Текст книги "Орангутан"

Автор книги: Барбара Харриссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Воспитание

Возвращение домой после трехнедельной исследовательской работы в области Себуяу было отмечено горячей ванной и сладостным отдыхом в мягких креслах. Мы хорошо потрудились в джунглях и успели многое увидеть. И однако принципиально новых наблюдений было сделано мало. Мы не смогли достаточно долго проследить за одним определенным животным, не увидели, как живет стая или хотя бы мать с детенышем. В своем древесном царстве оранг-утаны оказались чересчур подвижными для нас.

Зато экспедиция укрепила во мне решимость стать настоящей «обезьяньей мамой». Отныне наши детеныши будут побольше находиться на деревьях и поменьше на земле. Может быть, тогда они научатся сами строить себе гнезда. Зависимость от меня будет сведена до минимума.

Еве было уже два с половиной года – совсем большая и очень ревнивая. Билл основательно потучнел. У него вырос заметный горловой мешок, и он стал весьма прожорливым. Фрэнк был куда стройнее и подвижнее.

В одном из уголков нашего сада на откосе стояла особняком куща плодовых деревьев.

– Теперь, – сказала я Бидаи, – ты каждый день будешь сажать их на деревья. И не снимай их оттуда, даже если залезут очень высоко. Пусть делают, что хотят.

Ему моя идея ничуть не понравилась. А если они попробуют сбежать? Я посоветовала ему не тревожиться: там будет видно.

Ева на первых порах трусила. Бидаи подсадит ее на ветку, а она поскорей спускается и лезет к нему на руки.

Пришлось вмешаться.

– Она должна стать взрослой, Бидаи, должна научиться жить в своем мире! Не позволяй ей цепляться за тебя, пусть привыкает к деревьям. Посиди на дереве вместе с ней! Может быть, так она освоится.

Он забрался на дерево до середины вместе с Евой, дальше она полезла сама.

С «мальчишками» было проще. Фрэнк повел себя так, будто всю жизнь жил на деревьях. Цепляясь за тонкие ветки и лианы, которые могла обхватить его маленькая рука, он быстро взобрался на макушку. Билл так высоко не полез. Отведав плодов и листьев, они затеяли игру – качались на ветвях, догоняли друг друга.

Когда Бидаи спустился вниз, Ева и Билл последовали за ним и начали играть на земле. Игра продолжалась до самого вечера, затем Бидаи отнес их в клетки, и они получили свой ужин – молоко, рис, фрукты. Но как быть с Фрэнком?

– Он не хочет спускаться, мэм. Слазить за ним?

– Подожди, сначала я попробую приманить его. Было совсем темно, я смутно видела маленький силуэт высоко на дереве. Взяв миску с едой, я позвала:

– Фрэнк! Фрэнк! Спускайся ужинать!

Отошла, чтобы он видел меня получше, и снова позвала. Фрэнк тявкнул и стал спускаться. На полпути остановился и сел, глядя на меня.

– Фрэнк… будь хорошим мальчиком… иди к маме!

Я подняла миску повыше.

Он опять тявкнул и соскочил мне прямо на руки. Тут же, под деревом, он поел, потом я погладила его и отнесла в клетку.

– А ко мне он бы не спустился, – сказал Бидаи. – Он тебя больше любит.

В младенческом возрасте оранг-утаны очень сильно привязываются к тому человеку, который их кормит и ухаживает за ними, даже если уход не ахти какой. В зависимости от обращения, у них развиваются те или иные черты характера – робость и невротический страх, если их обижают, буйство и дерзость, если их балуют, равнодушие и апатия, если их держат в тесном помещении, никак не поощряя их любознательности и эмоций. В самом крайнем случае это может повлечь за собой болезнь и даже гибель оранг-утана.

Если не считать естественной привязанности к существу, заменяющему мать, – привязанности, без которой малыш просто не выживет, – юный оранг-утан так или иначе выражает свою симпатию, антипатию или безразличие к окружающим его людям. О чувствах оранг-утанов вполне можно судить по лицу, оно у них очень выразительное, особенно глаза. Спутать одного оранг-утана с другим просто невозможно.

