Текст книги "С Новым годом, вы уволены! (СИ)"

Автор книги: Ася Оболенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 14

Инвесторы появились в офисе, едва я успела в сотый раз перечитать контракт. Подписывать его по какой-то непонятной причине совершенно не хотелось, однако и объективных поводов для того, чтобы скомкать бумагу и зашвырнуть ее в урну не было.

В принципе, я еще не просвечивала его ультрафиолетовой лампой, возможно, невидимыми чернилами там было указано что-то про рабство, причем совершенно не сексуальное. Нет, так быстро подписывать столь серьезные документы было нельзя, поэтому, когда немцы с сияющими на все лицо улыбками вошли в приемную, я просто убрала контракт в верхний ящик стола и поднялась на ноги.

– Очень рада вас видеть! – растянула губы в ответной улыбке. Конечно, не настолько широкой, но я старалась, честно. – Чай? Кофе?

Подобный диалог стал уже настолько привычным, что на секунду я даже задумалась о том, что с отъездом инвесторов в офисе станет гораздо более скучно.

Боже, о чем я думаю? Глупость-то какая!

– Кофе, Лиза. – традиционно откликнулся Виктор. – И себе сделайте, составьте нам компанию. Думаю, Роман уже успел рассказать вам, что мы скоро улетаем.

Мне показалось, или в голосе мужчины проскользнула какая-то... Печаль?

– Конечно. – кивнула и направилась к кофемашине, попутно думая об услышанном.

В принципе, немцы были достаточно пришибленными для того, чтобы успеть, ну, я не знаю, привыкнуть ко мне, что ли...

Нет, все же этот вопрос, наверное, не имел ответа. Мысли инвесторов – потемки, поэтому и забивать голову ненужной информацией, думаю, не стоит.

Мы просидели в кабинете Романа Георгиевича практически до конца рабочего дня. Немцы с боссом тщательно проверяли все бумаги, я же в свою очередь старалась не мешаться под ногами и вовремя приносить напитки, а еще украдкой замечать, что шеф иногда поглядыват на меня.

Интересно, о чем думает?

Не желая оставаться в долгу, последовала его примеру, хоть раз в пятнадцать минут да смотрела на него. Серьезный, устал, наверное, сильно, но все равно сосредоточенный.

В один из таких маневров я, правда, не успела вовремя отвернуться и столкнулась с начальником взглядом, искренне надеясь, что хотя бы сейчас я выглядела важной и неприступной.

Судя по легкой улыбке, которой одарил меня Роман Георгиевич, не выглядела.

Попрощались с немцами мы уже на парковке, даже несколько минут потом простояли, ожидая, пока машина скроется с горизонта. Ну, просто было бы немного странно, если бы живущие вместе мы поехали домой по отдельности.

Поняв, что опасаться больше нечего, коротко попрощалась с Романом Георгиевичем, и направилась к светофору, однако мужчина и не подумал садиться в свою машину. Вместо этого зашагал рядом со мной.

– Что? – проговорил он, поймав мой удивленный взгляд.

– Вы пешком домой идти решили?

– Нет, я решил вас проводить. – как ни в чем не бывало, ответил начальник.

– Такого пункта нет в контракте. – мигом парировала я.

– А вы его разве подписали?

Резонно, блин.

Не имея должного ответа, решила промолчать. Ой, ну что, разве я не выдержу десятиминутной прогулки с шефом? Да легко! Особенно, если он молчать будет.

А он, в общем-то, и молчал. Разве что удивленно хмыкнул один раз, когда зазвонил его телефон.

Остановившись перед светофором, который показывал нам красный свет, мужчина достал мобильник из кармана пальто, нахмурился и принял вызов.

– Да? – секунда тишины. – Ладно. – еще секунда. – Хорошо.

После чего убрал аппарат от уха и обратился уже ко мне.

– Это с производства. У вас телефон выключен.

– Не может быть! – проговорила я, взглянув на шефа после чего, заметив, как он вскинул бровь, все же решила проверить.

Возможно, босс собирался меня отчитать, возможно, даже оштрафовать, ведь мобильник должен быть включен в рабочие часы, даже если внезапно наступит конец свет. Но теперь я уже никогда не узнаю, как он хотел себя повести на самом деле.

