Текст книги "Телефон (СИ)"

Автор книги: Ася Оболенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

6

Роме удается отвлечь меня на несколько дней. Несколько дней выдуманного спокойствия и бездействия. Выходные, выпрошенные у Круэллы, которые мне еще придется отработать в двойном размере, стремительно подходят к концу, а я по-прежнему не готова возвращаться в реальность.

Я добавила номер Глеба в черный список, я не рассказала ничего родителям, только лишь при разговоре с начальницей выпалила все, как на духу. Наверное, только из-за этого она выходные мне и дала.

Марвел: Как ты?

Котейка: На троечку

Марвел: По пятибальной, я надеюсь?

Котейка: По стобальной(

Молчит, даже никакой ерунды не пишет. Он по-прежнему не знает, что произошло со мной, а я по-прежнему не готова кому-либо об этом рассказать.

Сижу, пялюсь на экран, где не появляется ничего нового, и едва не роняю телефон из рук, когда вижу входящий в вайбере.

Марвел.

Есть у нас в Вайбере чат, Анькина инициатива. Там и я есть, и Рома, и еще много кого. Мятка даже личность его по номеру телефона вычислить когда-то пыталась, как обычно, безуспешно. Вместо фотки стандартная эмблема Вайбера, реального имени тоже нет. Полная анонимность, как всегда.

А сейчас он звонит.

Несколько секунд пялюсь на экран, а затем «тяну» за зеленую трубочку.

Молчание на том конце провода, а затем:

– А я уже начал бояться, что ты в ванную топиться пошла. Или вены резать.

Голос мягкий и приятный. Негромкий, успокаивающий.

– Какой же ты идиот.

– Я вообще-то и обидеться могу. – усмехается.

– Это вряд ли. – слабо улыбаюсь.

– Ну, привет, Марина.

– Привет, Рома.

Некоторое время мы молчим, я даже успеваю проверить, не сбросил ли он вызов. Не сбросил, секунды идут.

– Сама расскажешь, или придется тебя пытать?

Гадать не нужно, понятно, о чем он говорит.

– Не буду. – мотаю головой, а сама снова хочу заплакать.

Сбросить бы вызов, швырнуть телефон в стену.

Зачем он вообще позвонил?

– Ну ты ведь никого не убила?

– Чего?! – мне требуется несколько секунд, чтобы понять – в его голосе легкая улыбка. – Ну какой же ты идиот!

Идиот, от простых слов которого мне почему-то легче.

Последнее я не говорю вслух.

– Ты не ответила.

– Да не убивала я никого!

– А, ну, значит, ничего страшного не произошло.

– Ага, совершенно ничего, кроме того, что я увидела, как мой муж в нашей кровати трахал какую-то бабу!

Выпаливаю и зажимаю рот рукой.

Как ему удалось это вытянуть из меня?

– Феерический мудак. – совершенно ровно Рома повторяет мои же мысли.

Я с ним, конечно же, соглашаюсь.

– Не то слово. Рома, несколько месяцев! Он изменял мне и врал в лицо! Прикрывался работой, а сам ехал… – сбиваюсь.

– Трахать какую-то бабу. – подсказывает Рома.

Жестко так снова, моими же словами, но от этого хуже почему-то не становится.

Наоборот. Я рассказываю ему все от и до. То, в чем я теперь уверена, и чувствую, как пелена перед глазами спадает, словно с каждым словом, с каждым шагом, все сильнее убеждая себя в том, что произошедшее – правда, что как раньше, уже никогда не будет, я становлюсь сильнее.

Через полчаса я уже даже не думаю плакать. Стою возле окна и смотрю на вечерний город.

– Ром, мне полчаса нужно, пару звонков сделать. Я перезвоню, хорошо?

– Если захочешь. – знаю, что улыбается.

– Поверь, захочу. Так просто от меня ты теперь вряд ли отделаешься. – молчу секунду, а потом добавляю. – Спасибо тебе, за то, что выслушал.

– Обращайся.

Улыбаюсь и сбрасываю звонок. Перехожу в черный список и «достаю» из него номер Глеба, набираю сразу. Он берет трубку на первом же гудке, словно ждал. Начинает нести какую-то чушь, но я его не слушаю, доношу свою мысль.

Нет, мы не сойдемся. Нет, я не смогу это забыть.

