Текст книги "Инок Вечного огня"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Айзек Азимов
Инок Вечного огня

Глаза Рассела Тимбалла сверкнули торжеством, когда он увидел обломки того, что всего несколько часов назад было крейсером ласинукского флота. Искореженные шпангоуты, выпиравшие во все стороны, убедительно свидетельствовали о чудовищной силе удара.

Невысокий полный землянин вернулся в свой ухоженный стратоплан. Какое-то время он бесцельно крутил в руках длинную сигару, потом раскурил её. Клубы дыма поплыли вверх, человек прикрыл глаза и погрузился в размышления.

Услышав осторожные шаги, Тимбалл вскочил. Двое проскользнули внутрь, бросив быстрые прощальные взгляды наружу. Люк мягко закрылся, и тут же один из пришедших направился к пульту. Почти сразу безлюдная пустынная территория оказалась далеко внизу, и серебристый нос стратоплана нацелился на древний мегаполис Нью-Йорк.

Прошло несколько минут.

– Все чисто? – спросил Тимбалл. Человек за пультом кивнул:

– Ни одного корабля тиранов поблизости. Совершенно ясно, что «Грахул» не успел запросить о помощи.

– Почту забрали? – нетерпеливо поинтересовался Тимбалл.

– Мы достаточно быстро её отыскали. Она не пострадала.

– Мы нашли и ещё кое-что, – с горечью заметил его напарник, – кое-что другое: последний доклад Сиди Пеллера.

На мгновение круглое лицо Тимбалла обмякло, изобразив что-то вроде страдания, но тут же вновь окаменело.

– Он мертв! Но он пошел на это ради Земли, и, значит, это не гибель! Это мученичество! – Помолчав, он печально добавил: – Дайте мне взглянуть на донесение, Петри.

Он взял протянутый ему простой, сложенный пополам листок, развернул и медленно прочитал вслух: «Четвертого сентября произведено успешное проникновение на борт крейсера флота тиранов „Грахул“ Весь путь от Плутона до Земли вынужден скрываться. Пятого сентября обнаружил искомую корреспонденцию и завладел ею. В качестве тайника использовал кожух ракетных двигателей. Помещаю туда доклад вместе с почтой. Да здравствует Земля!» Когда Тимбалл читал последние слова, голос его странно подрагивал.

– От рук ласинукских тиранов пал Сиди Пеллер – великомученик Земли! Но он будет отомщен – и во сто крат. Человеческая раса ещё не до конца выродилась.

Петри глядел в иллюминатор.

– Как Пеллер сумел это сделать? Один человек успешно пробрался на вражеский крейсер, на глазах у всего экипажа выкрал документы и разбил корабль. Как ему это удалось? Нам никогда не узнать ничего, кроме того, о чем говорят сухие строчки его донесения.

– Он выполнял приказ, – заметил Уильямс, зафиксировав управление и повернувшись к спутникам. – Я сам доставил ему этот приказ на Плутон. Захватить дипломатическую почту! Разбить «Грахул» над Гоби! Пеллер выполнил свое задание! Вот и все! – Он равнодушно пожал плечами.

Атмосфера подавленности все усиливалась, пока Тимбалл не нарушил её.

– Забудем, об этом! – загрохотал он. – Вы уничтожили все следы пребывания Сиди на корабле?

Оба его спутника кивнули. Голос Петри стал деловитым:

– Все следы Пеллера были выявлены и деатомизированы. Они никогда не догадаются о присутствии человека на их корабле. Сам документ заменен заранее подготовленной копией, которая доведена до такого состояния, что её нельзя прочесть. Она даже пропитана солями серебра именно в том количестве, которое остается после приложения официальной печати императора тиранов. Могу поклясться жизнью: ни одному ласинуку не придет в голову что катастрофа произошла не из-за несчастного случая, а документ не был уничтожен.

– Хорошо! Они уже двадцать четыре часа не могут установить место падения. С воздуха его не засечь. Теперь передайте мне корреспонденцию.

Тимбалл бережно, почти с благоговением взял в руки металлоидный контейнер и с силой сорвал крышку. Там находился слегка почерневший деформированный футляр.

