Текст книги "Чудовище для окаянной (СИ)"
Автор книги: Аселина Арсеньева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 23
Будь проклят тот день, когда я согласилась на эту авантюру! Второй день мы были в пути. Он уже подходил к концу. Солнце начинало клониться к горизонту, пыталось заглянуть под капюшон, разогнать тьму и прохладу, которые нас защищали. Я жевала очередной бутерброд, качаясь в седле, и уже почти ни на что не обращала внимания. Тело болело. Я посылала лучи благодарности Нияре, которая, видимо, лучше меня представляла, какие неповторимые ощущения ожидают меня от многодневной конной прогулки, и поэтому среди запаса лекарств была мазь, которую я вчера втирала во все, до чего дотянулась, перед сном под открытым небом. Утром чувствовала себя свежей, бодрой и полной сил, а не старой захудалой клячей, на которой вся деревня пахала с восхода и до заката много десятков лет. Но это непередаваемое чувство безнадежной усталости вернулось уже через несколько часов новой поездки. Говорить уже не хотелось. Поэтому я в основном жевала. То мясо, то сыр, то бутерброды, даже орешки в сахарной глазури нашлись у суровых мужчин. Мужчины из отряда Тайлинга, которые вдруг прониклись сочувствием (насмешливо-издевательским, конечно, но искренним) к страдающей мне накануне вечером, теперь нет-нет, да угощали растущий, вернее выздоравливающий, организм в моем лице.
Вот в таком подобии транса я прожила и прожевала весь второй день. И даже не сразу сообразила, что стало немного шумнее. Что Тайлинг уже несколько раз позвал меня по имени и, не дозвавшись, просто дернул за плащ.
– Ты в порядке? – тьма его капюшона заглядывала в мою.
– Да, – дожевала остатки вяленого мяса и огляделась.
Тракт убегал в двух направлениях. Но перед этой развилкой, от дороги в сторону, к полю вела неширокая хорошо утоптанная тропинка. Она упиралась в массивное трехэтажное строение. В некоторых окнах горел свет, слышалось ржание лошадей.
– Постоялый двор «У предгорья». Остановимся здесь сегодня.
Я была так этому рада, что едва не выскочила из седла и не понеслась бегом к постоялому двору. Ура! Нормальная еда! Вода! Надеюсь! Я очень надеюсь, что я смогу смыть дорожную пыль, переодеться и поспать на нормальной постели, а не на тонком покрывале, которое совсем не скрадывало несовершенство земной поверхности, на котором я провела эту ночь.
На нас надвигался, нависая, добротный деревянный дом с широким крыльцом. На столбе, удерживающем крышу, поскрипывая на ветру, висела вывеска, выгоревшая на солнце. Стоило приблизиться к дому, как вылетел мальчишка лет десяти, темноволосый, кучерявый, в светлой грязной рубахе, серых штанах, громко крикнул в сторону дома:
– Хараш, дуй ко мне. Гости. Лошадей много, – подхватил поводья первой и зачастил: – не волнуйтесь господин, и напоим, и накормим, а коли приплатите мимо батиного-то кармана, так и гриву вычешу, да в косы заплету.
Я кулем свалилась в руки Тайлинга. Уже по традиции. Грацией тут никакой не пахло. Странно, что ничего не скрипело, когда я ногу перекидывала, и позвоночник не осыпался мне в штаны при таких фентелях. Покривилась, разогнулась, дала себе минутку привыкнуть к земле, которая не качается, передала поводья, видимо Харашу, и поплелась вслед за мужчинами в дом, из которого на улицу лился мягкий теплый свет.
Тай провел меня мимо стойки, за которой стоял крупный во всех отношениях мужчина. Этакий богатырь кавказского происхождения. Черноглазый, бородатый, смуглый, с хитрым прищуром, с невероятным по ширине разворотом плеч, огромными ручищами, тяжелой поступью и зычным голосом.
– Нарима, – его густой низкий голос раскатом грома прокатился по дому.