Все изменило одно мгновение. Я потянулась рукой к сумочке, чтобы проверить, что произошло с моим телефоном, а Роман Георгиевич начал доставать ладонь из кармана, убрав свой мобильник на место.

Хватило легкого касания кончиками пальцев для того, чтобы меня как током ударило. Не знаю, какие чувства при этом испытал шеф, возможно, он вообще ничего не испытал. Хотя...

Он даже не подумал дернуться. Просто замер. Смотрит, наверняка, на дорогу, но так и держит свою ладонь рядом с моей. А я не то что пошевелиться, я вздохнуть лишний раз боюсь. Боюсь испортить момент, боюсь признаться самой себе, что до одури хочу, чтобы Роман Георгиевич взял меня за руку. Не задавая никаких вопросов, не требуя никаких объяснений. Просто порыв, от которого не то что здраво мыслить, мыслить вообще никак не получается.

Решение приходится принять тогда, когда нам загорается зеленый. Я готова прыгать и визжать, когда шеф одним плавным движением переплетает наши пальцы. Хотя, конечно, вру. Я равновесие то с трудом держу, тут уж не до прыжков и криков.

Наверное, если бы он поступил по-другому, я под покровом ночи вернулась сюда и кувалдой раздолбала бы этот светофор за то, что он не позволил исполниться моему маленькому спонтанному и абсолютно глупому желанию.

Ну не должно такое простое движение вызывать такие бурные эмоции! Вот по определению не должно!

Но вызывает же...

Это не было похоже на то, как держал меня за руку Игорь. Это было совершенно непохоже на наше притворство перед инвесторами, притворство перед друзьями. Да, черт возьми, это вообще ни на что не было похоже.

Я испугалась собственных рассуждений, но все равно не смогла их отпустить. Может быть, все гораздо проще?

Может быть, Роман Георгиевич мне действительно нравится?

У меня есть миллион поводов для того, чтобы его ненавидеть, чтобы не воспринимать всерьез, не верить, не уважать.

И у меня нет ни единой причины, по которой я могла бы решить, что он мне симпатичен.

Но именно от его взгляда, от его простого касания со мной начинает твориться что-то неадекватное.

Может, чувства, это просто не та область, где стоит искать логику и нужно просто принять как должное тот факт, что мне понравился человек, который точно не войдет в первую десятку лучших людей на планете? Да чего уж там, он даже в тысячу вряд ли протиснется...

Сам объект моих размышлений молчал. Неспешно шагал в сторону моего дома, изредка проводя подушечкой большого пальца по тыльной стороне моей ладони. И, знаете, очень хорошо, что изредка. В противном случае я бы, наверное, все-таки вырубилась.

Он решил заговорить лишь тогда, когда мы вошли во двор.

– Лиз... – вроде бы и посмотреть в глаза надо, а я все еще трушу. До сих пугаюсь и не признаюсь себе в очевидном. – Лиз, посмотри на меня.

Я чувствую, что он улыбается и улыбаюсь в ответ, но голову не поворачиваю, смотрю вперед, пытаюсь взять себя в руки и уже практически решаюсь, когда замечаю в нескольких метрах перед нами сидящих на лавочке родителей. Моих родителей.

– Мам? Пап?

Сомневаюсь, что это та реакция, на которую рассчитывал Роман Георгиевич, потому что уже в следующую секунду слышу его непонимающее:

– Что?

– Лиза! Лизонька! А мы уж думали, что придется на лавке ночевать! – начинает тараторить мама, поднимаясь на ноги. – Мы с тобой весь день связаться пытались, но не смогли...

Пока мама не растянула речь еще на пятнадцать минут, киваю и с тоской заканчиваю за нее:

– Потому что у меня был выключен телефон.

* * *

Ну не так я представляла знакомство моих родителей с шефом. Нет, то есть я вообще его не представляла, но, раз уж на то пошло, то нет, нынешний вариант не был идеальным.

Я, лишь проморгавшись, смогла въехать в то, что перед нами действительно стоят мои папа и мама.

– Мам? Пап?

– Ты уже спрашивала. Да, это не пришельцы. Это реально мы. – на этот раз ответил отец.

