Текст книги "Невеста из Уайтчепела"

Автор книги: Атуна Койдергем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5. Мистер убийца

Каждое утро в пять утра раздавался стук в дверь, сопровождаемый одним и тем же возгласом: «Проснись, художник!». Это была миссис Шарп, выполняющая, по просьбе Эмили, роль будильника. Наспех собравшись, Эмили поторопилась на кухню: выпить воды и съесть ломтик хлеба с ягодным джемом перед работой.

– Какая красавица, – констатировала миссис Шарп, глядя на отдохнувшую и воодушевленную Эмили. Настроение человека может украсить его, как и получилось в случае с Эмили. Думая о вчерашнем удачном дне, она радовалась, будто светясь изнутри.

– Благодарю, миссис Шарп, – смутилась Эмили неожиданному комплименту.

– Знаешь, принято считать, что красивым легко живется, – миссис Шарп покачала головой со знанием дела. – Но это не совсем так. У красавиц больше возможностей. Но живется им нелегче. Никого в этом мире так не ненавидят, как красивых женщин.

– Почему? – недоумевала Эмили, засовывая в рот остатки горбушки. Ей казалось, что если она никому не делает дурного, то окружающие будут к ней, по меньшей мере, нейтральны.

– Зависть и злоба, – обозначила тезисы миссис Шарп. – Женщины завистливые и злые создания по отношению к тем, кто с ними одного пола. И они будут досаждать тебе, – предупредила миссис Шарп. – По крайней мере, большинство из них. Найти искреннюю подругу – это редкость и везение.

Небо было затянуто тяжелым серым покрывалом. Торгующей под открытым небом Эмили оставалось лишь надеяться, что тучи пройдут стороной. Приближение холодов натолкнуло художницу на мысль, что со временем нужно будет испросить у Билла местечко с навесом. Хотя он ведь и аренду заломит за такую роскошь. Надо обдумать заранее свои аргументы!

В ходе вчерашней беседы с соседкой Эмили открылось, что на рынке все-таки присутствует некая упорядоченность торговых точек. И просто так перепрыгнуть на другое место не получится. Впрочем, рыбный запах уже не так смущал ее, как со временем перестает смущать все неизбежное.

Зевая и кутаясь в свой широкий шерстяной шарф, Эмили в легком оцепенении пыталась рассуждать сама с собой о перспективах заработка. Очевидно, что надо придумать какую-то изюминку. Ведь если продавать только леса и хваленые портреты, то далеко не уедешь. Если б не иностранец, она бы заработала за вчера всего один жалкий шиллинг. А если бы не было малыша с мамашей, то вообще ноль шиллингов!

Сегодня покупателей было еще меньше, чем накануне. Поэтому Эмили решила пройтись по рынку, познакомиться с остальными участниками торга, выменять картины на ткань, корзину и лук. Коллеги оказались радушны и приветливы. И в целом задумка удалась – бартер был осуществлен успешно. Только за лук пришлось отсчитать несколько монет какой-то вредной бабке, абсолютно далекой от искусства и ни в какую не соглашающейся на сделку по обмену овощей на живопись.

Эмили несла в руках свои приобретения, загораживающие собой ей весь обзор. Вот сегодня, пожалуй, было бы неплохо, чтобы Билл с Томасом проводили ее до дома. Иначе придется нести весь этот скарб самой. А тратиться на извозчика или на билет в омнибусе – это все равно, что купить эти товары втридорога!

На пути Эмили вдруг возникла замечательная лавка – маленький магазинчик. Владельцем оказался словоохотливый старичок, торгующий книгами и журналами. Свое дело он наследовал от отца. Когда-то у них был собственный книжный магазин, который, к несчастью, сгорел при пожаре. С тех пор старичок торгует на этом захудалом рынке и крытая лавка – единственное, что он может себе позволить. Он показал Эмили несколько красивых книг. И среди прочего – иллюстрированные мемуары одного путешественника. Эмили призадумалась. И через пять минут она уже уговаривала старичка одолжить ей на день одну из этих чудесных книг. Взамен, разумеется, она предложила ему пейзаж для его лавки в качестве украшения интерьера. Старичок отказался от пейзажа, но попросил взамен на книгу нарисовать ему новую вывеску. Эмили с радостью согласилась.