У каждого из наших детенышей был свой предмет симпатии. Боб всем предпочитал Тома, Ева обожала Бидаи, Фрэнк выделял меня, хотя я отнюдь его не поощряла. Билл больше всего был занят собственной персоной, делая исключение разве что для Фрэнка, которого ему очень, нравилось дразнить. А ведь мы обращались с ними одинаково, никого не выделяя. Правда, Еву баловали больше других – ведь она попала к нам такая тщедушная и хилая. Но это не мешало ей относиться к нам с Томом совершенно безучастно, ее кумиром был Бидаи.

Знакомясь в нормальной обстановке с человеком, оранг-утан осматривает его, потом изучает запах. Потрогает пальцем и поднесет его к носу. Затем обнюхает вашу руку. Впрочем, он может составить себе впечатление только по внешности человека, не обнюхивая его. Свою симпатию он выражает голосом, жестами и поведением, например, дергая вас за волосы или ласково покусывая за палец. Признаком отрицательного отношения служит (в лучшем случае) полное, равнодушие к человеку.

– Меня заботит отношение Евы к Бидаи, – сказал мне как-то вечером Том. Она просто без ума от него. Пожалуй, стоит дать ему отпуск. Пусть съездит в родную деревню. Ина присмотрит за животными. Ева как-то должна научиться жить без Бидаи. Иначе не миновать ей зоопарка.

И в два с половиной года Ева продолжала боготворить Будаи

Бидаи поехал в деревню. Ева никаких признаков тоски не высказывала, ела нормально, однако продолжала отрицательно относиться к лазанью по деревьям и играм в саду и явно гораздо больше, чем Билл или Фрэнк, нуждалась в ласке и заботе. Судя по всему, ей не хватало физической закалки, чтобы изменить свои привычки и приспособиться к полудикому образу жизни.

Мы убедились, что лучше всего поместить ее в зоопарк, пока она еще достаточно молодая. Я списалась с Берлином, где только что был выстроен новый обезьянник. Мое предложение было принято с радостью, и Ева отправилась в путь.

* * *

…Около нашего участка остановился грузовик с большим ящиком в кузове, и из кабины вышел лесник.

– Получайте оранг-утана, – сказал он, улыбаясь. – Один селянин незаконно держал его у себя.

Мы спустили клетку на землю и отворили дверцу. Оранг-утан смотрел на нас без страха. Мы ласково заговорили с ним и сняли с него ошейник из стальной проволоки. Он потер шею – на ней было несколько болячек, в остальном наш новый питомец, двухлетний самец, выглядел вполне здоровым.

Мы назвали его Найджелом, в честь престарелого епископа Борнео, который только что объявил в газете о своей помолвке.

Найджел с самого начала держался очень самостоятельно, всем видом показывая, что вполне мог бы обойтись без нас. Он не нуждался в утешении и ласке, но охотно принимал от нас молоко и фрукты. Своих собратьев воспринял спокойно, доброжелательно, но без бурных проявлений чувств.

Впрочем, Найджел, как и следовало ожидать от орангутана, не обошелся без кумира. Впервые увидев Тома, он тотчас приветствовал его, как старого друга. Вышел из клетки, присел около него на корточках, обозрел и потянул рукой за саронг. Принимая игру, Том ласково ущипнул Найджела за щеки и шею. Оранг-утан ответил широкой улыбкой. Это было начало нежной дружбы.

Меня Найджел воспринял совсем иначе, даже с каким-то отвращением. Третьего декабря 1958 года, когда он провел у нас уже больше недели, я записала в дневнике:

«Я подошла к клетке пожелать ему спокойной ночи, и тут Найджел впервые по собственной воле прикоснулся ко мне. Указательным пальцем он стал ощупывать то, что привлекло его внимание на моей руке: а) широкий шрам на локте, б) браслет ручных часов, в) кольцо на одном из пальцев. Потрогав все это, он исследовал мой личный запах, поднеся указательный палец к ноздрям».

Несколько дней мы продержали Найджела в клетке, чтобы он свыкся со своим новым домом. Второго декабря его впервые выпустили в сад. Он робел и не полез на дерево, а предпочел играть на земле с Биллом. Фрэнк, как обычно, забрался на самый высокий сук.

