Текст книги "Голос Лема"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Яцек Дукай,Роберт Вегнер,Рафал Косик,Януш Цыран,Кшиштоф Пискорский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Павел Палиньский
ВСПЫШКА
^{(пер. Кирилла Плешкова)}

Вся наша человечность – это только сумма наших дефектов, наших изъянов, нашего несовершенства; это то, чем мы хотели быть и чем быть не можем, не умеем, то есть просто зазор между идеалом и осуществлением.

Станислав Лем [6]6
  Лем С. Дознание. Перевод с польского А. Громовой и Р. Нудельмана.


[Закрыть]

Вспышка снизошла на К. где-то в начале июня – в церкви, во время молитвы. Сперва К. подумал, что это инсульт, и у него в голове лопнула какая-то жилка – не слишком большая и не слишком маленькая, но достаточно важная, чтобы сделать его калекой на всю оставшуюся жизнь. Сотня человек преклонили колени, он же продолжал стоять в полный рост, и очертания человеческих фигур вдруг осветились, будто в обрамлении стеклянных неоновых трубок. Он застыл неподвижно, уверенный, что сейчас у него подогнутся ноги, изо рта потечет слюна, и он беспомощно опрокинется на спину в ожидании сбегающейся толпы единоверцев, плывущих отовсюду как большие любопытные плоские рыбы. Ничего такого, однако, не случилось – вспышка погасла и исчезла. Все находившиеся в церкви вновь потускнели, лишь его тело переполняло удивительное чувство, ощущение странной новой целостности. Будто прежде он был собран на скорую руку, из не до конца подогнанных друг к другу частей, клинивших под мышками и в паху, а теперь все они соединились как надо, избавившись от уродливых щелей. Домой он вернулся бегом, отказавшись от автобуса. Усталости не чувствовал, даже нисколько не запыхался.

Вечером под душем он обнаружил, что у него исчез пупок.

Отчет 1

По мнению друга, К. время от времени страдал… неуравновешенностью. При этом свои слова о «неуравновешенности» друг сопровождает жестом, который, как и его значение, обычно считается весьма издевательским. Неавторизованная цитата: «Неуравновешенность». «Неуравновешенность», – повторяет в очередной раз друг К. и подмигивает, рассеивая всякие сомнения, которые могли бы возникнуть из-за превратного понимания его пантомимы.

Неавторизованная цитата: «У К. порой ехала крыша».

Похоже, друг К. – не настоящий его друг.

На всякий случай друг К. скрывает свои личные данные.

Неавторизованная цитата: «Так, на всякий случай».

По мнению друга К., сам К. не раз пораньше уходил с работы, а порой и неожиданно исчезал с места своего жительства. К. занимал руководящую должность с относительно ненормированным рабочим днем и был вправе решать сам, как распоряжаться своим временем, поэтому вряд ли это можно было счесть проявлением чудачества. Однако слово «чудачество» появляется в рассказе друга К. не случайно. Даже для человека столь переменчивой натуры, как К., его постоянные отлучки заставляли задуматься. Отсюда и недоброжелательное определение – «чудачество». Неавторизованная цитата: «Порой его решения выглядели полностью иррациональными».

Например, в прошлом году он оставил свой отдел (вспомогательную ветвь администрации) без опеки почти на две недели, сославшись на крайне важную для него учебу, хотя на самом деле – неопровержимыми доказательствами чего располагает друг К. – он тогда удалился в некую обитель во главе с одним из новых гуру, где в окружении высококлассного электронного оборудования промотал все деньги, пытаясь достичь разрекламированного вышеупомянутым гуру состояния внутреннего покоя. Увы, все его намерения пошли прахом. Позже К. рассказывал (случайная вечеринка, расслабленная атмосфера, опрометчивая искренность), что количество нулей на росшем изо дня в день счете мешало достичь святого спокойствия чуть ли не в геометрической прогрессии. Однако, будучи человеком практичным, К. все еще рассчитывал, что ему удастся постепенно выйти из тупика, и состояние его счета вернет ему надежду на неземное блаженство, которое обещал просвещенный гуру.