И уже вскоре со стороны выставки картин раздавались радостные возгласы.

– Леди и джентльмены, не проходим мимо восхитительного предложения! Ваш образ на фоне достопримечательностей Мадрида и Брюсселя, Парижа и Афин! Вдали виднеется Везувий и Карпаты, а на переднем плане – фигура в модных одеждах – это и есть вы! – громогласно вещала Эмили, размахивая шарфом. Ее недавняя скромность отступила в сторону под натиском суровой реальности. – Подарите память об этом путешествии, которого вы еще по каким-то причинам не успели совершить, себе и своим потомкам! А может быть, и завистливому соседу! Или вашему банкиру, чтоб не торопил вас с выплатами! – Эмили была убеждена, что даже на глупейшую идею и самый бестолковый товар сыщется хотя бы один желатель. – Ваш образ на фоне древних столиц всего за два шиллинга! А также не забываем обзавестись экспрессом-портретом, как символом этого безвозвратно уходящего дня…Не оставляем в стороне пейзажи и натюрморты для кабинета, гостиной и кухни!

Эмили уже почти посадила голос, как неожиданно к ней подсела молодая щеголеватая особа. На девушке было помпезное темно-вишневое платье и вычурная шляпа с продолговатыми полями. Как и полагалось, молодая англичанка была при аксессуарах. Зонтик и сумка того же цвета, что и наряд, болтались в руках особы. Эмили казалось странным только одно…Что все эти солидные люди забывают на столь позорном рынке?!

Через минуту разговора выяснилось, что девушка по имени Джол нуждается в изображении своего образа на фоне построек Парижа.

Эмили пыталась понять для себя, эффектен или безвкусен возникший перед ней образ. Все в посетительнице было неестественно. Претензионный вид и нарочито чопорные манеры. Как свысока она взирает…В ее «великородном» взгляде имеется даже некое осуждение.

– Не думай, это не леди. А дешевка из трущоб, целыми днями шатающаяся по рынку в поисках подделок дорогих вещей, – шепнула соседка Каролина на ухо Эмили, словно услышав мысли последней. – Покупает все, что блестит.

– Но и на глупые траты нужны средства…– Эмили недоумевала, откуда у «дешевки из трущоб» деньги, если она «целыми днями шатается по рынку».

– Чья-то содержанка, – пожала плечами Каролина.

– Зачем ей тогда картина? – шепотом спросила Эмили у Каролины, пока посетительница припудривала нос, готовясь выступить натурщицей.

– Да мало ли! Задумала потрясти воображение подруг портретами из Парижа!

С новой клиенткой оказалось нелегко сторговаться. Ей хотелось получить изображение за полшиллинга, а не за два. В итоге сговорились на одном. При этом Эмили предстояло изобразить особу в вишневом платье, сидящей на качелях возле Лувра. С собачкой в руках. И пажом, придерживающим зонтик. Большей нелепости даже Эмили придумать не могла, но за шиллинг была готова и на это.

Эмили достала из коробочки пастель и принялась растирать линию неба. После беседы с клиенткой стало ясно, что Каролина была права в своей жесткой оценке. Как и кого могла привлечь эта отталкивающая Джол? И чем она сама, Эмили, хуже? Быть может, своим строгим платьем? Или своим простодушием? Да, в ней мало притворного, кокетливого. Она, пожалуй, слишком открыта. Ей следовало бы напустить на себя такой же важности, как делает Джол. Но нет, она не такова. Совсем не такова.

Наконец работа была завершена. Клиентка тут же выразила недовольство длиной и цветом своих волос, а также формой головного убора. По поводу лица она ничего не выражала попросту потому, что Эмили изобразила путешественницу издали, как и было задумано. Пририсовав пышные банты к шляпке и второго пажа-помощника возле качелей, Эмили попросила оплату. Фыркнув, особа выдавила из себя шиллинг и скрылась с картиной в руке без прощаний и благодарностей за в целом удачную работу.

