Текст книги "ТЕСТ ТЕСТ НЕ МОДЕРИРОВАТЬ!!!"

Автор книги: Автор Тестовый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Следовало признать, что работами здесь руководили далеко не дилетанты, что можно было заключить по их пояснениям относительно секторов стрельбы, и распределения зон ответственности. Сумев уловить самую суть объяснений, я незаметно маякнул Доктору, давая понять, что нам здесь делать нечего. Ну а завершающим этапом нашей инспекции стала крыша основного здания, со времени моего прошлого посещения перенесшая несколько кардинальных изменений.

Теперь с каждой стороны здесь имелось по одному наблюдательному пункту, замаскированные под нагромождение самого разнообразного хлама. От центрального выхода на крышу к НП вели два прохода из поставленных на ребро матрацев, позволявших пробраться к ним, не рискуя быть обнаруженным с крыш соседних отелей.

Доктор, успевший обзавестись модным пиксельным камуфляжем западного образца, какие обычно имелись лишь у командного звена боевиков, задумчиво сопел рядом, обозревая окрестности. Пожаров меньше не стало, скорее наоборот, разрастались, они марали столбами жирного дыма безоблачную синеву неба. Стрельба, как на окраине, где вели бой регулярные силы, так и в жилых кварталах, где боевикам противостояли местные жители, стихать похоже не собиралась.

– У тебя прокатиться нет желания? – переборов свое ворчливое настроение, обратился я к Доктору.

– Ты еще не накатался? – ответил тот, сразу угадав смысл моего вопроса, и намекая на недавний рейд по избавлению от грузовиков.

– Не говори ерунды, дольше машины прятали. А здесь на джипе, да с пулеметом, – продолжал искушать Доктора я, уже уверенный в его ответе.

В том, что место за рулем займет именно Доктор, я ни секунды не сомневался. И признавая его уникальные водительские способности, возражать в мои планы не входило. Скорее наоборот, так я был уверен, что в случае возникновения внештатной ситуации, он отреагирует моментально, почему и тащил его с собой. К тому же за последнее время забот у него здорово поубавилось, а возникающие организационные вопросы могли быть решены и без него.

Куда мы направляемся, и что самое главное – зачем, пожалуй, я и сам не мог ответить. Благо, никто сразу не догадался скрутить пулемет с джипа. А потому столь ощутимый аргумент, словно прикрывая пассажиров своими внушительными габаритами, значительно прибавлял уверенности в благополучном возвращении. Занять место за пулеметом вызвался дядя Коля, столь уверенно принявший от меня его меньшего собрата в первом корпусе. С привычной фразой: “Пулемет, он и в Африке пулемет”, он довольно быстро освоился с новой конструкцией, и принципом ведения стрельбы.

Находясь на крыше, казалось, что солнце стоит высоко, но выезжая из ангара на уровне дороги, стало заметно, что солнце уже начало свой путь к закату. Басовито урча, джип уверенно нес всю нашу компанию в противоположную от центра часть города, направляясь в район окраин. В кабине находились только мы с Доктором. Костер, Фара и Татарин, замотавшись в арафатки по брови, что здесь было вполне уместно, сами вызвались ехать в кузове, составив компанию дяде Коле, или Колуну, как я окрестил нашего пулеметчика. Тот, тоже благоразумно не рвался отсвечивать за пулеметом, сидя вместе со всеми в кузове.

Исход разведки оказался предсказуем, хотя, каждый раз натыкаясь на блокпосты, я направлял Доктора по новой дороге. Следовало признать – дорожная сеть перекрыта наглухо, и прорваться на технике нечего и думать. Ну а искать саму технику, чтобы бросить ее после того как доедем до конца одного из тупиковых направлений, а дальше пойдем пешком, нечего было и заморачиваться. Проще перевезти всех на имевшихся грузовиках в несколько ходок, да и пойдут наверняка не все. Я твердо решил уходить сегодня ночью, и теперь, благодаря авторитету Доктора, да и тому, что у всех было время подумать, надеялся получить поддержку большинства. Ну а такие личности, как Румяный, если хотят, могут оставаться, неволить я никого не собирался.

Вот только без возможности протащить технику, подобный план был изначально обречен на провал. Если большинство и сможет идти достаточно долго, то для раненых, стариков и детей был необходим транспорт. Но так и не найдя ни малейшей лазейки, я уже был готов свернуть поиски, согласившись с Доктором, что пора возвращаться в отель. Продолжая бессознательно биться над решением своей задачи, я облек ее в форму, где можно найти такого экскурсовода, чтоб устроил экскурсию за город, да еще и решил вопрос с транспортом. Стоило выстроиться такой ассоциации, как у меня возник образ конкретной личности.

