Текст книги "Капризная невеста"

Автор книги: Айрис Оллби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Белые зубы сверкнули, и он кивнул темной, как ночь, головой.

– Вот это мне нравится! Люблю смелых девочек! Храбрящихся трусих!

В ответ он получил полуулыбку, скривившую губы.

– Настоящая леди предпочтет не заметить, если кто-то усомнится в ее словах, мистер Бенедикт.

– Ладно, этого знать я не мог. Откуда бы? – Он взглянул на нее с любопытством, видя, что она озадаченно хмурится.

– Мне вообще непонятно, что вы за человек. Полагаю, вы ведь не соизволите мне объяснить?

– Прошу прощения, Рыжик, но это секретная информация. – Он смотрел прямо перед собой. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, без слов говорящем о властности и надменности хозяина.

Она вздохнула, жалея лишь о том, что не знает никаких хитрых трюков, которые помогли бы ей обставить этого невозможного человека.

– А что там с вашей работой? – спросила она с показным интересом. – Расскажите мне, что вы делаете в Кумбале?

– А зачем это вам? – Он внимательно оглядел ее серьезное молодое лицо, глаза насмешливо прищурились – зеленое мерцание на медном загорелом лице.

Его отношение к ней, снисходительное, чуть покровительственное подтрунивание выводили ее из себя.

– Глупо, наверное, – сухо проговорила она. – Но я думала, что мужчине должно быть приятно, когда его спрашивают о работе!

– Да вы сумасшедшая! – Еще хуже было, когда он искренне смеялся. Она вся как-то сникла и замолчала, надеясь, что не потеряла при этом надменного вида, признав наконец свое поражение. У нее не было ни единого шанса свести разговор к обычным условностям. Глаза щипало, спина болела, а рука так и чесалась!

На нее вновь накатило дикое желание ударить его, ударить до крови. Словно некая чужая сила проникла в ее кровь. Ей оставалось только ждать, когда пройдет эта вспышка необузданной ярости, опасная для нее, потому что она разрушала тщательно выработанный ею образ холодного самообладания. Еще подростком она была подвержена неожиданной смене настроения, что, как она предполагала, было связано с цветом волос. Однако ей казалось, что она уже давно одержала победу над этой стороной своего характера. Как бы не так! Она сжалась в комок, чувствуя его стройное сильное тело, расслабленную небрежность и себя рядом, такую маленькую и незначительную.

Ослепительно яркий солнечный луч пронзил впереди столбы пыли и осветил дорогу на полмили дальше. В атмосфере чувствовалась какая-то тревожная напряженность, которую она была склонна приписать испортившейся погоде. Она слабо осознавала, что для нее это было одновременно и концом и началом многих событий. Приехав в Кумбалу, она невольно привела в движение силы, ей неподвластные, однако этого она не понимала. Сейчас ей важней всего представлялась мысль о Джоэле, ее спасительный якорь. Она с теплотой вспомнила его непринужденные манеры, дружелюбие, желание угодить ей. Скоро они будут вместе, и к ней вернется привычное самообладание.

За все время Тай Бенедикт только один раз повернулся, чтобы мельком взглянуть на нее – высокомерный юный профиль, очерченный, как на камее. Он не улыбался, но в глубине его глаз плясал зеленый огонек. Так вот, Джоэл, какая у тебя птичка-радужка! Темпераментное юное создание, нервная и капризная, тем не менее, она выглядела как девушка из благородной семьи. Он совершенно не был уверен, что Джоэл поладит с ней. Интересно увидеть их вместе. Но для него самого Пейдж Нортон остается пока незнакомкой.

3

Через два часа город накрыла пыльная буря; раскаленная, обжигающе-зловещая, она загоняла людей в дома, в знойную духоту комнат с закрытыми ставнями. В небольшом гостиничном номере уже чувствовалось ее дрожащее биение, а за окном предвестник бури – винира – скрипел и бил по стеклу уверенной рукой, держащей облако красной пыли. Пейдж ничуть не сомневалась, что на свободу вырвался злой дух. «Черт! Черт! Тысяча проклятий!» – шептала она, задыхаясь и кашляя. Дышать было тяжело, пот выступил у нее на лбу, но она изо всех сил пыталась не разрыдаться под грузом обрушившихся на нее бед. Все равно, что оставили ее, одинокую и беззащитную, у входа в царство смерти. «До чего же переменчива жизнь, – жалостно думала она. – Приехать сюда в состоянии радостного возбуждения и теперь… это».

