Текст книги "Ночь которая умирает (сборник)"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Джозеф Дилейни,Пол Уильям Андерсон,Генри Каттнер,Роберт Сильверберг,Дональд Эдвин Уэстлейк,Пьер Буль,Конрад Фиалковский,Рольф Крон,Доминик Дуэ,Кодзи Танака
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Возможно. Но прежде чем ответить на ваш вопрос, я хочу выяснить некоторые обстоятельства.

Он проводил Паттона в «тишайшую» – небольшую комнату, где их никто не мог подслушать и никто не мог помешать, даже сам "Наполеон".

– Прошу вас, садитесь.

Паттон вопросительно посмотрел на Тимоти.

– Для начала мне важно узнать, в чем причина столь безоглядного доверия к вам Брукера?

– К случившемуся это отношения не имеет. Поверьте мне!

– Я хочу знать, а не верить.

Паттон колебался.

– Мне не хотелось бы говорить на эту тему.

– Никаких уверток!

– Это длинная история, Тини.

– Допустим. Постарайтесь изложить ее кратко.

– В двадцать четыре года, – начал Паттон, – я заболел эфемией желез. Надежд не оставалось никаких. Родители не в состоянии были собрать нужную для лечения сумму, сам я еще учился. И тут появился человек из «Юнайтед». Они, дескать, возьмут на себя все расходы и поставят меня на ноги, если соглашусь работать в их системе безопасности. Отказаться – значило бы подписать свой смертный приговор. Меня поместили в клинику «Юнайтед» и через несколько месяцев вылечили. – Паттон усмехнулся. – Я поступил на службу в «Юнайтед». Беседовал со мной мистер Флоуэр. Вы знали такого?

Тимоти покачал головой.

– Это шеф безопасности «Юнайтед». Скотина! Флоуэр сказал мне, что рад видеть меня в добром здравии и тому подобное, а потом открыл мне глаза: оказывается, на мне испытали новое лекарство, у которого, увы, есть одно непредусмотренное заранее побочное действие… Понимаете, если не принять определенное средство, кровь мгновенно свертывается в жилах.

– И средством этим «Юнайтед», разумеется, располагала?

– Да! Его открыли, по словам Флоуэра, случайно; счастье мое, что я обратился к ним, а не к их конкурентам – те не смогли бы мне помочь. А «Юнайтед» поможет. И будет помогать до тех пор, пока моя работа не перестанет их устраивать. Другого препарата действительно нет, Тини.

Тимоти налил виски и протянул Паттону.

– Нас таких оказалось десять человек, и отбор проводился весьма тщательно. Все мы с блеском окончили университет. Ни у кого коэффициент интеллектуальности, КИ, не был ниже 195, и нам не пришлось долго теряться в догадках, дабы установить, что все мы заболели не случайно, что мы не жертвы неудачного медицинского опыта. Все было заранее обдуманным покушением на нашу жизнь. Теперь мы оказались в полной зависимости от людей, выдавших нам спасительное лекарство, и делали все, что требовал от нас Флоуэр. "Парни Флоуэра" – вот как нас называли. Он надолго замолчал.

– Разве невозможно определить состав этого лекарства? – спросил Тимоти.

– Мы шли на все, лишь бы вырваться из-под власти Флоуэра, и шестеро из нас заплатили за это своей жизнью. Видите ли, Тини, нам выдавали порцию лекарства только на день и заставляли принять в их присутствии. Одному из нас семь дней подряд удалось провести по нескольку часов в клинике "Паблик Хеалтфэр", а мы, остальные, его прикрывали, но в клинике так и не смогли установить, в чем именно мы нуждаемся: необходимо, мол, было, чтобы кто-то из нас как минимум две недели пролежал в стационаре. Когда Флоуэр пронюхал об этом, он просто не дал Джону его дневной порции.

– Флоуэр умер?

– Да, пять лет назад, и пока открыли его сейф… Я единственный, кто остался в живых, и то случайно…

– От кого вы получаете лекарство теперь? От Брукера?

– Да, каждое утро. А в такие дни, как сегодня, когда приходится выезжать в город, он делит порцию на две части – утреннюю и вечернюю. Когда меня вторично поставили на ноги, он вызвал меня к себе. Он якобы только теперь узнал о нашей судьбе и сам бы такого никогда не допустил; он просит меня забыть о прошлом и продолжать работать на «Юнайтед» в качестве его личного секретаря. Содержание он пообещал мне отличное. И сдержал слово.