– Пришельцы никогда не признались бы в том, что они пришельцы.

Это сейчас Роман Георгиевич сказал?

Вновь быстро заморгала, но, пока я приходила в себя, слово уже успела взять мама.

– Ну, раз уж мы тут все на улице собрались, может, представишь, дочь?

– Представлю?

Блин, где то существо, которое украло мои мозги? Верни на место!

– Представишь!

– А... Ну... Это я.

– Очень приятно и неожиданно. – ой, что это папа сегодня такой остряк?

– А это Роман Георгиевич... – и тут я замялась.

Честно, прямо зависла. Так хотелось по привычке про парня или про жениха ляпнуть, в последнее мгновение себя остановила.

– И Роман Георгиевич у нас...

Вот, блин, мама... Неужели просто Роман Георгиевич недостаточно? Вполне ж исчерпывающая информация.

Не в силах больше рассчитывать на себя, посмотрела на шефа. Мама, в принципе, сделала то же самое. По-любому поняла, что на меня надежды возлагать нельзя.

А шеф улыбался. Вот при всей дурости этой ситуации улыбался.

– Я ее начальник.

– А вы всех своих сотрудниц за руку до дома провожаете? – папа.

Вот же ж Шерлок Холмс деревенский! Я сама-то не заметила, лишь после его слов опустила взгляд на наши переплетенные пальцы, даже руку высвободить попыталась, но шеф не позволил, заговорил:

– Нет, только тех, которые очень нравятся.

Воу-воу, земля, ты слишком быстро вертишься, я начала терять равновесие!

– И много их таких? – ну вот, еще и мама.

– Нет, только Лиза. – босс отвечал четко, как будто и не врал.

Или действительно не врал?

– Ну, раз так, тогда пошли, мы тут гостинцы привезли. – подытожил папа.

Вот так просто? У меня тут мир внутри рассыпался, собрался заново и вновь уже шатается, а они с мамой уже про грибы начальнику рассказывают? А он и не сопротивляется совсем.

Что? Белые или подберезовики?! Хотя какая, нафиг, разница, лишь бы в этот раз не галлюциногенные. Сейчас действительно жалко будет.

Присутствие Романа Георгиевича в моей квартире рядом с моими родителями не казалось чем-то фантастическим, хотя, наверное, должно. Должно, но не казалось.

Он так легко парирует папины безобидные выводы, переводя в их шутку, с интересом отвечает на мамины расспросы и то и дело берет меня за руку, а я тупо улыбаюсь.

Мне кажется, что любая уважающая себя девушка должна сидеть и тупо улыбаться в подобной ситуации. Ну, руководствуясь кодексом приличных девушек или чем-то в таком духе.

Вечер подходит к концу лишь тогда, когда родители начинают практически ежесекундно синхронно зевать.

– Кажется, мне пора. – босс улыбается, пожимает руку папе, обнимает маму. Ну да, ничего удивительного...

– Я провожу!

До дверей мы идем молча, я смотрю, как Роман Георгиевич одевается, обувается, ловлю его взгляд лишь тогда, когда мужчина поправляет воротник пальто:

– Лиз... – так тихо, что, возможно, я не должна была услышать эти слова, но я же услышала.

Поэтому подняла взгляд и посмотрела в глаза. Смело. Наверное, впервые смело за последнюю неделю.

– Ром... – вполне возможно, я хотела продолжить, сказать что-то про Георгиевича, вероятно, еще и в позу какую-нибудь важную встать. Но не встала.

Теперь просто стою и смотрю на него. В карие глаза, которые кажутся почти черными сейчас, потому что переживает, так же, как и я, переживает. Потому это не переговоры, не многомиллионные контракты. Это коридор моей квартиры, купленной в ипотеку, а в комнате сидят родители. Мои родители. А вот стою я. Стою и понимаю, что сдохну, наверное, если не дотронусь до него.

А еще я очень надеюсь, что он хотя бы на треть ощущает то же, что чувствую я. Потому что это нереально вот так просто в паре десятков сантиметров друг от друга стоять и не чувствовать ничего. Нереально это.

– Что, Ром? – я все же не выдерживаю, уточняю. Это же он диалог продолжил!