Впрочем, материальный ущерб он, похоже, воспринял намного болезненнее, чем ускользнувшую прямо из-под носа нирвану. Неизвестно, является ли намек на подобную мелочность справедливой оценкой или попыткой дискредитировать К., – друг К. упоминает об этом мимоходом. К данной теме он больше не возвращается и не хочет возвращаться. Неавторизованная цитата: «Каждый сам кузнец собственной судьбы». Неавторизованная цитата: «У К. имелись свои тайны, но он относился к ним столь небрежно, что всем хотелось эти его тайны подсмотреть и узнать. Не из любопытства, а чтобы преподать ему урок. Он прямо-таки напрашивался, чтобы ему утерли нос». Этим замечанием заканчивается имеющийся на данный момент рассказ друга К.

Контрапункт

Как сообщает статистический ежегодник, последнее десятилетие изобилует случаями загадочных исчезновений. Удивляться нечему: во времена искусственно поддерживаемой пандемии духовного кризиса у наиболее впечатлительных людей часто возникает неожиданная потребность уединиться, разорвать все контакты, бежать куда глаза глядят. Проблема состоит в том, что с точки зрения Организации, трудно говорить об исчезновении взрослого человека, так как в соответствии с конвенцией Мобилского залива каждая взрослая личность, независимо от материального положения, вероисповедания и цвета кожи, имеет право «удалиться от общества, когда только пожелает». По этой причине к делам, подобным делу К., подходят с осторожностью и немалой долей оптимизма, которым в особенности следует заразить окружение разыскиваемого. Главное – не навредить. Нас, представителей Организации, эта ветхозаветная директива тоже касается.

Организация различает случаи мотивированных и немотивированных исчезновений и занимается исключительно первыми. Дело К. получило номер 1401. «Потенциально спровоцированное бегство».

Уже сами намеки, касающиеся, сколь бы стереотипно это ни звучало, «поисков смысла жизни», позволяют поместить поступки К. в границах определенного подмножества мотивов, определяемых кодом C – имеющих под собой шаткие основания. Желтая зона. Желтые папки, обычно презрительно именуемые «дынями», занимают значительную и продолжающую расти часть архива Организации. Направление на работу в Желтой зоне в некоторых кругах считается чем-то вроде наказания или понижения в должности.

Организация заверяет, что личные мнения ее сотрудников не оказывают никакого влияния на результативность ее деятельности.

Пупок! Пальцами обеих рук К. оттянул (перед зеркалом) обвисшую жировую складку на животе, вглядываясь в гладкое место выше лонного сочленения. О том, что пупок вообще там был, свидетельствовал небольшой кружок лишенной волос кожи, который можно было и не заметить, если бы не… Вот именно. Пупок.

А может, у К. никогда его не было? Нет, с чего бы – он находился там вчера, позавчера, два дня назад и так далее. Судьбу своего пупка К. мог бы проследить вплоть до самых ее корней. Открыв шкафчик с лекарствами, он достал тюбик противогрибковой мази. (Противогрибковая мазь, половина содержимого.) С тех пор как К. потолстел, ему часто досаждали потертости, как раз в окрестностях пупка. Именно туда и ушла мазь. Память его не подвела: он вспомнил, как водил пальцами вокруг колечка из мягкой ткани, ощущая шероховатости в зараженных местах и выковыривая избыток жира с помощью гигиенического тампона.

Может, это какая-то пленка? Он поскреб ногтем. Нет.

И почему именно пупок?

А главное, пора ли уже начинать паниковать?