Да, я не хочу его видеть больше в своей квартире. Да, я подаю на развод.

– И забери еще эту чертову кровать!

А затем я звоню маме. Признаюсь ей во всем и с удивлением в ее ровном голосе ловлю правду для себя самой.

Привычка…

За эти дни я успела испытать целый спектр эмоций – боль от предательства, обида, гнев.

Только вот мое сердце не было разбито.

Следующие несколько недель сложно назвать лучшими в моей жизни. Долгие объяснения с друзьями и знакомыми, тяжелые разговоры с Глебом, у которого, к счастью, хватило ума съехать. Кровать, правда, выкидывать пришлось самой. Я бы ее сожгла, но Роме удалось объяснить, что малоимущим она нужнее. И, главное, им совершенно плевать на то, кто на ней трахался.

Он был со мной каждый день. Когда я узнавала, что нужно для развода. Когда привыкала жить в квартире одна. Когда узнала, что вместо личного присутствия Глеба в ЗАГСе со мной будет доверенность от нотариуса. Когда размышляла, не пора ли мне заводить кошек, чтобы стать сильной и независимой.

Каждое утро. Каждый день. Каждый вечер и каждую ночь. Он был со мной.

7

Настроение у меня отвратительное. Хотя в этом нет ничего удивительного. Во-первых, очередь, которая совершенно не желает двигаться. Во-вторых, природа, которая сегодня решила вспомнить, что уже через три недели наступит зима, отрывалась на всю катушку. Испытывала, так сказать, тестовую версию холодов и метели. Собственно, именно из-за ее проделок в виде снега и гололеда, до этой очереди я добиралась практически полтора часа и теперь уже не была уверена в том, то успею все сделать вовремя.

Ну, и в-третьих, место, где я находилось, не очень способствовало позитивному настрою. Радостная я тут была два с половиной года назад. Вся такая в белом платье и с букетом, которым можно было убить. Сейчас же местный ЗАГс на меня нагонял лишь тоску.

Подпираю спиной стену, заняв вип-место в углу. Тут ожесточенная борьба даже за возможность постоять, про стулья я вообще молчу, поэтому мой угол с образцами заполнения документов и полуживым фикусом можно считать удачей.

Достаю телефон и открываю Вайбер. Два новых от Ромы. Радуюсь, если честно.

Рома: Как твое утро?

Рома: Только, если оно слишком хорошее, ты как-нибудь скромнее об этом расскажи, а то мое явно не задалось.

Набираю текст, улыбаясь.

Марина: Врать не придется. Утро – отстой.

Хочу свернуть мессенджер, но замечаю, что Рома уже набирает ответ. Сжимаю телефон в ладонях, внимательно глядя на экран.

Рома: Не подумай, что это бы меня очень радовало, но осознание того, что кому-то сейчас не менее тоскливо, чем мне, удерживает от желания скинуться со второго этажа.

Рома: Хотя, про скинуться я погорячился. Увы, тут решетки.

Марина: Ты в тюрьме или в дурке? А почему они не отобрали телефон?

Рома: Экстрасенс из тебя так себе, еще пробовать будешь? И, кстати, чем твое утро провинилось?

Гадать, куда занесло Рому, я не горю желанием. Все равно сам скажет, а так еще и издеваться начнет, поэтому отвечаю на второй вопрос. Поднимаю глаза на стенд с образцами, нахожу крупную надпись, гласящую о том, что нахожусь я именно в ЗАГСе и, не особо стесняюсь, делаю селфи на фоне стенда.

Такое поведение вызывает неодобрение, характеризующееся каким-то невнятным шипением со стороны бабушки справа и какой-то мутью про «загнивающее поколение» от женщины справа. На их реакции я не обращаю внимания. Поверьте, дамы, сама в шоке от того, что творю.

Во-первых, селфи ненавижу. Во-вторых, Рома, конечно, фотки мои видел, но вот так, в режиме реального времени я ему ничего никогда не кидала. Видимо, волнуюсь все-таки слишком, вот и исполняю какую-то фигню.

На выражения своего лица даже не смотрю, второго дубля для лучшего ракурса, естественно, тоже не делаю. Вновь открываю Вайбер, леплю фотку и дописываю.

Марина: Вот этим!