– Только лекарства вам не выдал?

Паттон пожал плечами.

– Проявление истинного человеколюбия?

– Он сказал, что так он во мне никогда не усомнится. Он, дескать, будет уверен в преданности хоть одного человека на всем белом свете. Что мне оставалось?..

– И где Брукер хранит лекарство?

– В сейфе, в своем кабинете. Это сейф-идентификат, его открывающее устройство реагирует исключительно на тепловые волны, излучаемые телом Брукера. Попытайся открыть его кто другой – ничего не выйдет. Он связан с механизмом самовзрывания. И если Брукер умрет… Через трое суток защита сейфа автоматически снимается, и сейф сможет открыть любой. Но у меня-то в запасе всего один день. Смерть Брукера станет и моей смертью.

– Еще один вопрос, Гарольд. Кто-то же должен производить эту штуковину, даже если у Брукера ее много.

– В сейфе запас лекарства на несколько лет. Однажды он показал мне флакон с голубыми шариками. "Этого предостаточно на многие годы", – сказал он. И сам он отказывать мне не собирается…

– Сколько ему лет?

– Семьдесят восемь.

– А вам?

– Тридцать два.

Тимоти положил руку на плечо Паттона:

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал он. – Даю вам слово.

– Что вам еще угодно знать?

– Что произойдет, если вы захотите зайти в замок с двумя большими сумками?

– Придется отдать их на контроль сотрудникам охраны и объяснить, для чего они мне понадобились.

– Возможны исключения?

– Естественно. Брукер может снять любой запрет.

– А вдруг вам вздумалось пронести что-то незаметно?

– Это невозможно, Тини.

– И тем не менее это кому-то удалось. И у Ллойда, и у Веверлея, причем система охраны у них в принципе идентичная. Кто-то пронес две большие сумки, или два ящика, или что-то подобное. Пронес, а затем вынес.

– А что, по-вашему, было внутри?

– Ничего. Абсолютно ничего.

Паттон, сощурившись, недоверчиво поглядел на Тимоти.

– Вы говорите – ящики?

– Скорее всего две сумки, – заметил Тимоти. – Одна для прибора, другая для выпрямителя тока.

– Об этом и не думайте. Это абсолютно исключено. Я не знаю, что такое вы там нашли…

– Всего лишь решение вопроса, – тонко улыбнулся Тимоти, – вопроса о том, как и от чего умерли Ллойд и Веверлей. Для этого вовсе не надо иметь семь пядей во лбу. Да-да, Гарольд, потребовалось только немного поработать головой. Что совершенно разучились делать всякие там высокооплачиваемые детективы, в том числе и из ФБР. Слишком они полагаются на свои компьютеры, а ведь это всего лишь напичканные информацией болваны. За исключением «Наполеона», разумеется!

Тини поднял рюмку, как бы мысленно чокаясь со стоявшим за дверью "Наполеоном".

– Понимаете, Гарольд, показания датчиков «климата» в обоих случаях проверялись компьютерами, и те в соответствии с поставленной задачей прдтвердили, что отклонения от нормы были незначительными. Тем самым для всех вопрос был исчерпан.

Паттон кивнул.

– Самое высокое отклонение в случае с Ллойдом составляло 0,17 %, а у Веверлея – 0,24 %. Несложные подсчеты показывают (и это весьма примечательно), что в обоих случаях речь идет об одном и том же объеме воздуха с точностью до кубического сантиметра: о двух с половиной кубических метрах. Случай? А случайно ли, что в обоих случаях время такого отклонения тоже совпадает до секунды: оно длилось четыре минуты. И вот еще что: и Ллойд, и Веверлей задохнулись не в малых комнатах, а в просторных залах. Я открою вам одну маленькую тайну, Гарольд: в небольшой комнате ни один из них не мог бы задохнуться.

Паттон не понимал, куда клонит Тимоти.