Документ, который он вытряхнул из футляра, с шуршанием развернулся. В нижнем левом углу виднелась огромная серебряная печать самого императора Ласинука-тирана, который, живя на Веге, правил третью Галактики. Послание было адресовано вице-королю Солнечной системы.

Трое землян мрачно и внимательно пробежали глазами по изящным строчкам. Резкие, угловатые ласинукские буквы отливали красным в лучах заходящего солнца.

– Что, разве я был не прав? – прошептал Тимбалл.

– Как всегда, – согласился Петри.

По-настоящему ночь так и не наступила. Черно-пурпурное небо потемнело совсем незначительно, звезды стали ненамного ярче, но, если не обращать на это внимания, в стратосфере не ощущалось разницы между присутствием и отсутствием Солнца.

– Вы уже обдумали следующий шаг? – нерешительно поинтересовался Уильямс.

– Да… и давным-давно. Завтра я навещу Пола Кейна – вот с этим, – и Тимбалл указал на послание.

– Лоару Пола Кейна! – воскликнул Петри.

– Этого… этого лоариста! – одновременно выдохнул Уильямс.

– Лоариста, – согласился Тимбалл. – Он – наш человек!

– Вернее сказать, он – лакей ласинуков, – возмутился Уильямс. – Кейн глава лоаризма, а значит, предводитель изменников-землян, которые проповедуют смирение перед захватчиками.

– Совершенно верно. – Петри побледнел, но ещё держал себя в руках. Ласинуки – наши явные враги, с которыми придется столкнуться в открытой битве, но лоаристы… это же сброд! Я скорее добровольно пойду на службу к вице-королю тиранов, чем соглашусь иметь что-нибудь общее с этими гнусавыми ковырялами древней истории Земли, которые возносят молитвы её былому величию, но ничуть не озабочены теперешним вырождением.

– Вы слишком строго судите. – Губы Тимбалла тронула едва заметная улыбка. – Мне и раньше приходилось иметь дело с вождем лоаристов… Резким жестом он предупредил удивленные и испуганные возгласы. – Там я был очень осторожен. Даже вы ничего не знали, но как видите: до сих пор Кейн меня не предал. Эти встречи обманули мои ожидания, но кое-чему научили. Вот послушайте-ка!

Петри и Уильямс придвинулись поближе, и Тимбалл продолжил жестким, деловитым тоном:

– Первое галактическое нашествие Ласинука завершилось две тысячи лет назад капитуляцией Земли. С тех пор агрессия не возобновлялась, и независимые, населенные людьми планеты Галактики вполне удовлетворены подобным «статус-кво». Они слишком поглощены междоусобными распрями, чтобы поддержать возобновление борьбы. Лоаризм заинтересован только в успешном противодействии новым путям мышления, для него нет особой разницы, люди или ласинуки правят Землей, лишь бы учение процветало. Возможно, мы, националисты, в этом отношении для них представляем большую опасность, чем тираны.

Уильямс криво ухмыльнулся:

– Я говорю то же самое.

– А раз так, вполне естественно, что лоаризм взял на себя роль миротворца. Однако, если это окажется в их интересах, они не замедлят к нам присоединиться. И вот это, – Тимбалл похлопал ладонью по разложенному перед – ним документу, – поможет нам убедить их.

Его спутники сохраняли молчание. Тимбалл продолжил:

– У нас мало времени. Не больше трех лет. Но вы сами знаете, что надежда на успех восстания есть.

– Знаем, – проворчал Петри сквозь зубы. – Если нам будут противостоять только те ласинуки, что находятся на Земле.

– Согласен. Но они могут обратиться на Вегу за помощью, а нам звать некого. Ни одна планета людей и не подумает вступиться за нас – как и пятьсот лет назад. Именно поэтому мы должны перетянуть лоаристов на свою сторону.

– А как поступили лоаристы пять веков назад, во время Кровавого восстания? – спросил Уильямс, не скрывая ненависти. – Бросили нас на произвол судьбы, спасая свою шкуру!

– Мы не в том положении, чтобы вспоминать об этом, – заметил Тимбалл. – Сейчас необходимо заручиться их поддержкой… а уж потом, когда все будет кончено, мы посчитаемся…

Уильямс повернулся к пульту.