Чтобы не поддаться чувству нереальности происходящего, она начала кружить по комнате, расчесывая волосы короткими энергичными движениями, пока они не стали потрескивать и подыматься вслед за расческой. Выпив два стакана джина, сильно разбавленного тоником, она почувствовала скорее слабость, нежели прилив сил. Места, отдаленные от цивилизации, подобно этому, требовали от человека упорства и мужества, а она совсем сникла.

Остановившись перед жалким, усеянным пятнами зеркалом, она безутешно рассматривала свое унылое отражение. Хоть одно хорошо – она очистила глаза и нос от мелких частичек пыли, проникших даже в ее маленькие уши. Низко висящая лампа освещала то мягкие тона ее волос, то бледное лицо, то медовое кружево белья – все это не для той суровой действительности, которая бушевала за закрытыми ставнями.

Вентилятор, даже включенный на полную мощность, не охлаждал воздух, он оставался сухим и лишенным влаги; холодный напиток рисовался бесценным сокровищем. Мысли неотступно возвращались к одному и тому же: для нее нет места в этой суровой стране, здесь она так же нелепа, как лилия в пустыне. Ей казалось: еще немного – и она сойдет с ума.

На секунду нежный юный образ в старом зеркале вдруг затмило другое лицо – осунувшееся и почерневшее. Она заморгала и состроила гримасу этой страшной фантазии, отнеся ее на счет колдовского воздействия бури. Там, за окнами, в бушующей ночи бродили странные фигуры, порожденные беспокойным сном и магическими чарами. Она глубоко вздохнула, пытаясь вернуть привычное самообладание.

Через десять минут она уже была одета, даже слегка накрашена и вновь напоминала нежную и деликатную, как… как же выразился Тай Бенедикт?.. – птичку-радужку. Это приободрило ее. Чтобы справиться с неприятностями, необходим небольшой камуфляж, ибо мир не увидит твое смелое лицо. Не было ни малейшей нужды в том, чтобы мистер Бенедикт знал, что ей сейчас худо – она как одинокий и несчастный, неудачно пересаженный цветок. Вообще-то было что-то царственное, впечатляющее в его невнимании ко всему – к стихии, буре, нашествию насекомых. Казалось, ничто не может вывести из равновесия Тайрона Бенедикта, даже женщина…

Она наклонилась к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть свое лицо. Огромные, какие-то сиротские глаза, но яркие, безупречная кожа, чуть поблескивающая от тончайшего слоя грима. Она смочила дорогими духами уши, запястья и шею, загадочно улыбаясь какой-то незначительной мысли. Ее узкое платье было восхитительно прохладно – без рукавов, с вырезом на груди, украшенное вверх от бедер замысловатым абстрактным узором цвета морской волны, меди и сирени.

Все ее тело пульсировало от жары и странного возбуждения. Она наклонила голову – ее волосы блеснули медью – и подошла к вентилятору за порцией восходящего потока сухого воздуха. В дверь постучали.

– Войдите. – Она медленно повернулась, задержав руку, поглаживающую затылок, под волосами.

Это был загорелый Тай Бенедикт в ослепительно-белой рубашке. Двигался он с ленивой грацией. Мимолетное приветствие и внимательный взгляд на ее лицо, платье, элегантные сандалии.

– Вообще-то ты меня предупредила! – медленно произнес он.

– О чем? – Сбитая с толку, она подавила судорожное желание осмотреть себя, проверить, все ли в порядке с ее внешностью.

Он двинулся характерным для него скользящим шагом и небрежно коснулся ее локона.

– Это! – пробормотал он. Уголки его рта, опустившись, означали только одно – насмешку. – Прекрасно! Очаровательное платье… а духи!.. любой мужчина сошел бы с ума и от меньшего.