– Давай назад, только по дороге к Тито заскочим, – обратился я к Доктору, привычно отреагировавшему к изменению плана.

По свойски, как это теперь было принято, Доктор свернул с дороги, подъехав к офису Тито прямо по каменной брусчатке пешеходной зоны. Вполне ожидаемо, что ни в офисе Тито, ни в ларьках поблизости, обнаружить никого не удалось. Не став даже глушить машину, Доктор вышел вместе со мной из машины, пока я ходил дернуть дверь, чтобы окончательно убедиться. Весь отряд также вывалил из кузова джипа размять ноги, но держались в основном ближе к машине. Уже направляясь назад, я даже не увидел, а скорее почувствовал движение рядом с офисом Тито, где находился небольшой торговый закуток.

– Сибиряки, это вы? – послышался вдруг оттуда голос Тито.

– Мы, Тито, кто же еще, – ответил я, еще не повернувшись.

В глубине дворика, образованного тремя смотрящими друг на друга мануфактурными магазинчиками, среди оставленного на витринах товара, как всегда основательно задрапированную фигуру Тито удалось обнаружить не сразу. Загнав джип внутрь дворика, чтоб не отсвечивал, мы удалились вглубь обжитых Тито магазинов, где смогли, наконец, поговорить спокойно.

Во многом рассказ Тито лишь подтвердил уже имевшуюся у меня информацию. Достоверно известно оставалось только то, что Каир террористам захватить пока не удалось, в отличие от большей части Египта, где противник практически не встретил организованного сопротивления. В городе дела обстояли не менее “тухло”. Места здесь неспокойные, а потому структура самообороны в том или ином виде присутствует повсеместно. Они и оказывали сопротивленье боевикам в жилых кварталах, отправив своих малолетних отпрысков под команду Тито, являвшегося для тех непререкаемым авторитетом.

На мой вопрос о способе выбраться из города Тито не смог ответить ничего определенного, не говоря уже о возможности покинуть город на машине. Как он утверждал, подобный замысел пришел в голову не одному мне, а потому поиски возможной лазейки уже велись. Но учитывая, что скоро ночь, а в темноте вероятность напороться на засаду намного выше, делалось это с максимальной осторожностью. Поэтому, по мнению Тито, ждать достоверной информации раньше утра не следовало.

Ну и надо полагать, что сами они здесь явно не отсиживались, о чем Тито не преминул гордо сообщить. На их счету уже имелось около десятка боевиков, неосмотрительно решивших помародерствовать в одиночку. Впрочем, и не только, потому как Тито не упустил возможности похвастаться таким же, как у нас пикапом, который они спрятали неподалеку. Да, ребята время даром не теряли, и по ходу рассказа, я внимательно рассматривал малолетнее воинство Тито.

Из всех восьмерых старше двенадцати лет выглядели только половина команды, а потому обращение “пацаны” подходило им больше всего. Двоим было откровенно не больше десяти, что становилось особо очевидно на фоне необычно крупных калашей, столь неуместно выглядевших в их руках. Причем, такими монстрами обладали все члены команды Тито, хотя, учитывая, что трофеев у них должно хватать, могли позволить мелким взять калаши калибра 5.45.

– Не тяжело твоим малым с такой карманной артиллерией справляться? – не став затягивать с прелюдией, спросил я Тито напрямик. – Откуда стволы такие раритетные?

– Старые запасы, – хитро усмехнулся Тито, и еще более хитро добавил: – А ты, с какой целью интересуешься?

– Да я бы и сам от такого не отказался, – не став кружить, напрямую ответил я.

Легендарный автомат Калашникова АК 47, калибра 7.62. Уникальное оружие не только для своего времени, а оставшееся актуальным до сих пор, благодаря своей способности пробить практически любой бронежилет. Какого рожна его вообще в армии поменяли на эту трещотку 5.45, непонятно. А учитывая размер средств, отпускаемых на нужды армии, вряд ли речь могла идти об экономии. Складывалось впечатление, что это была преднамеренная диверсия в верхах, многократно снизившая наш боевой потенциал.

Бросив взгляд на Доктора, незаметно я показал ему жест, потерев подушечки большого и указательного пальцев. Утвердительно качнув головой, он выразительно коснулся порядком оттянутого внутреннего кармана своего камуфляжа. Непосредственно перед операцией боевики получили аванс, и потратить, либо отправить родным успели немногие. Учитывая, что все трофеи стекались к Доктору, еще в отеле он сообщил мне, что в своеобразном “общаке” уже скопилось не меньше ста пятидесяти тысяч долларов.