– Нью-Йорк – через пятнадцать минут, – сообщил он и добавил: – И все-таки мне это не нравится. На что эти пачкуны лоаристы способны? Подлые, мелкие душонки.

– Они – последняя сила, объединяющая человечество, – ответил Тимбалл. – Очень слабая и беспомощная, но в ней – единственный шанс для Земли.

Стратоплан уже опускался, входя в более плотные слои атмосферы, и свист рассекаемого воздуха перешел в пронзительный вой. Уильямс выпустил тормозные ракеты, и они пронзили серое покрывало облаков. Впереди, возле самого горизонта, показалась огромная россыпь огней Нью-Йорка.

– Смотрите, чтобы ваши маневры не привлекли внимание ласинукской инспекции, и подготовьте документы. Они не должны нас поймать ни в коем случае.

Лоара Пол Кейн откинулся на спинку своего богато украшенного кресла. Тонкими пальцами он играл с пресс-папье из слоновой кости, стараясь не смотреть в глаза сидящему напротив невысокому полненькому человеку, а в голосе, стоило ему заговорить, слышалась высокопарность.

– Я больше не могу рисковать, прикрывая вас, Тимбалл. До сих пор я это делал ради человеческих уз, нас связывающих, но… – Он умолк.

– Но? – повторил Тимбалл. Кейн крутил в руках пресс-папье.

– В последнее время ласинуки ведут себя гораздо активнее. Они стали излишне самоуверенными. – Кейн поднял глаза. – А я не совсем свободный агент и не располагаю теми силой и влиянием, какие, как я вижу, вы мне приписываете. – Он вновь опустил глаза, а в голосе его прозвучали нотки беспокойства: – Ласинуки полны подозрений. Они начинают догадываться о существовании хорошо законспирированного подполья, и мы не можем позволить себе оказаться замешанными в это.

– Знаю. Возникнет необходимость – и вы нами просто пожертвуете, как и ваши предшественники пять веков назад. Но на сей раз лоаризму суждено сыграть более благородную роль.

– И кому польза от вашего восстания? – устало, спросил Кейн. – Неужели ласинуки хуже человеческой олигархии, правящей на Сантани, или диктаторов Трантора? Хоть ласинуки и негуманоиды, но они разумны. Лоаризм должен жить в мире с любой властью.

Тимбалл улыбнулся в ответ, хотя ничего смешного сказано не было. В улыбке этой ощущалась едкая ирония, и, чтобы подчеркнуть её, он достал небольшой лист бумаги.

– Вы так полагаете? Тогда прочтите. Это уменьшенная фотокопия… нет-нет, не трогайте, смотрите в моих руках, и…

Его речь была прервана внезапным растерянным восклицанием собеседника. Лицо Кейна превратилось в маску ужаса, едва он разглядел документ.

– Где вы это взяли? – Кейн с трудом узнал собственный голос.

– Удивлены? Из-за этой бумажки погибли один отличный парень и крейсер «его рептилийского величества». Надеюсь, у вас не возникает сомнений в его подлинности.

– Н-нет! – Кейн провел дрожащей рукой по лбу. – Подпись и печать императора невозможно подделать!

– Как видите, ваше святейшество, – титул прозвучал явно саркастически, – возобновление галактической экспансии – вопрос ближайших трех лет. Первые шаги к ней будут предприняты уже в нынешнем году. Какими они будут, – голос Тимбалла сделался вкрадчиво-ядовитым, – мы скоро узнаем, поскольку приказ адресован вице-королю.

– Дайте мне немного подумать. Немного подумать. – Кейн откинулся на спинку кресла.

– И в этом есть необходимость? – безжалостно воскликнул Тимбалл. – Это не что иное, как развитие моих предположений шестимесячной давности, которые вы предпочли отвергнуть. Земля – мир гуманоидов, поэтому она будет уничтожена; очаги человеческой культуры рассеяны по окраинам ласинукской зоны Галактики, так что любой след человека будет уничтожен.

– Но Земля! Земля – колыбель человеческой расы! Начало нашей цивилизации!