Я не подскочила лишь потому, что сил не было. Свалилась на широкую лавку, облокотилась на грубо сколоченный стол и огляделась. Освещался общий зал, в углу которого мы устроились, большим количеством свечей. Лишь два небольших магических огонька плавали в центре. Напротив входа, рядом с лестницей заметила темный провал камина, который, естественно, в такую жару никто не топил. Пахло дымом, пивом и мясом. Тоненькая совсем юная черноглазка, может, чуть старше мальчишек, которые встречали нас, перечислила все, чем нас готовы были накормить, какие комнаты свободны, что за лошадьми присмотрят, и что если гости желают помыться, то мальчишки живо натаскают воды.
Мужчины отказались, тем более, что как оказалось, прямо за домом текла речушка, в которой они и планировали искупаться после ужина. А мне крохи средневековой цивилизации все же заказали. Как и тушеное мясо, лепешку, запеченые овощи и травяной взвар.
Видимо, во мне разверзлась бездна, потому что несмотря на то, что я почти весь день что-то жевала, горячее мясо и овощи тоже нашли себе место в моем желудке. Впрочем, как и пиво. Не скажу, что я его и в прежней жизни любила, но тут оно было как нельзя кстати. Холодное, с густой пенной шапкой, тёмное, с насыщенным вкусом и лёгким хлебным послевкусием. В общем, разморило меня после долгой езды так, что я едва держалась, чтобы не уснуть за столом, нагло посягнув на плечо Тайлинга. Тоскливо вздыхала, глядя на скрипучую длинную лестницу, которую мне ещё предстояло покорить.
– Пойду-ка я, – сцедила зевок в кулак и начала подниматься, – иначе рискую повторить судьбу того несчастного, – махнула в сторону неопрятного мужичка, который знатно храпел, уткнувшись мордой в стол и обхватив голову руками.
– Идём, – тут же поднялся Тайлинг. Капюшоны никто не снимал. Но мне отчего-то показалось, что в меня уперлись насмешливые взгляды всего отряда.
– Я сама справлюсь. Господин, – прошипела и сжала кулаки.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – он хмыкнул, – даже несмотря на то, что ты не имеешь понятия, где нужная комната, и предпочтешь мыться в ледяной воде, чем попросишь о помощи. А мы потом всем отрядом будем утирать тебе сопли и я в частности снова попаду в немилость у Нияры.
Кто-то из мужчин коротко гоготнул. Бросила на них злой взгляд. Вышла из-за стола и холодно выдохнула:
– Веди.
Узкая обшарпанная лестница. Небольшой коридор по обе стороны которого череда дверей. Одинаковые. Ничем не отличающиеся. Стены отделаны когда-то светлыми обоями. Сейчас они потемнели. От времени и чадящих свечей, от грязных рук. Из-за некоторых дверей доносились голоса, разговоры и стоны. Что ж, все по-разному отдыхали с дороги.
Тай завёл меня в комнату. Сбросил наши сумки у входа. Плотно закрыл двери и подкинул несколько ярко саетящихся сфер к потолку. Сразу стало светлей и удобнее. Следующий взмах и все горящие свечи потухли. Тай по-хозяйски прошёл по комнате, открыл окно, впуская вечернюю свежесть в небольшую комнату. Постель широкая. Места нам хватит. Белье чистое, но уже видавшее виды, выцветшее и протертое. Низкий столик у кровати весь расцарапанный, пол под ногами скрипит, а местами и липнет к обуви. За ширмой приличных размеров бадья, уже наполненная холодной водой. Даже полотенце лежало на затертом стуле. Но вытираться им, полотенцем конечно, не стулом, я не собиралась. Тай подошёл к бадье, сунул руку в воду, вода всколыхнулась, смешалась с тьмой, забурлила и успокоилась. Коснулась поверхности. Тёплая.
– Спасибо, – улыбнулась Таю.
– В спасибо не умоешься тёплой водой и в приятной компании, – он подмигнул и тут же вышел из-за ширмы, – не трать силы на ворчания, мойся, меня ты с собой не пригласишь, я и не надеюсь, но вот помощь принять придётся, даже не пытайся противиться.
– Какую помощь? – обреченность в моем голосе звучала уж слишком явно. Впрочем, как и искренний стон, сорвавшийся с губ, когда я скинула грязную одежду.
– Марго, меня беспокоит твоё состояние. Нет, сейчас меня, конечно, беспокоит то, что ты там без меня и так соблазнительно стонешь, но в целом, все-таки твоё состояние меня беспокоит больше.