– С обслугой не прощаются, – усмехнулась Каролина. С Эмили они сдружились удивительно быстро, разговаривая обо всем правдиво и прямо.

– Мы разве обслуга? – поразилась Эмили.

– Для богачей мы вообще не люди, – вздохнула Каролина. – Если удачно выйдешь замуж и станешь богатой, то не задирай нос перед слугами! – напутствовала Каролина, хихикнув.

В этот день Эмили нарисовала еще пару портретов. Правда, за половину от объявленной цены. Заработав два шиллинга, Эмили отдала один Биллу и один оставила себе: не нужно спешить с досрочной оплатой по счетам.

Вернувшись вечером домой, Эмили сразу легла спать, позабыв об ужине. Ночью ей снились какие-то глупости, в том числе Лувр и тысяча маленьких белых собачонок.

****

Прошло несколько дней. Погода испортилась, но, к счастью, не настолько, чтобы помешать продаже картин. Однако предусмотрительная Эмили почти постоянно с ужасом думала о предстоящем сезоне дождей.

Неделя завершилась. Началась новая. И вот уже прошла среда. Минул бесследно четверг. А месье Джеймс так и не появился.

Наступила пятница. Эмили была расстроена. Сначала за заботами она вроде позабыла о щедром молодом человеке. Но ближе к злосчастной среде вспоминала о нем все чаще. А потом уже не выпускала его образа из головы, то и дело всматриваясь вдаль. В эти дни она особенно тщательно занималась внешностью. Поправляла вьющиеся рыжие волосы. Помадила губы каждую свободную секунду. И конечно, не забыла о пилочке для придания ее ноготкам особой формы, модной нынче в Лондоне.

Но все усилия оказались тщетными. Тот, для кого она старалась, так и не появился. Сие разочарование породило уныние. Что в свою очередь повлекло вереницу неудач. Покупателей совсем не было, а аппетиты Билла все увеличивались – он уже требовал аренду вперед за всю будущую неделю. Эмили пробовала не терять времени даром и творить, вопреки отсутствию вдохновения. Но избитые леса и поля уже возымели на нее действие рвотного порошка. Единственное, на что хватало ее вдохновения – это правка уже готовых картин. Вот так всегда! Только она заприметит кого-то подходящего на роль супруга, как он куда-то девается!

Под вечер меланхолия охватила Эмили. Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущего, а предыдущий от того, что был перед ним. С утра до ночи она дорисовывала и правила, так ничего и не продав. А если что и продала, то заработала так мало, что об этом и вспоминать не хотелось. Надо еще посчитать, окупились ли эти сделки. Пигменты, холсты – все это обошлось недешево! А конечный продукт в итоге ушел почти задаром. И вновь на первый план выплывают денежные трудности. Опять ее мозг атакован размышлениями об оплате жилья и места на рынке.

Начало смеркаться. Эмили стала потихоньку сворачиваться, как к ее выставке подошел незнакомец. Это был господин средних лет. Можно сказать, пожилой. Одетый в добротное черное пальто с высоким стоячим воротником, способным защитить от ветра и любопытных глаз. В левой его руке была трость с сияющей золотом головой льва на рукояти, а правую в перчатке он заложил за спину. На голове его красовался высокий цилиндр, отбрасывающий тень на все лицо. Загадочный господин прошелся вдоль поредевшей выставки. И остановился возле незаконченного портрета, который Эмили начала рисовать сегодня с какого-то нетерпеливого клиента, не захотевшего дожидаться результата и умчавшегося, так ничего и не заплатив.

– Сэр желает экспресс-портрет или пейзажи? – устало вопрошала Эмили, хотя уже и не надеялась на удачу. Рынок почти опустел. А посетители не любят оставаться среди мусора и разбросанных коробок.

– Портрет, – задумчиво протянул господин, глядя на неоконченную работу Эмили.