Она с усилием преодолела легкий транс, порывисто отвернулась от него, взволнованная исходившей от него мужской аурой.

– Но только не вы, я в этом уверена! – Она говорила нарочито медленно, тихо, будто пытаясь оскорбить его. – Мне кажется, вы из тех мужчин, кто уже давно равнодушен к женским чарам.

Он дал ей договорить, затем так же насмешливо произнес:

– На это потребовалась тысяча долгих лет. И ты не права, малышка, я не могу не заметить, что как женщина ты весьма желанна. Но при данных обстоятельствах я не могу начать говорить об этом.

– Но вы уже начали!

Он обернулся – свет блеснул на его гладких, черных как ночь волосах. «Господи, это ошибка. Не заноси эту запись. Никто не может сказать, что я не соблюдаю протокола!»

Она сжала зубы, почувствовав уже знакомый ей прилив раздражения. Голова у нее шла кругом, ей необходимо было еще немного выпить. Мысли душили ее.

– Твой характер ничуть не улучшился! – лениво заметил он, видя ее взволнованные жесты, горькую гримасу.

– Из-за чего ему улучшаться? Пыльная буря, нечем дышать. Не удивлюсь, если сам дьявол поселится здесь.

Слова прозвучали несколько мелодраматично, но на самом деле они соответствовали атмосфере. Он задумчиво сузил глаза, разглядывая ее, затем улыбнулся.

– Остается только пожалеть его, если он это сделал. Хотя я хотел бы увидеть этого джентльмена, чтобы поверить, что он существует.

– В самом деле! – невольно рассмеялась она, задержав взгляд на его высокой, мускулистой фигуре и подумав, что он такой же высокомерный, как и тот – мифический? – джентльмен. Его близость была, пожалуй, пугающей. Она накрыла Пейдж волной, и девушка завороженно замолчала. Она готова была рассмеяться над своими фантазиями, но если сейчас она сделает выдох, то они рассыпятся вдребезги, как стекло. Словно ее настроение оказалось в плену у бури.

– Итак? – спросил он, поднимая бровь.

– Мы ужинаем внизу? – вырвался у нее совершенно глупый вопрос, хотя она превосходно знала, где находится ресторан.

Несколько секунд он рассматривал ее, возможно, думая, что Джоэл преувеличил ее умственные способности, затем улыбнулся.

– Именно поэтому я здесь, мэм. Дешевый, но вкусный ужин может помочь вам забыть обо всех страданиях.

Ее мягкие губы задрожали.

– Я не в состоянии с ними справиться, вы ведь знаете!

– Пожалуй, ты права! – Он и не попытался возражать, улыбался открытой беззаботной улыбкой, и она тут же почувствовала себя привлекательной, не такой глупой и эгоистичной.

– А я в самом деле голодна! – солгала Пейдж слащаво-вежливым голосом, словно маленькая девочка в гостях. Если он мог быть учтивым, то и она сможет!

– Да? – В его глазах блеснул смех, но он смолчал, чтобы не обидеть ее. Он подошел к двери и открыл ее, вытянув руку, чтобы она первой вышла из комнаты. В этом жесте чувствовалась одновременно небрежность и скрытая сила – такой антагонизм пребывал у этого человека под надежным контролем.

Около полудюжины вентиляторов в столовой месили поистине удушающий воздух. В комнате утомленная молодая женщина пыталась совладать с двумя раскрасневшимися и расшалившимися малышами – они швыряли соломинки для коктейля друг в друга, затем в свою мать, а потом досталось и официантке, когда та подошла к ним ближе. Еще в столовой находилась группа туристов-подростков, уже жалеющих о том, что они отправились в это самостоятельное путешествие. Их лица осветились при виде Тайрона Бенедикта и Пейдж, но он только пробормотал короткое и дружелюбное «Привет!» и увлек ее к самому выгодному месту в комнате, где воздух был неправдоподобно прохладным – результат умело поставленного блюда с кубиками льда.