Рома не отвечает, наверное, целую вечность. Я за это время уже даже успеваю проверить качество снимка. Да нет, вроде, ничего так, не хуже, чем в жизни. Из окна от ужаса он выйти не должен был. Хотя, там же на окнах решетки, где бы он там ни находился.

Я несколько раз открываю и закрываю мессенджер, раздумывая, не написать ли что-нибудь еще, но так и не придумываю чего-нибудь достойного. Я как раз в четырнадцатый раз открываю Вайбер, когда приходит ответ.

От неожиданности едва не роняю телефон на пол. Моргаю сперва быстро, затем медленно, но шок так и не думает отпускать, потому что с полученной фотографии на меня смотрит Рома.

Я не видела его ни разу в жизни, но абсолютно точно, железобетонно уверена в том, что это он. Словно  всегда знала, как он выглядит, хотя на самом деле всего лишь слышала его голос. Темно-русые волосы в легком беспорядке, серые глаза с легким прищуром, правильные черты лица и немного хитрая улыбка. Такая, от которой самой невольно хочется улыбнуться. Или дело не только в улыбке?

На заднем плане Роминого селфи вижу вывеску. Раза с шестого, правда, замечаю, взгляд никак от лица отрываться не хочет. Областная налоговая. Ну, теперь понятно, что за домик с решеточками.

Марина: ооо, еще один филиал ада на земле. Сочувствую)

Сообщение набираю раза с пятого, почему-то по кнопкам промахиваюсь.

Рома: И это еще только коридор, а мне уже хочется кого-нибудь убить)

Марина: Поверь, та же фигня)

Я хочу написать ему еще что-нибудь, хочу как-то прокомментировать фотку, но ничего умного снова в голову не идет. Как будто меня кто-то по голове чем-то тяжелым ушатал, лишив возможности соображать связно и мыслить здраво.

Сперва я начинаю набирать текст, потом стираю. На пятой попытке понимаю, что Рома, если смотрит на экран, видит эти попытки, и пытаюсь придумать что-либо, не касаясь экрана. Мне вообще отчего-то хочется ему позвонить. Как обычно услышать негромкое «Я тебя внимательно слушаю», и все сразу станет просто.

Хотя, почему мне вообще кажется, что все стало сложно?

Нет, меня совершенно точно кто-то ушатал по голове. По-любому та женщина с «загнивающим поколением».

Свою фамилию я тоже слышу, как в тумане. Прячу телефон, достаю папку с документами и иду в кабинет. Спотыкаюсь, правда, уже в дверях. Не в прямом смысле. На ногах я стою, не так крепко, как хотелось бы, но стою.

Я падаю морально, лечу куда-то в пропасть, потому что за столом прямо передо мной сидит та самая девица, которую чуть меньше недели назад я застала в своей бывшей кровати с моим практически бывшим мужем.

– Свиридова, у вас развод же? – спрашивает женщина, которая звала меня в коридоре.

Киваю на автомате.

– Тогда вам к Галине Дмитриевне.

Перевожу взгляд с «Галочки» на женщину, стоящую рядом со мной, и усмехаюсь. Нервно. Женщина в свою очередь, видимо, такой моей реакции совершенно не понимает, тычет рукой в направлении стола любовницы Глеба.

Ну просто охренительно.

Хочется смеяться, но в дурку не хочется, наверное, именно поэтому и держусь.

Мысли о дурке почему-то переходят на мысли о Роме. Нет, точно кто-то стукнул, жаль, что не добили, потому что теперь мне нужно приближаться к «Галочке». Но не сбегать же…

Киваю женщине, которая смотрит на меня уже с неприкрытым интересом, и иду. За три шага до гостевого стула, смотрю Галине Дмитриевне прямо в глаза. Смотрю и понимаю, она точно не ожидала увидеть меня здесь.

– Ой, а Глеб разве не предупредил, что я в этом районе прописана? – откуда в моем голосе столько сарказма – сама понять не могу, зато понимаю другое – шок куда-то пропал, испарился, и я продолжаю. – Может, он еще и не сказал, что мы официально женаты были?

Проходит секунда, когда осознаю – в яблочко. Вот теперь уже совсем смешно.

Какой же ты, мудак, Глеб! Я дура слепая, да. Но какой же ты мудак!