Ослабив сжимавшие живот пальцы, К. внимательно пригляделся к исчезающим розовым следам на коже. Он прекрасно понимал, что в определенных обстоятельствах отсутствие пупка будет выглядеть просто чудовищно. Как он сумеет это объяснить – в бассейне, в раздевалке, у врача? Отсутствие пупка породит тысячи вопросов и подозрений. Со стороны обычных, «опупкованных» людей возникнет неприязнь, вероятно даже вражда. Несколько лет назад хватило простого конъюнктивита, чтобы при разговоре с ним прохожие предусмотрительно закрывали рот маской. А тут такое. Вздохнув, К. опустил руки ниже, потом еще ниже, и еще, пока не ощутил нечто мягкое и расслабленное от тепла. Он улыбнулся, чувствуя, как по спине пробегает приятная дрожь. Почему бы нет? Душ поспособствует расширению области поисков.

Стоя под душем, К. убедился, что его мочеиспускательный канал зарос, как и анальное отверстие, – его указательный палец сумел нащупать между ягодицами лишь неглубокий кармашек. Обследуя проходимость остальных отверстий в собственном теле, он набрал в рот воды, но проглотить ее не смог – по известной уже причине. Пришлось выплюнуть. Даже горло, сколь бы невероятным это ни было, отказывалось что-либо принимать.

«Может… – думал К., чувствуя, как вода льется по его волосам, шее и лбу, – в церкви со мной случилось нечто похуже, чем паралич? Может, я все еще там – и это лишь мои предсмертные галлюцинации?»

Он ущипнул себя за ухо – стало больно. Машинально сунув в теплую ушную раковину палец, он обнаружил там то, что ожидал, – очередной слепой закоулок.

«А может, – продолжал думать он, – мое тело от чего-то закрывается?»

От чего именно, К. еще не знал.

Отчет 2

Говорит Фельдман, семейный врач. Прилагаются собственноручные записи.

«Подобная бухгалтерия не запрещена, но и не слишком распространена. По закону я могу собирать документацию в любой форме, электронной или письменной, если к ней не имеют доступа посторонние. Свои блокноты я держу под замком, они служат мне исключительно для терапевтических и диагностических целей; разложены по районам. Сейчас я тоже их не покажу, самое большее могу позволить себе прочесть некоторые фрагменты. Лично. Это конфиденциальные данные. Описанные словами хождения по мукам.

Значит, так. К, тридцать четыре года. Периодические обследования ни разу не выявляли существенных отклонений. Сахар в норме. Нарушения обмена веществ соответствуют частым переработкам и еще более частым ужинам в бистро, что, в свою очередь, соответствует нарушениям в нашей экономике. Кровь. Моча. Один мазок, два посева – результат отрицательный. Серьезных жалоб на здоровье нет.

У меня он, однако, бывал часто – впрочем, я особо не возражал. Он не навязывался, всегда удивлял своим отношением к чужому времени. Обычно заходил ненадолго во время перерыва, и у него всегда находилась какая-нибудь интересная тема для разговора – собственно, поэтому я его не прогонял.

Например, он любил всевозможные теории, любил их анализировать. Не теории заговора – научные. Впрочем, разве наука не достигла в наше время уровня, позволяющего ей строить заговоры против нас? Это было в его стиле – анализировать научные теории, отыскивая их слабые места. Биология, медицина, квантовая физика. Область для него не имела значения, скорее интересовали наиболее последовательные и неопровержимые факты. К. говорил, что шел с ними на таран. Сумел ли он обезоружить хоть один из них? Об этом мне ничего не известно. Он считал жизнь примером, подтверждающим парадокс стрелы. Каких-то измеримых результатов не ожидал, лишь коллекционировал состояния. Именно так он обычно выражался: состояния. Узловые пункты. Он отвергал любую непрерывность событий, хотя бы с точки зрения фазы быстрого сна – опять-таки, его собственные слова».

«Сколько места в ваших блокнотах занимает случай К.?»

«О, для К. у меня есть свой отдельный блокнот».

