Текст книги "Свет Победы"

Автор книги: авторов Коллектив

БЫЛО ТАК

Владимир АКСЕНОВ

«КОКТЕЙЛЬ МОЛОТОВА»

 
«Коктейль Молотова»22
  Так назвали бойцы бутылки с горючей смесью


[Закрыть] знаменитый –
Он его когда-то знавал!
И сейчас помнит танк подбитый:
Весь железный, а как пылал!
Он кружил над его окопом,
Все железом горящим круша.
В единоборстве с танком жестоким
Трепетала солдата душа.
Наконец танк затих понемногу,
Испустив удушающий чад.
Потерял в этой схватке ногу
Молодой первогодок-солдат.
Этот бой в его жизни первым
И последним был – этот бой.
Напряженья не вынесли нервы –
В пять минут стал солдат седой…
Только ночью пришли санитары.
Проползли мимо: вроде мертвец.
Но один из них, опытный, старый,
Поглядел: «Жив, кажись, молодец!»
И с тех пор, подлечившись маленько,
Уж полвека он помнит тот бой.
И живет на краю деревеньки
Ветеран с деревянной ногой.
И когда в день Девятого мая
Самогонки старуха нальет,
«Коктейль Молотова» вспоминая,
Не таясь от людей, вдруг всплакнет.
 

Ольга АТАМАНОВА

ЖЕНА

 
Две тысячи десять…
Еще один год без войны,
Еще один повод
Для шума и действа помпезного.
Их много приходит
К подножью Кремлевской стены –
В саду Александровском
Славящих подвиг Безвестного…
Бог с ними. Читатель, прости,
Я люблю тишину.
И там, где дорога
Свивается полем непаханым,
В забытой деревне
Я помню старушку одну…
– А вы проходите.
Вам чаю с вареньицем, с сахаром?
Да что ж вы стоите у двери?..
 
 
Беленый платок.
Откуда в глазах эта ясность,
Как мудрость прощения?
Их синь бесконечна…
Кончается жизненный срок –
Десятый десяток.
Соседи сказали, весеннею
Порой выходила она
На развилке стоять,
Но силы все меньше…
А старость бредет, не торопится…
– Куда же вы, бабушка Капа?
– Я? Петеньку ждать.
Да как же иначе?
Ведь он обещал, что воротится…
 

Зоя БОБКОВА

В ЛУЖСКИХ ЛЕСАХ

Памяти партизанки Тоси Петровой

 
Вхожу в землянку –
Быль со всех сторон,
Не нужно очищать ее от пыли.
Следы войны,
Следы былых времен –
Сороковых.
Здесь партизаны жили.
 
 
Я вижу фитилек
Сквозь полумрак,
Склонились
Над раскрытой картой люди.
Минуты на счету –
Так близко враг,
В руках у командиров
Сотни судеб.
 
 
Дрожит огонь,
И тени на стене
Столкнулись в рукопашной…
Бой в разгаре.
Силен противник,
Лес дымит в огне.
И за ребят так больно!
И так страшно!
 
 
Лес полон выстрелов.
Убита тишина
И юная радистка Тося.
Над русским миром
Царствует война –
Людей под Лугой
Словно травы косит.
 
 
Теперь в окопах
Сосенки растут,
И славят тишину
Лесные птицы.
Но партизаны умирали тут…
Придем к могилам –
Миром поклониться.
 

Валентин ГОЛУБЕВ

ВЕТЕРАН

 
Припомнил жизнь свою старик:
«Чудно! Да мне ли довелося?..»
Распахнут жесткий воротник,
Зажата в пальцах папироса.
Чтоб не тревожили его,
Глухим сказался домочадцам.
Темно ль за окнами, бело –
Сидит он тихо час за часом.
 
 
Неужто это было с ним?
Да полно! Быть того не может!
Нелеп, как жизнь, необъясним
Сквозь время голос, что тревожит:
– Не пропадай, прошу тебя!
Мы потеряемся, как дети,
В просторах белых декабря,
Среди дорог и лихолетий.
 