– Пожелание господина – закон! Прошу в это кресло! – мигом ожила Эмили. Она усадила посетителя все на ту же деревянную коробку, сделавшуюся неизменным местом натурщика. – Всего за два шиллинга сэр получит вечерний экспресс-портрет!

Господин никак не прокомментировал цены портрета, что немало порадовало Эмили. И она с жаром принялась творить. У незнакомца оказалось интересное лицо. Некрасивое, но занимательное. Широкий лоб, маленький подбородок, глаза с большими черными зрачками. Его взгляд казался пустым. Но то и дело появлявшаяся морщина у переносицы говорила о том, что он сосредоточен и увлечен какой-то мыслью.

Эмили трудилась дольше обычного. Уже почти стемнело, кое-где даже зажгли фонари. А портрет был все еще не окончен. Многие торговцы закрыли свои лавки и отправились прочь с рынка, насвистывая веселые песенки о милом доме. Прошагал мимо старичок из книжной лавки, махнув Эмили рукой напоследок. Громко прокатились веселой кучей Билл с пацанами, кивнув Эмили на прощание и как-то гнусно подшутив над господином в кресле.

В этот вечер Эмили и Каролина договорились возвращаться домой вместе. Но и торговка рыбой, не дождавшись соседки, попрощалась с ней и собралась идти одна.

– Сэр, вы в умелых руках! – добавила Каролина напоследок, многозначительно оглядев богатого господина.

Подобное замечание не было случайностью. Каролина и Эмили помогали друг другу советом, подаренным клиенту якобы от третьего лица, незаинтересованного в последствиях. Каролина нахваливала талант Эмили, а Эмили твердила об особой свежести рыбы, лежавшей на прилавке Каролины.

Рынок опустел. Эмили закончила портрет под свет фонарных столбов. Все это время господин молчал, хотя и задал Эмили пару простых вопросов. Наконец работа была завершена.

– Прошу, ваш портрет, мистер?..– вопросительно улыбалась Эмили, протягивая клиенту рисунок.

– Уолдри…– господин взял портрет и внимательно оглядел его.

– Как вы находите эту работу? – поинтересовалась Эмили больше из приличия, поскольку, судя по солидному виду господина, он бы заплатил за портрет, даже если бы на нем была изображена телега.

– Недурно…– мистер Уолдри неожиданно забрал у Эмили карандаш и задумчиво добавил, – но, впрочем, он не совсем точен, – с этими словами он стал править рисунок уверенными движениями.

Эмили раскрыла рот. Никогда раньше она не видела, чтобы кто-то так легко и быстро подчеркнул за несколько секунд то, что было еле уловимо, но все же необходимо для придания образу точности. Через минуту с портрета на нее смотрел уже как живой господин Уолдри, точь-в-точь каким он был сейчас.

– Мистер Уолдри, вы…Вы художник? – восхищенная Эмили была осенена внезапной догадкой.

– В своем роде…– подумав, господин добавил, – да. Я художник.

У Эмили заблестели глаза – сразу видно, настоящий мастер! Наверняка, он придворный живописец его величества или что-то вроде этого. Но как минимум признанный талант. Жаль, что она несильна в современной живописи и ее светилах, и его имя ни о чем ей не говорит. Но зачем же такому великому художнику понадобилось рисовать свой портрет неизвестно у кого да еще и на грязном рынке?! Может быть, он покинул свою согретую дыханием муз мастерскую в поисках помощника? Может, ему нужен толковый подмастерье?! Ох, если б это было так!

От этой мысли у мечтательной Эмили захватило дух. Через миг она уже видела себя в огромной светлой студии…В свете канделябров…С палитрой в руках и в перепачканном красками фартуке…

– Что ж, такая неожиданность, – неуверенно замямлила Эмили.

– Ты из провинции? – поинтересовался господин, все еще не сводя глаз с портрета.

– Да, мистер Уолдри, – почтительно подтвердила Эмили. Вот сразу видно, подлинный талант, проницательный взгляд художника! Мастер, от чьего взора не ускользнет истина!