– Именно! Лоаризм умирает, а гибель Земли окончательно его погубит. С его крушением исчезнет последняя объединяющая сила, и планеты людей, пока еще. не побежденные, одна за другой будут уничтожены Вторым галактическим нашествием. Если только, голос Кейна прозвучал бесстрастно:

– Я знаю, что вы хотите сказать.

– Только то, что уже говорил. Человечество должно объединиться, а сделать это можно только вокруг лоаризма. У всех сражающихся должна быть цель: ею должно стать освобождение Земли. Я могу заронить искру здесь, на Земле, но вы должны раздуть костер во всей заселенной людьми части Галактики.

– Вы имеете в виду вселенскую войну… галактический крестовый поход, – прошептал Кейн, – но мы с вами знаем, что это невозможно. – Внезапно он резко распрямился. – Вы хоть знаете, насколько сегодня слаб лоаризм?

– В мире нет ничего настолько слабого, что не могло бы усилиться. Как бы лоаризм ни ослаб со времен Первого галактического нашествия, но вы и поныне сохранили свою дисциплину и организованность – лучшую в Галактике. Ваши предводители, если брать в целом, – толковые люди, в этом я вынужден признаться. А совместно действующая группа умных людей способна на многое. Иного выбора у нас нет.

– Оставьте меня, – безжизненно произнес Кейн. – На большее я сейчас не способен. Мне следует подумать. – Он пальцем указал на дверь.

– Что толку от размышлений? – раздраженно воскликнул Тимбалл. – Надо действовать! С этими словами он исчез.

Кейн провел ужасную ночь. Он побледнел и осунулся; глаза запали и лихорадочно сверкали. Но голос звучал спокойно и решительно.

– Мы союзники, Тимбалл.

Тимбалл холодно улыбнулся, на мгновение коснулся протянутой руки Кейна, но тут же уронил руку.

– Только лишь по необходимости, ваше святейшество. Мы – не друзья;

– А я и не говорю, что друзья. Но действовать мы должны вместе. Я уже разослал предварительные указания. Верховный совет их утвердит. В этом отношении я не предвижу осложнений.

– Как долго мне придется ждать результатов?

– Кто знает? Лоаристам пока ещё не мешают пропагандировать. До сих пор есть люди, воспринимающие пропаганду: одни – с почтением, другие – со страхом, третьи просто поддаются её воздействию. Но кто может знать? Человечество слепо, антиласинукские настроения слабы, трудно разбудить их, просто колотя в барабаны.

– Никогда не составляло труда играть на ненависти. – Круглое лицо Тимбалла исказилось гримасой жестокости. – Пропаганда! Оппортунизм искренний и неразборчивый! К тому же, несмотря на свою слабость, лоаризм богат. Массы могут быть покорены словами, но тех, кто занимает высокие посты, тех, кто по-настоящему важен, можно соблазнить и кусочками желтого металла.

Кейн устало махнул рукой:

– Ничего нового вы не предложили. Подобные методы применялись ещё на заре истории человечества. Подумать только, – горько добавил он, – нам приходится возвращаться к тактике варварских эпох!

Тимбалл равнодушно пожал плечами:

– Вы знаете лучший способ?

– В любом случае, даже со всей этой грязью, мы можем потерпеть неудачу.

– Нет, если план будет хорошо продуман. Лоара Пол Кейн вскочил, кулаки его сжались.

– Глупость это! И вы, и ваши планы! Все это ваши многомудрые, тайные, уклончивые, неискренние планы! Неужто вы считаете, что заговор приведет к восстанию, а восстание – к победе? На что вы способны? Вынюхивать информацию, неторопливо подкапываться под корни. Но руководить восстанием выше ваших сил. Я могу заниматься организацией, подготовкой, но руководство восстанием тоже не в моих силах.

Тимбалл вздрогнул.

– Подготовка… детальнейшая подготовка…

– Ничего она не даст, говорю я вам. Можно иметь все необходимые химические ингредиенты, можно создать самые благоприятные условия – и все же реакция не пойдет. В психологии, точнее, в психологии масс, как и в химии, необходимо наличие катализатора.

– Великий Космос, о чем вы?