Он безусловно неплохо владел техникой мелких знаков внимания. Ее усадили, и вскоре она с благодарностью потягивала замечательно охлажденный «Чинзано» со льдом и долькой лимона. Она услышала свой снисходительный голос, соглашающийся попробовать немного охлажденного грейпфрутового мараскина, за которым последует холодное филе цыпленка, пожалуй, с овощным салатом и еще, наверное, немного плова. Ей хотелось бы немного пива, жалобным голосом сказала она, он же твердо, но вежливо пояснил, что белое вино «Баросса» было выставлено на лед с момента их прихода.

Она с легким вздохом уступила, думая, что иногда властный мужчина – это не так уж плохо, и окинула взглядом комнату. При других обстоятельствах, с окнами, открытыми навстречу солнцу либо сияющим звездам, здесь было бы очень мило – провинциальный, но достаточно чистый ресторан. Блестящие, отполированные столы украшали оригинальные салфетки с контрастными узорами в стиле аборигенов. В центре вместо традиционных цветов, которые не вынесли бы иссушающего зноя, стояли черные деревянные чаши, наполненные блестящими красными яблоками.

Поток охлажденного воздуха обдавал ее затылок и запястья. Какое наслаждение! Обеими руками она приподняла и уронила свои шелковые волосы. Пока Тай Бенедикт разговаривал со слегка оробевшей официанткой, она дала волю своему взгляду, всматриваясь в красивое твердое лицо, лицо мужчины, полагающегося только на себя. Смуглый, высокий, широкоплечий, с узкими бедрами и очень мужественный. Ей раньше не нравились мужчины до такой степени смуглые, так явно относящиеся к своему полу. Она также не могла припомнить, чтобы ей когда-нибудь нравились зеленые глаза, что у кота, что у мужчины! Но сейчас она должна была признать: глаза у него действительно красивые, ясные, лучистые, с густыми ресницами.

Официантка неожиданно ушла – слишком неожиданно для Пейдж, потому что в этот момент он поймал ее изучающий взгляд. Она залилась краской, сожалея, что опять так глупо попалась.

– Вы, должно быть, устали? – Она отчаянно хваталась за любую соломинку.

– Я в порядке! – улыбнулся он. – Вообще-то я на многое готов ради женщины.

Она не могла отвести от него взгляда своих больших глаз.

– Пытаешься околдовать меня? – спросил он с легким сарказмом.

Пейдж беспомощно заморгала, заодно демонстрируя длинные ресницы.

– Простите. Я задумалась.

– Ничего, – примирительно сказал он, – я закаленный, мне уже приходилось испытывать на себе чары.

– Неужели? – Она приподняла тонкие брови, на ходу придумывая вариант оправдания. – Я думала о том, как прекрасно было бы…

– Ударить меня?

– Мне и мысль такая никогда не приходила! – энергично запротестовала она, в душе признавая, что он сказал правду.

– Надеюсь, что больше не придет! – сказал он ей в тон, с легкой иронией.

Подошла официантка, и он повернулся, чтобы взять у нее вино, предпочитая сам им заняться. Оно было охлаждено по его вкусу, и он наполнил два бокала.

– За птичку-радужку. Пусть ее путешествие станет легче.

– За это я безусловно выпью, – откликнулась она, предоставляя ему решать, что именно она имела в виду.

– Как угодно! – спокойно ответил он.

Вино было превосходное, с ароматом свежего цветочного букета. И пилось оно легко, оставляя во рту чистый, кисловатый вкус.

– Как насчет небольшого откровенного разговора? – вежливо предложил он, сузив глаза.

– Почему бы и нет? Они не так уж и часто случаются. – Она сказала это нарочито прохладным тоном, не будучи, впрочем, уверена, что обманула его.

Он улыбнулся белыми, очень ровными и правильными зубами.

– С определенными поправками должен согласиться со справедливостью данного замечания. Но, возможно, мне придется преодолеть свою врожденную сдержанность и задать неудобный вопрос. Ведь Джоэл мой брат.

– Сводный брат! – высокомерно уточнила она.

– Сводный брат, – принял он уточнение, и его глаза вдруг заблестели, как зеленое стекло. – Для Джоэла это имеет значение, но не для меня, – сухо заметил он. – Моя мать испустила дух, когда я родился. Я, можно сказать, украл у нее жизнь. Но у нас один отец. Я не обращаю внимания на эти тонкие различия в родстве. Моя семья это… моя семья. И никаких различий.