Мистер Уолдри свернул портрет в трубочку и перевел угольный взгляд своих бездонных глаз на Эмили. Он с полминуты изучал ее лицо, отчего ей стало не по себе. Почему он так пристально смотрит на нее? Может быть, хочет нарисовать ее? Она красива, и ей несколько раз предлагали выступить натурщицей. Но она отказалась, поскольку настаивали на обнажении. Как бы там ни было, лучше бы этот господин предложил ей постоянную работу, а не разовый заработок.

Мистер Уолдри еще раз прошелся вдоль выставки, не обделяя взглядом ни одной работы. Все они сейчас казались Эмили убогой мазней. Ей было даже стыдно предлагать их взору столь опытного ценителя. Она скромно молчала, не рекламируя своих трудов, хотя и надеялась, что все не столь безнадежно. Может, что-то из этого бестолкового скопища будет достойно искушенного взора и хотя бы пары шиллингов.

– Я беру всё, – спокойно заявил мистер Уолдри, небрежно махнув в сторону выставки.

Эмили была в изумлении. Сколько с него запросить за «всё»? Десять, пятнадцать шиллингов? Некоторые из картин не стоят и монеты, а некоторые, напротив, совсем не плохи. Семнадцать шиллингов…Или нет, восемнадцать…

Господин достал из кармана несколько монет и протянул Эмили. Она почтительно поблагодарила, но, посмотрев в ладошку, чуть не лишилась дара речи – в ее руке было пятьдесят шиллингов. Да в нынешнем положении это же целое состояние!

– Господин очень щедр, – проскрипела Эмили. – Благодарю. Если я могу чем-то…

– Что вы собираетесь делать, когда торговля под открытым небом станет невозможна? – не обращая внимания на благодарности, продолжал мистер Уолдри. – Скоро начнутся дожди. Сырость плохо отражается на красках, как вам, вероятно, известно.

– Я, признаться, пока не задумывалась…– Эмили не успела договорить.

– У вас есть небольшой талант, мисс…Думаю, при определенных условиях ваши дарования могли бы перерасти в нечто более значительное, чем леса и яблоки, – сдержанно заключил мистер Уолдри.

– Я, кажется, понимаю! Мистер Уолдри – художник, и ему требуется помощник? – выдвинула желанную догадку Эмили.

– У меня уже есть помощник, – ответил господин в цилиндре, еще раз окинув взглядом приобретенную им выставку.

Эмили отказывалась верить своим ушам. В секунду все мечты разрушились, и она чуть не заплакала от горя. Такой щедрый господин! Быть его помощником, вероятно, очень легко и приятно. Наверняка, еще и комнату выделил бы в своей мастерской. И ей не пришлось бы снимать жилья. А ведь это значительные траты!

– У меня есть помощник, – повторил господин. – Но вас я тоже возьму к себе, – подытожил мистер Уолдри неожиданно.

– О, мистер Уолдри, я согласна! Даже если мне целыми днями придется дорисовывать незаконченный лошадиный круп!

– Простите? – господин мрачно оглядел Эмили.

– Ну если портрет будет конный…Дворянин на лошади…– смутилась Эмили своему искреннему порыву и неудачной шутке. Один ее знакомый, тоже «живописец», рассказывал, как работал у мастера. Последний изображал дворянина на коне, его лицо. А, собственно, лошадь и прочую чепуху вроде бантов, пуговиц и медалей вырисовывал как раз тот знакомый Эмили. Ведь большой художник не тратит свое время на пустяки.

– Ах, это, – господин был серьезен и еще ни разу не улыбнулся. Эмили даже показалось, что он вовсе не понимает шуток. Да разве это имеет значение, когда речь идет о заработке! – Я буду платить вам по сто шиллингов в месяц…Для начала…А там будет видно.

Эмили опешила. Сто шиллингов в месяц – это весьма и весьма приличное жалование. Учитывая тот факт, что ей не придется платить аренду Биллу и мокнуть под дождем. Да что уж скрывать, это шикарно! Вот оно – счастье! Как говорится в старинной пословице, все самое лучшее случается неожиданно!