Контрапункт

Итак, речь идет о достаточно умном человеке с разными интересами. Данные в его случае отчасти противоречивы. С одной стороны, казус К. берет свое начало в церкви и принимает форму чего-то, подходящего под описание личного таинства. С другой – К. не богобоязненный придурок, которому культ удобно заменяет поиски объяснения реальности. Он действительно ищет. Библиотечный чип подтверждает слова доктора Фельдмана. К. целиком изучил весь научный раздел, некоторые книги брал не по одному разу, страницы беспорядочно испещрены микроскопическими заметками (наклонный почерк, подчеркивания, восклицательные знаки, потоки мыслей, неприкрытая страсть). В нескольких томах трудов по современной истории до сих пор торчат самоклеящиеся закладки. Но в основном – точные науки. Похоже, мистические рассуждения К. не слишком интересуют. Он несколько раз предпринимает и тут же отбрасывает попытки кустарной интерпретации Священного Писания на основе достаточно скромного выбора общедоступной теологии (в основном, святого Фомы).

С кем же мы имеем дело? Не является ли загадкой сам К.? Во-первых, почему он представляется только буквой, а не полным именем? Есть ли ему что скрывать? Собственно, о нем ничего не известно. Его, правда, характеризует определенная доля проявляющегося в образе метафор воображения – те самые плоские любопытные рыбы. Может, он смотрит «Нео Нэшнл Джиографик»? Не он один. Тупик.

А церковь? Может, и это шитая грубыми нитками метафора? Почему все начинается именно в такой момент – когда К. внезапно лишается чувств перед алтарем, то есть пребывает в состоянии, которое обычно приписывается (причем заочно) всякого рода мистикам, а среди простых смертных обычно считается предвестником безумия, не святой славы?

Вызывает любопытство заметка, написанная от руки, на последней странице лекций Фейнмана: «Является ли молитва логарифмом веры? В таком случае умножение добрых поступков, отнимающее немало времени, можно заменить их простым сложением – со значительно лучшим результатом. Но что тогда служит логарифмической таблицей?»

(Зачеркнуто, короткая неразборчивая дописка, зачеркнуто, зачеркнуто, зачеркнуто.)

Что это вообще может значить?

После «закупорки» (К. все еще считал, что эту неприятность кто-то ему «подстроил») К. обнаружил, что со времени озарения в церкви на него дурно влияет пребывание в темноте, вызывая слабость; зато при ярком свете жизненная сила била в нем ключом, чуть ли не изливаясь наружу. Из-за этого он постоянно держал включенным свет в квартире и во всех помещениях, в некоторых даже по несколько ламп сразу. Счета за электричество его особо не волновали, поскольку он, как правило, отрицал влияние будущих событий на настоящее. С этой точки зрения отношение К. к жизни не изменилось – он оставался несгибаемым оптимистом, а его беззаботность выглядела чрезмерной даже для сорокалетнего мужчины без обязательств и с буйной фантазией. К бренности всего сущего он относился, и прежде – во многом так же, как и поборники некоторых философских течений, ставящие удовольствия во главу угла, хотя не руководствовался их замысловатыми принципами. Потребность в свете и связанную с ней чрезмерную активность он воспринимал как новоприобретенный талант, а не обузу. О постепенном исчезновении естественных отверстий он пока предпочитал не думать.

До самого дня «метаморфозы» (К. часто использовал этот термин – «метаморфоза») его радовала мысль, что вопросы физиологии природа умышленно оставила на подсознательном уровне. Он был ей за это благодарен; впрочем, он никогда не осознавал повторяющиеся циклы сердцебиения и дыхания. Случившееся в его организме расстройство проникло за магический барьер познания, в немалой степени отразившись на его восприятии мира. Однако К. отнесся к этому с полным спокойствием и, заняв позицию наблюдателя, ждал развития событий. Перемены несли с собой и определенные преимущества – например, ему больше не требовалось есть, что было приятно. Процессы еды и испражнения уже давно напоминали ему о недолговечности всего сущего.

