Текст книги "Двойной расчет"

Автор книги: Барбара Абель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

52

Минуты тягостно тянулись.

Устав кружить около телефона, госпожа Массо удалилась в кухню, чтобы приготовить омлет для своих гостей. Тем временем Люси и Джереми неустанно повторяли попытки дозвониться до Анжелы. Ледяное высокомерие хозяйки растаяло без следа: отчаяние, терзавшее незнакомую ей молодую женщину, как две капли воды походившую на ту, кого она удочерила тридцать пять лет назад, окончательно растопило ей сердце. Она никогда не видела, чтобы Анжела так страдала. Напротив! Ей вспомнились отвратительные сцены приступов гнева, случавшихся с приемной дочерью в детстве. Кипевшая в ребенке недетская ярость ставила их с мужем в тупик. Ласковым ребенком она никогда не была. Резкие и необъяснимые перепады настроения наблюдались у нее с младенческих лет, характер у девочки был ревнивый и властный. И очень скоро обстановка в семье стала невыносимой.

Сердце старой дамы сжимается. Она не может себе этого объяснить, но почему-то испытывает к Люси симпатию, побуждающую ее помочь измученной женщине, такой несчастной и потерянной. Странное ощущение. Она ничего не знает о Люси, но ей кажется, что знакома с ней всю жизнь. Невероятное сходство с Анжелой – главная тому причина. Это так, но есть и еще кое-что. Как будто она снова встретила ту девочку, о которой так мечтала в молодости, когда узнала от врачей, что бездетна, и когда они с мужем решили взять ребенка на воспитание.

Мысль о том, что Люси могла бы быть ее дочерью, если бы они с мужем выбрали другого младенца, сразу пришла ей в голову. Она помнит это дитя, спокойно спящее в своей кроватке в родильном доме. Что толкнуло их сделать выбор в пользу другого младенца? По правде говоря, Мишель уже не помнит. В конце концов надо было выбрать кого-то.

Ну да! Она вспомнила, память подсказала ей ответ! Обе девочки лежали рядом, каждая в своей колыбельке. Когда они с мужем пришли в родильный дом, то с умилением любовались двумя спящими младенцами. Тщетно врач пытался убедить их взять обеих сестер, в то время у них не было достаточно средств, чтобы содержать двоих. Выбор был жестоким! Мишель долго рассматривала девочек, но не могла решиться: они были такие одинаковые! Ее муж тоже пребывал в растерянности. И тогда она решила: возьмут того младенца, который первым откроет глаза. Ничего другого придумать она не могла!

С того момента и началось негласное соперничество между Анжелой и Люси.

Почти целый час просидели они перед колыбельками, ожидая, когда проснется одна из девочек. Мишель помнит, как отчаянно билось тогда ее сердце. С каким волнением всматривалась она в маленькие личики, следя за каждым вздохом, за подрагиванием ресниц. Ожидание казалось бесконечным. Потом в комнату вошел врач и спросил, сделали ли они свой выбор. При звуке его голоса младенец, который лежал справа, пошевелился и закричал. Но первым открыл глаза другой, тот, что лежал в колыбельке слева.

Жребий был брошен. Они выбрали Анжелу.

* * *

– Я приготовила вам омлет. Должно быть, вы умираете с голоду!

Мишель заглядывает в гостиную, чтобы сообщить, что стол в кухне уже накрыт. Удивленные Люси и Джереми горячо благодарят хозяйку. Она и вправду странная женщина! То недоступно холодная, то вдруг само радушие.

Люси не испытывает голода, но Мишель так искренне старается им помочь, что она не осмеливается обидеть хозяйку отказом. Что же до Джереми, то он буквально набрасывается на еду. Пока они перекусывают, пожилая женщина со спокойной улыбкой наблюдает за ними: так мать оберегает спокойствие своих малышей. Пользуясь моментом, Люси задает несколько вопросов о детстве своей сестры.

– Вы говорите, Анжела принесла вам много несчастья. Она и вправду была таким тяжелым ребенком?

Мишель Массо молчит: при воспоминании о детских годах Анжелы ее лицо снова мрачнеет. Люси уже сожалеет, что потревожила хозяйку таким вопросом, ей не хотелось бы, чтобы та снова становилась холодной и высокомерной. Кроме того, было страшно, что пожилая дама передумает и выставит их за дверь.