– Ну, теперь становится совсем ясно, почему мой дорогой бывший, я надеюсь в скором времени, супруг вместо себя бумагу от нотариуса прислал.

Сажусь и достаю документы из папки. «Галочка» принимает их молча, даже не поднимая взгляда. На все уходит минут пять. Я получаю квитанции, заполняю заявление, в детали не вдаюсь вообще. Хочется поскорее убраться отсюда, но дело совсем не в любовнице Глеба.

– Регистрация расторжения брака четвертого декабря в 11.30… – фоном бормочет «Галочка», потом вещает еще что-то про документы, а затем завершает речь. – Мне очень жаль, Марина, что все так получилось. Я на самом деле не знала, что Глеб женат.

Поднимаю взгляд. Не-не-не… Избавьте меня от этого, со своими отношениями теперь без меня разбирайтесь.

– Четвертого декабря в одиннадцать тридцать, я поняла. – на Галине Дмитриевне нет лица, прям сплошная скорбь и тоска. Может, пока я тут сидела, в кабинете кто-то помер? Осматриваюсь. Да нет, все живы.

Это мне, что ли, вот это все посвящено? Спасибо, обойдусь.

Встаю на ноги, когда раздается следующая реплика.

– Мне очень жаль, что все так вышло!

– Ага, бумажки оплатить, документы не забыть.

Киваю и к собственному удивлению улыбаюсь. А прав был Рома, чистейшее облегчение, как будто с долгами рассчитался. Интересно, а он все-таки с долгами рассчитывался или разводился? Надо будет спросить.

Я выхожу из кабинета с гордо поднятой головой. И утро уже не кажется таким серым, даже метель стихла. Выхожу на улицу, вдыхаю морозный воздух полной грудью и достаю телефон.

Марина: Ром, спасибо!

Рома: Как ты узнала, что я собираюсь завещать тебе чучело енота? Ты ведь за это благодаришь?

Смеюсь.

Марина: И за него тоже, хотя я даже знать не хочу, откуда у тебя чучело енота. Просто спасибо, Ром!

Рома: Это очень занимательная история.

Марина: Расскажешь вечером?

Рома: Конечно)

8

Удивительно, но бутылку вина я покупаю исключительно из-за того, что у меня хорошее настроение.

– И как все прошло? – голос Ромы звучит из динамика ноута. После двадцати минут разговоров ни о чем и обо всем, как это и обычно бывает, без предисловий, он переходит к главной теме дня.

Делаю глоток красного сухого, собираюсь с мыслями, кручу в руках куриную грудку, с которой так и не решила, что делать, а затем отвечаю.

– Все нормально, бабой, которая будет нас разводить, оказалась «Галочка».

Кажется, у Ромы на другом конце страны что-то падает, но я не оборачиваюсь, все равно не узнаю, пока он не скажет.

– Галочка с которой спал твой муж или у тебя еще какая-то есть?

– Да-да, та самая Галочка, которую шпилил Глеб, пока я ждала его дома.

– Боже, когда ты начинаешь так хладнокровно об этом говорить, я тебя боюсь. У тебя в руках там ножа, случаем, нет? – опять какой-то шорох, и что-то падает.

– Ты там что-то крушишь?

– Есть немного. Так что с ножом?

Смотрю на курицу, а затем на нож в руке и улыбаюсь.

– Что ты, я тут в «Гугле» фотки пушистых котят смотрю… – отвечаю Роме, а потом добавляю уже для себя. – Блин, запечь или в мультиварку засунуть?

– Котят?! Ты меня реально пугаешь…

Теперь уже смеюсь в голос.

– Успокойся, я всего лишь о курице.

– А причем тут курица?

– При том, что у меня в руке нож.

– Логично. – Рома не спорит, а я киваю.

– Все-таки в духовку засуну.

– Я надеюсь, что мы все еще о курице. – отвечает Рома, пока я натираю курогрудь специями. – Ну наконец-то, а я уж думал, кто спер.

– Боюсь спрашивать, но ты о чем? – кладу будущий ужин на пергамент, споласкиваю руки и беру полотенце.

– А ты посмотри.

Поворачиваюсь к ноуту, хотя ничего кроме рабочего стола увидеть не планирую, однако Роме удается меня удивить уже во второй раз за день. Он включил видео, и теперь с экрана моего ноута на меня же смотрит самое упоротое чучело енота, которое я только могла представить. Не то, чтобы я слишком часто представляла себе чучела енотов, но все-таки.

