Текст книги "Художник"

Автор книги: Ася Учайкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ася Учайкин
Художник

ПРОЛОГ

Исай Грановский нехотя поднял трубку и то исключительно для того, чтобы охранник не догадался, что он прекрасно читал по губам.

Ему разрешили свидание с младшим братом перед судом. Вот только рад он этому не был. Не был рад – и все тут.

– Не молчи, – попросил Исай одними губами. – Скажи хоть что-нибудь…

– Как ты? – с трудом выдавил из себя Влас.

– Нормально, – кивнул Исай. – Никто из сокамерников не верит, что я изнасиловал ту девицу.

Это здесь в СИЗО не верили, а на зоне придется доказывать и словами, и кулаками, что его подставили. Про Исая Грановского могли и не слышать там, куда его определят после суда.

– И то верно, – шмыгнул носом Влас. Он старался держать себя в руках, но получалось плохо – за брата сильно переживал.

Это все прокурор Семен Врагов. Он давно точил зуб на семью Грановских, но подобраться к ним не мог ни с какой стороны. А тут такое – деваха обвинила старшенького Грановского, Исая, в изнасиловании. И сперма Исая у нее во влагалище оказалась – экспертиза подтвердила, и синяки, и ссадины, как при настоящем изнасиловании. Все одно к одному.

Только Исаю насиловать ту девицу не было резона – это знали все, кто хоть раз видел Грановского. Девки всех сортов и категорий, солидные матроны и даже бабушки сами готовы были запрыгнуть в его постель, позабыв о женихах, мужьях и прочих мужчинах. А незащищенным сексом Исай не занимался вообще никогда, разве что только в свой самый первый раз – внебрачные дети не входили в его планы. Вот женится – тогда можно. Он был сыном своего отца и чтил семейные ценности. Правда, матримониальные планы на ближайшее будущее тридцатилетний Исай тоже не строил. Не нашлась еще та женщина, с которой он захотел бы просыпаться в одной постели, ну или видеть ее каждое утро. А может, еще и не родилась вовсе.

– Срок дадут.

Исай не сомневался – все против него. Может, удастся отделаться минимальным. Адвоката глава семейства нанял самого опытного, какого смог найти. Не дорогого и модного, как принято говорить нынче, а именно опытного.

А потом Исай вернется, найдет ту сучку, что его подставила. Нет, не ту, что дала обвинительные показания… Эта мелкая сошка. Плевать он на нее хотел. Тряслась как осиновый лист, заикалась, двух слов связать не могла на очной ставке. Правда, хороша, стерва. Такие как раз Исаю и нравились. Может, поэтому ни у кого и не возникло сомнений, что он мог взять девчонку силой, если та вдруг передумала и заупрямилась, – маленькая, тощенькая, с грудкой, чтобы четко в его ладонь ложилась, с узкой талией и длинными ногами. А лицо… Он даже не запомнил его. С лица воду не пить. Тело – вот что главное было всегда для него. Знал одно – не видел девицу до встречи в кабинете следователя, не был знаком раньше и уж тем более не насиловал.

Исай презрительно скривил чувственные губы – этой дуре он даже мстить не будет. Ее и без него накажут… Небеса… Не он и не семья. Исай верил в судьбу… А вот ту, что сперла презерватив с его спермой, он сам разыщет, когда выйдет, и руки-ноги ей повыдергает. Пусть живет пока и боится. Ожидание возмездия порой страшнее самого возмездия…

И прокурор от мести не уйдет… Ведь знал, что его подставляли. Знал, но… Это уже не забота Исая, а его семьи. Грановским и Враговым в одном городе неожиданно стало тесно. И Исай знал, даже не сомневался в этом, что когда он выйдет на свободу, то от семьи Враговых не останется ни следа. А со временем и вообще о них забудут, посудачат и забудут, что жили некогда добрые соседи на соседних улицах, а то и вообще в соседних домах.

– Я положил сигареты в передачу, – после некоторого молчания произнес Влас. Он не знал, о чем говорить с братом, как поддержать его. Все многократно сказано адвокатом.

– Это хорошо, – кивнул Исай. Он сам не курил, даже не пробовал, но сигареты в камере пригодились бы. Валюта, когда деньги ничего не значат…

И не пил. Разве что бокал вина по праздникам и сто грамм на сон грядущий. Что поделать? Воспитание. Отец неустанно твердил, что в их деле нужна светлая голова, холодное сердце, твердая рука и трезвый расчет.