– Можете вы быть предводителем восстания? – выкрикнул. Кейн. Крестовый поход – это война эмоций. Сможете ли вы контролировать и направлять эти эмоции? Куда вам! Вы – конспиратор, и не в ваших правилах участвовать в открытой битве. Могу я руководить восстанием? Я – старый и миролюбивый человек. Так кто же будет вождем, тем психологическим катализатором, который окажется способным вдохнуть жизнь в безжизненное тело ваших изумительных «приготовлений»?

Рассел Тимбалл стиснул зубы.

– Пораженчество! Так, значит?

– Нет! Реализм! – резко ответил Кейн. Тимбалл озлобленно смолк, потом быстро повернулся и вышел.

По корабельному времени наступила полночь, и бал был в самом разгаре: центральный салон суперлайнера «Пламя сверхновой» заполнили кружащиеся, смеющиеся, сверкающие фигуры.

– Все это напоминает мне те трижды проклятые приемы, что устраивала моя жена на Лакто, – пожаловался Саммел Маронни своему спутнику. – Я-то думал, что хоть немного отдохну от них здесь, в гиперпространстве, но, как видите, не удалось.

Он тяжело вздохнул и взглянул на развлекающихся с явной неприязнью.

Маронни был одет по последней моде – от пурпурной ленты, стягивавшей волосы, до небесно-голубых сандалий, – но выглядел невероятно неуклюже. Его полная фигура была так затянута в ослепительно красивую, но ужасно тесную тунику, что с ним того и гляди мог случиться сердечный приступ.

Его спутник, высокий, худощавый, облаченный в безукоризненно белый мундир, держался с непринужденностью, порожденной длительной практикой. Его подтянутая фигура резко контрастировала с нелепым внешним видом Саммела Маронни.

Лактонский экспортер прекрасно осознавал это.

– Будь оно все проклято, Дрейк, но работа у вас здесь просто изумительная. Одеты, словно крупная шишка, а всего и требуется – приятно выглядеть да отдавать честь. Кстати, сколько вам здесь платят?

– Маловато. – Капитан Дрейк приподнял седую бровь и вопросительно посмотрел на лактонца. – Хотел – бы я, чтобы вы попали в мою шкуру на недельку-другую. Тогда бы вы запели не так сладко. Если вам кажется, что угождать жирным вдовушкам и завитым снобам из высшего общества – значит возлежать на ложе из роз, то будьте добры, займитесь этим сами.

Какое-то время он беззвучно ругался, потом любезно поклонился глупо улыбнувшейся ему, усыпанной драгоценностями старой ведьме.

– Вот от этого-то у меня и появились морщины и поседели волосы, клянусь Ригелем.

Маронни достал из портсигара длинную «Карену» и с наслаждением раскурил её. Выпустив в лицо капитану яблочно-зеленое облако дыма, он проказливо усмехнулся:

– Ни разу ещё не встречал человека, который не проклинал бы свою работу, будь она даже такой пустяковой, как ваша, старый седой мошенник. Ах, если не ошибаюсь, к нам направляется великолепнейшая Илен Сурат.

– О, розовые Дьяволы Сириуса! Мне и поглядеть-то на неё страшно. Неужто эта старая карга в самом деле идет к нам?

– Определенно… Неужели вы не счастливы! Все-таки она – одна из богатейших женщин на Сантани и вдова к тому же. Полагаю, мундир их околдовывает. Какая жалость, что я женат!

Физиономия капитана Дрейка исказилась испуганной гримасой.

– Чтоб на неё люстра обрушилась!

Тут он повернулся, и выражение его лица претерпело мгновенную метаморфозу, сменившись глубочайшим восхищением.

– О, мадам Сурат, я уже потерял надежду увидеть вас сегодня ночью!

Плен Сурат, шестидесятилетие которой осталось в далеком прошлом, хихикнула, как девица:

– Ох, оставьте, старый соблазнитель, не заставляйте меня забыть, что я пришла сюда вас выбранить.

– Ничего особо скверного, надеюсь?

Дрейк почувствовал, как волосы на голове медленно встают дыбом. Он уже имел дело с жалобами мадам Сурат. Обычно дела обстояли очень скверно.