Я поднялась на табурет, схватилась за бортик бадьи и перемахнула внутрь. Кулем свалилась в воду, тоненько взвизгнув. Надеюсь, мы не затопим соседей снизу.
– Я в порядке, – тут же выкрикнула.
– О, Всевышний, – послышалось тихое и, кажется, горестное.
Я смывала грязь, пыль, усталость и пот. Опускалась в воду с головой и громко отфыркиваясь, выныривала. Я была почти счастлива. До тех пор, пока не встал вопрос о том, как выкарабкаться из водяной западни. Ступенька в этой бочке была у самого дна. Так, что если присесть, вода накрывала и плечи. А вот как выбраться из этого чудовищного изобретения средневековья, никто никаких инструкций не давал. Можно было бы взять табурет, поставить его в воду, забраться на него и… И тогда неизвестно, как выпрыгивать "на сушу". У-у-у, обложили, сволочи.
– Что ты там так громко сопишь? – весёлый голос Тайлинга настиг меня как раз тогда, когда я выяснила, что без его помощи я никак не обойдусь. Пришлось брать местное полотенце, тщательно осматривать, прикрываться им наскоро и отвечать:
– Мне нужна твоя помощь, – на одном дыхании выпалила я.
Уже через пару секунд, тщательно сдерживая улыбку, мужчина зашёл за ширму, нарочито задумчиво оглядел меня, закатал рукава, опустил одну руку в воду, подхватил меня и с лёгкостью вытащил из бадьи.
– Спасибо, – отчего-то щеки потеплели. Сжала полотенце в кулаки и поболтала голыми ногами, тщательно избегая встречи взглядом с глазами Тайлинга. – Можешь отпустить меня. Дальше я сама.
Чувствовала себя настолько неловко, что хотелось сквозь землю провалиться. И еще и безумно уязвимо. Я знала, что Тай силен, но сейчас, в его руках чувствовала себя крохотной песчинкой. И это яркое ощущение чужой силы, его пальцы, касающиеся обнаженной кожи ног… Ух! Сердце билось о ребра с такой силой, будто пыталось проделать дыру в груди. Во рту внезапно пересохло.
– Нет, – строгий голос мужчины вырвал меня из странного транса. Тай сбросил меня на кровать, с которой уже успел сдернуть покрывало. Лицо уткнулось в подушки, которые пахли травами и немного старостью. – Лежи, Марго, и не дергайся, – припечатал он, придавил рукой между лопаток и рывком содрал полотенце.
Вскрикнула и попыталась… Не знаю. То ли выбраться, то ли прикрыться, то ли все сразу. Но Тай лишь рыкнул и ещё сильнее надавил на спину, пригвождая меня к постели и выдавливая воздух из лёгких.
– Марго, я не причиню вреда, – рыкнул он, – и не хочу, и не смогу. Ты знаешь. Просто доверься. Я натру тебя мазью. Иначе, завтра ты не выдержишь поездку на лошадях.
– Я могу сама, – приглушённый подушкой голос звучал слабо и неубедительно. Кажется, алый след смущения расползался по всему телу. Меня уже едва не колотило от напряжения.
– Да. Я вчера это уже слышал. И сегодня мы все наблюдали результат, – он отнял руку, – Все. Просто не двигайся.
– Дай хоть белье надену, – возмущённо пыхтела и пыталась отвоевать казённое полотенце.
– Наденешь, – меня снова ткнули лицом в подушки, и все же накинули полотенце на попу. Но подняться не позволили. Изверг! А потом запахло травами, ступнИ коснулись прохладные пальцы, втирая мазь, разминая уставшие ноги и даря ни с чем несравнимое удовольствие. Оно мгновенно оттеснило желание возмущаться самоуправству некоторых кровопийц. С блаженным стоном, удержать который не было никаких сил, распласталась на подушках и мысленно осыпала вирра благодарностями, восхвалениями и восхищениями.
