась она.

Ему были приятны ее слова, мрачное выражение смягчилось.

– Вы очень добры.

– Вы странный человек, Норман, – сказала Карлотта. – При первом знакомстве вы показались мне сильным, молчаливым деловым человеком, какие встречаются в книгах или на сцене. Сначала я чувствовала, что ничто не может вас расстроить или потревожить выражения спокойствия и деловитости на вашем лице. Я верила, что если крыша упадет или загорится под столом, вы справитесь и с этим, оставаясь сдержанным, спокойным и невозмутимым. Я и теперь уверена, что вы можете выдержать все, но я начала понимать, что вы в то же время уязвимы.

– Карлотта, – сказал Норман, склонившись к ней, – если бы вы захотели, вы могли бы помочь мне.

Он не собирался делать предложение Карлотте таким образом. Норман хотел сказать ей очень многое. Но теперь эти слова вырвались у него так легко, так спокойно, как будто он задал ей самый обычный вопрос.

Карлотта взглянула на него, затем быстро отвернулась.

– Я хочу, чтобы вы стали моей женой, – тихо произнес Норман. – Я думаю, вы это знаете. Я думаю даже, что вы давно знаете об этом. Не могу выразить, как я люблю вас. Я не умею говорить о своих чувствах, но я люблю вас и постараюсь сделать вас счастливой. Во всяком случае я сделаю для этого все, что в моих силах.

– Не знаю, что сказать.

Она сделала усилие, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Честно говоря, я знала, что вы любите меня. Иначе по какой причине вы так беспокоились обо мне, постоянно посылали мне цветы? Вы были очень добры, Норман, очень терпеливы, но самое ужасное в том, что мы не стали ближе друг другу. Я не знаю, что вам сказать.

– Позвольте мне принять решение за вас, – предложил он.

– Как бы мне хотелось, чтобы вы могли все решить, но это нелегко.

– Разве? – спросил он. – Скажите «да», Карлотта, скажите, что будете моей женой, и я все устрою. Мы можем немного подождать, если хотите, а потом мы можем уехать в свадебное путешествие. Когда мы вернемся, дом на Белгрейв Сквер будет готов. Вы можете приехать в Мелчестер и посмотреть мой тамошний дом. Я думаю, он вам понравится. Есть люди, с которыми я хочу вас познакомить, они составят ваше окружение, потому что вы моя жена. – Он помолчал немного и добавил: – Они будут любить вас, потому что вы – это вы, потому что вы так прекрасны.

– Я не знаю, – грустно сказала Карлотта. – О Норман, как трудно решать!

– А если бы это касалось другой женщины, что бы вы ей посоветовали?

– Я бы сказала, что она будет дурой, если не выйдет замуж за вас, – ответила Карлотта. – Вы умны, Норман, и богаты. О, я вовсе не хочу притворяться, что деньги для меня ничего не значат, а вы всегда так добры и щедры. Любая девушка поступила бы глупо, отказав вам.

– Значит, не надо быть глупой, – сказал Норман.

– Я не могу сразу решить. Дайте мне время.

– Я буду ждать столько, сколько вы хотите, – нежно ответил он. Лишь на мгновение он положил свою руку на ее. – Я хочу, чтобы все было так, как вы желаете, – сказал он. – Только помните, я люблю вас, и не заставляйте меня слишком страдать.

– Не буду, – пообещала она.

– Мы должны выпить за будущее.

Норман подозвал официанта. Открыв список вин, он заказал шампанское и приказал поставить бутылку на лед.

Карлотта не притронулась к еде и попросила сигарету.

– Я не могу есть, – призналась она.

Норман поднес ей зажженную спичку.

– Вы не должны тревожиться, – сказал он.

– Легко говорить, – улыбаясь, ответила она. – Кстати о беспокойстве. Скажите мне теперь о себе. Чем вы были так расстроены, когда приехали сюда?

– У меня был трудный разговор с моей падчерицей, – ответил он, – и, боюсь, я вышел из себя. Со мной это случается редко, особенно со Скай.

– Чем же она так досадила вам? – спросила Карлотта с удивлением. Она много слышала о Скай и знала, как любит Норман дочь покойной жены.

– Не знаю, должен ли я рассказывать вам, – сказал Норман, – но думаю, что вы с уважением отнесетесь к моему доверию. Может быть, когда-нибудь у нас не будет секретов друг от друга.

– Расскажите, – сказала Карлотта с любопытством. – Вы знаете, что я никому не скажу ни слова.

– Итак, Скай влюбилась, – сказал Норман, – и к несчастью она выбрала объектом своей привязанности сына лесника ее деда. Уже два или три поколения этой семьи служили в поместье лорда Броры. Они простые, работящие, честные люди. Однако сын, которым интересуется Скай, выбрал свою карьеру сам и покинул дом. Они встретились и, очевидно, мгновенно влюбились друг в друга. Она пошла к дедушке и сообщила ему о своем желании выйти замуж за этого человека. Лорд Брора был невероятно взбешен и запретил ей даже думать об этом, пригрозив, что если она ослушается, он выгонит из поместья лесника и всю его семью.

– Как несправедливо! – прервала его Карлотта.

– Мне кажется, он думает, что это слепое увлечение, которое исчезнет при определенном сопротивлении. Я считаю, что с другими людьми его действия могли бы дать какой-то результат, но, к несчастью, Скай становится несгибаемой, когда хочет чего-то. Она решила получить этого молодого человека и не позволит кому-либо стать на ее пути.

– Но не может же он обречь свою семью на голод? – спросила Карлотта.

– Дело становится еще хуже именно оттого, что он это понимает.

– Почему?

– Когда лорд Брора запретил этот брак, Скай уехала из Шотландии и, сойдя с поезда, сразу появилась у меня. Она сказала, что они решили жить вместе некоторое время, пока дедушка не станет благоразумнее.

– Боже мой! – ахнула Карлотта. – А что же лорд Брора?

– Не могу представить себе, – ответил Норман, – и он, и Скай, оба упрямы по-своему.

– Но вы же не можете позволить ей так поступить?

– Попробуйте! – воскликнул Норман. – Я спорил, грозил, я умолял – никакого эффекта. Она любит этого молодого человека и, как я понял, намеревается рано или поздно стать его женой. Я ничего не могу поделать.

– Бедный Норман, – сказала Карлотта. Она хорошо понимала, как сильно он огорчен.

– Я сделал все, что мог, для того, чтобы убедить ее, все. Кстати, мне кажется, что вы встречали этого человека. Я слышал, как вы упоминали его имя.