Но Мишель Массо думает не об этом.

После некоторого молчания она начинает говорить: поток подступивших воспоминаний льется, облеченный в слова и высказанный ровным, без выражения, тоном говорящей:

– Когда мы удочерили Анжелу, я надеялась, что наша жизнь станет такой, о какой я давно мечтала. Я мечтала о дружной семье. Мне было тридцать три года, и к тому моменту мы с мужем долгих пять лет пытались завести ребенка. Но поскольку все старания оставались тщетными, мы впали в глубокое уныние. Стало ясно, что если хотим иметь детей, то надо брать приемыша. Не буду рассказывать вам всех подробностей, но через своих знакомых в местном медицинском центре мы в конце концов получили информацию о том, что родились две девочки, которых мать решила оставить в роддоме. Признаюсь, мы думали о том, чтобы взять обеих, но в то время наши финансовые возможности были ограничены и двоих сразу нам было не потянуть. Кроме того, мы жили тогда в Париже, но мой муж, который работал учителем, подал заявку на место где-нибудь поблизости от Бордо. А когда Анжеле исполнилось два года, там открылась вакансия, и мы, не колеблясь, переехали. Париж нас не устраивал. Нам хотелось свежего воздуха, зелени и особенно солнца.

Легка улыбка пробежала по лицу рассказчицы, которая, казалось, оценивала свои тогдашние мечты и надежды как безнадежную наивность.

– Должна признаться, что первые три года жизни Анжелы были довольно веселыми, – продолжала она все тем же усталым тоном. – Пока она оставалась маленьким ребенком, хлопот с ней почти не было. Но после того как ей исполнилось три года, девочку будто подменили. Причины этого мне до сих пор непонятны. Может, я стала уделять ей меньше времени. В то время я устроилась работать няней в детскую больницу. Работа мне нравилась, но она требовала сил и времени. Я возвращалась домой усталая и часто расстроенная видом страданий, выпавших на долю наших маленьких пациентов. Возможно, я была по отношению к Анжеле не столь терпелива, как прежде. Но ведь ей так повезло, казалось мне, что она живет с нами, ее любят, о ней заботятся, она здорова и ни в чем не нуждается. В любом случае объяснить этим все невозможно! Она стала капризной и, если что-то ее не устраивало, впадала в дикий гнев. Когда Анжела была в таком состоянии, нам с мужем никак не удавалось ее успокоить. Она вопила, топала ногами, хватала все, что попадалось под руку, и запускала в нас, каталась по полу, билась головой об стену, вырывала себе волосы, царапала лицо. Это было ужасно! Я обратилась к врачам-психиатрам, чтобы выяснить причину, по которой наша дочь впадала в такую ярость. Между четырьмя и пятью годами эти приступы стали реже, а потом, казалось, Анжела успокоилась, обстановка в доме улучшилась, стало веселее. Но…

Госпожа Массо снова замолчала, ее глаза увлажнились, она печально улыбнулась.

– Случилось удивительное. Я забеременела. Для нас это было неслыханным потрясением: помня о вердикте врачей, мы о такой возможности даже не помышляли. Мне было уже тридцать восемь лет, а это не очень хорошо для первой беременности, особенно в прежние времена. Гинекологи взяли меня под особое наблюдение. Но сюрпризы на этом не кончились! После трех месяцев вынашивания врачи объявили, что у меня будет двойня!

– Двойня?! – хором воскликнули Люси и Джереми, потрясенные таким поворотом событий.

– Именно так, двое близнецов! Но поначалу я этого не знала.

– Но Анжела никогда не говорила о близнецах! – удивился Джереми. – Она всегда вспоминала о маленькой сестренке, рождение которой перевернуло ее жизнь.

Не в силах скрыть волнение, пожилая женщина опустила голову.