Огромный груз с грохотом спал с утомленных плеч Эмили. Неужели закончены ее долгие скитания?..Жалование отменное. К тому же это ведь для начала. Можно будет пойти учиться в художественную школу. А может быть, у этого господина такой умелый помощник, что научит ее всем премудростям. И никакая школа не понадобится! Кроме того, появится возможность позаботиться о жилье. Теперь уже не будет этого позора грязных переулков и заплеванных пансионов! Да и тетушке в деревню останется, что отправить. Если жить скромнее, можно даже кое-что отложить…В будущем купить дом…Или хотя бы отдельный юнит с балконом…

Эмили была вынуждена всегда что-то откладывать. Каждую монету приходилось сберегать. И мечтая о жилье, она наперед помышляла, на чем можно сэкономить уже сейчас. Она вышла из задумчивости, когда мистер Уолдри к ней обратился.

– Мисс, у меня экипаж. Я могу подвезти вас до дома. А завтра к двенадцати дня вы придете ко мне на Флит Стрит, и я познакомлю вас с мастерской и, собственно, с предстоящей вам работой. Мой помощник введет вас в курс дела. Я получил несколько крупных заказов, так что ваша помощь будет нелишней. А кстати, когда вы сможете приступить?

– О, я? Да хоть завтра! – Эмили была счастлива. Еще никогда в один день не выпадало ей столько даров фортуны. Она светилась от радости, складывая картины и художественный инвентарь. Хорошо, что она не успела отдать Биллу всех денег в счет будущих платежей! Надо договориться с господином Уолдри по поводу небольшого аванса…Вот только будет жалко, если Джеймс наконец придет сюда к ней, а ее не окажется на месте…Ведь несмотря ни на что, она продолжает думать о нем.

Уже совсем стемнело, когда Эмили и мистер Уолдри подошли к экипажу. Вокруг не было даже прохожих. Эмили деловито нагрузила кучера багажом.

– Дружок, вот, возьми-ка и пристрой куда-нибудь! – распорядилась Эмили. Кучер медленно повернул голову и оглядел Эмили. Молча взял то, что она ему совала, и заложил куда-то под лавку, отвернувшись также без слов. Он был одет в черный дождевик и шляпу с широкими полями. Огромные сапоги торчали на подставке. Он был так угрюм, что Эмили решила больше не тревожить его.

Разобравшись с багажом, она при помощи господина Уолдри забралась в экипаж, который оказался просторен, но не слишком уютен. Темные стены, неудобная жесткая лавка, малюсенькие окошки.

Переступая порог экипажа, Эмили почувствовала дуновение тревоги. Сердце вдруг замерло, но сразу отпустило. Тут только у нее проскользнула зловещая мысль о том, что она впервые видит этого господина и его странного кучера. Она ничего не знает о мистере Уолдри кроме того, что он сам о себе рассказывал. Это обстоятельство заставило Эмили призадуматься. Темная ночь, окраина Лондона, а вокруг ни души…Лишь господин, не понимающий шуток, и его подозрительный кучер. От этой мысли Эмили пробрал холодок, подло пробежавший по коже тысячью острых иголок. Вообще, Эмили всегда с опаской относилась к людям, которые не смеются вместе с окружающими.

И как странно получилось, что все это только сейчас пришло ей на ум. Раньше в жизни Эмили не было ни одного случая, подобного этому. Ее нельзя было упрекнуть в беспечности или легкомыслии. Она всегда была очень и даже слишком осторожной. Что же затуманило ее бдительность? Может быть, как ни банально, вид пятидесяти шиллингов? А может быть, предложение, сделанное ей господином Уолдри по поводу перспективной работы? Или это его выражение: «Завтра к двенадцати дня придете ко мне на Флит Стрит». А может быть, она позабыла об осторожности после появления милого месье Джеймса? Все эти факторы вместе в один миг превратили предусмотрительное создание в глупую растяпу, готовую попасться на примитивную злодейскую удочку.