На следующий день мы приставили лестницу к одному из деревьев, чтобы Найджел по ней мог добраться до нижних веток. Лестница ему страшно понравилась. Он то стоял на перекладинах, то висел на них и сдернул вниз Билла и Фрэнка, когда они захотели подняться наверх. Наконец надумал сам влезть на дерево. Попробовал на вкус листья, поковырял кору – вообще, исследовал обстановку. Через час спустился на землю, потом снова полез на дерево вместе с Бидаи, когда тот отправился за Биллом.

На третий день (четвертого декабря) нас ожидал сюрприз. Найджел всю вторую половину дня провел на дереве, и когда настал час ужина, отказался спускаться вниз. Бидаи пожаловался нам, что не может поймать Найджела. Как быть?

– Оставь его, – ответила я. Посмотрим, что он будет делать. Может быть, он задумал устроиться там на ночлег.

Найджел ухитрился, используя длинные ветки, перебраться на деревья, которые стояли на самом краю сада. Здесь он облюбовал высокий дуриан и обосновался на суку метрах в двадцати над землей. Он придирчиво изучал обстановку, то и дело поглядывая вниз. В шесть часов вечера уселся на развилке и начал сгибать ветки, в точности, как оранг-утаны, которых я наблюдала в джунглях. Найджел сооружал гнездо!

Он трудился около двадцати минут. Сперва использовал все ветки поблизости, потом совершил еще четыре вылазки за строительным материалом. После каждой из них на несколько минут задерживался в гнезде, проверяя, что получается. Как только зашло солнце, Найджел улегся спать. Мы наблюдали еще с полчаса, но не отметили больше никакого движения. Только раз-другой из-за края гнезда показывался локоть, когда Найджел почесывался.

Итак, наш оранг-утан сумел соорудить гнездо! Это было неожиданно и в то же время вполне естественно для оранг-утана с его удивительной способностью приспосабливаться к новым обстоятельствам.

Перед восходом солнца Бидаи и Ина по очереди дежурили под деревом Найджела. Это было необходимо, потому что он вполне мог сбежать. Надо было как-то переманить его обратно в кущу, которую мы с самого начала отвели для наших оранг-утанов.

Билл любил поиграть с другими животными. На этот раз он решил потаскать за хвост выдру

Он проснулся в семь утра и вскоре вылез из гнезда. Мы привели под его дерево Билла и Фрэнка и дали им молоко. Третья миска ожидала Найджела. Поразмыслив минут пять, он спустился пониже.

– Я могу его поймать, – вызвался Бидаи. – Если полезу быстро…

– Нет-нет, не трогай его.

«Если мы сейчас начнем ловить Найджела, сказала я себе, нам впредь всегда придется лазить за ним на дерево. Если же он приучится спускаться сам, чтобы его накормили и приласкали, легче будет приманивать его в будущем».

Билл и Фрэнк уже давно позавтракали, когда Найджел наконец решил спуститься. Он жадно выпил молоко и получил добавку. Я погладила его и отнесла в клетку.

Бидаи срубил сук, который позволял перебраться из кущи на другие деревья, и во второй половине дня мы вывели оранг-утанов на обычную прогулку. С полчаса они уписывали листья, кору и плоды, потом затеяли игру. Около половины шестого Найджел опять принялся сооружать гнездо. На старом фруктовом дерезе, на небольшой высоте, он согнул и хорошенько примял ногой несколько веток. Подошел

Фрэнк. Посмотрел, затем, словно ему это было не впервой, сломал три-четыре ветки, уложил их в гнездо и уселся сверху. Найджел нисколько не возражал против такой помощи. Работа продолжалась. Иногда один перекладывал по-своему ветки, уложенные другим, иногда оба усаживались рядом в гнезде. Биллу в конце концов надоело смотреть на них, он спустился на землю к Бидаи и затеял какую-то свою игру.

Настал час кормления, я позвала Фрэнка и Найджела и показала им их миски. Фрэнк тотчас слез, а Найджел остался на дереве и минут через десять принялся довольно высоко сооружать еще одно гнездо. Поработав полчаса, улегся спать, давая понять, что клетка ему не нужна.

О следующем дне Найджела (6 декабря) расскажет мой дневник.

«6.45. Садится в гнезде, вытягивает руки, смотрит вниз. Вылезает из гнезда. Мы с Бидаи приводим под его дерево Билла и Фрэнка и даем им молоко, как накануне. Найджел минут восемь смотрит с интересом сверху на них, но решает не спускаться. Собирает плоды, ест, выплевывает кожуру.