 
В толпе шинельной, в давке тел
Взгляд обжигал его, был близко…
Он оглянуться захотел –
Так и не смог, толпой затискан.
 
 
Он пил за дружеским столом,
Пел с хрипотцой, забыв веселость.
Он думал, жизнь пошла на слом –
А это лишь ломался голос.
Забыв про сон и про еду,
Судьба в строю кричала: «Левой!..»
Через войну, через беду
Проволокла – не пожалела.
 
 
Он жизнь прожил – как будто был
На празднике, что шел на убыль.
У девушек, что он любил,
Теперь уже поблекли губы…
 
 
Гремит посудою сноха,
И внучку манит грай весенний –
Лишь в комнатушке старика
Иных времен витают тени.
 
 
Среди живущего всего
Он жив лишь тем далеким счастьем.
Чтоб не тревожили его,
Глухим сказался домочадцам.
 

Андрей ГРУНТОВСКИЙ

МЕДНОЕ КОЛЬЦО

 
Был сорок первый горький год,
Отецкое крыльцо…
Когда уже сошел народ,
Он протянул кольцо.
В простое медное кольцо
Перековал деньгу:
– Ты жди меня, –  взглянул в лицо.
– Не ждать я не могу…
И вот прошло уж сорок лет…
– Ты ждешь его, бабусь?
Ведь и могилки даже нет…
– Теперь ужо дождусь.
 

Елена ЗАЙЦЕВА

ТРИДЦАТЬЧЕТВЕРКА

 
Горячий воздух над броней дрожит,
Согретый непривычно жарким маем.
На танковой броне малыш играет,
И мать к нему испуганно бежит.
Отец, жену за плечи приобняв,
Тихонько шепчет ей: «Не трогай сына,
Не бойся за него, ведь он – мужчина.
Хоть маленький, но сильный – весь в меня».
И вспоминает он, нахмурив бровь,
Былые повести танкиста-деда.
И вроде о войне была беседа,
А кажется сегодня – про любовь.
Ведь он, малец, тогда не понимал
Рассказов поседевшего майора.
Вернее, понял, но потом, не скоро,
Когда о жизни кое-что узнал.
Не помнит он подробностей уже –
Им в детской памяти не удержаться,
Но в сердце, заставляя больно сжаться,
Запал тот незатейливый сюжет.
Дед говорил, что танк его горел,
Как выжил он – и сам понять не может.
Как чувствовал всей опаленной кожей,
Что наступает сил его предел.
Он бредил, тлела жаркая броня,
И свет померк, и сердце билось тише.
А он сквозь пустоту все время слышал:
«Вернись! Мы ждем тебя – твой сын и я…»
 

Анатолий КРАСНОВ

СТИХИ, ПРОЧИТАННЫЕ В ДОМЕ ПИСАТЕЛЯ

9 МАЯ 1992 ГОДА

 
Ни Бога, ни чести, ни славы,
Одно лишь безумье окрест,
И маршал великой державы
Предательски взят под арест.
Как крепость, разрушено войско,
Ударила в спину картечь…
Хватает единственно воска,
Чтоб свечи у гроба зажечь.
Измены такой не бывало,
Такие не славят бои…
Прощайте, мои генералы,
Прощайте, солдаты мои.
За вами дорога дымится,
За вами несут ордена…
Клянемся: она возродится,
Великая наша страна!
 

Наталия ЛОДЕЕВА

^***

 
Июльский полдень. Суета вокзала
На станции российской узловой…
Вновь очередь пред кассами в ползала
Жужжит нетерпеливою толпой.
Медлительность кассирши раздражает:
«Уснула, что ли?» – «Кассу – на таран»!
И вдруг – вопрос: «Никто не возражает?
Мне – можно. Я, ребятки, ветеран», –
Седая мать к народу обратилась.
Стоит, на палку тяжко оперлась…
И ропщущая очередь смутилась,
Проход давая, шумом унялась…
Внезапно разодетая девчушка
С негодованьем бросила вослед:
«Да сколько ж вас еще?!» На что старушка:
«Уже – немного», – молвила в ответ…
Уже – немного… Прошлое забыто?
Немного тех, кто воевал за нас…
Когда ж сердечность стала дефицитом?
Что нам ответить взгляду Божьих глаз?
 