– Эта беременность меня измучила! И когда я, наконец, родила этих детей, которых так страстно и долго желала, то странным образом впала в глубокую депрессию, от которой поначалу не могла оправиться. То, что называется послеродовой депрессией. В моем случае болезнь приняла очень тяжелый характер: целых пять недель я была не в себе и не могла заставить себя заниматься своими малютками. Как только какая-нибудь из них начинала плакать, у меня опускались руки. Муж мне много помогал, но Анжелу все это вывело из равновесия окончательно. Я в этом уверена. С самого первого дня она воспринимала новорожденных как своих смертельных врагов, это было видно по ее глазам. Ей было тогда уже пять лет, но ни разу ей не захотелось приласкать малышек. Наоборот! Часто я ловила ее на том, что она пыталась ущипнуть или укусить кого-то из них. Она была болезненно ревнива. Признаюсь, моя реакция на подобные вещи не всегда была правильной – видимо, я еще недостаточно оправилась от болезни, чтобы правильно оценивать последствия своих действий. Мне не хватало терпения, не хватало сил. Я слишком часто ее ругала, а иногда случалось и нашлепать.

Пожилая женщина прервала свой рассказ, ее душили рыдания.

– Вспышки гнева у Анжелы становились все чаще, все неистовее, но у нас не было ни времени, ни сил, чтобы попытаться ее понять. Наверное, она почувствовала себя брошенной. Мне казалось, будто она портит нам жизнь. Без нее мы были бы счастливы. Часто своими криками Анжела будила малышек именно в тот момент, когда я больше всего нуждалась в отдыхе. Как же я на нее злилась тогда! Я взвалила на нее ответственность, которая была слишком тяжела для ее возраста. Но, повторяю, не думаю, что этот эпизод нашей жизни способен все объяснить в характере Анжелы. Спустя два месяца, когда мое «детоненавистничество» стало понемногу сходить на «нет», я стала все силы отдавать уходу за девочками: чувство отрешенности сменилось чувством вины. Я старалась им компенсировать то, что недодала в первые месяцы их жизни.

Госпожа Массо печально вздохнула.

– А однажды ночью меня разбудил страшный шум в комнате девочек, потом одна из них заплакала. Им было два месяца и три дня. Я кинулась туда. То, что предстало моим глазам, ужаснуло меня!

По напудренным щекам пожилой женщины потекли крупные слезы. Люси и Джереми молчали, взволнованные ее рассказом.

– Одна из колыбелек оказалась перевернутой, – продолжала она. – Анжела стояла посреди комнаты как раз рядом с ней. Я закричала и бросилась к малышке, чтобы поднять – она была придавлена кроваткой. Моя маленькая Валерия. Мой ангелочек. Она была мертва.

Люси и Джереми были потрясены услышанным, тяжесть высказанного обвинения подавляла их.

– Ее убила Анжела? – наконец осмелилась прошептать Люси.

Госпожа Массо помедлила с ответом, как бы взвешивая слова, которые собиралась выговорить.

– Мы так и не узнали, что же собственно произошло. Анжела объяснила нам, что пришла в детскую, чтобы проверить, спят ли девочки, и взяла Валерию на руки, потому что она была «больна». И будто бы в этот момент колыбелька опрокинулась, и ребенок упал на пол. Рассказ ее был сбивчив, это все, что мы из него поняли. Но в голову приходят всякие мысли. А в детской, рядом с опрокинутой кроваткой, я нашла подушку Анжелы. Врачи констатировали внезапную смерть, но я…

И госпожа Массо замолчала. Но через несколько мгновений подняла голову и вытерла глаза.

– После того, что случилось, – прервала она тяжелое молчание, – я больше не могла воспринимать Анжелу как нуждающегося в ласке и любви ребенка. Она стала мне противна. Само ее присутствие в доме стало для меня невыносимым, я видела в ней причину наших несчастий. И мы отправили ее в пансионат. Конечно, на выходные и на каникулы она приезжала домой, и тогда жизнь снова превращалась в кошмар. Я не могла заставить себя приласкать ее, мой муж был в этом отношении более терпимым. Он говорил, что не следует обвинять ее без доказательств, что, возможно, она вообще ни при чем. Но я была уверена! Я читала это в ее взгляде в те моменты, когда Анжела оказывалась рядом с малышками. Она их ненавидела. Впрочем, эта девчонка вообще плохо ладила с окружающими: ее несколько раз отчисляли из пансионатов за плохое поведение, за оскорбление других детей, за грубость по отношению к учителям, за порчу школьного имущества. Когда она достигла подросткового возраста, врач-психиатр в интернате для трудных детей, куда мы в конце концов были вынуждены ее поместить, рассказал нам об отклонениях в ее поведении, которое он расценивал как пограничное состояние. Все признаки были налицо: перепады настроения, импульсивность, вспышки гнева, умышленное нанесение увечья самой себе, комплекс жертвы. Когда мы признались ему, что Анжела – приемный ребенок, он заговорил о генах и о травмах, пережитых в самом раннем возрасте. По его мнению, причиной травмы стал не сам факт удочерения чужими людьми, а то, что ребенком недостаточно занимались. Это было для меня как пощечина, потому что речь шла не о биологической матери, а о нас с мужем. Он будто обвинял нас! Я не могла с этим согласиться и начала судебную процедуру отказа от удочерения.