Что-то в его тоне укололо ее.

– Извините. Простите меня, – сказала она, быстро раскаявшись и чувствуя справедливость его упрека. – Я говорю необдуманные вещи. Иногда это приводит к неприятностям.

– В это мне легко поверить! – Его взгляд заставил ее чуть ли не подскочить на стуле. – Но я тебя прощаю, малышка, если это для тебя важно!

Ей это было важно. Она ожидала такого ответа, но не могла в него поверить.

– Я знаю, что Джоэл проявляет щепетильность в некоторых вопросах. Думаю, его легко понять! – И он откинулся на спинку стула.

– А вы бы не проявляли? – просто спросила она.

– В чем? – Его лицо напряглось. Он выглядел сейчас тем, кем был, – угрожающе сильным мужчиной, который всегда начеку. – Послушай, куколка, – резко проговорил он, – организация Бенедикта достаточно велика, чтобы удовлетворить нужды целой дюжины сыновей, если не больше. Работы на всех хватит, но и вознаграждение велико. Джоэл никогда ни в чем не испытывал нужды. Многие бы с завистью назвали его избалованным молодым человеком. Его мать обожает его, ни в чем ему не отказывает. Но работа скотовода не для него. Ему нравятся яркие огни, красивые девушки… он уже воображал, что влюблен, в прошлом. Так же, как и ты? – добавил он.

– Как я? – Она растерянно взглянула на него, совершенно сбитая с толку, забыв даже, зачем приехала в эту глушь.

– Что же ты, цветочек? – спросил он, слегка подтрунивая. – Либо ты влюблена, либо нет. Незачем изображать такую растерянность. Ведь ты из-за этого сюда приехала, не так ли?

– За деньги любовь не купишь, мистер Бенедикт, – проговорила она совершенно невпопад, проклиная и его, и весь клан Бенедиктов.

– Замечательная фраза, – легким тоном прокомментировал он, – но ты не ответила на мой вопрос.

– А я и не собираюсь на него отвечать! – Пейдж скрестила свои длинные, стройные ноги, поигрывая бокалом. Он пристально смотрел на нее поверх своего бокала, словно на бабочку, наколотую на булавку.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мистер Бенедикт, или на что вы пытаетесь перевести разговор, но я бы хотела заверить вас в одном: с моей жизнью все в порядке. Вот так. У меня отличное здоровье, хорошая работа, прекрасная квартира и много друзей.

– Короче говоря, ты сыта по горло! – Его лицо приняло замкнутое выражение, опять эта усмешка – что бы она значила?

Она вернула ему взгляд, напряженно и враждебно глядя в глаза.

– Допивай свой бокал! – ровным тоном произнес он. – Тебе сейчас станет лучше. Я бы хотел сказать следующее. Джоэл красив, с ним хорошо вместе, он умен, не говоря уже о том, что он из богатейшей семьи штата, что уже не раз доказывало свою неодолимую притягательность.

Ее охватила холодная дрожь негодования. Схватившись за край стола, она поднялась быстрым, грациозным движением.

– Как вы смеете говорить это мне!

– Сядь! – сказал он тихим голосом, но достаточно властным, чтобы усадить ее вновь. – Может быть, я и груб, но ты должна признать, что поиск достатка и спокойствия присущ большинству женщин. Джоэл желанен для любой девушки. Даже для тебя, Пейдж Нортон. На первый взгляд не скажешь, что ты ему не пара. Хочу предупредить тебя только об одном, до остального ты дойдешь сама: никогда не принимай безопасную гавань за цель жизни и не позволяй Джоэлу навязать тебе то, чего ты не хочешь.

Он видел, как резко приподнялась ее небольшая грудь под тонким платьем.

– Ничего более нелепого не слышала! – яростно выкрикнула она, заливаясь пунцовой краской.

– Неужели? – недоверчиво и насмешливо улыбнулся он. – Хорошо, ради одолжения тебе, малышка, я готов сейчас поверить во что угодно, именно сейчас. Согласен – твоя прекрасная душа, как и прекрасное лицо, далеки от голого материализма.