– Окажись вдруг в маленькой комнате на несколько кубических метров воздуха меньше, мгновенно зазвучал бы сигнал тревоги. Я задал себе вопрос: случайно ли «климат» подал меньше воздуха? Аппаратурой управляет автомат, постоянно измеряющий плотность воздуха в комнатах Внутренней Империи. Итак, ощущался недостаток воздуха, пусть и малозаметный, хотя в это время никто не входил и никакого, так сказать, дополнительного «потребителя» воздуха не появлялось. Может быть, случилась небольшая неполадка в аппаратуре? И что же – оба раза она длилась ровно четыре минуты? И еще один важный момент: концентрация воздуха должна была понизиться. А она оставалась постоянной. – Тимоти выдержал длинную паузу, с видом победителя глядя на Паттона. – Как так – четыре минуты в кабинеты подавалось меньше воздуха и все четыре минуты концентрация воздуха оставалась постоянной?

– Я ровным счетом ничего не понимаю, – сказал Паттон.

– Мне тоже пришлось хорошенько поломать голову, чтобы понять. Воздуха меньше и в то же время ровно столько же. Есть лишь одно решение, причем настолько простое, как все гениальное: речь идет о вакууме!

По выражению лица Паттона Тимоти безошибочно определил, что тот и теперь не уследил за ходом его мысли.

– Гарольд, дружище, но ведь это же все ставит на свои места! Оба задохнулись в огромных помещениях, наполненных прекраснейшим воздухом. Никаких следов насилия. Оба были практически здоровы. Не вдыхали никаких ядовитых паров. Они умерли… "от ничего". В том-то все и дело. От вакуума. Я навел справки. С недавнего времени существует переносная аппаратура для создания вакуума в любого типа помещениях, это как бы миниатюрная модель тех агрегатов, которые создают искусственное небо над замком Брукера.

– И кто, по-вашему, мог пронести такой агрегат в кабинет Ллойда, да еще и заставить его безучастно наблюдать, как тот приводится в действие?

– Вы как будто упоминали, что свободный доступ в кабинеты кроме самих Ллойда и Веверлея имели только в отдельных случаях их сыновья?

Паттон молча кивнул.

– Вот и получается, что под каким-то ловким предлогом господа наследники околпачили своих недоверчивых папаш.

– Но с какой целью? Ведь у них есть все, что только можно себе представить!

– А им не терпится самим стать у руля. Сколько можно ждать? Ведь их папаши – члены этого чудовищного "Клуба бессмертных".

– Действительно, – согласился Паттон. – Это могло послужить причиной убийства. Но у господ наследников безукоризненное алиби.

Тимоти презрительно ухмыльнулся:

– Оно ничего не стоит. Один наследник покрывает другого. Кто подтверждает их алиби? Все эти люди находятся в одинаковом положении. И образовали, очевидно, что-то вроде клуба по борьбе с «бессмертными». Раскусить их не составляет труда. А если я до сих пор над чем и ломаю голову, то над другим вопросом: факт остается фактом – даже наследники не могут пройти незамеченными в свои апартаменты во Внутренней Империи. И это обстоятельство как бы перечеркивает всю мою диспозицию. Да, Гарольд, тут наш корабль снова сел на мель. Когда отсутствуют неоспоримые доказательства, необходима по крайней мере стройная и убедительная версия. А где она у нас?

Тимоти закрыл глаза и долго лежал без движения. Потом продиктовал Паттону целый ряд вопросов.

– А не поговорить ли вам с Брукером уже сейчас, на этом этапе? – спросил Паттон. – Я не то чтобы дрожу от страха, но жить-то хочется. Тем более если это дело рук сыновей… Я и Брукер-младший в настоящий момент единственные люди, которых босс подпускает к себе.

– Не поверит мне ваш шеф, – сказал Тимоти. – Но я надеюсь, наследник не столь легкомыслен… Он не осмелится… пока делом занимаюсь я.

– Откуда ему знать?..

– Так проговоритесь же поскорее в его присутствии.

8 Когда на следующий день Паттон принес нужные Тимоти материалы, тот не впустил его в квартиру: ему-де хочется поработать в полном одиночестве. Он попросил только предупредить Брукера, что нанесет ему визит в понедельник. Паттон заехал за ним в понедельник за полчаса до назначенного срока.

– Ну как, Тини, разгадали загадку? – поспешил он спросить, не успев даже поздороваться.

Тимони и бровью не повел:

– А вы разве в этом сомневались?