Александр ЛЮЛИН

КРАСНЫЙ КРЕСТ

Внимая ужасам войны…

Н.А. Некрасов

 
С вечера у медсанбата
На кровавый диск луны
Выла жалостно собака,
Беспризорница войны.
Госпитальные кошмары,
Крики нервные: «Сестра!»
Медсестрички, санитары,
Фронтовые доктора!
Сколько было ран зашитых,
Нулевых и ножевых!
Сколько раненых, убитых,
Искалеченных живых!
Отступленья, контратаки,
Посвист пуль, разрыв гранат…
Но всего страшнее – танки,
Этот гусеничный ад!
Спирт, глюкоза, папиросы,
Скальпель, ножницы, зажим…
У матросов нет вопросов:
Соблюдай, матрос, режим.
Русская литература,
Не стыдись стирать бинты,
Разрушать инфраструктуру
Горя, боли и беды!..
Сорок первый – сорок пятый…
Сталинград, Берлин, Рейхстаг…
Все горит, подбит гранатой,
Гроб на гусеницах – танк.
 

Раиса МЕЧИТАШВИЛИ

АННЫ… МАРЬИ…

 
На щеках морщины и на шее.
Сгорбилась спина, дрожат колени.
Носовой платок взамен косынки
Прикрывает бабкины сединки…
 
 
Ведь была и молода, и в силах,
И короной волосы носила.
Лишнего у Бога не просила.
И в еде скромна, и не форсила.
 
 
В памятную горькую годину
Мать она свою похоронила.
На отца прислали похоронку.
Стала сиротиною девчонка.
 
 
Бабье счастье заплутало малость –
Вековухой, бедная, осталась.
Только то и было, что работа:
И ударница, и на Доске почета…
 
 
Отдыха не знали бабьи руки.
А сейчас?.. Не пенсия, а муки!
В нищете живет теперь старуха,
Не имеет ни детей, ни внуков.
 
 
Ни тепла, ни помощи, ни силы…
Господи, спаси ее, помилуй!
Носовой платок взамен косынки,
А в глазах – застывшие слезинки…
 
 
Анны, Марьи, Дарьи, Катерины…
Горькие российские судьбины…
 

Борис ОРЛОВ

ДОТЫ

 
Чутко у воды дремали доты –
Ни взорвать, ни обойти тропой.
Но во тьме отряд морской пехоты
Здесь на берег выплеснул прибой.
 
 
В пляс пускались на скуластых сопках
Вихрь огня и вихрь матросских лент.
И глубины бережно и робко
Принимали траурный брезент.
 
 
А когда в рассветной позолоте
Корабли ушли от берегов,
Пустотой глазниц чернели доты,
Словно черепа былых врагов.
 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 
Он в хату вошел невесел:
– За душу молились?.. Ждали?..
И рядом с иконой повесил
На стену свои медали.
 
 
Друзей поминал. И плакал:
Казалось, что мир нереален.
И грозно смотрел из мрака
С медалей Иосиф Сталин.
 

1981

Владимир ПЕТРУНИЧЕВ

***

 
В крестьянский дом пришла бумага:
Хозяин без вести пропал…
То ль испарился, бедолага,
Когда в него снаряд попал,
 
 
То ль погребен на дне воронки
С непережеванной землей…
Не удостоен похоронки –
Наказан дом судьбиной злой.
 
 
Как рассудили командиры:
– К врагу угнал душевный сгиб…
– А мог податься в дезертиры…
– Никто ж не видел, что погиб…
 
 
Его вторая половина –
И не вдова, и не жена.
И дети – вроде сиротины,
А пенсий не дала страна.
 
 
Когда во всех российских землях
Парады майские гремят,
Я думаю о горьких семьях
Пропавших без вести солдат.
 

Владимир СИМАКОВ

ДВА СНИМКА

 
Не снимок, а картина Гойи:
В пыли полей издалека
Бредут советские изгои,
Как полноводная река.
 