Все это было у Исая.

Но как же так получилось, что его семенная жидкость… Где он просчитался? В какой момент потерял бдительность?

* * *

Данила Врагов, творческий псевдоним Дэнил Другов, готовился к персональной выставке. Не своей. Ему до нее расти и расти – молод еще. К выставке приятеля, на которой планировалось разместить несколько и его дилетантских картин.

Окружающие в голос твердили, что Данила невероятно талантлив, но увы… Нет стержня. Ему бы музу. И учиться. А еще… У Данилы на картинах совершенно не получались ни девочки, ни девушки, ни женщины. Только бабушки. Поэтому портреты Данила не писал – только натюрморты или пейзажи, или вообще использовал для своих картин нейтральные сюжеты, рекомендованные даже для детских садов, например, рисовал гномиков или дракончиков. А что? Знакомым детям нравилось.

– Все мазней занимаешься? Нет бы найти занятие, достойное мужчины, и…

Данила вздрогнул. Он всегда вздрагивал от голоса отца – низкого, со звериным утробным рокотом. И даже не расслышал, что отец добавил еще, – судорожно прикидывал, чем бы прикрыть недописанный портрет мужчины, стоявший на мольберте. Если отец сейчас пройдет в мастерскую, то ему достанется по самое не хочу. И не оправдаться никакой выставкой.

– А что, по-твоему, настоящее занятие? – чуть заикаясь и пришепетывая, выдавил Данила из себя.

Модным адвокатом, как его матушка, которая за последнее время не проиграла ни одного дела, ему не стать из-за дефекта речи. И уж тем более прокурором, как отец. Данила не настолько жесток, чтобы кого-то в чем-то обвинять. Он словно и не сын своих родителей – ни статью не вышел, ни фактурой, ни голосом. В семье только и говорили про дела и про дела, не видя за делами судеб конкретных людей. Он так не мог…

Для него важен сам человек. А у Данилы на портрете никак не получались глаза… А без них – портрет не портрет…

– В художественную академию, пока я жив, ты не пойдешь. И не мечтай. Мать поддерживает твое хобби, это ее право, а я не одобряю, – зло проговорил отец Данилы и раздраженно захлопнул двери.

Данила выдохнул облегченно. Вот так всегда… В академию нельзя. А куда можно? Так и не сказал. Но, по крайней мере, не стал ничего говорить по поводу выставки – уже хорошо. Картины он уже подготовил. А портрет дописать не успеет. Глаза все никак не получались.

Ему взглянуть бы хоть одним глазком еще раз на лицо того мужчины, он бы обязательно дописал портрет. Этот портрет мог стать лучшей его работой. Что-то в облике мужчины было от викингов – светлые непослушные кудри до плеч, прямой тонкий нос, чувственные губы, высокие скулы. Легкая небритость ему невероятно шла. Ничего восточного, что редкость в наше время. А еще… то, чем был обделен Данила – широкие плечи, крепкий торс. Только молота Тора в руках мужчины не хватало.

Врезались в память почти все детали лица. Все, кроме глаз…

Данила прикрыл тряпицей недописанный портрет, натянул куртку… Стараясь не производить звуков, прокрался во двор через черный ход. Отец услышит – завернет домой, он ни за что не разрешит в такой поздний час покинуть поселок и отправиться в Сити, как принято было называть деловую часть города. Небезопасно, так считал прокурор Врагов, но не сам Данила. Ведь именно в Сити он столкнулся с тем мужчиной, точнее налетел на него, портрет которого пытался безуспешно написать по памяти. Может, повезет на этот раз?

Такси Данила вызвал уже за пределами поселка, далеко за шлагбаумом и суровым охранником в будке, чтобы номера автомобиля не попали на камеры. С отца станется – докопается до таксиста, куда и зачем тот возил его сына. А он что, маленький? Через какой-то месяц станет совершеннолетним, даже голосовать сможет. Опять же школу окончил, экзамены сдал, даже на юридический документы подал, чтобы не сердить родителей, раз в академию нельзя. Вот только не лежала душа у него к юриспруденции. Хотя… можно устроиться после окончания университета на какое-нибудь тихое, но хлебное место консультантом или помощником нотариуса, а в свободное время писать картины. Не всем же бегать с оружием наперевес, чтобы задерживать преступников, а потом обвинять их в суде или наоборот защищать, как делали его старший брат и родители…

Данила вышел из такси возле бизнес-центра, попросил водителя забрать его через пару часиков и отвезти домой. Именно здесь он встречался с приятелем, чтобы обсудить его формат участия в выставке, а затем уходя налетел на того викинга с грустным взглядом, глаза которого ему никак не давались.