На предложение поменяться с доплатой, либо купить стволы у самых маленьких членов его банды, Тито отреагировал неожиданно. Нам с Доктором он согласился подарить по автомату бесплатно из тех, что осталось в запасе, а с молодыми предложил договариваться самим, в целом не возражая, и готовый выступить в роли переводчика. Впрочем, торговли, в привычном здесь понимании не получилось. После того, как Доктор достал из внутреннего кармана “котлету” из зеленых стодолларовых бумажек, разломив пополам, протянул молодым. В каждой пачке, навскидку, находилось тысяч по пять долларов, а потому на наш вопрос, нужно ли добавлять еще и наши стволы, вызвал у парней, никогда не державших в руках подобных денег, лишь нервный смешок.

Как я и предполагал, оружия у них и без нас было предостаточно. Так, что всем счастливым обладателям нового ствола, удалось сохранить и старый ствол. Что при ограниченном боезапасе к АК-47, являлось немаловажно, потому как особым изобилием оружия мы пока похвастать не могли. Хотя основная проблема с боеприпасами к “Сорок седьмому” заключалась не в самих патронах, которыми Тито щедро поделился рассыпухой, а в наличии всего двух запасных магазинов на каждый автомат. Ведь на собственном опыте мы успели убедиться, что во время боя не всегда может найтись время заниматься их снаряжением.

Нашлось у них и парочка трофейных раций, благодаря чему мы могли установить контакт на определенной частоте. Покидали Тито, когда солнце, предвещая скорый закат, уже коснулось крыш немногочисленных многоэтажных зданий. Учитывая, что от офиса Тито до отеля и пешком не так далеко, добрались, не успев и оглянуться. Вот только еще издали стало понятно, что возле нашего отеля царит нездоровое оживление.

Сомневаться не приходилось – за время нашего отсутствия наши успели “спалиться”, либо как-то иначе засветиться перед боевиками. В чем мы смогли убедиться, связавшись с ними по рации. Впрочем, все к тому и шло. Почти все допрашиваемые убеждали, что их будут искать, и больше чем в половине случаев это вполне могло оказаться правдой. Выбрав среди торговых мест небольшой переулок, откуда не светясь можно было наблюдать за происходящим у отеля, я указал на него Доктору. Из-за царившей на улице суеты наше появление в глубоком тылу, противником было полностью проигнорировано, в результате чего нам удалось продолжить скрытое наблюдение.

Судя по всему, раскрыли уже давно, возможно, сразу после нашего отъезда. Иначе откуда взялось не только два бронеавтомобиля, стоявших чуть поодаль от отеля с каждой стороны, но и довольно приличное скопление боевиков, копошившихся под их защитой у края дороги. Судя по их действиям, становилось понятно, что боевики готовились к штурму, на что указывало еще одно немаловажное обстоятельство. Закат стремительно приближался, и если не захватить отель до темноты, сделать это ночью будет намного сложней.

К тому же противник не знал, с какими силами ему предстоит столкнуться, а потому за двинувшимися к входу с обеих сторон дороги бронемашинами, последовало не более полусотни боевиков. На что рассчитывал противник, оставалось только догадываться. Возможно, они собирались захватить только главный корпус, обеспечив себе плацдарм на территории отеля до темноты, откуда смогут действовать с ее наступлением. В любом случае, главная атака началась именно на этом направлении, и быстро просчитав выгоду нашей позиции, связавшись с отелем, я предупредил их о наших намереньях.

Подпускать бронемашины близко к входу, где впоследствии они могут быть использованы как укрытие, я не собирался. Из отеля по приближающимся броневикам открыли нестройную стрельбу. Вследствие чего двигавшаяся позади пехота скучковалась за броневиками еще плотнее. А сами броневики открыли по демаскировавшим себя огневым точкам стрельбу из крупнокалиберных пулеметов. В эффективности подобного огня следовало еще разобраться, но определенный психологический эффект такой ход имел. Громыхнув несколькими полновесными очередями с двух сторон, грохот выстрелов заполонил все пространство улицы, буквально ударив по ушам.

Все внимание оказалось приковано к происходящему на поле боя, потому наше появление позади одной из групп наступавших, если кем и было замечено, то воспринялось, возможно, как подход подкрепления. Основные этапы предстоящего турне по тылам врага мы уже разметили по контрольным точкам, где Доктор будет останавливаться, чтобы дать возможность Колуну вести прицельный огонь. При одном взгляде на монстра, являвшегося главным украшением нашей “тачанки”, не возникало и тени сомнения, что его снаряды способны пробить защиту бронемашин, тем более с самой уязвимой ее стороны.