– Сколько лет было Анжеле в это время? – мягко спросил Джереми.

– Если не ошибаюсь, семнадцать лет.

– В это время она проходила курс лечения в психиатрической клинике?

– Наверное, да. Но в этом-то я уж точно не виновата! К тому моменту Анжелу уже давно сорвало со всех тормозов. То, что я вам рассказываю, не может передать истинного положения вещей. Этот ребенок был настоящим дьяволом, в ней не было ни крупицы доброты к окружающим, она всегда думала только о себе. Мы были готовы полюбить ее, но она не захотела жить по правилам, принятым между людьми, и в частности, по правилам жизни в семье. Я ненавижу ее!

На Люси пахнуло холодом. Ее душа разрывалась между сочувствием к этой женщине, столько пережившей из-за Анжелы, и жалостью к своей сестре. Смерть Валерии – это драма, от которой Мишель Массо, по-видимому, так и не смогла оправиться. Но ее жестокость по отношению к пятилетнему ребенку поразила Люси. Анжела страдала от недостатка любви даже в раннем возрасте, что уж говорить о том, что ей пришлось пережить в отрочестве?

Но самым страшным в услышанном рассказе для Люси было то, что она полностью осознала правоту Джереми, который утверждал, что дети находятся в опасности до тех пор, пока с ними эта женщина. И это она, их родная мать, оставила Макса и Леа на попечение этого чудовища! Этой невменяемой, о которой, как выясняется, ничего толком не знала. И почему же? Потому что была слишком труслива, чтобы решать собственные проблемы самостоятельно, и предпочитала расплачиваться за безволие человеческим достоинством. Она согласилась на то, на что нельзя было соглашаться: результатом ее постыдной слабости стали смерть мужа и потеря детей.

Тяжкий груз вины казался Люси непосильным. И ей абсолютно не за что зацепиться – она не уважает сама себя. Какой кошмар! Люси сидит здесь, не в силах шевельнуться, погрузившись в свою тоску, в то время как ее дети, которые находятся неизвестно где, подвергаясь смертельной опасности, и не имеют возможности даже позвать на помощь. Это невыносимо!

– Надо звонить в полицию! – вдруг выкрикивает она, как будто только что смогла оценить всю трагичность ситуации.

Джереми поднимает на нее усталый взгляд и кивает: другого выхода нет. Делать больше нечего. Кто знает, где в данный момент может находиться Анжела и что она делает с детьми. Он попытался спасти свою подругу, но сейчас понимает, что больше ничего не может для нее сделать. Перейдя грань между разумом и безумием, Анжела погрузилась в свои больные фантазии, увлекая за собой двоих невинных детей.

Действительно, надо обращаться за помощью к полиции. И тем хуже для Анжелы. Главное теперь – вызволить детей.

* * *

После своего рассказа Мишель Массо замыкается в горестном молчании. Все сидят неподвижно, в кухне тихо. Пожилая дама поднимается, медленно выходит и направляется к телефону. Взяв трубку, она набирает номер полицейского участка, какое-то время ждет и начинает говорить все тем же бесстрастным тоном:

– У аппарата Мишель Массо. Здесь со мной два человека, они хотят заявить о похищении детей.

Люси и Джереми по-прежнему сидят без движения, головы их опущены, они ждут. Хозяйка дома диктует адрес, объясняет, как проехать, и медленно кладет трубку на место.

– Через десять минут они будут здесь, – с трудом произносит она, проходя в кухню.

Люси совершенно обессилела: это бесконечное ожидание все длится и длится. Еще целых десять минут!

Бесконечность.