«У каждого творца должна быть своя «улыбка Джоконды», – мысленно утешал себя Данила, прогуливаясь по тротуару туда-сюда.

Он мог бы занять место на летней веранде ресторана прямо напротив входа в центр, чтобы не слоняться по улице, – деньги были, но… У него потребовали бы паспорт, документ с собой был, но там черным по белому написано, что восемнадцати Даниле еще не исполнилось. Его попросили бы покинуть ресторан, и все равно пришлось бы бродить возле ярко-освещенного бизнес-центра.

«Интересно, в этой части города жизнь когда-нибудь замирает?» – с рассеянной улыбкой подумал Данила, с любопытством рассматривая непрерывно подъезжающие и отъезжающие дорогие автомобили, дам в роскошных нарядах и мужчин в элегантных костюмах. На его викинге в тот день тоже был костюм от Армани, так, по крайней мере, отметил приятель. А ему не доверять Данила не мог – тот довольно долго крутился в среде, где одевались дорого и со вкусом. Богема… Но это не был классический костюм, в каких ходили офисные работники. В костюме была изюминка и легкая небрежность. Обладатель роскошных кудрей и невероятного тела не мог носить обычную классику. Иначе Данила его не запомнил бы – ну налетел и налетел на человека. Мало ли кому он ноги оттаптывал? Глаз у него так заточен – выхватывать из окружающей серости все интересное и неожиданное…

Два часа пролетели довольно быстро.

Усаживаясь в такси, Данила с тоской бросил прощальный взгляд на Сити.

Ничего… Если за месяц он не встретит незнакомца еще раз, то уже потом, будет разыскивать его по ресторанам и гостиницам. Это на портрете ему глаза не удавались, а карандашный рисунок он вполне смог бы набросать, чтобы у официантов, барменов и прочей обслуги при случае выспросить.

ГЛАВА 1

– Исай?

Грановский оторвал взгляд от кружки с чаем и перевел тяжелый взгляд на человека, окликнувшего его. Что ему от него надо?

– Да не менжуйся ты, – меж тем продолжил человек, растянув в улыбке, больше смахивающей на оскал хищного зверя, щербатый рот. – Адвокат твой дело развалил… – он не предполагал, он утверждал. – Не иди на преступление независимо от того, на кого оно направлено. Доживешь до старости с чистыми руками… Так что выпустят тебя не сейчас, так в скорости.

– Откуда известно? – хмыкнул Исай, снова уставившись на кружку с чаем.

– Сорока на хвосте принесла, пока ты на свиданке с брательником перетирал из пустого в порожнее, – в тон ему хмыкнул человек. Он подцепил лямки майки не первой свежести большими пальцами и уселся на лавку напротив Исая, широко расставив ноги. Продолжать разговор в том же духе не торопился, словно чего-то выжидал. Исай же не видел смысла в разговоре – ему о развале дела ничего не было известно… Он тоже выжидал. Ведь для чего-то сокамерник начал с ним этот разговор.

– Николай Иванович – классный адвокат, – помолчав немного, продолжил мужчина. – Как выйдешь, передавай ему привет от Свистуна.

«Свистун? Свистун»… – Исай напряженно перебирал в памяти. Нет, это погоняло ему не знакомо. В друзья этот Свистун набивался, не иначе как. Только вот Исаю таких друзей не нать. Как, впрочем, и других…

Пока он тут сидел в ожидании следственных действий и суда, кроме адвоката к нему никто не приходил. Ни один друг не пришел, ни враг. От последнего слова он поежился, словно ледяным ветром из зарешеченного окна пахнуло. Не навестила его ни одна сволочь, никто сам-передачку не принес. Брат и отец не в счет. А в телефонной книге места под новые имена нет. Вот так друзья и познаются. Как говорится, от сумы да от тюрьмы… Суму он уже проходил кучу лет назад, когда мать сбежала с любовником, прихватив все с собой и фактически разорив их с отцом. Пришлось поднимать заново весь бизнес с колен. Он тогда изрядно почистил телефонную книгу. Ничего, справились тогда, и стали даже богаче. А теперь вот…. И эту напасть Исай преодолеет с достоинством.

Но, видимо, предстоит избавиться от ненужных контактов и сейчас. Он не злопамятный, просто такие друзья ему не нужны в телефонной книге. Звонить он им не будет. Только деловые контакты…

– Адвокат Чехов, – добавил Свистун, – помог мне десять лет назад.