– Скверного очень и очень много. Я только что узнала, что через пятьдесят часов мы совершим посадку на Землю… если только я правильно произнесла название.

– Совершенно верно, – ответил капитан Дрейк с некоторым облегчением.

– Но она не была указана в нашем маршруте?

– Нет, не была. Но это, видите ли, вполне обычное дело. Через десять часов мы уже покинем планету.

– Но это же невыносимо. Ведь я потеряю целый день! А мне необходимо, оказаться на Сантани на этой неделе, и каждый день для меня дорог. К тому же я никогда о Земле не слышала. Мой путеводитель… – она извлекла из сумочки переплетенный в кожу томик и раздраженно зашелестела страницами, даже не упоминает о таком месте. И я совершенно уверена, что никто не испытывает ни малейшего желания там побывать. Если вы будете упорствовать в намерении тратить время пассажиров на абсолютно бессмысленные остановки, то мне придется объясниться по этому поводу с президентом компании. Должна вам напомнить, что у себя дома я пользуюсь некоторым влиянием.

Капитан Дрейк неслышно вздохнул. Это был уже не первый случай, когда Илен Сурат напоминала ему о своем «некотором влиянии».

– Дорогая мадам Сурат, вы правы, вы совершенно правы, вы абсолютно правы, но я ничего не могу поделать. Все корабли с линий Сириуса, альфы Центавра и шестьдесят первой Лебедя обязаны останавливаться на Земле. Это предусмотрено межзвездным соглашением, и даже сам президент компании, какие бы убедительные аргументы вы ему ни привели, в данном случае окажется бессилен.

– К тому же, – заметил Маронни, решив, что пришло время выручать взятого в осаду капитана, – я полагаю, что двое из пассажиров направляются именно на Землю.

– Вот именно. Я и забыл. – Лицо капитана Дрейка несколько просветлело. – Да-да! Мы имеем вполне конкретную причину для остановки.

– Два пассажира из более чем пяти сотен! Вот так логика!

– Вы несправедливы, – беззаботно произнес Маронни. – В конце концов, именно на Земле зародилась человеческая раса. Надеюсь, вы об этом знаете?

Патентованные накладные брови Илен Сурат взлетели вверх.

– Да неужели? – Растерянная улыбка на её лице тут же сменилась презрением. – Ах да-а, но ведь это было много тысяч лет назад. Теперь это не имеет никакого значения.

– Для лоаристов имеет, а те двое, что собираются высадиться, лоаристы.

– Вы хотите сказать, – ухмыльнулась вдова, – что даже в наш просвещенный век сохранились люди, занятые изучением «нашей древней культуры»? Ведь именно так они о себе говорят?

– По крайней мере, Филип Санат говорит именно так, – улыбнулся Маронни, – Несколько дней назад он прочитал мне длиннейшую проповедь и как раз на эту тему. Кстати, было довольно интересно. Что-то в этом есть. – Он добродушно покивал и продолжил: – А голова у него хорошая, у этого Филипа Саната. Из него вышел бы неплохой бизнесмен.

– Помянешь метеорит – услышишь его свист, – неожиданно заметил капитан и показал головой направо.

– Хм! – изумленно выдохнул Маронни. – Это он. Но… клянусь пространством, что он здесь делает?

Филип Санат производил странное впечатление, когда стоял вот так, прислонившись к косяку двери. Его длинная темно-пурпурная туника – знак лоариста – мрачным пятном выделялась на фоне собравшихся. Его тяжелый взгляд остановился на Маронни, и тот помахал рукой в знак приветствия.

Танцующие машинально расступились перед Санатом, когда он пошел вперед, а потом бросали ему вслед долгие удивленные и растерянные взгляды. Любой услышал бы возбужденный шепоток, вызванный собственным появлением. Любой, но не Филип Санат. Глаза его каменно смотрели перед собой, выражение неподвижного лица было бесстрастным.

Филип Санат приветливо поздоровался с обоими мужчинами и после официального представления сухо поклонился вдове, которая взирала на него с открытым пренебрежением.

– Прошу прощения, капитал Дрейк, за то, что потревожил вас, – произнес он низким голосом. – Я лишь хотел узнать, когда мы покинем гиперпространство.

Капитан извлек массивный карманный хронометр.