Случалось, Эмили несколько раз предлагали прокатиться в экипаже незнакомые, но приветливые мужчины. Как правило, это происходило в ненастье. И их предложение походило на заботу. Тем не менее она всегда отказывалась, даже если стоял день. И дело не только в осторожности, но и в правилах приличия. Да, она не из высших сословий, но зато она соблюдает себя. Можно сказать, содержит в строгости. Осторожность и строгость – вот ее спутники! Но сегодня…Что с ней этим вечером?! Впрочем, пока нет повода для беспокойств. Следует просто быть внимательней на будущее.

Эмили вздохнула и посмотрела в окно. Лондон мелькал перед глазами, уносясь вдаль оранжевыми огоньками. Мистер Уолдри сидел напротив и пристально смотрел на нее. Одна его рука была в кармане, а другой он придерживал трость. Царило молчание. Вдруг Эмили заметила, что карета повернула налево, в лес. В то же время ей, Эмили, нужно было направо, вдоль аллеи и прямиком к пансиону миссис Шарп, что находился неподалеку от старинной часовни.

– Мистер Уолдри, нам лучше вернуться. Я живу поблизости от…– Эмили старалась сохранять спокойствие. Но теперь явственно чувствовала, что все идет неправильно. И, возможно, ей грозит опасность. Что может быть у него в кармане?..

– Так будет короче…– зловеще прозвучал голос мистера Уолдри в такт завывающему на улице ветру.

– Мистер Уолдри, давайте все-таки поедем путем, который мне знаком. Я, знаете ли…– Эмили занервничала. Впоследствии она не могла объяснить, в какой момент родилось у нее чувство непреходящей тревоги, но, возможно, именно в этот.

Эмили не успела договорить. Подняв глаза на попутчика, она в ужасе отшатнулась, ударившись головой о спинку сиденья: перед ней была искаженная нечеловеческой ненавистью гримаса демона, восставшего из самого сердца преисподней. Выпученные глаза сумасшедшего глядели на нее, полные безумия. От испуга ей стало казаться, что эти страшные очи рдеют пламенем, а вся карета залита багровым заревом. Мистер Уолдри метнулся к ней, в его ладони была какая-то тряпка. Он замахнулся свободной рукой, чтобы ударить Эмили, но она увернулась, на ходу открывая дверь экипажа. Карета мчалась с адской скоростью. Но сейчас это обстоятельство волновало Эмили меньше всего. Лучше сломать себе кости при падении, чем оказаться в лапах маньяка.

Чудовищный господин схватил Эмили за волосы и дернул к себе, одновременно пытаясь прижать к ее лицу тряпку. На Эмили волной нахлынула паника. Эмили отчаянно отбивалась, вспомнив наконец про небольшой ножик для заточки карандашей, который она всегда лихо носила при себе в голенище сапожка. Она и не предполагала, что ей представится случай воспользоваться им не по назначению. Ножик был хлипкий и сошел бы разве что для разделки селедки. Но в столь критической ситуации и он был кстати. Эмили, как могла, замахнулась и ударила им мистера Уолдри куда-то в область плеча. К несчастью, атака не возымела ожидаемого действия: лезвие отлетело под лавку, со звоном ударившись об пол.

Эмили завизжала, пытаясь оттолкнуть попутчика и все-таки покинуть дьявольскую карету. Случайно задев мистера Уолдри ребром ладони, она попала ему куда-то в шею, видимо, в кадык. Агрессор стал задыхаться. А Эмили, не мешкая, дернулась из кареты.

Ударившись о землю, Эмили вскочила на ноги. Не чувствуя боли, побежала в противоположную сторону от направления, куда двигалась карета. Ветки царапали лицо Эмили, цеплялись за ее волосы. Она спотыкалась о ямы и сучья, падала, поднималась и бежала снова. В лесу было темно и тихо. И лишь бледная Луна, задыхающаяся в тяжелых серых облаках, скупо освещала ей дорогу.