Вслух же ничего не говорила. Наоборот сцепила зубы, сжала жёсткую простынь в кулаки и старалась глубоко, но беззвучно дышать. Миссия оказалась почти невыполнимой. Пальцы Тайлинга, приправленные мазью Нияры, творили волшебство. Он поглаживал, надавливал, сжимал и снова поглаживал. Сдавливал так, что было немного больно, и тут же едва касался в лёгкой щекотке. Его касания расслабляли, а мазь Нияры снимала боль и усталость. Волшебство в квадрате, от которого я едва ли не мурлыкала. Расстеклась по постели, сдаваясь на милость победителю. Но, несмотря на легкое головокружение и мурашки, которые раз за разом рассыпались по ногам и заползали на спину, я понимала, чем могут закончиться эти целительские игрища. И я… была просто не готова. Место неподходящее, время, обстоятельства… Да и в целом, Тайлинг сам по себе неподходящий мужчина. Страшно влюбиться, привязаться, отдать сердце тому, кому оно не нужно. У него таких, как я – вагон и маленькая тележка. Уж я-то точно знала. Своими руками отправляла десятки писем от поклонниц в утиль. И испытывала странное удовольствие от этого. Но становиться одной из них? Нет. Не хочу. Не хочу становиться второй Марриссой, которая вздыхает по своему хозяину. Не хочу становиться очередной. Как там Алиара сказала? Ищет ту, которая способна родить? И даже ею становиться не хочу. Отца Тайлинга это не остановило. При жене привел в дом другую. Я так не смогу. Но и осуждать его тоже не стану. При их-то катастрофической ситуации. Так что, сжала зубы и терплю. Все. И ни на что не надеюсь. Не будет никакого «и жили они долго и счастливо». Не с ним.
Когда он оставил в покое мои ступни, уделив внимание каждому пальчику на ногах, я облегченно выдохнула. Но не тут-то было. Смазал ноги до колена и вновь принялся с маниакальным рвением разминать икры, пощекотал ямку под коленкой, от чего я тоненько взвизгнула и попыталась лягнуть своего массажиста. Полотенце, которое прикрывало стратегически важные места, начало съезжать.
– Будешь драться, пеняй на себя, – чуть хрипловатым, низким голосом проговорил Тай и шлепнул меня по попе, и только после этого поправил полотенце.
– Ты что творишь? – прорычала я, кинув гневный взгляд через плечо на этого наглеца. Дышалось тяжело. Прерывисто. А лицо и шея горели так, что хотелось нырнуть в ледяную воду.
– Между прочим, я оказываю тебе неоценимую, жизненно-необходимую помощь. А вместо благодарностей, ты шипишь, как разъяренная кошка и лягаешься, как необузданная лошадь, – и с этими словами, прилепив на лицо максимально серьезную маску, он скользнул рукой по внутренней стороне бедра почти до… до того самого.
Я подавилась возмущением, сдавленно что-то булькнула неразборчиво и сжала ноги. Волна жара накрыла быстро и внезапно. В груди поселилось сладкое томление, волоски на теле встали дыбом, а внизу живота скручивалось хорошо знакомое горячее желание, отдающееся между ног пульсирующим возбуждением.
Подтянула к себе подушку, пыталась отмахнуться от вязкого тумана, который навевал обжигающе горячие картинки того, от чего я намеревалась отказаться. Я пыталась придумать, как мне сменить позу, а потом и дислокацию – подальше от его загребущих рук – но ничего не придумывалось. Как бы я не выкручивалась, оказывалась пред его серыми наглыми глазами, голая, возбужденная и беспомощная. А он, тем временем, совершенно спокойно разминал мои ноги, больше не покушаясь ни на что. Лишь, когда его руки скользнули под полотенце, я задохнулась, а он очень быстро отдернул их, пригладив полотенце и пробормотал:
– Нет, так делать не стоит.
И я уже было расслабилась, как его руки начали разминать спину. И вот тут уже я не сдержала (и вообще-то даже не ожидала) громкого стона. И собственный голос вдруг показался мне совершенно незнакомым – грудной, низкий, будто поднимался из глубин того желания, которое сейчас пульсировало внизу.
– Всевышний, Марго, – он надавил пальцами на поясницу, я рефлекторно выгнулась. И тут же мысленно выругалась. – Харг побери, что такое, – а вот Тайлинг выругался в голос, – ты можешь лежать тихо и спокойно?!
– А ты можешь просто намазать мне спину и прекратить, – голос звучал хрипло, надрывно, – это?! Все.