Пусть уже хоть что-нибудь продолжит!

И он продолжает.

Улыбается сперва, потом прищуривается, а затем наклоняется, одновременно притягивая меня к себе, обвивая руками талию.

И целует, целует так, что мозги, вроде, и вырубаются, но в то же время я начинаю чувствовать все острее, запоминать каждое движение.

Его губы на моих губах. В этот раз он не медлит, он словно хочет получить доступ к моим чувствам, ко всем моим эмоциям. И он получает.

Вот она я, Рома! Читай, изучай!

Потому что невозможно больше сопротивляться, отрицать.

Глупо все это, бессмысленно.

Потому что, когда он так близко, я ни о чем другом думать не хочу, ни о ком другом. Потому что нет ничего и никого больше. Только его руки, которые одним ловким движением подхватывают меня, и вот уже я прижата спиной к двери. И его поцелуи, совсем не скромные в этот раз, больше на необходимость похожи.

Только не останавливайся, Ром. Пожалуйста, не останавливайся. Обнимай, целуй, вообще, что хочешь делай! Только не останавливайся!

Все портит телефон. Телефоны вообще всегда все портят. Особенно в нашем случае.

– Не отвечай. – шепчу, чувствуя острое желание к чертовой матери утопить его мобильник, а, если он не тонет, то, например, в жерло вулкана затолкать.

– Не могу. – искренне, с тоской.

Именно из-за искренности я и отпускаю. Потому что его искренность, именно его, она обезоруживает. Поэтому просто отхожу на шаг и позволяю ответить.

А потом еще на шаг, потому что одного слишком мало, ужасно мало, когда тебя до невозможности тянет к человеку.

– Мне правда пора. – говорит, после того, как убирает телефон в карман.

– Ладно.

– Лиз... – так мучительно нежно.

– Что, Ром? – кажется, мы повторяемся.

– Нам поговорить нужно.

– Нужно. – чего уж спорить?

– Завтра и обо всем.

– Обязательно.

– Ли-и-из... – доносится из комнаты, и начальник, который уже успел шагнуть ко мне, повержено разводит руки.

– Тебя мама домой зовет. – усмехается.

– А тебя кто-то куда-то. – буркаю в ответ, но чертов телефон вновь не дает договорить. И снова этот искренний взгляд, и я снова не могу сопротивляться. – Иди уже, иди! Я не готова взять на себя ответственность за какой-нибудь Армагеддон, Ром.

И его улыбка. Боже, почему я раньше ее не замечала? Сколько бесполезных дней на работе без этой улыбки?

– До завтра, Лиз.

– До завтра, Ром.

* * *

– А целует у вас начальство всех? – голос мамы раздался за спиной, едва я закрыла дверь на замок.

– Очень надеюсь, что только тех, кто нравится. – даже не пытаясь скрыть улыбку (это все равно было бесполезно), повернулась к родительнице.

– Он хороший, вроде как. – авторитетно заявила мама. Это что, сейчас одобрение было?

Вместе с ответом, пожала плечами:

– Хочется на это надеяться. – ответила, отгоняя опасения. – Пойдем, постелю вам.

Я еле дождалась того момента, когда родители улеглись. Такая практика была в нашей семье вполне обычной – нагрянуть вечером, завалить соленьями, чтобы я тут в городе грешным делом ласты от голода не склеила, а с утра на первой электричке домой.

Обычно я была очень рада видеть маму и папу. Нет, не так! Я и сегодня была рада их видеть. Но все мои мысли занимал Рома. Серьезно, абсолютно все. Да я даже, пока мыла посуду, глупую улыбку с лица стащить не смогла!

Понадеявшись, что родители действительно крепко и беззаботно спят, вооружившись телефоном, вышла на кухню. Ну не могла я просто так лечь! Нужны были неопровержимые доказательства того, что произошедшее сегодня не являлось проделкой моего воображения, именно поэтому, не обращая внимания на то, что часы показывали половину второго ночи, нашла Ромин контакт в записной книжке и нажала на кнопку вызова, даже дыхание затаила, чтобы услышать через несколько секунд совершенно неуместную фразу про то, что аппарат вызываемого абонента выключен.