И тут гнетущую тишину дома разрывает звонок. Все трое резко поднимают голову и вопросительно переглядываются. Это не может быть полиция, госпожа Массо только что положила трубку!

– Вы кого-нибудь ждете? – спрашивает Джереми у хозяйки дома.

– Нет!

Люси вскакивает первой, кидается к входной двери и рывком распахивает ее, как будто ей не хватает воздуха.

На крыльце перед ней стоит Анжела, с изумлением глядя на сестру. Несколько мгновений женщины в ужасе не сводят друга с друга глаз.

53

– Где мои дети?

Вопрос вырвался как крик отчаяния. Но, ко всеобщему изумлению, его задала не Люси, а та, что пришла! Расталкивая стоявших на пороге людей, она врывается в дом и проносится по всем комнатам, выкрикивая имена детей. Не найдя никого, снова выбегает в прихожую, бросается к сестре и, схватив ее за плечи, трясет изо всех сил, повторяя все тот же вопрос. Госпожа Массо и Джереми, ничего не понимая, с изумлением наблюдают дикую сцену: две женщины, похожие как две капли воды, одинаково одетые, сходятся лицом к лицу в ожесточенной схватке. Люси, не в силах произнести ни слова, тщетно пытается вырваться из рук сестры, в бешенстве нападающей на нее.

– Что ты сделала с моими детьми? – продолжает вопить Анжела, не отпуская Люси.

Придя наконец в себя, Джереми втискивается между двумя женщинами, вынуждая пришедшую женщину отпустить Люси.

– Хватит! – кричит он, отталкивая сестер друг от друга.

Потом, повернувшись к Анжеле, хватает ее за воротник блузки и, повернув к себе, заставляет взглянуть ему в глаза.

– Хватит, Анжела! Прекрати этот цирк! Игра окончена! Говори, где дети?

Анжела потрясенно смотрит на него.

– Анжела? Но я вовсе не Анжела! – заходится она в истерическом крике. – Это она Анжела! Это она украла моих детей!

Теряя терпение, Джереми ужесточает хватку, прижимая свою подругу к двери.

– Ты прекратишь или нет? – гневно восклицает он. – Все кончено! Сейчас здесь будет полиция! Так что я тебе советую немедленно прекратить. Что ты сделала с детьми?

Все больше впадая в панику, молодая женщина с ужасом смотрит на Джереми.

– Ради бога, Джереми, я вовсе не Анжела! Я Люси! Люси, ты слышишь меня? Я Люси!

– Она врет! – выкрикивает в свою очередь Люси. – Ты же знаешь, что она врет! Она сумасшедшая! Что ты сделала с моими детьми? – оборачивается она к сестре. – Где они! Предупреждаю, что убью тебя, если хоть один волос упадет с их головы. Ты слышишь меня? Я тебя убью!

Но Анжела как будто не слышит. Она не сводит глаз с Джереми.

– Есть у тебя хоть малейшая уверенность в том, что это Люси? Почему ты веришь в то, что она сказала тебе правду?

– Все очень просто, – отвечает он, сжав зубы. – Я позвонил ей на ее мобильник, договорился о встрече, и она пришла в назначенное место.

– Ну конечно! – с издевкой произносит молодая женщина и принужденно хохочет. – Но ведь мы два дня назад обменялись всем, в том числе и мобильниками!

– Неправда! – вопит Люси все более истеричным тоном. – Она снова врет! Телефонами и кошельками мы не менялись.

– Но это очень легко проверить, – спокойно объявляет госпожа Массо. – Покажите каждая свой кошелек!

Джереми отпускает Анжелу, продолжая, однако, следить за ней взглядом, в то время как Люси бежит в гостиную, хватает свою сумку и возвращается с ней в переднюю. И тут волосы встают дыбом у нее на голове: она видит, как Анжела показывает Джереми кошелек, который Люси узнает с первого взгляда. Это тот самый кошелек, который она потеряла на ярмарке!

– Воровка! – взрывается она, стараясь вырвать свою пропажу из рук сестры. – Так это сделала ты? Это ты у меня его украла!

Анжела с невозмутимым видом поворачивается к Джереми.

– Она абсолютно ненормальная! Не знает, что еще придумать, чтобы все поверили в ее россказни!