Снисходительно поглядывая на нее, он заставил ее сердце ускорить свой бег. Она понимала, что встретила мужчину, намного сильнее и решительнее, чем другие. Как его перебороть, где найти для этого силы и умение?

Ее тонкие бледные пальцы сомкнулись вокруг хрупкого бокала, сжимая его все крепче, глаза засверкали, как аметисты. Неожиданно он протянул к ней руку и своей ладонью накрыл ее ладонь. Рука была сильная, теплая. Какие уверенные руки, промелькнуло у нее в голове. Руки, которые могли бы успокоить испуганного зверька… женщину.

– Я бы не советовал тебе отваживаться на какие-либо резкие движения, Рыжик. Меня слишком хорошо здесь знают. Конечно, в любом другом месте ты бы могла рискнуть, и к черту все последствия.

Ее пальцы задрожали под его рукой.

– Это завораживает, не правда ли? – тихо произнес он. – Как бы хотелось дать себе волю. Но ничего не выйдет, мисс Нортон. Совершенно ничего не выйдет. Когда я уберу свою руку, ты обещаешь вести себя прилично, как бы это ни противоречило твоим желаниям.

Ее рука получила свободу, и она начала массировать ее в странном ощущении, что она больше не принадлежит ее телу.

– Но ведь это вы на меня нападаете. – Огромные ее глаза наполнились бессильными слезами.

Он громко рассмеялся.

– Сильно сказано, мисс Нортон. Но сейчас не время выражать восхищение. Если это сделает тебя хоть чуточку дружелюбнее, то я на самом деле не думаю, что ты охотишься за богатым женихом. Ты просто импульсивное юное создание, не совсем уверенное в себе.

– Вы отвратительны, не так ли? – любезно спросила она, придав лицу безмятежное выражение, – в их сторону направлялась официантка. Для окружающих они просто мирно беседовали.

– А вот это замечание может иметь самые неприятные последствия. Если я и отвратителен, то только для тебя. Это ты меня провоцируешь. Никогда не встречал таких женщин!

– То же самое могу сказать и о вас! – Она не могла оставить за ним последнее слово, не могла уступить. Если он облачен в свое высокомерие как в заразный плащ, почему она не может использовать эту форму одежды?

– Знаете, мне не терпится увидеть Джоэла! – Пейдж сказала это прочувствованным тоном, как будто ей сейчас стало ясно это, что и в самом деле было правдой!

– Рад вашему счастью! – равнодушно произнес он. – Давай за это выпьем, пока мы не подрались. Уже несут наш ужин.

Она взяла бокал и выпила его залпом с таким видом, что ему показалось: от нее летят искры. Голова его была опущена, отблески света отражались от его высоких скул, и непонятно было, о чем он думает. Но ей показалось, что губы у него сжались. Вся ситуация была поистине непредсказуемой и взрывной, как динамит, спрятанный в именинном торте.

Слава богу, ужин подходил к концу. Сейчас она запрется в комнате, и ей станет легче. Можно будет расслабиться и прийти в себя. Быстрее в постель!

…Она увидела себя посреди темной, ужасной пустыни с поднимающимися повсюду красными песчаными холмами, с высохшими колодцами, наполненными предсмертными криками невидимых птиц. Ее безжалостно хлестал обжигающе горячий ветер. В небе блеснула зигзагом черная молния «индигу», молния-убийца. Пейдж сжалась в комок и закрыла лицо руками. Стало нечем дышать. Она была в эпицентре страшного кошмара, похожего на приступ клаустрофобии. На ее лицо опускалось облако красной пыли. В глубокой темноте, среди чернильных теней, бродили, что-то бормоча, огромные силуэты – курунгура – ужас, принявший человеческое обличье. Очень близко она почувствовала чье-то присутствие, услышала чье-то дыхание – от всего этого волосы у нее встали дыбом.