Он достал бутылку «Хэга» и разлил по рюмкам.

– Да-а, – протянул он, разглядывая коньяк на свет. – Да. Сегодня ночью. А ведь разгадка-то проста. Нет, воистину самое важное – ставить правильные вопросы в подходящее время. Мы с вами, Гарольд, гадали, кто может войти незамеченным во Внутреннюю Империю. А вопрос следовало поставить с головы на ноги: кто оттуда незамеченным может выйти?

Тимоти искренне расхохотался при виде изумленного лица Паттона.

– Да, Гарольд, вот как все просто. Будьте внимательны. К имениям боссов проложены и пешеходные дорожки. Те, кто приходят пешком, обязаны войти во внешний «шлюз», встать перед телеэкраном и зарегистрироваться. И при входе, и при выходе. Так?

Паттон подтвердил.

– Если вам угодно вспомнить, в день убийства за Веверлеем-младшим заезжал Чарльз Бенедикт Брукер. Наследнику не требуется никаких разрешений, чтобы беспрепятственно пройти через «шлюз». Он может подойти к «шлюзу» и прямо из замка, по личному ходу, не замеченный никем. Итак, он идет к «шлюзу», через который уже вышел Брукер, где регистрируется, но не выходит, а возвращается обратно; его друг Брукер уезжает один, но можно подумать, что уехали оба. После чего наследник навещает пожилого господина и под каким-то предлогом демонстрирует ему свой аппарат. Кто знает, что он обещал показать. Старик погибает в вакууме. Несколько погодя входит сын, вводит отцу вирус рака, забирает аппарат и уносит в свои апартаменты. Дождавшись условленного с Брукером времени, снова идет к «шлюзу», снова регистрируется, впускает Брукера и других господ. Во Внутреннюю Империю идут не специальным ходом, а по парку, чтобы их заметили и слуги…

Несколько недель спустя та же история повторяется у Ллойда. И через какое-то время должна случиться и у Брукера. Метод едва ли не безошибочный. О переносной вакуумной установке пока знают единицы. Никто, кроме наследников, не в состоянии незаметно пронести такую штуковину в замок. И даже если бы кто-то и напал на след, какой полицейский отважится утверждать, будто человек по фамилии Веверлей или Брукер лжет? Для полиции куда проще подписать свидетельство о смерти от рака крови.

Паттон смертельно побледнел.

– Поедемте, Гарольд, самое время. Хотя для меня безразлично, какой именно Брукер будет хозяином «Юнайтед». И… все-таки не совсем. Список у вас при себе?

Паттон достал его из кармана и протянул Тимоти.

9 Брукер ждал Тимоти в своем кабинете, и бутылки виски красовались на столике во всем своем великолепии. Тимоти остановил свой взгляд на "Хауз оф лорде".

Брукер явно нервничал.

– Ну как, вы поможете мне?

– Я открою вам, кто убил ваших компаньонов и кто домогается вашей смерти, но поверите ли вы мне? У меня есть гипотеза, которая все объясняет, сообразуясь с законом логики. Однако у меня нет достаточных доказательств, чтобы предать убийцу суду.

– Это вопрос второстепенной важности, – отмахнулся Брукер. – Главное, чтобы я не попал под его Удар.

– На сей раз удар будет отведен, если в случае с вами они прибегнут к тому же методу, в чем я, правда, сомневаюсь. Хочется верить, что мое присутствие заставит убийцу изменить тактику.

– Да говорите вы, наконец, кто он?

– Если не возражаете, обсудим сначала вопрос о моем вознаграждении.

– Изложите ваши условия Паттону, я дал ему все полномочия.

– Речь пойдет не об обычном гонораре и возмещении моих расходов. Вы обещали мне в случае успеха особую награду.

Трудно было не заметить, что Брукеру стоит немалых усилий сдерживать себя.

– Вам, очевидно, доводилось слышать, что я ненавижу шантаж в любом его проявлении.

– Да, – подтвердил Тимоти, – и в этом я с вами совершенно согласен. Вымогатели – ничтожнейшие из людей.

– Итак, сколько? Три, четыре, пять?..

– Чего? – переспросил Тимоти с невинным видом.

– Миллионов, чего же еще?

– Деньги? Нет.

– Тогда что же?