На этот раз даже Джереми начинает сомневаться. Не говоря ни слова, он переводит подозрительный взгляд с одной женщины на другую. Люси дрожащей рукой протягивает свой новый кошелек, вынув из него удостоверение личности.

– Недавно у меня украли кошелек, – внезапно охрипшим голосом объясняет она ему. – Я не знала, что это сделала Анжела. Мне пришлось сделать дубликаты всех документов. Вот они!

– Она прекрасно могла обратиться в управу, назваться там моим именем и придумать всю историю с кражей, чтобы получить возможность продублировать документы! – объявляет Анжела прокурорским тоном. – Любой полицейский поверит в это, здесь нет ничего удивительного. Она заранее обдумала свой план! Но кошелек, который у меня, настоящий, там фотографии моих детей, все документы, кредитные карты, водительские права.

– Тогда скажи, откуда ты знаешь этот адрес, – внезапно прерывает ее госпожа Массо, в тоне которой звучит насмешка. – Настоящая Люси не могла бы сюда добраться без помощи Джереми. Она не знает ни меня, ни моего адреса. А ты сюда приехала самостоятельно!

– Абсолютно! – нимало не смутившись, обороняется Анжела. – Очень жаль, мадам, что мне пришлось познакомиться с вами при столь грустных обстоятельствах! Когда я поняла, что Анжела украла моих детей, я взяла машину и поехала к ней в Париж, будучи уверенной, что найду их там. Но там никого не оказалось. На мое счастье, консьержка приняла меня за нее и впустила в квартиру. Я оставалась там довольно долго в надежде, что они вот-вот приедут, и тем временем порылась в ее документах, где и нашла ваш адрес. А поскольку сил сидеть и ждать у меня больше не было, я решила ехать сюда, рассчитывая, что вы сможете мне помочь.

– Черт возьми! – взрывается Джереми, которого сложившаяся ситуация все больше выводит из себя. – Ответьте мне тогда: кто из вас явился ко мне сегодня в пять часов утра вместе с детьми?

– Это она! – хором выкрикивают сестры, пальцем указывая друг на друга.

Госпожа Массо и Джереми кажутся окончательно сбитыми с толку. Теряя терпение, мужчина хватает обеих и тащит в гостиную, где усаживает в кресла лицом друг к другу.

– Начнем все сначала, – объявляет он, поворачиваясь к вновь пришедшей. – Расскажи мне подробно свою версию происходящего.

Люси вскакивает с кресла и кидается к Джереми.

– Надеюсь, ты не собираешься принять на веру все, что она тут наплетет? – с безумным взглядом кричит она. – Ее мать только что дала понять: эта женщина не в себе!

Крайне раздраженный столь неуместным заявлением, Джереми меряет ее холодным взглядом.

– Я не знаю, которая из вас больше не в себе, – сухо отвечает он.

Люси, дрожа с головы до ног, смотрит на него с ужасом и разражается рыданиями. К ней тут же подходит госпожа Массо, которая мягко уговаривает ее сесть. Джереми снова поворачивается к Анжеле.

– Ну? – сурово спрашивает он. – Что ты нам расскажешь?

– Два дня назад мы с Анжелой решили поменяться местами, – взволнованно начинает она. – Мы договорились, что…

– Это я уже знаю, – сухо прерывает ее Джереми. – Меня интересует то, что произошло за сегодняшний день.

– Но я уже сказала! – возражает женщина сквозь прорывающиеся слезы. – Я вернулась домой, обнаружила мужа в луже крови, с кишками наружу. И… О господи!

И тоже разражается рыданиями. Лицо госпожи Массо вытягивается, она испуганно оглядывает всех троих.

– Что это за история с мужем в луже крови? Мне никто об этом не говорил! Что это все значит?

Люси с залитым слезами лицом резко поднимается с кресла и указывает на Анжелу пальцем.

– Это она! – истерично визжит она. – Эта полоумная убила моего мужа!

– Неправда! – вопит в ответ другая. – Все было не так!

– Да остановитесь же! – кричит в свою очередь Джереми, становясь между сестрами. – Первая, кто произнесет хоть слово без моего разрешения, заткнется надолго, я обещаю! Не беспокойтесь, мадам Массо, полиция скоро будет здесь.

– Почему вы скрыли от меня, что речь идет об убийстве? – повторяет пожилая дама, начинающая терять присутствие духа. – Все это слишком серьезно!