Отчет 3

«Внешне приятный, при более близком общении – удивительный, после четверти часа беседы – внушающий беспокойство. – Пастор вспоминает К., словно церковное вино, постепенно смакуя его букет. – Неофит, из агностиков. Из него не получился бы хороший прихожанин: он подходил к вере слишком рассудительно, постоянно задавал вопросы. Ему хотелось убедить в Боге самого себя, вместо того чтобы убеждать Бога, что достоин его милости. И все же я сказал бы, что он вел себя ненавязчиво. Да, именно ненавязчиво. У него имелись какие-то небольшие заслуги – организовал пару духовных оазисов, дважды совершил паломничество. Мы его любили».

«Любили, так любили», – с воодушевлением повторяет пастор, лишь подчеркивая, сколь плоско и равнодушно он использовал данный глагол в первый раз. Разложенные на столе бланки повергают его в изумление, чуть ли не подавляют – будто вместо рядов вопросов и мест для ответов на них разместили порнографические картинки. В глазах невысокого господина раз за разом появляется беспокойство – стекающая из-под век серая дрожащая пелена, от которой его глаза наполняются фальшивыми слезами. Он все еще не дотронулся до карандаша, не отметил ни одного «да» или «нет». Знает, что именно этого от него ждут и именно таким образом проводятся следственные процедуры: сперва нужно собрать все необходимые данные.

Когда его поторапливают, пастор ерзает в кресле, откашливается, хмыкает.

Контрапункт

Крайне неудобный пункт отчета. Мы знаем, что что-то происходит, но не знаем, почему, к тому же допрашиваемые не выказывают благосклонности: ядовитые домыслы друга явно противоречат его заверениям в давних близких отношениях, врач слишком хвастается попавшимся ему несчастным случаем. Последний свидетель, с виду самый близкий к источнику проблемы, не желает замечать своей с ним связи, но охотно выступил бы в роли инквизитора.

К., с точки зрения Организации, исполнял предназначенную ему общественную роль, не вызывая подозрений, хотя кое-что, незамеченное психологами, удалось уловить интуитивным путем – после некоторых размышлений было отмечено, что поведение К. давно всех настораживало. Он явно давал понять, что издевательски усмехается под маской безразличия, относясь ко всем с безжалостной иронией. Например, по имеющимся у нас данным, через несколько недель после случая в церкви К. перестал выносить мусор, что заинтересовало хозяина снимаемой им квартиры, который был помешан на чистоте. К. прислали официальное напоминание, но он отказался дать согласие на проверку. Лишь судебное требование вынудило его подчиниться. В квартире – чистой и вылизанной – мусора не нашли: в пустом холодильнике и на голых полках царил безукоризненный порядок. Нашествие не вызвало у К. никаких возражений, однако он не принял протянутую руку проверявшего его комиссара и не посмотрел ему в глаза. Он держался в стороне, поблизости от затемненной комнаты, ссылаясь на аллергию, визит к окулисту и чрезмерную чувствительность к свету.

На две следующие проверки он согласился уже без административных мер, а поскольку проблем никому не доставлял и платил за квартиру вовремя, хозяин вскоре перестал возмущаться, и дело о внезапном отсутствии отходов жизнедеятельности закрыли. Впрочем, как мотивировал комиссар, каждый имеет право питаться в городе.

Тем временем вспышка снова посещает К., хотя на сей раз это происходит дольше и намного интенсивнее.

Закончив работу, он быстро пообедал (собственно, лишь для виду – просидел четверть часа в столовой для сотрудников, ожесточенно жуя, а затем украдкой выплевывая в заранее приготовленный пакетик липкие куски горохового пюре) и перед возвращением домой решил слегка расслабиться. Выйдя из офиса, пересек сквер в центре и скрылся в парке. Там, выбрав укромный уголок, он сел на расстеленный на траве пиджак и, сняв ботинки и носки, помассировал ступни. Воспаленные места от утраченных ногтей (внимание, не пропустить: К. теряет НОГТИ и ВОЛОСЫ) успели зажить, чувствительная ткань покрылась огрубевшей кожей, такой же, как и на ороговевших пятках, – совсем незаметное увечье, особенно когда сознательно прячешь его в тени. Ногти, похожие на рыбью чешую, К. спрятал дома в маленькой баночке от русской икры. Удивительно? Нет. К. любил икру и любил прикосновение рыбьей чешуи. Кроме того, он считал, что близкое присутствие продуктов собственного тела точно не должно никому внушать отвращения.