 
Красноармейские шинели
В поток бесформенный слились…
Не одолели, не успели
С врагом сойтись в бою за жизнь.
 
 
Их жарит солнце, треплет ветер
И добивает конвоир…
Такое было ли на свете,
И видел ли такое мир?
 
 
А вот они в полувагонах –
И только головы поверх…
Какой концлагерь или зона
Отныне ожидает всех
 
 
Ступивших на дорогу к аду
В железной поступи войны?
Смерть принимали как награду
Во искупление вины.
 
 
Нацист снимал людское стадо:
Россия, сорок первый год…
Но: «Вспоминать о том не надо, –
Сказали позже, – все пройдет…»
 

Иван СТРЕМЯКОВ

ДВЕ КАТЮШИ

 
Укрепленья бетонные руша
И железо сгибая в дугу,
Знаменитая наша «катюша»
Заступала дорогу врагу.
 
 
И другая Катюша, девчонка,
Выходила на берег реки
И нехитрою песенкой звонкой
Поднимала в атаку полки.
 
 
И была в этой песенке сила,
Что бросала на доты парней.
Две Катюши спасали Россию –
Неизвестно, какая сильней.
 

Екатерина ШАНТГАЙ

ВЕТЕРАН

 
Он из стакана воду пил.
Не потому, что не любил
Весенних струй игру живую.
Не потому, что страсть земную
Высоким разумом смирил.
Не потому, что птичья песнь
Его не трогала нимало.
Не потому, что не хватало
Желанья или было лень
Дойти до мшистых берегов,
Склониться, опустить ладони,
И зачерпнуть воды бездонной,
И пить, и пить… Он был готов
Остаток дней отдать за это.
Он вспоминал: в тот день пекло
И жарко разгоралось лето,
Пылало русское село.
Он полз к ручью сквозь дымный смрад –
За метром метр по дну оврага.
Овраг простреливался с фланга,
И враг стрелял не наугад.
Стонал комбат сквозь гром и вой.
Невероятно изувечен,
Он тихо бредил Черной речкой,
Ее светящейся водой.
За нею надо доползти,
Обратно двигаться с опаской,
Чтоб воду не пролить из каски,
Во что б ни стало – донести.
Вот берег, и не видно дна,
И сразу гул, глухой и грозный,
И кто-то звонко крикнул: «Воздух!» –
И взрыв, и тьма, и тишина…
И в этой тихой темноте
За годом год и раз за разом
Он повторяет, что обязан
Прийти к намеченной черте.
А вдоль оврага пушки бьют,
От пороха чернеют лица,
И влага светлая струится,
И он опять ползет к ручью.
Ползет по выжженной траве,
Ползет упрямо, молчаливо –
И, как тогда, грохочут взрывы
В седой усталой голове…
 

СБЕРЕЧЬ НАШ МИР

Татьяна АЛЕКСАНДРОВА

СИЛА ДУХА

Софии Александровне Ямновой

 
Сила духа… Сила духа?..
А враги-то обступают!..
Украинская старуха:
«Мой Господь, опять пугают!
Пережили в детстве голод,
Ленинградскую блокаду…
А теперь мы здесь – кацапы…
Нет с бандеровцами сладу –
Угрожают флагом черным
С ощетинившимся знаком.
У фашистов нынче праздник –
Из могил восстали прахом…
Защити, спаси, помилуй!
Уповахом, уповахом…
Мой отец был ветераном,
Муж – военным инвалидом.
Защити нас здесь, архангел,
Порази могучим видом!»
К силе Господа взывает
Та, советская старуха.
Ко святым, в ком пребывает
Сила духа, сила духа.
 

Мария АМФИЛОХИЕВА

ФЕВРАЛЬСКИЙ МАЙДАН

Переведи меня через майдан…

 
На майдане строят баррикады,
На майдане «Молотов» гремит.
Только гады истинные рады
Дыму, что закрыл привычный вид.
 
 
Началось с романтики: свобода,
Воля, независимость… Но вот
Здесь пошли дела иного рода –
Пули в ногу, в голову, в живот!
 