«Только, как посмотрю, мало это тебя чему научило», – хмыкнул Исай, снова переведя хмурый взгляд с кружки на сидевшего напротив мужчину.

– Как мне? Не мне… – пожал плечами Свистун. – Сынишке…  Салажонок… Только-только права получил, сел за руль… Дождик пошел, дорога скользкая, встречные слепят… И этот велосипедист выскочил перед ним, как черт из табакерки… Пацану срок светил в самом начале жизненного пути, когда можно сломать судьбу раз и навсегда одним росчерком пера. А твой папаша привел Николая Ивановича. Он не отмазал сына… Я бы этого не простил пацану, а доказал, что водитель был не виновен в гибели велосипедиста. Вот так-то. Просто передай привет при встрече и все. У меня сынишка грамотный, не то, что его беспутный папаша… С одной ходки на другую.

– Передам, – пообещал Исай. Он не стал выяснять, откуда его отец знаком со Свистуном, ему это не нужно. И снова погрузился в свои невеселые думы…

Сначала забряцали тяжелые ключи о замочную скважину, затем заскрипел отодвигаемый железный засов, и уже потом с противным скрежетом, сводящим челюсть, приоткрылась дверь в камеру.

– Грановский! С вещами на выход! – прокричал внутрь охранник.

– Я же предсказал, – что долго ты с нами не задержишься, – довольный собой обнажил в оскале желтые от табака зубы Свистун.

Исай кивнул. Он подхватил пиджак и направился на выход. Других своих вещей у него не было, а передачу от брата еще не принесли. Кружка, из которой он пил чай, и та была казенная. По-хорошему, надо сполоснуть от остатков чая. Исай резко развернулся, словно передумал уходить, сделал несколько решительных шагов назад. Несколько пар глаз уставились на него с недоумением. Он выплеснул остатки чая в раковину, заварку выбросил в мусор, тщательно руками вымыл кружку и грохотом поставил ее на край стола. Вот теперь все – теперь можно уходить, чтобы никогда уже не возвращаться. Он дал себе слово.

– Удачи! – услышал сказанные в спину добрые слова.

Удача лишней не будет…

Под роспись Исай получил личные вещи, деньги, которые у него изъяли при задержании. Незамедлительно вставил в ухо слуховой аппарат, прикрыл его длинными волосами. Мог и не прикрывать – аппарат у него был замаскирован под блютуз-гарнитуру. Привычка – не привлекать к своей персоне лишнего внимания – осталась смолоду.

Маленький сухонький старичок-адвокат дожидался его в автомобиле. Исай сел рядом с ним на заднем сиденье. Раз ждал, значит, хотел что-то сказать. А разговаривать Исай привык, глядя собеседнику в глаза, точнее на его губы.

Тяжелая машина с утробным урчанием рванула с места.

– Вас выпустили под денежный залог, – сразу без предисловий начал адвокат. – Но это не тема для разговора. Просто хотел вас попросить посидеть пару денечков дома, пока я с остальным разберусь… Думаю, дело об изнасиловании до суда не дойдет…

– Вы мне не верите? – напрягся Исай.

– Мое дело – доказать невиновность подзащитного, если это возможно, а не гадать на ромашке «верю-не верю», – ласково улыбнулся Николай Иванович.

Исай тоже выдавил из себя некое подобие улыбки. И как этому божьему одуванчику удавалось пинками раскрывать двери в нужные кабинеты? Тоже не верилось.

– Девочка запуталась в показаниях… Она не может достоверно сказать, когда и где вы с ней встречались, – добавил адвокат. – Думаю, из потерпевшей буквально завтра она превратится в обвиняемую… Мне очень помогла ваша записная книжка с расписанием встреч. И камеры…

При чем здесь камеры и расписание встреч Исай понял не до конца, но видимо, именно все это вкупе обеспечило ему алиби.

– Вашим противникам следовало лучше подготовиться, а не действовать на авось и не стрелять из пушки по воробьям… Отвезите меня, пожалуйста, в контору, – попросил Николай Иванович, я хочу еще немного поработать.