– Бутылки, – сказал Тимоти мягко и протянул Брукеру свой список. – Тысячу бутылок.

Брукер пробежал глазами список.

– О'кэй. Хотя с «Токайским-23» я расстаюсь весьма и весьма неохотно. Вы знаете, его теперь не купить ни за какие деньги?

Тимоти заставил себя не улыбнуться. Да, он знал это. Как и то, что в подвале у Брукера еще двадцать две бутылки этого вина и с его стороны вполне благородно потребовать только десять.

– Не соблаговолите ли вы вызвать Паттона и сказать ему, чтобы он приступил к погрузке моего гонорара в вертолет.

Брукер и бровью не повел, нажал кнопку вызова и вручил вошедшему Паттону список. Тот, видно, ждал под дверью, так молниеносно он появился.

– Будьте наготове, – сказал Тимоти. – Я вскоре полечу домой.

Брукер кивнул, и Паттон исчез.

– Итак, кто он? – спросил Брукер.

– Я предпочту рассказать эту историю не с самого начала и не последовательно. Но единственным моим доказательством будет безупречная логика.

Брукер, вынужденный согласиться, откинулся на спинку кресла.

– Разумеется, найдется немало людей, у которых есть причина пожелать вам, Ллойду или Веверлею, а также двум-трем десяткам других сильных мира сего поскорее отправиться к праотцам, но сам способ убийства резко снизил круг подозреваемых. После того как я выяснил, с помощью чего совершены убийства…

– Вы выяснили это? – спросил его Брукер. – Значит, меня не обманули. Вы и впрямь способны дать фору всему ФБР.

Тимоти сделал движение рукой, которое при некотором воображении можно было истолковать как жест скромности.

– Веверлей и Ллойд умерли от удушья.

– Да, – подтвердил Брукер, начиная закипать от ярости. – К этой мудрой мысли я пришел и без вашей помощи. Но как?..

– Они задохнулись буквально от ничего, – Тимоти подробно объяснил ему трюк с переносной вакуумной аппаратурой. – Выходит, мне оставалось установить, кто способен бесконтрольно пронести такую аппаратуру в имения Веверлея и Ллойда, а затем включить ее в присутствии жертв.

Брукер расслабился. Он даже улыбался.

– Я верю вам, мистер Тракль. И знаю теперь, что меня никто не убьет. Я никого не подпускаю близко к себе, а отныне меры предосторожности будут удвоены.

– Вы не говорили бы столь уверенно, знай вы, кто убил ваших партнеров.

– Но кто же? Кто?

Тимоти налил себе в стакан "Уайт Хорса" и медленно выпил, прежде чем ответить.

– Я вынужден обратить ваше внимание на то, что вы несколько небрежно читали мой список, не то непременно заметили бы, что в нем перечислено девятьсот девяносто девять бутылок. Полагаю, настало самое время поговорить о тысячной.

Брукер смотрел на него с нескрываемым удивлением, и когда Тимоти объявил ему о своем желании, покраснел как рак. Вены на лбу вздулись, он с трудом дышал, и Тимоти даже испугался, что «бессмертного» хватит удар, прежде чем он узнает имя убийцы.

– Прошу вас, пойдите мне навстречу, – сказал Тимоти с улыбкой. – Думаю, вы можете поступиться этой бутылкой. Я готов списать вам за нее пять бутылок токайского.

Брукер достал бутылочку из сейфа и поставил ее перед собой на письменном столе.

– Как бы вы поступили, – продолжал Тимоти, – приди к вам ваш сын с известием, что ему стало известно о сенсационном открытии, которое он желает продемонстрировать вам с глазу на глаз, ибо ни один человек на земле, кроме вас, не должен об этом открытии знать? Встретили бы вы его слова с недоверием или стали бы с интересом наблюдать за работой аппарата… Вам что, нехорошо, мистер Брукер?

Брукер побледнел.

– Ах вот оно что! – воскликнул Тимоти. – И что же он обещал вам показать?

– Прибор для преобразования частот, на которых передаются мысли, – едва слышно прошептал Брукер.

– И когда же ваш отпрыск намерен прбдемонстрировать драгоценному папеньке этот «дешифровщик» мыслей?

– Сегодня вечером, – простонал Брукер, уставившись обезумевшими глазами в пустоту.