Что за глупость?

Я попробовала позвонить ему еще раз минут через пятнадцать, успев до этого влить в себя чашку чая. И вновь все то же мерзкий механический голос.

Это чувство неопределенности не дало мне уснуть. Я, уставившись в потолок, дождалась пяти утра, чтобы проводить родителей, после чего не смогла даже прилечь. У меня едва хватило выдержки, чтобы провести дома еще несколько часов, я практически выбежала из подъезда, когда таксист сообщил о том, что подъехал.

Тостов сегодня я, естественно, взяла две порции. Не смогла иначе, уже предвкушала встречу, однако, едва оказавшись на ресепшене, поняла, что утро пройдет отнюдь не по моему сценарию.

Офис гудел, причем те люди, которые по нему сновали отнюдь не были простыми сотрудниками «Сигма Шуз». Я уже видела их однажды, когда у одного из наших региональных филиалов возникли серьезные проблемы. Очень серьезные проблемы.

Рому я встретила в коридоре по пути к приемной, и, судя по его виду, я начала сомневаться, что ему вообще удалось поспать.

– Что случилось? – не боясь, что нас кто-то заметит, не боясь осуждения или еще каких-либо проблем, перехватила его руку и притянула к себе.

Босс ответил не сразу. Сперва обнял, уткнулся носом мне в макушку и несколько секунд просто молча стоял.

– У нас проблема с франшизой в Европе, немцы улетают сегодня, с новой линией тоже все не так гладко.

Верить его словам не хотелось, однако и не верить было глупо. Я никогда не вчитывалась в смысл бумаг, могла просто визуально определить их идентичность, мне было неинтересно вникать в трудности «Сигма Шуз», но сейчас, напрягая память, я смогла вспомнить пару актов с отказами от городской администрации и еще что-то по мелочам.

– Пойдем. – Рома перехватил мою руку и развернулся.

– Ты только что шел в противоположную сторону. – решила блеснуть умом.

– Я шел на ресепшен вызвать пару машин, но, думаю, инвесторы захотят попрощаться с тобой.

– А почему я не приехала на работу вместе с тобой? – решила вспомнить о легенде и напомнить. – Мы же живем вместе.

– Ты спала. Ты крайне не любишь рано вставать.

– Фу, ты выставляешь меня совершенно неприятным человеком.

– Поверь, это не так. – Рома затормозил перед самыми дверями в кабинет, резко развернул меня за плечи и прижал к себе.

Нет, все-таки не сон... Как хорошо, что не сон.

Немцы были милы. Они были чертовски милы! Честно, я даже обняла их всех напоследок, а в ответ на все их рассуждения про наши с Ромой взгляды и долгую совместную жизнь старалась просто кивать. Серьезно, я была даже готова пропустить мимо ушей тот момент, что все постоянно говорят про взгляды.

Конечно, мы обещали приехать к ним в первый же совместный отпуск, конечно, они обещали навестить нас сразу же, как только разрешатся все проблемы. Потому что так было нужно.

Только вот совершенно не обязательно было уже после их с Ромой отъезда в аэропорт сидеть и грустить. А я сидела.

Серьезно, казалось, что какой-то этап в жизни закончился, а я по-прежнему не готова была его отпустить.

– Будешь по ним скучать? – я даже не услышала, как Рома вошел в приемную. Интересно, сколько времени прошло?

– Не знаю... – ответила искренне и сразу поднялась на ноги.

Невозможно было находиться с ним в одном помещении на расстоянии нескольких метров.

Заметив мое движение в свою сторону, босс улыбнулся, и это придало мне уверенности

Это я его поцеловала, потому что хотела этого, до дрожи в коленках хотела.

– Я ночью чуть с ума не сошла, когда твой телефон выключен оказался. – прошептала, на мгновение оторвавшись от его губ. – Думала, не со мной все это происходит, нереально так.

– Лиз. – Рома тоже попытался выиграть несколько сантиметров для диалога, но по глазам вижу, что ему это слишком тяжело далось, и тогда провоцирую, прижимаюсь всем телом, поднимаюсь на цыпочки, и он просто не в силах сопротивляться, целует снова. Жадно, но так нежно, до невозможности нежно, что и кричать хочется, и плакать. И целовать, целовать...