Исай без лишних слов осторожно прикоснулся рукой к плечу водителя, тот молча перестроился и повернул на светофоре…

– Может, все же домой? – на всякий случай переспросил Исай, высаживая адвоката у дверей адвокатской конторы. – Уже вечер…

– Нет, – покачал головой Николай Иванович. – Ужин по расписанию у меня в семь, сейчас только шесть, живу я рядом с конторой, еще успею минут сорок поработать…

– Как знаете, – пожал плечами Исай. Он тоже вышел из машины, чтобы пересесть на переднее пассажирское сиденье…

Водитель Володя внимательно взглянул на своего хозяина.

– Домой, – кивнул Исай.

– И это правильно, – облегченно выдохнул Володя. – Не хотелось бы вас вести к родителям.

– И это почему? – Исай снова напрягся. Что произошло за время его отсутствия? Почему он не в курсе?

– Пожар случился ночью в коттеджном поселке… – многозначительно поиграл бровями Володя.

– И?

Исай безумно не любил, когда вот так его подчиненные недоговаривали.

– Чей дом пострадал? – спросил он раздраженно.

– Прокурора Врагова… Четыре обгоревших трупа.

Исай даже дышать перестал, казалось, от новости даже на несколько мгновений сердце остановилось. Все же есть высшая справедливость на этом свете! Не делай плохого ни другу, ни… Врагову.

– Надеюсь, не наших рук дело? – на всякий случай поинтересовался он.

– Нет, – отчаянно замотал головой Володя. – Ваш отец даже косо смотреть в сторону Враговых запретил. Мы и не смотрели… В поселке сейчас доблестные пожарные и не менее доблестная полиция разбираются, как так случилось, что дом выгорел почти дотла, а внутри оказалось четыре сильно обгоревших трупа.

– Понятно, – выдохнул Исай.

Радости в его голосе не было. Возмездие вершится без его участия. Враговых больше нет. Девчонку осудят по полной за подставу и клевету, сама виновата, он даже не сомневался, что отец постарается. А Исаю останется только найти сучку, укравшую использованный презерватив. И об этом эпизоде его жизни можно забыть, как о дурном сне…

На крыльце дома Исая встретил Василий, личный помощник с неизменным блокнотом в руках. Только сейчас этот блокнот был не бумажный, а электронный.

– Уволить повариху, домработницу и горничную… – бросил Исай на ходу, взбегая по ступеням и исчезая за дверями.

Василису на Василия он поменял сразу, как только Василиса предприняла единственную и последнюю попытку оказаться у своего шефа в постели. Не для этого ее принимали на работу. Кофе Василий варил не хуже, чем его предшественница, а минет делал даже лучше. В остальном помощник как помощник – исполнительный, старательный…

– А Наталью Николаевну за что? Кто нас кормить-то будет?

Исай машинально уменьшил громкость в слуховом аппарате – некоторые реплики можно и мимо ушей пропускать.

Он прямиком направился в душ – смыть с себя не только запахи, но и блох, вшей и клопов, которых мог нахватать в камере. А так же избавиться от прошлого. У него теперь начнется новая жизнь. Время было, чтобы порассуждать, как, зачем, а главное, ради чего он живет. Бежал, бежал и вдруг уперся в глухую стену, чуть лоб о нее не разбил.

Исай подставил лицо под упругие водяные струи.

Всего несколько дней, несколько дней, а он стал совсем другим человеком. Не внешне, нет. Внешне он все тот же. Даже не похудел. По привычке встал на весы… Внутри… Понял, прочувствовал вдруг настоящую цену деньгам, дружбе, вражде… Ему неожиданно стало жаль Враговых… Еще вчера была семья со своими проблемами, тайнами, стремлениями – и никого не осталось. Сколько младшенькому было? Он его совсем не помнил – мальчишка был совсем маленький, когда он успел перебраться в собственный дом на другом конце города. Исай вздохнул – он не желал бы такой судьбы ни себе, ни своим близким…

Даже в своей новой жизни он не смог комком запихнуть одежду в мусорный пакет – аккуратной стопкой сложил все от трусов до пиджака. Привык бережно относиться к вещам. И неважно, сколько стоила вещь, – рубль или несколько тысяч долларов…

Исай передал пакет Василию, подпиравшему стену рядом с ванной комнатой.

– Сжечь все на заднем дворе. А ужин закажешь в ресторане… Будешь заказывать каждый раз в разном. Повара наймешь в том, где тебе понравится, как готовят.

– А если…

– Ни каких если… Все имеет свою цену, – фыркнул Исай. – Хотя нет… Повара наймешь в первом попавшемся, я не протяну так долго на ресторанной еде. А вот вещи, – он вырвал пакет из рук Василия, – я сожгу в камине сам.