– Я всего лишь хотел размять тебе мышцы, – он быстрыми движениями смазывал спину, все же наскоро размял плечи, я лишь громко вздыхала. – Одевайся. – Он встал, схватил свой плащ и буквально сбежал из комнаты, пробормотав еле слышно: – Зря я это затеял. Рано.
Я успела одеться и привести себя в порядок. Не только внешне, но и в душе. Заткнула сладкий голосок страсти, симпатии и других ненужных чувств, воззвала к разуму, назначила его главным и, наконец, успокоилась. Но стоило Тайлингу перешагнуть порог, как его последние слова зазвенели в голове и я не удержалась.
– Зачем Тай? И почему сейчас?
– Что? – он скинул плащ, который был накинут на голый торс. Волосы потемнели от влаги, по крепкой груди катились сверкающие на свету капельки, они скользили по рельефному прессу и исчезали за поясом штанов. И я чуть было не забыла о своем вопросе, если бы не многозначительное хмыканье Тайлинга и его всепонимающая улыбка.
– То, – буркнула я. – Чего это ты вдруг такой активный стал? М? Ты такой настойчивостью не отличался даже тогда, когда я твоей рабыней была. А сейчас, как банный лист прилип и тискаешь по поводу и без. И даже моего согласия не спрашиваешь.
– Если бы ты была не согласна, меня бы откатом от договора приложило, – весело заметил он и подмигнул. Скинул обувь, схватился за штаны, задумчиво оглядел меня, спрятанную под одеялом, и передумал оголяться полностью. За что ему отдельное спасибо. Развалился рядом, закинул руки за голову и уже совершенно серьезно продолжил: – Ты мне нравишься, Марго. Ты красивая, интересная женщина. Яркая, даже эмоции твои яркие, вкусные, чистые, – он улыбнулся и повернулся ко мне.
А я чувствовала, как я сначала бледнею, а потом начинаю краснеть от внезапного озарения – я перед ним, как открытая книга. Он чувствует все мои эмоции. Менталист же! Гад! И я – дура! Уговариваю себя, что нельзя давать ему повод что-то там обо мне подумать. Дура, дура, дура! Что бы я ему не показывала, он чувствует правду.
– Ты! – выдохнула, сгорая от стыда, злости и смущения. – Ты! Прекрати это делать со мной! Прекрати лезть в мои чувства!
– Я и не лезу, – глаза мужчины были честные-честные. Захотелось влепить ему пощечину. И я едва сдержалась. – Просто улавливаю, когда они слишком сильные. Не злись, колючка. А что, касается твоего вопроса, – поторопился он съехать со скользкой темы, – пока я не знал правды, ты была для меня слишком уж подозрительной. Я наблюдал, но сближаться не собирался. Хотел уличить тебя во лжи, но ты умело отделывалась полуправдой. Но было несколько проколов, из-за которых я все же держал тебя на расстоянии и искал правды.
– Какие?
– Ручки свои видела? – он схватил мою руку и поднял. Одной рукой держал, а второй щекотно водил по ладони едва касаясь, – нежные, мягкие, холеные, – сжал ладонь и опустил, – это я заметил, когда в первую ночь тебе стало плохо. Тоже мне деревенщина, – фыркнул он и снисходительно посмотрел на меня. Я ответила кривой улыбкой. Да уж, моя легенеда была шита белыми нитками. – Потом были еще несостыковки. То, как ты держишься, ходишь, говоришь. Если бы ты сказала, что ты дочь или жена какого-нибудь внезапно разорившегося торговца или аристократенка, было бы куда правдоподобнее. Но Белый Элл подложил тебе дробленое стекло под колесо, рассказав версию, которую знал. Да и ты сама… На шпионку ты была не похожа. Ты напоминала загнанного зверя, который ждет нападения и готов броситься в атаку.
– Примерно так я себя и чувствовала. Боялась всего и не могла расслабиться ни на секунду. Но теперь, когда нет договора о рабстве, ты знаешь правду, стало легче. Я доверяю тебе, Тай, и безумно благодарна за помощь и защиту. Но прошу тебя, – замолчала, глубоко вдохнула, медленно выдохнула, – давай останемся друзьями и партнерами. Отношений у нас не получится. А то, что может получиться, меня не устроит.