– Тогда я позволю себе дать вам совет: проверьте, он наверняка держит эту аппаратуру в своих комнатах.

Брукер не шелохнулся. Тимоти тихо поднялся, взял со стола бутылочку, положил ее во внутренний карман пиджака, нажав на кнопку, вызвал Паттона и на цыпочках направился к двери. Когда Паттон открыл ее, Тимоти приложил палец к губам и выскользнул за дверь.

– Побыстрее улетаем, пока он не передумал. – Тимоти овладел собой, когда вертолет пробил климасферу и замок Брукера остался далеко позади.

– Прощай, отпуск под вековыми деревьями и голубым небом, – вздохнул он.

Паттон нервно похрустывал пальцами.

– Когда у вас день рождения? – вдруг спросил его Тимоти.

– Третьего января.

– Тогда прошу вас принять в качестве подарка – запоздалого или преждевременного, как вам будет угодно, – эту маленькую бутылочку. Она это или не она?

Паттон был не в состоянии произнести ни слова. Он не отрывал взгляда от бутылки, наполненной маленькими шариками.

– А можете счесть это прощальным подарком вашего бывшего шефа. Но не требуйте у него последнее жалованье, – улыбнулся Тимоти. – Если Брукер кого и ненавидит, как сам он признался, то это вымогателей.

КОДЗИ ТАНАКА
ПОГОНЯ

[4]4
  Печатается по изд.: Танака К. Погоня: Пер. с яп. – Азия и Африка сегодня (1981, № 9-10), с испр. – Пер. изд.: Tanaka Koji. Kimi wa emban о mita ka?: в сб. Tanaka Koji. Kimi wa emban о mita ka? – Tokyo: Kadokawa shoten, 1976. c Koji Tanaka. Перевод на русский язык, «Азия и Африка сегодня», 1981.


[Закрыть]

"…А теперь местные новости. Сегодня ночью на Хоккайдо, между Хидака и Обихиро, на государственной автостраде № 274 вновь появилась таинственная машина-убийца. В результате столкновения с нею потерпели аварию и загорелись два легковых автомобиля…"

Голос диктора комментирует кадры телерепортажа.

Объемное изображение делает чудовищно изуродованные человеческие лица особенно жуткими. Н-да, зрелище не из приятных – во всяком случае, не из тех, что смакуют, уютно устроившись в кресле со стаканом в руке.

Впрочем, стоит ли принимать это близко к сердцу. Заняться-то все равно нечем – сиди себе, уткнувшись в телевизор, и потягивай дешевое виски. Даже на пивнушку денег нет. Спать еще рано – всего восемь часов. Конечно, можно попробовать, послонявшись по улицам, подцепить какую-нибудь девчонку, но и на это у меня сейчас, пожалуй, ни духу, ни сил не хватит…

В общем, я оказался на дне. Не жизнь, а прозябание. Томительные, пустые дни – как я устал от них! А еще больше я устал от себя самого, от одиночества в четырех стенах убогой комнатушки дешевого апато…[5]5
  Апато – многоквартирные дома стандартной постройки.


[Закрыть]

Следуя за мелькающими на экране кадрами, диктор сообщал подробности: "На сегодняшний день количество жертв составляет двузначную цифру. Как полагают, виновник аварий – загадочная машина-робот, управляемая электронным мозгом. Несмотря на все меры, принимаемые властями, ей неизменно удается ускользнуть от преследования. По-видимому, в дневное время суток она прячется где-то на просторах Хоккайдо, а с наступлением темноты покидает свое убежище в поисках новых жертв. Специалисты считают, что неутолимая страсть к разрушению вызвана неполадками в логическом блоке компьютера".

– Ну и дела! – изумился я. – Такие силы, даже реактивные вертолеты подняли – и не могут найти одну-единственную машину! Каким же мощным должен быть этот мозг! А если это не машина?

Что-то странное, необъяснимое крылось в поведении этой блуждающей невидимки, которую журналисты окрестили машиной-убийцей. Нечто такое, что не позволяло считать ее механизмом. Она сделалась притчей во языцех с месяц назад. Таинственная машина, появившаяся на юге Хоккайдо, преследовала легковые автомобили на дорогах 274, 237, 235 и в прилегающих к ним районах. Выяснилось, что это спортивный автомобиль темно-зеленого цвета. Без сомнения, машина-робот – еще никому не случалось увидеть в ней за рулем человека. В наше время почти на каждом автомобиле – система электронного управления, так что в самом факте появления машины-робота нет ничего сверхъестественного. И существование бродячей машины, которая из-за неполадок в компьютере вышла из-под контроля и носится сама по себе, тоже вполне вероятно. Но в этой машине-роботе было нечто особенное.