 
Страсти злы. Темны умы в тумане.
Кто сюда забрел – совсем пропал.
На майдане, братцы, на майдане
Кровь течет и мечется толпа.
 
 
Дни бесчеловечны нелюдские.
Чад стоит – как будто бы в аду.
Силы где найдутся и какие,
Что через майдан переведут?
 
 
Все пройдет. И время смуты тоже.
Час придет – рассеется дурман.
Но поймем ли, беды подытожив,
Для чего был дан такой майдан?..
 

Евгений АНТИПОВ

РУССКАЯ ВЕСНА

 
Дивные замки и билль об идиллии,
Камни Бастилий – мы все проходили.
Все это мы проходили пешком
С песнями и вещмешком.
 
 
Фрау Европа, а Шпенглер вам в дышло!
Вы нас учили манерам? Не вышло.
Тут надо коротко, тут вам не там –
В шахтах гремучий метан.
 
 
Как вы твердили про билль, про идиллию
(Сколько пародий, поди, породили).
Всюду, мадам, знают вас по плодам:
Вы – заварили майдан.
 
 
Вам и расхлебывать. Мало не будет.
Вышли из шахты угрюмые люди –
Дружба с Брюсселем и прочими геями
Кончилась: вы обнаглели.
 
 
О, вы решали, кто прав, кто неправ,
Нормы свои же немного поправ.
Гладко стелили, сулили свобод
Неимоверных. И вот
 
 
Воплем натуженным «Хватит терпеть!»
Вы разбудили стихию – теперь
Те пирожки, что несли на майдан,
Кушайте сами, мадам.
 

Зинаида БИТАРОВА

АВГУСТ 2008

 
Моя расстрелянная родина,
Моя малышка – с пятачок,
Земли истерзанной клочок!
Тебя жрал сворою-уродиной
Национал-боевичок.
 
 
Моя оболганная родина,
Кто жаждет истины, узрит:
Вот над тобой моя огромная
Другая родина парит.
 
 
Прекрасны крылья распростертые
Ее двуглавого орла…
Заткнитесь, судьи второсортные,
Чья совесть нынче загнила.
 
 
Я – однозначно – с патриотами.
Пусть кто-то скажет: экстремист…
Катитесь, либералы, топайте
Под наш победоносный свист!
 

Зоя БОБКОВА

ВРАГАМ РОССИИ

 
И что стараются? Россию развалить,
Под корень подрубить и в прах развеять
Вам не удастся все равно! А изучить
Пора бы Бисмарка и стать уже умнее.
А он говаривал: «В Россию – ни ногой,
Ни помыслом, а то откликнет лихом».
Он знал, что говорил, но Бог ты мой,
Ведь разродился кто-то новым психом!
 
 
Зачем своих деяний серебро
Разменивать на медную монету
И тратить время попусту? Старо.
Все это надоело. Ну их к… Сету!
 
 
А мы живем, а мы растим детей.
Уже и внуков очередь подходит.
А там и правнуки… Скорей бы уж, скорей!
Смешные рожицы, и так на нас похожи.
Но будут посмышленей, видит Бог,
Не попадутся больше на уловки психа…
 

Виктор БРЮХОВЕЦКИЙ

ЧЕРНАЯ РУСЬ

 
Харалужные копья изломаны в щепы.
Ярославна в печали живет у окна.
Солнца шар окровавленный мечется слепо,
И багрова до боли заката струна.
 
 
Слышен грай.
Воронье чертит воздух крылами,
Черным криком опутано небо вокруг.
И тяжелые волки кругами, кругами
По лесам и яругам уходят на юг.
 
 
От Каялы-реки до Великого Понта
Половецкие ветры победу поют…
На Руси от черты до черты горизонта
Парни русые новые копья куют.
 