Закончив массаж, К. глубоко вздохнул. Вспотевшее тело еще издавало кисловатый канцелярский запах. Расслабив галстук, он лег на спину, подставляя себя освежающему ветру. Где-то крикнул ребенок, заскулила собака. В небе скрестились два следа от пролетающих реактивных самолетов, и из точки их пересечения на К. в очередной раз обрушилась ослепительная белизна.

В то мгновение посторонний наблюдатель не заметил бы в поведении К. ничего особенного – просто задремавший усталый бизнесмен. Но, хотя тело оставалось расслабленным, разум бурлил. Состояние К. выдавало лишь едва заметное дрожание век и пузырек слюны в уголке рта. Вспышка на сей раз не приобрела форму эксцентричного взрыва, как ранее в церкви, но растянулась в долгий ряд взрывов поменьше, разной силы – от длившихся не дольше вспышки фотоаппарата до серии значительно более неприятных, секунды по две.

Серия приступов с последующим перерывом повторилась трижды. Возможно, именно поэтому К. в точности запомнил всю пронесшуюся у него под черепом последовательность. На платке К., найденном в кармане брюк, виднелась надпись:

.−−−.…−.−−[7]7
  Расшифровка кода Морзе: JESTEM – «я есть». (Прим. пер.)


[Закрыть]

Отчет 4

Показания родителей К. Выдержки.

Говорит отец:

– Мы не разговаривали с ним на такие темы.

– Он учился в городской школе-интернате. Наверное, поэтому и остался в городе.

– Здесь, в деревне, жизнь намного дешевле.

– Он редко у нас бывал, а во время немногочисленных визитов цепляешься за мелочи, смешные мелочи. Какие-то истории с работы, наши жалобы на соседей и слизняков в саду. На серьезные дела не остается времени, и они пугают, никто не хочет лишаться коротких мгновений радости.

– Раз в полгода, не чаще.

– Иногда он действительно выглядел несчастным, но с ним так было с самого детства: если он хотел о чем-то нам рассказать, просто говорил. Расспросы о причинах беспокойства обычно заканчивались ссорой.

– Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что мы уделяли ему слишком мало времени.

– Чересчур впечатлительный? Возможно.

– Когда… когда он был маленьким, я работал на две ставки, чтобы содержать семью. Жена с утра до ночи убирала в домах. Для себя не оставалось ни минуты.

– Похоже, на этом держалась наша хрупкая любовь – мы прекрасно понимали, как мало нужно, чтобы все посыпалось.

Говорит мать:

– Это не обсуждается. Конечно, я его любила.

Контрапункт

Установлено, что К. посетил многочисленных специалистов из разных областей. В списке фигурируют невролог, психолог, психотерапевт, психиатр, ортопед, кардиолог, отоларинголог, шаман, знахарка, хиромант, массажист, диетолог, терапевт, хирург, нейрохирург, хиропрактик, биоэнерготерапевт и инструктор по осознанным сновидениям. Выбор выглядит полностью случайным. Каждому из них К. рассказывал новую историю. Неврологу он пожаловался на проблемы со зрением, у психолога расплакался (плакал целый час), психотерапевта пытался уговорить на лечение со скидкой, у психиатра потребовал успокоительного. Похоже, он вел себя так от скуки, а не по расчету. Несмотря на его требования, все перечисленные специалисты подтверждают, что остались о нем хорошего мнения.

К. со всей решимостью обследовался несколько недель, но в конце концов прекратил обследования так же внезапно, как и начал. Есть мнение, что с ним случился третий, нигде не отмеченный, сопровождавшийся вспышкой пароксизм, под влиянием которого он странным образом смирился с собственным недугом. Последние известия о нем относятся именно к этому периоду.