Казалось, что ею движет дикая, необузданная, извращенная жажда убийства. Настичь идущую впереди машину, опрокинуть ее, столкнуть со скалы в пропасть, чтобы она загорелась… Жизнь водителя не принималась в расчет. Тут и таилась главная загадка. Ведь в электронный мозг всякого робота всегда заложено обеспечение безопасности человека…

Я тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, и горько усмехнулся. Что мне до подобных загадок? Сам я и ездить теперь не могу… Мрачная, словно пещера, комната. Скоро меня вышвырнут и отсюда. Скудное пособие, полученное при увольнении, уже на исходе.

Будущее не сулило ничего утешительного. Не такто просто найти работу оказавшемуся не у дел гонщикуиспытателю, если к тому же он потерял квалификацию. А я утратил главное – уверенность в себе. Я стал бояться скоростей – после той аварии на гонках, когда погиб мой товарищ по команде. Погиб по моей вине… Он умер, а я оказался здесь, в убогой комнатушке, где коротаю теперь унылые серые дни. Кому нужны гонщики, потерявшие вкус к скоростям?

Раздался звонок. Старомодный видеофон, но мне вполне годился и такой. Я снял трубку. Экран засветился, возникло изображение мужчины. Фигура была видна по пояс. Что-то знакомое почудилось мне в спокойном лице уже немолодого человека.

– Здравствуйте, Самэдзима-сан, – раздался невозмутимый, под стать лицу, голос. – Мы с вами давно не виделись. Вы, верно, меня и не помните. Я Кайда…

Я машинально кивнул. Конечно, я помнил. Как я мог не помнить его?! Отца моего товарища – того самого, что погиб в катастрофе всего полгода назад. Во время похорон эта бесстрастная маска навсегда врезалась в память. Вспоминая, я испытывал настоящие муки, хотя ничем, даже невольно, он не выдал себя, ни слова не сказал мне в укор. Да, Кайда стоически перенес гибель единственного сына.

Друг не раз говорил, что семья его состоятельна, но я даже и в мыслях не мог представить себе истинных масштабов их богатства. Похороны были обставлены с изысканной роскошью. Прибывшие на Хоккайдо близкие покойного остановились в лучшем отеле города, заняв почти целый этаж – самые дорогие апартаменты. Сказочно богатые люди, в буквальном смысле слова не знавшие счета деньгам, – владельцы необозримых земель и пастбищ на севере Хонсю и Хоккайдо.

– Разумеется, я вас помню. Очень рад вашему звонку… – едва слышно пробормотал я. Где взять силы поднять на него глаза? Долг сердца забывается нескоро. А я – я отнял у него самое дорогое.

– Не так-то просто оказалось узнать ваш новый адрес…

– Да, я сменил и работу, и жилье. Под гору катишься без остановки, – с горькой издевкой над самим собой ответил я. Пожалуй, я не меньше его имел право на сочувствие. Моя потеря тоже была велика.

– Я не оторвал вас от дел?

– Как видите. – Я обвел рукой убийственное уныние стены. – Свободного времени у меня теперь предостаточно.

– Ну вот и хорошо. – Он улыбнулся. – Значит, можно рассчитывать на вас. Сделайте одолжение, не сочтите за труд пожаловать завтра ко мне в отель.

Я кивнул. Нельзя сказать, чтобы меня привела в восторг эта просьба, но, вероятно, у него есть какие-то основания…

В ту ночь мне приснился сон. Я несусь по кругу бок о бок с погибшим товарищем. К финишу мы приходим вместе. Но все происходит не на привычной арене – вокруг, насколько хватает глаз, простирается бескрайняя равнина. И мы мчимся в этом безбрежном просторе вдвоем, охваченные необъяснимой злобой, стремясь обогнать друг друга.