Совсем выбившись из сил, со жгучей болью в груди Эмили упала на холодную землю, укрытую сырыми осенними листьями. Силясь перевести дух, Эмили прислушалась – погони не было. Или была…Звуки ночного леса пугали ее. Казалось, что вот-вот из-за куста покажется мистер Уолдри. Тревожно всматриваясь в темноту, Эмили поняла, что все это ей лишь мерещится, поскольку экипаж не замедлил хода, когда она выпрыгнула из него. Но страх застилал покрывалом ужаса убедительные доводы разума. Передохнув всего пару минут, Эмили снова припустилась в сторону города. И наконец достигла окраины Лондона.

Теперь все здесь ей казалось подозрительным и угрожающим. Кто-то из случайных прохожих окликнул ее, вопрошая, не требуется ли ей помощь. Но она ничего не ответила, а только боязливо ускорила шаг, заворачивая в первый же переулок. Догадавшись, что заблудилась, Эмили почувствовала изнеможение. Она была готова упасть прямо на том самом месте, где ее застигло это новое отчаяние. Но повернув голову, узнала вдалеке ту самую часовенку, рядом с которой находился пансион миссис Шарп.

Стрелой влетев в свою комнатку, Эмили с грохотом захлопнула дверь. Судорожно зашторивая окно и все еще дрожа, Эмили в ужасе отшатнулась от подоконника – из-за стекла на нее смотрели два огненных глаза господина Уолдри. Его ужасные глаза! Эмили взвизгнула, но уже через секунду поняла, что испугалась напрасно: это были всего лишь огоньки фонарей где-то вдалеке.

И не было ничего удивительного в том, что этой ночью сон совсем не шел к ней. Ворочаясь на подушке, Эмили наконец решила чем-нибудь заняться, а не мучить себя бесплодными попытками уснуть.

Помимо созданных ею картин, с господином Уолдри умчался весь ее художественный арсенал. Эмили осталась без средств к творчеству. Однако она все же обнаружила в своем чемодане несколько баночек с красками. Цвета имелись только темные, но в этом конкретном случае они подходили к настроению как нельзя кстати. Найдя какую-то поредевшую старую кисточку и кусок холста, Эмили принялась творить, позволяя своей душе излить на полотно сдавливающий ее крик. Она рисовала порывисто, яркими мазками. Запивая свои искания в новом жанре бокалом красного вина с медом, выменянного у миссис Шарп в полночь на завалявшуюся среди прочего мусора картину, повествующую о природе Англии. В том то и дело, что раньше Эмили рисовала лишь пейзажи и натюрморты. Ничего мистического, ничего потустороннего. Но сегодня ей захотелось писать в стиле horror, выпустить наружу всю жуть узких лондонских переулков, низость зажиточных господ и их роскошных экипажей. Эмили творила всю ночь: ночь отчаяния, вина и табака. На рассвете картина была завершена.

Эмили отодвинула занавеску, заслоняющую окно. В комнату проскользнули первые лучи рассветного солнца. Настал момент взглянуть на свое детище в законченном виде.

С холста разило сыростью и холодом промозглой осенней лондонской ночи. Извилистая лесная дорога, пропадающая в зловещей синеве тумана. По дороге удаляется вдаль одинокая черная карета, мрачная, как тысяча саркофагов. Из окна экипажа безжизненно повисла женская рука с тонкими пальцами, с которых каплями стекает алая кровь. Вокруг ни души. Только Луна – молчаливый свидетель жестоких преступлений ночи – равнодушно смотрит с темных небес…

Завершив труды, Эмили наконец почувствовала себя усталой. Она легла в кровать, укрылась тонким пледом, затем шерстяным лоскутом, и уснула. В эти два часа ее сон был крепок и безмятежен, вопреки пережитому накануне.

Когда вскоре к ней в комнату постучала миссис Шарп, Эмили открыла глаза и огляделась. Взгляд пал на новую картину. Эмили сразу вспомнила вчерашний вечер, который уже начал казаться далеким и нереальным. Может быть, даже сном. Но картина подтверждала, что весь тот ужас ей не приснился.