На данном этапе К. начал укрепляться в подозрениях относительно неожиданного характера своего недуга. Об этом свидетельствуют записи в дневнике (антикварная тетрадь за пол-евро, местами – в криво напечатанную клетку, без полей и в картонной обложке). В течение следующего месяца он исключил внезапную неизвестную телесную болезнь (убедительные доказательства сего факта он представил себе сам в результате сложной дедукции, что наверняка стоило ему нескольких бессонных ночей), отверг возможность сумасшествия (для подобного его мысли были слишком ясны), окончательно отказался от любой помощи (медицинской и не медицинской), чувствуя, что возможности других в данной области полностью исчерпаны.

К. поместил свое заболевание в намного более обширную картину произошедшего (что соответствовало его буйному характеру), придя к гипотезам, в которых случайность не играла никакой роли. К. все больше набирался уверенности, что он избран. Избранник. Этот титул этот щекотал его самолюбие.

Его искушали ранее дискредитированные богословские амбиции. Не избранник – святой. Запах святости дразнит ноздри. Но как он попал внутрь К.? Ведь все его телесные отверстия… Вот именно. Кроме того, он перестал дышать – и ему это совершенно не мешало. Он даже почти не обратил на это внимания, поскольку ребра иногда поднимались и опускались, пусть по привычке, а не по необходимости. Когда он, однако, замерз во время прогулки и хотел подуть на руки, чтобы согреться, лишь беззвучно зевнул. И только тогда понял, что лишился дыхания. Кашель превратился в явный обман.

Однажды вечером, находясь в собственном доме, при животворном свете пяти ламп К. четко подытожил перемены, происшедшие с его телом (тетрадь, с. 36). Кроме зарастания всех естественных отверстий (как ни удивительно, он слышал, несмотря на исчезновение внутреннего уха, и видел, несмотря на сросшиеся веки; из квартиры выходил в темных очках) и утраты остатков всех производных эпидермиса (волосы, ногти), в окрестностях гениталий и на спине появилась неприятная кровоточащая сыпь. Тестикулы и пенис безболезненно опухли, а затем начали увядать. Лечебная мазь закончилась. Хотя тому нет доказательств, в тексте есть намеки на то, что эти органы в конце концов усохли и отвалились.

Отчет 5

Запись на DVD. Ночная программа станции TV-BCB, рассказывающая о злополучном «самаритянине», который оказался в больнице после того, как во время оказания первой помощи незнакомому мужчине подвергся нападению и был серьезно избит.

Проволочная сетка на зубах. Сломанная челюсть, утрата резца и двух коренных зубов, вывихнутое плечо, вывернутое запястье. Многоуровневые переломы позвоночника. Девица-репортер на высоких шпильках крутит задницей, обходя зеленоватую койку, чтобы свет от прожектора камеры лучше подчеркивал грязную белизну гипса и бинтов, контрастирующие с ее аппетитными округлостями. За окном, за жалюзи, двигаются тени, похоже, от листьев. Агрессивный монтаж, работа ручной камерой.

Пациент не говорит, а свистит, можно разобрать лишь отдельные слова, и то не всегда. Телевизионная группа не в силах понять, почему он так раздражается, когда они подтягивают одеяло к его забинтованной голове. Журналистка относит это на счет пережитой травмы, о чем не забывает проинформировать телезрителей. Пациент ворочается и злится. Вызванный врач кладет руку ему на лоб скорее решительным, чем заботливым жестом. За окном еще что-то мелькает, но никто не обращает на это внимания. На мгновение кажется, будто среди теней возник силуэт человека, но он исчезает – оператор выводит на экран электрокардиограмму, и картинку заполняет судорожно дергающийся зеленый график.

Бип-бип-бип. Сто, сто двадцать, сто сорок ударов в минуту.

Контрапункт

Потеря сознания. Вспышка, пауза. Вспышка, вспышка, пауза.