Издав сдавленный крик, Пейдж ринулась вперед, упав при этом с постели. Сердце отчаянно колотилось, было страшно открыть глаза. Она уговаривала себя, что это просто страшный сон, но тело отказывалось повиноваться ей. Ей было жарко, ее всю трясло. С трудом встав, она включила свет. Боже, ну и ночь! Вряд ли она сможет опять уснуть, этот кошмар к ней вернется. Пейдж подошла к окну и попыталась увидеть небо. Ни одной звезды! Ветер, похоже, ничуть не стих. Она закрыла лицо руками, как это было во сне, и дала волю слезам.

Они катились по ее щекам, но, казалось, тут же мгновенно высыхали. Плакала она от жалости к самой себе, от переутомления и еще от чего-то, чему не было названия. Поплакав, она подошла к небольшому умывальнику, умыла лицо, промокнула остатки влаги полотенцем, издавая странные, всхлипывающие звуки. Утром она будет совершенно разбитой, не чета Тайрону Бенедикту, ей не выдержать их словесный перекрестный огонь.

Уверенный стук в дверь напугал ее. Пейдж обернулась на стук, несколько секунд ничего не соображая, затем накинула на себя желтый кружевной пеньюар. Все еще не придя в себя, подошла к двери, повернула ручку и рывком открыла ее.

В дверном проеме возвышался Тай Бенедикт, мрачный, высокомерный, глаза метали молнии. Он был в узких джинсах, небрежно застегнутая рубашка с поднятым воротником придавала ему какой-то залихватский вид. Она стояла, прикованная к месту, с зачарованным, как у маленькой девочки, лицом, затем вдруг почувствовала неожиданную слабость и сердцебиение.

– Да? – спросила она, немного краснея, сердясь на себя, еще больше сердясь на него, но все же слегка извиняющимся тоном.

Он странно смотрел на нее среди неловкого молчания, затем лицо его изменилось.

– В чем дело, малышка? – коротко спросил он. – Этот день и без того был долгим. Всему есть предел.

Он прошел мимо нее в комнату, высокий, широкоплечий, поднял с пола подушку и бросил ее обратно на постель.

– Ну так в чем дело? – обернулся он к ней, хмуря брови.

Пейдж прижала кружевной воротник ближе к горлу. Ей захотелось убежать, спрятаться, только бы не видеть его лица.

– Простите! – неуверенно произнесла она. – Я, кажется, не могу…

Он грубо оборвал ее.

– Хватит с меня, куколка, посреди ночи можешь позволить себе быть честной. Чего стоил этот твой сдавленный крик, а это жалкое хныканье… Как будто котенок скребется в дверь. Какой мужчина это выдержит?

Она прикусила дрожащую нижнюю губу, не в состоянии взглянуть выше жемчужной белой пуговки.

– Я очень сожалею об этом, поверьте мне. Я знаю, мое поведение недостойно, но я чувствую себя будто околдованной. Вот уж не думала, что вы услышите.

Он коротко рассмеялся.

– Дитя мое, я вырос здесь. Я бы услышал, как упала булавка.

Она почувствовала, как растет вдруг в нем внутреннее напряжение, становясь угрожающим.

– Простите! – беспомощно повторила она, грациозно и трогательно всплеснув руками. – Во всем виновата ночь, пыль, жара. Этот ветер, «винира» или как вы его там называете. Я немного сошла с ума. Я вообще ненавижу ветер – он лишает меня равновесия.

Глаза Тайрона мельком остановились на ее маленьком, осунувшемся лице, и он на секунду расслабился.

– Должен признать, это не каждый выдержит.

– Ах, прекратите смеяться надо мной! – неожиданно ожила она, и глаза ее заблестели. – Вы так уверены в себе, так свободны в окружающей обстановке – непобедимый барон-скотовод. Это просто сводит с ума! Я чувствую себя не женщиной, а какой-то размазней. Но вы же знаете, что женщины отличаются от мужчин. – Она откинула голову назад, ожидая возражений.

– Они всегда отличались! – медленно произнес он, пристально оглядывая ее своими зелеными глазами. – И ты, похоже, отличаешься сильнее большинства. – Подойдя к ней, он резким движением приподнял рукой ее лицо, изучая его с каким-то ленивым нахальством. – Таких птичек, как ты, следует выдавать замуж в надежные руки, а затем держать на поводке! – Его голос звучал насмешливо, но глаза оставались серьезными.