– Через час. Не более.

– И тогда мы окажемся?..

– За орбитой девятой планеты. – Плутона. Очутившись в пространстве, мы увидим Солнце?

– Если знаете точное направление, то увидите.

– Благодарю вас.

Филип Санат сделал движение, словно намеревался уйти, но Маронни остановил его.

– Побудьте с нами, Филип. Я уверен, что мадам Сурат умирает от желания задать вам несколько вопросов. Она проявила величайший интерес к лоаризму.

Глаза лактонца забегали более чем подозрительно. Филип Санат с готовностью повернулся к вдове: на мгновение захваченная врасплох, она, казалось, потеряла дар речи.

– Скажите, молодой человек, – ринулась она вперед, вновь обретя его, неужели до сих пор живут люди вроде вас? Я имею в виду лоаристов.

Филип Санат так долго смотрел на мадам Сурат, сохраняя при этом полное молчание, что это могло показаться невежливым. Наконец он произнес с мягкой настойчивостью:.

– До сих пор существуют люди, которые стремятся сохранить культуру и образ жизни древней Земли. Капитан Дрейк не смог удержаться от иронии:

– Даже под грузом культуры хозяев с Ласинука?

– Вы хотите сказать, что Земля – ласинукский мир? – воскликнула Илен Сурат. – Так? – Ее голос поднялся до испуганного визга.

– Ну да, разумеется, – недоуменно ответил капитан, сожалея, что заговорил об этом. – Разве вы не знали?

– Капитан, – уже истерически кричала женщина, – вы не имеете права садиться! Если вы это сделаете, я вам такие неприятности устрою, такую массу неприятностей! Я не желаю выставлять себя напоказ перед мордами этих ужасных ласинуков – этих омерзительных рептилий с Веги.

– Вам нечего бояться, мадам Сурат, – холодно заметил Филип Санат. Подавляющее большинство земного населения – люди. И только один процент правители-ласинуки.

– Ох. – Помедлив, вдова оскорбление заявила: – Нет уж, я и думать не хочу, что Земля – такое важное место, если ею управляют не люди. И лоаризм не лучше! Только напрасная трата времени, вот что я вам скажу!

К лицу Саната внезапно прилила кровь: казалось, какой-то момент он был не в состоянии вымолвить слово. Но справился с собой и сказал тоном проповедника:

– Ваша точка зрения весьма поверхностна. Тот факт, что Ласинук контролирует Землю, ничего не значит для фундаментальных проблем самого лоаризма… – Затем он резко повернулся и ушел.

Саммел Маронни тяжело вздохнул, глядя вслед удаляющейся фигуре.

– Вы сразили его наповал, мадам Сурат. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы он увиливал от спора подобным образом.

– Он производит впечатление неплохого парня, – заметил капитан Дрейк. Маронни хмыкнул:

– Мы с ним с одной планеты. Он – типичный лактонец, ничуть не лучше меня.

Вдова сердито откашлялась:

– Ах, давайте же сменим тему разговора, умоляю. Этот тип словно тень навел на всех нас. И зачем они рядятся в эти омерзительные пурпурные одеяния? Никакого стиля!

Лоара Броос Порин поднял глаза навстречу юному священнослужителю.

– Итак?

– Меньше чем через сорок пять минут, Лоара Броос.

Бросившись в кресло, Сенат наклонился вперед и оперся подбородком о стиснутый кулак. Его нахмуренное лицо раскраснелось.

Порин поглядел на своего спутника с любящей улыбкой.

– Опять поспорил с Саммелом Маронни, Филип?

– Нет, не совсем. – Резким движением юноша выпрямился. – Но какая в этом польза, лоара Броос? Там, на верхнем этаже, сотни человеческих существ, бездумных, ярко разодетых, веселящихся – и полное равнодушие к Земле. Из всех пассажиров корабля только мы двое останавливаемся, чтобы посетить мир наших предков. – Его глаза избегали взгляда пожилого спутника, голос приобрел оттенок горечи. – А раньше тысячи людей из всех уголков Галактики ежедневно прибывали на Землю; Великие дни лоаризма прошли.