Такие приступы, носящие исключительно субъективный характер и не поддающиеся оценке, с точки зрения К. скрывают неожиданное откровение – глубоко скрытую закономерность. Их специфика – преднамеренная или нет – напоминает К. архаичный код, использовавшийся когда-то на военно-морском флоте. Организация, естественно, идет по этому следу, однако произвольный характер интерпретации сделанных от руки записей значительно снижает ценность данного доказательства, а некоторые полученные результаты не выходят за пределы пресловутого «белого шума» – бессмысленный набор букв и слогов, случайный и бесполезный. Организация, всесторонне заботясь о своей репутации, в конечном счете отказывается от спорных рассуждений, сочтя саму идею далеко зашедшей любительщиной.

Добавлю от себя, что мне удалось добраться до человека, занимавшегося интересными исследованиями несмотря на официальную позицию Организации – об этом далее.

Сыпь продолжалась две недели. Ниже пояса последствия уже известны, на высоте же лопаток припухлости затвердели и окостенели, образовав двойной подвижный горб. К эксцентричным уже до этого темным очкам и перчаткам, которые К. начал носить в качестве камуфляжа, добавилось подбитое ватой пальто, из-за чего бросаемые украдкой взгляды соседей сменились явными насмешками. Словно и этого мало, К, ко всеобщему удивлению, носил пальто, перчатки и очки на работе. Работать, однако, он продолжал не покладая рук, так что, если его внешний вид не избежал внимания начальства, по крайней мере, он получил кредит доверия, которым пользовался и который был способен возвращать (пока).

Тем временем секретарша директора, некая Б., имевшая в отношении К. «серьезные намерения», неоднократно давала ему понять, что беспокоится за него. К., однако, отделывался от нее под пустячными предлогами, ссылаясь на некий проект, работа над которым требовала от него анонимности и постоянной готовности куда-то ехать. Отговорка не подействовала. Однажды, к своему удивлению и возмущению, К. получил заказное письмо (два абзаца, бумага с канцелярским водяным знаком), в котором от него требовали немедленно явиться к руководителю фирмы якобы под предлогом ежеквартальной аттестации сотрудников, что на месте работы К. было обычным делом. Письмо пришло примерно в ожидаемый срок, но после внимательного прочтения (у К. вызвало беспокойство это самое «примерно») у К. возникли подозрения в закулисной деятельности Б., легшей в основу приглашения. Первый месяц нового квартала только начинался, а поскольку график встреч строился по алфавитному списку, извещение должно было дойти до К. значительно позже, и, что еще его удивило, не с такой срочностью.

К. понял, что встреча с руководством лицом к лицу может закончиться плачевно. Он бы вряд ли смог найти логичное объяснение своему поведению. К тому же Б., наверняка привела всех в состояние готовности, наверное объясняя себе явную бестактность и вмешательство в личную жизнь К. желанием оказать ему подкрепленную до сих пор не исполнившимся желанием заботу. Поднятые ею по тревоге сотрудники представляли собой силу, которой было трудно противостоять в одиночку, даже если бы К. вышел победителем из предстоящей офисной схватки.

На следующее утро, обдумав все за и против, К. позвонил своему врачу и попросил выписать ему больничный без даты (К. знал, что никогда еще не просил Фельдмана о подобной услуге, так что имелся риск получить отказ); в качестве причины он назвал легкую простуду с осложнениями на суставы. Доктор Фельдман предложил нанести визит к нему домой. К. поблагодарил, сказав, что уже нашел свою панацею, после чего, неплотно прикрыв рукой трубку, разыграл замысловатый фарс в виде короткого обмена репликами с несуществующим собеседником, изображая с трудом скрываемые эмоции, вызванные присутствием женщины. Доктор Фельдман проглотил наживку, поддавшись его настроению, заверил, что всегда готов помочь, и пожелал К. побольше таких простуд. К. поблагодарил в ответ, имитируя стыдливое хихиканье, затем набрал номер своего отдела и сообщил о больничном.