Лев ГОРШКОВ

ВЕТЕРАНУ 1–ГО УКРАИНСКОГО ФРОНТА

 
Ты песни украинские «спивал»,
Об Украине ты не забывал –
Ты ею жил… О ней напоминал
В груди прижившийся осколок.
Не песня, не Тарасова печаль,
Совсем не орден даже, не медаль –
Стальной зазубренный осколок
И шрам за уманский проселок,
Отличие за выход на большак,
На карте не отмеченный никак,
Где взвод твой честно головы сложил.
Счастливец, верно, ты, что не дожил
До наших дней, до лихолетья.
Тебе не снилось в сорок третьем,
Что внуки тех, кого тогда любил,
С кем – не в тылу! – под пулями ходил,
С кем Киев брал, и мерз в Карпатах,
И пел в Берлине в сорок пятом,
Кому ты стал названым братом,
Тебя вдруг оккупантом назовут
И братство боевое предадут
В холопьей верности пред НАТО…
 

Андрей ГРУНТОВСКИЙ

^***

 
Зловещи Киева угрозы,
Зловещ оскал бандерских морд.
Держитесь, братья новороссы,
Под натиском безумных орд.
 
 
И солнце алое на взлете,
И в ваши хаты лупит «Град»,
Но вижу я, как вы встаете,
Я слышу, как гремит набат.
 
 
Вы победите, победите!
Мое предчувствие не врет.
Прошу вас только: потерпите!
Святой победе – свой черед.
 
 
Вам тяжело сейчас, я знаю.
И оттого кричит душа,
Что горе, подло выползая,
Вас убивает не спеша.
 

Алексей ЛЮБЕГИН

АЙСБЕРГ

 
А на Невском проспекте опять людоход…
Почему-то я людям не рад:
Им назад уплывать – все равно что вперед,
А вперед – все равно что назад.
 
 
Да и я неприкаянной льдиной плыву –
То вперед, то назад повернет…
Даже странно, что я все еще на плаву,
Что на Невском еще людоход.
 
 
Снова холод меня пронизал до костей –
До души пронизал, до нутра…
И всего-то от взглядов заезжих гостей –
Интуристов из-за бугра.
 
 
Сколько раз леденили вы взглядами нас,
Дружелюбных племен господа!
Узнаете тот айсберг, плывущий на вас?
Это – Карбышев, весь изо льда…
 

Ольга МАЛЬЦЕВА

РОССИЙСКАЯ БОЛЬ

 
Российская боль – Украина в огне…
Мой брат ополчился на брата.
Кричит супостат, что по русской вине, –
Так в чем Русь моя виновата?
 
 
За то, что фашизму давала отпор,
Собой заслоняя полмира?
За то, что России с тех памятных пор
Досталась Победы порфира?
 
 
Мы прадедов знамя умеем беречь,
Гордятся героями дети.
В Крыму прославляется русская речь –
Бюст Пушкина возле мечети!..
 
 
Нас Бог одарил широтою души,
Дал щедрые земли и реки,
И перед врагом Русь моя не дрожит.
Так присно – так будет вовеки!
 

Владимир МАРУХИН

РУССКОМУ ВОИНУ

Но это вы знаете, что если бы ведал хозяин дома в какую стражу придет вор, то бодрствовал бы и не дал подкопать дома своего.

Евангелие от Матфея, гл. 24, 43

 
Свет лампады льется на иконы.
Покаянно вздрогнула душа,
Вспомнившая Божии законы,
Жить желая дальше не греша.
 
 
Отче наш! Прости заблудших племя,
Не губи отступников, спаси!
Новый враг пришел на нашу землю
Уничтожить русских – на Руси.
 
 
И застал врасплох нас не случайно:
Искушает многих Сатана…
Как стена, подкопанная тайно,
В одночасье рухнула страна.
 
 
Были мы рязанцы, новгородцы,
Туляки, орловцы, москвичи.
Стар и мал, умели мы бороться
За Отчизну, а теперь – молчим…
 

***

 
В черной книге русского позора
Не найти бесславнее страниц:
Терпим вражьей власти волчий норов
И войну внутри своих границ…
 
 
Свет лампады льется на иконы,
А в душе – безмолвная гроза:
Стыдно жить по волчьему закону
И смотреть Спасителю в глаза!
 
 
Сколько раз нам кровию умыться
Суждено, чтоб навсегда прозреть?!
Дай нам Бог с грехами не смириться
И, как встарь, с врагами биться впредь.
 