Лоара Броос рассмеялся. Никто бы не подумал, что в его длинном и тощем теле может таиться такой душевный смех.

– Я уже, наверное, в сотый раз все это от тебя выслушиваю. Глупости! Придет день, когда о Земле вспомнят все. Начнется массовое паломничество сюда.

– Нет! Все это в прошлом!

– Ха! Пророки гибели каркают, но им ещё предстоит доказать свою правоту.

– Им это удастся. – Глаза Саната неожиданно вспыхнули. – И знаете почему? Потому что Земля осквернена захватчиками-рептилиями. Женщина мерзкая, пустая женщина – только что мне заявила: «Не думаю, что Земля может быть такой уж значительной, если на ней правят ласинуки». Она произнесла то, что миллиарды говорят про себя бессознательно, и я не нашел слов, чтобы опровергнуть её.

– И какое же ты сам предлагаешь решение, Филип?

– Изгнать захватчиков с Земли! Снова сделать её планетой людей! Нам уже приходилось сражаться с ними во время Первого галактического нашествия, две тысячи лет тому назад, и мы смогли их остановить, когда уже казалось, что они приберут к рукам всю Галактику. Теперь нам самим надо начать Второе нашествие и отбросить их на Вегу.

Порин вздохнул и покачал головой:

– Ты ещё молод и горяч! Не найдется юного лоариста, который не метал бы молний по этому поводу. Ты это перерастешь. Перерастешь. Послушай, мальчик мой! – Лоара Броос поднялся и положил руку на плечо собеседнику. Люди и ласинуки равно наделены разумом, и в нашей Галактике существуют только эти две расы разумных существ.

Они – братья по разуму и духу и должны жить в мире. Постарайся понять это.

Филип Санат уставился в пол, не давая понять, слышал ли он сказанное. Его наставник с ласковым упреком поцокал языком:

– Ладно, станешь постарше, сам поймешь. А пока забудь обо всем этом, Филип. Знай, что стремления любого истинного лоариста для тебя уже близки к осуществлению. Через два дня трава Земли окажется у тебя под ногами. Разве этого не достаточно для счастья? Только подумай об этом! Когда ты вернешься, тебе присвоят титул «лоара». Ты станешь одним из тех, кто посетил Землю. Золотое солнце будет приколото к твоему плечу.

Рука Порина скользнула к яркому желтому кругу на тунике, немому свидетельству его трех предшествующих визитов на Землю.

– Лоара Филип Санат, – медленно произнес Санат, глаза его заблестели. – Лоара Филип Санат. Превосходно звучит, правда?

– Ну, вот ты и почувствовал себя лучше. Но приготовься: с минуты на минуту мы покинем гиперпространство и увидим Солнце.

И сразу же после его слов. мутная, давящая пелена гиперматерии, плотно обнимавшей со всех сторон борта «Пламени сверхновой», начала претерпевать странные изменения, которые знаменовали начало выхода в нормальное пространство. Тьма посветлела, и концентрические круги разных оттенков серого цвета понеслись друг за другом мимо иллюминатора со все возрастающей скоростью. Это была поразительная и прекрасная оптическая иллюзия, которую наука так и не смогла объяснить.

Порин выключил свет, и они вдвоем сидели в темноте, наблюдая за слабо фосфоресцирующей, бегающей рябью. Потом с ужасающей молчаливой внезапностью структура гиперпространства, казалось, взорвалась крутящимся безумием ослепительных тонов. И тут же все снова успокоилось. В иллюминаторе спокойно заискрились звезды нормального пространства.

Среди них, сверкая, выделялась самая яркая, сиявшая желтыми лучами, превратившими лица в бледные маски. Это было Солнце!

Родная звезда человечества была ещё так далека, что даже не имела выраженного диска, и тем не менее являлась уже самым ярким видимым объектом. В его мягком желтом свете двое людей предались неторопливым размышлениям, и Филип Санат почувствовал, как на него нисходит спокойствие.

Два дня спустя «Пламя сверхновой» совершило посадку на Землю.

Филип Санат мгновенно позабыл о священном трепете, охватившем его, едва сандалии впервые коснулись твердого зеленого дерна Земли, стоило ему увидеть ласинукских чиновников.