Это именно я закрываю дверь на замок, когда мы оказываемся в его кабинете. Ловлю Ромин взгляд, но лишь улыбаюсь в ответ. Нет, невозможно по-другому, невозможно, когда вдруг понимаешь, как до невыносимости глупо провела последние несколько месяцев, когда так упорно не замечала человека, который был так нужен, который все это время был совсем рядом.

– Лиз, поговорим? – и снова его слабая попытка отстраниться.

– Конечно, Ром.

Конечно, вот сейчас я только еще раз тебя поцелую, смогу оторваться от твоих губ, и, конечно, ты уберешь ладони с моей талии, которые так бессовестно сейчас спускаются ниже. Но, нет, я совершенно не возражаю. Наоборот, подаюсь вперед, чуть прикусываю нижнюю губу, а потом целую шею, освобождаю руки и цепляюсь пальцами за узел галстука, начиная ослаблять его.

– Лиз.

На секунду поднимаю взгляд, снова эти черные глаза, он меня с ума сведет только своими глазами, точно говорю вам, сведет.

– Ты поговорить хотел. – напоминаю, а сама в это время бессовестно выкидываю его галстук за ненадобностью и начинаю расстегивать пуговицы на рубашке.

– Хотел. – нервно прочищает горло, следя за моими ладонями.

Что, думаешь, остановлюсь?

Улыбаюсь:

– Тогда говори. – и вновь целую шею, плечи, стягивая с него рубашку.

– Ты меня с ума сведешь, Лиз. – выдыхает мне в макушку сдавленно, не видит, как я улыбаюсь.

– Ты меня уже свел, Ром.

Ему хватает секунды, чтобы подхватить меня за бедра и усадить на стол для переговоров. Кажется, на пол полетели какие-то документы, плевать, у меня есть все электорнки на компе. Это ли не ответственность.

Теперь инициатива целиком в руках Ромы. Мой пиджак улетел на пол так стремительно, что я даже не успела сообразить, и теперь он уравнивал счет, расстегивает мою блузку, сам, не желая принимать мою помощь.

Да не очень-то и хотелось. Мне и так слишком классно.

Когда блузка была откинута, Рома на мгновение отстранился.

Что, картину хочешь оценить? Да пожалуйста! Я этот комплект почти полчаса выбирала, ты еще просто не заешь, что тебя дальше ждет.

Усмехнулась и резко спрыгнула со стола, параллельно отталкивая мужчину от себя. Не ожидал?

Он ловит мою улыбку и улыбается в ответ, а потом вновь притягивает к себе, обнимает за талию, целуя, но, видимо, не нащупывает молнию на юбке, поэтому резко, одним движением, разворачивает меня спиной к себе, я едва успеваю выставить руки вперед, чтобы упереться о стол, однако уже в следующую секунду понимаю, что все равно бы не упала.

Рома держит меня крепко, скользит ладонями по груди, прикрытой тонкой тканью белья винного цвета, целует спину, лопатки. И прижимает, прижимает, давая понять, как сильно меня хочет.

А я не имею ни малейшего желания проигрывать в этой игре, немного пошло скольжу бедрами, вновь провоцируя, заставляя его сдавленно выдохнуть, убрать руки с груди, позволяю схватить себя за бедра, до болезненного желания прижать еще ближе, после чего буквально на секунду оттолкнуть лишь для того, чтобы расстегнуть молнию на юбке.

Она падает к моим ногам практически сразу, но я не чувствую, чтобы Рома пошевелился, и улыбаюсь.

– Нравится? – позволяю себе дерзость в голосе, не испытывая ни грамма стыда.

Ему нравится, я знаю. И он точно не ожидал увидеть на мне чулки. В канун-то нового года, благо, что погода еще не успела понять, что наступила зима, а в салоне такси было тепло.

Да, Рома, да. Я готовилась.

Вместо ответа он резко разворачивает меня к себе и вновь целует. И вновь по-другому, выбивая из головы все, кроме себя. Подхватывает на руки, как будто я ничего не вешу, и несет на диван.

Никогда раньше не думала, что этот широкий диван мне сможет понравиться. Теперь я была уже готова пересмотреть свое мнение.