Располагавшийся ближе к нам мутант из навешанных дополнительных броневых пластин, явно прослеживал свою американскую родословную. На что указывали квадратные, словно топором рубленые формы, и открытое сзади место стрелка. Потому Колун не стал на него отвлекаться, и его почти сразу снял кто-то из бойцов, сидевших в кузове.

Стоило машине остановиться точно позади броневика, имея между собой всю массу следовавших за ним боевиков, Колун открыл огонь, а следом и все сидящие в кузове. Но даже на фоне общего грохота четырех стволов, грозное гавканье крупнокалиберного пулемета, уверенно перекрывало общую какофонию, оставляя и наглядное доказательство своей эффективности.

Прорывая рваные пробоины в заднем борту броневика, его снаряды справлялись, даже пройдя через ряды боевиков, оказавшихся на пути. Однако наибольшее впечатление оставляли редкие рикошеты, когда даже не пуля, а скорее кусок лома, встретив на своем пути бронированный участок под достаточно острым углом, заставляя непроизвольно пригнуться, с жутким воем уносился в сторону.

Под шквальным огнем, открытым из кузова со всех стволов, следовавшая за броневиком группа ваххабитов численностью не менее тридцати человек, оказались уничтожены в считанные секунды. После первых же пробоин, нанесенных из пулемета по корме броневика, тот остановился, и не успели полечь все следовавшие за ним боевики, как из-под днища машины взметнулись первые языки ленивого пламени.

В исходе этой схватки я и не сомневался, для себя выбрав особую миссию, потому как о подобных вещах забывать нельзя. Со стороны второго броневика, для части укрывшихся за ним боевиков происходящее просматривалось как на ладони, поэтому не позволить им вмешаться, и являлось моей основной задачей. По отношению к ним Доктор поставил машину немного боком, причем не моим, что значительно усложняло задачу. Но, открыв дверь, и высунувшись наружу, чтобы стойка стекла не загораживала обзор, я обнаружил невероятно удобную позицию, в образовавшейся развилке двери и стойки, позволившей уверенно зафиксировать автомат.

После первых выстрелов возникло впечатление, что я не зря так готовился. По сравнению со своим предшественником, Соток Седьмой повел стволом в разы сильней, но основным доказательством его мощи послужили потери, понесенные в рядах противника. Его останавливающая сила просто поражала, после первого же попадания, закручивая жертву, и стремительно отбрасывая с прежней траектории. Оставалось только порадоваться, что автомат оказался неплохо пристрелян. Так что, когда боевики сообразили, что оставаться в зоне видимости нашей машины небезопасно, и успели укрыться, на асфальте осталось лежать не менее пяти тел.

Стронув машину с места довольно мягко, однако, стремительно разгоняясь, Доктор начал удаляться от горящего броневика, меняя позицию. Во время начала движения, вновь занимая свое место в кабине, я заметил, что краем глаза он что-то внимательно отслеживает. Это оказался ствол скорострельной пушки второго броневика, торчавшей из башенки наверху, начавшей разворачиваться от главного здания, в нашу сторону. Но пока пушка безнадежно запаздывала от уверенно закруживавшего ее Доктора, однако, стоило нам продвинуться вперед, как мы оказались открыты для загнанных мною за броневик боевиков.

Которые, конечно, тут же открыли по нам яростный огонь, впрочем, как и бойцы в кузове джипа, не пропустившие появление противника. Завершающим аккордом этой стычки прозвучало грозное гавканье крупнокалиберного пулемета в кузове нашего джипа. Проложившего курсор пробоин вдоль борта броневика, и в завершении хлестнув по рядам засевших за ним боевиков. Уходя от упорно преследовавшего нас ствола пушки в верхней башне, Доктор продолжал движение вокруг броневика.

Несмотря на то, что боевиков удалось опрокинуть довольно быстро, пара очередей все же хлестнули по лобовому стеклу джипа, заставив нас с Доктором непроизвольно пригнуться. Все стекло покрылось сетью мелких трещин, став практически непроницаемым для взгляда. Хотя Доктора, похоже, это беспокоило мало. Ориентируясь по положению броневика, которого тот прекрасно видел в боковое окно, он уверенно продолжал закручивать вокруг него спираль.