8.00. Поднимается в гнездо, где ночевал, настилает свежие ветки, садится передохнуть. Влезая в гнездо, придерживается одной рукой за торчащую ветку, лезет ногами вперед. Сидит и озирается по сторонам (его внимание привлекает Бидаи, который влез на дерево поблизости, чтобы наломать веток). То поищет букашек в гнезде, то приляжет. Одной рукой все время держится за опорную ветку.

9.45. Покидает гнездо, перебирается на плодовые деревья. Обламывает ветки, срывает плоды, отковыривает кору, но ест не так методично, как в предыдущий раз.

10.00. Исследует нижнее гнездо на дуриане, которое соорудил накануне, но не использовал. Минут пять работает, благоустраивая гнездо, при этом все время поглядывает на дом и клетки с Фрэнком и Биллом. Можно подумать, что соскучился.

10.30. Ложится отдыхать в нижнем гнезде. Дремлет, чешется, перебирает листья и кору, поглядывает вниз, следя за тем, что происходит около дома.

11.30. Мы кормим Билла и Фрэнка. Они резкими криками приветствуют появление Бидаи с мисками. Найджел вылезает из гнезда, словно собираясь спуститься и участвовать в трапезе. Ставим миску для него, чтобы он ее видел.

Найджел не спускается. Сидит на ветке метрах в двухстах и смотрят, пока трапеза не кончается и клетки не запирают. Возвращается в гнездо. Очевидно, он не голоден.

Найджел ищет в коре насекомых

12.00. Ложится отдохнуть в нижнем гнезде. День жаркий, верхнее гнездо, где он спал ночью, открыто солнечным лучам, а нижнее прикрыто ветками.

13.00. Садится в гнезде. Поглядывает на Фрэнка и Билла. Они ведут себя беспокойно. Смотрят на дерево, где сидит Найджел, качаются, колотят по решетке, соскакивают на пол, лезут на верхнюю полку и жадно глядят на деревья, словно их тянет к Найджелу.

13.20. Покинув гнездо, Найджел перелезает на плодовое дерево. Принимается методично есть, как делал это утром от семи до восьми. Забирается на крону дерева. Сидя, пригибает ветки, срывает плоды и молодые листья, потом отпускает ветки.

13.30. Бидаи выводит в сад Билла и Фрэнка. Они тотчас поднимаются на дерево к Найджелу. С полчаса едят листья и плоды.

14.00. Еда сочетается с игрой. Найджел держится на дереве выше своих приятелей. Когда Фрэнк лезет вверх, Найджел гонит его – делает выпады корпусом, колотит его ветками и руками, так что Фрэнк срывается вниз. Найджелу нравится с важным видом ходить на четвереньках по какому-нибудь высокому суку, посматривая вниз.

15.00. Фрэнк сидит в нижнем гнезде, надстраивая его. Через десять минут к нему присоединяется Найджел.

15.20. Найджел принимается сооружать новое гнездо между двумя первыми. Оставляет торчащую ветку, за которую придерживается, входя и выходя из гнезда. Работает минут двадцать.

Билл не обращает внимания на остальных, ковыряет кору на стволе гниющего дерева. Работает указательным пальцем правой руки, часто подносит лицо вплотную к стволу, чтобы оторвать зубами кусок коры и пожевать его.

15.30. Фрэнк поднимается в новое гнездо Найджела. Через минуту оба вылезают и начинают стремительно гоняться друг за другом.

15.55. Спустившись на землю, Билл садится вместе с Бидаи. Бидаи, как положено современному юноше, коротает время, слушая транзистор. Билла тоже интересуют звуки, но больше, чем слушать, ему нравится щупать и нюхать приемник. Бидаи прогоняет его, посылает на деревья, но Билл предпочитает играть на земле.

16.15. Начинается дождь. Бидаи уносит Билла в клетку. Фрэнк, поскуливая, спускается с дерева и ищет укрытия от дождя у меня на руках. А Найджел остается на дереве, ему все нипочем. Вот уселся в нижнем гнезде и съежился, подставив дождю шею и спину.

17.30. Дождь прекращается, я сажаю Фрэнка на дерево Для получасовой разминки перед сном. Друзья качаются, играют.