 
Разорвать бесовские оковы
У последней, гибельной черты…
Вспомни вновь про поле Куликово,
Русский воин! Кто, если не ты?!
 

2003–2004

Михаил НЕКВАС

***

Меч в руке Родины-матери на Мамаевом кургане постоянно раскачивается…

Из газет

 
Снова на кургане на Мамаевом
Дышит ночь тревогой и надеждою.
И стучит, страданьями измаяно,
Сердце под гранитною одеждою.
 
 
Знайте, что Россия не кончается,
Нашей жизни горе-устроители, –
В крепкой длани Родины качается
Меч былых и новых победителей…
 

Борис ОРЛОВ

ФЛАГ

 
Грузен крейсер на рейде.
Полумрак.
Лишь заря багровеет на рее.
Спущен флаг.
Нет! Не думайте – мы не сдались.
Ночь – не враг.
Как свинец, сны в затылки влились.
Свернут флаг.
Свет зарниц – свет сигнальных ракет.
Жди атак.
Маскируются войны в рассвет.
Поднят флаг!
 

1978

Андрей ПЕТУХОВ

***

 
Европа. Мир противоречий.
Этюд в коричневых тонах.
В нем рекрут создан для картечи,
Ефрейтор – вылитый монарх…
 
 
В пылу мюнхаузенских бредней
В подвалах мюнхенских пивных
Врага малюет мрачный гений,
Творец кошмаров мировых…
 
 
Парадом войн победоносных,
Запалом пламенных речей
Сплотил он в племя полчищ грозных
Дельцов, тиранов, палачей…
 
 
Жива чудовищная сила.
Растет с ней дьявольская власть.
Но знаю: вновь спасет Россия
Погрязший мир, готовый пасть!
 

Сергей ПОРШНЯКОВ

РЕВИЗИЯ ПОБЕДЫ

 
Благоразумные потомки
С архивных дел сметают пыль.
Для них истории потемки –
Вполне читаемая быль.
 
 
Ошибка, подвиг, кровь, награда,
Герой, предатель, смерть, палач –
Все объяснить и взвесить надо:
И стон мужской, и детский плач.
 
 
Кто больше прав? Вопрос ведь тонкий!
Ревизия – нелегкий труд!
«Миролюбивые» подонки
Изобретательнейше врут!
 
 
Их цель – отнять у нас победы
И нашу оболгать страну.
Политики и «правоведы»
Готовят новую войну!
 
 
Нет! Не оставят нас в покое!
Крепись, товарищ, и не трусь!
Над нами небо голубое,
На небе – Бог! За нами – Русь!
 

Наталия ПУНЖИНА

ГЛАЗА-НЕЗАБУДКИ

 
Глаза-незабудки, глаза-небеса.
Да, редко увидишь такие глаза.
Как те незабудки – синей не найти –
Что там, в сорок третьем остались цвести.
 
 
Навек в сорок третьем. Цветут для солдат,
Чьи юность и счастье в окопах лежат.
Для тех, кто с небес лишь увидел салют.
Цветут они в памяти. Вечно цветут.
 
 
Как чистые капельки старческих слез,
Цветут у израненных белых берез –
Во имя Победы святой и добра,
Во имя того, чтоб вовек детвора
 
 
Не знала, что юность бывает седой,
Что тонет в воронках с кровавой водой,
Что слепнет от взрывов и в танках горит,
Что стынет в снегах у прибрежных ракит.
 
 
Не знала б… Но в жизни, увы, ветеран,
У внука – Чечня, а у сына – Афган.
И мальчик, прищурив задумчиво глаз,
Глядит, как медали сияют у вас…
 
 
Цветут незабудки – в траве небеса.
У правнука точно такие глаза.
Ничто не забыто. Никто не забыт.
Цветут незабудки у мраморных плит.
 

Владимир СЕМЕНОВ

СКВОРЕЦ

М.А. Дудину

 
Он упивался раннею весной,
Он щелкал соловьем, кричал вороной,
И пел, и трепетал влюбленно надо мной,
И славил мир, красивый и зеленый…
 
 
А я стоял в то утро на посту
И склады охранял с вооруженьем.
И, слушая его, хранил мечту,
Как мне сберечь наш мир от разрушенья.
 