Логическим окончанием боя стал грохот пулемета, длинной очередью перечеркнувший не только всю корму бронемашины, но продолжая стрелять из двигавшегося по кругу джипа, захватив еще неповрежденный бок. Вой рикошетов вновь огласил окрестности, хотя большей части снарядов удалось пробить броню, войдя даже под столь острым углом. После повреждений, полученных после первой очереди, броневик почти сразу остановился, а после второй, вспоровшей его, как консервным ножом, пытавшаяся захватить нас в прицел пушка замерла, да и сама заглохшая машина уже не подавала признаков жизни.

Приложившись пару раз прикладом, я проделал в лобовом стекле небольшое отверстие напротив водительского места. Что позволило Доктору хоть как-то видеть дорогу впереди машины. Этой маленькой амбразурки ему вполне хватило, чтобы доехать до находившегося в нескольких десятках метров отеля. Стоило нам приблизиться, как обе створки подсобного ангара синхронно распахнулись, после чего немедленно захлопнулись, стоило джипу оказаться внутри.

Посреди воцарившегося в ангаре возбужденного оживленья выпрыгивавших из кузова бойцов, находящихся под впечатленьем от одержанной победы, я один оставался неуместно хмурым. Да и чему собственно радоваться? Я только что добровольно вошел в ловушку, сам захлопнув за собой дверь. Конечно, сделав это осмысленно, не строя ложных иллюзий относительно последствий подобного шага. А потому и не торопился праздновать победу, прекрасно понимая, насколько может быть переменчива сопутствующая нам удача.

Глава 3

Как я и предполагал, в течение ночи противник не предпринял ни одной попытки нападения. Учитывая, каким образом мы организовали освещение, запитав от имевшегося в отеле резервного генератора. Конечно, можно было просто зажечь уличные фонари. Но предвидя, что долгая жизнь им не светит, так как по такой мишени стрелять одно удовольствие, я предложил сводной команде электриков установить собственные светильники. Только разместить их внутри помещений. Чтобы оставаясь недоступными для вражеского огня, наружу попадал только свет. Мое предложение вызвало всеобщее одобрение, потому как при таком раскладе, корпуса должны буквально провалиться в темноту, став недоступным для наблюдения.

Светильники я предложил снять с освещения внутреннего двора, и внутренней подсветки здания. И пока боевики развлекались, расстреливая включенные с наступленьем темноты светильники уличного освещения, удалось смонтировать новую систему. В результате чего все подходы к отелю оказались залиты рассеянно-призрачным светом. Довольно быстро сообразив, что теперь стрельба не приносила прежних результатов, боевики прекратили бессмысленную пальбу, к тому же представлявшую собой прекрасный ориентир для наших снайперов.

Их оказалось двое – по количеству снайперских винтовок, обнаруженных в захваченном багаже боевиков. По тому, насколько одинаково уверенно они держали свое оружие, и за общую особенность держаться как можно незаметней, недолго думая, я окрестил их: “Первый” и “Второй”. Для людей, обладающих профессиональной привычкой оставаться в тени, подобный вариант оказался наиболее предпочтительным, и был воспринят с обоюдным согласием. Используя особенность освещения, позволявшего им находиться на любой точке, не рискуя быть обнаруженными, они очень быстро отучили боевиков появляться в зоне прямой видимости. Наглядно продемонстрировав это на примере тех, кому в голову пришла неудачная мысль пострелять по отелю.

Все это время на площадке под террасой не смолкали дебаты. Смысла своего присутствия там, я не находил никакого. Предпочитая заниматься усилением заграждений второго этажа, перед широкими окнами главного корпуса, выходивших на дорогу, вместе с другими, уже все для себя решившими бойцами. Я намеренно загружал себя работой, чтобы отвлечься от мрачных предчувствий, посетивших меня после нашего триумфального возвращения. Нельзя грузить себя негативом, собственными пророчествами приближая накарканную собой же гибель.

Видимо в том и заключалась главная особенность моей психики. И пока я изматывал себя тасканием тротуарных плит на верхние этажи, в мозгу словно шестеренки, сами крутились мысли, размеренно перетекая из одной в другую, преобразуясь в самые замысловатые логические конструкции. Поэтому вскоре, обозначив оставшийся фронт работ, я покинул свою строительную команду, отправившись проверить одну интересную мысль. Спустившись вниз, я как раз застал момент произнесения Румяным пламенной речи, выражавшей позицию большей части туристов.

Если в двух словах, то собрались сдаваться, не желая гибнуть в цвете лет. Завуалировав это таким образом, что кто хочет, тот пусть воюет, а женщинам и детям здесь делать нечего. Поэтому все желающие должны иметь право выйти. Последнюю часть речи он произносил, поглядывая на меня с откровенной опаской, причем, совершенно напрасно. О чем не менее символично говорил мой миролюбивый тон, когда я выразил полное единство наших взглядов.