18.00. Зову Фрэнка ужинать, ставлю миску с молоком и для Найджела, Пока Билла и Фрэнка кормят в клетках,

Найджел спускается на землю – впервые за тридцать часов. Жадно пьет молоко, поглядывая на клетки. И не возвращается к деревьям, а медленно идет к нам после того, как мы закрыли клетки. Бидаи дает ему еще миску молока. Открываем дверцу клетки. Найджел входит внутрь. Забирается в мешок и укладывается спать подле Фрэнка. Всю ночь идет дождь. Может быть, Найджел чувствовал, что на дереве ему будет не очень уютно?»

Следующие две недели Найджел продолжал вести полудикую жизнь, ел на деревьях, спал в разных гнездах, иногда спускаясь на землю. Из четырнадцати ночей он шесть провел на деревьях, В среднем поедал в день две миски молока с рисом (Билл и Фрэнк ели по три миски). Три обстоятельства влияли на его решение, спускаться в клетку или нет: погода, тоска по обществу, желание поосновательнее подкрепиться.

К сожалению, все плоды на деревьях скоро были съедены, иначе мы смогли бы постепенно приучить наших оранг-утанов к полудикой жизни. Фрэнк и Билл явно были готовы перенять навыки Найджела. Более самостоятельный и настойчивый Фрэнк очень быстро обучался. Уже на второй день он начал помогать Найджелу сооружать гнездо. Еще через шесть дней Билл тоже решил заняться строительством. Он стал реже спускаться на землю для игр, но спокойная жизнь в клетке со всякими удобствами все-таки больше привлекала его. Билл был страшный обжора, его приходилось ограничивать, чтобы он не разжирел.

Склонность к далеким странствиям в джунглях связана, прежде всего, с необходимостью добывать себе пищу. Другой, не менее важный стимул – любопытство, стремление увидеть что-то новое, новый корм, различные деревья.

Ни одно из этих условий не могло быть выполнено в саду, поэтому нашим питомцам скоро надоело лазить с дерева на дерево, и они все чаще спускались на землю.

Двенадцатого декабря, через десять дней после своей первой вылазки в кущу, Найджел попытался удрать. Он облюбовал большое фиговое дерево, на краю крутого уступа, метрах в ста от дома. Улучив момент, все трое во главе с Найджелом ринулись туда. Новое место для игр им страшно понравилось, они жадно исследовали крону, и на улицу посыпались сучья, орхидеи, кора и листья. Вечером нам с великим трудом удалось заманить их на землю.

В сильный дождь и ветер оранг-утану на дереве ночью, наверно, не сладко. Младенцев до полутора лет защищает своим телом мать. Фрэнк и в двадцать месяцев (тогда он весил десять килограммов) спешил спуститься с дерева, как только начинался дождь, и льнул ко мне. Позже он научился, подобно Биллу и Найджелу, сидеть, съежившись, под ливнем, так что вода стекала по шее и спине. Обычно он садился поближе к стволу, так что его сверху прикрывали листья. Конечно, оранг-утаны зябнут в дурную погоду. Молодые животные, покинувшие мать, жмутся друг к другу, чтобы согреться. Оранг-утан, привыкший к удобной клетке, предпочитает на ночь возвращаться в нее.

Продолжая эксперимент, мы все больше убеждались, что надо создать нашим питомцам более суровую обстановку, иначе они никогда не будут пригодны для жизни в джунглях. Слишком они очеловечились.

Наши оранг-утаны не могли пожаловаться на здоровье – ни простуд, ни желудочных болезней. Каждый, месяц мы взвешивали их. Если вес не прибывал, увеличивали порцию молока и фруктов, но в первые три месяца 1959 года Фрэнк перестал прибавлять в весе, хотя Найджел и Билл неуклонно поправлялись. В чем дело?

Бидаи объяснил, что Фрэнку, наверно, не достается положенная ему доля. Пока Найджел подолгу просиживал на деревьях, все была в порядке. Но когда он вошел во вкус житья в клетке, равновесие нарушилось. Возникла своего рода психологическая несовместимость, Фрэнк вел себя очень агрессивно, нарушился ритм его трапез. И в рамках нашего сада и наших средств мы не могли найти удовлетворительного решения.