– Доживем, посмотрим, – он откинул прядь волос с моего лица, – спи, Маргарита. Спи, партнер, – криво усмехнулся, сгреб меня прямо в одеяле в охапку, прижал к груди, положил подбородок на мою макушку, и светлячки тут же потухли.
Глава 24
Горы. Огромные, темные, они выглянули из-за леса к середине третьего дня. Их вершины прятались за пушистыми шапками облаков. Облака же с трудом переваливались через хребты гор, цепляясь за вершины, сбрасывая стены дождя на противоположный от нас склон. Горы надвигались на нас, нависали, падали на землю огромной тенью, стоило солнцу спрятаться за ними. Утром четвертого дня мы ехали уже вдоль горной гряды по извилистой тропинке. Над головой нависали каменные глыбы. Я видела, что с другой стороны склон укрыт густым лесом, который, будто зеленое покрывало, укутал гору. Шевелился, шуршал и волновался. А здесь, скала была голой, угрюмой. Темный камень с трещинами и сколами, словно кто-то очень сильный выдрал огромный кусок лесного пейзажа, обнажив камень. Тропинка вильнула, уткнулась в сверкающую мелкую горную речку. Отошли чуть в сторону от дороги, спешились, чтобы немного освежиться. Вода была чистой, задорно журчала между гладких камней и огромных валунов, сбивалась в пену на переходах и тихой рябью скользила в более глубоких местах. Теплая, как парное молоко, нагретая ярким солнцем и прозрачная, как слеза. Мелкие рыбешки сновали стайками туда-сюда и бросались врассыпную от малейшего движения. Я чувствовала себя безмерно счастливой от осознания, что уже через несколько часов мы прибудем в небольшой городок Кертач. Шахтерский городок, основная масса жителей которого и составляла рабочих шахт и их семьи. И пусть после волшебных рук Тайлинга я чувствовала себя гораздо лучше, и тело, наверняка, смирилось и прекратило бастовать, отзываясь болью на каждое движение, я с нетерпением ждала, когда уже наступит тот миг, когда мы с лошадью не будем видеть друг друга хотя бы сутки. О том, что меня ждет еще и путь назад, старалась не думать. Потом буду страдать, когда время придет. А сейчас порадуюсь, что пережила этот кошмар.
Кертач растянулся в долине между двумя сопками. Я вертела головой, смотрела на возвышающуюся гору, на снежную шапку, сверкнувшую на вершине, когда облака вдруг разошлись. Руки вдруг начали подрагивать. Запоздало пришло осознание, что велика вероятность, что мой кошмарный сон вдруг станет явью, что то отчаяние, запах безысходности и плесени, накроют меня с головой, стоит только ступить в пещеры. Вдруг отчетливо поняла, что безумно боюсь и не хочу туда идти. Что лучше бы мои сны так и остались всего лишь снами, и ничего общего не имели с этими горами. Иначе, я даже представить себе не могла, как объяснить все это. И что с этим делать. Как, будучи жительницей Земли, я могла увидеть горы другого мира?
От этих мыслей меня отвлек резкий оклик Тайлинга и едва не прилетевшая в лицо низкая ветка.
– Ты в порядке? – он остановился сразу позади меня.
Огляделась. Хм, странно. Тропинка вела на северо-запад, в город. Я же, задумавшись, сильно отклонилась на северо-восток, и даже не заметила, как начала продираться по бездорожью в чащу леса.
– Я? Да, – неуверенно ответила и настороженно огляделась. – Тай, а там? – махнула в гущу леса, сама не понимая, что хочу узнать. Оглянулась на него, будто молчаливо молила, чтобы он объяснил мне мое же поведение.
– Там горы упираются прямо в море, там нет никаких дорог, – он же вглядывался в мои глаза без тени насмешки. Настороженно, внимательно, остро. – Ты что-то…
Он не договорил. У меня вдруг загудела, закружилась голова. Я зажмурилась и обхватила ее руками. Вздрогнула и распахнула глаза.
– Сон. Я помню еще один сон. Совсем недавно. Почти перед тем, как тут оказалась.
– Когда ехали сюда?