– Мы не хотели пугать вас. Я прошу потерпеть еще буквально несколько минут, пока не приедет полиция.

Пожилая женщина молча опускает голову и садится на диван, словно не надеясь на собственные ноги.

– Продолжай, – приказывает Джереми той, что не закончила свой рассказ.

– Я не обдумала все как следует! Я была так напугана мыслью, что дети остались с убийцей их отца, что бросилась в машину, только бы поскорее добраться до Парижа. То, что было дальше, я уже рассказала.

– Хорошо, – соглашается он. – Выходит, ты и есть Люси. Ты вернулась домой сегодня утром, обнаружила труп Ива и уехала в Париж. И по твоим же утверждениям, это она, – Джереми поворачивается к Люси и указывает на нее пальцем, – явилась ко мне в пять утра, с детьми. Но в твоем рассказе есть некоторые нестыковки: как ты объяснишь, что, находясь в моем доме – в Париже! – с детьми еще в десять утра, твоя сестра могла оказаться у тебя, то есть в Брюсселе, уже в одиннадцать часов? Ведь я ей звонил всего лишь час спустя? Так быстро невозможно доехать даже на «Талисе».

Услышав это, Люси с надеждой поднимает голову, и из ее груди вырывается вздох облегчения: наконец-то ее сестру уличили в откровенной лжи.

– По какому номеру ты звонил ей? – взвизгивает Анжела, теряя терпение.

– Я звонил на мобильник, – снижая тон, отвечает Джереми.

– Тогда почему ты так уверен, что она действительно была в Брюсселе? Она прекрасно могла находиться и в Париже! Всем известно: чтобы позвонить кому-нибудь за границу, куда бы то ни было, надо набрать код его страны, даже если абонент находится в другом месте. Так что ничего удивительного в том, что ты дозвонился до Анжелы! Говорю же, два дня назад мы обменялись с ней мобильниками. Все очень просто: ты звонишь ей, она называется моим именем и говорит, что находится в Брюсселе, ты назначаешь ей встречу, она освобождается от детей и спокойно отправляется к тебе. Вот и все. Ты уверен, что она и есть Люси, а она пытается свалить на меня убийство Ива.

– Да это вранье! – снова кричит Люси. – Дикое нагромождение лжи! Это она пытается свалить на меня свои грехи!

– Ладно! – вмешивается Джереми, не скрывая раздражения. – Мадам Массо, Анжела – ваша дочь! Можете ли вы ее опознать?

Вконец одурев от происходящего, пожилая дама выходит на середину комнату и начинает внимательно рассматривать сестер.

– Мне очень жаль, – бормочет она с неуверенностью. – Я уже говорила, я не была особенно близка с Анжелой! К тому же они так похожи. Не могу ничего сказать.

После ее слов в комнате воцаряется тягостное молчание. Джереми уже не знает, чему верить. Он чувствует себя утомленным всем происходящим. Переводя взгляд с одной молодой женщины на другую, не может прийти ни к какому выводу. Люси, понимая, что Анжеле удалось заронить зерно сомнения в души Джереми и пожилой дамы, снова впадает в отчаяние. Судьба детей по-прежнему неизвестна, муж убит, и не исключено, что в этом преступлении обвинят именно ее.

– Стерва! – выкрикивает она, бросаясь на Анжелу. – Гнусная змея! Дрянь! Что ты сделала с моими детьми? Где мои малыши?

Вцепившись сестре в волосы, она треплет ее, свободной рукой нанося ей удары и пощечины, в то время как Анжела кое-как пытается отбиться от нападения. Потом, в свою очередь, впадая в бешенство, она начинает колотить сестру, вырывать волосы, царапать лицо, кусать все, до чего может дотянуться. Дерущиеся женщины падают и катаются по полу под звуки собственных криков, жалоб и оскорблений.

Джереми больше не находит в себе сил, чтобы вмешаться. Он устало смотрит на яростно дерущихся сестер, и в этот момент раздается звонок в дверь. Госпожа Массо устремляется в прихожую и впускает троих полицейских. Джереми встает им навстречу, в двух словах объясняя ситуацию:

– Одна из них убила мужа другой. Но мы не можем определить, кто именно. На вашем месте, я забрал бы обеих.