– Не так уж я и отличаюсь, – неуверенно проговорила она, отдергивая голову. – Просто нервы не в порядке.

Он продолжал неспешно разглядывать ее. Она определенно была здесь чужой, изысканная, хрупкая на фоне тяжелой, практичной мебели. Ей больше шло полированное дерево светлых тонов, мерцание шелка и парчи, светящиеся акварели на стенах. Она выглядела такой потерянной, маленькой, испуганной… он сжал губы… и невыразимо желанной. Ее волосы цвета лепестков розы атласно блестели, широко раскрытые, еще влажные от слез глаза напоминали цветом водяные лилии в лагуне Голубой Леди в Кумбале. Джоэл сразу бы это заметил, ведь в детстве он больше всего любил там прятаться.

Он смотрел на нее ясным пронзительным взглядом, твердо и решительно сжав рот.

– А теперь тебе, как послушной девочке, пора спать. Ты просто переутомилась, вот и все. – Он подошел к постели и одним движением ловко поправил сбитую простыню. – Ложись в постель и забудь все тревоги. Утром все будет по-другому.

Пейдж не двинулась с места, спокойно глядя на него. Все у него получалось легко, за что бы он ни брался. Он, похоже, ничуть не устал. Должно быть, он не выдает этого чувства. Вдруг ее глаза вновь наполнились слезами, слабыми женскими слезами. Она быстро отвернулась.

– Ни черта не будет по-другому, – срывающимся голосом проговорила она.

Он не оглянулся, продолжая поправлять ее постель.

– Ну что это еще за разговоры? Прекрати и ложись в постель, как послушная девочка.

Его холодный снисходительный тон снова взбесил ее.

– Неужели так уж необходимо подчеркивать разницу в возрасте? – глупо спросила она, желая любым способом уязвить его.

Он только рассмеялся:

– Вот в этом действительно не было необходимости! Тебе ведь дашь все… – его глаза сузились, и он окинул ее взглядом, – тридцать?

Стоя посреди комнаты, закрыв тонкими пальцами глаза, она пыталась не реагировать на эту вздорную ремарку.

– Ах, уйдите! – сказала она несколько невпопад. – Вы делаете из меня беспомощное, жалкое создание.

– Ты здесь хозяйка! – сказал он почти с сарказмом. – Только тебе придется подчиниться мне!

Она почувствовала, что он приближается к ней своим скользящим шагом.

– Всегда найдется мужчина, которого невозможно выносить. – Голос у нее сорвался. – Мужчина, который превращает совершенство в ничтожество. Это вы, Тай Бенедикт.

– Не соблаговолите ли пояснить свои слова? – ровным голосом спросил он, ведя ее к постели.

Она сбросила с плеча его тяжелую руку.

– Это не мои слова, мистер Бенедикт, уверяю вас. Это объективное суждение!

– Объективное? Тебе действительно не по себе, не так ли?

Он решил ублажить ее любой ценой, она это видела. А ведь он был не из тех, кто ублажает людей.

– О боже, вы меня бесите! – Она легла в постель, ее волосы засветились на подушке как розовый янтарь. – Невыносимо… высокомерный, зеленоглазый… сатана! – Она произнесла последнее слово торжествуя.

Его дыхание скользнуло по ее щеке.

– Похоже, ты начинаешь засыпать и говоришь всякую чушь, поэтому я пожелаю тебе доброй ночи. Хотя впору сказать, утра!

Какое-то неосознанное желание умиротворить его вызвало ее следующую необдуманную фразу.

– В ваших глазах я уже никогда не исправлюсь, правда? – Ее голос был таким юным, несчастным, она опять была готова заплакать.

– Ну успокойся же! – твердо сказал он.

– Успокоиться? – повысила она голос и сглотнула, стараясь говорить тише. – Вы что, не слышите этот проклятый ветер? Он меня приводит в ужас. Ах, пожалуйста, уходите. Мне кажется, я могу скончаться от одной своей трусости.

Казалось, за долю секунды он принял решение и шагнул в ее сторону. Глаза у нее были плотно зажмурены, но из-под густых темных ресниц выкатилась слезинка.