– Рома, твою налево, это что…

– Енот. Не признала, что ли? – теперь в кадре появляется еще и Рома, а я рот открываю.

Как же хорошо, что меня не видно. Меня ведь не видно?

Он смотрит в камеру и улыбается также, как и с фотографии. Только… Только еще лучше.

А еще он обнимает чучело енота.

– Твое молчание заставляет чувствовать меня с моим енотом неуютно.

Смешок выходит немного нервным. Разрываюсь между тремя желаниями. Сбежать, подойти поближе, чтобы рассмотреть Рому получше, и обнять ноут. Побеждает четвертое, наверное, самое рациональное.

Откладываю полотенце, поправляю волосы, а затем включаю видеосвязь.

– Мне нужна была пара минут для того, чтобы свыкнуться с красотой этого… енота.

Рома чуть склоняет голову набок, а его улыбка становится чуть шире.

– Ну вот, а я думал, что ты сделаешь комплимент мне. Как всегда все лавры достаются ему.

– Жизнь вообще несправедлива.

Беру ноут в одну руку, бокал с вином во вторую и перемещаюсь в кресло.

– Рассказывай уже, откуда у тебя это чучело.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а затем Рома кивает:

– С удовольствием.

9

– Мне предыдущая рубашка больше нравилась. – заявляю уверенно.

Ромино дефиле на экране моего ноутбука продолжается уже минут двадцать. Завтра у него важная встреча, поэтому сегодня мы просто обязаны выбрать идеальный наряд.

– Ладно, посмотри еще эту. – Рома вновь появляется в поле видимости.

– Признайся честно, ты рубашечный маньяк? У тебя их штук миллион.

– Ну, все не без странностей. Так что скажешь?

– Все равно та, о которой я раньше говорила.

– Ладно, уломала, надену ее.

– Хвала небесам! Давай теперь кино посмотрим?

– А ты уже успела доготовить свою еду без еды?

– Не смей оскорблять мою индейку! И да, за то время, пока ты примерял все рубашки в городе, она уже успела приготовиться.

– Тогда давай смотреть.

За те три недели, которые мы общаемся по вебке, у нас успел выработаться даже некий распорядок. По крайней мере, некоторые обязательные пункты в программе вечера у нас есть. Например, после работы я просто обязана пожаловаться на Круэллу. Она сейчас вообще в фазе лютейшего зверства находится, конкуренты не дремлют. Поговаривают, они собираются добраться до нашего города уже к началу года.

Потом Рома обязательно должен оскорбить мой ужин в лучших чувствах. «Еда без еды» и никак иначе. До сих пор не могу объяснить ему, что, в отличие от его фигуры, моя от отсутствия спорта и наличия вечером «еды с едой» быстро превратится в нечто жуткое.

Ну а затем мы смотрим кино. И за эти три недели мы не посмотрели ни одной неинтересной картины. То есть, отвратительными была добрая половина фильмов, но наши бурные обсуждении даже самые унылые мелодрамы превращали в отменные комедии. По крайней мере, для нас двоих.

– Выбрала что-нибудь?

– Угу, сейчас ссылку скину.

Я едва успеваю развернуть окно чата, когда раздается звонок в дверь. Это еще кого принесло?

Смотрю на часы: для подруг слишком поздно, для родителей слишком неожиданно.

А звонок повторяется.

– Тебе в дверь звонят.

– Ага, и это странно. – отвечаю задумчиво под неутихающие трели.

– Тогда не открывай.

– А если что-то важное?

– Тебе бы позвонили на мобильник.

– А если соседи?

– А они тебе очень дороги?

– Рома! – поднимаюсь с кресла и иду в коридор.

– Если тебя начнут похищать, кричи громче. Я вряд ли чем помочь смогу, но хотя бы буду знать.

– Идиот! – кричу уже из коридора.

Подхожу к двери, смотрю в глазок, а затем непроизвольно делаю шаг назад.

– Тебе-то какого черта надо?

Возвращаюсь к замку, открываю и распахиваю входную дверь перед Глебом. Сразу же становится ясно две вещи. Во-первых, мой звонок, который раздается еще раз, совершенно отвратительный, надо менять.