 
Я охранял ту песенку скворца,
Я охранял покой на всей планете –
Как память от погибшего отца
И матери, умершей в лазарете.
 

Владимир СКВОРЦОВ

***

 
Все больше похоже на эхо былин:
Во льду Ленинград и в пожарах Берлин…
 
 
Как жутко знать правду о прошлой войне!
Но Жуков венчает ее на коне!
 
 
Когда мы гордимся, нас просят учесть:
Все в прошлом осталось – и доблесть, и честь…
 
 
Неправда! В России родятся с бедой
И маршал народный, и конь удалой!
 

Лилия СТАРИКОВА

ГОЛОС СОЖЖЕННОГО

Памяти погибших в Одессе

 
Я – труп. Я в морге. В морозилке.
Я – неопознанный субъект.
На откуп брошенный в копилку
Распухший черный человек.
О слабонервные, простите
Меня за мой натурализм.
Я был участником событий.
Я ввинчен был в тот механизм.
Часы пошли, алкая правды, –
И я пошел, ища ее.
Не пуля стала мне наградой –
Меня живьем сожгли. Живьем!
Все для меня уже неважно:
Война, кликушества зевак.
Но если б жизнь давалась дважды,
Я снова поступил бы так:
Пошел бы к Дому профсоюзов
И поддержал антимайдан.
Мне воздух, пахнущий арбузом,
Напомнил про Афганистан.
Вот там я, вырвавшись из ада
И жадно подставляя рот,
Вбирал в себя из водопада
Горячих гор холодный пот.
А дома, здесь – огня завеса…
И что еще сказать могу?..
Я – одессит. Я из Одессы.
Боец, не сдавшийся врагу…
 

Иван СТРЕМЯКОВ

РЕЙХСТАГ

 
Разрядив наганы, автоматы
И себе устроив выходной,
Расписались русские солдаты
На Рейхстаге и ушли домой.
 
 
Долго на его избитом теле,
Где еще витал сраженья дым,
Письмена суровые горели –
Как напоминание другим.
 
 
Но минуло яростное время,
Наступили годы перемен –
Новое, неведомое племя
Удалило надписи со стен.
 
 
Дескать, перевернута страница.
Спите, люди. Войнам конец.
Но кому-то все-таки не спится –
Он опять готовит нам свинец.
 
 
Только нам ли этого бояться?
Ведь на всей земле, где ветер лют,
Хватит стен, чтоб снова расписаться:
«Я – Иван. Я снова нынче тут».
 

Валентина ЦАРЕВА

РУСЬ ВЕЛИКАЯ

 
Огромная, красивая, беcхозная.
На зависть всем – великая страна.
Не фермерская ты и не колхозная,
На всей земле такая ты одна.
 
 
Князья, цари, вожди тобою правили.
Знавала ты застой, переворот.
Что новый царь придет – не знаю, правда ли,
Но верю в наш божественный народ.
 
 
И если иго все-таки ощерится,
Я знаю, Русь, ты встанешь на дыбы!
Броней твоею будут – в это верится –
Твои березы, сосны и дубы.
 
 
А я – всего лишь ивушка плакучая
Над речкой меж размытых берегов.
Но для того чтоб стала ты могучею,
Я распрямлюсь пред сворою врагов!
 

Олег ЮРКОВ

РАЗВИЛКА

 
На военной дороге асфальт как стекло:
Нет заплат, углублений и трещин.
К недалекой меже ополченье текло.
Долог путь. Краток бой. Подвиг – вечен.
А грунтовка, что рядом, вся в ямах, буграх.
Лишь телега по ней проезжает
Да порой пробредет затаившийся страх –
Тот, что ночью волков уважает.
Есть тропинка еще – под углом пролегла,
Как тетрадка в косую линейку.
По грибы она многих вчера увлекла,
Вся похожа на серую змейку.
По которой из трех?
Вечен русский вопрос.
Не теряйте минуты, рискуйте.
Разыщите в степи
В час полуночных гроз
Неприметное это распутье.