– Да нет же, Тай. Тогда, перед тем, как меня сюда перенесло. Знаешь, как бывает, снится что-то, а утром глаза открываешь и как ни пытайся, не вспомнишь, что снилось. Вот, – я говорила, быстро, захлебываясь, перескакивая с мысли на мысль. – Помню утес, такой небольшой. К нему тропинка. Спускались. Страшно так. Холодно. Море внизу темное, грозное, штормовое. О камни бьется, разбивается. И я иду. Рядом… Кто-то. Сил почти нет. Тяжело идти. Только знаю, что надо. И страшно. Камешки из-под ног скатываются и в море падают. И так страшно, так надоело, что хочется вниз сорваться. Прыгнуть. И все закончится. Прыгнуть в объятия черной воды, раствориться в белой пене, разбиться об острые скалы.
– Марго, – он встряхнул меня так, что голова только чудом на плечах сохранилась. Проморгалась, словно из транса вышла, огляделась. Тай стоял на земле. И меня, видимо, с лошади стащил. Меня колотило. Зубы отстукивали чечетку, губы дрожали, да и меня всю била дрожь так, словно у меня припадок эпилептический. Тай прижал меня к себе, обернулся к нашим спутникам. Их лошади нетерпеливо переступали на месте, пофыркивали и тихо ржали.
– Сейчас в город. Располагаемся. Отдыхаем. Внимание не привлекаем. Завтра узнаем последние новости, слухи от местных. Марик, Элин, Дрейк это дело для вас. – Мужчины склонили головы в капюшонах. – Жандар, Кордин, Сэрдис, вернемся сюда, осмотримся. Послезавтра утром заходим в шахту с бригадиром. Смотрим, слушаем. И потом, – он вновь посмотрел на меня, – будем решать, что делать дальше.
Город оказался маленьким, но ухоженным. Вымощенные булыжником широкие улицы, каменные дома с резными ставнями, кованными заборами, флюгера над черепичными крышами, изображающие различных животных и мифических существ. На центральной площади большой фонтан, изображающий скалу с водопадом, у подножия которой стояли мужчины с кирками. Скалу украшали самоцветы, которые играли бликами на воде, отражая солнечные лучи. Вокруг носилась ребятня. Чистые и чумазые, с воздушными змеями, девчонки с яркими лентами в косах и куклами в руках. Мамочки в простых платьях до пят, прячущиеся от палящего солнца за широкими полями шляп. Мужчин было немного, но все хорошо одетые, и на фоне светлых рубах, застегнутых лишь на половину пуговиц, их темные, от въевшейся грязи руки, черные ободки под ногтями выглядели слишком чужеродно. Шахтеры. По левую сторону от фонтана стоял собор. Белый, высокий, расписанный золотыми узорами, сверкающие шпили пронзали небо, здание украшали цветные фрески, лепнина, много золота. Широкие белые ступени, резные перила, двустворчатые двери распахнуты. Над дверьми странный символ: четырехконечная звезда, в центре которой красовалась не то руна, не то какой-то замысловатый узор, делила круг на части, внутри каждой из которой вновь красовался какой-то знак. А саму окружность оплетал терновый венок, который будто защищал своими колючками этот символ. И я узнала его. Почти на 100 % была уверена, что именно этот знак я видела, когда меня втянуло в воронку.
– Тай, что это? – ткнула на собор и от нетерпения поднялась в седле.
– Храм местной Богини. Даэрис. Богиня Пресветлая, – отозвался Тайлинг.
– Это он, Тай. Тот самый знак. Я уверена, – вскрикнула так, что на нас начали оборачиваться, тыкать пальцами и шептаться. Плюхнулась в седло. Моя Лунна всхрапнула и недовольно фыркнула.
Тай бросил взгляд на символ местной Богини. Потом скептически оглядел меня и вынес вердикт:
– Не очень-то похоже на то, что рисовала ты.
– Еще бы, – усмехнулась я и понизила голос так, чтобы слышал меня только рядом едущий Тай, – я тебе не да Винчи, это раз, времени, чтобы рассмотреть и запомнить сей предмет искусства, когда меня втянуло в этот водоворот, у меня не было, это два, и наконец, у меня потом с памятью были серьезные проблемы, если ты помнишь, хорошо, хоть что-то вспомнила, это три. Но я тебя уверяю, это точно был такой символ.