Пришло время подвести некоторые итоги – чего же мы добились. Нашей целью было воспитать своих оранг-утанов так, чтобы они, достигнув определенного возраста, дальше могли бы приноровиться к самостоятельной жизни в джунглях. Поведение всех троих показало, что можно приучить их к деревьям, приучить спать в гнездах и добывать себе корм, как это делают дикие животные.

Этой малышке было всего четыре с половиной месяца, когда она попала в руки к людям

Но в нашем саду было тесно, и условия были слишком тепличными. Для продолжения эксперимента требовалось организовать им не столь комфортабельное существование, причем на более обширной площади, чтобы они побольше перемещались и находили вдоволь корма. Если мы не решим эту проблему, наши питомцы из полудиких станут совсем домашними и кончат свою жизнь в зоопарках. Надо уменьшить им паек и поместить их в надежно охраняемом заповеднике, тогда они научатся странствовать в лесу. Чтобы осуществить такую задачу, требовались большое терпение и искусство, всесторонняя поддержка многих организаций.

Другой вариант – попросту выпустить выкормленных нами оранг-утанов на волю. Однако тут возникало сразу три серьезных «но». Первое: к прирученному оранг-утану слишком легко может подобраться чужой человек, чтобы убить или поймать его. Покуда за оранг-утанов платят сотни фунтов, а надежное наблюдение наладить нельзя, вероятность того, что Найджел, Билл и Фрэнк очень скоро очутятся в каком-нибудь третьеразрядном зоопарке, была чересчур велика.

Вторая трудность: как добиться, чтобы выпущенный на волю оранг-утан был принят в стаю? Таких стай теперь очень мало, и они тщательно сторонятся человека, уходя в самые глухие уголки. Еще несколько десятков лет назад можно было выпустить оранг-утана в леса Саравака, не сомневаясь, что от за неделю найдет своих родичей. Теперь другое дело. Значит, нужно сперва основательно исследовать вопрос о составе и передвижениях диких стай.

И третье «но»: инстинкт странствия развивается у оранг-утана в возрасте около двух лет, когда он еще зависит от воспитания. От двух до четырех лет оранг-утан нуждается в обучения и стимулах, чтобы приобрести качества, необходимые для жизни в джунглях. Но в цивилизованном окружении, как это было у нас, он не может пройти такого обучения, потому приобретает человеческие навыки, и путь ему потом один – в зоопарк.

Чем медленнее физически формируется животное, тем дольше срок обучения родителями, в котором оно нуждается. Неверно считать, будто молодой оранг-утан в большей мере руководствуется просто инстинктами. На мой взгляд, дело обстоит как раз наоборот. Большинство нужных навыков оранг-утан усваивает через прямое обучение. Даже такие фундаментальные вещи, как умение лазать по деревьям, быстро забываются детенышами, вырастающими на земле, – настолько, что они даже боятся высоты. Детенышей обучают главным образам матери, обучают до четырех-пяти лет. Кроме того, с полутора лет их стимулирует игра с товарищами. Природная любознательность и стремление все исследовать плюс созерцательный ум и способность запоминать происшедшее – эти качества делают оранг-утана весьма подходящим для жизни в джунглях. Но они же помогают молодому оранг-утану легко освоиться с любой средой, как это было у нас. Совершенно очевидно, что для жизни в лесу детеныша, разлученного с матерью, обучать надо именно в лесу.

Назову, кроме перечисленных трудностей, совсем другой, но также важный фактор. У оранг-утана нет, кроме человека, ни одного врага. Вы нигде не встретите указаний, чтобы какое-то животное напало на оранг-утана и победило его. Значит, выпуская молодого орааг-утана на волю, можно не бояться того, что угрожало бы представителю почта любого другого вида местной фауны, – враждебных зверей. Человек – вот единственная реальная опасность для оранг-утанга. И если бы удалось повлиять на общественность и провести нужные административные меры, успешное возвращение оранг-утанов в джунгли оказалось бы вполне осуществимым.

Пока же мы оказались перед сложной дилеммой. Нам было не по силам выращивать наших питомцев для дикой жизни. Но каково, привязавшись к такому существу, спроваживать его за решетку в зоопарк… Вы можете себе представить, чего нам стоило принять решение расстаться еще с одним малышом, пока он не достиг такого возраста, когда перемена среды и климата дается много тяжелее.

Лучше всего для этого подходил Билл… Мы отправили его в Англию, и он прибыл на место после десятидневного путешествия в отличном состоянии.