Он нависает сверху, и я чувствую тепло его тела, обжигающее дыхание и уже не согласна и на секунду промедления. Нащупываю ремень на его брюках и решительно расстегиваю его. К счастью, Рома больше тоже не хочет медлить, раздевает меня, целует грудь, заставляя выгибаться навстречу, шепчет о том, что рядом со мной себя невозможно сдерживать.

Я знаю, Ром, знаю!

Сама не могу, как хорошо, что ты тоже.

Я нахожусь на грани истерики, когда нас уже ничего не разделяет, готова на все, лишь бы он сделал последний шаг. И он его делает.

Входит так тесно, так идеально, что я распахиваю глаза, стараясь запомнить мгновение и сразу же сталкиваюсь своим взглядом с Роминым. И уже не могу сдерживаться, тону. Подставляю губы под поцелуй, чувствую, как его руки скользят по моей коже, чувствую его внутри себя и забываю обо всем остальном.

Ничто больше не важно, когда тебе так хорошо, когда каждое движение заставляет шептать слова ласки только для него, жадно хватать воздух, когда на пике хочется произносить лишь его имя. Когда даже одного раза мало, чтобы осознать, что все происходящее – реальность, когда одна только его фраза способна перевернуть весь мир.

– Я влюбился, кажется, Лиз.

– Ром, если ты сейчас хочешь рассказать мне о другой девушке, я тебя убью.

– Я в тебя влюбился, Лиз.

Я одеваюсь, не переставая улыбаться, знаю, что еще пара часов, и мы будем вместе, я в этом абсолютно уверенна, лишь когда Рома выходит из кабинета, целуя на прощанье, почему-то колеблюсь.

Что за глупость?

Для того, чтобы вернуться в реальность, у меня ушло около часа. За это время я успела сходить в кафетерий, купить три чашки травяного чая, выпить три чашки травяного чая и понять, что травяной чай ни хрена не помогает в стрессовых ситуациях.

Или, по крайней мере, помогает гораздо хуже, чем тупое изучение оставшихся листьев на фикусе.

– Где он? – такой мерзкий голос, который я надеялась никогда больше не услышать в своей жизни, заставил вернуться в реальность.

Полина, мать ее, которую нельзя называть по отчеству, Анатольевна в элегантном белом костюме стояла прямо напротив моего стола и недовольно сверлила меня взглядом.

– Кто «он»? – до сих пор не желая верить в ее появление тут, решила уточнить. Неужто тушь забыла? Или загранпаспорт, может?

С полминуты Мегера Анатольевна колебалась, потом усмехнулась.

– Рома, кто же еще.

Воспринимать ее слова совершенно не хотелось.

Медленный вздох.

Нет, он просто не мог так поступить.

– Зачем он тебе? – играть в приличия не хотелось, хотелось раз и навсегда поставить все точки над и, заставить ее убраться отсюда куда подальше.

И вновь Полина ответила не сразу, а, прежде тем, как заговорить, растянула губы в улыбке, которая мне сразу же не понравилась.

– Он с тобой переспал? – усмешка и опять пауза. – Ладно, я сделаю вид, что не заметила. Это уже не в первый раз, может, и не в последний. Знаешь, Рома такой человек. Он будет бегать вот так, пока не нагуляется, но раз за разом возвращаться ко мне.

– Нет... – прошептала злобно, борясь с желанием прямо сейчас вцепиться ей в волосы.

– Да, Лизочка, да. Или ты действительно успела поверить в сказку? У его компании проблемы, хотя кому я это рассказываю. Ты же отправляешь все документы, должна знать. Задница с франшизой, трудности на производстве. – Полина сделала паузу и прищурилась. – Что? Серьезно не знаешь? Или думала, что я не знаю? – усмехнулась. Снова. – Хотя... Хотя кто ты такая, чтобы посвящать тебя в детали? Возможность снять стресс. Не больше.

Девушка окинула меня еще одним презрительным взглядом, после чего подхватила со стола сумку и зашагала к выходу, остановившись лишь в самых дверях.

– Прости, что разрушила твою сказку про Золушку. Но я действительно думала, что ты не такая дура, чтобы поверить.