Во-вторых, Глеб очень пьян. В слюни. В дрова.

– Маришик! – странно, но меня он не то, что увидел, даже узнал.

– И тебе не хворать. – наблюдаю, как бывший муж перехватывает дверной косяк, и перехожу к делу. – Что тебе надо?

– Впустишь? – Глеб пытается натянуть на лицо одну из тех улыбок, которые раньше заставляли меня таять, но выходит омерзительно.

То ли потому, что он пьян. То ли из-за того, что он сам по себе теперь мне отвратителен. Наверное, все-таки второе, потому что раньше даже далеко не трезвое состояние меня не отталкивало.

– Нет. – качаю головой. – Глеб, у меня планы на вечер, если ты просто так пришел о жизни поговорить, то давай в другой раз. Лет так через пятьсот.

Молчит. Даже это бесит. Ладно…

Пожимаю плечами и начинаю закрывать дверь, Глеб не дает. Даже несмотря на опьянение, он сильнее меня.

– Мариш, давай не будем разводиться.

– Чего?!

– Мариш, прости меня, я оступился Мариш.

Странно, что челюсть еще не грохнулась на пол от этого бреда.

– Ага, оступился. Каждые выходные оступался, иногда даже по будням. Иногда даже дома. Глеб, а сколько раз ты «Галочку» на нашей кровати «отступал»?

– Это все было ошибкой. – Глеб пытается изобразить раскаяние. Выходит смешно.

– Это ты был ошибкой! Огромной.

– Мариш, пожалуйста… – какие-то истеричные нотки в голосе. – Мариш, прости, ты мне нужна! Меня уволили, Мариш! Это недоразумение, ошибка. Этот скандал весь…

– Скандал?

– Мариш, эти аферы с бумагами, они ничего не докажут, я практически чист, у меня есть адвокат! Все будет хорошо, ты только вернись ко мне!

– Глеб, – вздыхаю. – Я бы хотела сказать, что мне жаль. И по поводу увольнения, и по поводу скандала, и по поводу того, что я не вернусь. Вот только мне совсем не жаль. А теперь отпусти, пожалуйста, дверь, у меня на самом деле планы.

И как же от него избавиться? Не полицию же вызывать?

Спасение приходит неожиданно.

– Марин, у тебя все в порядке? – голос Ромы из комнаты.

Точнее из динамика ноута, который стоит в комнате, но Глеб-то этого не знает.

Реплика для бывшего мужа звучит настолько неожиданно, что он выпускает дверь.

– Это кто у тебя там?

– А ты по голосу не догадался? Мужчина. Позвать? Познакомиться хочешь?

Вместо ответа бывший качает головой, а я, наоборот, киваю и отвечаю Роме:

– Да тут кобель один, я с ним по дурости три года прожила. Но он уже уходит! – переключаю внимание на Глеба. – Уходишь же?

Он не каких признаков жизни, ну, кроме того, что стоит и дышит, не подает. Надо побыстрей заканчивать этот цирк, пока Глеб в агрессивную фазу не перешел и не решил с Ромой ознакомиться.

– Ну, вот и отлично. Не звони, не пиши и, желательно, переезжай на другую планету. – говорю быстро и захлопываю дверь.

Закрываю замок на все обороты, а затем тихо сползаю по стенке, выдыхая.

На то, чтобы прийти в себя, уходит несколько минут. Все это время Рома молчит. Он заговаривает лишь тогда, когда видит меня на экране своего монитора.

– Все в порядке?

– Теперь да.

Потому что теперь все на самом деле в порядке. В порядке в моей голове.

– Кино смотреть будем? – как обычно, правильный вопрос.

Он потом задаст другие. И про мужа, и про то, зачем он приходил. Потом, когда для этого придет время. А сейчас самое время просто смотреть кино.

И мы смотрим. Смеемся, а прощаемся, как обычно ближе к рассвету, радуясь, что завтра выходной.

А с утра я вижу на пороге квартиры курьера. Очередная нотариально заверенная бумага от Глеба. Теперь я и развод оформить без его присутствия могу. Еще бы «Галочку» не видеть.

Хотя… Хотя черт с ней, с «Галочкой». И с Глебом тоже.

А вот Роме надо позвонить. Спит ведь еще, наверняка. А я тут вообще-то скучаю.