2 Освещенный мягким светом электронных ламп, застланный алыми коврами коридор гостиницы; в воздухе особое благоухание – все как всегда и везде, где деньги текут рекой. Очутившись перед нужной мне дверью, я постучал, вошел – и на мгновенье точно ослеп. Изысканный банкетный стол, а за ним – мужчина и женщина. Но ослепил меня, конечно, не вид яств и не элегантная фигура самого Кайды. Рядом с ним сидела девушка в очень простом, но элегантном платье для коктейлей – без единого украшения. Да они были ей и ни к чему. Ни одна драгоценность мира не добавила бы прелести такой красавице.

– Это Эйдзи Самэдзима. Помнишь, я рассказывал тебе о нем. Товарищ по команде нашего Сесукэ… Они были очень дружны.

Старик перевел взгляд с девушки на меня.

– Познакомьтесь, пожалуйста, Самэдзима-сан. Эта девушка была нареченной моего сына. Ее зовут Маки. Маки Кикумото. Она мне как дочь. Когда Сесукэ не стало, она заняла его место в семье.

Девушка с улыбкой склонила голову с длинными, постаринному причесанными волосами. Но улыбались лишь губы, глаза смотрели неприязненно. "Дружба твоя была так горяча, что ты погубил его", – казалось, говорили они.

– Я попросил ее присутствовать при нашем разговоре, – продолжал Кайда, – ведь это имеет к ней самое непосредственное отношение.

Мы приступили к трапезе, и на некоторое время воцарилось молчание. Креветки, белое вино. Стоит ли говорить, что напиток был превосходен. Я с благодарностью взглянул на старика: как хорошо, что они не предложили встретиться в моей убогой лачуге. Некое тщеславие еще жило в моей душе. И тут я уловил затаенную боль в глазах Маки. Или это было сострадание к старому Кайде?

Мы уже покончили с супом и успели сменить десяток тем ничего не значащей светской беседы, как вдруг Кайда решительно произнес:

– Думаю, пора поговорить о деле.

Лицо девушки напряглось.

– Не так давно на Хоккайдо появилась загадочная машина-робот. Ее называют машиной-убийцей. Вы, вероятно, слышали.

– Разумеется. Кругом только и разговоров, что о ней.

– М-да… Ну и что вы об этом думаете?

– Просто необъяснимо – вот и все, что я могу сказать. Конечно, это робот с электронным мозгом. Тут ничего необычного нет. Но должен же у нее когда-то иссякнуть бензин? Она не может двигаться сама по себе! Чудес не бывает!

Старик провел языком по пересохшим губам и кивнул.

– Ну а если допустить, что машиной управляет не обычный компьютер, а самоорганизующаяся система, подобная человеческому разуму? – медленно проговорил он.

– Не может быть! – усомнился я. – До сих пор никому не удавалось создать такое мощное кибернетическое устройство столь малых размеров! Проще пересадить в машину живой человеческий мозг.

– Что ж… – Старик снова кивнул; он весь как-то поник, осунулся, складки у губ выдавали чудовищное напряжение. – Ты угадал…

Я похолодел:

– Откуда вам это известно?

– Известно. Потому, что это сделал я.

Внезапно заговорила девушка – в первый раз за весь вечер. Голос ее звучал бесстрастно:

– Самэдзима-сан, Сесукэ жив. Во всяком случае, жив его разум. А машина – это оболочка, в которой он существует.

– Теперь я отдаю себе отчет в том, что совершил непростительную ошибку, – хрипло проговорил Кайда. – Можно оправдывать это чем угодно – слепой родительской любовью, волей покойного… Но все равно нельзя было решаться на это безумие.

– Значит, вы поместили мозг Сесукэ в блок управления машины? – Я осип от волнения. Мой собственный голос показался мне чужим.

– Сесукэ был просто одержим машинами, – ответила за старика Маки. – Машины, скорость – он весь был в этом. Он не захотел расстаться с этим даже после смерти. Даже после того, как умерла его плоть. И дядюшка… Нет, мы – мы не могли пренебречь его последней волей.

Меня как громом поразило. В это было просто невозможно поверить, вот так, сразу. Конечно, современная бионика добилась потрясающих успехов, да и операциями по гомопластике теперь никого не удивишь. Но человеческий мозг!.. Связать его с электронной системой!.. Словно прочитав мои мысли, Кайда сказал: